Провокационная терапия

Система психотерапевтического лечения, основанная на том, что клиента надо на время "выбить из равновесия", и довольно сильно, чтобы он не вернулся в исходное болезненное состояние, с помощью специально построенной психотерапевтом провокации, которая способна вскрыть и канализировать "внутренний гнойник", то есть иррациональные установки и суждения клиента. Метод предложен Ф. Фаррелли (F. Farrelli) и Д. Брандсма (D. Brandsma). С 1963 г. преподается в США и других странах.

Провокационная психотерапия может сочетать в себе самые разные техники, заимствованные в том числе из других психотерапевтических подходов. В этом плане психотерапевту предоставлена максимальная свобода. Наиболее "дружественные" техники: конфронтация, вопросы без ответов, сообщение информации и т.п.

Не всё в этой системе есть провокация, хотя она является ядром системы. Некоторые встречи психотерапевта с клиентом могут протекать вообще без провокаций, конфронтаций и других характерных особенностей - эти встречи будут являться лишь подготовительными.

Провокация направлена на вызов немедленной реакции, стимулирующей терапию. Эти реакции могут быть и положительные, и негативные. Положительные: юмор, теплота и др. Отрицательные: гнев, отвращение и др. В том числе провокация способствует канализации эмоций (возбудимость снимается через гнев, тревога через юмор...). Для достижения целей провокации психотерапевт может применять юмор, клоунаду со своей стороны и многое другое.

Обычно провокация преследует пять основных реакций со стороны клиента:

1) самоутверждение,

2) доказательство своей дееспособности,

3) защитить себя,

4) расширение модели проблемной ситуации, дифференциация поведения,

5) самораскрытие и проявление теплоты в общении.

Примерная схема работы включает пять этапов:

1) пациента провоцируют на вербальную коммуникацию с психотерапевтом (постепенно "заводят"),

2) пациента ловят на противоречиях в вербальных реакциях и действиях,

3) совместный поиск иррациональных суждений,

4) избавление от иррациональных суждений, проба новых реакций,

5) самоутверждение пациента, интеграция его реакций в одно целое.

В ходе работы терапевт постоянно указывает на возможные социальные последствия поведения клиента. Ликвидация "гнойника" основывается на доказательстве иррациональности ряда убеждений клиента.

Обосновывая иррациональность проблемных установок и суждений клиента, терапевт может пойти на многое, он творчески ищет наиболее эффективный способ. Часто используется, например, "доведение до абсурда". Терапевт говорит: "Предположим, что это так... Давайте разыграем сценку... Вы будете... Я буду... [Разыгрывается сценка] ... Вот видите, как всё это глупо, что вы себе напридумали!" Психотерапевт может использовать гнев, крики, хаос, неорганизованные сеансы - всё может пускаться в качестве осознанной провокации.

В провокационной психотерапии считается, что обычно следует как можно быстрее приблизиться к проблемным областям, потому что в противном случае можно уйти далеко в сторону. Поэтому психотерапевт всеми силами не даёт пациенту "уйти" от проблемных мест.

Многим пациентам нравится такая "игра", поэтому надо стараться не заигрываться в ходе работы, очень критически относиться к собственной деятельности, всегда чётко представляя текущие цели и задачи, разбивая процесс психотерапии на этапы.

Литература

Психотерапевтическая энциклопедия. - С.-Пб.: Питер. Б. Д. Карвасарский. 2000.

В провокационной терапии упор делается на невербальное общение и неконгруэнтные признаки.

Есть много способов и путей, как люди адаптируются, познают окружающий мир и выздоравливают. Одним из важных путей является провокационный вызов больному, от которого он не может уклониться. А если вызвать еще конструктивный гнев на себя, выздоровление наступит быстрее. Конструктивный гнев на себя (не без помощи психотерапевта) является мощной мотивацией для выздоровления. Основная задача терапевта – бросить вызов больному (в разумных пределах), чтобы спровоцировать его на новый вид поведения. Реакция «борись с проблемами», а не «избегай их» наиболее предпочтительна в таких случаях. Поэтому с первых встреч очень важен вопрос, до какого уровня можно доводить реакцию клиента на вызов.

