Язык и культура сообщение. Соотношение языка и культуры

Язык и культура

Язык является неотделимой частью всего культурного общества, а также каждого человека отдельно. Известно, что главное отличие людей от животных -­ наличие словесного языкового общения. Каждый малыш начинает учиться говорить. Если вдруг у него есть какие-либо нарушения, связанные с отсутствием речи, он очень страдает от этого, так как словно «выпадает» из обычной жизни. В этом случае, на смену разговорному,­ приходит другой­ язык - жесты. То есть язык - это средство коммуникации. Все мы знаем, что при помощи языка люди начали общаться друг с другом, это было крайне необходимо. Сначала объяснялись отдельными междометиями, затем уже набором некоторых определенных слов. С дальнейшим развитием человека и язык развивался, он усложнялся и совершенствовался. Ученые доказали, что в развитии человеческого мышления очень важная роль принадлежит языку. Чем грамотнее он владеет речью, тем многограннее, богаче и глубже его мышление.

Язык - это целая и очень ценная система с многочисленными ответвлениями (например, профессиональный и молодежный жаргоны).

Для более полного изучения языка существует специальная дисциплина, с изучением норм, видов общения,­ принципов и правил, этических норм общения, функциональных стилей речи, основ искусства речи. В программе есть­ изучение трудностей в применении этих норм и проблем современной культуры речи в обществе.

В задачи и цели дисциплины входит:

1. Закрепить и совершенствовать навыки владения всеми нормами языка.
2. Формировать коммуникативную компетенцию специалистов;
3. Обучить и подготовить будущих специалистов к общению (профессиональному) в этой специальности;
4. Развить навыки поиска, а также суметь оценить информацию.
5. Развить речевое мастерство, которое понадобится в будущем для­ ведении дискуссий, или переговоров).
6. Повысить культуру разговорной речи, обучить всем средствам речи, с целью поддержания или установления доброжелательных отношений с собеседником.

Люди, разговаривающие на одном и том же языке, в некоторых случаях не всегда понимают друг друга.­ Причина этого - использование диалекта или жаргона в разговоре. Но у всех представителей русской нации существует единая база, слова, собранные в которой, понятны всем. Благодаря этому набору слов (литературному языку), люди общаются друг с другом и всегда понимают собеседника.

Русский считается самым сложным и богатым зыком, у него длительная история развития. В неё вошли величайшие поэты и писатели. Внесением своих изменений и преобразований они, в свою очередь, помогали языку развиваться. Таких имен большое количество, это: и Михаил Васильевич Ломоносов, создавший целую теорию с названием «Три штиля», и Н.М. Карамзин («Изящная салонная речь»).­ Благодаря литературным произведениям, русский язык «оживлялся, один только А.С. Пушкин чего стоит!

Из вышеизложенного следует, что язык самым непосредственным образом смог породить такой вид искусства, как литература. Все оттенки переживаний, настроений и чувств, выраженные в произведениях, авторы смогли передать лишь благодаря великому русскому языку и его способности точного выражения. Он стал неотъемлемой частью нашей культуры.

Язык выполняет функцию коммуникации в сообществах людей. Одновременно с этим он создает образ мира, который обладает этнокультурным своеобразием. Язык - это динамическая система, претерпевающая изменения в результате речевой деятельности индивидов, которая осуществляется в историко-культурном пространстве и во времени. С одной стороны, язык - важнейшая форма и средство общения и познания, влияющая на эти процессы, а с другой стороны, это продукт культуры, выражающий ее специфику. Язык в тесном переплетении с процессами познания, общения во взаимодействии с культурой и человеком анализировали многие ученые. О громадном влиянии языка на образ мира размышлял еще Платон в диалоге «Кратил». В последующие эпохи язык неоднократно становился предметом анализа известных ученых и философов. Среди них - Р. Декарт, Г.В. Лейбниц, Т. Гоббс и Ж. Ламетри. Наиболее продуктивным для развития языкознания был XIX в., как впрочем и следующий XX в.

Одна из наиболее интересных концепций роли языка в культуре принадлежит немецкому ученому В. Гумбольдту. Он рассматривал язык как динамическую систему, которая представляет собой беспрерывную деятельность, стремящуюся превратить звуки в выражение мыслей. Гумбольдт отстаивал идею о взаимодействии особенностей языка и духовной культуры. Данному вопросу посвящена его работа «О различном строении человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человеческого рода» (1836-1839). В этом и в других своих исследованиях ученый отмечал существенную роль языка в становлении духа народа. Многие идеи Гумбольдта впоследствии были развиты в психологическом направлении в этнологии (культурной антропологии), в психолингвистике, а также в теории (гипотезе) лингвистической относительности Сэпира-Уорфа. Именно Гумбольдт высказал идею о конструирующей роли языка, которую впоследствии разрабатывали основатели теории лингвистической относительности. Он полагал, что «разные языки - это отнюдь не различные обозначения одной и той же вещи, а различное видение ее... Языки - это иероглифы, в которые человек заключает мир и свое воображение».

Когда упоминается фамилия Сэпир, то большинство сразу же вспоминает гипотезу (или теорию) лингвистической относительности Сэпира-Уорфа. Иногда творческое наследие Сэпира сводится лишь к обоснованию тезиса о лингвистической относительности. Нередко и сама гипотеза понимается довольно прямолинейно и обсуждается лишь вопрос о подтверждении/ отрицании положения о влиянии языка на нашу способность к познанию и выражению наших мыслей словами.

В действительности творчество Э. Сэпира в языкознании носит универсальный характер. Под влиянием своего учителя Ф. Боаса он посвятил свою жизнь сравнительному изучению языков. Он сочетал в себе талант полевика, неутомимого исследователя языков североамериканских индейцев и теоретика языкознания, анализировавшего значение лингвистики в системе наук, в частности ее взаимодействие с культурной антропологией. Сэпир в своих трудах органично сочетал исторический и логический подходы (синхронный и диахронный) как взаимодополняющие способы рассмотрения языка. Большое внимание он уделял типологии языков. С полным правом Сэпира можно считать основателем этнолингвистики и этнопсихолингвистики. Речь и язык занимали центральное место в его сравнительных исследованиях культуры, поэтому естественно возникал вопрос о роли языка в общении и мировидении в целом.

Предмет анализа Сэпира - живой язык в единстве его формы и содержания. Разнообразие фактических данных, полученных в эмпирических исследованиях, многофункциональность языка доказывают, что он - одно из проявлений специфичности культур. «Культуру можно определить как то, что данное общество делает и думает. Язык же есть то, как думают». О том, как думают в различных культурах, можно судить по устной и письменной речи, выраженной языком определенного народа. Несмотря на огромное разнообразие языков, они все обладают, по мнению Сэпира, универсальным качеством: «Внутреннее содержание всех языков одно и то же - интуитивное знание опыта. Только внешняя их форма разнообразна до бесконечности, ибо эта форма, которую мы называем морфологией языка, не что иное, как коллективное искусство мышления, искусство, свободное от несущественных особенностей индивидуальных чувств».

Язык, по Сэпиру, - продукт коллективных взаимодействий, и он «в основе своей есть система фонетических символов для выражения поддающихся передаче мыслей и чувств». Речь же «как деятельность есть чудесное слияние двух организующих систем - символической и экспрессивной; ни одна из них не смогла бы достичь нынешнего совершенства без воздействия другой». Из таких четких и ясных определений легко сделать выводы о сути языка и членораздельной речи. Согласно Сэпиру, язык есть продукт общности людей, который передает их мысли и чувства, а речь - деятельность индивидов в единстве символически-рационального и эмоционально-выразительного аспектов. Таким образом, в процессе общения с помощью языка-речи передаются мысли, идеи в словесной и в чувственной формах. Сэпир затрудняется установить все функции языка, «так как он настолько глубоко коренится во всем человеческом поведении, что остается очень немногое в функциональной стороне нашей сознательной деятельности, где язык не принимал бы участия».

Особо Сэпир выделял значение языка в передаче знаний, навыков, стереотипов поведения от поколения к поколению в процессе социализации (энкультурации). Кроме того, он полагает, что «обычная речь выступает в качестве своеобразного потенциального символа социальной солидарности всех говорящих на данном языке». Одновременно Сэпир подмечал одну интересную особенность функционирования языка как «саморазвивающейся» системы в относительно замкнутых сообществах людей. Эта особенность реализуется в группах людей, связанных общими интересами. (Группой могут быть ученики школы, люди одной профессии, представители преступного мира больших городов и т. д.) Язык сообщества отличается применением придуманных его членами слов и выражений, особой расстановкой ударений и т. д. «Тот или иной сленг обнаруживает принадлежность говорящего к неорганизованной, но тем не менее психологически реальной группе». Такие инновации в языке есть явный показатель спонтанных изменений в социальном взаимодействии относительно самостоятельных групп людей, признак модификации их микрокультуры.

Э. Сэпир обращает внимание на психологические отличия при сравнении различных типов языков. Это может быть связано с различным статусом структурных элементов языка, а может выражаться в особенностях речевого поведения в диалоге. Сэпир даже выделяет речь (точнее, речевое поведение) как черту личности. Такие различия могут корениться как в самом языке, так и в обычаях, нормах, определенных культурой. На основе замеченных различий Сэпир выдвинул предположение о том, что «языки являются по существу культурными хранилищами обширных и самодостаточных сетей психологических процессов, которые нам еще предстоит точно определить».

К психологическим особенностям языка и речи Сэпир обращался неоднократно. Он показал общее влияние особенностей языка на познание, мышление, мировидение. Среди таких особенностей - специфическое воздействие структурных различий в языке, например префиксального/суффиксального способов построения словоформы. «Мне представляется, - отмечал Э. Сэпир, -что есть психологически довольно существенное различие между языком, наперед устанавливающим формальный статус корневого элемента, еще до того как он назван... и таким языком, который начинает с конкретного ядра слова, а статус этого ядра определяет рядом последующих ограничений, каждое из которых урезывает в некоторой степени то общее, что предшествует. Сущность первого метода таит в себе нечто как бы диаграммное или архитектурное, второй же есть метод доказывания задним числом».

Значительное внимание американский лингвист уделял вариативности таких элементов языковой формы, как голос, голосовая динамика, включающая интонацию, ритм, плавность речи, темп, силу звука. Все эти особенности речи, по мнению Сэпира, в речевом поведении проявляются как черты личности.

