Сергей иванович ожегов известный. Сергей Иванович Ожегов. Биографическая справка. Ожегов: биография для детей

«Я научилась просто, мудро жить. Смотреть на небо и молиться Богу…», - Я начала читать Ахматову по заданию учительницы прочесть любимое стихотворение. И услышала полную тишину в классе. Почувствовала, как класс вместе с учительницей погрузились в состояние удивления, граничащего с легким шоком.

Сборник «Антология русской поэзии первой половины ХХ века», изданный небольшим тиражом, открыл мне новые миры и удивительные, захватывающие и пьянящие состояния, которые не выразить словом. Это произошло в 13 лет. Гумилев, Бальмонт, Мандельштам, Хлебников, Цветаева… Я переписывала стихи в тетрадку, они звучали в моей голове… В 14 лет мне дали почитать другую редкую книжку - «Мастер и Маргарита». Я была настолько потрясена романом, что пыталась переписать его от руки.

Я хотела быть нормальной, но чувствовала, что со мной что-то не так. Что другие люди воспринимают как мои «странности»? Я не могла ответить на этот вопрос. Наверное, просто я очень умная и очень много знаю. Самая умная. От этого другим меня не понять. Поэтому даже и не стоит с ними разговаривать.

Теперь я вижу, что моя «странность» была в отстраненности от жизни класса, коллектива, в отсутствии желания общаться, дружить с одноклассниками. Я даже не очень различала, кто есть кто: в классе были два брата-погодка и я их постоянно путала. Наверное, странно и непонятно выглядело мое высокомерие при средней успеваемости в учебе - я не стремилась к высокой успеваемости - ведь то, что я читала по собственному выбору и что звучало в моей голове - было гораздо интереснее!

В университете я тоже училась средне. Удивляюсь, как один молодой человек увидел во мне незаурядный ум, ведь я не очень-то открывала рот. Он сказал: «Мне бы твой ум, я бы многого достиг». Я почувствовала к нему легкое презрение и подумала: «А я ничего не хочу достигать». Я имела ввиду построение карьеры, достижение материальных благ. Да, я об этом не думала. Но чего-то ведь, наверное, я хотела? Я не знала. Были какие-то смутные мысли-ощущения, что страну нашу ждут большие перемены, что наступит время, когда я пригожусь людям как журналист. То есть мизантропом я не была, хотела приносить пользу обществу.

«Не надо печалиться! Вся жизнь впереди!» (Р. Рождественский)

Я почему-то рано начала печалиться. Я и сама писала стихи, но настолько мрачные, что не хочу их здесь приводить. Ну, одну только строчку: «Как темно за окном, как темно! Впрочем, мне уже всё равно.» Это мое состояние в 20 лет. Я чувствовала себя старой и усталой. Внешне - все благополучно. Я - студентка МГУ. И вот тогда я впервые поняла, что такое депрессия .

То есть я, видимо, страдала депрессией с детства, но в 20 лет ощутила ее явно. Я не чувствовала смысла жизни, цели. Раньше у меня были как-бы вынужденные, обязательные и ясные цели - надо куда-то поступить учиться. Три раза пыталась поступить в художественное училище, но не получилось. Решила поступать на факультет журналистики - поступила со второй попытки. И что дальше? Предстоящие 5 лет учебы казались вечностью. И чувство пустоты. Я пошла к психиатру. Было такое впечатление, что он меня просто не понял: «Как это, нет цели? Учись, да и всё!»

Я училась, но учеба слабо наполняла, хотя мы изучали произведения мировой литературной классики и у нас были потрясающие, блестящие преподаватели. Узнала о КСП - Клубе самодеятельной песни, который проводил свои слеты в подмосковных лесах. Обзавелась туристическим снаряжением, стала ездить на слеты - эти выходные в лесах облегчали мое состояние. Там увидела довольно много людей, несколько мне подобных, «странных» и даже еще страннее.

Странным людям зачем-то надо было сидеть по ночам у костра и петь или слушать странные песни - Окуджавы, Галича, собственного сочинения, на стихи Мандельштама, Бродского. Я очень полюбила Бродского: «Мне говорят, что надо уезжать. Да-да, благодарю, я собираюсь…»

Больше всего я любила стихи с трагичным оттенком, с философским звучанием. Но у меня так и не складывалось представления о своем будущем, о том, чего я хочу в жизни - не виделось цели. От этого был страх перед будущим и я старалась о нем не думать.

«Вся жизнь впереди - надейся и жди!» (Р. Рождественский)

На что надеяться, чего ждать - я не знала и не представляла. «Странные» товарищи по КСП бросали ВУЗы из идейных соображений и устраивались сторожами и истопниками. Я, слава Богу, доучилась. Пошла работать в редакцию - первое время, когда надо было срочно научиться писать, работала по 12 часов в сутки и забывалась в работе. Потом опять пришли пустота и непонимание, зачем жить. Наступил разгар Перестройки и мнезахотелось сбежать от всего этого безумия. В красивую и спокойную страну. У меня была мысль: «Россия - кончилась». (И как я рада, что ошиблась).

Мнехотелось, главным образом - покоя! Казалось, эмиграция решит все мои проблемы разом. Когда увидела средний уровень жизни в Финляндии, мне впервые захотелось материальных благ. Но вскоре они перестали радовать. А от «покоя» просто хотелось выть по-волчьи. Одиночество я здесь испытала по полной программе. И мучительные депрессии. Попытки найти смысл жизни в мистике и в браке провалились. Будущее без смысла и без цели продолжало представляться сплошной чернотой, куда невыносимо было смотреть.

