Феофан Прокопович

Феофан Прокопович

Феофан Прокопович, профессор и ректор Киево-Могилянской академии, глава «ученой дружины» Петра I, сыграл первостепенную роль в модернизации России, превращении ее из консервативного, замкнутого в своей косности и недоверии ко всему новому Московского царства в европеизированную, открытую новейшим культурным веяниям Российскую империю.

Личность яркая, энергичная и всесторонне одаренная, он в равной мере прославился как выдающийся богослов, философ, писатель, проповедник, историк, политический и церковный деятель. В этом отношении Ф. Прокопович, славный «птенец гнезда Петрова», внес в становление российской культуры петровского периода ни с чьим не сравнимый вклад.

Настоящее имя его Елисей (или Елизар) Церейский. Он родился 9 июня 1681 года (встречается и дата 1677 год) в Киеве, на Подоле, в купеческой семье. Вскоре после рождения сына его отец умер, а когда мальчику исполнилось семь лет, умерла и мать, принадлежавшая к старинному киевскому роду Прокоповичей. Заботы по воспитанию Елисея взял на себя его дядя, брат матери, уважаемый профессор, а со временем и ректор Киево-Могилянского коллегиума, Феофан Прокопович - человек, склонный к книжной премудрости и уединенным раздумьям. В его доме и рос Елисей, с детских лет войдя в круг образованнейших людей города.

Шумная жизнь коллегиума, первого в православных славянских землях университета, тяготила Ф. Прокоповича-старшего, и со временем, когда Елисей еще не достиг совершеннолетия, он удалился в Киево-Печерскую лавру для монашеского уединения, но к одаренному любознательному племяннику проявлял неизменную любовь и заботу. После смерти дяди в 1705 году Елисей стал называть себя его именем.

Обучение в прославленном Киево-Могилянском коллегиуме Елисей начал в 1687 году, когда ему исполнилось шесть лет. Видимо, сиротство и протежирование дяди, а также рано проявившиеся способности сделали это возможным. Одаренный великолепной памятью и незаурядными способностями, юный Елисей довольно скоро обогнал своих товарищей. Его гибкий ум с жадностью впитывал новые веяния в философии и других науках.

Киево-Могилянский коллегиум, официально утвержденный в ранге академии в 1694 году, давал среднее и высшее образование. Особое внимание уделялось латыни, греческому и церковнославянскому языкам. Обучение в высших классах Академии предполагало освоение философии и богословия. Отдельное место занимали такие дисциплины как логика и этика.

Система образования, принятая в Киево-Могилянской академии в конце XVII - первой половине XVIII века отставала от передовых европейских научно-философских достижений, связанных с именами Г. Галилея, Р. Декарта, Б. Паскаля, Б. Спинозы, И. Ньютона и Г. Лейбница. Однако этот упрек в равной степени справедлив и по отношению к любому западному университету того времени, где еще преобладала основанная на схоластических традициях книжная ученость. Курс философии, читавшийся тогда в Киевской академии, мало чем отличался от курса ведущих европейских университетов.

Освоив доступную в Киеве книжную премудрость, семнадцатилетний Елисей-Феофан, с благословения знавшего его с раннего детства Киевского митрополита Варлаама Ясинского, отправляется в Европу для пополнения знаний, по пути зарабатывая себе на пропитание. В 1698 году он оказался во владениях Речи Посполитой, на Волыни. Чтобы получить рекомендации и поступить в католическое учебное заведение, он формально переходит в униатство и принимает постриг в Битевском василианском монастыре, получив новое имя Самуил. В иезуитском коллегиуме во Владимире-Волынском он преподает поэтику и риторику, параллельно овладевая католической теологией и совершенствуясь в польском языке. Получив положительные рекомендации, он пешком, с остановками во Львове, Вене, Венеции и Флоренции, добирается до папского Рима.

В Вечном городе Самуил-Елисей Церейский три года слушал лекции в иезуитском коллегиуме св. Афанасия, специально открытом для принявших католицизм молодых людей из православных стран. Его имя в регистрах этого заведения значится с 14 ноября 1698 года. Самуил глубоко изучает античную классику, обстоятельно знакомится с западной теологической и философской литературой, посещая огромную, собиравшуюся не одно столетие Ватиканскую библиотеку. При этом он все более утверждается в мысли о том, что Аристотель и Фома Аквинский, при всем их величии, все же принадлежат прошлому, поэтому их авторитет, восстановленный в католической церкви во времена Контрреформации, не должен препятствовать развитию свободного, критического исследования, успехи которого во всех сферах знания продемонстрировала западная наука и независимая от схоластического богословия рационалистическая философия XVII века.

Подметившие особую одаренность Самуила Церейского иезуиты пытались соблазнить его блестящей карьерой в Ватикане, ему даже разрешили пользоваться секретными фондами библиотеки и слушать лекции не только в коллегии св. Афанасия, но и в Collegium Romanum. Такой чести удостаивались немногие!

В октябре 1701 года состоялась публичная защита диссертации Самуила, на которой присутствовал сам папа Римский Климент XI. Соискатель продемонстрировал столь блестящие познания, что ученый совет сразу, минуя магистерское звание, присвоил ему степень доктора богословия.

Но затем случилось неожиданное: в ночь на 28 октября 1701 года Самуил Церейский исчез из Рима. Найти его так и не смогли, но спустя некоторое время Ватиканская библиотека получила экземпляр изданного в Киеве памфлета «Описание иезуитов» некоего Феофана Прокоповича, в котором раскрывались и бичевались лживость, лицемерие и ханжество членов этого ордена, тонкие и изощренные методы воздействия на людей, к которым там прибегали. Эту сторону деятельности иезуитов мог знать лишь тот, кто сам жил в Риме и ежедневно общался с ними. Авторство сомнений не вызывало…

Тайком покинув Папскую область, Самуил-Елисей попал в трудное положение. Опасаясь быть разоблаченным вездесущими иезуитами, ему с величайшими предосторожностями пришлось выбираться из Италии. В Европе разгоралась война за испанское наследство, в которой Франция престарелого Людовика XIV, пытавшегося посадить на трон в Мадриде своего внука, противостояла Австрии, опиравшейся на союз с Нидерландами и Англией. Надо было возвращаться домой, минуя театры боевых действий. Пришлось выбирать самый трудный, но наименее опасный в военном отношении путь - через Альпы. В конце 1701 года он преодолел уже покрытый снегом перевал Сен-Готард, перезимовал в Швейцарии и с наступлением весны отправился в Австрию, затем обошел многие университетские города Германии, свободный и веротерпимый дух которых покорил его. Протестантская установка на самостоятельное, свободное от навязываемых авторитетов постижение Библии в сочетании с уважительным отношением к независимому от догматов научному знанию с этого времени навсегда вошла в душу Елисея-Самуила.

Пора было возвращаться домой. В 1702 году, уже в Украине, в Почаевской лавре, незадолго перед тем прославившейся на весь христианский мир героической обороной от турецких полчищ, Самуил отрекся от униатства и возвратился в лоно православной церкви.

Маскарад кончился: униатство открыло ему доступ к твердыне католицизма, и киевский юноша вполне освоил все его премудрости и тайны, тщательно скрываемые от посторонних глаз. В 1704 году, вступая в Киевское братство, он принял монашество. Отказавшись от своего униатского монашеского имени Самуил, он берет имя воспитавшего его дяди и называет себя Феофаном Прокоповичем.

По поручению ректора Киево-Могилянской академии Иннокентия Покровского и с благословения митрополита Варлаама Ясинского, знавшего и ценившего Феофана с детских лет, он сразу же становится профессором пиитики, а через два года и риторики в этом прославленном заведении. Академик Санкт-Петербургской академии наук Теофил Байер написал о Прокоповиче: «Науки методом новым, ясным и доступным излагать начал, которыми все поколения к гуманизму и великодушию будил». Критикуя в своих лекциях схоластику, Прокопович пытается сблизить философию с естествознанием, опытом, идеологической борьбой того времени.

Расцветает и литературный талант Феофана Прокоповича. Особый успех имела его трагикомедия «Владимир», на премьере которой 5 июня 1705 года присутствовал прибывший в Киев гетман Иван Мазепа. В конфликте князя-крестителя и невежественных языческих жрецов-шарлатанов нетрудно было уловить отголоски борьбы, которую Петр I в России и И. Мазепа в Украине вели с представителями консервативного лагеря. В ней едко высмеивались обскурантизм и умственная леность, четко проводилась мысль о том, что как во времена Владимира Русь нуждалась в христианском обновлении, так и теперь необходимы реформы, направленные на ее европеизацию. Гетман был в восторге от драмы. С этого момента у них с Прокоповичем установились доверительные отношения.

В 1706 году в Киев для осмотра городских укреплений (ввиду приближения к Днепру театра боевых действий затяжной Северной войны) пожаловал сам Петр I. По поручению ректора Феофан Прокопович 5 июля 1706 года выступил перед царем с торжественной речью. Составленная по всем правилам ораторского искусства, она не уступала тем, которые царю доводилось слышать от Стефана Яворского. Но на этот раз внимание самодержца было сосредоточено сугубо на военных задачах и аллегорические славословия мало занимали его. Тем не менее знакомство киевского интеллектуала и российского монарха состоялось.

В 1707 году Феофан занял вторую (после ректора) по значимости должность в Академии, став ее префектом. Тогда же он начал читать подготовленный им полный курс философии, а вскоре взял на себя труд по разработке и чтению курса теологии.

Богословские произведения Ф. Прокоповича того периода отмечены критичностью, рационалистичностью и историчностью, отражающими усвоение приемов современной ему западной теологии и философии. «Катехизис» Прокоповича, изданный Георгием Конисским, сыграл впоследствии важную роль в полемике православных с униатами.

В размеренную академическую жизнь врывались вихри Северной войны. В сентябре 1708 года Карл XII повернул войска на Украину и к концу года, соединившись с незначительными, пошедшими за И. Мазепой силами казаков, расположился на левом берегу Днепра между Киевом, Полтавой и Харьковом. Перевес сил был явно на стороне Петра, тем не менее военный гений шведского короля многим казался бесспорным, и потому исход войны оставался неясным до самого Полтавского сражения.

Киевские профессора и церковные иерархи, теснейшим образом связанные с Иваном Мазепой на протяжении всех лет его четвертьвекового гетманства, были к нему весьма расположены. Однако и они не ожидали от этого осторожного, расчетливого, умудренного опытом человека столь резкой смены политической ориентации. После разгрома А. Меншиковым шведского корпуса Левенгаупта под Лесной и последующего уничтожения гетманской столицы Батурина скорее можно было ожидать победы Петра. Киев с примыкающей к нему Печерской лаврой превратился в мощную крепость, в которой располагался сильный российский гарнизон. Времени и сил для осады города у Карла XII не оставалось. Поэтому если часть киевлян и поддерживала И. Мазепу в идее о создании независимого, ориентированного на союз со Швецией украинского государства, публично это никак не проявлялось. И когда после Полтавской «виктории» опьяненный успехом царь вступил в древний город, раскинувшийся на днепровских кручах, население во главе с высшим духовенством и руководством Киево-Могилянской академии встречало его триумфально.

Приветствуя царя в Софийском соборе, Феофан Прокопович блеснул не просто приевшимся царю красноречием, но и концептуальной глубиной произносимых фраз. Никто ранее столь ясно и красочно не формулировал государственные задачи, никто не мог столь убедительно возвестить миру о том, какой хотел видеть Россию царь. С этого дня Феофан Прокопович приобрел в лице российского самодержца могущественного покровителя.