Э. Сэпир сформулировал положение о том, что язык - это «путеводитель в социальной действительности», что он является инструментом познания. В целом теорию Сэпира можно рассматривать в качестве мягкого варианта принципа лингвистической относительности. Но данный принцип существует у Сэпира в контексте довольно многомерной теории языкознания и ориентирован на размышления о языке как о многовариантном способе понимания мира, определенном итоге конкретного исследования разнообразия языка и его влияния на познание и ощущение окружающего мира.

Лингвистическая относительность - это своеобразный интегральный подход к познанию сетей «психологических процессов», наряду с конкретным изучением саморазвития сленга, дающего чувство психологической реальности группе, воздействия речи на черты личности и влияния типа языка на познание. Люди не только существуют в «материальном» и «социальном» измерениях, но и «находятся во власти того конкретного языка, который стал средством выражения в данном обществе. Представления о том, что человек ориентируется во внешнем мире, по существу, без помощи языка и что язык является всего лишь случайным средством решения специфических задач мышления и коммуникации, - это всего лишь иллюзия... В действительности "реальный мир" в значительной степени неосознанно строится на основе языковых привычек той или иной социальной группы».

Раскрывая содержание принципа лингвистической относительности, Сэпир не только утверждал различия в познании, видении мира в связи с разнообразием языков, но и пытался обобщить значение роли языка и обосновать в связи с этим необходимость междисциплинарного познания данного феномена как целого и будущего познания его «психологических сетей». Таким образом, речь идет не просто о констатации лингвистической относительности, а о необходимости всесторонне исследовать язык, в том числе и в этом направлении. Если это выразить в более обобщенной форме, то можно констатировать, что Сэпир настаивал на специфическом изучении влияния культуры (с акцентом на язык) на познавательные процессы и другие взаимодействия личности с внешним миром (или как язык и речь участвуют в функционировании и воспроизводстве культуры и личности).

Обосновывая свою гипотезу лингвистической относительности, Сэпир делает акцент на необходимости междисциплинарного исследования круга вопросов, касающихся роли языка в конструировании реального мира. Он отмечал, что «язык доказывает свою полезность как инструмент познания в науках о человеке и в свою очередь нуждается в этих науках, позволяющих пролить свет на его суть». В первую очередь Сэпир имел в виду социологию, психологию, культурную антропологию и философию. Ждал он и помощи естественных наук, но не бездумного применения неких математических методов.

К сожалению, многие идеи (особенно интегративный подход) Сэпира не разрабатывались в XX в., наука которого погрязла в бессмысленной специализации. Автор предисловия к «Избранным трудам по языкознанию и культурологии», А.Е. Кибрик, писал, что в Сэпире «поражает способность охватить явление целиком, сохранив для него живые связи, не обеднив и не извратив его. И при этом не скользить по внешней поверхности явления, а проникать в самые сокровенные его глубины, десятикратно усиливая рациональное знание могучей интуицией. <...> Испив из освежающего родника многомерной сэпировской мысли, лишний раз убеждаешься в порочности тех перегородок, усердным расставлением которых прославилась наука XX в., и укрепляешься в вере, что когда-нибудь эти перегородки падут».

Теоретические положения, разработанные Сэпиром в языкознании, позволяют оценить роль вербальной коммуникации для человеческих сообществ. Язык является сложнейшей системой, которая способствует выражению внутренних размышлений и ощущений в словесной форме. Это происходит в процессе особой деятельности - членораздельной речи, объединяющей рационально-смысловые и образно-экспрессивные аспекты общения человека. Язык есть продукт коллективного взаимодействия в процессе коммуникации. Язык и членораздельная речь являются важнейшими способами коммуникации человека, играющими определяющую роль в социализации (энкультурации), а также в развитии биологических систем организма. Язык усиливает чувство солидарности, сообщности и придает психологическую реальность группе. Язык как саморазвивающаяся динамическая система интегрально воздействует на познание индивида и мировидение общности. Сэпир полагал, что язык находится во взаимодействии с культурой, отражая специфику последней, что проявляется в общении. Особенности языка имеют существенное значение в специфике стилей общения, мышления и тем самым они в определенной степени определяют тип культуры, тип коммуникации.

Принцип же лингвистической относительности, впоследствии более жестко и прямолинейно сформулированный Б. Уорфом, последователем и учеником Сэпира, нуждается в дополнительных комментариях. Гипотеза, или даже теория лингвистической относительности, Сэпира-Уорфа вызывала и до сих пор вызывает споры и дискуссии. Для Уорфа положения, связанные с ролью языка в обществе, имеют автономное значение и существуют вне контекста довольно сложных взаимоотношений между различными аспектами познания языка, членораздельной речи, речевого поведения и др. Идеи, сформулированные Гумбольдтом и развитые Сэпиром в качестве обобщенного подхода к роли языка, Уорф довел до радикальных, крайних формулировок, превративших язык (точнее, его строй, грамматику) в некий абсолют, существующий вне связи с деятельностью человека и функционированием культуры. В основе позиции Уорфа лежит категорическое утверждение об определяющей роли грамматики (у Сэпира это - предмет дальнейших исследований). Уорф выдвинул положение о том, «что грамматика не есть просто инструмент для воспроизведения мыслей. Напротив, грамматика сама формулирует мысль, является программой и руководством мыслительной деятельности индивидуума, средством анализа его впечатлений и синтеза». Для Сэпира же язык - путеводитель, «инструмент познания», закономерный, а не случайный феномен, на основе которого строятся взаимодействия людей в «реальном мире» общности. Действенность языка-речи обусловлена теснейшими связями с культурой и личностью. Б. Уорф схематизировал процесс познания, подчиняя его грамматике: «Формирование мыслей -это не независимый процесс, строго рациональный в старом смысле этого слова, но часть грамматики того или иного языка...<...> Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; наоборот, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит языковой системой, хранящейся в нашем сознании»17. В этих формулировках чувствуется влияние тенденций в лингвистике, появившихся после исследований Сэпира, которые не вписывались в его концепцию. В основной работе Б. Уорфа «Язык, мышление и реальность», опубликованной в 1956 г., отразились иные, нежели у Сэпира, подходы к языкознанию. Речь идет об абсолютизации роли языка, превращении его в независимый абсолют, и эмпирическом подходе к доказательству путем перечисления примеров. Дискуссия о достоверности формулировок Уорфа была в основном обсуждением истинности/ложности фактов, которые он использовал. (Последние не всегда были точны.) Аргументация Уорфа носит упрощенный характер демонстрации примерами. У Сэпира же воздействие языка связано с типами языков и культур.

Б. Уорф, как и его оппоненты, не утруждал себя типологиями и тонкостями речевого поведения. Сторонники теории лингвистической относительности отыскивали примеры, подтверждавшие ее, противники опровергали их. Так продолжалось на протяжении всего XX в. Дискуссия о лингвистической относительности, хотя и с меньшей интенсивностью, продолжается и в XXI в. в кросскультурной психологии. Несмотря на многие недостатки позиции Уорфа, доказать неправомерность его подхода можно, лишь опровергнув тезис о связи и влиянии языка на личность и взаимообусловленность культуры и языка. В определенном смысле можно опровергнуть идеи Уорфа, доказав отсутствие воздействия культуры (языка, членораздельной речи) на людей как внешнего явления, достояния общности, а не индивида.

Говоря о вербальной коммуникации, нельзя обойти вниманием направление, в котором язык рассматривается как формальная система, существующая независимо от человека и культуры. В отличие от историко-культурного подхода, язык здесь - статичная система, подобная математическим построениям. Основателем такого взгляда на язык был Р. Декарт. Именно он поставил перед собой задачу создания языка как исчисления, т. е. языка, который упорядочил бы процессы человеческого мышления. Декарт высказал это положение в 1629 г. Спустя более 30 лет, в 1666 г., Г.В. Лейбниц сформулировал идею «пазиграфии», или искусства понимания, при помощи общих письменных знаков для всех народов на земле. Основную цель данного подхода к языку его основатели видели в улучшении коммуникации, понимания представителями различных народов друг друга. Эту же цель преследовал и Р. Декарт, обращаясь к лингвопроектированию, т. е. созданию языка (или языков), более ясно и четко выражающего мысли человека по сравнению с естественными языками, в которых присутствуют двусмысленность и многозначность. Способ преодоления непонимания основатели такого подхода видели в улучшении естественного языка, совершенствовании его логической структуры и создании языка-исчисления, а также новых языков, которые бы могли осуществлять функцию общечеловеческого общения и обеспечивать понимание между людьми.

Такой формальный подход существенно отличался и от идей Платона, и от точки зрения И. Канта. Последний полагал, что улучшить общение между народами возможно лишь на основе понимания содержания их культур и истории отдельных общностей людей. Не соответствовал формальный подход и положениям Э. Сэпира, который считал, что общечеловеческим языком станут несколько естественных языков. В настоящее время можно утверждать, что идея Р. Декарта о создании нового языка, который бы облегчил общение народов, недостижима. Был создан ряд искусственных языков (идо, эсперанто интерлингва, нео), но они не стали «живыми» языками общения. Вместе с тем попытки улучшить язык формально-логическим способом, предпринятые от Декарта до Витгенштейна, дали интересные результаты. Среди них - рождение символической (математической) логики, появление утонченной теории познания неопозитивистов, которая в конечном счете привела к созданию языков программирования, т. е. дала возможность общаться с компьютером.

Однако в лингвистике формальный подход к языку стал не средством, а самоцелью. В рамках структурного подхода решались внутренние задачи данной дисциплины. Более же продуктивным направлением в разработке языка-исчисления были логико-математические исследования. Кратко охарактеризуем некоторые этапы исследования языка как формальной системы.

Идеи Р. Декарта, идеи создания нового языка получили продолжение в трактате А. Арно и Б. Лансело «Всеобщая и рациональная грамматика» (1660), известном также как «Грамматика Пор-Рояля». Последующую и более продуктивную реализацию идея организации «более ясного» языка получила в трактате А. Арно и П. Николя «Логика и искусство мыслить» (или «Логика Пор-Рояля», 1662). Все достижения, связанные с созданием формализованного математического языка, лежат вне плоскости достаточно схоластических построений структуралистов, которые решали свои внутренние задачи (это касается и Ф. Соссюра, и пражской, и датской школ). Не надо забывать, что продуктивные решения в области языка исчислений были найдены раньше появления структурализма в лингвистике. Достижения «Логики Пор-Рояля» получили дальнейшее развитие лишь спустя почти 200 лет в работах английского математика Дж. Буля «Математический анализ логики» (1847), «Логическое исчисление» (1848), «Исследование закономерностей мысли» (1854), а также в трудах американского ученого Ч.С. Пирса.

