Значение поэта и поэзии в творчестве некрасова. Тема предназначения поэта и поэзии в лирике Н.А. Некрасова
Продолжая традиции Пушкина и Лермонтова, Некрасов на протяжении всего своего пути постоянно обращался к теме поэта и поэзии.
Уже в 40-е годы, касаясь этих мотивов, поэт склонен сопоставлять свою Музу с простой женщиной из народа (“Вчерашний день часу в шестом…”1848). Этим самым Некрасов подчёркивает напрасность своего творчества осознанную или уже в ту раннюю пору и одновременно показывал трудности, с которыми он столкнулся в начале творческого пути, борясь с цензурой и журналистскими преследованиями. Муза его, словно молодая крестьянка бичом исполосованная, кнутом исчерчена. Через 4 года в стихотворении “Муза ”1852г. поэт развивает эти уподобления и оценки. Но муза поэта не только уподоблена сельской труженицы, но и названа “ печальной спутницей, печальных бедняков”.
Некрасов создаёт и своё размышление о творце “Блажен незлобливый поэт…”1852г. Созданное в пору “мрачного семилетия” оно посвящено памяти только что умершего Н. В. Гоголя. В стихотворении резко противопоставлены два типа поэта: “незлобливый художник слова” и “обличитель толпы”. Прославляя “обличителя толпы” Некрасов во второй части стихотворения использует пушкинскую образность, когда образ творца впервые обретает черты пророка которого “преследуют хулы ”, но который твёрдо проходит свой тернистый путь. Миссия пророчества здесь чётко обозначена.
Размышляя о художнике, творце, Некрасов создаёт прославленное стихотворение “поэт и грпжданин”1856,в котором образу поэта придал собственные черты. Обобщённостью отличается фигура гражданина, требующая от поэта отклика на жизненные конфликты, активного изучения народа, защиты обездоленных. Стихи “поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан” восходят к декабристской поэзии в частности к формуле Рылеева: ”я не поэт, я гражданин”. Сам Некрасов предавал большое значение этой политике декларации.
Откликаясь на споры о роли поэта в обществе, которые вились в журналистики, 1870-х годов Некрасов создаёт стихотворения поэту (“Поэту” памяти Шиллера 1874г.). Проблематика этого стихотворения отличается от предшествующих стихов о поэте: автор не касается здесь темы страдания и мук не связывает художника с судьбой русского крестьянства он создаёт идеальный, объективный образ поэта каковым для автора является Шиллер. Для Некрасова жизнь, мысли, творчество, великого немецкого поэта прекрасны, прежде всего, потому, что в них он видит проявления личности художника, судьи, который руководствуется высший принципиальности и красоты. В верном служении свободе он равен и верен Богу. Поэт нужен веку и людям служит им, а не замыкается в оторванном от жизни искусстве.
Но самым глубоким и выразительным драматическим стихотворением на тему поэта и поэзии становится в 70-е годы стихотворения “Элегия” 1874г. Это искренне душевная исповедь итог, подводимый в конце пути. Осмысливается характер пореформенных лет. Некрасов приходит к не утешительному выводу, что старая тема страданий народа не утратила своей злободневности: ”О, если бы её состарить годы! Процвёл бы божий мир…”. Доля народа, участь крестьян по-прежнему остаются тягостными и невыносимыми.
Многими своими мотивами стихотворения связанно с пушкинскими традициями. Когда в первой строфе поэт пишет о народах, которые “влачатся в нищете, покорствуя бичам, как тощие стада по выжженным лугам”. Он перекликается с “деревней” Пушкина: “склонясь на чуждый луг, покорствуя бичам здесь рабство тощее влачится по браздам…”. Размышляя о народе и о мире призванный оплакивать его бедствие, и трагический рок рождает проникновенную строфу о поэте и поэзии. Она является самым важным и глубоким некрасовским самовыражением: ”Я лиру посвятил народу своему, быть может, я умру не ведомый ему, но я ему служил – и сердцем я спокоен… ”. В этом пот видит роль и назначение поэзии вообще.
