Анна андерсен. Царская дочь Анна Андерсон – самая успешная самозванка, боровшаяся за «золото Романовых. Вопрос наследования русского престола

В часовне, которая находится в баварском замке Зеон, есть очень странная могила, на которой увековечены сразу два имени: Анна Андерсон и Анастасия Романова. Почему на могильной плите указаны две женщины? И какое отношение к Анне Андерсон имеет дочь российского императора?

В 1920 году полицейскому удалось спасти от суицида девушку. Она хотела свести счеты с жизнью, бросившись в воды Ландвера. Мужчина доставил бедняжку в участок, но выяснить ее личность так и не удалось, документов у женщины не было, на вопросы она не отвечала.

Анастасия Романова

По результатам медицинского освидетельствования девушка была определена в психиатрическую лечебницу, где находилась 18 месяцев. О себе она не сообщила никаких сведений и была зарегистрирована, как «фройляйн Унбекант» («неизвестная»).

Что связывает эту странную девушку с Романовыми? В палату, где лежала Унбекант, принесли экземпляр газеты «Берлинер иллюстрирте», в котором была статье о судьбе семьи императора Николая II. Рассматривая фото, соседка по палате удивилась сходству Анастасии Романовой с неизвестной.

Девушка на ее реплику ответила: «Молчи!» Однако выписавшись из больницы, Унбекант стала называть себя дочерью российского императора. Что стало причиной такого поведения? Может, девушка поняла, что скрываться не имеет смысла, или решила использовать сходство с княжной для собственной выгоды?

История Анны-Анастасии

Из больницы она переехала в дом Марии фон Кляйст. Баронесса навещала девушку в лечебнице, именно она убедила врачей выписать Унбекант, заверив, что обеспечит ей должный уход. Имя Анна этой девушке дала именно баронесса.

Миру поведали следующую историю. Оказывается, Анна-Анастасия сумела чудом избежать гибели, но от шока бедняжка потеряла сознание и очнулась в доме солдата, который сумел тайком вытащить ее из подвала. Затем ей помогли перебраться в Румынию. В Берлине она хотела отыскать свою родную тетю, сестру императрицы Александры. Однако родственники не признали девушку своей племянницей и осудили ее за то, что у нее есть внебрачный сын. Именно этот факт и послужил причиной для суицида.

Эта история стала достоянием общественности, в дом к баронессе потекли толпы эмигрантов. Одни признали в ней Романову, а другие заверяли, что это психически больная женщина. Даже Мария Федоровна (мать Николая II) командировала в Берлин камердинера Волкова, который много лет служил царской семье. Однако Анастасия не признала Алексея Андреевича и не смогла поведать ему подробности своей прошлой жизни.

С 1938 года Анна Андерсон начала судебные тяжбы по восстановлению своего законного имени и признания ее наследницей русского престола. Расследования шли не один десяток лет, в 1961 году гамбургский суд постановил, что Анна Андерсон не имеет ничего общего с Анастасией Романовой.

В 1968 году Анна вышла замуж и уехала в Америку. Последние годы своей жизни она провела в штате Виргиния, умерла в 1984 году.

А вы верите, что княжна Анастасия могла выжить? Поделитесь статьей с друзьями, пусть они тоже узнают эту историю!

Девушка доказывает собственным примером: главное, чем должна обладать каждая it – girl, – это упорство и целеустремленность. Интересная творческая личность Анна Андрес совмещает карьеру модели, актрисы и музы: девушка – настоящий пример для подражания и вдохновения для более полумиллиона своих подписчиков в Instagram . В 2010 году Аня стала вице-мисс львовского конкурса красоты, после чего начала активно сотрудничать с модельными агентствами Украины, Европы и Америки. А через четыре года завоевала титул «Мисс Украина – Вселенная – 2014». пообщалась с Анной о кутюрной Неделе моды, шопинге, любимых местах отдыха в Лондоне, Париже и Львове, о съемках клипа Arash и об уходе за собой.

Аня, ты как человек очень публичный являешься примером для многих девушек своего возраста. Чему хочешь их научить и какие знания передать?

Мне, безусловно, очень приятно, что моя персона многих интересует, что для кого-то я пример или вдохновитель, кого-то мотивирую стать лучше, добрее, заняться собой и в корне поменять свою жизнь, – это по крайней мере те вещи, которые мне приходится слышать от людей. Меня этот факт очень радует! Я хочу, чтоб каждый человек, несмотря жестокость этого мира, оставался в своей магии (выражение с англ. Stay in your magic), был собой, развивался и работал над собой до высшего уровня собственного Я, чтобы ни малейший встречный ветер не смог убить желание стать тем, кем он хочет стать. Оставайтесь в своей магии и слушайте только себя, всегда улыбайтесь, хорошее притягивает хорошее.

Ты совсем недавно вернулась с кутюрной Недели моды. Что больше всего понравилось?

Больше всего понравилась сумасшедшая атмосфера Парижа в эти дни. Концентрация красивых и стильных людей. Ну и самое главное, я получила колоссальное эстетическое удовольствие и вдохновение, глядя на невероятные кутюрные творения.

У тебя есть вещи из кутюрных коллекций?

Есть парочка нарядов из кутюрных коллекций Valentino, Elie Saab. На самом деле совсем немного. Я как человек более лаконичный, предпочитаю иметь в гардеробе вещи более практичные и простые, но при этом, безусловно, стильные, так что я вполне довольствуюсь коллекциями Pret-a-porter, а на изысканные кутюрные творения, которые лично для меня больше объекты искусства, предпочитаю любоваться со стороны на кутюрных показах, в музеях или на выставках.

Как выбираешь одежду для повседневных луков?

Многие спрашивают, есть ли у меня персональный стилист и как я покупаю одежду. На самом деле я сама себе стилист и одежду покупаю тоже сама. Когда приглянется мне что-то, я покупаю, мысленно представляя, как и с чем я это буду соединять, чтобы получился красивый и необычный look. Обычно самые красивые и необычные вещи покупаются спонтанно, а когда идешь намеренно на шопинг, так не получается.

Какие сочетания вещей любишь больше всего?

Для меня нет ничего лучше и комфортнее, чем сочетание брюк и пиджака. В моем гардеробе можно увидеть неимоверное количество пиджаков, и точно такая же история с брюками. Кто-то коллекционирует платья, а я, честно признаюсь, коллекционирую пиджаки. Особенно по душе модели YSL. Chanel тоже люблю.

Какие базовые вещи, вне зависимости от бюджета, должны быть в гардеробе у каждой девочки (скажем, белая рубашка или юбка-карандаш, на твое усмотрение)?

Классика! Черные и красные лодочки + лаконичное черное и красное платья по колено.

Сумка или обувь?

И то и другое. Вы можете сэкономить на чем угодно в гардеробе, быть в брюках за 30€. Но обувь и сумка должны быть качественными.

Серьги или ожерелье?

Какие твои любимые места для отдыха в Лондоне?

Hyde Park непременно. Это место, где можно сделать спортивную пробежку, просто прогуляться и побыть наедине с мыслями, покормить приветливых птиц, которые радостно и без опаски общаются с людьми, а летом сходить на пикник и погреться на солнышке. В Лондоне много мест, где можно провести хорошо время, здесь не соскучишься. Я уже молчу об изобилии разнообразных мюзиклов, вкусных ресторанов и так далее. Каждый найдет то, что ему по душе.

Ты часто бываешь в театрах. Какие твои любимые театральные постановки?

«Мастер и Маргарита», «Лебединое озеро», «Сатори».

Есть ли пьеса, в которой ты бы хотела сыграть? В какой из ролей, если да?

Станиславский говорил, что нужно не становится каким-либо героем, а играть себя в предлагаемых обстоятельствах. Если верить этому высказыванию, то мне кажется, что в каждом из нас есть потенциал актера. Мне бы хотелось, наверное, сыграть драматическую и глубокую роль. Например, Анну Каренину.

Расскажи подробнее о клипе, которым ты недавно поделилась в своих соцсетях?

Меня пригласили сыграть роль главной героини в видеоклипе певца Arash с интересной мифической историей любви, волчьей любви. По сюжету я и мой возлюбленный после смерти трансформируемся в волков. История повествует о том, что настоящая любовь не умирает. Съемки проходили под Киевом, работал над созданием клипа Алан Бадоев.

Конечно, интервью с тобой невозможно без вопросов об уходе за собой. Что входит в твою базовую рутину?

Не устану повторять, как же важен сон. Никакие крема и маски не спасут, если ты спишь недостаточное количество часов. Спите и не бойтесь пить много воды (отека не будет) – это самые важные шаги. Вместо того чтоб колоть ботокс и филеры в лицо раньше предназначенного времени, делайте тренировки для мышц лица, так же как вы делаете тренировку для тела в спортзале. Лицо нуждается в поддержке тонуса мышц не меньше, чем наше тело, а то и больше. Хорошие скульптурирущие и спортивные лицевые массажи способствуют хорошему лифтингу и здоровому подтянутому виду кожи лица. Из уходовой косметики в большинстве случаев я предпочитаю марку Biologique Recherche. Когда бывает небольшие высыпания – делаю у косметолога комплексную антиакне-процедуру Danne.

Какие ты пьешь витамины?

На данный момент я пью Omega 3 6 9, Pantovigar для роста волос и витамины Collagenics с содержанием коллагена (врач прописал их для поддержки соединительных тканей, но у них двойное действие. Как всем известно, коллаген оказывает отличное влияние на кожу лица).

Соблюдаешь ли диету или главное – здоровое питание? Часто ли готовишь себе сама?

Диету не соблюдаю. Мне от слова «диета» хочется есть сразу! Я ем много, но ем правильную еду. То есть я наедаюсь и при этом не засоряю организм вредной едой. Хотя и такое случается, устраиваю иногда себе чит дейз (самое любимое – свежий хлеб с маслом или торт «Наполеон»), ну а потом опять со спокойной душой питаюсь правильно. Я очень люблю мясо и зеленые салаты – это то, что я ем часто и с удовольствием. На завтрак варю обычно овсяную кашу на воде, сверху кладу ягоды и немного меда, иногда банан. Как раз таки чаще всего я и готовлю завтраки себе, иногда обед. Ужин в основном проходит вне дома.

Последний раз, когда мы встречались, ты училась в Марангони. Продолжаешь обучение там или где-то в другом месте?

Обучение в Марангони я закончила еще в начале предыдущего года, это был короткий курс, поэтому продлился всего 9 месяцев. Сейчас я прохожу курс в Saint Martins school в Лондоне, я взяла курс по ведению ювелирного бизнеса, так как мне это интересно и в будущем я бы хотела сделать свою ювелирную линию.

Твои любимые места в Париже?