В дальнейшем идея создания языка исчисления получила развитие в теоретических построениях неопозитивизма и разнообразных конкретных формах формализованных языков в рамках символической (математической) логики. Это в свою очередь привело к переходу от кодирования на ЭВМ к разработке языков программирования. Из совокупности программ возникли различные операционные системы, среди них известная всем Windows. Самое существенное отличие формализованных языков от структурного подхода в лингвистике состоит в том, что в них основа исчисления - слово (понятие), а не более дробные по отношению к слову единицы (как у структуралистов).

Ф. Соссюр, объединив положения О. Конта (статика, динамика), Э. Дюркгейма (язык-речь), а также А. Арно и Б. Лансело, создал весьма сложную для понимания теорию языка, основной особенностью которой было рассмотрение последнего как формальной системы, независимой от человека. Ф. Соссюр использовал для построения своей теории более низшие, чем слово, иерархические уровни. Тем самым он положил начало структурной лингвистике. Особый интерес в его теории представляет проблема ценностей знака. «В центре концепции Соссюра лежит теория ценностей (значимости) лингвистического знака, восходящая к учению о меновой стоимости в политической экономии». Соссюр пишет об этом следующим образом: «Ценность (в наибольшей степени и в любой момент) является синонимом члена, входящего в систему (исходных членов), и точно так же она в столь же большой степени является синонимом предмета, на который ее можно обменять».

Очень высоко оценил структурный подход Ф. Соссюра К.К. Леви-Строс: «Вся природа - по Соссюру, на том основании, что передача наследственной информации в клетке подчиняется законам, вскрытым в "Курсе общей лингвистики"». Аналогичные идеи высказывал Н.Я. Марр. Согласно его учению все слова всех языков мира можно свести к четырем лексическим элементам: САЛ, ВЕР, ЙОН и РОШ. Леви-Строс, как и Соссюр, ратовал за изучение языка, который он отождествлял с культурой в целом, математическими методами. Он возлагал большие, но увы, несбывшиеся надежды, на революционные, по его мнению, открытия комбинаторики (раздел теории вероятностей) и теории информации в разрешении этнологических проблем. И в этом могла бы помочь общая теория знаковых систем, частью которой должна быть этнология.

Самое парадоксальное в проблеме разработки языка как исчисления состоит в том, что практически важную задачу создания формальных систем выполнили одни ученые, а методологию и даже философию «исчисляющего» мира и человека использовали другие. При этом «методология исчисляющего мира» совершенно не связана с действительно реальным революционным прорывом - созданием языков программирования.

Итак, исследование языка как формальной системы не привело к созданию метаязыка, облегчившего общение народов. Логико-математические исследования в конечном счете привели к созданию базы для разработки формальных языков программирования - средства общения с ЭВМ. В связи с этим существенным представляется вопрос: как понимают язык-речь сторонники структурализма или что есть коммуникация согласно этой доктрине? С точки зрения Леви-Строса, все проблемы языка и культуры можно решить с помощью неких математических методов. По отношению к коммуникации это означает обмен словами. Независимость языка в теории Леви-Строса очень близка к абсолютизации роли грамматики Б. Уорфа. И для Леви-Строса, и для Уорфа язык выступает в качестве абсолюта, вне времени и пространства, и управляет всеми людьми. Леви-Строс к этой абсолютизации добавляет связь с бессознательными структурами. В результате символическое у Леви-Строса, т. е. язык и обмен (сделка, соглашение), имеет своим источником бессознательные структуры и доминирует над всеми остальными сферами бытия человека. При этом у Леви-Строса символическое порождает само себя. Положение Леви-Строса «мифы придумывают друг друга» - наилучшая иллюстрация такого самопорождения. Человеку же отводится пассивная роль в функционировании уже сложившихся структур, ибо не индивид придает смысл структуре, в которой он живет, а сама структура определяет смысл его жизни.

Вполне возможно, в абсолютизации символического языка на Леви-Строса сильно повлиял основатель структурного психоанализа Ж. Лакан, считавший, что символическое несводимо к человеческому опыту и к историческим или физическим факторам. Именно Лакан заявил: «Мы являемся существами не говорящими, а говоримыми, не мыслящими, а мыслимыми». Лакану также принадлежат оригинальная аналогия строения бессознательного и языка («бессознательное структурировано как язык») и весьма тонкий анализ коммуникации с пациентом во время сеанса психотерапии. Он полагал, что «сама Эдипова ситуация заложена в человеческом языке...»21. В понимании роли языка как некоторого независимого абсолюта позиция Лакана близка к радикальным формулировкам Уорфа. Немаловажным моментом является то, что Уорф, так же как и Леви-Строс, считал, что язык (и соответственно коммуникация) есть следствие соглашения (сделки) между людьми.

Какие же выводы можно сделать из исследований языка как формальной системы, или структуры, относительно понимания коммуникации? Первое: язык - это некая независимая от человека и культуры система, которую люди используют в результате соглашения (сделки) как средство коммуникации.

Второе: язык есть некая формальная абсолютная система, в определенном смысле господствующая над человеком. При этом «символическое» (язык) реальнее действительности и само себя порождает. Третье: символическое (язык) тесно взаимодействует с бессознательным, которое может быть интерпретировано как генетическая врожденная основа языка. Отсюда можно сделать вывод об индивидуально-генетической детерминации языка и речи. Основным значением коммуникации для структуралистов является рассмотрение ее как результата соглашения (сделки). К подобной характеристике коммуникации вполне применимы слова У. Джеймса: «Мы торгуем истинами друг с другом». Они будут справедливы для квалификации коммуникации структуралистами. Необходимо лишь «истины» заменить на «слова».

На современном этапе развития науки все очевиднеестановится необходимость комплексного изучения языковых и социокультурныхпроцессов в их функциональном взаимодействии в ходе исторического развитияобщества. Целесообразность подобного подхода обусловлена, в частности,невозможностью рассмотрения целого ряда важнейших языковых явлений в отрыве отусловий функционирования общества, развития его культуры. Соответственно учетязыкового контекста имеет большое значение для адекватного освещения вопросов,находящихся в поле зрения таких смежных научных дисциплин, как культурология,социология, история и т.д.

Изучение вопроса о соотношениифеноменов «язык» и «культура» во многом затруднено отсутствием четкого инепротиворечивого определения понятия «культура», разработанногопонятийно-терминологического аппарата. Специалисты насчитали не менее 600определений культуры, однако разброс в интерпретации объема понятия «культура»в них настолько велик, что некультурологу весьма непросто сориентироваться вэтом море дефиниций, в силу чего зачастую ему приходится в конечном итогедовольствоваться обыденным представлением о культуре. Не вдаваясь в детали этихопределений, отметим, что культура в них нередко отождествляется либо со всейсовокупностью духовных и материальных ценностей, созданных человеком, и т.п.Соответственно варьируется и представления о роли языка в культурном процессе (ср.:часть/ элемент/ инструмент/ форма и пр. культуры). В целом диапазон оценоквключает либо полное растворение языка в культуре (причем языку нередконеправомерно приписывается лишь сугубо инструментальная роль), либо, напротив,отрицание прямой взаимосвязи обоих феноменов. Не можем не заметить, что ведущиесяпо этому поводу дискуссии зачастую носят схоластический характер.

Из широкого круга вопросов,охватываемых проблемой «Язык и культура», наиболее разработанными в настоящеевремя являются лишь некоторые аспекты, касающиеся, например, роли языка вхудожественном творчестве, а также «отражательной» или «познавательной» функции языка. В последнем случае исследователи обычно оперируют расширительнымпониманием культуры как совокупности материальных и духовных ценностей,созданных человеком. Причем язык рассматривается как своего рода «слепок» тогоили иного культурного слоя, как исторически изменчивый набор обозначений,фиксирующих культурный прогресс общества, его историческую эволюцию. Инымисловами, язык фиксирует цивилизационные напластования, многие из которыхявляются предметом специальных этимологических разысканий.

При написании настоящей работы мыставим перед собой задачу рассмотреть в определенном ракурсе проблемувзаимодействия языка и культуры в истории этноса, отнюдь не претендуя насколько-нибудь исчерпывающее освещение этой комплексной и многоаспектной темы.При этом особый интерес для нас представляли вопросы, существенные дляпонимания рада конвергентных и дивергентных процессов, сопровождающихформирование поли- и монокультурных этнических общностей.

Исходным был системно-функциональныйподход к феноменам «язык» и «культура». В своем понимании феномена культуры мыруководствовались концепцией, согласно которой культура является системой духовногоосвоения действительности, включающей производство, хранение, распределение и потреблениедуховных ценностей.

При сравнении обеих систем мыобращали особое внимание на их сущностные, т.е. субстанциональные, ифункциональные параметры.