В 1711 году Петр I отправился в неудачный для него Прутский поход против турок. В походе царя сопровождал Феофан Прокопович, оставивший стихи, посвященные этой кампании. Месяцы, проведенные в обстановке боев и военных тягот, окончательно сблизили их. В 1712 году вернувшийся в Киев тридцатилетний профессор был назначен ректором Киево-Могилянской академии и, по установившейся традиции, игуменом Братского Богоявленского монастыря. Эта вершина послужила Феофану Прокоповичу трамплином для последующей карьеры всероссийского масштаба. В 1713 году Феофан пишет панегирическую «Историю Петра Великого от рождения до Полтавской баталии», приведшую царя в восторг.

Сам Феофан, более для вида, нежели искренне, подчеркивал свое желание стоять в стороне от государственных дел. Он не мог не понимать, какие опасности подстерегают его на тех вершинах власти, к которым он приблизился. Как человек творческий, он высоко ценил имевшуюся у него в Киеве возможность заниматься философско-богословскими изысканиями и литературной деятельностью, чередуя их с лекциями по им самим избранным предметам.

Однако в Киеве человеку его масштаба уже было тесно, а с падением И. Мазепы Украина сохраняла лишь видимость прежней автономии. Поэтому Прокопович не мог устоять против искушения власти и, получив от Петра приглашение явиться ко двору, отправился в северную столицу. В октябре 1716 года он уже выступал с проповедями в Александро-Невской лавре, поражая российскую публику красноречием, эрудицией и глубокомысленными рассуждениями.

Впечатления от созданного на болоте по царской воле города, а еще более от уровня образованности его жителей были безрадостными, и Феофан весьма саркастически описывал их в посланиях своим киевским друзьям. Тем не менее он быстро сориентировался в расстановке сил и, всецело поддерживая Петра, намерения которого искренне разделял, довольно скоро вошел в круг доверенных лиц государя, бесспорно превосходя всех знаниями и масштабом мышления.

С этого времени Ф. Прокопович становится первым советником царя в вопросах реорганизации церкви и распространения образования, постепенно отодвигая на второй план Стефана Яворского, тогдашнего местоблюстителя патриаршего престола, пытавшегося обвинить Феофана в протестантской «ереси». Стефан был сторонником сохранения патриаршества, тогда как Петр хотел закрепить власть государства над церковью по образцу протестантских стран и планировал учреждение прямо подчиненного ему Св. Синода.

Считая католицизм главным врагом православия, Прокопович видел в протестантах естественных союзников, широко заимствуя у них антипапистские аргументы. К тому же протестанты выгодно отличались искренностью и живым стремлением самостоятельно постичь библейские истины, контрастируя с ханжеством и лицемерием, с которыми молодой Феофан столкнулся в Риме.

В церковных вопросах Ф. Прокопович был полностью на стороне царя в его противостоянии косной старомосковской боярско-церковной оппозиции. В свою очередь, царь-реформатор остро нуждался в этом образованном и широко мыслящем человеке, знакомом с порядками в государствах Европы.

По мере усиления влияния Феофана росло и количество его врагов, неизменно упрекавших Прокоповича в еретическом отступничестве от православия в сторону протестантизма. Их лагерь состоял не только из московских бояр и священнослужителей, но и из киевлян, занявших при Петре высокие посты в государстве и церкви (таких, к примеру, как Гедеон Вишневский, Маркелл Радышевский или ставший ректором Московской Славяно-греко-латинской академии Феофилакт Лопатинский).

В Киеве у Феофана появлялись многочисленные энергичные сторонники и последователи. Среди них особо следует назвать его ученика в Киево-Могилянской академии Якова Маркевича, сына лубенского полковника Андрея Маркевича. Яков был женат на дочери влиятельного черниговского полковника Павла Полуботка, провозглашенного после Ивана Скоропадского гетманом Украины (но позже замученного в Петербурге). Из писем Ф. Прокоповича к Якову Маркевичу многое можно узнать о его настроениях и обстоятельствах жизни после переезда в северную столицу.

Находясь в гуще политических событий, Ф. Прокопович не мог оставаться в стороне от громкого, потрясшего основы дворцовой жизни, дела царевича Алексея. В отличие от связанного с консервативными боярско-церковными кругами С. Яворского, пытавшегося умилостивить гнев монарха и выхлопотать прощение опальному престолонаследнику, Ф. Прокопович решительно поддержал Петра, концептуально обосновав не только право единоличной власти царя, но и необходимость подчинения церковных структур самодержавной воле.

Фактически Ф. Прокопович, опираясь на современные ему теории государственного права и учитывая давние традиции Московского царства, создал и обосновал концепцию российского просвещенного абсолютизма, заложенного Петром I, укрепившегося при Елизавете и расцветшего в годы правления Екатерины II. Эта концепция стала идейным фундаментом государственной системы Российской империи, и не вина Ф. Прокоповича в том, что далеко не все монархи, побывавшие на петровском престоле, действительно были просвещенными и достойными венца и скипетра.

Просвещенный абсолютизм в первые века Нового времени был явлением общеевропейским и без него встряхнуть, просветить и реорганизовать Московское царство, привить ему азы западной образованности и вывести его на уровень передовых европейских стран в военно-политическом и культурном отношении было невозможно. Сочетание самодержавной воли с просвещенностью и политическим рационализмом персонифицировалось в близости Петра и Феофана.

Литературная и ораторская деятельность Ф. Прокоповича с его переездом в Петербург всецело была направлена на разработку политических, церковных и культурно-просветительских программ петровских времен. Первостепенное значение в этом плане имело его «Слово о власти и чести царской» (1718), посвященное обоснованию идеи неограниченной власти монарха как персонификации абсолютистского государства и правомочности суда над царевичем Алексеем. В предисловии к «Морскому уставу» (1719) и в «Слове похвальном о флоте российском» (1720) Феофан доказывал необходимость создания и укрепления русского флота, прославляя его победы.

В 1718 году Ф. Прокоповича назначили епископом Псковским и Нарвским. Эта должность была почетной и необременительной, к тому же предполагала его постоянное нахождение в Петербурге рядом с Петром. В 1719–1720 годах Феофан работает над «Духовным регламентом», в котором обосновывает новую для России систему управления церковью во главе с подчиненным государю Св. Синодом вместо патриарха. В одном из писем Я. Маркевичу он сообщал:

«Наконец я написал для главной церковной Коллегии, или Консистории, Постановление, или Регламент, где содержатся следующие восемь глав: а) причины, по которым постоянное синодальное управление предпочитается управлению церкви одним лицом, то есть патриархом; б) правила общие для христиан всяческого чина; в) правила для епископов; г) правила для академии, семинарии, также для учителей и проповедников; д) правила для пресвитеров, диаконов и пр.; е) правила для монахов; ж) правила для мирян, насколько они подлежат церковному управлению; з) наконец, правила для самих президентов и асессоров коллегии. Всех правил почти триста».

Это был философско-публицистический труд, обосновывающий необходимость и задачи церковной реформы и подводящий под нее теоретическую базу в виде переработанных в монархическом духе положений утверждавшихся в Европе того времени понятий естественного права.

С учреждением Синода в начале 1721 года Ф. Прокопович становится его вице-президентом. Но фактически он с самого начала возглавлял работу Синода, поскольку С. Яворский, принужденный Петром возглавить это чуждое ему по замыслу и духу учреждение, от руководства им уклонялся, а в скором времени умер. С возведением в сан архиепископа Новгородского, Феофан в 1725 году становится также президентом Св. Синода, сосредоточив в своих руках все руководство русской православной церковью.

Не прекращал Феофан Прокопович и практической просветительской деятельности. В 1720 году был издан составленный им букварь под названием «Первое учение отрокам». В 1721-м он открывает на своем подворье школу, в которой мальчики под его наблюдением и руководством учились по составленным им правилам и учебнику.

Ф. Прокопович находился у постели царя в дни его тяжелой болезни и в час кончины 28 января 1725 года, пытаясь облегчить благочестивыми беседами страдания Петра, умиравшего в тяжких муках. Сразу же после смерти первого императора всероссийского Феофан выступил с поминальными речами, глубоко поразившими присутствующих. В опубликованном виде они назывались «Краткая повесть о смерти Петра Великого» и «На похвалу Петра Великого». Первая выражала неподдельную, вознесенную риторическим мастерством скорбь, а вторая подводила итог свершениям почившего самодержца.

Искренняя скорбь об умершем не затмила острый и расчетливый ум Прокоповича. В развернувшейся борьбе придворных партий за возведение на престол нового монарха он вместе с А. Меншиковым был лидером группы, которая обеспечила власть вдове императора Екатерине I. Именно Феофан сумел обосновать невиданное доселе на Руси дело - воцарение женщины, пусть и государевой жены, но безродной и не отличавшейся особыми достоинствами, к тому же не рожденной в православном законе.

Политическая обстановка оставалась неустойчивой, до предела накалившись, когда после смерти императрицы в мае 1727 года родовитая московская знать возвела на трон юного внука Петра, сына казненного им царевича Алексея, Петра II. Но Ф. Прокоповичу и на этот раз удалось сохранить свои позиции, теперь уже в борьбе с попытавшимся отстранить его от власти всемогущим Александром Меншиковым (вскоре отправленным в ссылку).

Когда венценосный юноша скончался и против Ф. Прокоповича объединились почти все сановники Российской империи - члены Верховного тайного совета во главе с князем Дмитрием Голицыным, он сумел, оперевшись на собравшееся в Москве дворянство, своим положением обязанное петровским преобразованиям, удержаться на прежней высоте. Более того, в 1730 году Ф. Прокопович сумел тайком передать избранной на престол племяннице Петра, Анне Иоанновне, инструкцию с рекомендациями, которым надлежало следовать для утверждения на престоле. Анна последовала его указаниям и быстро привлекла на свою сторону российское дворянство. Ф. Прокопович, разработавший сценарий ее утверждения на троне, мог торжествовать. Но радостным для него был лишь факт победы над противниками.

Само правление новой государыни, мелочной и скудоумной, а фактически - безраздельная власть ее фаворита, самодура Бирона, не могли радовать идеолога российского просвещенного абсолютизма. Вместо начертанного идеала в реальности воплотился тупой деспотизм. А до лучших времен киевскому профессору, вознесенному вихрем событий к вершинам власти в Российской империи, дожить было не суждено.

Единственным утешением престарелого Феофана оставались книги, чужие и свои. Под конец жизни он собрал огромную по тем временам библиотеку, которая насчитывала 3139 книг. С юности до последних лет жизни Феофан писал стихи на латинском и книжном украинском, а в петербургский период своей жизни - на книжном русском (почти не отличавшемся от принятого в Киево-Могилянской академии). В создании литературного языка петровских времен он принимал самое непосредственное и деятельное участие. Ф. Прокопович создал канон для российского театра XVIII века, расписывая правила деления спектакля на акты, выходы героев на сцену, во многом опираясь на принципы классицизма и опыт французской поэтики и драматургии века Людовика XIV. Но наибольшее влияние на формирование стиля и словарного состава новой русской литературы оказали проповеди Ф. Прокоповича.

Ф. Прокопович, один из образованнейших и талантливейших людей своего времени, отличался редкой разносторонностью дарований и колоссальной работоспособностью. Его вклад в развитие культуры и просвещения сначала Киева и Украины, а затем России неоспорим.

«Пусть просвещение волнует век» - эти слова Феофана Прокоповича звучат лейтмотивом всей его жизни. Идеи Просвещения, которые отстаивал Прокопович, были подхвачены и продолжены Татищевым, Кантемиром, Ломоносовым, Козачинским, Конисским, Сковородой, целой плеядой мыслителей-просветителей второй половины XVIII века.

Феофан Прокопович, профессор и ректор Киево-Могилянской академии, глава «ученой дружины» Петра I, сыграл первостепенную роль в модернизации России, превращении ее из консервативного, замкнутого в своей косности и недоверии ко всему новому Московского царства в европеизированную, открытую новейшим культурным веяниям Российскую империю.

Личность яркая, энергичная и всесторонне одаренная, он в равной мере прославился как выдающийся богослов, философ, писатель, проповедник, историк, политический и церковный деятель. В этом отношении Ф. Прокопович, славный «птенец гнезда Петрова», внес в становление российской культуры петровского периода ни с чьим не сравнимый вклад.