Однозначно Монмартр! Весь Париж как на ладони, ведь это самая высокая точка города! И вообще мне кажется, именно там действительно можно почувствовать настоящий дух и романтику Парижа. Вы увидите величественную базилику Сакре-Кер и красивенный парижский вернисаж, где множество художников выставляют свои картины или пишут портреты за абсолютно скромные деньги. Любимые рестораны и кафе: Robuchon Atelier, Caviar Caspia, Ralph’s, Cafe de Fleur.

Любимый интернет-магазин одежды?

Кто из твоего поколения тебя мотивирует?

Можно я скажу Дарья Шаповалова? Без всякой лести. В тебе собраны те качества молодой современной девушки, к которым нужно стремиться всем. Я помню, даже написала тебе пару месяцев назад с просьбой посоветовать мне книгу по психологии, что-то из разряда «Как быть такой же успешной, как Даша, и успевать все». (Улыбается.) Ты занимаешься несколькими бизнес-проектами одновременно, получаешь в то же время степень MBA, читаешь множество бизнес-литературы, воспитываешь прекрасного сына, и в то же время по тебе видно, что ты хороший, бескорыстный человек – это очень ценно! Ты отличный мотиватор для молодого поколения.

Есть ли у тебя персональный коуч либо психолог или в этом нет надобности?

Нет, но надобность в этом есть. Я хочу найти хорошего специалиста и разобраться в некоторых вопросах. А пока я читаю Брайана Трейси, на данном этапе он мой психолог и коуч. (Улыбается.)

Как часто ты приезжаешь во Львов и куда идешь первым делом?

Стараюсь прилетать как можно чаще, ведь моя семья живет там. Раз в два месяца точно бываю. Я очень люблю Львов, он особенный и не похож ни на один другой город, как и сами львовяне, собственно. Первым делом мне хочется попасть на площадь Рынок, сесть в каком-нибудь уютном кафе и выпить «смачної львівської кави».

Пожалуй, самой знаменитой из Лже-Анастасий является фигура Анны Андерсон. Она же: Анастасия Чайковская, в замужестве Манахан. На самом же деле она была польской крестьянкой Франциской Шанцковской. Ее история на протяжении десятилетий оставалась главной загадкой XX столетия и стала вдохновением для многих писателей и кинематографистов.

Первое упоминание об Анне, как о чудом спасшейся царевне Анастасии было связано с ночью 17 февраля 1920 г.. Тогда неизвестная женщина пыталась свести счеты с жизнью, спрыгнув с моста высотой в двадцать футов в берлинский канал Ландвер. Ее увидел и спас полицейский. Истощенная, худая, болезненная, несчастная имела вид не вполне нормальной особы. Никаких бумаг и документов, по которым можно было бы установить ее личность, при ней не оказалось. Когда девушка пришла в себя, ее допросили, но она отказалась сообщить, кто она такая, где живет и чем зарабатывает на жизнь. Прибывший на место происшествия врач констатировал нервное расстройство.

В конце марта девушку под именем фройляйн Унтбеканнт (неизвестная) отправили в больницу для душевнобольных в местечке Дальдорф под Берлином, где она провела более двух лет. При осмотре, проведенном в клинике 30 марта 1920 г., был зарегистрирован ее вес - 110 фунтов (около 50 кг) и рост 5 футов 2 дюйма (около 160 см). Медицинское обследование выявило у нее на теле многочисленные шрамы, кроме того выяснилось, что около полугода назад женщина перенесла роды. Зубы ее были в ужасающем состоянии, и дантисты клиники удалили ей семь или восемь корней.

Первые несколько месяцев, проведенных в клинике Дальдорф, фройляйн Унбеканнт знакомств не заводила и ни с кем не общалась, но затем начала разговаривать кое с кем из медицинских сестер. Одной из тех людей, с которыми разговаривала девушка, была сестра Бухольц - немка, несколько лет прожившая в России и знавшая русский язык. Питер Курт, в своей статье "Безумная Анастасия", опубликованной в журнале "Огонек" в 2005 г., приводит цитату сестры Бухольц, в подтверждение того, что неизвестная владела русским языком: "Я спросила ее, знает ли она русский. Она отвечала утвердительно, и мы заговорили с ней по-русски. Она говорила без ошибок, полными связными предложениями без всяких затруднений… У меня сложилось четкое впечатление, что она прекрасно знает русский язык, ситуацию в России и особенно военные проблемы". Однако на этот счет мнение персонала клиники заметно расходится: одни утверждали, что пациентка никогда ни с кем не говорила по-русски, другие - что она понимала вопросы, задаваемые ей на русском языке, но отвечала исключительно по-немецки, третьи слышали, как во сне девушка говорила на разных языках так, будто знала их в совершенстве.

Осенью 1921 г. в руки фройляйн Унбеканнт попал иллюстрированный журнал с фотографиями Российской императорской семьи, после чего она заявила, что приходится младшей дочерью императору Николаю II - Анастасией. Ее сходство с маленькой княжной было очевидно. Однако из больницы просочился слух о том, что она - великая княжна Татьяна. Баронесса Бухсгевден, бывшая фрейлина императрицы Александры Федоровны, изъявила желание взглянуть на неизвестную. Пациентка отказалась с ней разговаривать и спряталась под одеялом. Но баронесса успела заметить, что Татьяна была выше ростом, чем эта девушка. Об этом она сообщила персоналу и покинула клинику.

За тем фройляйн Унбеканнт повторно сообщила медсестрам, что она Анастасия, и с весны 1922 г. поселилась в Берлине в доме ротмистра Швабе. В светских кругах стремительно разносится слух о том, что одна из царских дочерей жива. Кто-то отнесся к новости с насмешкой, а кто-то и всерьез заинтересовался девушкой. В доме, в котором поселилась "царевна", она получила имя Ани. Так в семейном кругу звали Анастасию. Супруги Швабе окружили девушку заботой, стали учить манерам, приобретать ей наряды.

Первое время Ани не встречалась ни с кем, кто бы мог узнать в ней царевну, либо наоборот опровергнуть этот факт. Главная задача, которая стала перед ней и ее благодетелями - воссоздать историю Анастасии, восстановить ход событий между кровавой расправой над императорской семьей и ночью, когда Анна бросилась в канал Ландвер. Кроме того, претендентка на царское наследство напрочь позабыла русский, английский и французский языки, правила этикета и разучилась держать себя в светском обществе. Впоследствии незнание языков оттолкнет от девушки многих свидетелей: они недоумевали как царская дочь, в совершенстве владевшая русским, английским и французским языками, могла позабыть их, а немецкий язык, который великая княжна едва знала, стал для нее родным. Этот факт старались объяснить как последствие душевной и физической травмы, которую получила Анастасия во время расстрела царской семьи в подвале дома инженера Ипатьева. С историей было проще, Ани сама придумывала ее шаг за шагом, а вот с науками и манерами было намного сложней. Девушка из психиатрической лечебницы совсем не походила на царскую особу, создавалось впечатление, будто то, чему ее хотели обучить, было ей не известно раннее, хотя образованию императорских детей уделялось огромное внимание. Когда супруги Швабе поняли, что на их пути попалась самозванка, не способная к тому, чтобы доказать всем, что она истинная царевна Анастасия, им пришлось с ней распрощаться. Однако молодая "наследница" недолго оставалась на улице, и в течение следующих лет сменила ни одного покровителя, помогавшего ей добиться признания ее в качестве императорской дочери.

В 1923 г. историей Ани заинтересовался немецкий полицейский комиссар Грюнберг. Он увез "царевну" в свое имение, где занялся кодификацией ее легенды.

Итак, история чудесного спасения Анастасии, записанная с ее слов, звучала следующим образом: "Нас всех (т.е. членов царской семьи) привели в какую-то темную комнату с сырыми облезлыми стенами, поставили к стенке и раздались выстрелы. Я потеряла сознание и когда очнулась, то была в какой-то избе. Около меня находилось двое мужчин, которых называли Чайковскими и которые были братья, и старой дамы, их матери, я жила в Сибири. Где - не знаю". Дальше, не вдаваясь в подробности, девушка рассказывает, как вместе с семьей Чайковских бежала из Екатеринбурга в Румынию, и обосновалась там в Бухаресте. Здесь же Анастасия к своему ужасу обнаружила, что беременна от Александра Чайковского - старшего их братьев. Вскоре они обвенчались в одной из местных церквей, и у них родился сын по имени Алексей. Некоторое время спустя, муж Анастасии был убит во время уличных беспорядков в Бухаресте. Судьба маленького Алексея для нас остается неизвестной. По одним данным он умер через несколько месяцев после рождения, а по другим - мать оставила его на попечение своей свекрови Марии Чайковской, та же в свою очередь поместила его в приют. В любом случае следы младенца были потеряны.

Продав последние драгоценности, Ани вместе с братом мужа отправляется в Берлин, чтобы встретиться там со своей родной теткой - прусской принцессой Ириной Гессенской.

Добравшись до Берлина, девушка отправилась в Голландский дворец, где жила ее родственница. Стоя одна-одинешенька у ворот, она решила, что тети, по всей видимости, нет дома, и поэтому никто во дворце ее не узнает. Свою роль сыграл и тот факт, что Анастасия состояла в неравном браке и имела ребенка, что по ее мнению отвернуло бы от нее прусскую принцессу. В момент отчаяния Ани бросилась с Бендлерского моста. Такова была история ее побега.

На этот раз новый покровитель госпожи Чайковской серьезно взялся за дело, в надежде выяснить истину. Грюнберг организовывал встречи Анастасии с лицами, с которыми великая княжна была знакома, живя в России, и которые могли узнать в девушке царевну. Ему удалось договориться с принцессой Ириной Гессенской о встрече с Ани. Герцогиня велела не сообщать девушке кто она такая. Когда ее под вымышленным именем представили претендентке, "тетка" в упор уставилась на сидевшую на другом конце стола "племянницу". Чайковская, испугавшись, убежала в другую комнату. Ирина последовала за ней. Неизвестно какой разговор состоялся между двумя "родственницами", но через десять минут герцогиня вышла из комнаты со словами: "Возмутительная и дерзкая девчонка!.. Никакого, даже малейшего сходства с Анастасией у нее нет… Ни голова, ни уши… Это совсем не она". Разочарованный Грюнберг, тем не менее, не стал выгонять на улицу Ани, здоровье которой ухудшалось с каждым днем. Он устроил ее в городскую больницу, а сам занялся поисками нового покровителя для "царевны". На этот раз девушкой заинтересовались люди с большими связями, во главе которых был русский дипломат С.Д. Боткин.