Мы стремимся вызвать гнев, который можно охарактеризовать как «Достаточно, хватит!», «Так я дальше жить не могу!», «Хватит, сыт по горло, я должен изменить свою жизнь!»

Мы стремимся создать предпосылки, при которых клиент не может избежать острых реакций, он вынужден воспринимать навязываемое ему чувство, реагировать на него. Если при этом вызов провоцирует дополнительно самораздражение, то это неизбежно ведет к решению как можно скорее исцелиться.

Основные положения

1. Клиенты могут справиться с проблемами, если захотят этого. (Я не функционирую, потому что не могу, не хочу).
2. У клиента гораздо больше потенциальных возможностей адаптироваться в жизни, чем он сам и большинство терапевтов думают. (Если не помог один терапевт, поможет другой).
3. Психологическая хрупкость клиентов чересчур преувеличивается как ими самими, так и другими людьми. (В большинстве своем они ведут себя так, как от них ожидают и отнюдь не являются хрупким дрезденским фарфором).
4. Клиент излечим независимо от сложности его состояния.
5. Опыт взрослой жизни также, если не более важен, чем опыт детства, для формирования системы ценностей, установок и поведения. (Если терапевту удастся пробиться к клиенту и использовать все его концептуальные, позиционные и эмоциональные умения, которыми обладают взрослые, тогда вероятность разрешения ситуации резко возрастает).
6. Поведение клиента с терапевтом – точное отражение его привычных паттернов общественного и межличностного общения. (Мы не стремимся «загримировать» эмоциональную ущербность клиента, наша цель – приучить его к навозу, к рогаткам и стрелам, то есть к превратностям жестокой судьбы, а, следовательно, помочь им выработать приемлемые пути наладить социальные отношения).
7. Люди обладают разумом, человек – чрезвычайно логичное и понимающее существо. (Нет людей, которых невозможно понять, они не скрытны. Мы можем просто не обладать всеми данными для их понимания).
8. Выражение терапевтической ненависти и веселого садизма по отношению к клиенту заметно идет ему на пользу.
9. Наиболее важные сообщения между людьми – невербальны. (В провокационной терапии невозможно обойтись без умения смеяться одними глазами, посылать юмористические сообщения – вибрации.)

Две основных гипотезы (открытых для доказательства и опровержения)

1. Об отношении клиента к себе: спровоцированный терапевтом (с помощью юмора, раздражителя, но в пределах внутренней шкалы ценностей) клиент всегда тяготеет к движению в обратном направлении в зависимости от того, как терапевт определяет его как личность.
2. Открытое поведение клиента: если вызвать с помощью провокации юмором или другим раздражителем самопораженческое, уводящее в сторону поведение и чувства, клиент тяготеет к большему соприкосновению с общественными нормами.

Роль терапевта

Терапевт стремится вызвать как положительную, так и отрицательную реакцию при попытке спровоцировать клиента на пять основных типов поведения.

Утвердить себя как вербально, так и поведенчески.

Доказать свою дееспособность как при выполнении заданий, так и в общении.

Защитить себя в реальном смысле.

Войти в психосоциальную реальность, оценить ее, научиться адекватно реагировать.

Войти при личных взаимоотношениях в рискованные ситуации, когда клиент проявляет чувство привязанности и уязвимости по отношению к другим.

Можно использовать: явную ложь, отрицание, рационализацию, изобретательность, слезы и клоунаду.

Особые техники

Не новы, применяются в других формах терапии. Однако сочетание, стиль, интенсивность использования здесь совершенно различны.

Желая вызвать реакцию, терапевт делает все «больше, чем в жизни». Все преувеличено, гиперболизировано, доводится до абсурда.

Отношение терапевта к клиенту субъективно. Терапевт концентрируется не только на реакциях клиента, но и использует свои собственные реакции, свои фантазии, ассоциации.

Важная техника – конфронтация.

«Конфронтация негативного моделирования» – терапевт действует как и клиент, особенно копируя его манеру говорить и высмеивая те аспекты его жизни, которые являются самыми болезненными для клиента.