Я сознавала, что у меня не получается жить. Жить среди людей и в согласии с собой. Кажется, неосознанно я всю жизнь ждала, что кто-то придет и всё в моей жизни изменит, исправит. Но каждый раз этот «кто-то» разочаровывал, не оправдывал ожиданий. Кто бы мог подумать, что свет в конце туннеля забрезжит нежданно с монитора компьютера в процессе знакомства с системно-векторной психологией Юрия Бурлана. Помощь пришла, когда, казалось, все было совсем мрачно, беспросветно, безнадежно!

А теперь - жизнь в реальности

Три года назад я начала читать статьи на портале системно-векторной психологии Ю. Бурлана. В ней есть четкое понимание людей со звуковым вектором в разных состояниях развитости и реализованности. Звуковику свойственно ощущать внешний мир иллюзорным, а себя - единственным в мире. Он выглядит странным в глазах других людей.

Только звуковики задумываются о смысле жизни, им сложнее, чем другим, найти свое место в мире. Таких людей не много - около пяти процентов. Реально их еще меньше, так как многие уходят из жизни преждевременно - от наркотиков, алкоголя, суицида.

Статьи вызвали узнавание, чувство, что кто-то меня понимает. А этого чувства у меня не было никогда в жизни. Я прошла бесплатный курс, затем - полный курс СВП. Продолжаю посещать бесплатные занятия. Каждый раз на них открывается что-то новое. У меня усиливается и углубляется осознание того, что окружающий мир - реален. Реальны люди и я сама.

Поэзия - конечно же, хорошая вещь. Но она больше не уносит меня в измененные состояния сознания, фантасмагорические и печальные. Я с радостью учусь жить в реальном мире и чувствую твердую почву под ногами. В наше время ни музыка, ни поэзия, ни философия с эзотерикой ненаполняют нехватки человека со звуковым вектором. Звуковая жажда познания себя и окружающего мира наполняется только системно-векторной психологией. Я в этом убедилась.

В 50 лет я почувствовала себя несравнимо лучше, чем в 20. До 50-ти лет я проходила всевозможные плохие состояния звукового вектора, а после - потрясающе радостные состояния, которых у меня не было ни в детстве, ни в молодости. И я знаю, что это еще не предел -в потенциале звуковики могут наслаждаться жизнью больше, чем все остальные, ведь у них самый высокий уровень желания.

Я действительно теперь ощущаю - «жизнь впереди», что я стою в начале новой, приносящей ранее не ведомые радости жизни. Появилось осознание ее цели и смысла. Знаю, зачем живу и чем хочу заниматься. Знаю, что у меня есть возможности для осуществления своих желаний. Слова Чацкого: «Я странен. А не странен кто ж? Тот, кто на всех глупцов похож…» - уже не греют мне душу.

Благодаря системно-векторной психологии Юрия Бурланая примирилась с людьми, я понимаю, что другие люди - не глупцы, как мне когда-то казалось, в каждом векторе - свой ум и все вектора имеют свое назначение в этом мире. Появилось чувство благодарности людям и глубокого к ним уважения за их труд на общее благо. Из «странного» человека я превращаюсь во всё более адекватного современной реальности.

Церковь парадоксальна и антиномична: она не только Тело Христово, но и организация, и потому всегда есть опасность привнесения в нее стихий мира. Какие опасности подстерегают Церковь, заявившую о своем активном присутствии в обществе? Как христианам не перепутать неотмирность с озлоблением на «не наших» и гордостью мытаря, который не таков, как все?

Размышляет игумен ПЕТР (Мещеринов), настоятель Подворья московского Данилова монастыря в Подмосковье, сотрудник Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи при Даниловом монастыре, церковный публицист .

— Что значит — «не от мира сего»? Христос говорит эти слова о Царствии Божием («Царство Мое не от мира сего»; Ин. 18: 36), но как это касается Церкви как земной общины?

— Неотмирность Христова Царства в контексте Церкви можно описать следующим образом. Всякое явление мира сего чревато смертью. Все природное рождается, развивается до некоей полноты и умирает. Имеет свой конец жизнь человека и общества; перестают существовать империи, отмирают социально-общественные формы; разрушаются произведения искусства и т. д. Все, что коренится в мире сем, подвержено страданиям, болезни и смерти. Церковь — единственное явление на земле, вектор которого ровно обратен: не от рождения к расцвету, а затем к угасанию и к смерти, а через умирание и смерть (и смерть крестную) — к рождению в вечную жизнь. Благодатью Христовой Церковь изымает человека из-под детерминированной власти стихий мира и уже в земной жизни поставляет пред Христом, переводит его существование из земного модуса в небесный, так что христианин уже здесь, на земле вкушает, точнее «предвкушает», «как сквозь тусклое стекло, гадательно» (1 Кор. 13: 12), но вместе с тем совершенно реально — «Царство Божие, пришедшее в силе» (Мк. 9: 1).

Под «миром сим» понимается, конечно, вовсе не прекрасно созданная Богом природа или человеческое естество; речь идет о повреждении человека, вызванного грехопадением. Преподобный Исаак Сирин пишет: «…слово мир есть имя собирательное, обнимающее собою то, что называется страстями… Миром называется и состав собирательного имени, объемлющего собою отдельно взятые страсти. И когда в совокупности хотим наименовать страсти, называем их миром; а когда хотим различать их по различию наименований их, называем их

страстями… И страсти суть следующие: приверженность к богатству; телесное наслаждение; желание чести, от которого истекает зависть; желание распоряжаться начальственно; надмение благолепием власти; желание наряжаться и нравиться; искание человеческой славы, которая бывает причиною злопамятства…» и прочие (Слово 2). Жизнь отдельного христианина, как и жизнь церковной общины, по аскетическому учению святых отцов, и должна представлять собой подвиг борьбы со страстями.