Анастасии Чайковской в 1925 г. московским профессором Рудневым была сделана серьезная операция с целью лечения костного туберкулеза, и пациентку перевели в дорогую клинику Момзенсанаториум. Там ей была отведена отдельная палата, а в виде сиделки приставлена госпожа Ратлеф. Художница по профессии, образованная и хорошо воспитанная дама. Известна она была не столько как артистка, сколько как опытная и способная организаторша художественных кружков и салонов. Для Анастасии она была не просто сиделкой, поправлявшей подушки и подававшей лекарства, она была для нее решительно всем: обучала манерам, сообщала элементарные сведения из географии и истории, которые пригодились бы ей для поддержания светской беседы. Госпожа Ратлеф "восстанавливала" детские воспоминания Чайковской, занималась с ней языками и изредка допускала в ее палату знакомых и членов семьи Романовых. Кроме того, сиделка "великой княжны" рассказывала ей любопытные сведения из жизни светских лиц, с которыми Ани рано или поздно пришлось бы встретиться.

А в то время как госпожа Чайковская находилась в клинике Момзенсанаториум, С.Д. Боткин проследил за тем, чтобы весть о спасшейся царевне достигла датского королевского дома. Дело в том, что в Копенгагене находилась родная бабушка Анастасии - вдовствующая императрица Мария Федоровна, которая отказывалась верить в гибель царской семьи на Урале. Одно ее слово - и Ани была бы признана великой княжной Анастасией Николаевной. Боткин рассчитывал получить материальную помощь на содержание больной "царевны". Но Мария Федоровна не проявила никакого интереса к этой истории и отказалась от встречи с "царской наследницей". Ее старшая дочь Ксения также осталась безучастной. А вот младшая из двух дочерей Марии, великая княгиня Ольга, не пожелала, даже не взглянув, оставить в беде страдалицу. Она отправила телеграмму бывшему придворному учителю французского языка Пьеру Жильяру с просьбой навестить больную.

Получив письмо от великой княгини, Жильяр тотчас отправился с женой в Берлин. Его супругой была горничная великих княжон Александра Теглева, которую все звали Шурой. Женщина, которую супруги увидели в госпитале, находилась в критическом состоянии: крайне худая, измученная, с распухшей рукой, в ней было сложно узнать великую княжну, но чета Жильяр не делала поспешных выводов. Шура пожелала взглянуть на ноги больной и нашла похожими ее стопы со стопами царевны Анастасии. Дело в том, что великая княжна Анастасия Николаевна страдала деформацией суставов основания больших пальцев обеих ног, то есть состоянием известным как hallus vulgus, в результате чего создавалось впечатление, будто увеличенные косточки немного отогнуты в стороны.

Во время второй встречи с "царевной", Жильяр попросил ее рассказать, что она помнит из прошлого. Девушка категорически отказалась вспоминать свое детство и юность. В их общении не было ответов Ани, в основном она сама задавала вопросы Пьеру, которого предупредили, что надо быть осторожным и не волновать больную. Бывший учитель наблюдал за пациенткой Момзенсанаториума и в его голову закрадывались сомнения в том, что это его воспитанница. Однако свои соображения на сей счет он никому не излагал и согласился с тем, что больная - младшая дочь царя Николая II. На его решение повлияла супруга, которая была уверенна, что навещает свою барыню. Ее не смущало, что Анастасия сильно изменилась и совсем забыла русский язык, она верила в то, что это может быть связано с серьезными душевными потрясениями.

Но не только жена повлияла на мнение Пьера Жильяра. Вскоре после его визита госпожу Чайковскую посетила великая княгиня Ольга Александровна. После встречи с "племянницей" она сделала вывод, что Анастасия хоть и сильно изменилась, но это все же она. Об этом Ольга написала барону Цалле, лицу, заинтересованному в признании фройляйн Унбеканнт в качестве Анастасии Романовой. Княгиня Ольга, после возвращения в Копенгаген имела несколько продолжительных разговоров с матерью Марией и сестрой Ксенией, после которых в ней стали появляться сомнения. Но, несмотря на это, Ольга продолжала принимать участие в жизни Чайковской, и в течение последующих семи месяцев она писала письма несчастной и присылала ей подарки. Спустя год, узнав много нового об Ани, Жильяр и Ольга отказались от своих слов и не признали самозванку.

После этого отречения, сомнений в обществе не оставалось. В 1927 г. князь Феликс Юсупов, муж племянницы императора Николая II Ирины, был проездом в Берлине. Там он встретился с профессором Рудневым, приверженцем Анастасии. Феликс был настроен скептически, однако согласился повидаться с "наследницей". Руднев вызвался его сопровождать и всю дорогу усиленно объяснял, что пули и штыковые удары изменили до неузнаваемости лицо великой княжны. Свои соображения на счет этой встречи Феликс изложил в мемуарах: "Лжеанастасия была просто-напросто лицедейкой, к тому ж и роль свою играла скверно. Ничем - ни лицом, ни манерами, ни осанкой - не походила она ни на одну из великих княжон. И уж вовсе в ней не было врожденной простоты и естественности -обаятельнейшего свойства, присущего всем Романовым, которого не уничтожить было ни штыкам, ни пулям. Впрочем, лицо мошенницы оказалось вполне целым и невредимым. Беседа наша была кратка и банальна. Я обратился по-русски. Она отвечала по-немецки. Великие княжны немецкий язык знали плохо. Зато они бегло говорили по-французски и по-английски, а эта по-французски и по-английски двух слов связать не могла. Картина была мне ясна".

После того, как княгиня Ольга отвернулась от госпожи Чайковской, лишь немногие из Романовых остались сторонниками последней - двоюродный брат Николая II, великий князь Андрей, его жена бывшая прима-балерина Матильда Кшесинская и двоюродная сестра Анастасии - княгиня Ксения. В 1926 г. Андрей провел два дня в обществе Ани и заявил, что он уверен в том, что это царская наследница. Матильда, которая когда-то была возлюбленной Николая II, много лет спустя, уже после смерти мужа, все еще верила, что Чайковская никто иная как императорская дочь и на вопрос о ней отвечала: "Понимаете, когда она смотрела на меня, то эти глаза - в них было все. Это был император. Это был его взгляд. Любой, кто хоть раз взглянул императору в глаза, уже не мог забыть этот взгляд".

А в это время покровители Анны затевают расследование и отправляются в Бухарест, чтобы найти следы, подтверждающие историю фройляйн Унбеканнт. Но все тщетно. Не осталось никаких свидетельств о проживании в Бухаресте семьи Чайковских, о крещении младенца по имени Алексей или венчании Чайковских.

В марте 1927 г. в одной из газет появилась статья, утверждающая, что "царевна Анастасия" это ни кто иная как польская крестьянка Франциска Шанцковска. Ее опознали родственники и заявили об этом, однако подписывать соответствующие документы они отказались.

И все же точку в этом споре могла поставить только вдовствующая императрица Мария Федоровна. Анастасия Чайковская неоднократно пыталась добиться встречи с ней, но ее попытки были тщетны: Мария Федоровна даже слышать не желала о "внучке". В октябре 1928 г. она скончалась. Не прошло и суток с момента похорон, как свет увидел документ, впоследствии названный "Романовской декларацией". Наряду с братом русской императрицы Александры Федоровны и двумя ее сестрами, его подписали 12 представителей дома Романовых, все, кроме великого князя Андрея и княгини Ксении. В нем заявлялось о единодушной убежденности членов императорской семьи в том, что фройляйн Унбеканнт не может быть четвертой дочерью последнего русского царя. В документе цитировались мнения великой княгини Ольги, Пьера Жильяра и баронессы Бухсгевден относительно госпожи Чайковской. "Романовская декларация" была предназначена для того, чтобы сообщить широкой публике, что представители дома Романовых окончательно отвергли самозванку.

Сама Чайковская переезжает под именем Анны Андерсон в США и гостит там у великой княгини Ксении. А тем временем появляются новые слухи о существовании царского наследства, которое якобы хранится в английских и американских банках. Это подталкивает Анну обратиться в суд для юридического признания ее дочерью бывшего российского императора Николая II Анастасией Романовой. Дело Анны Андерсон стало самым долгим судебным разбирательством Германии в ХХ веке. Оно началось в 1938 г. и окончательно завершилось в 1976 г.. На протяжении этих лет женщина жила в США, вышла замуж за профессора Джона Манахана и периодически лечилась в разных клиниках.

В 1961 г. суд в Гамбурге вынес вердикт о том, что Анна Андерсон не является великой княжной Анастасией Николаевной:

"Суд пришел к выводу, что госпожа Андерсон не может претендовать на титул великой княжны по следующим соображениям:

Истица отказалась от медицинской и лингвистической экспертиз, на проведении которых настаивал суд. Судебный референт, знающий русский язык, не смог засвидетельствовать, что она когда-либо владела им.

До 1926 г. истица говорила лишь по-немецки. Славянский акцент, по утверждениям свидетелей, появился значительно позже, примерно в то же время, когда она выучила английский язык.

Ни один из свидетелей, лично знавших Анастасию, не опознал истицу. Последняя тоже не сумела однозначно вспомнить никого из свидетелей.

• 4. Воспоминания, которым она придает столь важное значение, вполне могли быть заимствованы из обширной литературы, посвященной императорской фамилии.
• 5. Графологическую и антропологическую экспертизы по ряду причин следует считать неудовлетворительными".

В 1977 г. полицейская экспертиза нашла сходство между формой ушной раковины Анны Андерсон и настоящей Анастасии. По законодательству ФРГ этого фактора было достаточно для установления личности человека. Однако к тому времени Анна была уже невменяемой и дело не получило дальнейшего развития. Анастасия Чайковская (Манахан), она же Анна Андерсон умерла в США в 1984 г.. Ее тело было кремировано через несколько часов после смерти, однако в клинике, где лечилась женщина, остались образцы ткани тела пациентки. Прах госпожи Манахан был помещен в семейный склеп герцогов Лейхтенбергских, поддерживавших "царевну" при жизни.

В середине 1990-х гг. британские ученые во главе с Питером Гиллом провели ДНК-анализ сохранившихся тканей. Они сравнивали генетический код Анны Андерсон с генетическим кодом герцога Эдинбургского Филиппа, являвшегося кровным родственником Романовых, и с генетическим кодом семьи Шаньковски. Исследователи пришли к выводу, что Анастасия Чайковская ни кто иная как Франциска Шанковска, польская крестьянка, родившаяся в 1896 г. в Силезии - территории онемеченных поляков. Этим можно объяснить тот факт, что Чайковская хорошо говорила по-немецки, а знание польского языка дало ей возможность понимать русскую речь. В 1914 г. девушка уехала в Берлин, там работала официанткой и готовилась выйти замуж. В 1916 г. ее жениха призвали на фронт. Франциска отправилась работать на завод боеприпасов и вскоре узнала о гибели любимого. Вскоре после этого печального события случилось другое несчастье. Ручная граната, которую собирала Франциска, выскользнула у нее из рук и, упав на сборочный стол, взорвалась. Девушка получила множество мелких ранений в голову и другие части тела. Мастеру, стоявшему рядом, взрывом разворотило весь живот, и он скончался у Франциски на глазах. После этого инцидента госпожу Шансковску лечили в психиатрической клинике, откуда она исчезла в 1920 г.. В этом же году неизвестную, впоследствии назвавшую себя Анастасией Романовой, из вод канала Ландвер вытащил полицейский.