Настоящее имя его Елисей (или Елизар) Церейский. Он родился 9 июня 1681 года (встречается и дата 1677 год) в Киеве, на Подоле, в купеческой семье. Вскоре после рождения сына его отец умер, а когда мальчику исполнилось семь лет, умерла и мать, принадлежавшая к старинному киевскому роду Прокоповичей. Заботы по воспитанию Елисея взял на себя его дядя, брат матери, уважаемый профессор, а со временем и ректор Киево-Могилянского коллегиума, Феофан Прокопович - человек, склонный к книжной премудрости и уединенным раздумьям. В его доме и рос Елисей, с детских лет войдя в круг образованнейших людей города.

Шумная жизнь коллегиума, первого в православных славянских землях университета, тяготила Ф. Прокоповича-старшего, и со временем, когда Елисей еще не достиг совершеннолетия, он удалился в Киево-Печерскую лавру для монашеского уединения, но к одаренному любознательному племяннику проявлял неизменную любовь и заботу. После смерти дяди в 1705 году Елисей стал называть себя его именем.

Обучение в прославленном Киево-Могилянском коллегиуме Елисей начал в 1687 году, когда ему исполнилось шесть лет. Видимо, сиротство и протежирование дяди, а также рано проявившиеся способности сделали это возможным. Одаренный великолепной памятью и незаурядными способностями, юный Елисей довольно скоро обогнал своих товарищей. Его гибкий ум с жадностью впитывал новые веяния в философии и других науках.

Киево-Могилянский коллегиум, официально утвержденный в ранге академии в 1694 году, давал среднее и высшее образование. Особое внимание уделялось латыни, греческому и церковнославянскому языкам. Обучение в высших классах Академии предполагало освоение философии и богословия. Отдельное место занимали такие дисциплины как логика и этика.

Система образования, принятая в Киево-Могилянской академии в конце XVII - первой половине XVIII века отставала от передовых европейских научно-философских достижений, связанных с именами Г. Галилея, Р. Декарта, Б. Паскаля, Б. Спинозы, И. Ньютона и Г. Лейбница. Однако этот упрек в равной степени справедлив и по отношению к любому западному университету того времени, где еще преобладала основанная на схоластических традициях книжная ученость. Курс философии, читавшийся тогда в Киевской академии, мало чем отличался от курса ведущих европейских университетов.

Освоив доступную в Киеве книжную премудрость, семнадцатилетний Елисей-Феофан, с благословения знавшего его с раннего детства Киевского митрополита Варлаама Ясинского, отправляется в Европу для пополнения знаний, по пути зарабатывая себе на пропитание. В 1698 году он оказался во владениях Речи Посполитой, на Волыни. Чтобы получить рекомендации и поступить в католическое учебное заведение, он формально переходит в униатство и принимает постриг в Битевском василианском монастыре, получив новое имя Самуил. В иезуитском коллегиуме во Владимире-Волынском он преподает поэтику и риторику, параллельно овладевая католической теологией и совершенствуясь в польском языке. Получив положительные рекомендации, он пешком, с остановками во Львове, Вене, Венеции и Флоренции, добирается до папского Рима.

В Вечном городе Самуил-Елисей Церейский три года слушал лекции в иезуитском коллегиуме св. Афанасия, специально открытом для принявших католицизм молодых людей из православных стран. Его имя в регистрах этого заведения значится с 14 ноября 1698 года. Самуил глубоко изучает античную классику, обстоятельно знакомится с западной теологической и философской литературой, посещая огромную, собиравшуюся не одно столетие Ватиканскую библиотеку. При этом он все более утверждается в мысли о том, что Аристотель и Фома Аквинский, при всем их величии, все же принадлежат прошлому, поэтому их авторитет, восстановленный в католической церкви во времена Контрреформации, не должен препятствовать развитию свободного, критического исследования, успехи которого во всех сферах знания продемонстрировала западная наука и независимая от схоластического богословия рационалистическая философия XVII века.

Подметившие особую одаренность Самуила Церейского иезуиты пытались соблазнить его блестящей карьерой в Ватикане, ему даже разрешили пользоваться секретными фондами библиотеки и слушать лекции не только в коллегии св. Афанасия, но и в Collegium Romanum. Такой чести удостаивались немногие!

В октябре 1701 года состоялась публичная защита диссертации Самуила, на которой присутствовал сам папа Римский Климент XI. Соискатель продемонстрировал столь блестящие познания, что ученый совет сразу, минуя магистерское звание, присвоил ему степень доктора богословия.

Но затем случилось неожиданное: в ночь на 28 октября 1701 года Самуил Церейский исчез из Рима. Найти его так и не смогли, но спустя некоторое время Ватиканская библиотека получила экземпляр изданного в Киеве памфлета «Описание иезуитов» некоего Феофана Прокоповича, в котором раскрывались и бичевались лживость, лицемерие и ханжество членов этого ордена, тонкие и изощренные методы воздействия на людей, к которым там прибегали. Эту сторону деятельности иезуитов мог знать лишь тот, кто сам жил в Риме и ежедневно общался с ними. Авторство сомнений не вызывало…

Тайком покинув Папскую область, Самуил-Елисей попал в трудное положение. Опасаясь быть разоблаченным вездесущими иезуитами, ему с величайшими предосторожностями пришлось выбираться из Италии. В Европе разгоралась война за испанское наследство, в которой Франция престарелого Людовика XIV, пытавшегося посадить на трон в Мадриде своего внука, противостояла Австрии, опиравшейся на союз с Нидерландами и Англией. Надо было возвращаться домой, минуя театры боевых действий. Пришлось выбирать самый трудный, но наименее опасный в военном отношении путь - через Альпы. В конце 1701 года он преодолел уже покрытый снегом перевал Сен-Готард, перезимовал в Швейцарии и с наступлением весны отправился в Австрию, затем обошел многие университетские города Германии, свободный и веротерпимый дух которых покорил его. Протестантская установка на самостоятельное, свободное от навязываемых авторитетов постижение Библии в сочетании с уважительным отношением к независимому от догматов научному знанию с этого времени навсегда вошла в душу Елисея-Самуила.

Пора было возвращаться домой. В 1702 году, уже в Украине, в Почаевской лавре, незадолго перед тем прославившейся на весь христианский мир героической обороной от турецких полчищ, Самуил отрекся от униатства и возвратился в лоно православной церкви.

Маскарад кончился: униатство открыло ему доступ к твердыне католицизма, и киевский юноша вполне освоил все его премудрости и тайны, тщательно скрываемые от посторонних глаз. В 1704 году, вступая в Киевское братство, он принял монашество. Отказавшись от своего униатского монашеского имени Самуил, он берет имя воспитавшего его дяди и называет себя Феофаном Прокоповичем.

По поручению ректора Киево-Могилянской академии Иннокентия Покровского и с благословения митрополита Варлаама Ясинского, знавшего и ценившего Феофана с детских лет, он сразу же становится профессором пиитики, а через два года и риторики в этом прославленном заведении. Академик Санкт-Петербургской академии наук Теофил Байер написал о Прокоповиче: «Науки методом новым, ясным и доступным излагать начал, которыми все поколения к гуманизму и великодушию будил». Критикуя в своих лекциях схоластику, Прокопович пытается сблизить философию с естествознанием, опытом, идеологической борьбой того времени.

Расцветает и литературный талант Феофана Прокоповича. Особый успех имела его трагикомедия «Владимир», на премьере которой 5 июня 1705 года присутствовал прибывший в Киев гетман Иван Мазепа. В конфликте князя-крестителя и невежественных языческих жрецов-шарлатанов нетрудно было уловить отголоски борьбы, которую Петр I в России и И. Мазепа в Украине вели с представителями консервативного лагеря. В ней едко высмеивались обскурантизм и умственная леность, четко проводилась мысль о том, что как во времена Владимира Русь нуждалась в христианском обновлении, так и теперь необходимы реформы, направленные на ее европеизацию. Гетман был в восторге от драмы. С этого момента у них с Прокоповичем установились доверительные отношения.

В 1706 году в Киев для осмотра городских укреплений (ввиду приближения к Днепру театра боевых действий затяжной Северной войны) пожаловал сам Петр I. По поручению ректора Феофан Прокопович 5 июля 1706 года выступил перед царем с торжественной речью. Составленная по всем правилам ораторского искусства, она не уступала тем, которые царю доводилось слышать от Стефана Яворского. Но на этот раз внимание самодержца было сосредоточено сугубо на военных задачах и аллегорические славословия мало занимали его. Тем не менее знакомство киевского интеллектуала и российского монарха состоялось.

В 1707 году Феофан занял вторую (после ректора) по значимости должность в Академии, став ее префектом. Тогда же он начал читать подготовленный им полный курс философии, а вскоре взял на себя труд по разработке и чтению курса теологии.

Богословские произведения Ф. Прокоповича того периода отмечены критичностью, рационалистичностью и историчностью, отражающими усвоение приемов современной ему западной теологии и философии. «Катехизис» Прокоповича, изданный Георгием Конисским, сыграл впоследствии важную роль в полемике православных с униатами.

В размеренную академическую жизнь врывались вихри Северной войны. В сентябре 1708 года Карл XII повернул войска на Украину и к концу года, соединившись с незначительными, пошедшими за И. Мазепой силами казаков, расположился на левом берегу Днепра между Киевом, Полтавой и Харьковом. Перевес сил был явно на стороне Петра, тем не менее военный гений шведского короля многим казался бесспорным, и потому исход войны оставался неясным до самого Полтавского сражения.

Киевские профессора и церковные иерархи, теснейшим образом связанные с Иваном Мазепой на протяжении всех лет его четвертьвекового гетманства, были к нему весьма расположены. Однако и они не ожидали от этого осторожного, расчетливого, умудренного опытом человека столь резкой смены политической ориентации. После разгрома А. Меншиковым шведского корпуса Левенгаупта под Лесной и последующего уничтожения гетманской столицы Батурина скорее можно было ожидать победы Петра. Киев с примыкающей к нему Печерской лаврой превратился в мощную крепость, в которой располагался сильный российский гарнизон. Времени и сил для осады города у Карла XII не оставалось. Поэтому если часть киевлян и поддерживала И. Мазепу в идее о создании независимого, ориентированного на союз со Швецией украинского государства, публично это никак не проявлялось. И когда после Полтавской «виктории» опьяненный успехом царь вступил в древний город, раскинувшийся на днепровских кручах, население во главе с высшим духовенством и руководством Киево-Могилянской академии встречало его триумфально.

Приветствуя царя в Софийском соборе, Феофан Прокопович блеснул не просто приевшимся царю красноречием, но и концептуальной глубиной произносимых фраз. Никто ранее столь ясно и красочно не формулировал государственные задачи, никто не мог столь убедительно возвестить миру о том, какой хотел видеть Россию царь. С этого дня Феофан Прокопович приобрел в лице российского самодержца могущественного покровителя.

В 1711 году Петр I отправился в неудачный для него Прутский поход против турок. В походе царя сопровождал Феофан Прокопович, оставивший стихи, посвященные этой кампании. Месяцы, проведенные в обстановке боев и военных тягот, окончательно сблизили их. В 1712 году вернувшийся в Киев тридцатилетний профессор был назначен ректором Киево-Могилянской академии и, по установившейся традиции, игуменом Братского Богоявленского монастыря. Эта вершина послужила Феофану Прокоповичу трамплином для последующей карьеры всероссийского масштаба. В 1713 году Феофан пишет панегирическую «Историю Петра Великого от рождения до Полтавской баталии», приведшую царя в восторг.