Помощь для этого подвига также дает Церковь, возвещая миру благовествование Христово. Те, кто на него откликаются и входят в Церковь, получают благодатные силы идти путем Истины и Жизни. Поэтому отношения Церкви с миром должны строиться, исходя из, скажем так, максимальной возможности проповеди жизни во Христе — и проповеди не только словом, но и делом.

«Методологии» же благовествования Евангелие уделяет большое внимание. «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф. 10: 16), — говорит Господь. Апостолы Христовы тщательно хранили себя от духа мира, и обратили они ко Христу человечество методами вовсе не мирскими. «…Мы могли явиться с важностью, как Апостолы Христовы, но были тихи среди вас, подобно как кормилица нежно обходится с детьми своими» (1 Фес. 2: 7). «Мы никому ни в чем не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всем являем себя, как служители Божии, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах, в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви, в слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке, в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалах: нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем» (2 Кор. 6: 3-10).

Мир противится и этому благовествованию, и самой жизни христиан: «в мире будете иметь скорбь» (Ин. 16, 33); «все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» (2 Тим. 3, 12). Но такой внешней вражды Церковь никак не должна бояться — «мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16: 33), говорит нам Христос. А бояться нужно того, чтобы мирские начала не проникали в Церковь — «да не вкрадывается под видом священнодействия надменность власти мирския; и да не утратим постепенно и неприметно той свободы, которую даровал нам Своею кровию Господь наш Иисус Христос » (8 правило III Вселенского собора).

— Сегодня Церковь после многих полуподпольных лет существования в России взяла курс на диалог с обществом, на свое активное присутствие в жизни общества. Грозит ли это ее «неотмирности»? В чем будет ее «неотмирность»?

— Сам по себе диалог с обществом Церкви нисколько грозить не может. Дело в характеристиках этого диалога. Если Церковь, следуя вполне естественному импульсу «распрямиться» после гонений, восстановить свое значение и престиж, увлечется этим и перейдет некую черту, то диалог с обществом превращается в монолог; и вот это как раз очень грозит сущностной неотмирности Церкви. Немало «внешних» людей воспринимают многие церковно-общественные действия как стремление навязать себя, «влезть в печенку». Пусть эти люди неправы; но тут-то и необходим диалог — а он порой подменяется действиями вполне мирскими: заставить, принудить через государство и т. п. Невозможно представить себе, чтобы ап. Павел обращался к тогдашним властям для содействия в успехе евангельской проповеди… Необходимо также учитывать, что сегодня слова в очень сильной степени девальвированы. Лучший аргумент в диалоге Церкви и общества — пример чистой, нравственной евангельской жизни не только отдельных православных христиан, но и всей российской церковной общины; в этом и будет выявляться неотмирность Церкви.

— Часто говорят «не от мира сего» про чудака, выражаясь языком Достоевского — «идиота». Насколько это близко евангельскому смыслу выражения «не от мира сего»? Церковь — это «церковь чудаков»? А как же деятельные батюшки, которые восстанавливают храмы-монастыри (машину бетона туда, две машины песка сюда, бригаду строителей из Молдовы, а дорогу обещал заасфальтировать депутат из облсовета и т. п.).

— Мало ли что говорят. Христианство «для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия» (1 Кор. 1: 18). На самом деле тот континуум неотмирности, в котором должен пребывать всякий православных христианин, — дело благодати Божией. Если христианин в состоянии эту благодать воспринять — он обогащается и прочими Божиими дарами, и становится мудрым . И мудрость эта «сходящая свыше», она «чиста, мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна» (Иак. 3: 17). Людям внешним это действительно может порой казаться «чудачеством»; но христианин, будучи именно мудр, поведет себя так, что люди нормальные это чудачество в конце концов не смогут не зауважать… А деятельности батюшек такая неотмирная мудрость не только не мешает, но и очень даже помогает.

— «Неотмирность» — это значит жизнь по другим законам, нежели мир? Если у нас просто другие законы (как писал Тертуллиан: «другой чин подчинения», не кесарю, а Богу) — то чем эти законы принципиально отличаются? Ведь в Церкви все как у всех: есть каноны (законы-правила); кто их нарушает, того наказывают (ну не в тюрьму, а епитимья); есть и субординация и т. п. Евангельский закон — только для внутренней жизни христианина? В чем он выражается в Церкви как организации?

— Здесь нужно определить понятие «закон». Если говорить о законе как о неписаных стихиях жизни, то, безусловно, Церковь должна жить по совершенно иным законам, нежели мир. Законы мира сего — «право сильного», власть, деньги, ложь, похоть, тщеславие, гордыня… Законы христианства — «перевернутая пирамида», по выражению архимандрита Софрония (Сахарова), когда «по тому узнают все», что мы — Христовы «ученики, если будем иметь любовь между собою» (Ин. 13: 35). «…Цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются, а вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий — как служащий» (Лк. 22: 25-26) — это полная противоположность отношениям, господствующим в мире.

Если же закон понимать как право, то здесь понятия Церкви и общества сходятся. В обществе право регулирует, по выражению Владимира Соловьева, низший уровень нравственности, как раз ограничивая наиболее грубые и злые проявления стихий мира сего. В европейской христианской цивилизации, к которой принадлежит и Россия, право зиждется, помимо древнеримской традиции, на евангельской нравственности, почти две тысячи лет оплодотворявшей жизнь Европы (поэтому очень странно, когда православные пренебрежительно относятся к праву). В Церкви право также регулирует внешние отношения членов Церкви, от которых (так же как и от субординации) никуда не деться, пока мы живем в этом падшем мире.