Так закончилась история, за которой на протяжении более чем полувека следило человечество. Надежды людей, веривших в подлинность царевны Анастасии, не были оправданы. Однако некоторые сторонники Анны Андерсон до сих пор пытаются оспаривать генетическую экспертизу.

Когда неизвестная женщина пыталась покончить с собой, бросившись в воду с Бендлерского моста в Берлине . Дежуривший неподалеку полицейский сумел спасти неизвестную, после чего она была доставлена в ближайший полицейский участок. Позже она объяснила, что прибыла в Берлин, чтобы разыскать свою «тётю» принцессу Ирен , сестру царицы Александры , но, попав во дворец, подверглась унижению, поскольку её не только не узнал никто из «родственников», но, вдобавок, и осудили, узнав о наличии у неё внебрачного ребёнка. Сама Андерсон излагала свои чувства следующими словами:

Пытаясь скрыться от позора, женщина, якобы, и предприняла попытку суицида . Впрочем, она так и не смогла связно объяснить, как оказалась на мосту и почему решила прыгнуть в воду со сравнительно небольшой высоты. Объяснение ограничивалось тем, что «вода притягивала её и хотелось узнать, что там на дне» .

Молодая женщина, по свидетельствам врачей в приюте, имела на спине с полдюжины огнестрельных ран, кроме того, на затылке у неё был шрам в форме звезды (врачи предположили, что это и привело её к первоначальной потере памяти) . Предполагалось также, что женщина, возможно, является «русской беженкой», что следовало из её восточного акцента.

Диагноз - «психическое заболевание депрессивного характера». Больная была помещена в «палату Б» в 4-м отделении, предназначенном для «спокойных больных». Запись в истории болезни гласила:

В Дальдорфе неизвестная провела полтора года. Её имя так и не удалось установить, потому в документах она обозначалась как «фройляйн Унбекант» (нем. Fräulein Unbekannt , «неизвестная»). По утверждению одной из сиделок, больная понимала вопросы, обращённые к ней по-русски, но отвечать не могла, что впоследствии дало возможность предположить, что её родным языком был какой-то славянский , скорее всего - польский .

Впрочем, сведения о том, говорила ли новая пациентка по-русски и могла ли понимать этот язык, сильно расходятся. Так, медсестра Эрна Бухольц, бывшая учительница немецкого языка, довольно долго жившая в России, уверяла, что фройляйн Унбекант говорила по-русски «как на родном языке, связными, правильными предложениями». Во время ночных дежурств они не раз имели возможность перемолвиться словом, так как больная страдала бессонницей. Бухольц вспоминала также, что рассказывала ей о соборе Василия Блаженного , о российской политике, и неизвестная утвердительно кивала головой и наконец заявила, что всё это ей знакомо. Однако газеты и книги, которые читала больная, все были на немецком языке . Кроме того, девушка, предположительно, знала или понимала польский язык - медсестра Теа Малиновская, будучи по происхождению полькой, иногда шутила и разговаривала с больной по-польски. Хотя сама девушка ни разу ей по-польски не ответила, Малиновской показалось, что та прекрасно понимает этот язык. В целом персонал сошёлся в том мнении, что данная пациентка была довольно образованна.

Медсестра Берта Вальц вспоминала, что Унбекант заметно заволновалась, когда кто-то из персонала принёс в палату иллюстрированный журнал с фотографией царской семьи. Вальц уверяла, что когда она указала на одну из дочерей царя и заметила, что та могла спастись, неизвестная поправила её: «Нет, не та. Другая».

Впрочем, существуют и противоположные свидетельства - о том, что неизвестная также свободно говорила о германском императоре и наследнике престола, будто была с ними лично знакома. Также замечалось, что больная была склонна к фантазированию и сочинительству, так она уверяла, что выйдя из клиники будет жить на вилле и ездить верхом.

Теа Малиновская рассказывала, что спустя несколько дней после того, как больная взяла в руки иллюстрированный журнал, в приступе откровенности она рассказывала Малиновской о том, что во время Екатеринбургского расстрела «главарь убийц», размахивая револьвером, подошёл к Николаю и выстрелил в упор и о том, что горничная «бегала с подушкой в руках, пронзительно крича». Впрочем, свою речь она завершила довольно неожиданно:

Известно, что девушка страдала меланхолией и вялостью, могла часами лежать в постели, уткнувшись лицом в покрывало, не отвечая на вопросы, но потом оживлялась (это происходило в основном по вечерам) и разговаривала с медсёстрами и другими пациентками. Стоит отметить также её полное нежелание фотографироваться, по свидетельствам очевидцев, «её чуть ли не силой приходилось усаживать перед камерой» .

Толчком к созданию образа самозванки послужила соседка Андерсон по больничной палате, прачка (по другим источникам - швея) Мария Пойтерт, страдавшая, как считается, манией преследования . Ей постоянно казалось, что «за ней подсматривают и её обирают». Также госпожа Пойтерт рассказывала о себе, что, будучи портнихой, поставляла платья фрейлинам Российского императорского двора.

23 октября 1921 года одна из сестёр принесла в палату свежий номер «Берлинской иллюстрированной газеты» с фотографией царской семьи и броским заголовком «Одна из царских дочерей жива?» По словам Марии Пойтерт, её заинтриговало видимое сходство между неизвестной и лицами на фотографии, но та в ответ на все вопросы лишь прошептала: «Молчи!»

22 января 1922 года Мария Пойтерт выписалась из клиники, но, оставшись в твёрдом убеждении, что под видом фройляйн Унбекант скрывается одна из царских дочерей, начала искать доказательства .

5 марта 1922 года она встретилась во дворе Берлинской православной церкви с бывшим капитаном императорского кирасирского полка М. Н. Швабе и рассказала ему о своих подозрениях. Ей удается уговорить капитана посетить неизвестную в клинике и постараться установить её подлинную личность .

8 марта 1922 года М. Н. Швабе в сопровождении своего друга инженера Айнике посетил в Дальдорфе неизвестную и показал ей фотографии вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны . По воспоминаниям самого капитана, «больная ответила, что эта дама ей не знакома…» По словам самой Анны Андерсон, ситуация выглядела совершенно иначе: «…Кто-то из русских эмигрантов принёс мне портрет бабушки. Это было первый раз, когда я позабыла всякую осторожность, увидев фотографию, я вскричала: „Это моя бабушка!“…»

Так или иначе, капитан Швабе остался в сомнении. Для того, чтобы избежать возможной ошибки, он уговорил госпожу Зинаиду Толстую, а также её дочь, капитана кавалерии Андреевского и хирурга Винеке посетить вместе с ним неизвестную ещё раз. Опять же, по воспоминаниям М. Н. Швабе, госпожа Толстая и её дочь долго разговаривали с больной, показывали ей какие-то иконки и шептали на ухо какие-то имена. Больная не отвечала, но была взволнована до слёз. Рассмотреть её также не удалось, она упорно закрывала одеялом лицо. М. Н. Швабе вспоминал, что Андреевский назвал больную «Ваша Светлость» и это, видимо, произвело на неё особое впечатление. Так и не добившись ни слова, посетители ушли, причём госпожа Толстая и её дочь были убеждены, что перед ними Великая Княжна Татьяна .

Новость эта молниеносно распространилась среди русских эмигрантов, и 12 марта 1922 года больную посетила баронесса София (Иза) Буксгевден . Её мнение считалось особенно важным, так как она была одной из последних, кому довелось встретиться с семьёй низложенного царя. Баронесса рассталась с Романовыми буквально за полтора месяца до расстрела.

Сама Анна Андерсон вспоминала об этом и последующих визитах более чем сдержанно: «С этих пор стали часто бывать русские эмигранты; я даже не всегда знала, кто они такие…»

Сама баронесса вспоминала, что незнакомка проявляла обычную для неё робость и недоверие, отмалчиваясь в ответ на вопросы, пытаясь лишь закрыть лицо руками и одеялом. Баронесса, убеждённая, что перед ней Великая княжна Татьяна, страдающая амнезией от шока и перенесённых бедствий, попыталась оживить её память, показывая больной иконку с датами правления Романовых (эту иконку подарила ей императрица в присутствии Великой княжны Татьяны). Мария Пойтерт в свою очередь принесла фотографию царской семьи и, энергично указывая пальцем на императрицу, требовала ответа на вопрос: «Это мама, правда?», и в качестве последней попытки вложила незнакомке в руки Новый Завет на русском языке, переплетённый в цвета российского флага .

Позднее, уговорив своих спутников удалиться, Иза Буксгевден обратилась к незнакомке по-английски (язык этот Великая княжна Татьяна отлично знала) - и несмотря на то, что, по-видимости, незнакомка не поняла ни слова, она наконец открыла лицо.

Много позже Анна Андерсон объясняла своё поведение во время встречи с баронессой тем, что узнала её с первого взгляда и устыдилась показаться собственной придворной даме в том плачевном состоянии, в котором она находилась в тот момент .

Следующим гостем больной была баронесса Мария фон Кляйст, жена бывшего полицмейстера. 22 марта 1922 года она добилась у больничного начальства разрешения поселить девушку у себя. К удивлению госпожи фон Кляйст, придя за незнакомкой, она увидела, что больная вырывает у себя волосы и у неё уже не хватает многих зубов . Потом Анна Андерсон объясняла это тем, что зубы всё равно шатались после удара прикладом в лицо, полученного в Екатеринбурге .

В течение нескольких дней она жила у Кляйстов по адресу Неттельбекштрассе, 9. Так как незнакомка упорно не желала открывать своего имени (или не помнила его после перенесённого шока), барон и баронесса фон Кляйст предложили именовать её Анной; это имя и осталось за ней в истории. Там же она, очевидно, проникшись к баронессе доверием, рассказала, что у неё есть сын, оставшийся в Румынии и «ребёнка всегда можно будет узнать по белью с императорскими коронами и золотому медальону…»

Через два дня, видимо, приняв окончательное решение, фройляйн Анна сделала сенсационное признание. Незнакомка в первый раз открыто назвала себя великой княжной Анастасией, младшей дочерью Николая II . Барон спросил её, каким образом она сумела спастись, на что последовал ответ:

Впрочем, в разговорах с Зинаидой Толстой, Анна добавила в свой рассказ новые подробности, и Артур фон Кляйст записал его со слов госпожи Толстой следующим образом:

Принцесса Гессенская Ирен, родная сестра императрицы Александры Федоровны

Ему вторила герцогиня Лейхтенбергская, познакомившаяся с Анной Андерсон в 1927 году .

Так или иначе, на несколько дней её взял к себе инженер Айнеке, и вскоре, встретившись с советником Гэбелем, служащим префектуры в Бреслау , он рассказал ему о девушке. Гэбель, тронутый, видимо, бедственным положением неизвестной, уговорил одного из своих друзей, доктора Грунберга, инспектора полиции, приютить Анну.