Подводя окончательно итоги своего пути, Некрасов возвышается к мотиву ранних произведений, он вновь утверждает родственность своей поэзии простому люду. Пришедшая к гробу Муза – “сестрица народа и моя” восклицает Некрасов. (“Угомонись, моя Муза, задорная”, ”О, Муза, я у двери гроба… ”)
Сочинение
Ярким выражением гражданского служения Отчизне является творчество Н. А. Некрасова. Продолжая традиции Пушкина и Лермонтова, Некрасов на протяжении всего своего пути постоянно обращался в теме поэта и поэзии.
Уже в 40 е годы, касаясь этих мотивов, поэт был склонен сопоставлять свою Музу с простой женщиной из народа («Вчерашний день, часу в шестом…»). Этим Некрасов подчеркивал народность своего творчества, осознанную им уже в раннюю пору, и одновременно показывал трудности, с которыми он столкнулся в начале творческого пути, борясь с цензурой и журналистскими преследованиями. Муза его, словно молодая крестьянка, «бичом исполосована», «кнутом иссечена».
Через четыре года в стихотворении «Муза» поэт развивает эти сравнения и оценки. Увы, его наставница не поет сладкогласных песен, не пользуется свирелью и не учит гармонии. Его муза имеет иной облик, и поэт вновь, но более развернуто сопоставляет ее с крестьянкой, поющей «в убогой хижине, пред дымною лучиной, / Согбенною трудом, убитою кручиной». Но Муза поэта не только уподоблена сельской труженице, но и названа «печальной спутницей печальных бедняков». Особой чертой характера ее названа расположенность к мщению («Кричала: “мщение!” – и буйным языком / На головы врагов звала господень гром!»). Так поэт подготавливает сложный синтез в характеристике своей чудесной «девы», определение, которое будет сформулировано позже, в 1855 году: «Муза мести и печали».
Некрасов создает и свое размышление о творце – «Блажен незлобивый поэт…». Созданное в пору «мрачного семилетия», оно посвящено памяти только что умершего Н. В. Гоголя и, вопреки цензуре, ведет борьбу за торжество «гоголевского» направления в литературе. В стихотворении резко противопоставлены два типа поэтов: «незлобивый» художник слова и «обличитель толпы».
Некоторые исследователи считают, что под «незлобивым поэтом» автор стихотворения подразумевал В. А. Жуковского, который вполне заслуживал эпитета «незлобивый». Под поэтом сатириком Некрасов разумеет Гоголя, путь которого в литературе был «тернистым». Ему не было покоя и «пощады» от противников, его постоянно преследовали «хулы» и «крики озлобленья», а главное – именно Гоголь, «уста вооружив сатирой», обличал общественные пороки «карающею лирой». Гоголевская проповедь любви «враждебным словом отрицанья», «ненавистью» к злу в его различных проявлениях была необычайно близка самому Некрасову, который тоже «любил ненавидя» и провозглашал заветную мысль: «Кто живет без печали и гнева, тот не любит отчизны своей».
Размышляя о художнике творце, Некрасов создает стихотворение «Поэт и гражданин», в котором образу Поэта придал некоторые собственные черты, сомнения, колебания, хотя стремился к очевидной типизации этого образа. Обобщенностью отличается и фигура Гражданина, требующего от Поэта отклика на жизненные конфликты, активного служения народу, защиты обездоленных. Строки «Поэтом можешь ты не быть, / Но гражданином быть обязан» восходят к декабристской поэзии, в частности, к формуле К. Ф. Рылеева «Я не поэт, а гражданин». Диалогическая форма произведения усилила его драматизм и «разговорность», но не спасла от некоторой декларативности и дидактизма, проявившихся в побуждениях, призывах, наставлениях, риторических вопросах, политической лексике той эпохи.