В нашем представлении обафеномена - язык и культура - являются автономными, но вместе с тем тесновзаимодействующими знаковыми системами, соотнесенными с мышлением икоммуникацией. Следует, однако, подчеркнуть несколько важных моментов:

ü обе системы имеют комплексныйхарактер, так как они используют некоторое множество знаковых систем;

ü знаковые системы, характерные дляязыка, являются изофункциональными, однородными. Они манифестируются в видеразличных форм существования этнического языка (литературный язык, обиходно-разговорнаяречь и пр.), используемых как в звуковой, так и в графической реализации. Всилу этого можно говорить о гомогенности языка как системы в целом;

ü знаковые системы, используемые вкультуре, весьма разнообразны и неоднородны, они существенно отличаются друг отдруга. Так, в работах М. Кагана называются как рядоположенные (что, на нашвзгляд, весьма спорно, если учесть несопоставимую значимость сравниваемыхкомпонентов) такие «языки», как кинетический, звукоинтонационный, вербальный,звуковая сигнализация, иконический язык. Разнородность этих «языков» позволяетговорить о гетерогенности культуры как феномена;

ü оба феномена, как уже отмечалось,тесно связаны с мышлением и коммуникацией, однако значимость этой взаимосвязи,ее удельный вес существенно отличаются друг от друга. Так, коммуникативная функциябезусловно превалирует в языке, является его доминирующим функциональнымназначением. В культуре, напротив, преобладает функция эстетическая, преждевсего это установка на эстетическое самовыражение личности, творца. В каком-тосмысле автор может быть индифферентен к тому, как будет воспринято современныммассовым потребителем его произведение, найдет ли оно своих почитателей либо,напротив, предвосхитит будущий виток в развитии культуры и соответственно небудет понято современниками. Таким образом, с определенной долей условностиможно говорить о том, что в языке как феномене преобладает установка намассового адресата, в то время как в культуре более ценится элитарность, а немассовость (ср. отношение к массовой культуре, тиражирующей некоторыестереотипы на «потребу» публике). Справедливости ради следует, впрочем,отметить, что оппозиция «массовость-элитарность» в какой-то мере правомерна идля языка как токового. Мы имеем в виду особую престижность, элитарностьлитературного языка, изначально имевшего узкую социальную базу. Так, например,в древнечешский период, по мнению ученых, всего лишь два-три процента носителейчешского языка были грамотными, т.е. могли в той или иной мере владеть нормойлитературного идиома: это было духовенство, позже к их числу присоединились феодалы,высшее бюргерство и т.п. Далее, культивирование литературного языка,целенаправленно осуществляемое его кодификаторами, также отражает своеобразныйязыковой эстетизм (языковая культура), принципы которого меняются в зависимостиот действующих речевых канонов. Так, в эпоху чешского Возрождения намереннокультивировалось значительное отличие поэтического языка (как в прозе, так и впоэзии) от языка разговорного, языка «улицы». Впоследствии на протяжениидлительного времени, во всяком случае вплоть до первой половины XX в., действовало правило следованияобразцовой речи так называемого хорошего автора. Примечательно, что по словамчешского реализма, Я. Неруда, настойчиво добивался от чешской общественнойэлиты, чтобы она использовала в своем непринужденном общении отнюдь необиходно-разговорный, а литературный язык со всеми его атрибутами. Практикасовременной языковой коммуникации убедительно показывает, насколько безуспешнымибыли эти попытки: языковая эстетика все в большей степени тяготеет кразговорности, экспрессивности, а отнюдь не к рафинированной литературнойнорме. Ныне практически во всех славянских языках в качестве своего рода«эталонной речи» утверждается язык средств массовой коммуникации, публицистики.Проявлением элитарности, своего рода социальной маркированности было инамеренное использование иностранного языка, скажем французского, варистократической среде России, немецкого - в среде чешской знати и богатогомещанства. Впрочем, с течением времени использование социально маркированныхидиомов стало утрачивать свою кажущуюся притягательность. Социальная база литературного языка существенно расширилась;

ü как в языке, так и в культуредействует сходная коммуникативная цепочка: генератор (коммуникатор),порождающий определенный текст (причем, как справедливо отмечает П. Зима, невсякий порождаемый текст есть произведение культуры и не всякое произведениекультуры воплощается с помощью языковых средств) – каналы коммуникативнойсвязи, обусловливающие как синхронную, так и диахронную трансляцию текста, - адресат/ реципиент/ коммуникант как финальный пункт коммуникативной цепочки.Несмотря на то что технические возможности современных каналов коммуникативнойсвязи допускают использование для фиксации, хранения и передачи информации различныхсемиотических систем, а также их комбинаций, преимущества языковой знаковойсистемы неоспоримы. Это обусловлено такими ее свойствами, как универсальность,способность к постоянному развитию, совершенствованию, стабильность (гибкая),полисемантичность (что важно для экономии языковых знаков), богатсвовыразительных средств, высокая степень аналогичности в репродукции схем, что способствуетоперативной «расшифровке» информации, и т.п. Важно, однако, подчеркнуть, чтопри коммуникативном, осуществляемом с помощью языковых средств, особое значениеимеет соответствие языковой компетенции обоих участников коммуникативного акта,предполагающей не только знание нормы употребляемого языкового идиома, но иумение его адекватно использовать сообразно существующему коммуникативномустандарту. В противном случае может возникнуть коммуникативный сбой, своегорода коммуникативный шок у адресата, которому предназначается информация (чаще всегоэто происходит при необоснованном нарушении нормы в случаях престижного, эталонногоречевого употребления: ср. ошибки в речи дикторов радио- и телевещания, впубличных высказываниях государственных деятелей и т.п.) Иными словами,коммуникатор «кровным образом» заинтересован в том, чтобы порождаемая иминформация быстро, без потерь, с адекватной реакцией была воспринята адресатом.Напомним, что в культуре, как уже отмечалось, фактор подобной взаимной компетентностине столь актуален.

Квалифицируя язык и культуру какавтономные системы, отличающиеся друг от друга как в субстанциональном, так и вфункциональном отношении, следует иметь в виду их тесное взаимодействие, какопосредованное, так и непосредственное. В первом случае мы имеем в виду, чтооба феномена соотнесены с мышлением и соответственно через эту связь соединеныопосредованно друг с другом. Являясь неотъемлемым компонентом мышления, т.е.логико-рационального осмысления мира. Язык принимает участие во всех видах духовногопроизводства, независимо от того, используют ли они слово в качественепосредственного орудия творчества. Материализуя общественное сознание,языковая знаковая система является носителем, а следовательно, и хранителеминформации, т.е. тех или иных понятий и суждений об окружающем мире. Заметим,что диапазон этой информации практически безграничен: от логико-рациональногодо чувственно-эмоционального восприятия мира. Появлению соответствующегоязыкового наименования, т.е. знака, предшествует сложный процесс препарации иклассификации понятия в соответствии с выразительными возможностями конкретногоязыка.

Тесно взаимодействуя друг с другом, оба феномена имеют большую зону пересечения в силу того, что язык являетсяодним из важнейших способов объективации, экстериоризации культуры, выполняет вней существеннейшую эстетическую функцию. Следует, однако, учесть, что равнокак и культура имеет неязыковую сферу ее реализации, так и язык используется нетолько в культуре, но и гораздо шире - в системе общественной коммуникации вцелом.

В культурологической литературе, какуже отмечалось, превалирует квалификация языка как инструмента культуры. Врядли нужно специально доказывать, что это обедняет значимость языка вхудожественной творчестве, где его роль куда более сложна и многогранна. Преждевсего язык делает возможным полное протекание культурного цикла, то естьупомянутую выше коммуникативную цепочку: духовное производство - хранение итрансляцию (как по горизонтали, так и по вертикали) духовных ценностей – и,наконец, их потребление. Особенно очевидна значимость языка в вербальных видатворчества, и прежде всего в художественной литературе, где языковые средствавыполняют важную эстетическую функцию, являются органичной составной частьюструктуры произведения, играют важную роль при воплощении художественногообраза.

Язык и культура – вот чтохарактеризует любой этнос, на какой бы стадии эволюции он ни находился. Ониобъединяют и роднят членов этноса перед силами природы и перед другимиэтносами. Язык и культура отличают один этнос от другого, и вместе с тем черезних открываются способы общения и даже сближения разных этносов.

До сих пор язык и культура никогда небыли единообразными сущностями. Они жили вместе со своими народами. Онипостепенно изменялись, превратившись у современных народов в иерархии или всистемы разновременных состояний.

Обычно попытки решить проблему взаимоотношения языка икультуры в лингвистике опираются на частнонаучные методологическиепредставления языковедов и на частнонаучные представления культурологов.

Традиционным способом решения этойпроблемы является подход к чисто лингвистическим задачам при использованиинекоторых представлений о культуре. Первой попыткой такого рода были работыА.А. Потебня, особенно его книга «Мысль и язык», затем следует назвать работы Ш. Балли и Ж. Вандриеса. Результаты попыток решения проблемы языка и культуры впервую очередь зависят от представлений о языке и культуре, которыми обладаетисследователь. Обычно разобраться в этой проблеме пытались лингвисты, длякоторых культурологические знания были всегда в известной мере периферийными. Попыткаодновременного использования и лингвистического и культурологического подходовдля выработки общеметодологических целей можно назвать совместную работу,проведенную под эгидой Мичиганского университета в 1951/52 учебных годах 16специалистами, руководимыми Ч. Стивенсоном, итогом которой была коллективнаямонография «Язык, мышление, культура» под редакцией П. Хенле.

Одна из попыток ответить на вопрос овлиянии отдельных фрагментов (или сфер) культуры на функционирование языка вобществе оформилась в функциональную стилистику Пражской школы и современнуюсоциолингвистику. Другая частная задача, решаемая в рамках проблемы языка икультуры, - влияние культурного окружения личности на формирование ее языка вонтогенезе. Различное владение литературной нормой национального языкаопределяет место на социальной лестнице. В этой связи нужно упомянуть работы Б.Бернстайна.

Решение проблемы влияния культуры наречевой онтогенез личности путем сопоставления национальных культур инациональных языков аналогично тому, которое предлагается теориейлингвистической относительности Сепира-Уорфа. В последнее времяэтнопсихолингвистика, возникшая в психолингвистике как ее специализированнаячасть, пытается предложить решения национально-культурной специфики речевого инеречевого общения.

Психолингвистика изучаетуниверсальный внутренний психический механизм производства и восприятия речи, аэтнопсихолингвистика пытается исследовать наблюдаемые формы функционированияэтого механизма, реализуемые всегда в национальном языке и национальнойкультуре.

Стремление рассматривать язык икультуру в их единстве, точнее, в их взаимосвязи основывается на их явно илинеявно постулируемом онтологическом единстве. Для решения проблемы языка икультуры в общем виде или в форме частных задач необходимо установить формыобъективного единства языка и культуры. Представляется возможным проблемуонтологического единства языка и культуры решить в виде ряда подпроблем:интегративные связи языка и культуры

ü в коммуникативных процессах;

ü в онтогенезе(формирование языковой способности в системе высших психических функций,передача человеческих способностей в пространстве и времени);

ü в филогенезе (формированиеобщественного, родового человека).