Что же касается соотношения Церкви как Тела Христова и Церкви как организации — то тут все зависит от цели. Если цель церковной организации — дать людям в данных исторических, культурных, социальных и прочих условиях максимальную возможность жизни во Христе — то неотмирность прекрасно будет сочетаться с правом. Если же ви дение церковной цели искажается — то этим открывается дверь для господствования в церковной жизни стихий мира сего.

— Иногда «неотмирность» воспринимается как озлобленное противостояние миру: это чувствуется не только в борьбе с ИНН, экуменизмом и т. п., но и в таком подходе, что-де мы православные и будем потому ходить в кушаках, сарафанах, сюртуках, платках, все слова произносить на «церковный манер» и прочее. А тех, кто, скажем, красит волосы, любит современную литературу, живопись, музыку и т. п., — мы будем осуждать, потому что они «обмирщают» нашу «неотмирную» Церковь. Что можно сказать по этому поводу?

— Тут наличествует путаница, характерная для нашего времени. Большинство церковных людей под церковностью понимают сложившуюся сегодняшнюю православную субкультуру. «Субкультурность» церковного мировоззрения — одна из важнейших нынешних проблем. Церковь — вселенская; она обнимает собою не только пространство и время, но и все явления человеческой жизни без исключения. В духовно-аскетическом плане вселенская церковность изгоняет из всех этих сторон жизни грех и страсти, привносит в них благодать Божию и благородство неотмирности, которая освобождает человека от связанности миром сим и делает его мудрым и искусным во всех своих действованиях. Субкультурность же до чрезвычайности сужает этот вселенский горизонт и полагает, что христианская духовная и нравственная жизнь зависит от одежды, еды, тех или иных эстетических вкусов, национальных интересов или общественно-политических расположений. Именно поэтому субкультурность на самом деле есть прямое порождение стихий мира сего, явление по существу языческое и на сто процентов посюстороннее. Где есть неотмирность, а следовательно, и подлинная церковность, там нет места столь выразительно описанной в данном вопросе субкультурности.

— Христианство, как известно, «для иудеев соблазн, для эллинов безумие» (1 Кор. 1: 23). Современная западная культура — эллинская. Когда мы поступаем, руководствуясь религиозными мотивами (подаем милостыню или мяса не едим почти два месяца) — для «эллинов» это безумие. Но ведь есть и обратная сторона — хочется иногда почувствовать себя особенным… Если я весь такой православный, веду себя девиантно, как бы стараюсь подчеркнуть свою неотмирность — это та неотмирность, о которой говорил Христос?

— Современная западная (точнее — глобалистская) культура уже не эллинская. Эллинская культура — это святые отцы: Василий Великий, Иоанн Дамаскин, аскетические писатели. (Кстати, то восприятие поста, какое мы имеем в нашей церковной жизни сейчас, вполне себе эллинское.) Современная культура скорее «просвещенческая», упрощенная сравнительно с культурой древности, а тем более с великой культурной традицией Церкви.

А девиантное поведение — это практическое выявление субкультурности Церкви и прямо противоположно неотмирности; их мотивации совершенно мирские. Неотмирность вся — внутри, в сердце, в мотивациях, ценностях человека. Кроме того, неотмирность благодатна и знает, как себя вести, чтобы не смущать и не «грузить» окружающих. Неотмирность, повторю, мудра; а девиантность глупа (и в библейском, и в обыденном смысле этого слова), и выставляет эту свою глупость на всеобщее обозрение, добиваясь того, что из-за нас «имя Божие хулится у язычников» (Рим. 2: 24).

— Инаковость христианина миру часто понимается как то, что христианин всем должен, «как дурак»: прощать, как дурак, уступать, как дурак, всем служить, как дурак, тогда как весь свободный мир давно признал, что никто никому ничего не должен.

— Мир на словах-то, может, и это признал, а на деле человек опутан долженствованиями мира с ног до головы. Он должен мыслить, чувствовать, смотреть, читать, слушать, потреблять только так, а не иначе, выглядеть, иметь престижную работу, машину, квартиру и т. д. И это не писаные законы, а именно бесчеловечные и жестокие, как объятия дракона, стихии мира сего. А христианин как раз, вооружаясь неотмирностью, разрывает эти цепи, он свободен и мудр. И он, по большому счету, даже и не заставляет себя «не позволить» все то, что общепринято, а разумно и свободно не желает принимать участия в стадном безумии, потому что вкусил лучшего.

— Не превращает ли неотмирность христианство в некий вид оппозиции? Не дает ли она повод считать других людей непросвещенными? И, с другой стороны, не выглядит ли в глазах «внешних», что у христиан «все не как у людей»?

— Христианство — не оппозиция в политическом смысле. Но оно всегда — критично: в отношении самого себя, мира и проявлений его падшести с евангельской, нравственной и духовной точки зрения. Критика эта — не просто брюзжание по поводу и без повода, но ви дение в свете благодати Божией правды жизни, и личной, и общественной. И это ви дение действительно делает восприятие христианина не таким, «как у людей». Но так как это восприятие возможно только «вместе с Богом», по благодати, то оно исключает презрение, превозношение и осуждение какого бы то ни было человека.

У христианина и не должно быть «все, как у людей» — только не в субкультурной, а в нравственной и духовной области. Христиане должны быть «светом мира» и «солью земли» и жить так, чтобы у людей становилось так, как у христиан; «чтобы все видели наши добрые дела и прославляли Отца нашего Небесного» (см. Мф. 5, 13-16).