«Объяснения» – или отказ от интерпретаций или подведение абсурдных теоретических объяснений.

Противоречивые сообщения.

Перечисления – терапевт заставляет клиента составить перечень причин и данных его поведения, сам принимает в этом участие с целью выяснить возможные причины заболевания и вызвать реакцию клиента.

Юмор и провокационная терапия

Если во время лечебного сеанса клиент не смеется хотя бы часть времени, терапевт не лечит провокацией, а то, что он делает, иногда может оказаться разрушительным. Юмор терапевта имеет далеко идущую цель через смех заставить клиента заниматься личными проблемами, заставить его чувствовать и вести себя прямо и честно.

Способность смеяться как показатель благополучия, равновесия чувств, чувства реальности.

Терапевт направляет свой смех на безумные мысли и поступки больного, в то время как свою заботу и тепло адресует ему как человеку. Можно и должно высмеивать мысли и поступки, но не личность.

Юмор помогает отвлечь внимание больного для того, чтобы внушение врача скорее дошло до него.

В процессе лечения различные формы юмора служат для сбивания клиента с толку, внезапного преодоления его сопротивления, защиты, вовлечения в общение. Юмор – еще и развлечение для терапевта. Он помогает поддерживать внимание к клиенту, стать для него ближе и сделать процесс лечения более переносимым и приятным.

Начну с того, что «медицинская модель» излечения психических отклонений действенна в рамках своеобразного консенсуса, достигнутого внутри нашего общества между сообществом больных и сообществом врачей. Консенсус, в сущности, есть договор, дающий покой. Договор о ненападении, вроде того, что существует между тюремной администрацией и ворами в законе: и тем и другим нужен порядок в тюрьме, поэтому они, ненавидя друг друга, работают на одну цель.

Вот и врач с больным хорошо уживаются: врачи лечат, больные болеют, система расширяется, укрепляется и увеличивает свое бюджетное финансирование. Чем выше финансирование, тем выше зарплаты и лучше условия содержания. Всем удобно. Экспериментатор при таком раскладе — очевидная помеха и фактор беспокойства.

Но что произойдет, если все же кто-то задумается о действительном исцелении, хотя бы тех людей, кто еще не смирился и не считает себя действительно психически нездоровым? Людей, у которых, как говорится, всего лишь странности и определенная неуправляемость в жизни. Неуправляемость, делающая совместную жизнь с другими людьми невозможной и уже осознанная самим клиентом.

Именно эти люди составляют рынок свободной психотерапии, который мог бы позволить этой прикладной науке состояться, если, конечно, она создаст себя как полноценную науку, а не просто будет заимствовать приемы у зарубежных звезд. Конечно, для этого придется переосмыслить опыт предшественников.

И одним из важнейших вопросов будет при этом переосмыслении, каковы методы действенной психотерапии?
Переосмысляю опыт предшественников и я.

Фрэнк Фаррелли когда-то задумывался над этим вопросом, обосновывая теорию провокационной терапии:

«Мы полагаем, что предприятие под названием психотерапия должно использовать все возможные техники, чтобы стать мощным и эффективным посредником для выздоровления.

Мы заинтересованы, чтобы наши клиенты яростно протестовали против собственного саморазрушения, с подачи терапевта, разумеется. Он и провоцирует клиентов «опровергнуть» все его насмешки и утвердить самих себя » (Фаррелли, с.109).

Очевидно, что это высказывание американского психотерапевта разбивается на две части. И во второй он несколько теряет мысль, как говорится, перетягивая одеяло на себя. В этом утверждении Фаррелли есть не только опыт клинициста, но и теоретический потенциал, однако пока я оставлю его и остановлю внимание на первом высказывании: психотерапевт должен использовать все возможные техники!

Безусловно, это утверждение нуждается в уточнениях. Есть искушение поставить ограничения от лица правящей культуры. Например: не думаю, что на открытом приеме ему стоит использовать техники Кама-сутры…

Однако если вдуматься, то я не возьмусь утверждать, что это недопустимо и в частной жизни, когда лично терапевта попросила об этом какая-то из его подруг. Даже техника греко-римской борьбы может вести к психическому исцелению. Все, что имеет место в жизни клиента, все, что приемлемо для его нравственности и не воспринимается им как нарушение его прав или преступление, может дать исцеление, а значит, может войти в технику психотерапии.