Откликаясь на споры о роли поэта в обществе, которые велись в журналистике 1870 х годов, Некрасов создает стихотворение «Поэту (Памяти Шиллера)». Колорит и проблематика этого произведения во многом отличаются от предшествующих стихов Некрасова о поэзии: автор не касается здесь темы страдания и мук, не связывает художника с судьбами русского крестьянства. Некрасов создает идеальный образ Поэта, каковым для автора является Шиллер. Для Некрасова жизнь, мысль, творчество великого немецкого поэта прекрасны, прежде всего, потому, что в них он видит проявление личности художника судьи, который руководствуется высшими принципами нравственности и красоты. И в подвиге своего героя автор подчеркивает прекрасное и возвышенное. В верном служении свободе он равен Богу (вооружен «небесными громами»), стоит выше царей и банкиров (в его груди – «трон истины, любви и красоты»), а поднятый им «волшебный факел», как уже знакомый нам «светильник разума», ярко озаряет людям путь, выводя их на свет.
Поэт нужен веку и людям, служит им, а не замыкается в оторванном от жизни искусстве. Музу свою певец зовет лишь тогда, когда в душе его ясны «типы добра и любви». Такой творец имеет право напоминать человеку о его «высоком призвании» и – что для Некрасова теперь особенно важно – вносить в его дела и чувства «гармонию», руководствуясь своим высоким идеалом красоты.
Но, быть может, самим глубоким и драматически выразительным стихотворением на тему поэзии и поэта становится в те же 70 е годы «Элегия». Осмысляя характер пореформенных лет, Некрасов приходит к неутешительному выводу, что старая тема «страданий народа» не утратила своей злободневности:
О, если бы ее могли состарить годы!
Процвел бы божий мир!
Доля народа, участь крестьян по прежнему остаются тягостными и невыносимыми. «Напевы сельских дев», как и раньше, исполнены грусти и скорби. Некрасов существенно расширяет картину крестьянских тягот и, пользуясь множественным числом, говорит о бедствиях «народов», имея в виду и торжество реакции в странах, соседних с Россией, где люди переживают «ночь безрассветную», как сказано в стихотворении того же года «Смолкли честные, доблестно павшие…».
Размышление о народе и о лире, призванной оплакивать его бедствия и трагический рок, рождает проникновенную строфу о поэте и поэзии, своеобразный манифест Некрасова:
Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру неведомый ему,
Но я ему служил…
В этом поэт видит роль и назначение поэзии вообще. Оно, это назначение, не только в том, чтобы «толпе напоминать, что бедствует народ» (как Некрасов это делает в «Элегии»), чтобы «к народу возбуждать вниманье сильных мира» (и об этом не забывает поэт), но и в том, чтобы звать народ к окончательному освобождению от рабства и обретению им подлинного счастья («Народ освобожден, но счастлив ли народ?..»). И, обращаясь к юношам, поэт зовет их содействовать этому своими активными деяниями.
Подводя окончательно итоги своего пути в четверостишии «Музе», возвращаясь к мотивам ранних стихов, Некрасов вновь утверждает родственность своей поэзии простому люду. Пришедшая к гробу Муза – «сестра народа – и моя!» – восклицает поэт.
Всякий крупный поэт в тот или иной период своей творческой судьбы терзает себя вопросами о значимости поэзии и собственного поэтического творчества. В стихотворениях А.С.Пушкина «Поэт», «Пророк», «Эхо», «Я памятник себе воздвиг…», «Поэт и толпа» и других звучат мотивы поэта-избранника, поэта-жертвы, служителя, пророка, мессии, который не должен ориентироваться на восприятие его стихов людьми, «ждать ответа» или наград и похвал. В лирике М.Ю.Лермонтова поэт-пророк осмеян, «Каменья», брошенные в него за его откровения, стали для него трагедией бесполезности, бессилия и одиночества.