Вся беда как раз и заключается в том, что в церковной нашей повседневности у нас по большей части вот именно что «все, как у людей»…

Дмитрий РЕБРОВ, Ирина ЛУХМАНОВА

С ней не сюсюкают. Ее сторонятся. Она необычная, не такая, как все дети. В ее недетском взгляде – Вселенная, которая держит на расстоянии. «Маленькая старушка!» — говорят про нее одни. «Слишком серьезная» , — говорят другие. «Не от мира сего!» — говорят третьи. А она не понимает, отчего они не понимают… Большие вопросы уже волнуют ее ум… Как это – у Вселенной нет конца? Мурашки по коже… А как все устроено? Разве не интересно проникнуть вглубь, узнать все до конца? Что может сравниться с этим бесконечным желанием познать? Новое платье? Радость до завтрашнего утра… Торт к празднику? Съеден и забыт…

Но эти сны, когда что-то маленькое безуспешно пытается слиться с чем-то большим, не забываемы… Волнуют и пугают… И заставляют задавать вопросы и искать ответы. Как справиться маленькому существу с таким давлением неизведанного – один Бог знает. Во всяком случае, для взрослых девочка со звуковым вектором загадка. И как ее воспитывать – загадка вдвойне.

Не от мира сего

Не от мира сего. Трудное детство

У звуковой девочки по-любому трудное детство. Немного легче, если у мамы тоже есть звуковой вектор , и она воспитывает ее через понимание своих свойств – так же равнодушна к материальному миру, его незатейливым радостям, так же стремится к познанию и не ставит целью сделать из своего ребенка «настоящую женщину». А какая она – настоящая женщина в глазах большинства? Добрая, веселая, любящая, открытая, красивая. В общем, кожно-зрительная самка , которая нравится всем без исключения.

Но в девочке со звуком нет таких свойств. Она любит тишину и одиночество , что в детстве, может быть, не всегда проявляется столь ярко, потому что либидо (жизненная энергия) еще очень сильно, заставляет много двигаться. Но наигравшись, она забирается на подоконник и смотрит в звездное небо. И тогда ее не трогайте – она вся в своих таких недетских мыслях.

А еще она очень много читает, и сердце замирает каждый раз в предвкушении новых открытий. Перед ней раскрывается новый, большой мир, так не похожий на тот, в котором она живет. Она чувствует какой-то неявный зов, но не распознает, откуда он и к чему он призывает. И от этого ощущает пустоту и тоску.

В школе она часто одинока – одна-две подруги, которым интересен ее философский подход к жизни, и все. Они, бывает, способны слушать часами ее рассуждения, но не способны понять, отчего она такая странная. Не от мира сего …Остальные жизнерадостные и компанейские члены коллектива ее не принимают, а часто даже выбирают объектом для третирования. Умная девочка не вызывает уважения в детском коллективе, напротив, становится объектом для насмешек.

Не от мира сего

С ее же стороны тоже нет интереса к тому, о чем шушукаются девчонки. Звук подавляет сексуальность . Созревает она поздно, и отношения полов ей пока непонятны. Она и мастурбировать начинает только из интереса, чтобы познать себя и свое тело. Но в целом, влечение низкое, особенно если снизу кожный вектор.

А все эти подростковые ухищрения и вовсе ни к чему. Она едва замечает, во что одета. «А чего это ты не красишься?» — спрашивают девчонки. «А смысл?» — спрашивает она. Конечно, она не может не попадать под влияние большинства, и от того, что не чувствует в себе таких желаний, испытывает дискомфорт. Как говорится: «Не от мира сего, но тоже любить хочу!» Как же ей помочь адаптироваться к миру?

Не от мира сего. Как воспитывать звуковую девочку

Звуковая мера находится в самом начале своего развития. Даже мужчины со звуковым вектором, у которых за тысячелетия существования человечества наработана видовая роль (это лучшие умы человечества – философы, писатели, поэты, математики, физики), в настоящее время имеют колоссальные ненаполненные звуковые желания. Что же говорить о женщине, которая начала проявлять свою социальную реализацию только каких-то 100 лет назад? Конечно, она отстает в интеллектуальном плане от мужчин и находится в таком состоянии, когда общество еще до конца не принимает ее новую роль, а по-старому она жить уже не может. Таких, как Мария Склодовская-Кюри или Марина Цветаева, пока мало. Их единицы.

Однако теперь мы имеем возможность с детства увидеть задатки ребенка и не пытаться их переделать в угоду общественным стереотипам. А стереотипы эти, во многом, еще таковы, что умных женщин не любят, что женщина должна сидеть дома и заниматься детьми. Но если родители видят, что в девочке с ранних лет проявляется склонность к познанию, размышлениям, глубокому проникновению в суть вещей, нужно понимать, что в ней проявляется доминантный звуковой вектор и что нужно научиться наполнять его, иначе последствия могут быть ужасными. Подростковый суицид, наркотики, половая распущенность – вот то, что грозит звуковой девушке, выходящей в жизнь без малейшего понимания своей роли в ней.

Надо понимать, что в ней изначально не будет интереса к хозяйству и семье, поэтому пытаться учить ее женским премудростям практически бесполезно. Если ее звуковой вектор будет наполняться, она естественным образом научится минимально обслуживать себя. Она даже будет заботиться о семье, но это не будет ее приоритетом. Акцент необходимо делать на развитие свойств сосредоточения и формирование мощного абстрактного интеллекта. Все будет зависеть от того, к чему девочка проявит интерес.

Не от мира сего

Если родители не будут препятствовать ее стремлению к тишине и размышлениям, то этот интерес довольно скоро даст о себе знать. Очень хорошо, если девочка захочет заниматься в музыкальной школе. Классическая музыка наилучшим способом помогает ей сосредотачиваться снаружи. Интерес к таким предметам как физика или математика до сих пор считается редким среди девочек, но, тем не менее, и такое бывает. Его необходимо поддерживать, если таковой имеется.