Сам Феофан, более для вида, нежели искренне, подчеркивал свое желание стоять в стороне от государственных дел. Он не мог не понимать, какие опасности подстерегают его на тех вершинах власти, к которым он приблизился. Как человек творческий, он высоко ценил имевшуюся у него в Киеве возможность заниматься философско-богословскими изысканиями и литературной деятельностью, чередуя их с лекциями по им самим избранным предметам.

Однако в Киеве человеку его масштаба уже было тесно, а с падением И. Мазепы Украина сохраняла лишь видимость прежней автономии. Поэтому Прокопович не мог устоять против искушения власти и, получив от Петра приглашение явиться ко двору, отправился в северную столицу. В октябре 1716 года он уже выступал с проповедями в Александро-Невской лавре, поражая российскую публику красноречием, эрудицией и глубокомысленными рассуждениями.

Впечатления от созданного на болоте по царской воле города, а еще более от уровня образованности его жителей были безрадостными, и Феофан весьма саркастически описывал их в посланиях своим киевским друзьям. Тем не менее он быстро сориентировался в расстановке сил и, всецело поддерживая Петра, намерения которого искренне разделял, довольно скоро вошел в круг доверенных лиц государя, бесспорно превосходя всех знаниями и масштабом мышления.

С этого времени Ф. Прокопович становится первым советником царя в вопросах реорганизации церкви и распространения образования, постепенно отодвигая на второй план Стефана Яворского, тогдашнего местоблюстителя патриаршего престола, пытавшегося обвинить Феофана в протестантской «ереси». Стефан был сторонником сохранения патриаршества, тогда как Петр хотел закрепить власть государства над церковью по образцу протестантских стран и планировал учреждение прямо подчиненного ему Св. Синода.

Считая католицизм главным врагом православия, Прокопович видел в протестантах естественных союзников, широко заимствуя у них антипапистские аргументы. К тому же протестанты выгодно отличались искренностью и живым стремлением самостоятельно постичь библейские истины, контрастируя с ханжеством и лицемерием, с которыми молодой Феофан столкнулся в Риме.

В церковных вопросах Ф. Прокопович был полностью на стороне царя в его противостоянии косной старомосковской боярско-церковной оппозиции. В свою очередь, царь-реформатор остро нуждался в этом образованном и широко мыслящем человеке, знакомом с порядками в государствах Европы.

По мере усиления влияния Феофана росло и количество его врагов, неизменно упрекавших Прокоповича в еретическом отступничестве от православия в сторону протестантизма. Их лагерь состоял не только из московских бояр и священнослужителей, но и из киевлян, занявших при Петре высокие посты в государстве и церкви (таких, к примеру, как Гедеон Вишневский, Маркелл Радышевский или ставший ректором Московской Славяно-греко-латинской академии Феофилакт Лопатинский).

В Киеве у Феофана появлялись многочисленные энергичные сторонники и последователи. Среди них особо следует назвать его ученика в Киево-Могилянской академии Якова Маркевича, сына лубенского полковника Андрея Маркевича. Яков был женат на дочери влиятельного черниговского полковника Павла Полуботка, провозглашенного после Ивана Скоропадского гетманом Украины (но позже замученного в Петербурге). Из писем Ф. Прокоповича к Якову Маркевичу многое можно узнать о его настроениях и обстоятельствах жизни после переезда в северную столицу.

Находясь в гуще политических событий, Ф. Прокопович не мог оставаться в стороне от громкого, потрясшего основы дворцовой жизни, дела царевича Алексея. В отличие от связанного с консервативными боярско-церковными кругами С. Яворского, пытавшегося умилостивить гнев монарха и выхлопотать прощение опальному престолонаследнику, Ф. Прокопович решительно поддержал Петра, концептуально обосновав не только право единоличной власти царя, но и необходимость подчинения церковных структур самодержавной воле.

Фактически Ф. Прокопович, опираясь на современные ему теории государственного права и учитывая давние традиции Московского царства, создал и обосновал концепцию российского просвещенного абсолютизма, заложенного Петром I, укрепившегося при Елизавете и расцветшего в годы правления Екатерины II. Эта концепция стала идейным фундаментом государственной системы Российской империи, и не вина Ф. Прокоповича в том, что далеко не все монархи, побывавшие на петровском престоле, действительно были просвещенными и достойными венца и скипетра.

Просвещенный абсолютизм в первые века Нового времени был явлением общеевропейским и без него встряхнуть, просветить и реорганизовать Московское царство, привить ему азы западной образованности и вывести его на уровень передовых европейских стран в военно-политическом и культурном отношении было невозможно. Сочетание самодержавной воли с просвещенностью и политическим рационализмом персонифицировалось в близости Петра и Феофана.

Литературная и ораторская деятельность Ф. Прокоповича с его переездом в Петербург всецело была направлена на разработку политических, церковных и культурно-просветительских программ петровских времен. Первостепенное значение в этом плане имело его «Слово о власти и чести царской» (1718), посвященное обоснованию идеи неограниченной власти монарха как персонификации абсолютистского государства и правомочности суда над царевичем Алексеем. В предисловии к «Морскому уставу» (1719) и в «Слове похвальном о флоте российском» (1720) Феофан доказывал необходимость создания и укрепления русского флота, прославляя его победы.

В 1718 году Ф. Прокоповича назначили епископом Псковским и Нарвским. Эта должность была почетной и необременительной, к тому же предполагала его постоянное нахождение в Петербурге рядом с Петром. В 1719–1720 годах Феофан работает над «Духовным регламентом», в котором обосновывает новую для России систему управления церковью во главе с подчиненным государю Св. Синодом вместо патриарха. В одном из писем Я. Маркевичу он сообщал:

«Наконец я написал для главной церковной Коллегии, или Консистории, Постановление, или Регламент, где содержатся следующие восемь глав: а) причины, по которым постоянное синодальное управление предпочитается управлению церкви одним лицом, то есть патриархом; б) правила общие для христиан всяческого чина; в) правила для епископов; г) правила для академии, семинарии, также для учителей и проповедников; д) правила для пресвитеров, диаконов и пр.; е) правила для монахов; ж) правила для мирян, насколько они подлежат церковному управлению; з) наконец, правила для самих президентов и асессоров коллегии. Всех правил почти триста».

Это был философско-публицистический труд, обосновывающий необходимость и задачи церковной реформы и подводящий под нее теоретическую базу в виде переработанных в монархическом духе положений утверждавшихся в Европе того времени понятий естественного права.

С учреждением Синода в начале 1721 года Ф. Прокопович становится его вице-президентом. Но фактически он с самого начала возглавлял работу Синода, поскольку С. Яворский, принужденный Петром возглавить это чуждое ему по замыслу и духу учреждение, от руководства им уклонялся, а в скором времени умер. С возведением в сан архиепископа Новгородского, Феофан в 1725 году становится также президентом Св. Синода, сосредоточив в своих руках все руководство русской православной церковью.

Не прекращал Феофан Прокопович и практической просветительской деятельности. В 1720 году был издан составленный им букварь под названием «Первое учение отрокам». В 1721-м он открывает на своем подворье школу, в которой мальчики под его наблюдением и руководством учились по составленным им правилам и учебнику.

Ф. Прокопович находился у постели царя в дни его тяжелой болезни и в час кончины 28 января 1725 года, пытаясь облегчить благочестивыми беседами страдания Петра, умиравшего в тяжких муках. Сразу же после смерти первого императора всероссийского Феофан выступил с поминальными речами, глубоко поразившими присутствующих. В опубликованном виде они назывались «Краткая повесть о смерти Петра Великого» и «На похвалу Петра Великого». Первая выражала неподдельную, вознесенную риторическим мастерством скорбь, а вторая подводила итог свершениям почившего самодержца.

Искренняя скорбь об умершем не затмила острый и расчетливый ум Прокоповича. В развернувшейся борьбе придворных партий за возведение на престол нового монарха он вместе с А. Меншиковым был лидером группы, которая обеспечила власть вдове императора Екатерине I. Именно Феофан сумел обосновать невиданное доселе на Руси дело - воцарение женщины, пусть и государевой жены, но безродной и не отличавшейся особыми достоинствами, к тому же не рожденной в православном законе.

Политическая обстановка оставалась неустойчивой, до предела накалившись, когда после смерти императрицы в мае 1727 года родовитая московская знать возвела на трон юного внука Петра, сына казненного им царевича Алексея, Петра II. Но Ф. Прокоповичу и на этот раз удалось сохранить свои позиции, теперь уже в борьбе с попытавшимся отстранить его от власти всемогущим Александром Меншиковым (вскоре отправленным в ссылку).

Когда венценосный юноша скончался и против Ф. Прокоповича объединились почти все сановники Российской империи - члены Верховного тайного совета во главе с князем Дмитрием Голицыным, он сумел, оперевшись на собравшееся в Москве дворянство, своим положением обязанное петровским преобразованиям, удержаться на прежней высоте. Более того, в 1730 году Ф. Прокопович сумел тайком передать избранной на престол племяннице Петра, Анне Иоанновне, инструкцию с рекомендациями, которым надлежало следовать для утверждения на престоле. Анна последовала его указаниям и быстро привлекла на свою сторону российское дворянство. Ф. Прокопович, разработавший сценарий ее утверждения на троне, мог торжествовать. Но радостным для него был лишь факт победы над противниками.

Само правление новой государыни, мелочной и скудоумной, а фактически - безраздельная власть ее фаворита, самодура Бирона, не могли радовать идеолога российского просвещенного абсолютизма. Вместо начертанного идеала в реальности воплотился тупой деспотизм. А до лучших времен киевскому профессору, вознесенному вихрем событий к вершинам власти в Российской империи, дожить было не суждено.

Единственным утешением престарелого Феофана оставались книги, чужие и свои. Под конец жизни он собрал огромную по тем временам библиотеку, которая насчитывала 3139 книг. С юности до последних лет жизни Феофан писал стихи на латинском и книжном украинском, а в петербургский период своей жизни - на книжном русском (почти не отличавшемся от принятого в Киево-Могилянской академии). В создании литературного языка петровских времен он принимал самое непосредственное и деятельное участие. Ф. Прокопович создал канон для российского театра XVIII века, расписывая правила деления спектакля на акты, выходы героев на сцену, во многом опираясь на принципы классицизма и опыт французской поэтики и драматургии века Людовика XIV. Но наибольшее влияние на формирование стиля и словарного состава новой русской литературы оказали проповеди Ф. Прокоповича.

Ф. Прокопович, один из образованнейших и талантливейших людей своего времени, отличался редкой разносторонностью дарований и колоссальной работоспособностью. Его вклад в развитие культуры и просвещения сначала Киева и Украины, а затем России неоспорим.

«Пусть просвещение волнует век» - эти слова Феофана Прокоповича звучат лейтмотивом всей его жизни. Идеи Просвещения, которые отстаивал Прокопович, были подхвачены и продолжены Татищевым, Кантемиром, Ломоносовым, Козачинским, Конисским, Сковородой, целой плеядой мыслителей-просветителей второй половины XVIII века.

Петровская эпоха по праву считается переломной в культурном развитии России. Но этот культурный перелом не был похож на внезапный катаклизм, он не мог произойти мгновенно. Это был сложный и противоречивый процесс, в рамках которого взаимодействовали национальные традиции и «европеизация». И именно новаторская деятельность Феофана Прокоповича – «просветителя в рясе», во многом способствовала этому переходному процессу.

Писательство перестало быть привилегией монахов, плодом их свободного творчества. Петр выдвигал другой тип писателя. Интеллектуал, сочиняющий по обету или по внутреннему убеждению, был заменен служащим человеком, служащим по заказу или прямо – «по указу». Услуги отечеству становятся мерилом в оценке человека, личные качества приобретают первостепенное значение. Не знатность и богатство, а «острый разум», воинская храбрость и гражданские поступки определяют значение человека в общественной жизни. Петровская «Табель о рангах» была значительным шагом к практической реализации новых принципов, послуживших основанием для развития в России прогрессивной просветительской идеологии.