Доктор Грунберг, как он рассказывает в своих воспоминаниях, согласовав свои действия с советником, решил предпринять шаги для официального установления личности неизвестной. Противники Анны Андерсон видели в этом прямой намёк на то, что германское правительство решило «натаскать» самозванку на роль великой княжны и затем использовать в неких политических целях, однако последующие события говорят, скорее, против такого предположения .

Итак, доктор Грунберг уговорил прусскую принцессу Ирен, родную сестру императрицы Александры Федоровны, приехать под вымышленным именем в своё поместье. Анна Андерсон была отнюдь не рада этому визиту. Как она затем объясняла, её раздражил сам факт обмана. Согласно воспоминаниям доктора Грунберга,

Позже, вспоминая по рассказам госпожи фон Ратлеф об этих первых встречах, великая княгиня Ольга Александровна удивлялась тому, что Анна Андерсон не попыталась в Бухаресте обратиться за помощью к двоюродной сестре Александры Федоровны, румынской королеве Марии , а предпочла долгое и достаточно для себя рискованное путешествие в Берлин.

Сын принцессы Ирен, принц Сигизмунд, позже отправил Анне список вопросов, на которые, по его утверждению, только Анастасия могла дать правильные ответы. Считается, что женщина безошибочно ответила на все вопросы .

В конце концов, доктор Грунберг также сложил с себя заботы о больной (по версии противников тождества - окончательно убедившись в её самозванстве и потеряв всякий интерес; с противоположной точки зрения - выбившись из сил, ухаживая за психически больной женщиной с тяжёлым характером). Сам он в письме советнику Бергу излагает свои выводы касательно «дела Анастасии» искренне и очень просто:

Советник Берг предложил поручить Анну заботам госпожи фон Ратлеф (англ. Harriet von Rathlef ‎; 1887-1933), прибалтийской немки по происхождению, писательнице и скульптору. Как оказалось позже, выбор был исключительно удачным. Госпожа фон Ратлеф на много лет превратилась в подругу, сиделку и самую преданную сторонницу Анны Андерсон.

Противники же тождества Анны Андерсон и великой княжны задаются вопросом - почему столь явные признаки не бросились в глаза никому, кроме госпожи фон Ратлеф.

На многие годы госпожа фон Ратлеф стала сиделкой, наперсницей и главной почитательницей «чудом спасшейся великой княжны». Но, несмотря на всю заботу, и ей пришлось испытать на себе капризный и мрачный характер больной. Как с горечью вспоминала Гарриет фон Ратлеф, Андерсон, едва оказавшись в центре внимания, принималась вести себя по-барски в худшем смысле этого слова. В частности, она могла бросить в лицо своей покровительнице скомканные чулки, сопровождая это приказом: «Убери! Тебе за что деньги платят?», а во время их совместного путешествия в Данию требовала отселить от неё госпожу Ратлеф, объясняя это тем, что «не привыкла спать в одной комнате с прислугой» .

Приблизительно в это время сведения о неизвестной, выдающей себя за великую княжну Анастасию, просочились в прессу и дошли до Копенгагена , где безвыездно проживала вдовствующая императрица Мария Федоровна . Датский посланник в Берлине г-н Зале по приказу датского короля стал посредником между госпожой фон Ратлеф и датским королевским двором.

Как показывают письма Марии Фёдоровны, она с достаточной осторожностью относилась к «признаниям» Анны Андерсон, и всё же решила не пренебрегать шансом, как бы мал он ни был. Потому в Берлин по её поручению отправился Алексей Волков, бывший камердинер Александры Фёдоровны, единственный, кому удалось вырваться из Екатеринбурга . Свидетельство бывшего слуги трудно переоценить - он был одним из последних, видевших Анастасию Николаевну.

Сохранилось три отчёта о встречах Алексея Волкова с неизвестной. Первый из них, самый краткий по объёму, принадлежит советнику Бергу. Он пишет следующее:

В конечном итоге, заключает Берг, Алексей Волков во всеуслышание объявил, что «не может утверждать, что перед ним не великая княжна!»

Второй, наиболее многословный, принадлежит перу госпожи фон Ратлеф. Рассказав о том, что в первый день Волков держался отчуждённо и холодно, не желая смириться с фактом, что дочь его государя не желает объясняться по-русски. Г-жа Андерсон платила ему в ответ холодностью и отчуждённостью, как память отказывала больной, и в течение первого дня она мучительно пыталась вспомнить имя сидящего перед ней человека. Ратлеф рассказывает, как постепенно началось их сближение: Анна Андерсон с подачи старого слуги легко вспомнила имя матроса, приставленного денщиком к её брату (Нагорный) и ещё одного, присматривавшего за детьми (Деревенко). Вспомнила расположение дворцовых покоев, и в конечном итоге

И наконец, следует привести выдержку из отчёта самого Алексея Волкова, представленного им вдовствующей императрице Марии Федоровне:

Но если Жильяр на этом этапе достаточно осторожен, то Сидней Гиббс , воспитатель цесаревича , выразился куда прямолинейней: «Если это - Анастасия, то я - китаец !» Позднее он также писал, что «в ней нет ни малейшего сходства с великой княжной Анастасией, каковой я её помню… У меня нет сомнений - это самозванка» .

И всё же великая княгиня решила выяснить всё до конца и села на берлинский поезд. Она появилась в Мариинской больнице в октябре 1925 года . Её сопровождала Александра Теглева (Шура), бывшая нянька царских детей.

О визите последней сохранилась только запись госпожи фон Ратлеф, так что сопоставить с ней версию самой Теглевой не представляется возможным. Госпожа фон Ратлеф уверяла, что больная немедленно узнала Шуру и назвала её по имени, что слышали все стоящие вокруг. Также она взяла флакончик духов, вылила несколько капель Шуре на ладонь, и попросила протереть свой лоб, тем самым растрогав ту до слез.

А увидев великую княгиню, Андерсон, по воспоминаниям госпожи фон Ратлеф, узнав её, сказала об этом вслух лишь позднее, в разговоре с посланником Зале. Затем она долго и с удовольствием говорила с великой княгиней, обсуждая с ней покои Зимнего дворца , детство и конечно же прозвище Schwibs , которое когда-то дала ей великая княгиня.

Ратлеф вспоминает также сцену перед отъездом и запомнившиеся ей слова:

Непосредственно воспоминания великой княгини Ольги Александровны гласят следующее:

Великая княгиня вспоминала, что разговаривать с больной было трудно. Она отмалчивалась в ответ на определённые вопросы, и раздражалась, если на ответе продолжали настаивать. Ей показали несколько фотографий - в частности, изображений покоев царскосельского дворца и детской столовой, где великие княжны завтракали каждое утро. Больная не проявила интереса к этим фотографиям. Великая княгиня привезла также иконку Св. Николая , покровителя императорской фамилии. Иконка была показана Анне Андерсон - и вновь это не дало видимого результата.

Пьер Жильяр всё же решил довести дело до конца и навести, насколько это было возможно, справки о прошлом Анны Андерсон. Сопровождавший его полковник Куликовский через своего бывшего сослуживца сумел связаться с капитаном М. Н. Швабе и его женой. От них Жильяр узнал всю эпопею Анны Андерсон, начиная с её появления в Берлине в 1920 году, о встречах с Зинаидой Толстой и жизни в поместье барона фон Кляйста. Из всего этого Жильяр сделал вывод, что с самого начала «эксперимент» был нечист - слишком многое Анна Андерсон могла узнать у русских эмигрантов. Там же она часами рассматривала фотографии членов царской семьи, что позволило ей затем узнавать их на любой фотографии или картине (а это в свою очередь убеждало затем очень многих). Также выяснилась история со словом Schwibs :

Стоит также вспомнить, что Жильяр участвовал в разоблачении Алексея Пуцято , первого из самозванцев, выдававших себя за «чудом спасшегося цесаревича» Алексея Николаевича, и с достаточной проницательностью предсказал появление и множества других самозванцев впредь.

Оказалось, однако, что ставить точку в этой истории было преждевременно. На Рождество 1925 года великая княгиня Ольга Александровна прислала Анне Андерсон письмо с поздравлением и собственноручно связанную тёплую шаль.

Пьер Жильяр также писал время от времени, осведомляясь о состоянии здоровья Анны, и просил его немедленно уведомить, как только больная почувствует себя достаточно хорошо, чтобы отвечать на вопросы. Он отмечал также, что почерк на присланной ему открытке очень похож на почерк 13-14-летней Анастасии и просил проверить, не доводилось ли Анне видеть что-то писаное великой княжной. Подтверждал он и правильность её воспоминаний о Собственном полку великой княжны .

Однако, постановление суда было вынесено в 1970 году, а в середине двадцатых подобные сведения могли нанести репутации Эрнста-Людвига нешуточный вред: визит офицера действующей армии во вражескую страну мог расцениваться как предательство. Заинтересованный в опровержении этих сведений Эрнст-Людвиг нанял частных детективов для выяснения личности Анны. Сам герцог не стеснялся в выражениях по поводу Анны Андерсон, прилюдно назвав её «бесстыдной, сумасшедшей самозванкой» . По его приказу госпожа Спиндлер должна была посетить Бухарест, чтобы постараться разыскать там следы семьи Чайковских, а Мартин Кнопф занялся выяснением подлинного имени Анны Андерсон.

Первые сведения пришли из Бухареста. По сообщениям госпожи Спиндлер, ни в одной церкви города и пригорода не был зарегистрирован брак человека с фамилией Чайковский, ни в одной церковной книге не было записи о крещении младенца с такой фамилией, да и сам младенец не нашёлся ни в одном из приютов. В полицейских отчётах (по приказу самой румынской королевы Марии, полиция города оказывала госпоже Спиндлер посильную помощь) не было зафиксировано гибели в уличной драке человека по фамилии Чайковский. Более того, ни в Бухаресте, ни в его окрестностях не проживал ни один Чайковский вообще. О том же, что по современным сведениям, в охране Ипатьевского дома и среди подчинённых Юровского не было человека с такой фамилией, уже упоминалось .

Впрочем, как скрупулёзный и честный исследователь, госпожа Спиндлер передала и другую информацию. По объявлению, которое она дала в румынской газете, предварительно взяв с неё слово не открывать его имени, к ней обратился некий румын, якобы живший в Сибири во времена русской революции. По его словам, однажды в Бухаресте к нему подошёл некий важный чекист, чьего имени он никогда не знал или не захотел открыть. В своем рассказе информатор упорно именовал чекиста «паном». Этот «пан» попросил у него помощи в определении в хороший госпиталь некоего неназванного лица, причём добавил, что с деньгами задержки не будет. Румын пообещал своё содействие, предупредив, впрочем, что госпиталь потребует документы. На следующее свидание «пан» не пришёл. В полиции запротоколировали этот рассказ, он был среди прочего включён в отчёт госпожи Спиндлер своему нанимателю, но ни малейших доказательств, что этот рассказ не мистификация, и что речь идёт именно об Анне Андерсон, так никогда и не было представлено .