Изучение языков, литературное творчество, компьютерные технологии – вот те области, в которых женщина со звуковым вектором может наилучшим образом реализовать себя. В целом, воспитание звуковой девочки мало чем отличается от воспитания мальчика со звуковым вектором, но родителям придется преодолеть бОльшее количество стереотипов. Часто звуковые профессии не рассматриваются как женские, и родители не пускают туда девочек, считая, что создают им лучшую судьбу. Однако нереализованный звук никогда не даст им жить спокойно.

Не от мира сего. Наивысшая реализация

Сейчас ситуация такова, что даже реализованный в профессии звук уже не наполняется этим. Мы активно познавали материальный мир, прислушиваясь к его вибрациям, стараясь угадать, что стоит за ними, но пока так и не смогли услышать это. В чем смысл жизни? Зачем создан этот мир? Кто Я в этом мире? Эти вопросы как раз и волнуют человека со звуковым вектором, и пока он не приблизится к ответу на них, его жажда к раскрытию бытия останется неутоленной.

Однако сейчас есть системно-векторная психология, которая позволяет найти ответы на звуковые вопросы . Мы начинаем понимать, что путь к познанию мира лежит через познание психического человека, и сосредоточение на состоянии ближнего, ощущение его желаний как своих собственных дает наибольшее наполнение звуковому вектору. Мы начинаем видеть то тайное, что было скрыто от нас, силы, действующие за материальным. И с определенного возраста, где-то после 6 лет, с ребенком уже можно говорить о том, как устроен мир, как действуют законы природы. Конечно, на его уровне, но понемногу доводить до него информацию. А потом привести на тренинг, и тогда можно будет не бояться того, что звуковой вектор вашего ребенка останется ненаполненным и приведет к большим проблемам в жизни.

В 1917 г., окончив гимназию, Ожегов поступил на факультет языкознания материальной культуры Петроградского университета. В конце 1918 г. оставил университет и зачислился вольноопределяющимся в Красную Армию. Участвовал в боях под Нарвой, Псковом и Ригой, на Карельском перешейке, затем на Украине, на врангелевском фронте.

После окончания военных действий в 1922 г. Ожегову предложили путевку в военную академию , но он отказался, был демобилизован и вернулся в Петроградский университет.

Еще учась в университете, он начал преподавать русский язык .

В 1926 г. Ожегов окончил обучение и по представлению своих учителей Виктора Виноградова, Льва Щербы и Бориса Ляпунова был рекомендован в аспирантуру Института истории литератур и языков Запада и Востока при Ленинградском государственном университете.

Ожегов серьезно занимался исследованием истории русского литературного языка, исторической грамматики, лексикологии, орфоэпии (нормы произношения) языка русских писателей, орфографии и фразеологии. Основным объектом его научных трудов стала разговорная русская речь во всех её проявлениях.

Кроме научной работы, он еще преподавал в Государственном институте истории искусств, педагогическом институте им. А. И. Герцена.

С конца 1920-х гг. Сергей Иванович начал работу над "Толковым словарем русского языка", редактором которого был Дмитрий Ушаков.

В 1936 г. Ожегов переехал в Москву, где продолжил работу со словарем, вошедшим в историю русской культуры как "Словарь Ушакова". Первый том вышел в 1935 г., а в 1940 г. вышел последний 4-й том. Это было настоящим событием в научной жизни.

В 1937-1941 гг. Сергей Иванович преподавал в Московском институте философии, литературы и искусства.

С 1939 г. он был научным сотрудником Института языка и письменности.

Во время Великой Отечественной войны Ожегов остался в Москве, до возвращения из эвакуации прежнего руководства. Он разработал курс русской палеографии и преподавал его студентам пединститута в военные годы. Желая хоть в чем-то быть полезным стране, вместе с другими оставшимися коллегами он организовал языковедческое научное общество, изучал язык военного времени.

Еще накануне Великой Отечественной войны Ожегов начал работу над "Словарем русского языка" . Он задумал создать краткий словарь популярного типа. В подготовке первого издания участвовали профессор Григорий Винокур, а также академик Сергей Обнорский как главный редактор. 1-е издание словаря вышло в 1949 г. и сразу же обратило на себя внимание читателей, ученых и критиков. С 1949 г. словарь переиздавался 8 раз. Ожегов почти до конца жизни работал над словарем: вносил доработки, совершенствовал его структуру.

В настоящее время "Словарь русского языка" занимает особое место среди других толковых словарей русского языка. Это единственный относительно полный однотомный словарь (80000 слов и выражений), который последовательно, от издания к изданию отражает изменения в русской литературной лексике .

В 1952 г. Сергей Иванович стал АН СССР, одним из центральных направлений которого стали изучение и пропаганда родной речи. Он и его сотрудники выступали по радио, консультировали дикторов и театральных работников, заметки Сергей Ожегова нередко появлялись в периодической печати, он был постоянным участником литературных вечеров в Доме ученых, приглашая для сотрудничества в Сектор таких корифеев писательского дела, как Корней Чуковский, Лев Успенский, Федор Гладков, ученых, деятелей искусства. Тогда же начали выходить под его редакцией и в соавторстве знаменитые словари произносительных норм, к которым прислушивались, которые знали и изучали даже в далеком зарубежье: "Орфографический словарь русского языка" (1956, 1963), "Русское литературное произношение и ударение" (1955), "Правильность русской речи" (1962) и др.

По инициативе Ожегова в 1958 г. в Институте русского языка была создана Справочная служба русского языка , отвечающая на запросы организаций и частных лиц, касающихся правильности русской речи.