В 50-е годы и Некрасов часто обращается к этой теме. В этих стихах поэт продолжает свой излюбленный лексический ряд: муза, лира, народ, толпа, поэт, гражданин, любовь, ненависть…
В стихотворении 1855 года «Праздник жизни – молодости годы…» лирический герой называет «баловнем судьбы, другом лени», очевидно, поэта «чистого искусства». Некрасовские строки были болезненной реакцией на позицию теоретиков «чистого искусства», причислявшего Пушкина к своему стану, а любая болезненная реакция – это тоже крайность. Свой стих поэт сознательно и честно характеризует такими эпитетами, как «Суровый, неуклюжий». Он пишет на злобу дня, им движет только собственная боль, украшение жизни не входит в его задачу. Некрасов горд своей судьбой, но одновременно завидует «поэзии свободной», красоте и лёгкости слога «Баловней свободы». И всё же лирический герой Некрасова отстаивает свою правоту в этом поэтическом противостоянии:
Нет в тебе творящего искусства…
Но кипит в тебе живая кровь.
В последних строках стихотворения звучит мотив бессилия и беззащитности. Он вновь сближает понятия любви и ненависти:
…Торжествует мстительное чувство,
Догорая, теплится любовь…
Любовь, по Некрасову, выполняет две, казалось бы, взаимоисключающие функции: «добрых прославляет» и «клеймит злодея и глупца».
Ещё более резко разведены два типа поэтов и одновременно сделан поэтический выбор в стихотворении «Блажен незлобивый поэт…», написанном тремя годами раньше, после смерти Н.В.Гоголя. Блаженным Некрасов всегда называет благополучного, довольного собой, не обиженного судьбой. «Незлобивый» никому не вредит, никого не трогает, он безобиден, у него нет врагов.
«Толпа» у Некрасова далеко не то же самое, что «народ». Эти понятия в его поэзии разведены. В «Элегии» он в одной строке напишет: «…Толпе напоминать, что бедствует народ…». Толпа бездушна и погружена в массовое блаженство. Её не трогают, и она в ответ носит поэта на руках. Ей не нужно, чтобы кто-то стал пророком или «глаголом жёг сердца людей». Настоящий поэт должен стать «обличителем толпы, её страстей и заблуждений», ибо если не он, то кто же растормошит, взбудоражит, встряхнёт толпу? Наслаждение поэт видит в вере, что хотя бы после смерти его «поймут» и будет результат, и тогда его сегодняшняя жертва собственным благополучием будет оправдана.
«Поэт и гражданин»
Наиболее полно и противоречиво тема поэта и поэзии разрешается в большом стихотворении 1855 года «Поэт и гражданин», написанном в традиционной форме диалога.
И Поэт, и Гражданин у Некрасова – фигуры трагические. Это стихотворение – диалог с самим собой, болезненное раздвоение личности, попытка разрешить мучительные сомнения. Некрасов развивает лермонтовскую тему непонятого, осмеянного пророка. Поэт «сложил смиренно руки» лишь после того, как не увидел понимания и поддержки и осознал бессмысленность жертв. Он считает блаженным «безмолвного гражданина», так как от его гражданственности нет толку, если он молчит, не пишет. Гражданин, в свою очередь, называет «гражданина безгласного» не блаженным, а жалким, а блажен для него, наоборот, «болтающий поэт».
Поэт понимает ценность позиции Гражданина, более того – в его душе жив Гражданин: «…тот роковой, напрасный пламень / Доныне сожигает грудь». Поэт страдает от своей трусости, так как, довольствуясь малым, он потерял вдохновение, «Муза… отвернулась» от него:
Угрюм и полон озлобленья
У двери гроба я стою…
Это стихотворение – своего рода подстёгивание, поддержка самого себя и подобных, упрёк тем, кто не отдаёт свой поэтический дар служению истине, но и не меньший упрёк толпе, которая, «послышав звуки, сочла их полной клеветой», забросала пытавшегося говорить правду поэта каменьями. Поэт отказался от своего предназначения не просто и не сразу, а лишь после того, как увидел, что бессмысленно бороться, жертвуя собой ради тех, кто сам ничего не хочет и не ценит.