Надо лишь не забывать, что для действительно одержимого художника своего дела работа не кончается вместе с рабочей сменой. Надо выйти из скорлупы кабинета, и тогда психотерапия разливается в жизнь. В данном случае, все, что составляет жизнь клиента, и становится целью исследования психотерапевта на предмет поиска приемов и действенных средств.

Но вопрос не о том, как вылечить конкретного пациента, вопрос о том, как найденные или случайно использованные приемы превратить в методику исцеления. Для этого необходимо ввести некоторые теоретические понятия, которые станут основоположениями, определяющими метод.

Чтобы принять новый подход и начать поиск новых методов, необходимо начать с себя, так сказать, с подготовки среды, которая может воспринять это новое. Как говорится в той дзенской притче: нельзя воспринять новое, если ваша чашка уже переполнена. Фаррелли, создавая провокационную терапию, пытался осмыслить это:

«Многие годы мое внимание привлекали причины неприятия провокационной терапии другими врачами. Одной из причин является их отличающийся взгляд на человека, человеческое поведение и исходные установки для излечения людей.

Другая причина кроется в начальной подготовке врачей. Врачи не могут освободиться и переосмыслить то, чему их когда-то научили.

Третья причина — …некоторые психиатры имеют явные трудности в перевоплощении, иначе, трудности в постижении новой формы терапии, отличной от тех, которым они привыкли обучать » (Фаррелли, с.193).

Действительно непростая задача — усомниться в том, во что ты вложил труд, деньги и годы жизни. Вначале ты веришь, что получил хорошее образование, и у тебя всего лишь что-то немножко не получается. Поэтому ты прикладываешь усилия, чтобы освоенные методы заработали. А потом ты убеждаешься, что тебя обманули, и методы не работают, но понимаешь, что с их помощью уже вписал, даже врастил себя в определенное общественное устройство, которое будет сопротивляться изменениям, и принимаешь решение дотянуть, благо, с каждым годом мучиться остается все меньше…

Поиск начинается с сомнения, возможность учиться новому доступна лишь тем, кто умеет освобождаться от старого, опоражнивать свою чашку. Но главное все же в том, чтобы сменить взгляд на человека, его поведение и исцеление.

Метод — греческий metodos — всего лишь путь или способ. Он не может существовать без цели, а рождается, когда ты, поняв, чего хочешь, описываешь условия, в которых этого придется достигать. Именно условия и определяют, каким способом желанное может быть достигнуто.

Пойми, что хочешь, опиши действительные условия с предельно доступной точностью, и у тебя родится задача, которую разум не волен не решать.

Что я хочу?

Я хочу, чтобы меня окружало общество здоровых и дееспособных людей, которое позволит мне не отвлекаться на различные сумасшествия и странности, и не будет мешать мне заниматься собой. Поэтому я вынужден помогать тем людям из моего окружения, от которых не могу просто избавиться вместе с их болезнями. Конечно, самое простое исцеление своего окружения — это взять дубину и прогнать тех, кто не хочет лечиться. Но как быть с теми, кто не хочет уходить?

Вот с этого места и рождается поиск метода психотерапии.

С теми, кто действительно хочет излечиться и лечится, все просто. Их надо всего лишь снабдить знаниями о том, как убирать свои бзыки из головы. Может быть, поприсутствовать при этом, чтобы усилить его осознавание себя. Чаще всего этого бывает достаточно.

Как быть с теми, кто заявляет, что хочет излечиться или хотя бы измениться, но не меняется? Вот тут и начинается театр, который описывает Фаррелли во всех работах, посвященных провокационной терапии. Насмешки, издевки, даже колотушки — более всего провокационная терапия напоминает наш родимый Театр Петрушки, в котором дурака учат уму-разуму насмешками и тумаками.

Но почему и зачем?

Начнем по порядку.