Сергей Иванович Ожегов стал организатором и вдохновителем научно-популярной серии "Вопросы культуры речи" (1955-1965), в которой проходили апробацию работы молодых коллег и учеников Сергея Ивановича, ставших затем известными русистами-нормативистами: Юлия Бельчикова, Людмилы Граудиной, Виталия Костомарова, Льва Скворцова, Бориса Шварцкопфа и многих других.

Еще одним делом жизни Ожегова (наряду с изданием "Словаря русского языка") стала подготовка нового научного журнала "Русская речь" (первый номер вышел после смерти лингвиста в 1967 г.), одного из самых многотиражных академических журналов, пользующегося успехом и заслуженным уважением и сейчас.

Являясь глубоким академическим специалистом и ведя большую преподавательскую деятельность (он многие годы работал в МГУ), Сергей Иванович Ожегов не был кабинетным ученым и живо откликался с присущей ему доброй иронией на те изменения в языке, которые начинали входить в словарь рядового человека в космическую эпоху.

Он лояльно относился к "словесным проказам" молодежи, прислушивался к ней, хорошо знал и мог оценить литературный, применяемый в особых случаях, жаргон. Примером тому может служить составлявшаяся им совместно с другим знаменитым ученым, Александром Реформатским, картотека русского мата - не собрание нецензурных выражений в "словари", а научно обоснованное и художественно оформленное исследование социологии языкового обихода городского населения - то, что является столь популярным и актуальным в настоящие дни.

Ожегов был членом Комиссии Моссовета по наименованию учреждений и улиц Москвы , Предметной комиссии по русскому языку Министерства просвещения РСФСР, заместителем председателя Комиссии Академии наук по упорядочению написания и произношения иноязычных собственных и географических наименований, научным консультантом Всероссийского театрального общества, Гостелерадио; членом Орфографической комиссии АН, готовившей "Правила русской орфографии и пунктуации", 1956, и т.п.).

Сергей Иванович Ожегов скончался в Москве 15 декабря 1964 г.. Урна с его прахом хранится в стене некрополя Новодевичьего кладбища.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Создатель «Толкового словаря русского языка», родился 23 сентября 1900 года в Тверской губернии, в поселке Каменное Новоторжского уезда.

Краткая биография Ожегова для детей в первую очередь рассказывает о семье, в которой родился и вырос будущий создатель русского Словаря. Отец Сергея, Ожегов Иван Иванович, работал на местной картонно-бумажной фабрике инженером-технологом. Мать, Александра Федоровна, работала ткачихой и была внучатой племянницей известного педагога и филолога, профессора Петербургского университета Герасима Петровича Павского, чьи «Филологические наблюдения над составом русского языка» еще при жизни автора были изданы дважды и награждены Демидовской премией. Возможно, судьбу Ожегова предопределило знание о столь знаменитом родственнике, гордость находиться с ним в родстве и желание продолжать дело человека, понявшего строй языка шире своих талантливых современников.

Ожегов: биография для детей

Сергей Ожегов в молодости увлекался футболом, только-только набиравшим популярность, состоял в спортивной секции, имел высокий рост, хорошую закалку и привлекательную внешность. После переезда с семьей перед началом Первой мировой войны в Петроград и окончания гимназии стал в 1918 году студентом Петроградского университета, сделав осознанный, вполне определенный выбор в сторону филологии. Причем в те годы, страшные и голодные, нужно было обладать большим мужеством, чтобы посвятить свое будущее научной деятельности.

Первые шаги на научном поприще

Вскоре начавшиеся занятия были прерваны, потому что Сергея призвали на фронт. Таким образом, судьба преподнесла ему настоящее мужское испытание, которое он с достоинством выстоял, участвуя в сражениях на территории России и Украины. По окончании военной службы, в 1922 году, Сергей Ожегов сразу же приступил к учебе в университете на факультете языкознания и материальной культуры. Биография Ожегова краткая, если ее рассматривать с точки зрения деятельности Сергея Ивановича, ведь всю свою жизнь он посвятил изучению и продвижению русского слова. Все годы усиленно занимался историей родной словесности, слушал лекции Сергея Петровича Обнорского – русского лингвиста-русиста, обучался в Ленинградском Институте истории литератур и языков Запада и Востока, участвовал в семинаре Николая Яковлевича Марра – русского востоковеда. Творческому развитию ученого способствовала научная атмосфера, царившая в Ленинграде в 20-х годах. Там преподавали соратники и старшие коллеги - В. В. Виноградов, Б. А. Ларин, Л. П. Якубинский, Б. В. Томашевский. Первые шаги в науке ученого, молодого и талантливого, поддерживала академическая профессура со стажем, подписавшая представление Ожегова в аспирантуру, куда он поступил в 1926 году.

Русское слово - дело всей жизни

С конца 1920 года Сергей Ожегов, биография, фото которого знакомы всем почитателям его деятельности, внесшей огромный вклад в русскую литературу, работал над «Толковым словарем русского языка» - большим проектом, который позже назвали Ушаковским словарем. Это было исключительно плодотворное время для талантливого филолога, влюбленного в словарную работу, вести которую ему помогали именитые коллеги.

Биография Ожегова описывает тесную дружбу с Дмитрием Ушаковым - легендарным русским ученым, самобытным художником, исключительным педагогом, любителем и собирателем народной старины, мужественным мудрым человеком. Идея издать первый толковый словарь советского периода, в котором отсутствовала «советскость», подверглась огромной критике за уклонение от задач того времени и присутствовавшее мещанство, а развернувшаяся кампания 1935 года, в которой применялись всевозможные методы, имела за цель изгнание компетентных и состоявшихся ученых.