В качестве исходного положения длярешения онтологического единства языка и культуры можно взять утверждение, чтоинтеграция языка и культуры осуществляется при помощи некоторого промежуточногообразования, входящего как в язык, так и в культуру. Такой промежуточныйэлемент, обеспечивающий онтологические единство языка и культуры, имеется – этоидеальное, входящее в язык в виде значения языковых знаков и существующее вкультуре опосредованно (превращенно) – в форме предметов культуры, т.е. вопредмеченной форме, и в деятельностной форме, т.е. в форме деятельности, инепосредственно – в образе результата деятельности и в образе адекватнойдеятельности, ведущей к этому результату. Итак, идеальное - это интегрирующееязык и культуру образование, это форма существования объективного единстваязыка и культуры.

Прежде чем рассмотретьметодологические схемы решения проблемы языка и культуры, укажем на частныевопросы, в которые эта проблема трансформируется в лингвистике. Эти вопросы вобобщенном (и неизбежно огрубленном) виде могут быть сформулированы так:включен ли язык в культуру, и если да, то как? Включена ли культура в язык, иесли да, то как?

На первый вопрос можно ответитьутвердительно, так как тело знака (означающее) является культурным предметом, вформе которого опредмечена языковая и коммуникативная способность человека,значение знака – это также культурное образование, которое возникает только вчеловеческой деятельности. Язык, с одной стороны, артефакт, используемый вонтогенезе для формирования языковой и коммуникативной способности в речевойдеятельности, которая представляет собой единство процессов опредмечивания этихспособностей в форме тел языковых знаков и рапредмечивания, когда на телаязыковых знаков направлена адекватная форме тел знаков речевая деятельность(говорение, слушание, письмо, чтение). С другой стороны, в ходе многократныхповторений распредмечивания тел языковых знаков, в форме которых опредмеченыязыковая и коммуникативная способности, последние, переходя в деятельностнуюформу, закрепляются в теле человека (не опредмечиваясь, так как форма телачеловека при этом не изменяется) как умение и навыки осуществления речевыхдействий. Следовательно, язык не целиком входит в культуру, нуждаясь в такомприродном предмете, как тело человека. Иначе говоря, язык для своего существования,т.е. для передачи от одного поколения к другому умений и навыков говорения ислушания, нуждается во внешних по отношению к телу человека культурныхпредметах, в форме которых застыли (опредметились) эти умения и навыки.Следовательно, язык, существуя в опредмеченном виде в телах языковых знаков и вформе умений и навыков в теле человека, имеет две формы проявления: культурную- тело языкового знака и природную- тело человека.

На второй вопрос также можно ответитьутвердительно, так как содержание коммуникации - это знания о культурныхпредметах; если это будут не культурные, а природные предметы, не вовлеченныенепосредственно в деятельность, можно легко показать, что они становятся предметамикоммуникации, только будучи познанными (в той или иной форме), т.е.соотнесенные с эталонами восприятия, сформированными в культуре. Кроме того,цели коммуникантов - производное их деятельности. И, наконец, культура включенав язык в том смысле, что вся культура может быть отображена (смоделирована) втексте.

Итак, онтологическое единство языка икультуры обеспечивается идеальным, входящим как в язык, так и в культуру. Таккак идеальное возникает только в деятельности человека, то онтологическая картина,в которой может быть вычленено и исследовано идеальное - звено, интегрирующееязык в культуру, - может быть только деятельностной онтологической картиной. Всоответствии с деятельностной онтологией идеальное возникает только у человека,совершающего определенную деятельность, и возникает в форме образа результатадеятельности, т.е. в форме, которую примет объект деятельности в процессе воздействияна него.

Такое представление об идеальном какнеобходимом элементе любой целенаправленной деятельности было обосновано А.Н.Леонтьевым и Э.В. Ильенковым. Понимание идеального связано у них с предметнойдеятельностью, в которой идеальное возникает как ее необходимый момент.Потребление и производство предмета в производственной деятельности связано снеобходимостью его идеального представления как результата деятельности. Э.В.Ильенков писал по этому поводу: «В виде активной, деятельной способностичеловека как агента общественного производства предмет как продукт производствасуществует идеально, т.е. как внутренний образ, как потребность, как побуждениеи цель человеческой деятельности. Идеальное есть поэтому не что иное, как формавещи, но вне этой вещи, а именно в человеке, в виде формы его активной деятельности».

Общественному человеку идеальный образ задан обществом какобраз потребности, потребного результата, продукта деятельности, т.е. идеальноесуществует для человека как момент деятельности. Здесь можно опереться на мысльК. Маркса: «И если ясно, что производство доставляет потреблению предмет в его внешнейформе, то столь же ясно, что потребление полагает предмет производства идеальнокак внутренний образ, как потребность, как влечение и как цель».

Итак, деятельность в начале своегоразвертывания содержала идеальное только в форме образа результата, и этотобраз был достоянием сознания субъекта деятельности. В процессе достижениярезультата субъект приспосабливает деятельность к свойствам субстанцииприродного объекта, превращаемого в культурный предмет, ориентируясь при этомтакже и на образ результата. Эти два ограничения - свойство субстанцииприродного объекта и образ результата - вынуждают субъекта использоватьадекватную этим ограничениям форму деятельности. Следовательно, уже в процесседеятельности в сознании субъекта формируется представление об адекватнойдеятельности, т.е. формируется ее идеальный образ. Очевидно, что таким путем впроцессе деятельности у субъекта сформировался новый образ сознания. Если доначала деятельности в сознании субъекта был уже один идеальный образ (кстати,сформированный также в деятельности, но в другой, ранее совершенной) о предметекультуры, то в самой деятельности формируется еще один новый образ сознания вдеятельностной форме существования предмета культуры.

Э.В. Ильенков показал, что идеальноекак образ потребного результата существует в общественно-определенной формедеятельности, направленной на достижение этого результата: «Идеальноенепосредственно существует только как форма (способ, образ) деятельностиобщественного человека (т.е. вполне предметного, материального существа),направленной на внешний мир». Кроме того, идеальное существует и какопирающаяся на слова, язык деятельностная способность воссоздать потребныйпредмет, а также как внутренний образ, зафиксированный в теле человека (втелесно- вещественных структурах мозга) и в теле языка.

Важно подчеркнуть, что мир идеальныхобъектов, т.е. мир значений, формируемый в деятельности, не существует нетолько вне общественного человека, но он не существует также и вне системыдругих форм проявления деятельности. Именно поэтому мир идеальных объектов,существуя при опоре на тела языковых знаков (т.е. как мир языковых значений),умопостижим при восприятии речи только как реальный мир, преобразованный вчеловеческой деятельности.

Деятельность, направленная наприродный предмет, превращает его в продукт (культурный предмет) и начинаетсуществовать в нем в снятой, опредмеченной форме, т.е. деятельность существуеткак процесс, как продукт и идеально как представление о форме деятельностиобщественного человека, застывающей в продукте, как образе результата.

Продукт труда - это суть предметакультуры. Развивая это положение, В.М. Межуев обосновывает связь деятельности икультуры: «Согласно марксистскому пониманию деятельности какчувственно-практической деятельности, любая историческая форма этойдействительности должна рассматриваться не как независимое от человекаприродное тело, а как предметное воплощение его субъективности, то естьисходящей от него как от субъекта деятельности активности. Именно в этом своемкачестве (в качестве предмета, средства и результата человеческой деятельности)действительность и раскрывается в историческом познании как особая сфера - сфера культуры».

Для нас из анализа связи деятельностии предметной культуры самый важный вывод состоит в том, что и деятельность, ипредметы культуры содержат в себе идеальное в прямом или снятом виде.

Форма предмета культуры,существовавшая перед началом деятельности идеально в виде образа результата,может также существовать идеально в виде значения слова, опираясь на другойчувственно воспринимаемый предмет (например, слово). В анализе связидеятельности, культуры и языка существенно, что идеальное, возникнув вдеятельности культуры и языка существенно, что идеальное, возникнув вдеятельности (а для формирования способностей ее совершения у каждого поколениялюдей нужны культурные предметы), начинает использоваться в общении,ассоциируясь с другими предметами, которые употребляются не в своей предметной,а в символической, знаковой функции. Таким образом, идеальное являясь вдеятельности, «передается» языку для обеспечения общения: общность значения укоммуникантов позволяет им указывать при помощи тела знака, произнесенного илинаписанного, на это значение, находящееся в сознании каждого общающегося.

Общность деятельности и культуры,создаваемая идеальным, обосновывается также в представлении о культуре каксредстве саморазвития человека и о деятельности как единстве опредмечивания/распредмечивания. Предмет культуры, т.е. природный предмет, ставший продуктомдеятельности, наряду «со своими полезными свойствами одновременно сохраняет всебе, предметно воспроизводит и саму человеческую способность, создавшую его».Предмет культуры может быть потреблен, т.е. просто использован благодаря своимполезным свойствам, а может быть распредмечен, в результате чего у человекаформируется способность создавать подобные предметы, которая для передачи еевнегенетическим путем в пространстве и времени была опредмечена в конкретнойформе.

Процессы производства и потребленияпредметов культуры описываются категориальной парой понятий опредмечивания/распредмечивания.

Человеческая способность, которая впроцессе деятельности переходит в свое деятельностное состояние, т.е. в формуопределенной деятельности, затем застывает в снятом, непрямом, превращенномвиде в форме предмета - продукта деятельности. В такой опредмеченной формеспособность человека как общественного человека транслируется в пространстве ивремени и может быть сформирована у другого человека в ходе деятельностираспредмечивания. Распредмечивание застывшей в форме предмета человеческойспособности происходит тогда, когда на предмет направлена так называемаяадекватная форме предмета деятельность, в которой только и может бытьсформирована человеческая способность.

Эти процессы опредмечивания ираспредмечивания человеческих способностей включают в себя и язык, так каквсегда происходят в общении, опирающемся на связь идеального с телами языковыхи неязыковых знаков.

Речевые тексты как знаковые носителиидеального всегда сопровождают его существование в предметной деятельности.Введение деятельностной, предметной и знаковой форм существования идеальногоусложняет представления лингвистов о функциях речевых текстов, позволяетсоздать методологические основания для решения проблемы языка и культуры.