Мартин Кнопф, в свою очередь, доложил, что Анна Андерсон на самом деле была фабричной работницей, полькой по происхождению по имени Франциска Ченстковская. Ченстковская родилась 16 декабря 1896 года в деревне Боровилхасе (сегодня польская деревня Боровый Лаз) в Западной Пруссии у кашубских разнорабочих Антона Ченстковского (1842 - 13 апреля 1912) и Марианны Ветзке (Вицке) (1866 - 20 декабря 1932) под именем Франциска Анна Ченстковская. Некогда Ченстковские были шляхтами , в ранг которых их произвёл король Ян III Собеский за то, что они помогли сдержать ему наступление войск Османской империи в сражении под Веной, и назывались Фон Ченстковские, но к рождению Франциски семья давно лишилась всех своих привилегий и именно её отец Антон отбросил приставку «фон». Франциска была вторым из семи детей, кроме неё были ещё две дочери - Гертруда (род. 12 ноября 1898 года) и Мария-Юлиана (род. 30 апреля 1905 года), - и четыре сына - Мартин-Христиан (род. 16 ноября 1895 года), Михаэль (род. 16 декабря 1899 года), Валериан (род. 25 апреля 1900 года) и Феликс (род. 17 февраля 1903 года), но Мартин-Христиан и Михаэль умерли в младенчестве, поэтому Франциска была самым старшим ребёнком. Половина детства Франциски прошла в бесконечных разъездах, так как Антон хватался за любую работу, чтобы содержать семью. Очень часто жена и дети работали вместе с ним. Худо-бедно финансовое положение семьи немного выправилось в 1906 году, когда Антон получил в наследство надел в 12 гектаров и, продав его, приобрёл небольшую усадьбу с хозяйством в Удорпье.

Родными языками Франциски были три: кашубский (по сути, диалект польского, который к 20-му веку развился до почти самостоятельного звучания), польский (Франциска рано научилась говорить на нём, но, по словам братьев и сестёр, использовала его в разговорах редко) и немецкий , на котором велось местное образование (изначально Франциска говорила на платтдойч - нижнемецком диалекте, - но в школе выучилась говорить на хохдойч - литературном немецком). Несмотря на социальное положение семьи и частые переезды, из всех детей Ченстковских Франциска лучше всех училась в школе и была единственной, кто сумел получить полное среднее образование, которое закончилось в школе при аббатстве Таннен-бей-Бютов в 1911 году. По неизвестным причинам, Антон выделял Франциску из всех своих детей и постепенно стал освобождать её от тяжёлой работы, из-за чего его другие дети и жена также постепенно стали отдаляться от Франциски. Одновременно, Франциска стала отдаляться и от свои друзей, замыкаться в себе. Грэг Кинг и Пенни Уилсон в своей книге «Величайшая загадка дома Романовых» высказывают мысль, что отношения Антона и Франциски могли быть в состоянии инцеста, что могло объяснять и то, почему Антон выделял старшую дочь, и почему сама Франциска начала замыкаться в себе. В 1912 году Антон умер от туберкулёза, после чего отношения Франциски с матерью стали портиться и, одновременно, в Удорпье о Франциске стали ходить порочащие слухи. Осенью 1913 года Марианна снова вышла замуж и её отношения с Франциской достигли такого накала, что, в конечном итоге, она решила отправить старшую дочь в Берлин, куда 17-летняя Франциска прибыла 2 февраля 1914 года.

В Берлине Франциска поменяла свою фамилию на Шанцковская (немецкий вариант произношения Ченстковской) и работала где придётся: горничной, официанткой и т. д. Из-за начавшейся Первой мировой войны её финансовое положение было очень бедственным. В 1915 году мать отправила к ней Гертруду и они сняли комнату по адресу Нойе-Хохштрассе, 17, после чего обе сестры сумели пристроиться на высокооплачиваемую работу на заводе электротехнической компании «AEG », где Франциска встала на сборочную линию, проводя финальную обработку прошедших сборку гранат (учитывая постоянные нарушения техники безопасности, это была очень опасная работа). Весной 1916 года у Франциски начался роман с молодым солдатом, которого вскоре отправили на Восточный фронт и в начале лета того же года он погиб в Галиции. 22 августа 1916 года Франциска, будучи на заводе и держа в руках гранату, упала в обморок, а граната покатилась по верстаку и упала, ударившись о ногу начальника цеха, который после этого был убит на месте, а Франциска, лёжа на полу, получила небольшие ранения головы. 29 сентября того же года она была официально признана невменяемой и кочевала из одной психиатрической больницы в другую, пока в 1920 году не пропала без вести.

Кнопфу удалось разыскать Дорис Вингендер, которая опознала бывшую постоялицу, снимавшую комнату в доме её матери под именем Франциски Шанцковской. Она же добавила, что в 1922 году Франциска провела у неё ещё несколько дней, обронив среди прочего, что жила в семьях русских монархистов, которые «принимали её за кого-то ещё». Там же она обменяла одежду, получив в обмен на свою новый комплект из блузки, юбки и белья. Оставленную одежду показали барону и баронессе фон Кляйст, которые единодушно опознали её как собственный подарок «Анастасии Николаевне». Таким образом, круг замкнулся .

Сторонники Анны Андерсон, в свою очередь, сочли эту версию неубедительной, поскольку для девушки из крестьянской семьи Андерсон демонстрировала слишком хорошую образованность и манеры . Госпожа фон Ратлеф, в свою очередь заявила, что Франциска Шанцковская стала одной из многочисленных жертв маньяка-каннибала Карла Гроссмана - в его дневнике, где был переведен список его жертв, была женщина по фамилии Сазновская. Фон Ратлеф своё убеждение основывала на том, что эта фамилия являлась фонетическим воспроизведением фамилии Шанцковская, но полиция Берлина эту версию опровергла.

Согласно медицинскому обследованию, проведённому в ФРГ в 1951 году, Анна Андерсон была рожавшей женщиной или, по крайне мере, имела выкидыш (её противники считают, что именно поэтому она выдумала историю с ребёнком от Александра Чайковского, чтобы объяснить, почему великая княжна не является девственницей). Грэг Кинг и Пенни Уилсон в своей книге «Величайшая загадка дома Романовых» рассказывают, что данных о том, была ли аналогично Франциска Шанцковская рожавшая женщиной, нет, но высказывают версию, что что в 1916 году она могла забеременеть и, в силу своего бедственного положения, спровоцировать выкидыш. Они ссылаются на то, что именно в этот год у Франциски произошла какая-то очень крупная ссора с Гертрудой и она съехала от неё к жившей в том же доме, но на другом этаже, Анне Вингендер. Сама Гертруда позже утверждала, что не знает, чем был вызван переезд сестры, а дочь Вингендер Дорис рассказала, что Франциска сообщила ей, что обижена на сестру за то, что та написала их матери письмо, в котором рассказала «всякие сказки» о поведении Франциски.

В 2011 году Грэг Кинг и Пенни Уилсон опубликовали новое исследование об Анне Андерсон и Франциске Шанцковской - книгу («Воскрешение Романовых: Анастасия, Анна Андерсон и самая большая королевская тайна в мире»). В ней они утверждают, что, исследуя фабричные архивы, выяснили, что в результате несчастного случая на производстве (в 1916 году) Шанцковская получила лишь лёгкие (неглубокие, поверхностные) царапины на голове и конечностях , что никак не соответствует зафиксированным врачами глубоким увечьям за ухом, на теле и конечностях Анны Андерсон. Кроме того, Кинг и Уилсон не нашли свидетельств о том, что Шанцковская была рожавшей женщиной - в то время как медицинские карты Анны Андерсон указывают, что она родила ребёнка (в 1919 году) . Хотя критики нашли в книге Кинга и Уилсон около 40 нестыковок , сами авторы в своей же книге пришли к выводу, что Анна Андерсон и Шанцковская были одним и тем же человеком.

Андерсон пришлось съехать в Отель Гарден Сити, где заботу о ней и оплату её счетов принял на себя известный пианист Сергей Рахманинов . Чтобы избежать назойливого внимания прессы, она записалась в книге регистрации как «миссис Анна Андерсон» . Это имя окончательно осталось за ней в научных и исторических работах.

В начале 1929 года её принимает у себя некая Анни Б. Дженнингс, богатая и одинокая дама, желавшая видеть у себя «дочь последнего русского царя», в то время превратившуюся в нью-йоркскую достопримечательность. Психическое здоровье Андерсон в это время постоянно ухудшалось, истерики и припадки следовали один за другим, и Верховный Судья Нью-Йорка Питер Шмак распорядился о её принудительном помещении в лечебницу, называемую Санаторием Четырёх Ветров (англ. Four Winds Sanatorium ). Здесь она была вплоть до 1930 года. Всё это время Анни Дженнингс продолжала её опекать, оплачивая счета за лечение (сумма которых составила в конечном итоге 25 000$). Дженнингс вновь приняла её у себя, когда врачи разрешили ей наконец вернуться к нормальной жизни . В августе 1932 года Андерсон вернулась в Германию, так как готовящийся судебный процесс, с помощью которого она пыталась добиться официального признания её великой княжной и доступа к гипотетическому огромному наследству Романовых, требовал присутствия и консультаций истицы. Она прибыла туда на лайнере «Deutschland», в запертой на замок каюте, в сопровождении специально нанятой сиделки. Эту поездку опять же оплатила мисс Дженнингс, она же внесла деньги за помещение Андерсон в очередную психиатрическую лечебницу, на этот раз - Ганноверскую .

Поскольку возвращение Андерсон в Германию вызвало большой интерес у немецкой общественности, то в лечебнице она находилась недолго, так как её начали принимать у себя местные аристократы. Соответственно, и вопрос о её тождестве в Германии встал довольно остро. Так, в 1938 году Андерсон снова и в последний раз была представлена перед семьёй Шанцковских. На этот раз, помимо Феликса, были задействованы Гертруда с Марией-Юлианой и Валерианом. Гертруда сразу заявила, что это её сестра, но Мария-Юлиана, Валериан и Феликс же, однако, выразили сомнение, отметив, что между Андерсон и их сестрой есть поразительное сходство - первые два сослались на то, что им тяжело признать Франциску в роскошно одетой Андерсон, и что последний раз они видели сестру очень давно, а последний заявил, что эта женщина даже не похожа на ту, которую он видел в Зеоне. Власти Третьего рейха , в свою очередь, тоже внесли лепту: Шанцковским было объявлено, что если Андерсон будет официально признана самозванкой, то её посадят в тюрьму за мошенничество. По вполне понятным причинам Шанцковские отказались подписывать под присягой какие-либо показания против Андерсон .