Во-первых, сами «психи» себя психами не считают, и там, под своими защитами, вполне довольны тем, как потешаются над окружающими. И там ведется постоянный внутренний диалог с самим собой и с «умным человеком», который позволяет тебе оправдать любые поступки. А личность склонна искать именно оправданий, а не действительных оценок, поскольку она себя очень любит.

Поэтому на словах наши пациенты всегда правы, вот только поступки подкачали…

Очевидно, это и было одним из исходных наблюдений современной психотерапии:

«Мы часто поражаемся разрыву, существующему между словом и действием клиента, той пропасти между его словесным оформлением и действительным поведением.

Поэтому одной из действительных задач терапевта становится использование терминологии, которая точно соответствовала бы поведению клиента, чрезвычайно точно определяла бы предпосылки его действий, которыми он руководствуется в жизни » (Фаррелли, с.78).

Да, люди лгут, и лгут как намеренно, так и невольно, просто потому, что в их сознании произошла подмена, и определенным действиям соответствуют не те образы. Попросту говоря, человек говорит об одном, а делает не то, что ожидает слушающий. Имена действий разлепились с образами действий и перемешались.

А когда это начало действовать на окружающих, несчастный человек превращается в ловкого мошенника и принимается использовать этот прием уже осознанно, поскольку это позволяет ему жить за счет других. Что делать?

В самом кратком виде, ответ чрезвычайно прост: надо поставить перед человеком зеркало:

«Чрезвычайно важно знать, как выжить во внешнем мире социальной реальности, поэтому девиз «познай себя» становится важным и полезным, а «познай врага своего» — решающим фактором для многих клиентов » (Фаррелли, с.77-8).

Вот и исходный метод: сначала надо показать клиенту в зеркале, как он в действительности выглядит, как не соответствует то, что он говорит, тому, как действует. И многим этого оказывается достаточно.

Но если пациент засомневался, тогда психолог должен заменить простое зеркало на соответствующее жизненному окружению больного. Иными словами, если на первом этапе, то есть с человеком, который действительно хочет измениться, но просто не понимает, где совершает ошибки, достаточно обратной связи от психолога, то в более сложных случаях «зеркало» должно поставить клиента перед выбором: выгодно ли ему оставаться «психом»?

Это усложненное зеркало может быть терапевтической группой, которая вся сама состоит из таких же «психов», вовсе не желающих подыгрывать самому ловкому. Или оно может быть семьей, где уже устали от «закидонов» нашего клиента до того, что просто бьют ему время от времени морду.

Но в первую очередь сам психолог должен начать играть это окружение, показывая, как люди отзовутся на хитрости изобретательного «сумасшедшего». Показывая и объясняя, конечно.

Как крайний пример из жизни: если пациента постоянно бьют дома, а это в действительности происходит гораздо чаще, чем показывает нам криминальная статистика, а он не понимает, почему и за что, психолог обязан взрываться так, как взрываются близкие больного в каждом месте, где они взрываются.

Бить или не бить при этом — вопрос личной близости с человеком. Но взорваться ты должен не тогда, когда накопил, а точно в тот миг, когда больной сделал недопустимый поступок и спровоцировал на взрыв.

Эта точность и есть признак зеркала: оно не врет, а потому позволяет понять, что именно неверно в поведении смотрящегося в него человека. Иначе: где именно его образ происходящего, выложенный в словах и объяснениях, не совпадает с поступками, а значит, расходится с действительностью.

Взрыв этот, безусловно, должен быть вначале самым мягким. Вроде легкого подшучивания. Смех, вообще, весьма целительное средство. Постепенно он может усиливаться, и с необходимостью дойдет до такой степени воздействия, которая будет услышана больным. Подбор силы ответного воздействия — важнейшая часть методики.

Но главное в этом методе все же — выведение пациента из искусственного мирка его придуманного мировоззрения в мир действительных взаимодействий с живыми людьми.

Вот основной способ исцеления, если вы поставили себе такую цель: больной должен повернуться изнутри наружу, поскольку его сложности именно здесь, он именно здесь не может уживаться с людьми. Следовательно, задача зеркала — показать больному, как он действительно поступает.