Стихотворение кончается многоточием после слов не Гражданина, а именно Поэта. В этих словах звучат сомнения и горечь от неосуществимости смысла жизни и творчества. Выбор слишком мал: либо быть гражданином, но не поэтом (безгласным гражданином), либо, будучи истинным поэтом-гражданином, погибнуть в бессмысленной борьбе.
Всякий крупный поэт в тот или иной период своей творческой судьбы терзает себя вопросами о значимости поэзии и собственного поэтического творчества. В стихотворениях А.С.Пушкина «Поэт», «Пророк», «Эхо», «Я памятник себе воздвиг…», «Поэт и толпа» и других звучат мотивы поэта-избранника, поэта-жертвы, служителя, пророка, мессии, который не должен ориентироваться на восприятие его стихов людьми, «ждать ответа» или наград и похвал. В лирике М.Ю.Лермонтова поэт-пророк осмеян, «Каменья», брошенные в него за его откровения, стали для него трагедией бесполезности, бессилия и одиночества.
В 50-е годы и Некрасов часто обращается к этой теме. В этих стихах поэт продолжает свой излюбленный лексический ряд: муза, лира, народ, толпа, поэт, гражданин, любовь, ненависть…
В стихотворении 1855 года «Праздник жизни – молодости годы…» лирический герой называет «баловнем судьбы, другом лени», очевидно, поэта «чистого искусства». Некрасовские строки были болезненной реакцией на позицию теоретиков «чистого искусства», причислявшего Пушкина к своему стану, а любая болезненная реакция – это тоже крайность. Свой стих поэт сознательно и честно характеризует такими эпитетами, как «Суровый, неуклюжий». Он пишет на злобу дня, им движет только собственная боль, украшение жизни не входит в его задачу. Некрасов горд своей судьбой, но одновременно завидует «поэзии свободной», красоте и лёгкости слога «Баловней свободы». И всё же лирический герой Некрасова отстаивает свою правоту в этом поэтическом противостоянии:
Нет в тебе творящего искусства…
Но кипит в тебе живая кровь.
В последних строках стихотворения звучит мотив бессилия и беззащитности. Он вновь сближает понятия любви и ненависти:
…Торжествует мстительное чувство,
Догорая, теплится любовь…
Любовь, по Некрасову, выполняет две, казалось бы, взаимоисключающие функции: «добрых прославляет» и «клеймит злодея и глупца».
Ещё более резко разведены два типа поэтов и одновременно сделан поэтический выбор в стихотворении «Блажен незлобивый поэт…», написанном тремя годами раньше, после смерти Н.В.Гоголя. Блаженным Некрасов всегда называет благополучного, довольного собой, не обиженного судьбой. «Незлобивый» никому не вредит, никого не трогает, он безобиден, у него нет врагов.
«Толпа» у Некрасова далеко не то же самое, что «народ». Эти понятия в его поэзии разведены. В «Элегии» он в одной строке напишет: «…Толпе напоминать, что бедствует народ…». Толпа бездушна и погружена в массовое блаженство. Её не трогают, и она в ответ носит поэта на руках. Ей не нужно, чтобы кто-то стал пророком или «глаголом жёг сердца людей». Настоящий поэт должен стать «обличителем толпы, её страстей и заблуждений», ибо если не он, то кто же растормошит, взбудоражит, встряхнёт толпу? Наслаждение поэт видит в вере, что хотя бы после смерти его «поймут» и будет результат, и тогда его сегодняшняя жертва собственным благополучием будет оправдана.
«Поэт и гражданин»
Наиболее полно и противоречиво тема поэта и поэзии разрешается в большом стихотворении 1855 года «Поэт и гражданин», написанном в традиционной форме диалога.