Отказ от средневековой церковной идеологии, наивный рационализм и утилитарное просветительство – все эти черты, характеризующие новое общественно-политическое мировоззрение петровской эпохи, определили необыкновенную сложность развития русской культуры того времени.

Феофан Прокопович в своих сочинениях, в своих печатных и устных словах и речах запечатлел образ зарождавшейся Российской империи. В его творчестве петровская эпоха нашла свое наиболее полное и всестороннее выражение.

Как известно служебная и литературная деятельность Прокоповича началась в Киеве. Его преподавательская деятельность в Киево-Могилянской академии продолжалась с перерывами 12 лет. В отношении многих вопросов он, как преподаватель, часто имел свое личное мнение, которое сильно отличалось от господствовавшего в то время схоластического мировоззрения. Сам Феофан, хотя и обучался в иезуитском коллегиуме, известном своими узкими схоластическими рамками, сумел развить в себе чрезвычайно сильное скептическое, критическое отношение ко всяким авторитетам. Этот критический дух в сочетании с блестящим остроумием, умение тонко подмечать слабые стороны противников составляет характерную черту литературной деятельности Феофана Прокоповича. Нетерпимость всего католического и в науке и в богословии сблизили Феофана с выдающимися деятелями времен Реформации.

«Науки методом новым, ясным и доступным, – пишет о нем Байер, – излагать начал, которыми все поколение к гуманизму и великодушию будил».

Учительствуя в академии, Феофан немедленно включился в общественную и научную жизнь страны. Почти во всех произведениях, написанных в Киеве, мыслитель выступает против авторитаризма, религиозного фанатизма и догматизма, призывая людей руководствоваться разумом, здравым смыслом. Он обосновывает необходимость расширения образования среди всех людей, независимо от их происхождения и имущественного положения.

Преподавательскую деятельность Феофан начал учителем пиитики – науки стихотворства, которая процветала в иезуитских коллегиумах в XVII в. В своем курсе Прокопович стремился очистить теорию поэзии от схоластических догматов, хотя при составлении курса пользовался иезуитскими руководствами Понтана и Фамиана Страды. Но все же, главным авторитетом для него был Скалигер.

Курс «Поэтики» является первым значительным памятником русской теории поэзии. Феофан Прокопович в своем курсе требует от поэзии серьезной проблематики, высокой нравственности, глубокого патриотизма и художественности. Этот трактат оказал заметное влияние на русских и украинских теоретиков поэзии XVIII в. Впервые этот труд был напечатан после смерти Прокоповича по инициативе архиепископа белорусского Георгия Конисского в 1786 г. в Могилеве, где были напечатаны и некоторые стихотворения Феофана.

Гораздо более смелым новатором явился Феофан в практическом применении, той науки, которую преподавал. По обычаю учитель пиитики сочинял для студентов академии драматические действа и диалоги, точно так же, как преподаватель риторики должен был читать проповеди и сочинять приветствия от имени академии. В связи с этим в 1705 г. Феофаном была написана трагикомедия «Владимир».

«Владимир» – первая нравоучительная пьеса, созданная на тему из русской истории, в тоже время вызывающая у зрителя аналогии с современностью. В драме рисуются события предшествовавшие принятию христианства на Руси при князе Владимире Святославиче. Комический элемент в пьесе не выделен в отдельные интермедии (как было принято), а пронизывает собою всю пьесу, воплощаясь в лице жрецов – противников христианства. Не вызывает сомнения, что некоторые черты жрецов выхвачены из быта православного духовенства.

Князь у Прокоповича понимает необычность предстоящего шага. Одержав победу над Византией, он решает принять веру побежденных, обнаруживая в этом шаге государственную мудрость в определении исторической судьбы народа. Реформа Владимира в сложных обстоятельствах ее проведения, вызывала у зрителя мысли о преобразованиях Петра и той борьбе, которую ему приходилось вести с церковной и боярской оппозицией.

Трагикомедия «Владимир» Феофана Прокоповича тесно связана с жанром школьной драмы, оставалась долгие годы единственным произведением, написанным на русском языке.

Это сочинение было написано вскоре после возвращения Прокоповича из-за границы, где он познакомился с достижениями естествознания и философской науки XVII ст., где стал свидетелем кризиса, к которому пришла религиозная вера на переломе от эпохи средневековья к новому времени. Поэтому актуальная для того времени проблема соотношения веры и знания, религии и науки, церкви и государства становится центральной в богословской теории Феофана, которая представляет собой по мнению В. М. Ничик «реформистский вариант православия, подобно тому, как протестантизм… представляет результат реформирования католицизма».

До Феофана у русского проповедника не было писаных правил. В 1706 г. Феофан начал преподавать риторику, и поэтому составил учебник по этой науке на латинском языке, где он, как и в пиитике отрицает схоластику, и высказывает неприязнь к католицизму. Давая наставления проповеднику, он требовал основательного знакомства со Святым Писанием и творениями отцов церкви, в особенности рекомендовал изучать сочинения Иоанна Златоуста, а католических авторитетных богословов напротив, решительно отвергал. «Не приводи мне свидетельств ни Фомы Аквината, ни Скотта, ни других нечестивой секты людей; ибо ими не подтвердишь своего предмета, но осквернишь речь и слух верного народа и священного собрания».

Отбрасывая схоластику, ее философскую основу, Прокопович во многих произведениях написанных в Киеве, гневно выступает против ее поборников – иезуитов – передового отряда католической реакции. С ярким презрением Феофан изображает католических монахов, называя их «свиньями Эпикурова стада». Также про иезуитов он писал: «Великий Павел давно уже сказал нам, что как темный ангел, так и его слуги, обыкновенно одеваются в свете; в самом деле, это самое поддельное благочестие латинских монахов служит для меня главнейшим доказательством их нечестия. Посмотрите на телодвижения, поступь, положение лица и тела их: что увидите искреннего, неподдельного, неизысканного? Одни представляются нам сокровищницами кротости и любви, других увидишь обличенных суровостью более чем Катоновскою…».

Трактат Прокоповича «О риторическом искусстве» – явление исключительно яркое в истории философской мысли. Ввиду того, что впервые он был опубликован лишь в начале 80-х гг. XX в., можно предположить, что его изучение только-только начинается. Составляя целый том, риторические труды профессора Киево-Могилянской академии еще привлекут внимание будущих исследователей истории отечественной философии. Десять книг произведений Феофана включают в себя изложения логических, теоретико-познавательных, этических и эстетических воззрений, анализ принципов доказательности и импликации, рассмотрение значения органов чувств и различные рекомендации пишущему историю, воспоминания, а также статьи по специфике различных форм «речи» и т. д. Многие разделы «Риторики» Прокоповича посвящены анализу особенностей бытовой речи, торжественной и увеселительной, эпидиктической (приукрашивающей) речи и проповеди.

При решении онтологических и гносеологических проблем в ХVII-ХVIII вв. и в Западной Европе, и в России особая роль принадлежала риторике, в рамках которой создавалась рационалистическая теория познания и философско-рационалистическая картина мира. Многие вопросы, относящиеся к характеристике процесса познания, Ф. Прокопович рассматривал в лекциях «О риторическом искусстве», читавшихся в стенах Киево-Могилянской академии. Этот «курс красноречия», представляя собой не сложившийся еще в средневековье курс по правилам красивого слога, а далеко не традиционный цикл лекций, который опирался на новые духовные явления России конца ХVII - начала XVIII в., отвечал на запросы нового века к логическим знаниям. Здесь изучались методы поиска решений с помощью «рационалистического подхода», которые опирались и на сложившиеся принципы риторики, и на рационализированные принципы и формы диалектики, майевтики, силлогистики, герменевтики.

Все курсы поэтики и риторики, которые читали преподаватели Московской славяно-греко-латинской академии, в значительной степени были основаны на его теоретических трактатах.

В предыдущей главе было отмечено, что Феофан стал широко известен своим проповедническим искусством, он реформировал церковное «Слово», наполнил его живым и злободневным материалом, и сделал его средством политического и гражданского воспитания.

Однако наибольший переворот Прокопович совершил в богословии. Именно здесь наиболее ярко выразились его идеи. Излагая богословскую систему в Киево-Могилянской академии, Феофан за четыре года (1712-1716) написал семь трактатов: введение в богословие; учение о Боге и его свойствах; о Троице; также о происхождении Святого Духа; о творении и проведении; о состоянии человека до грехопадения и после грехопадения.

В богословских произведениях Прокоповича, написанных на латинском языке, наиболее ярко отразились своеобразные, «рационалистические» тенденции, характерные для новой богословской школы России. В своих богословских трудах и учебных пособиях Феофан более откровенно выразил свои мысли, нежели в широко распространяемых обращениях и указах. В одном из своих богословских трактатов, он говорит о том, что самостоятельно дошел до мысли о необходимости исследования Священного Писания, так как « нечто в нем написано шатко, двусмысленно, темно и не необходимо».

В произведениях Феофана, в том числе и в его философском курсе, одно из центральных категорий является Бог. Он выступает и как творец природы, и как гарант ее сохранения, и как первопричина ее движения. Теология еще в большой мере проникает философские сочинения Прокоповича. Вместе с тем по сравнению с его предшественниками у него значительно усиливается тенденция к самостоятельности философии как определенной области знаний. В лекционном курсе Феофан структурно отделял философию от теологии.

Мыслитель Прокопович пытался дальше развить идейные позиции философии европейского Просвещения, зачастую выступая как подлинный новатор. Это подтверждают уже ранние его лекции в Киево-Могилянской академии. Отступая от традиции, в соответствии с которой вопросы онтологии освещались в курсе метафизики, Ф. Прокопович излагал их в курсе натурфилософии. В этом разделе его философского курса речь идет как о бытии, сущности и существовании, субстанции и акциденциях, так и материи, движении, пространстве, времени, причинности. Уже это перенесение онтологических вопросов из метафизики в натурфилософию свидетельствует о том, что он «пытался найти разгадку сущности бытия мира не в сфере сверхъестественного, а на пути изучения природы. Имеющиеся в этих лекциях остатки схоластики только характеризуют степень сближения мыслителя с идеями философии нового времени - Возрождения, Реформации и раннего европейского Просвещения

В курсе «Натурфилософия» Прокопович стремился сблизить философию с естествознанием, которое базировалось на опыте, эксперименте, то есть на разуме. Что подтверждается ссылками на множество наблюдений, опытов из области оптики, механики, гидродинамики, горного, артиллерийского и инженерного дела.

При составлении своих лекций Феофан пользовался сочинениями знаменитых в то время протестантских богословов – Квенштедта и Герхарда. Его реформаторское мировоззрение в первый киевский период творчества подтверждается написанным в 1712 г. сочинением «Распря Павла и Петра». Это сочинение подверглось строгой критике. Ректор московской академии Феофилакт Лопатинский написал на него опровержение под названием «Иго господне благо и бремя Его легко», где упрекал Феофана распространении идей Лютера и Кальвина. Спор этот послужил поводом к вражде между Феофаном и Феофилактом.

Современный украинский ученый С. О. Шкиль, в своей кандидатской диссертации, доказывает неоспоримое влияние идей протестантизма на мировоззрение Прокоповича. Шкиль отмечает, что для Феофана в киевский период его деятельности характерным было протестантское видение многих важных вопросов христианского вероучения, а именно: утверждение непогрешимости авторитета Святого Письма как единого источника богословия, его учение об оправдании человека одной лишь верой, культивирование Прокоповичем идеи абсолютизма Бога, а также не приятие им схоластицизма.

Вероятно, в Киеве Феофан хотел изложить некоторые основные догматы своего учения в популярной форме, тогда как в те времена богословские вопросы считалось возможным излагать лишь в школах, и притом только на латыни. Две таких работы («разговора»), были им написаны на украинском языке. Один из них «Разговор селянина с гражданином» посвящен вопросу о преимуществе знания перед невежеством.