К концу Второй мировой войны Андерсон жила в замке Винтерштайн с Луизой Саксен-Мейнингенской в Тюрингии , которая после войны стала советским сектором. В 1946 году принц Фредерик Саксен-Альтенбургский помог ей перебраться во французский сектор в Бад-Либенцелль . В 1949 году принц Фредерик предоставил в её распоряжение дом, перестроенный из помещения бывших казарм, в небольшой деревне в Шварцвальде , где Андерсон была своего рода местной знаменитостью, хотя продолжала жить отшельницей . За это время она завела там около 60 кошек и ирландского волкодава, из-за чего в доме и вокруг него постепенно развилась антисанитария (умерших кошек Андерсон захоранивала в неглубоких могилах в саду, из-за чего запах разложения был весьма ощутим), и здание пришло в упадок. В мае 1968 года Андерсон была на семь недель помещена в Нойенбюргскую лечебницу после того, как была обнаружена дома в полубессознательном состоянии. В её отсутствие принц Фредерик лично убрал дом по приказу местного совета здравоохранения, а её пёс и кошки были умерщвлены. Напуганная этим, Андерсон приняла предложение Глеба Боткина переехать в США после выписки .

Переезд Андерсон был оплачен другом Боткина Джоном Икотом Манаханом (1919-1990), который работал преподавателем истории и специалистом по генеалогии. Американская виза Андерсон была рассчитана на шесть месяцев, и незадолго до того, как она должна была истечь, 23 декабря 1968 года Андерсон и Манахан (который был моложе её на 20 лет) заключили гражданский брак. Глеб Боткин выступил шафером Манахана . Они поселились в доме в Шарлоттсвиле (штат Виргиния). Профессор Манахан оказался очень преданным мужем, он оставался с Анной до конца, терпеливо снося все её чудачества, так как сам в свою очередь был не менее эксцентричным человеком. Так, Андерсон в замужестве требовала, чтобы её больше не называли ни «Анастасией», ни «княгиней», а только «миссис Манахан». Между собой Джон и Анна в первые годы брака общались на английском, но после жизни в Германии английский Андерсон сильно ухудшился (она употребляла давно вышедшую из употребления американцев лексику) и постепенно в присутствии знакомых Манаханы начали разговаривать между собой на смеси немецкого и английского языков, а наедине друг с другом - только на немецком. Психическое здоровье Андерсон в это время продолжило ухудшаться, её поведение становится всё более эксцентричным, а рассказы и «воспоминания» всё более скандальными и неправдоподобными. Сохранились свидетельства, что соседи неоднократно жаловались в муниципалитет и даже пытались судиться с семьей Манахан, упорно отказывавшихся убирать дом и сад, на что профессор Манахан якобы ответил: «Мы это не делали шесть лет и теперь также не считаем нужным» , а сам царящий вокруг хаос он объяснил тем, что это «представляет собой образ жизни, избранный Анастасией» .

В бытность свою в Соединенных Штатах Анна встречалась с Михаилом Голеневским, выдававшим себя за «чудом спасшегося цесаревича Алексея», и публично признала его братом . Также, ещё до замужества с Манаханом, в августе 1968 года Андерсон встречалась с Матрёной Распутиной . Журналистке Пэтти Бархэм, которая сопровождала Распутину, последняя, пообщавшись с Андерсон, сказала, что Андерсон вспомнила очень много эпизодов, о которых сама Распутина давно забыла, и что её манеры соответствовали «царственным манерам» Романовых. Впрочем, после того, как Андерсон отказалась поехать с Распутиной в Лос-Анджелес, чтобы громко заявить там о себе, Распутина тут же заявила, что Андерсон самозванка.

В 1979 году в связи с непроходимостью тонкого кишечника она перенесла операцию в клинике Марты Джефферсон. Доктор Шрам, наблюдавший её в это время вспоминал, что «она постоянно оставалась замкнутой и нелюдимой, ни с кем не желала говорить и почти никогда не улыбалась. Она могла просидеть день напролёт, прижимая к носу платок, словно боялась неизвестной заразы» .

В ноябре 1983 года её вновь поместили в психиатрическую лечебницу, откуда её похитил её муж, Джон Манахан. В течение трёх дней супруги скрывались от полиции и пытались добраться до Шарлоттсвиля, ночуя в крошечных гостиницах и обедая в ресторанах круглосуточного обслуживания. Но всё же беглецов настигли, и миссис Манахан снова оказалась на больничной койке.

В 1928 году, после переезда Анны Андерсон в Соединённые Штаты, в печати была опубликована так называемая «Романовская декларация», в которой оставшиеся в живых члены императорского дома решительно открещивались от родства с ней. Этот документ подписали среди прочих великая княгиня Ольга Александровна, великая княгиня Ксения Александровна , её дочь и шестеро сыновей, прусская принцесса Ирен, великий князь Дмитрий Павлович , великая княгиня Мария Павловна , родной брат Александры Федоровны герцог Гессенский Эрнст-Людвиг и две его сестры . Но этот документ не стал и не мог стать точкой в истории Анны Андерсон, так как из 44 здравствующих на тот момент Романовых его подписали только 12, ещё несколько человек добавили свои подписи позднее . Сторонники тождества Анны Андерсон и Анастасии обратили внимание, что документ был составлен буквально через сутки после смерти Марии Фёдоровны, забывая, впрочем, что вдовствующая императрица категорически не желала признать свою якобы «спасшуюся внучку» . Было замечено также, что «Декларация» была опубликована в Гессен-Дармштадте , где правил один из самых ярых противников Анны - герцог Эрнст-Людвиг . Существует также мнение, что инициатором ожесточённой борьбы против «чудом спасшейся великой княжны» был великий князь Кирилл Владимирович , после смерти Николая II поспешивший объявить себя императором всероссийским Кириллом I и, конечно же, не слишком довольный появлению «соперницы». Существует мнение, что Кляйсты окончательно отказались от Андерсон именно под его влиянием .

Впрочем, круг сторонников Андерсон был также довольно велик. До конца жизни, несмотря на ссоры и непонимание, её признавала великой княжной Ксения Георгиевна, внучка Николая I . Стоит, впрочем, напомнить, что великая княгиня Ксения была младше Анастасии на два года, и в последний раз видела ту в 10-летнем возрасте.

В ответ на возражения Пьера Жильяра Ксения Георгиевна резко отвечала, что способна отличить «великую княжну от польской крестьянки» . Того же мнения придерживалась и её сестра, великая княгиня Нина . Как и госпоже фон Ратлеф, ей бросались в глаза «аристократические манеры» Андерсон и её видимое умение пусть не говорить по-русски, но, по крайней мере, понимать русский язык . Последний факт, однако, спустя годы подвергся сильному сомнению - сын Нины князь Давид Чавчавадзе в 1973 году, при содействии юриста Брайана Хорэна, который оказался под сильным впечатлением от дела Андерсон, добился встречи с самой Андерсон. Поскольку он постоянно слышал от матери и тётки, как однажды в их присутствии Андерсон якобы заговорила на русском языке, то, стараясь говорить как можно медленнее, по-русски спросил Андерсон, помнит ли она об этом. Андерсон ему не ответила и Хорэн с Чавчавадзе сошлись во мнении, что она даже ни слова не поняла, о чём Чавчавадзе её спросил.

Однако же, самыми ярыми сторонниками «спасшейся княжны» стали Татьяна и Глеб Боткины , дети последнего лейб-медика двора , убитого вместе с царской семьёй. Стоит заметить, что Глеб и Татьяна провели детство в Царском Селе и хорошо знали дочерей Николая II, с которыми часто играли вместе. Глеб позже рассказывал, как однажды рисовал смешных зверей, пытаясь развлечь маленькую Анастасию, которая была в тот день чем-то расстроена, и как при встрече Анна Андерсон немедля осведомилась, помнит ли он, как развлекал её, рисуя смешных зверей.

Противники Анны Андерсон, в свою очередь, объявили Глеба Боткина хитрым и беспринципным человеком, исподволь руководившим психически больной женщиной, направлявшим, а то и прямо диктовавшим её «воспоминания» в надежде прибрать к рукам заграничное имущество Романовых . С другой стороны, биограф Анны Андерсон Питер Курц считает, что Боткин был искренне убеждён, что перед ним спасшаяся великая княжна, и, соответственно, прилагал все усилия, чтобы ей помочь .

Действительно, Глеб Боткин сыграл одну из ключевых ролей в так называемом «процессе Анны Андерсон против Романовых». Этот процесс открылся в 1938 году с официальной целью признания Андерсон великой княжной и, соответственно, наследницей всего заграничного имущества императорского дома.

Слухи об этом имуществе начали ходить практически со времени российской революции и бегства уцелевших Романовых за рубеж, затихнув на какое-то время, они вновь оживились с появлением Анны Андерсон, причём сумма «золотого вклада» постоянно увеличивалась, достигнув наконец фантастической цифры в 80 млн долларов.

Действительно, уже современные исследования подтвердили, что легенды о так называемом «царском золоте» совершенно не имели под собой основания. Сделанные Николаем II зарубежные вклады на четырёх дочерей (вклады ОТМА) не превышали 250 тысяч долларов; собственно императорские вклады, составлявшие более значительную сумму, по свидетельству барона Штакельберга, сына генерала Мосолова, начальника собственной Его Величества канцелярии, в начале Первой мировой по приказу царя вернулись в Россию и были истрачены на военные расходы, оставшиеся небольшие суммы превратила в ничто послевоенная инфляция . Остаток составлял около 100 тысяч долларов, на эти деньги предъявляли права оставшиеся в живых Романовы .

Конечно же, доводы, подобные этому, не могли убедить сторонников Андерсон. В 1928 году в США была организована акционерная компания Гранданор (от «Grand Duchess Anastasia of Russia» - то есть «Российская великая княжна Анастасия»). Руководил ею специально нанятый Глебом Боткиным адвокат Эдвард Фэллоуз. По воспоминаниям последнего, сработаться с Андерсон было трудно, снова она проявила свой тяжёлый, неуживчивый характер, среди прочего обвиняя адвоката в том, что он не знает немецкого языка и потому не сможет защищать её интересы в европейских судах. На счета компании поступали пожертвования от организаций и частных лиц, пожелавших принять участие в дележе будущего состояния, в случае успеха им было обещано 10 % царского золота, что должно было составить 500 % чистой прибыли на каждый вклад. Фэллоуз рассчитывал на 25 % суммы, и ещё 10 должно было уйти на оплату судебных и его собственных издержек, которые он до того времени вынужден был оплачивать из собственного кармана . В итоге на момент своей смерти в 1940 году Фэллоуз был фактически полностью разорён .