Речевые тексты, объясняемые впонятиях опредмечивания/ распредмечивания, представляют собой сложнейшиеобразования. С одной стороны, они суть предмета, в форме которых опредмеченынекоторые способности человека, а с другой - это знаковые образования, вкоторых зафиксированы, но не опредмечены, не запечатлены в самой форме знаковидеальные образования, на которые языковые знаки только указывают косвенно,непрямо, превращенно. Для распредмечивания речевого текста необходимылингвистические знания, а для распредмечивания предметов, на которыеуказывается в тексте, требуются также и энциклопедические знания. Различиедвух видов знаний, необходимых для понимания текста уже давно в разной формеосознается в лингвистике. Эта двойственная противоречивая характеристикаречевых текстов, впрочем, свойственна всем знакам.

Какие же способности человекаопредмечены в речевых текстах? В текстах опредмечены речевые умения и навыки(говорение, слушание, письмо, чтение). Овладевая отдельными видами речевойдеятельности, человек переводит в действующую форму человеческие способности,опредмеченные в речевых текстах, и присваивает эти способности в виде речевыхумений и навыков. Совершенно очевидно, что распредмечивание речевых текстов сцелью присвоения человеческих способностей происходит на стадии формированияумений и навыков, когда тексты служат учебным материалом, а затем речевыетексты, вернее, их формы служат скорее предметом потребления (а не распредмечивания),в процессе которого только поддерживаются сформированные речевые умения инавыки.

В качестве предварительного выводапредставляются обоснованными следующие утверждения.

Тела языковых знаков (означающие) вустной и письменной форме являются культурными предметами, в форме которыхопредмечены способности человека к производству и восприятию языковых знаков.

Идеальное в качестве побочногопродукта деятельности генетически не связано с языком, но обусловливаетонтологическое единство языка и культуры, будучи “передано” из деятельности вобщение, для которого оно создает предпосылку (в виде общности сознанийкоммуникантов) взаимопонимания в ходе манипулирования телами знаков вмежсубъектном пространстве в качестве средств указания на общие для обоихкоммуникантов образы сознания. Речевые высказывания (тексты) являютсякультурными предметами в своей субстанциональной форме (и звуковой, иписьменной). В текстах опредмечены способности строить речевую цепочку испособности организовать речевые общение (привлечь внимание собеседника;сориентироваться в нем, в его качествах; ориентировать собеседника в себе, всвоих качествах, целях и мотивах общения; заинтересовать сообщением;сориентировать его в совместной посткоммуникативной деятельности, ради которойосуществлялось общение, и мотивировать ее). Функция текстов в общении (икультуре в целом) - задать слушающему (читающему) некоторую совокупность правилих смыслового восприятия, точнее, дать для распредмечивания культурный предметпобочным продуктом этого распредмечивания является образ текста, проекциятекста, т.е. ментальное образование, называемое обычно содержанием текста,которое к языку никакого отношения не имеет, а является идеальной формойсуществования культурных предметов, описанных в тексте.

До этого шла речь о текстах, в которыхотображались идеальные образования, возникающие в процессах опредмечивания/распредмечивания, т.е. в деятельности. Но кроме деятельности есть активность,когда люди воздействуют не на предметы, - это общение. Здесь передаются отодного человека к другому способности к общению, закрепляющиеся в теле человекав виде умений и навыков общения. В отличие от предметов, в форме которыхзастывает действующая способность, в человеке способность к общению нефиксируется в изменениях формы его тела в однозначном виде, хотя такого влиянияполностью отрицать нельзя. Поэтому человек не может служить для другогочеловека в качестве объекта для распредмечивания; передача способности кобщению чаще всего происходит путем демонстрации действующей способности, т.е.образцов общения, в виде описания этих образцов в знаках, хотя частоиспользуется способ передачи способности, заимствованный из предметнойдеятельности: путем создания «искусственного тела» человека, путем созданиякостюма, форма и отдельные элементы которого играют ту же роль, что формапредмета в деятельности; эта форма сигнализирует о необходимости использованияадекватного ей общения и адекватного способа производства речевых высказываний.

В обществе существует институт,специализирующийся на передаче в пространстве и времени способности к общению,- это институт праздника (и в первую очередь институт театра), основная функциякоторого - формировать навыки общения и способ формирования этих навыков - демонстрация образцов общения, демонстрация действующей способности.

В пространстве и времени человеческиеспособности к предметной деятельности передаются как опредмеченные в формеобъекта деятельности и описанные при помощи знаков; точность восприятияописания этих человеческих способностей жестко контролируется формой предмета.

Человеческие способности к общению,не опредмеченные в форме тела человека, но зафиксированные в его теле в видеумений и навыков общения, передаются от человека к человеку путем демонстрацииобразцов общения, путем показа действующей способности и в форме описания припомощи знаков; точность восприятия описания человеческих способностей кобщению нежестко контролируется демонстрацией образцов общения, котораяпринципиально вариативна, так как точность демонстрации зависит от конкретногоисполнителя.

Иначе говоря, существуют речевыетексты, описывающие человеческую деятельность, и речевые тексты, гдеописывается общение; точность восприятия текстов первого типа контролируетсяжестко, высокая точность восприятия текстов второго типа не может бытьобеспечена. Эти два типа текстов образуют две крайние точки континуума, междукоторыми могут быть размещены все мыслимые в обществе тексты; критерийразмещения текстов между этими крайними точками - практикуемая в обществестепень точности восприятия. На одном конце располагаются тексты с описаниемтехнологических процессов производственной деятельности, а на другом - текстытеатральных пьес, поэтические тексты.

Таким образом, в настоящее времяодним из наиболее адекватных способов формирования методологических схеманализа проблемы языка и культуры являются попытки установления связи языка икультуры на основе их онтологической общности, объективной формойсуществования которой является идеальное.

* Данная работа не является научным трудом, не является выпускной квалификационной работой и представляет собой результат обработки, структурирования и форматирования собранной информации, предназначенной для использования в качестве источника материала при самостоятельной подготовки учебных работ.

Введение

Слово “культура” происходит от латинского слова colere, что означает культивировать, или возделывать почву. В средние века это слово стало обозначать прогрессивный метод возделывания зерновых, таким образом возник термин agriculture или искусство земледелия. Но в XVIII и XIX вв. его стали употреблять и по отношению к людям, следовательно, если человек отличался изяществом манер и начитанностью, его считали “культурным”. Тогда этот термин применялся главным образом к аристократам, чтобы отделить их от “некультурного” простого народа. В немецком языке слово Kultur означало высокий уровень цивилизации. Применительно к нашей сегодняшней жизни можно сказать, что совокупность материальных и духовных ценностей, а также способов их созидания, умение использовать их для прогресса человечества, передавать от поколения к поколению и составляют культуру.

Язык — явление социальное. Им нельзя овладеть вне социального взаимодействия, т.е. без общения с другими людьми. Хотя процесс социализации в значительной мере основан на имитации жестов кивков, манеры улыбаться и хмуриться, — язык служит основным средством передачи культуры.

Целью работы является рассмотреть язык кок основу культуры.

1. Язык как основа культуры

В теориях культуры всегда важное место отводилось языку. Язык можно определить как систему коммуникации, осуществляемую с помощью звуков и символов, значения которых условны, но имеют определенную структуру.

Культура не только укрепляет солидарность между людьми, но и является причиной конфликтов внутри групп и между ними. Это можно проиллюстрировать на примере языка, главного элемента культуры. С одной стороны, возможность общения способствует сплочению членов социальной группы. Общий язык объединяет людей. С другой стороны, общий язык исключает тех, кто не говорит на этом языке или говорит на нем несколько иначе. В Великобритании представители различных общественных классов употребляют несколько отличающиеся формы английского языка. Хотя все владеют “английским языком”, некоторые группы употребляют “ более правильный” английский, чем другие. В Америке имеется буквально тысяча и одна разновидностей английского языка. Кроме того, социальные группы отличаются друг от друга своеобразием жестикуляции, стиля одежды и культурных ценностей. Все это может стать причиной конфликтов между группами.

По мнению антропологов, культура состоит из четырех элементов.

1. Понятия (концепты). Они содержатся главным образом в языке. Благодаря ним становиться возможным упорядочить опыт людей. Например, мы воспринимаем форму, цвет и вкус предметов окружающего мира, но в разных культурах мир организован поразному.

В языке жителей Тробриандских островов одно слово обозначает шесть различных родственников: отца, брата отца, сына сестры отца, сына сестры матери отца, сына дочери сестры отца, сына сына брата отца отца и сына сына сестры отца отца. В английском языке даже отсутствуют слова, обозначающие четырех последних родственников.

Это различие между двумя языками объясняется тем, что для жителей Тробриандских островов необходимо слово, охватывающее всех родственников, к которым принято относиться особым почтением. В английском и американском обществах сложилась менее сложная система родственных связей, поэтому у англичан нет необходимости в словах, обозначающих таких дальних родственников.

Таким образом, изучение слов языка позволяет человеку ориентироваться в окружающем его мире.

2. Отношения. Культуры не только выделяют те или иные части мира с помощью понятий, но также выявляют, как эти составные части связаны между собой в пространстве и времени, по значению (например, черное противоположно белому), на основе причинной обусловленности (“пожалеть розгу испортить ребенка”). В нашем языке имеются слова, обозначающие землю и солнце, и мы уверены, что земля вращается вокруг солнца. Но до Коперника люди верили, что дело обстоит наоборот. Культуры часто поразному истолковывают взаимосвязи.

Каждая культура формирует определенные представления о взаимосвязях между понятиями, относящимися к сфере реального мира и к сфере сверхъестественного.

3. Ценности. Ценности это общепринятые убеждения относительно целей, к которым человек должен стремиться. Они составляют основу нравственных принципов.

Разные культуры могут отдавать предпочтение разным ценностям (героизму на поле боя, художественному творчеству, аскетизму), и каждый общественный строй устанавливает, что является ценностью, а что не является.

4. Правила. Эти элементы (в том числе и нормы) регулируют поведение людей в соответствии с ценностями определенной культуры. Например, наша законодательная система включает множество законов, запрещающих убивать, ранить других людей или угрожать им. Эти законы отражают, насколько высоко мы ценим жизнь и благосостояние личности. Точно так же у нас существуют десятки законов, запрещающих кражу с взломом, присвоение чужого имущества, порчу собственности и пр. В них отражено наше стремление к защите личной собственности.

Ценности не только сами нуждаются в обосновании, но и, в свою очередь, сами могут служить обоснованием. Они обосновывают нормы или стандарты, реализующиеся в ходе взаимодействия между людьми.