Из других сочинений написанных Прокоповичем в Киеве следует упомянуть об «Апологии православной веры», также здесь Феофан написал несколько латинских стихов в классическом стиле, и из них особого внимания заслуживает стихотворение, написанное на тему суда над Галилеем.

Во всех сочинениях киевского периода своего творчества Феофан Прокопович стремится к критическому анализу устоявшихся схоластических догматов. Н. И. Гнедич в письме графу Румянцеву писал, что Феофан «имел довольно надеянности на себя, чтоб выражать мысли, какие в тот век и на ухо говорить иные страшились».

Как заклятый противник всего католического в науке и в жизни, как проповедник прогрессивной идеи избавления умов от схоластических пут; как поклонник новой европейской науки, созданной Бэконом и Декартом, не стеснявшийся осмеивать авторитетов схоластического богословия и открыто высказывать предпочтение протестантским ученым, – Феофан вскоре приобрел себе недоброжелателей, которые потом преследовали его своими обвинениями в «лютерской и кальвинской ереси», черпая материал для обвинений преимущественно в его богословском курсе.

Как известно в 1716 г. Феофан по приказу Петра I переезжает в Петербург. С 1718 г. Прокопович являлся при Петре неким секретарем по духовным делам; через него проходили, им составлялись, или, по крайней мере, редактировались все важнейшие законодательные акты петровского царствования, относящиеся к церковному управлению; по поручению царя он пишет различные предисловия и толкования к переводам с иностранных языков, учебные книги, богословские и политические трактаты и прочее. Ему, как человеку ученому поручают иллюстрировать указы примерами из истории, наконец, с церковной кафедры им произносятся живые остроумные речи в разъяснение и оправдание всех важных действий правительства, речи, которые правильнее было бы назвать политическими руководящими статьями, чем проповедями духовного пастыря. Словом с 1718 г. и до самой смерти Петра I продолжается самый замечательный период жизни и литературной деятельности Феофана Прокоповича.

Перестраивая русскую жизнь на европейский лад, Петр не мог рассчитывать на «старомосковскую» интеллигенцию – на ученых монахов столичных обителей, окружавших последних патриархов. В этой среде идеи Просвещения, и бурного развития не встречали сочувствия; упоение европеизацией вызывало глухое брожение, а иногда и открытый протест. Поэтому Петр выдвигал на передний план барочных гуманитариев киевской школы, блестяще образованных, связанных многими нитями с новолатинской и польской литературой. Проводя политику централизации, Петр в то же время огромное значение уделял вопросам науки, образования и просвещения. Поэтому Феофан стал незаменимым советником и помощником государя. Как уже упоминалось, еще в киевской академии Прокопович много способствовал развитию образования. Он вводил новую методику в обучение, писал учебники, благодаря ему в академии началось преподавание новых предметов.

Петр Великий был более практический деятель, чем мыслитель. Для зарождавшейся империи нужен был теоретик, публицист государственного масштаба, который соединил бы интуитивное понимание Петром долга государя перед страной с новейшими западными теориями Горация и Пуффендорфа. А так как мировоззрение средневекового человека было религиозным по своей сути, то идеальным было то, что теоретиком преобразований стал церковный иерарх, именно такой человек как Феофан.

Основные принципы идеологии российского абсолютизма были сформулированы в первой четверти XVIII в. и наиболее полно отразились в сочинениях Феофана Прокоповича, особое место среди них занимает «Правда воли монаршей». Этот политический трактат был написан Прокоповичем в оправдание «Устава о престолонаследии» 1722 г.

В предисловии говориться о причинах и целях написания книги. Начинается произведение с восхваления «устава о наследии», и как доказательства приводятся «резоны и доводы». В этих доводах Феофан использовал весь арсенал своих знаний, приводя цитаты – из Библии и кодекса Юстиниана, из произведений отцов церкви и Гуго Гроция, Ливия, Цицерона, Светония, Прокопия и др.

Далее, Феофан в своем трактате переходил к вопросу о происхождении верховной власти. В отличие от западных теоретиков, выводивших ее либо из Божественного установления, либо из общественного договора между народом и монархом, Феофан объединил эти два источника. По Феофану божественное установление происходит не сверхъестественным путем, а путем естественным при посредстве народной воли направляемой Божьим промыслом. Он пишет, что народная воля, как в избирательной, так и в наследственной монархии «бывает не без собственного усмотрения Божия, но под Божьим мановением движима действует».

Здесь же, рассуждая о различных формах правления, Феофан высказал мнение, что всякое правление основано на общественном договоре и по воле божьей. Также весь трактат пронизан изобличением приверженцев старины: «Зло – и старое зло есть; добро и новое добро есть. Разве бы еще кто сказал, что дело сие у нас не бывало. Хотя и не бывало – что противнаго… Разумный есть и человек, и народ, который своего и худаго отстать, чужного же и доброго принять не хощеть».

Главный аргумент Феофана в поддержку акта о престолонаследии внешне прост, но в нем заключалась философия произвола царя. «Как отец может лишить сына наследства, так и государь – престола». Ссылаясь на кодекс Юстиниана, дававший право родителю лишить наследства непокорного сына, Прокопович утверждал, что если такое право есть у простых смертных, то тем более им обладает монарх.

Являясь сторонником наследственной неограниченной монархии, Феофан источниками государственной власти считал: во-первых, «божью волю» а во-вторых, волю «народную». Он начал вводить в русскую политическую культуру неведомые прежде понятия, заимствованные им в теории договорного права. Согласно этой теории государство мыслилось, как установление, возникшее по воли свободных людей, ради собственной безопасности, договор, по которому они передавали государю и государству власть над собой в обмен на защиту их прав. Таким образом, государство оказывалось чем-то раз и навсегда данным свыше. Используя неведомые ранее западные теории, Феофан перекраивал их на русский лад. В качестве оправдания абсолютной власти государя он охранял и ее божественное происхождение. Верховная власть, по мнению Прокоповича, призвана руководить как частной, так и общественной жизнью подданных. В ее задачу входит установление обрядов гражданских и церковных, перемена обычаев и прочее. Идеи Феофана Прокоповича были теоретическим обобщением законодательной и всей практической деятельности Петра Великого, который и сам внес значительный вклад в формирование идеологии абсолютизма.

Свою деятельность в Петербурге Феофан начал как проповедник, обратив на себя внимание своими горячими проповедями, одна из самых ярких его проповедей – это, конечно же «Слово о власти и чести царской», написанная в оправдание правомерности суда над царевичем Алексеем.

Почти одновременно с составлением Духовного регламента, Феофан написал и оправдательные статьи к нему, тогда же произносил он множество «Слов»: о баталии Полтавской, в тезоименитство государыни Екатерины, о мире России со Швецией, и мн. др.

Проповедь «На погребение Петра I» стала апофеозом скорби России, и впоследствии служила классическим образцом погребальной риторики для русских проповедников.

Иной по тону и по содержанию была вторая проповедь «На похвалу Петра Великого» Если первая была криком боли, то вторая – итоговой характеристикой Петра и его правления. Феофан первым кто соединил все выдающиеся черты Петра и его деятельности в один яркий образ великого преобразователя.

Уже с 1720 г. он окончательно переходит к деятельности практического публициста, посвящая свои труды общественным вопросам, и совершенно оставляет отвлеченные религиозно-нравственные поучения. Он писал предисловия и комментарии к законам, которые иногда разрастались в целые публицистические трактаты. Лейтмотивом этих предисловий и разъяснений было настойчивое утверждение, что основной целью деятельности правительства является «общее благо», «государственная польза».

По указаниям Петра и по своим личным воззрениям, в первые годы своей петербургской деятельности Феофан сочинил немалое количество разного рода произведений. Уверовав в необыкновенные способности Феофана, Петр поручил ему писать предисловие к «Морскому уставу». Феофан не просто написал предисловие, а развил его в великолепное «Слово похвальное о флоте Российском». «Сам Бог определил снабдить Россию флотом – говорил Феофан, – сам Бог возбудил в монаршем сердце охоту к плаванью».

Словом «О флоте» Прокопович окончательно покорил Петра, самозабвенно влюбленного в море и корабли. Скорее всего, именно после этого благодарный царь подарил Феофану известный буер.

Самым знаменитым произведением Прокоповича является Духовный регламент. В сущности это устав, который должен был заключать в себе лишь нормы, определяющие устройство, предметы ведомства и порядок делопроизводства Духовной коллегии. На самом деле начало регламента содержит теоретическое оправдание необходимости, целесообразности и закономерности церковной реформы. Как писал Флоровский: «Это скорее объяснительная записка к закону, нежели сам закон. Но для Петровской эпохи вообще характерно, что под образом законов публиковались идеологические программы. «Регламент» есть в сущности политический памфлет. В нем обличений и критики больше, чем прямых и положительных постановлений. Это больше, чем закон. Это манифест и декларация новой жизни».

Церковная синодальная реформа во многом проводилась для развития образования, одна из главных ее задач заключалась в том, чтобы обязать церковь принять участие в деле просвещения и направить значительную часть ее доходов на создание начальных школ, содержание преподавателей и учеников. В Духовном регламенте Феофан очень ярко убеждает в необходимости и пользе образования, он говорит, что вера не противоречит науке, а, напротив, опирается на истинное знание. «Дурно, говорят что учение виновное есть ересей… И естьли посмотрим чрез истории, аки чрез зрительные трубки, на мимошедшие веки, увидим все худшее в темных, нежели в светлых учением временах… И аще бы учение церкви, или Государству было вредное, то не учились бы сами лучшие Христианстии особы, и запрещали бы иным учитися: а то видим, что и учились вся древние наши учители не токмо Священного Писания, но и внешней Философии... Убо учение доброе и основательное есть всякой пользы, как отечества, так и церкве, аки корень и семя и основание…».

Ни один русский иерарх не прославлял так в своих речах науку и просвещение. Регламент требовал срочного создания при каждом владычном доме школы, самые крупные из которых преобразовывались в семинарии. Феофан лично определил учебные программы будущих заведений, строя их по иезуитскому образцу. Также в регламенте Прокопович предполагает в будущем создание академии, он подробно описывает ее возможное устройство.

Проект академии, разработанный Прокоповичем, впоследствии был представлен царю. Он был приложен к рапорту Синода 15 марта 1721 г. В этом «Рапорте про семинарию» Феофан описывает подходящие, по его мнению, места для строительства здания будущей академии, и как, по его мнению, должны быть размещены помещения. Здесь же Прокопович дает советы относительно учеников и преподавателей: «Мой совет – не принимать отроков свыше десяти лет, потому что в таком возрасте дети еще не очень обучились злонравию, а если обучились, то не окрепли обычаем, и таких не трудно отучить, также бунтовать и бежать прочь не могут еще. Академии великой и свободной делать еще не советую; когда Бог благословит отроческий дом сей, тогда от числа наученных в нем явятся изрядные учители, которые возмогут и великую академию учить и управлять. Не каких ни будь, но изрядных учителей надобно, которых призвать бы из академий иноземных со свидетельством знатных школьных и гражданских властей. Не надобно опасатися, что они детей наших совратят к своей богословии, потому что можно им артикулами определить, чему они должны учить, и надсматривать, не преподают ли чего нашему учению противного. Пусть преподают они только учения внешние, языки, философию, юриспруденцию, историю и прочее, а не богословские догматы, которым ученики будут учиться у единоверных учителей. Если не опасаются господа русские посылать детей своих в академии иностранные, где учителя свободно свои мнения предлагают, то для чего бы опасаться у нас, где они артикулами и надсмотром связаны будут. Но к начатию учения можно будет приискать и между нашими людьми. Желаем, и его величества милостивого просим, да прозван будет дом, сей Сад Петров или иноземным названием Петер-гартен…».