Глеб Боткин в своем открытом письме к великой княгине Ксении Александровне, в частности перепечатанном газетой New York Post 29 октября 1928 года, прямо обвинял великую княгиню в том, что используя информацию, предоставленную ей доверчивой Анной Андерсон, та мошенническими способами присвоила себе имущество бывшего царя и добилась интригами и подкупом того, чтобы быть официально объявленной единственной наследницей.

Ввиду того, что европейские банки либо не подтверждали наличия вклада, либо категорически отказывались иметь дело с Анной Андерсон, в 1938 году в Берлине от её имени был начат процесс, который должен был официально подтвердить её тождество с великой княжной Анастасией и её право единолично распоряжаться царским имуществом. Судебный процесс Анна Андерсон против Романовых тянулся до 1977 года, точнее, речь идёт о череде судебных процессов: не будучи удовлетворена результатами первого, закончившегося в 1961 году в Гамбурге , Андерсон потребовала новых разбирательств. Таким образом, процесс Андерсон, тянувшийся без малого 49 лет, стал одним из самых длинных в XX веке .

Результат процесса оказался патовым : суд счёл недостаточными имеющиеся доказательства её родства с Романовыми, хотя и оппонентам не удалось доказать, что Андерсон в действительности не является Анастасией.

Примечательно, что в самом начале процесса в нём наотрез отказался участвовать великий князь Андрей Владимирович, бывший до того убежденным сторонником Андерсон. «Он сам понимает, что натворил? - писал Андрей Владимирович Татьяне Боткиной, имея в виду её брата Глеба. - Он разрушил всё до основания…» Сама Татьяна поясняла отказ великого князя выступить на стороне своей бывшей протеже следующим образом: «Великому князю стало казаться, что процесс всё больше приобретает черты низкопробной борьбы за царское золото… Это глубоко уязвило его, великий князь решительно не желал, чтобы его вмешивали во что-либо подобное…»

Среди свидетелей со стороны истицы в этом процессе выступил и Франц Свобода, тот самый австрийский военнопленный, который в 1918 году жил в Екатеринбурге недалеко от Ипатьевского дома и уверял, что ему довелось собственными глазами наблюдать финал трагедии и в конечном итоге принять участие в спасении великой княжны. Это свидетельство резко опровергал Томас Хильдебранд Престон, бывший в указанное время генеральным консулом Великобритании в Екатеринбурге.

Мнения экспертов оставались противоречивыми. С одной стороны, Анна Андерсон не сумела внятно опознать никого из представленных ей людей, знакомых великой княжне. Секретарь суда, говоривший по-русски, свидетельствовал, что она не способна объясняться на этом языке. Также истица не сумела вспомнить о семье Романовых и о жизни в Царском Селе ничего, что не описывалось бы в газетах того времени. Также Анна Андерсон по известным одной ей причинам отказалась от медицинской экспертизы . С другой стороны, доктор Райхе, эксперт-антрополог, исследовавший фотографии Анны Андерсон и великой княжны, объявил во всеуслышание, что «речь идёт об одной и той же личности, или о её идеальном близнеце». Независимый эксперт-графолог, выступавший в суде на стороне истицы, также объявил, что почерк Анны Андерсон соответствует почерку Анастасии Николаевны. Гамбургский суд в 1961 году отверг оба результата, так как было выражено сомнение в точности методик, избранных для исследования . Известно также, что Анна Андерсон прилагала усилия, чтобы раздобыть отпечатки пальцев Анастасии Николаевны, и эта попытка завершилась неудачей .

В 1977 году ещё один эксперт-антрополог доктор Фуртмайр якобы нашёл сходство между ушными раковинами претендентки и подлинной великой княжны, но к этому времени Андерсон была практически невменяема и уже не могла воспользоваться новыми результатами, свидетельствовавшими в её пользу .

В августе 2007 года около Екатеринбурга были обнаружены останки, предположительно принадлежащие цесаревичу Алексею и Великой Княжне Марии Николаевне . В 2008 году российские эксперты заявили, что тесты ДНК, проведённые в Екатеринбурге и Москве, подтвердили первоначальные предположения, однако для окончательной уверенности необходимо подтверждение результатов тестов зарубежными специалистами. 1 мая 2008 года информационные агентства Великобритании и США подтвердили первоначальный вывод о том, что найденные останки принадлежат цесаревичу Алексею и его сестре Марии. Таким образом, «недостающих» среди членов царской семьи не найдено .

Окончательный результат опубликован основными информационными агентствами мира 16 июля 2008 года. Перекрёстная проверка подтвердила первоначальные выводы . Однако, группа известных генетиков (принимавших участие во всех этих ДНК-тестах) во главе с М. Коблом (Dr. Michael D. Coble ) в результирующей статье в 2009 году пишут (раздел «Обсуждение»):

Следует отметить, что получившие широкую огласку прения о том, останки Марии или Анастасии найдены во втором захоронении, не могут быть урегулированы на основе результатов проведенного ДНК-анализа. В отсутствие спецификации данных ДНК каждой из сестер мы можем окончательно идентифицировать только Алексея - только сына Николая и Александры.

Впрочем, сторонники Анны Андерсон не собираются сдавать своих позиций. Для того, чтобы оспорить результаты генетических экспертиз, используются следующие доводы:

В 2014 году под руководством академика РАН Вениамина Алексеева была опубликована книга «Кто Вы, госпожа Чайковская?» , в которой, на основании изучения многих документальных материалов и архивов, в том числе впервые изученного архива великого князя Андрея Владимировича, академик и его сотрудники пришли к выводам о том, что Анна Андерсон действительно могла быть Анастасией Романовой, и что судьба других дочерей царской семьи и императрицы Александры Федоровны на сей день не может считаться точно установленной.

В 1928 году на экраны вышел первый фильм-мелодрама, рассказывающий о жизненном пути Анны Андерсон. Это была немая лента под названием «Одежда создаёт женщину ». Режиссёром выступил Тони Террис , в главной роли снялась Эва Сатерн . Автор весьма вольно обошёлся с фактами: по его версии незнакомка, покоряющая своей красотой и талантом Голливуд , оказывается, конечно же, Анастасией Романовой; в неё влюбляется режиссёр, который задумывает фильм о её жизни и трагедии её семьи. Но в результате нового несчастного случая, Анастасия вновь исчезает, её следы утеряны навсегда .

Ещё одна киноверсия истории Анны Андерсон, фильм «Анастасия» , вышла на экраны в 1956 году и была экранизацией одноимённой французской пьесы Марселя Морта. В главной роли снялась Ингрид Бергман , в роли полковника Бунина, опекающего великую княжну, в результате потрясения потерявшую память, - Юл Бриннер . Фильм поставлен по всем канонам приключенческого жанра, в его основе лежит никогда не происходившая на самом деле встреча «Анастасии» («Анны Корефф») с Марией Фёдоровной, узнавание, обручение с принцем, и конечно же, счастливый конец . В тот же год в ФРГ был выпущен другой кинофильм «Анастасия, последняя дочь царя », рассказывающий прямо историю Андерсон без выдумок и без вымышленных персонажей с того момента, как её вытащили из воды. Повествование заканчивается на том месте, где Андерсон, уже окончательно психически нестабильная, живёт в Бад-Либенцелль (где она в реальности жила на момент выхода фильма) и поэтому, соответственно, оставляет вопрос о царском происхождении Андерсон открытым. Главную роль исполнила Лилли Палмер .

Кинокомпания NBC выпустила, пожалуй, самую известную версию киноповести об Анне Андерсон, названную «Анастасия: Загадка Анны » (1986). Эми Ирвинг , снявшаяся в роли Анастасии, получила Золотой Глобус за лучшую женскую роль, в том же году фильм завоевал награду Эмми как лучшая телевизионная постановка. Эта версия ближе всего к реальным событиям, исключая никогда не существовавшую любовь к принцу Эрику и твёрдую уверенность, которую пытаются внушить зрителю, в том, что Анна Андерсон действительно была Анастасией, отвергнутой родственниками из меркантильных и политических соображений. В основу сценария легла биография Анны Андерсон, написанная её сторонником Петером Куртом жизнеописание Анны Андерсон

Анна Андрес является популярной моделью и мисс Вселенной 2014. Родилась она 17 ноября (по гороскопу скорпион) 1993 году во Львове (Украина). Ее рост составляет около 176 сантиметров, а вес достигает 56 килограмм.

Родилась и воспитывалась Анна в достаточно обычной семье в красивом городе Львов. Девушка еще с раннего возраста обладала весьма привлекательной внешностью и была достаточно красивым ребенком. Мечтать о карьере модели Анна начала не сразу, так как было множество подростковых этапов, через которые ей проходилось проходить, впрочем, как и каждому ребенку, который на пути своего взросления долго не может определиться с родом своей деятельности. Таким образом, через некоторый промежуток времени Анна приходит к выводу, что хочет поступить в академию коммерции, что в итоге и делает.

Карьера модели

Спустя время следует ее победа и получение титула вице-мисс львовского конкурса красоты 2010 года. После этого она становится частью многих модельных домов, а также начинает свое сотрудничество с американскими и европейскими агентствами. Многие считают ее настоящим примером для подражания, ведь она просто прекрасна и талантлива не только как модель, но и как актриса.

В 2014 году девушка получает титул «Мисс- Украина-Вселенная». Понимая, какое влияние она имеет среди своих поклонников, она не однократно твердит им, что самое главное это любить себя и оставаться собой, несмотря на всю жесткость этого, порой несправедливого, но все же прекрасного мира. Она чрезмерно благодарна, всем за поддержку и ее крайне радует тот факт, что для какого-то она является кумиром и вдохновителем, человеком, который всегда мотивирует другого на свершении каких-то высших целей.

Отношения

Анна Андрес какой-то период встречалась с Максимом Чернявским, экс-супругом Анны Седоковой, а также достаточно успешным бизнесменом и участником второго сезона российского шоу «Холостяк». Как рассказывала сама Анна Андрес, отношения были немного сложными, так как им приходилось подолгу находиться вдали друг от друга. Максим проживал в Лос-Анджелесе, а Анна в Киеве, именно по этой причине им пришлось в конечном итоге расстаться, так как они понимали, что отношения на расстоянии – это совсем не отношения.

Но, несмотря на разрыв, они все равно остались друзьями и по сей день поддерживают друг другу. Есть ли у Анны спутник по жизни, пока неизвестно. Но ясно одно, что такая красавица без внимания никогда не остается.

Рекомендуем почитать

Служба

Открытый урок "Правописание приставок пре- и при-"6 класс «Правописание приставок при- и пре-«

Воинский учет

Десять открытий российских ученых, которые потрясли мир

Болезни

«Правописание суффиксов причастий

Болезни

Секретные фото луны Загадочные объекты на луне

Служба

Книга: Генри Форд. Моя жизнь. Мои достижения. Генри Форд: Моя жизнь, мои достижения

Военный билет

Как отличаются баллы ЕГЭ по регионам: результаты школьников и региональное неравенство