И Поэт, и Гражданин у Некрасова – фигуры трагические. Это стихотворение – диалог с самим собой, болезненное раздвоение личности, попытка разрешить мучительные сомнения. Некрасов развивает лермонтовскую тему непонятого, осмеянного пророка. Поэт «сложил смиренно руки» лишь после того, как не увидел понимания и поддержки и осознал бессмысленность жертв. Он считает блаженным «безмолвного гражданина», так как от его гражданственности нет толку, если он молчит, не пишет. Гражданин, в свою очередь, называет «гражданина безгласного» не блаженным, а жалким, а блажен для него, наоборот, «болтающий поэт».
Поэт понимает ценность позиции Гражданина, более того – в его душе жив Гражданин: «…тот роковой, напрасный пламень / Доныне сожигает грудь». Поэт страдает от своей трусости, так как, довольствуясь малым, он потерял вдохновение, «Муза… отвернулась» от него:
Угрюм и полон озлобленья
У двери гроба я стою…
Это стихотворение – своего рода подстёгивание, поддержка самого себя и подобных, упрёк тем, кто не отдаёт свой поэтический дар служению истине, но и не меньший упрёк толпе, которая, «послышав звуки, сочла их полной клеветой», забросала пытавшегося говорить правду поэта каменьями. Поэт отказался от своего предназначения не просто и не сразу, а лишь после того, как увидел, что бессмысленно бороться, жертвуя собой ради тех, кто сам ничего не хочет и не ценит.
Стихотворение кончается многоточием после слов не Гражданина, а именно Поэта. В этих словах звучат сомнения и горечь от неосуществимости смысла жизни и творчества. Выбор слишком мал: либо быть гражданином, но не поэтом (безгласным гражданином), либо, будучи истинным поэтом-гражданином, погибнуть в бессмысленной борьбе.
Тема предназначения поэта и поэзии традиционна для русской литературы. Она прослеживается в творчестве Державина, Кюхельбекера, Рылеева, Пушкина, Лермонтова. Не стало исключением и творчество Н.А. Некрасова: он много писал о предназначении поэта и поэзии, их роли в жизни общества.
Первым в русской поэзии связь поэзии и пророчества показал Кюхельбекер. Некрасов предлагает иной взгляд на поэта по сравнению со своими предшественниками. Поэт Некрасова - это пророк, которого к людям «послал бог гнева и печали». Призвание такого пророка -идти с карающей лирой в руках, негодуя и обличая. Он понимает, что любить такого поэта люди не будут: «Его преследуют хулы: он ловит звуки одобренья не в сладком ропоте хвалы, а в диких криках озлобленья». Но Некрасов не меняет своей позиции: «Не может сын глядеть спокойно на горе матери родной». Эта позиция - позиция поэта-гражданина.
Наиболее четко эта позиция показана в стихотворении «Поэт и гражданин» (1856 г.), написанном в форме диалога. В нем Некрасов спорит с теми, кто считает поэзию изящным искусством, чуждым земным народным страданиям. Главная мысль, которая утверждается Некрасовым в этом споре, звучит как лозунг, как призыв: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Эта же тема повторяется и в стихотворении «Элегия», которое прямо начинается строками:
Пускай нам говорит изменчивая мода,
Что тема старая страдания народа
И что поэзия забыть ее должна,
Не верьте, юноши, не стареет она.
В стихотворении «Сеятелям» Некрасов призывает сеять «разумное, доброе, вечное», ведь эти семена просвещения обязательно дадут всходы, за которые «спасибо вам скажет сердечное русский народ».
В произведениях Некрасова очень часто встречается образ Музы, которая вдохновляла его творчество («Муза», «Вчерашний день, часу в шестом», «О, Муза! Я у двери гроба» и др). Муза Некрасова - это не прекрасная женщина, богиня, а страдающая крестьянка:
Вчерашний день, часу в шестом
Зашел я на Сенную.
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую.
Ни слова из ее груди,