В Духовном регламенте признана была «всеконечная нужда имети некия краткия и простым человекам уразумительныя и ясныя книжицы, в которых заключиться все, что к народному наставлению довольно есть». Задачу по составлению таких «книжиц» взял на себя сам автор регламента. Еще в 1720 г. вышла одна из самых долговечных книг Феофана – его знаменитый букварь под названием «Первое учение отрокам», которая по указу от 31-го мая 1722 г. стала обязательным учебником всех русских детей.

После смерти Петра литературная деятельность Феофана претерпевает постепенный упадок. Ему приходилось писать много, но не проповедей и трактатов, а рассуждений на темы, задаваемые Тайной канцелярией – приходилось доказывать свою невиновность и вину своих противников. Борьба, начавшаяся в 1726 г. продолжалась до последнего дня жизни Феофана, на нее он тратил весь запас своего таланта и остроумия. Он не даром прошел школу иезуитских контроверсий. С необыкновенным терпением и трудолюбием разбирал Прокопович каждое слово в «тетрадях» и «доказательствах» своих оппонентов, неутомимо писал он лист за листом, и его труды погубили десятки людей.

Литературная деятельность Феофана Прокоповича в последующие годы, ограничивалась проповедничеством. 7 мая 1726 г. он произнес торжествен-ное слово при коронации Екатерины І, где доказывал, что нет ничего предосудительного в том, что престол занимает женщина. Феофан произнес также надгробное слово на похоронах императрицы, где он восхвалял Екатерину, и возлагал надежду на юного Петра ІІ. «Ты исцелишь болезни наша, ты отрешь слезы сетующей России» – обращался автор к 12-летнему монарху.

В царствование Петра ІІ положение Феофана оставалось очень трудным. Среди сочинений написанных им в эту пору следует упомянуть «Краткое учение христианское, малому отроку и невеже всякому прислушающее, беседами учителя и ученика составленное». Этот катехизис как и план преподавания закона Божьего молодому царю, заслужил похвальные отзывы иностранцев живших в России, и был переведен на немецкий язык. Феофан совершил обряд коронации молодого государя, написав при этом манифест для коронации, и сочинил эмблемы для триумфальной арки от имени Верховного тайного совета.

Неблагоприятные внешние обстоятельства сильно отразились на литературной деятельности Прокоповича. Проповеди, произнесенные в царствование Петра ІІ, служат тому доказательством. В них Феофан, как проповедник уже не выступает как оратор-публицист, смело затрагивающий обсуждение злободневных вопросов своего времени; напротив, он всеми силами старается удержаться в рамках церковного поучения на отвлеченные евангельские темы. Но все же, Феофан не отрекся от идей преобразования, о чем свидетельствует его участие в полемике разгоревшейся после издания «Камня Веры» Стефана Яворского.

Вступление на престол Анны Иоановны положило конец вспышке церковной реакции, которая разгорелась после смерти Петра І. Участие же Прокоповича в процессе восшествия на трон Анны не вызывает сомнения. Он оставил об этом событии подробный и замечательный рассказ, а также составил «Благодарственное моление» которое совершалось два раза в год по всем церквям. В день коронации как главный архиерей произнес приветственную речь, в которой престол он представил как достойную награду за труды и испытание, выпавшие на долю Анны. Кроме приветствий с церковной кафедры Феофан воспевал императрицу в латинских и русских стихах.

Посеянные Духовым регламентом зерна просвещения хоть и с трудом, но прорастали, и Феофан заботился о том. Еще в 1721 г. он открыл школу, в которую принимал сирот и бедных детей разных сословий. Эта школа была лучшей в России и основывалась на иезуитских принципах. Находилась школа в архиерейском доме на речке Карповке, в сосновом бору. Учителями были в основном иностранцы, многие предметы читал сам Феофан. Первым Феофан завел в своей школе вокальную и инструментальную музыку, а также театр, за что подвергался очередным обвинениям стародумов. Лучших учеников Феофан посылал за свой счет за границу или в гимназию, открывшуюся при академии наук. Многие выпускники школы Феофана впоследствии приобрели известность на ученом и административном поприще. Григорий Теплов, которого молва считала сыном Прокоповича, стал адъюнктом академии и автором ее регламента. Многие стали миссионерами в дальних уголках страны.

Свою библиотеку Феофан любовно собирал всю жизнь. В письме Маркевичу в мае 1720 он писал: «Библиотека у меня сверх ожидания собралась очень большая. Кроме нескольких прежде купленных здесь книг, прошлым летом я за 200 рублей приобрел 100 самых настольных книг, большей частью в Нарве, часто же в Ревеле; у меня почти 300 книг. После того услыхал, что в Псковском арсенале хранятся книги, забранные в Дерпте, и тот час просил императора, чтобы он приказал передать их мне. Государь приказал. Переданы были и перевезены ко мне сюда 2500 книг. Только до селе не присланы из Голландии творения св. отец, для покупки которых, когда еще ты гостил у нас, мы дали купцу 500 рублей. Когда прибудут отеческие творения, составится библиотека почти из 3000 книг, и хорошо если бы ты не поставил себе в труд посмотреть ее и пользоваться ею».

Из этого письма мы видим, что Прокопович не только покупал для своей библиотеки книги в России и за рубежом, но и стремился пополнить свое книжное собрание за счет трофейного имущества, захваченного русскими войсками.

С первого дня открытия Академии наук Феофан стал ее опорой, защитником от нападок церковных консерваторов. Байер, Гольбах, Стеллер и другие ученые иностранцы были многим обязаны Прокоповичу. Феофан также субсидировал немца Миссершмидта в его путешествии по Сибири, открывшем глаза русских на их собственные богатства. В общем, за 15 лет через школу прошло 160 учеников.

Когда М. В. Ломоносов пришел учиться в заиконоспасское училище и узнал, что туда не принимают записанных в подушный оклад, то назвался дворянином. Прокопович услышав о том и, зная об успехах Ломоносова в науках, сказал ему: «Не бойся ничего: хотя бы со звоном в большой московский соборный колокол стали тебя публиковать самозванцем – я твой защитник!». Видимо, по ходатайству Прокоповича Ломоносов был принят и в гимназию при Петербургской академии, а также посетил Киево-Могилянскую академию.

Прокопович поддерживал тесные отношения со многими прогрессивными деятелями науки и культуры того времени. Он возглавлял философско-литературный кружок, который сам назвал «Ученой дружиной». Это была когорта интеллектуалов, поднявшая стяг европеизации России. Во главе ее стояли Прокопович и Татищев, два крупных мыслителя-прагматика, сыгравших важную роль в сплочении русского раннего интеллигентского движения.

Интерес к наукам, и молодым талантам Феофан сохранял всегда. Датский путешественник фон-Гавен познакомившийся с Феофаном за несколько месяцев до его смерти дал о нем следующий интересный отзыв: «Этот превосходный человек по знаниям своим не имеет себе почти никого равного, особенно между русскими духовными. Кроме истории, богословия и философии, он имеет глубокии сведения о математике и неописанную охоту к этой науке Он знает разные европейские языки, из которых на двух говорит, хотя в России не хочет никакого употреблять, кроме русского, – а только в крайних случаях объясняется на латинском, в котором не уступит любому академику. По гречески и по еврейски он также понимает хорошо, и в самой глубокой старости охотно занимается ими». А В. Н. Татищев впоследствии напишет, что: «Наш архиепископ Прокопович, как был в науке филозофии новой и богословии только учен, что в Руси прежде равного ему не было, в испытании древностей великое тчание, по природе острым суждением и удивительно твердою памятью был одарен».

Имея намерение создать Академию наук, Петр I именно Прокоповичу поручил создать проект подготовительного учреждения университетского типа, которое бы подготавливало российскую молодежь для последующих занятий в области науки. Нужно отметить, что Феофан предлагал отдать на сооружение здания для этого учреждения средства, которые были выделены для строительства большого каменного храма в Смоленске.

Будучи проректором созданной Академии наук, Прокопович много сделал в ней для развития математики и исследований по природознавству, потому что Феофан как никто иной хорошо понимал шаткость схоластических методов. Он и сам стремился стоять на одном уровне с современным природознавством. Про то, что Прокопович вел астрономические наблюдения с помощью телескопа, свидетельствуют протоколы конференции Академии наук от 7 августа 1734 г. Известно, что большой интерес Прокопович проявлял и к искусству. Он помогал художникам, покупал их картины (у него насчитывалось 149 картин масляными красками) Также Феофан был неравнодушен к музыке.

Один из первых Прокопович заметил Антиоха Кантемира, будущего знаменитого поэта, ученого и дипломата. Когда юный князь Кантемир написал анонимную сатиру, обличающую невежд, Феофан приветствовал анонимного сатирика.

«Ученая дружина» была одновременно и философско-политическим объединением. В разное время в него входили Яков Брюс, Василий Татищев, Антиох Кантемир, Артемий Волынский. Это братство по разуму не только занималось самообразованием, поддерживало науку и ученых, но, главное являло собою в русском обществе живые образы для подражания. Кружок оказал значительное влияние, не только на развитие науки и литературы, а и культуры, в частности живописи и архитектуры.

Таким образом, становится ясно, что деятельность Феофана Прокоповича в области науки, культуры и просветительства была насыщена и многогранна. Еще в Киеве, будучи преподавателем Киево-Могилянской академии, молодой ученый монах Прокопович в своих курсах поэтики и риторики стремился очистить науку от господствовавших в те времена схоластических принципов и догматов. В курсе богословия Прокопович ярко выразил своеобразные, «рационалистические» тенденции, характерные для новой богословской школы России. Он пытался приблизить философию к естественным наукам, которые полагались на разум – опыт, эксперимент.

Являясь соратником Петра Великого в деле преобразования Российского государства, Феофан стал участником бурных политических событий и интриг. Обосновывая и оправдывая в своих произведениях политику правительства, он был одним из основоположников идеологии российского абсолютизма.

Будучи необыкновенно образованным человеком, прославляя в своих речах и трактатах науку и просвещение, Прокопович своей практической деятельностью сделал многое для развития искусства, науки и образования. Он был прекрасным педагогом, теоретиком литературы и меценатом.

Литературная деятельность Прокоповича обширна и разнообразна, она представляет яркое воплощение идей и стремлений передовой части русского общества в эпоху преобразований. Вопросы, которые затрагивал в своих произведениях Феофан Прокопович, часто были вопросами первостепенной важности, его влияние на развитие русской литературы едва ли подлежит сомнению.



ФЕОФАН ПРОКОПОВИЧ (в миру Елиазар (Елисей)) (1681–1736), архиепископ Новгородский, церковный и политический деятель, верный сподвижник Петра I в реформах Русской православной церкви, писатель и ученый.

Родился 8 (19) июня 1681 в семье киевского купца. Воспитывался дядей, Феофаном Прокоповичем, ректором Киевской академии.

Учился в Киево-Могилянской академии и в Католическом университете в Риме. В 1718 стал епископом, а в 1721 – вице-президентом Синода. С 1724 – архиепископ Новгородский.

В 1698 отправился в Рим, перейдя в унию и приняв монашество в униатском базилианском (св. Василия Великого) ордене с именем Самуил. В Риме поступил в иезуитскую коллегию святого Афанасия, где прошел полный курс теологических наук. Вернувшись в Киев (1702), вновь обратился в православие (1704), приняв монашеский постриг с именем Феофан.

В 1707–1709 прочитал в Киевской духовной академии курс по философии. Преподавал поэтику, риторику и богословие. Привлек внимание Петра I, обратившись к нему с торжественной речью во время посещения царем Софийского собора (1706); произносил также панегирики царю по поводу Полтавской победы в том же Софийском соборе (1709) и в лагере в Яссах (1711). В том же 1711 Петр назначил его ректором академии и игуменом Братского монастыря в Киеве, а в 1715 вызвал в новую столицу.