Работа в столице городов русских

Биография Ожегова тесно связана со столицей городов русских – Москвой, куда он переехал в 1936 году, очень скоро вошел в темп московской жизни и занялся преподавательской деятельностью в высших учебных заведениях. Его увлекали не только теоретические курсы, но и язык художественной литературы с его произносительными нормами. Ожегов слился с Москвой, но даже спустя годы любил навещать город своей юности и гостить у проверенного друга, талантливого ленинградского филолога Ларина Бориса Александровича. Все это время большое место в жизни Сергея занимала дружба с гениальным Дмитрием Ушаковым, который теперь находился рядом.

Трагически сложилась судьба двух младших братьев Сергея. Младший, Евгений, еще до войны умер от туберкулеза, а средний брат, Борис, умер от голода в блокадном Ленинграде.

Годы военные

Работу над словарем Ожегов закончил перед войной, в 1940-м вышел 4-й (последний) том, что стало ключевым событием в научной сфере. Ожегов, осуществивший столь грандиозный проект, жил уже новыми идеями, одной из которых было составление однотомного толкового словаря. Но осуществление данного проекта отодвинулось на годы. Причиной тому стало начало войны.

Ожегов не стал эвакуироваться с учеными коллективами, отправленными в Сибирь и другие российские глубинки. Он остался в Москве, где продолжал заниматься своим любимым делом, параллельно дежуря в ночных патрулях, стараясь хоть чем-то помочь родному городу в столь тяжелые времена. В этот период Сергеем Ожеговым был разработан курс русской палеографии, преподавание которого велось для студентов педагогического института. Организация языкового научного общества, изучавшего язык военного времени, – дело, которому посвятил себя в военные годы Ожегов. Интересное из биографии можно вспомнить вот что: русский филолог все военное время старался помочь и помогал вернуться в Москву из эвакуации многим своим коллегам; в город не возвратился только Дмитрий Ушаков, не перенесший климата Узбекистана. Его сердце остановилось 17 апреля 1942 года, причиной смерти стала астма.

Личные черты характера Ожегова

В 1947 году Ожегов с увлечением занялся своим новым детищем - «Словарем русского языка», первое издание которого было выпущено в 1949 году и сразу обратило на себя внимание критиков, читателей и ученых. Биография Ожегова насчитывает 8 переизданий Словаря при жизни ученого, причем каждое из них Сергей Иванович тщательно просматривал на ошибки и недочеты. И сегодня «детище» известного русского филолога пользуется популярностью и является своего рода лексикографическим эталоном. Биография Ожегова рассказывает об этом великом филологе как о личности отзывчивой и всегда готовой прийти на помощь, будь то любой человек, обратившийся к нему за разъяснением того или иного слова, или молодой начинающий специалист, вдохновленный идеями Сергея Ивановича.

Заслуженную похвалу и высокую оценку получил за столь кропотливый и ответственный труд Сергей Ожегов. Интересные факты биографии рассказывают, что автор русского словаря был удостоен весьма нелицеприятной критики, опубликованной неким Родионовым Н. в газете «Культура и жизнь». Рецензия называлась «Об одном неудачном словаре», и ее содержание соответствовало названию. Ожегов не смог вытерпеть столь несправедливой статьи и написал ответ главному редактору этого издания с копией в газету «Правда», предъявив горе-рецензенту жесткую аргументацию, основанную исключительно на филологических принципах. И отстоял свою точку зрения.

Продвижение родного языка - дело всей жизни Ожегова

Одними из плодотворных лет для Ожегова стали 40-е годы. Он очень много работал, задуманные в то время проекты были удачно воплощены в жизнь десяток лет спустя. Один из них – Центр по изучению культуры речи, которым Ожегов руководил до конца своих дней. Одним из его ключевых направлений стало изучение родной речи и ее пропаганда. Вместе с сотрудниками Сергей Иванович выступал на радио, консультировал дикторов и работников театра; заметки известного филолога нередко появлялись в печати, а сам автор постоянно принимал участие в литературных вечерах в Доме ученых и приглашал к сотрудничеству таких писателей, как К. И. Чуковский, Ф. В. Гладков, Лев Успенский. Тогда же под его редакцией начали выходить ставшие популярными словари произносительных норм, изучавшиеся даже в дальнем зарубежье.

В 1950-е годы в системе Института русского языка появилась научно-популярная серия «Вопросы культуры речи» - периодическое издание, вдохновителем и организатором которого выступил С. И. Ожегов.

Биография Ожегова, краткая и познавательная

Сергей Иванович, ведя широкую преподавательскую деятельность и являясь специалистом высокого уровня, не был кабинетным ученым и с живостью откликался на происходившие изменения в языке, входившие в словарь рядового человека. Он снисходительно относился к «словесному озорству» молодежи, прислушивался к ее жаргону, всегда уважал начинающих талантливых исследователей, оказывал им всяческую помощь и моральную поддержку, что привлекало к нему людей. Сергей Иванович умел рассмотреть в человеке индивидуальность, личность, поэтому сплотившееся вокруг него молодое поколение (которое Чуковский назвал «могучей кучкой») раскрылось еще при жизни Сергея Ожегова, доказав и показав приверженность его идеям и замыслам.

Последние годы жизни Сергея Ивановича Ожегова были отмечены неприязненным отношением со стороны некоторых «светлых умов» и горделивыми выпадами в его сторону. Коллеги, особо успешно проявившие себя в области плетения интриг, называли его «не-ученым», замалчивали огромный вклад в науку, старались всячески унизить. Но Сергея Ивановича это не останавливало; главное, он был честным по отношению к самому себе.

Не стало Ожегова Сергея Ивановича 15 декабря 1964 года. Похоронили ученого в стене Новодевичьего некрополя, несмотря на его желание покоиться на Ваганьковском кладбище.