Нормы могут представлять собой стандарты поведения. Но почему люди склонны подчиняться им, даже если это не соответствует их интересам? Во время сдачи экзамена студент мог бы списать ответ у соседа, но боится получить плохую отметку. Это один из нескольких потенциально сдерживаемых факторов. Социальные поощрения (например, уважение) стимулируют соблюдение нормы, требующей от студентов честности. Социальные наказания или поощрения, способствующие соблюдению норм, называются санкциями. Наказания, сдерживающие людей от определенных поступков, называются негативными санкциями. К ним относятся штраф, тюремное заключение, выговор и др. Позитивными санкциями (например, денежное вознаграждение, наделение властью, высокий престиж) называют поощрения за соблюдение норм.

Культура — это неотъемлемая часть человеческой жизни. Культура организует человеческую жизнь. В жизни людей культура в значительной мере осуществляет ту же функцию, которую в жизни животных выполняет генетически запрограммированное поведение.

Язык — явление социальное. Им нельзя овладеть вне социального взаимодействия, т. е. без общения с другими людьми. Хотя процесс социализации в значительной мере основан на имитации жестов — кивков, манеры улыбаться и хмуриться, — язык служит основным средством передачи культуры. Другой его важной чертой является то, что на родном языке практически невозможно разучиться говорить, если его основной словарный запас, правила речи и структуры усвоены в возрасте восьми или десяти лет, хотя многие другие аспекты опыта человека могут быть полностью забыты. Это свидетельствует о высокой степени приспособляемости языка к потребностям человека; без него общение между людьми осуществлялось бы значительно примитивнее.

Язык включает правила. Известно, что существует правильная и неправильная речь. В языке имеется множество подразумеваемых и формальных правил, определяющих способы сочетания слов для выражения нужного смысла. Грамматикой называется система общепринятых правил, на основе которых используется и развивается стандартный язык. Вместе с тем часто наблюдаются отклонения от грамматических правил, связанные с особенностями различных диалектов и жизненных ситуаций.

Язык участвует также в процессе приобретения у организации опыта людей. Антрополог Бенджамин Л. Уорф показал, что многие понятия кажутся нам «само собой разумеющимися» только потому, что они укоренились в нашем языке. «Язык делит природу на части, формирует понятия о них и придает им значения главным образом потому, что мы пришли к соглашению организовать их именно таким образом. Это соглашение… закодировано в моделях нашего языка». Оно обнаруживается особенно явственно при сравнительном анализе языков. Например, цвета и родственные отношения в различных языках обозначаются поразному. Иногда в одном языке имеется слово, которое полностью отсутствует в другом.

При употреблении языка требуется соблюдение его основных грамматических правил. Язык организует опыт людей. Поэтому, как и вся культура в целом, он вырабатывает общепринятые значения. Коммуникация возможна лишь при наличии значений, которые принимаются, используются ее участниками и понятны им. В самом деле, наше общение между собой в повседневной жизни во многом обусловлено нашей уверенностью, что мы понимаем друг друга.

Трагедия умственных расстройств типа шизофрении состоит прежде всего в том, что больные не могут общаться с другими людьми и оказываются оторванными от общества.

Общий язык также поддерживает сплоченность общества. Он помогает людям координировать свои действия благодаря убеждению или осуждению друг друга. Кроме того, между людьми, говорящими на одном языке, почти автоматически возникают взаимопонимание и сочувствие. В языке находят отражение общие знания людей о традициях, сложившихся в обществе, и текущих событиях. Короче говоря, он способствует формированию чувства группового единства, групповой идентичности. Руководители развивающихся стран, где существуют племенные диалекты, стремятся к тому, чтобы был принят единый национальный язык, чтобы он распространялся среди групп, не говорящих на нем, понимая значение данного фактора для сплочения всей нации и борьбы с племенной разобщенностью.

Язык — главный символ антагонизма между англичанами и французами, проживающими в Канаде. Борьба между сторонниками и противниками системы преподавания на двух языках (английском и испанском) в некоторых районах США свидетельствует, что язык может быть важной политической проблемой.

Язык - наиболее глубокая всеопределяющая структура во всякой национальной культуре. По утверждению Вильгельма фон Гумбольдта, «…язык всеми тончайшими фибрами своих корней связан с народным духом», это его внутренняя поэтическая энергия. Язык универсальное хранилище национального самосознания, свойств характера в грамматических категориях. Есть языки с преимущественно глагольным (динамическим) изображением действительности, а есть - с именным (статическим) обозначением понятий. Этот последний тип языка характерен для становления индийской и греческой культур и соответственно для развития поздней европейской логики.

Культуры различаются (типологизируются) и в некоторых других отношениях. Например, по антропологической концепции К. ЛевиСтроса, есть культуры «холодные», воспроизводящие одни и те же тексты и тяготеющие к замене истории мифом, и есть культуры «горячие», имеющие тенденцию к постоянному созданию новшеств, новых текстов и хотя бы частичной замене мифа реальной историей. С. С. Аверинцев объясняет это следующим образом: «Есть культуры более закрытые. Это связано с языком. Например, французская. На французский язык толком чужих, иноязычных стихов не переведёшь. Французская фоника очень своевольная, поэтому если иноязычные имена попадают во французский язык, то изменяются до неузнаваемости». А для русского языка характерно стремление сохранить фонетический облик иноязычного имени, слова (и в этом отношении нам ближе немецкая культура).

Остроумно говорил об этой специфике русского языка С. С. Аверинцев: «Возьмём имя основателя христианской религии: итальянец скажет «Джезу», француз - «Жезю», англичанин - «Джизас» и горя мало. Древнерусский человек говорил «Исус», что уже очень близко к форме греческого текста Нового Завета. Но и этого мало, следует реформа Никона - раз грек произносит два гласных звука, надо и русским говорить «Иисус». (Действительно, это было одним из пунктов раскола)».

Эта особая бережность, особое внимание к фонетическому облику иноязычного имени есть одно из свойств нашей самобытности, российской национальной психологии. Одна из устойчивых черт русской культуры - авторитет слова. Как писал Ю. М. Лотман: «Это привело к совершенно неизвестному в Европе авторитету словесного искусства литературы». Утверждение, что поэт - пророк истины, а поэзия - язык богов, в России XVIIIXIX веков воспринималось буквально. В самом деле, для русского менталитета является центральной, фундаментальной такая особенность, как «тотальная словесность», специфическое «лингвистическое чутьё», поэтому русская культура это всегда особое лингвокультурное пространство, в котором любые макро и микродинамические изменения характеризуются тесной связью глобальных социальнокультурных процессов и языка. Всякий момент русской культурной истории имеет соответствующее вербальное оформление, отражающее основные черты его мироощущения и миропонимания.

Концепция о том, что восприятие мира детерминировано (обусловлено) именно языком (т. е. язык задаёт видение мира), известна в науке как концепция Э. Сепира Б. Уорфа («теория языковой относительности»), довольно долго рассматриваемая отечественными лингвистами как теория «языкового шовинизма».

2. Язык как зеркало культуры

Остановимся подробнее на взаимоотношении и взаимодействии языка и реальности, языка и культуры. Эти проблемы играют важнейшую роль как для совершенствования форм и эффективности общения, так и для преподавания иностранных языков; их игнорированием объясняются многие неудачи в международных контактах и в педагогической практике.

Наиболее распространенные метафоры при обсуждении этой темы: язык — зеркало окружающего мира, он отражает действительность и создает свою картину мира, специфичную и уникальную для каждого языка и, соответственно, народа, этнической группы, речевого коллектива, пользующегося данным языком как средством общения.

Метафоры красочны и полезны, особенно, как это ни странно, в научном тексте. Не будем касаться магии художественного текста, где как бы рай для метафор, их естественная среда обитания, но где приемлемость и эффект метафоры зависят от тончайших, науке не поддающихся моментов: языкового вкуса и таланта художника слова. Оставим богу богово, кесарю кесарево, а художнику художниково. В научном тексте все проще и определеннее: в нем метафоры полезны, когда они облегчают понимание, восприятие сложного научного явления, факта, положения (впрочем, вкус и чувство меры так же необходимы автору научного текста, как и автору художественного).

Сравнение языка с зеркалом правомерно: в нем действительно отражается окружающий мир. За каждым словом стоит предмет или явление реального мира. Язык отражает все: географию, климат, историю, условия жизни.

Однако между миром и языком стоит мыслящий человек, носитель языка.

Наличие теснейшей связи и взаимозависимости между языком и его носителями очевидно и не вызывает сомнений. Язык — средство общения между людьми, и он неразрывно связан с жизнью и развитием того речевого коллектива, который им пользуется как средством общения.

Итак, между языком и реальным миром стоит человек. Именно человек воспринимает и осознает мир посредством органов чувств и на этой основе создает систему представлений о мире. Пропустив их через свое сознание, осмыслив результаты этого восприятия, он передает их другим членам своего речевого коллектива с помощью языка. Иначе говоря, между реальностью и языком стоит мышление.

Язык как способ выразить мысль и передать ее от человека к человеку теснейшим образом связан с мышлением. Соотношение языка и мышления — вечный сложнейший вопрос и языкознания и философии, однако в настоящей работе нет необходимости вдаваться в рассуждения о первичности, вторичности этих феноменов, о возможности обойтись без словесного выражения мысли и т. п. Для целей этой работы главное — несомненная тесная взаимосвязь и взаимозависимость языка и мышления, их соотношение с культурой и действительностью.

Слово отражает не сам предмет реальности, а то его видение, которое навязано носителю языка имеющимся в его сознании представлением, понятием об этом предмете. Понятие же составляется на уровне обобщения неких основных признаков, образующих это понятие, и поэтому представляет собой абстракцию, отвлечение от конкретных черт. Путь от реального мира к понятию и далее к словесному выражению различен у разных народов, что обусловлено различиями истории, географии, особенностями жизни этих народов и, соответственно, различиями развития их общественного сознания. Поскольку наше сознание обусловлено как коллективно (образом жизни, обычаями, традициями и т. п., то есть всем тем, что выше определялось словом культура в его широком, этнографическом смысле), так и индивидуально (специфическим восприятием мира, свойственным данному конкретному индивидууму), то язык отражает действительность не прямо, а через два зигзага: от реального мира к мышлению и от мышления к языку. Метафора с зеркалом уже не так точна, как казалась вначале, потому что зеркало оказывается кривым: его перекос обусловлен культурой говорящего коллектива, его менталитетом, видением мира, или мировоззрением.