А задача последующего театра или ролевой игры показать, как относится мир к его поступкам.

Если больному не понравится, как он выглядит в зеркале, можно будет задуматься и о третьем шаге — как изменить поведение, чтобы люди приняли и полюбили вашего пациента.

Февраль 2008 г.

Френк Фаррелли, Джеффри Брандсма

ПРОВОКАЦИОННАЯ ТЕРАПИЯ

О КНИГЕ

В оригинальной манере авторы рассказывают о своей методике работы с пациентами, Материал изложен в удобной форме не только для профессионального изучения, но и простого знакомства с данной проблемой. Книга представляет интерес для психотерапевтов, социологов и всех, кто интересуется проблемами психотерапии.

Предисловие: Фрэнк Фаррелли.

Предисловие: Джеффри Брандсма.

Начала провокационной терапии.

Предположения и гипотезы.

Роль терапевта.

Юмор и провокационная терапия.

Четыре языка терапевта.

Стадии провокационной терапии.

Групповая и семейная терапия.

Вопросы и ответы.

Список сеансов провокационной терапии.

ПРЕДИСЛОВИЕ 1

Я никогда не доверял предисловиям, они казались мне скучным занятием. Но после того, как мы с Джеффом написали эту книгу, я склонен перефразировать трусливого льва из книги «Волшебник из страны Оз» и воскликнуть. «Я доверяю предисловиям, я в них верю!». Есть много различных способов написания подробного предисловия, но я ограничусь лишь несколькими фразами о том, как начиналась эта книга.

Спустя несколько лет после зарождения провокационной терапии мой друг и коллега из больницы Мендота начал убеждать меня «написать книгу по своей системе терапии» и предложил мне помощь в описании сотен лечебных сеансов, запись которых я вел все эти годы. Передо мной встала огромная задача, я с благодарностью принял его помощь, и мы встречались каждую неделю. Вместе с Джун и Донной Готер (невестой Рэнди) мы в течение года отбирали и сортировали записи моих психотерапевтических бесед, которые адекватно иллюстрировали систему, но отнюдь не были пригодны для книги.

После отъезда из города Рэнди и Донны я почувствовал себя покинутым, однако продолжал хранить записи и обдумывать книгу. Со временем огромная кипа записей разбивалась по отдельным категориям, из которых в дальнейшем вышли главы книги, и в это время мы встретились с Джефом Брандсма.

Он появился в больнице Мендота вместе с другими психологами-интернами Гарри Эммануэлем и Брэнтом Дэвисом летом 1969 года. Вскоре мы организовали семинар по провокационной терапии и вместе провели несколько историй болезни. В то время энтузиазм «трех мушкетеров» воодушевил меня, и в мае 1971 года Джефф написал мне из Университета Кентукки о завершении работы над совместной книгой. Ему очень нравилась идея о соавторстве, я же был в нерешительности: в целом принимая эту идею, я боялся разделить с кем‑то «свое детище», волнуясь при мысле о скором появлении книги, я в то же время боялся построить последнюю точку в описании провокационной терапии. Но самым сильным чувством было чувство собственности, обладания; провокационная терапия была только моей и ничьей больше!

Увещевания Джун и Джеффа привели меня к решению: я выслал шесть с половиной фунтов рукописей, и началось написание и переписывание. Я преследовал три цели: ясность, ясность и еще раз ясность. И в этом, я полагаю, мы добились успеха.

В процессе работы стало ясно, что я отдал себя в руки очень грамотного и умного человека Саймона Легри. Помню четырнадцатичасовые рабочие дни, когда я писал, писал и писал, а Джефф безжалостно говорил: «О"кей, теперь я передам это Мери Гилберте, а ты начнешь…». Меня воодушевлял его неослабевающий интерес, его энтузиазм и стремление к победе. Его юмор, содействие, способность подстроиться под мой стиль работы и настроению весьма скоро показали, что он был не только соавтором, но братом и другом.