К тому времени Феофан уже был автором учебников поэтики и догматики, философских диалогов и многих проповедей; в его богословии проступили явные инославные, но скорее не католические, а протестантские мотивы. писал по этому поводу в Путях русского богословия : «Не будь в феофановых трактатах имени русского епископа, их автора всего естественнее было бы угадывать в среде профессоров какого-нибудь протестантского богословского факультета. Все здесь пронизано западным духом, воздухом Реформации». Так, согласно Прокоповичу, дела человеческие не имеют «совершительной силы», воля и душа фатально поражены грехом, спасение достигается только верою. Уже современники упрекали Прокоповича в том, что подобные взгляды не соответствуют традиции православного богословия и гораздо ближе к учению об «оправдании верой» и к учению Кальвина о «предопределении».

В Киеве Феофан создал и известнейшее из своих драматических произведений, силлабическую трагикомедию Владимир (поставлена 1705), где «равноапостольный» князь, принявший христианство, выставлен как образец просвещенного монарха, одолевшего вековое невежество.

В петербургских проповедях (О власти и чести царской и др.) всячески отстаивал реформы Петра, обличая его врагов. В 1718 был рукоположен в сан епископа Псковского; с 1724 – архиепископ Новгородский.

Прокопович сыграл важную роль в теоретическом обосновании и практическом осуществлении церковной реформы, в упразднении патриаршества и учреждении Синода. Именно протестантские влияния помогли Феофану обосновать идею безусловного первенства светской власти (с ее «верховенством над землей») над духовной, которая должна быть преобразована, дабы существовать наравне с любыми другими государственными учреждениями.

Участвовал в составлении либо был автором важнейших государственных документов того времени, прежде всего Духовного регламента (1720), по сути – закона нового церковного устроения (подписанного Петром в начале 1721), согласно которому упразднялось патриаршество и вводилась всецело подчиненная царю Духовная коллегия (вскоре переименованная в Святейший Правительствующий Синод), где сам Феофан стал первенствующим членом. В Регламенте и в трактате Правда воли Монаршей обосновывал священный, абсолютный характер царской власти.

Его оппоненты (в первую очередь, Стефан Яворский) считали, что, постоянно критикуя в своих сочинениях католицизм («папизм») за претензии на политическую власть («папоцезаризм»), он в то же время сам впадал в противоположную крайность, наделяя государство и монарха всеми возможными атрибутами сакральности (цезарепапизм) и по существу лишая церковь права на реальный авторитет в религиозно-нравственных вопросах.

Кроме Духовного регламента , написал также введение к Морскому уставу и Слово похвальное о флоте Российском (оба 1719), Розыск исторический (1721), Правда воли монаршей (1722) и другие сочинения, где изъяснял проблемы гражданского и церковного права, а также престолонаследия, утверждая принципы просвещенного монархизма. После смерти Петра I авторитет Прокоповича пошатнулся, усилился ропот духовенства по поводу его далеких от ортодоксии, «лютеранских» взглядов. Однако он упрочил свое положение в 1730-е годы, при Анне Ивановне, расправляясь с противниками посредством доносов в Тайную канцелярию.

Достаточно циничный и неразборчивый в средствах как политик, архиепископ Феофан, тем не менее, внес большой вклад в новую, постсредневековую культуру России: он активно способствовал организации Академии наук, как историк (участвовавший, в частности, в написании Истории Петра Великого , изданной в 1773) оказал большое влияние на В.Н.Татищева, а как поэт-сатирик – на А.Д.Кантемира.

Введение
1.Жизнь и личность Феофан Прокоповича. Феофан как публицист, пропагандирующий и защищающий реформы Петра I
1.1 Жизнь и личность Феофан Прокоповича
1.2. Феофан как публицист, пропагандирующий и защищающий реформы Петра I
2.Феофан Прокопович как поэт-панегирист и как лирик. Феофан Прокопович - патриот России
2.1. Феофан Прокопович как поэт-панегирист и как лирик
2.2. Феофан Прокопович - патриот России
3.2. Феофан Прокопович как теоретик ораторского искусства
4. Трактат «De arte poetica»
Заключение
Список используемой литературы

Введение

Феофан Прокопович (1681-1736). – один из замечательных политических и литературных деятелей петровской эпохи, горячий защитник новой культуры. Он был верным помощником Петра в осуществлении реформ и как ученый, публицист, писатель, оказал большое влияние на современников. Сын киевского мелкого лавочника, Ф.Прокопович окончил Киево - Могилянскую академию (так называлось высшее духовное учебное заведение в Киеве), а затем продолжал свое образование в Польше и в Риме. Это один из самых образованных людей петровской эпохи, глубоко изучивший не только историю и литературу, но и математику, физику и другие естественные науки. Петр встретился с ним в Киеве в 1709 году. В 1716 года Ф.Прокопович – в Петербурге. Он выступает с горячими проповедями, пишет ряд публицистических сочинений, предисловие к «Морскому уставу»; книгу, в которой определяются основы церковной организации в России («Духовный регламент»). Его проповеди – образец красноречия того времени. Каждый его труд – это развитие идей Петра, доказательство необходимости петровских реформ. Сын купца. Окончил Киево-Могилянский коллегиум (1698). Переехав в Польшу, принял униатство и отправился для продолжения образования в Рим, где изучал римских и греческих классиков, философскую и богословскую литературу. В Киеве в 1704 году возвратился в православие. Будучи одним из образованнейших людей своего времени, П. сразу же решительно поддержал преобразовательную деятельность Петра I. Сопровождал Петра в Прутском походе (1711); по возвращении в Киев - ректор академии; преподавал пиитику и риторику. В 1715 году был вызван в Петербург, где стал помощником Петра по управлению церковью (уничтожение патриаршества и учреждение Синода, вице-президентом которого Прокопович был назначен в 1721 году). Литературно-публицистическая деятельность Прокоповича была подчинена обоснованию и защите политических и культурных мероприятий Петра. В "Слове о власти и чести царской" (1718) защищал неограниченную самодержавную власть и правомерность суда над царевичем Алексеем; в предисловии к "Морскому уставу" (1719) и в "Слове похвальном о флоте российском" (1720) прославлял создание сильного военно-морского флота. В "Духовном регламенте" (1721) обосновал новую систему управления церковью во главе с Синодом вместо патриарха. Прокопович писал русские и латинские стихи, но наибольшее влияние на литературу своего времени имел как проповедник. Его проповеди - яркий образец публицистического жанра. Прежде церковного долга он призывал исполнять долг гражданский, служить государству, а не церкви. В своих проповедях он отказывался от нагромождения словесных украшений и риторических фигур, но окончательно с этой традицией не порвал. М. В. Ломоносов и А. П. Сумароков создавали свои оды под сильным идейно-тематическим влиянием ораторской прозы Прокоповича.

Прокопович принимал участие в создании Академии наук. Возглавлял т. н. учёную дружину, в которую входили А. Д. Кантемир, В. Н. Татищев и др. Оставил ряд исторических сочинений: "Историю императора Петра Великого от рождения его до Полтавской баталии" (около 1713), "Краткую повесть о смерти Петра Великого, императора Российского" (1726), "Историю об избрании и восшествии на престол государыни Анны Иоанновны" (1730) и др. В этих сочинениях идеализировал Петра I и его деятельность.

1. Жизнь и личность Феофан Прокоповича. Феофан как публицист, пропагандирующий и защищающий реформы Петра I.

   1. 1.1. Жизнь и личность Феофан Прокоповича.

Феофан Прокопович (1681-1736) - крупнейший общественный и политический деятель первой трети XVIII столетия, талантливейший проповедник - оратор, публицист, писатель, страстный защитник петровских преобразований. Феофан Прокопович вырос в относительно демократической среде. Он был сыном мелкого киевского торговца. Рано лишился отца. Жил с матерью в крайней нищете. Свой второй удар судьба нанесла, когда ему (Елеазару - имя от рождения) исполнилось семь лет. Измучившись в постоянной борьбе с нищетой, мать заболела и умерла, оставив сына без средств к существованию. «Но, словно устыдясь собственной жестокости, - пишет один из биографов, - судьба послала Елеазару доброго ангела в лице дяди.

Звали дядю Феофан Прокопович, и годы спустя Елеазар возьмет себе это имя в память о человеке, которому он был столько обязан. Дядя был известным и уважаемым в Киеве человеком. Он много лет преподавал в духовной коллегии, славился образованностью и красноречием, в конце карьеры был избран ректором коллегии, но, тяготясь должностью, удалился в келейную тишь Киево-Печерской лавры. К себе в Лавру он и увел осиротевшего племянника. Так Елеазар перешел в духовное сословие, что давало ему шанс подняться по общественной лестнице. Иной путь наверх безродному сироте был заказан...».

Феофан Прокопович учился в Киево-Могилянской академии, где получил характерное схоластическое образование. Не ограничившись этим, он отправился совершенствоваться в науках "в чужие края". Учился в польских школах (для чего даже принял униатство). Затем - в коллегиуме святого Афанасия в Риме, специально созданном для учеников - греков и славян - с целью воспитывать из них проповедников католицизма.

«Папежским духом» (так впоследствии Феофан называл католические пристрастия, которыми грешили многие представители южнорусской образованности) он никак не заразился. Напротив, оказавшись в самом центре католического мира, он вынес из него идеи Возрождения и Реформации, а также неистребимую на всю свою жизнь ненависть ко всякого рода мракобесию и изуверству.

Около 1704 г. Феофан Прокопович возвратился в Киев, снова принял православие. Он постригся в монахи и стал преподавателем пиитики и риторики в Киево-Могилянской академии.

1706 год оказался заметной вехой в его жизненной судьбе. Феофан произнес приветственную проповедь в честь приехавшего в Киев Петра. В 1709 г., вскоре после Полтавской битвы, Феофан вновь выступает с речью, в присутствии Петра. То был «Панегирикос» или «Слово похвальное о преславной над войсками шведскими победе».

С этой поры начинается сближение Феофана с царем. В 1711 году он находится при Петре в турецком походе, затем назначается ректором академии. В 1716 году по вызову Петра переезжает в Петербург. Пройдет немного времени, и он будет возведен в сан епископа, затем архиепископа и первенствующего члена Синода. Феофан Прокопович становится одним из ближайших пособников Петра. Он его правая рука по делам церкви.

В своих многочисленных проповедях и приветственных словах царю Феофан поддерживает все его начинания. Он доказывает текстами священного писания важность просвещения, необходимость укрепления военной мощи России, в частности, её морского флота. Феофан пишет предисловие к морскому уставу. Это предисловие было развернуто в великолепное «Слово похвальное о флоте Российском».

Сам Бог определил снабдить Россию флотом, - говорил Феофан, - сам Бог возбудил в монаршем сердце охоту к плаванию. Не сыщем ни единой деревни, которая, над рекой расположена, не имела бы лодок, а столь славной и сильной монархии не иметь кораблей бесчестно и укорительно. Стоим над водой и смотрим, как гости к нам приходят и отходят, а сами того не умеем. Как жить и от нежданного неприятеля обороняться? Видишь, о Россия, пользу флота своего!

В слове своем Феофан рассказал о первых победах русского флота. Говорил проповедник искренне, с глубоким чувством и патриотизмом. Феофан напоминал своим коллегам о пастырском долге - «изъяснять народу, что мы были прежде и что есть ныне, какова была Россия и какова есть уже».

Своим словом о флоте Феофан окончательно покорил Петра. Царь был самозабвенно влюблен в море и корабли. Эту любовь он привил и Феофану. «Петербуржцы только крестились, когда мимо них, лихо кренясь, пролетал под парусами буер, управляемый шкипером в рясе с развевающейся на ветру смоляной бородой».

В 1720 г. Феофаном был составлен «Духовный регламент», который и был положен в основу церковного устройства. Патриаршество было ликвидировано. Церковь получила коллегиальное управление под главенством самого царя. Это вызвало ненависть к Феофану со стороны значительной части духовенства.

Политическая дальнозоркость Феофана обусловливалась не только влиянием Петра.