Таким образом, язык, мышление и культура взаимосвязаны настолько тесно, что практически составляют единое целое, состоящее из этих трех компонентов, ни один из которых не может функционировать (а, следовательно, и существовать) без двух других. Все вместе они соотносятся с реальным миром, противостоят ему, зависят от него, отражают и одновременно формируют его.

Вот типичный пример из области взаимодействия языков. Как в разных языках обозначаются цвета? Известно, что сетчатка человеческого глаза, за исключением индивидуальных патологических отклонений, фиксирует цвет совершено одинаково, независимо от того, чей глаз воспринимает цвет - араба, еврея, чукчи, русского, китайца или немца. Но каждый язык установил свою цветовую систему, и эти системы нередко разнятся между собой. Например, очень трудно даже специалистам интерпретировать обозначения цветов у Гомера и Вергилия. Один народ объединяет в едином слове синее и зелёное, другой - синее и чёрное, третий - разлагает на разные цвета ту часть спектра, которая считается у иных одноцветной. Следовательно, это чисто лингвистическая проблема. Но ведь восприятие цвета - одна из важных составляющих реальности, оно задаёт её и формирует.

Или ещё один показательный пример, связанный с восприятием пространства и времени в языке, описанный современным датским писателем Питером Хёгом: «Расстояние в Северной Гренландии измеряется в sinik - «снах», то есть тем числом ночёвок, которое необходимо для путешествия. Это, собственно говоря, и не расстояние, потому что с изменением погоды и времени года количество sinik может измениться. Это и не единица времени. Перед надвигающейся бурей мы с матерью проехали без остановки от Форсе Бэй до Иита - расстояние, на котором должны были быть две ночёвки. Sinik - это не расстояние, это не количество дней или часов. Это и пространственное, и временное явление, которое передаёт соединение пространства, движения и времени, являющееся само собой разумеющимся для эскимосов, но не поддающееся передаче ни на один европейский разговорный язык».

Если столь велики расхождения в таком простом вопросе, как обозначение цвета или реальных пространства и времени, каковы же они, когда речь идёт о более абстрактных понятиях? Действительно, что такое «слава, счастье, беда, причина, связь» для тех, чей лингвистический мир отличен от нашего? Например, В. Набоков, который был достаточно продолжительный период своей жизни американоязычным писателем, писал о совершенно неповторимом русском понятии «пошлость»: «На русском языке при помощи одного беспощадного слова можно выразить суть широко распространённого порока, для которого три других знакомых мне европейских языка не имеют специального обозначения… Его нельзя передать одним словом, требуется исписать не одну страницу, чтобы передать все оттенки его смысла». Что такое «жизнь», «смерть»? Мы переводим «смерть» с английского языка на русский, придавая слову форму женского рода.

Американский поэт Эзра Паунд, страстно увлечённый китайской культурой, так писал в 1914 году об оптимальном переводе: «Идеальный переводчик интуитивно вживается в душевное состояние оригинального автора и импровизирует средством своего языка его точное сущностное подобие на уровне контекста. Настоящий перевод - откровение неуничтожимой сути всякой поэзии, единой Правды и источника жизни всех культур».

Заключение

Культура — цемент здания общественной жизни. И не только потому, что она передается от одного человека к другому в процессе социализации и контактов с другими культурами, но также и потому, что формирует у людей чувство принадлежности к определенной группе. По всей видимости, члены одной культурной группы в большей мере испытывают взаимопонимание, доверяют и сочувствуют друг другу, чем посторонним. Их общие чувства отражены в сленге и жаргоне, в любимых блюдах, моде и других аспектах культуры.

Язык — явление социальное. Им нельзя овладеть вне социального взаимодействия, т. е. без общения с другими людьми. Хотя процесс социализации в значительной мере основан на имитации жестов — кивков, манеры улыбаться и хмуриться, — язык служит основным средством передачи культуры. Другой его важной чертой является то, что на родном языке практически невозможно разучиться говорить, если его основной словарный запас, правила речи и структуры усвоены в возрасте восьми или десяти лет, хотя многие другие аспекты опыта человека могут быть полностью забыты.

Хотя язык является могучей объединяющей силой, в то же время он способен и разобщать людей. Группа, использующая данный язык, считает всех, говорящих на нем, своими, а людей, говорящих на других языках или диалектах, — чужими.

Язык универсальное хранилище национального самосознания, свойств характера в грамматических категориях. Есть языки с преимущественно глагольным (динамическим) изображением действительности, а есть - с именным (статическим) обозначением понятий. Этот последний тип языка характерен для становления индийской и греческой культур и соответственно для развития поздней европейской логики.

Список литературы

1. Ерасов Б.С. Социальная культурология. М.: АспектПресс, 2003.

2. Кравченко А.И. Культурология. М.: Академический Проект, 2003. 496с.

3. Философия культуры: Становление и развитие.СПб.:Лань,2004.448с.

4. Мамонтов С.П. Основы культурологии. М.: Олимп; ИнфраМ, 2005. 320с.

5. Культурология: Хрестоматия (Сост. проф. П.С. Гуревич) М.: Гардарики,2005. 592с.

6. Кравченко А.И. Культурология: Словарь. М.:Академический проект, 2004. 671с.

Важную роль в передаче культурного знания играет язык. По существу именно через язык и происходят эти явления – трансляция и трансмутация. Взаимоотношение языка и культуры – весьма актуальная проблема. Язык – зеркало культуры, в нем отражается не только реальный мир, окружающий человека, не только реальные условия его жизни, но и общественное самосознание народа, его менталитет, национальный характер, образ жизни, традиции, обычаи, мораль, система ценностей, мироощущение, видение мира.

Язык – передатчик, носитель культуры, он передаёт из поколения в поколение сокровища национальной культуры, хранящейся в нем. Овладевая родным языком, дети усваивают вместе с ним и обобщенный культурный опыт предшествующих поколений.

Язык – орудие, инструмент культуры. Он формирует личность человека, носителя языка, через навязанные ему языком и заложенные в языке видение мира, менталитет, отношение к людям и др., т. е. через культуру народа, пользующегося данным языком как средством общения.

Ученые указывают, что язык – мощное общественное орудие, формирующее людской поток в этнос. Благодаря тому, что язык способен хранить и передавать из поколения в поколение культуру, традиции, общественное самосознание определенного речевого коллектива, образуется и развивается этнос. Язык – это знак принадлежности его носителей к определенному социуму. Как отмечают исследователи, «на язык как основной специфический признак этноса можно смотреть с двух сторон: по направлению внутрь, и тогда он выступает как главный фактор этнической интеграции; по направлению «наружу», и в этом случае он основной этнодифференцирующий признак этноса. Диалектически объединяя в себе эти две противоположные функции, язык оказывается инструментом и самосохранения этноса, и обособления «своих» и «чужих» [Антипов, Донских, Марковина, Сорокин, 1989, с. 75].

Методологической основой рассмотрения взаимодействия языка и культуры является изоморфизм (наличие общих или соотносительных свойств) признаков или функций,которые обнаруживают себя и в культуре, и в языке. Так, например, выделяются следующие функции культуры, которые характеризуют и язык:

1) информативная (или кумулятивная);

2) Семиотическая (знаковая): любой продукт культуры является одновременно и показателем ее уровня, качества, национальной и социальной принадлежности;

3) гносеологическая (познавательная) функция культуры проявляется в науке, научно-техническом прогрессе. В продуктах культуры человек познает мир и самого себя;

4) коммуникативная: культура реализует обмен достижениями различных видов деятельности между членами человеческого общества [Лейчик, 2001, с. 11–23].

Корни проблемы взаимодействия языка и культуры лежат в глу6окой древности. В наиболее явном виде связь языка и культуры обнаруживается в высказываниях Вильгельма фон Гумбольдта о том, что язык связан с формированием духовной силы нации. По его мнению, «…сумма всех слов – язык – это мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека». Язык хранилище народного духа, культуры, «объединенная духовная энергия народа, чудесным образом запечатленная в определенных звуках» [Гумбольдт, 1956, с. 348–349].

Впервые в явной форме проблема взаимодействия языка и мировоззрения была сформулирована в работах американских этнолингвистов – сначала Ф. Боаса , а затем Э. Сепира и
Б.Ли Уорфа – и стала известна под названием гипотезы лингвистической относительности Сепира-Уорфа. Авторы этой гипотезы утверждают, что «язык служит руководством к восприятию “социальной действительности” [Сэпир, 1965, с. 233]. Человек в значительной степени находится во власти конкретного языка, являющегося средством выражения в данном обществе.

Согласно этой концепции язык творит картину мира, и не только само мышление, но и мировоззрение находятся в плену у этой языковой картины мира. Об этом свидетельствует зависимость от неё поведения носителей языка. Эта гипотеза во многом перекликается с концепцией языка как «промежуточного мира» Л. Вейсбергера, впервые провозглашенной в 1928 г. [Вейсгербер, 1993].

У разных народов наблюдаются существенные различия в названиях одного и того же предмета, однако относительно сходная знаковая внутренняя форма слов может не отражать картину действительности. Так, например: русские называют насекомое «сороконожка), поляки stonoga («сто ног»), немцы Tausendfubler («тысяча ног»), в действительности сороконожка имеет около двухсот ног [Харченкова, 1994, с. 10].

Примером проявления лингвистической относительности может служить разная внутренняя форма, актуальная для того или иного языка, обусловливающая появление разных названий одного и того же предмета (ср., например, название портного: рус. портной (< порты "одежда"), нем. Schneider(< schneiden"резать"), сх. кроjач (< кроjити "кроить" или воскресного дня недели в блг. неделя (< не делать) и англ. Sunday буквально "день (бога) Солнца’.

Проблеме воздействия языка на мировоззрение посвящена огромная литература, в которой обсуждается не только правомерность такой её постановки, но и методы постижения воздействия языка на «наивную» и научные картины мира (см., например, работы Г. А. Брутяна, С. Л. Васильева, Г. В. Колшанского, М. Блэка, В. Куайна и др., а также монографию «Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира», 1988).