Сейчас книга завершена, и полагаю, мы имеем вполне достойное руководство по провокационной терапии. Однако сам я до сих пор удивляюсь этому акту. На днях студентка, проявившая интерес к этому виду терапии, заявила: «Я работала с несколькими „безнадежными больными“, и меня преследовало чувство, будто я их ломаю». «Стоп! – схватился за голову я. ‑Минуточку! Провокационная терапия – не „ломка“ пациентов!»

Почему я так сказал, станет ясно впереди.

ПРЕДИСЛОВИЕ 2

Надеюсь, что эта книга будет соответствовать своему названию. Мы стремились, чтобы она была в меру провокационной и волнующей, но прежде всего внушающей надежду. Мы уверены, что такой подход принесет пользу и пациентам, о которых пойдет речь в книге.

На этих страницах предпринимается попытка уловить удивительную сущность человеческой натуры. В таких видах искусства, к которым относится и психотерапия, не много истинных художников, но Фрэнк Фаррелли, безусловно, один из них. Благодаря своим устремлениям, опыту, ярким поступкам и неизбежным ошибкам, его философия искусства исцеления стала притягательной для многих клиницистов, не нашедших еще «истинного пути» в лечебном деле. Провокационная терапия способствует выявлению социологических, межличностных отношений, каждодневных проблем, а так же реалий существующего общества.

Моим заветным желанием было претворение в жизнь идей и мыслей этого ученого. В разное время я был организатором, критиком, руководителем, респондентом и исполнителем его замыслов; вместе мы обдумывали и доводили до совершенства его концепции. Мы решили не обременять читателя излишними ссылками на научные труды, но полагаем, что наши утверждения и заявки достойны внимания на стоящих и будущих исследователей в этой области медицины.

Возможно, чтение данной книги будет похоже на участие в процессах провокационной терапии, но этого не избежать. Очень надеемся, что такое участие будет полезным и приятным.

БЛАГОДАРНОСТЬ

Попытка на нескольких страницах принести слова благодарности людям, которые за последние двадцать лет моей профессиональной деятельности стали необходимыми для меня, кажется мне невыполнимой задачей. Просто перечислить их имена – значит, не воздать им должное. Мне всегда сопутствовали их поддержка, доброта и понимание.

Называя их имена, я вспоминаю, что именно они мне говорили, время и место, даже их интонации, но, к сожалению, невозможно все это описать в пределах одной книги.

Итак, называю их имена, не только коллег и сотрудников, но и друзей: Дом Джером («Джим») Хейден, О.СБ., Кэтлин Коул, почившие Джон Паласиос и Чарли Труа, Карл Роджерс, Джек Райли, Шарлотта Хаббард, Форест Орр, Джо Биледдо, Джин Гендлин, Алин Роберте, Вильма Гинсберг, Ли Лемастерс, почившая Вирджиния Фрэнке, Билл Джексон, Джон Томас, Эви Овенс, Рэнди и Донна Паркер, Дик Россман, Арн Людвиг, Карл Витакер, Ленни Штайн, Сэл Гамбаро и Ли Экланд.

В этот список следует включить имена моих студентов, тренеров и работников социальных служб и реабилитации, а также психиатрии, психологии, медсестер, всех, кто более десяти лет задавал мне жесткие вопросы, бросал мне вызов и способствовал тем самым выбору моего собственного пути.

Хочется поблагодарить персонал больницы Мендота, переименованной недавно в институт Психического Здоровья Мендота. Многие из персонала больницы помогли мне как врачи и не давали упасть духом после бесед с пациентами и их родственниками.

Но более всего мне хотелось бы поблагодарить Господа нашего – Бога. На первый взгляд, благодарность Богу не совсем уместна в книге такого рода, однако, мне не хочется, чтобы книга казалась статичной и лишенной своеобразности стиля. Всю ответственность за это я беру на себя. Я не хочу восславить Его, ибо Он имеет славы с избытком, я же нуждаюсь в оной едва ли чуть– чуть. Следует добавить, что его советы временами запаздывали.

Хотелось бы сказать слова благодарности и нашим секретарям Мери Гилберте, Соне Иохансен и Яну Дугласу за их терпение при разборе наших иероглифов и за их выносливость при таком огромном количестве работы.

И, наконец, хотим поблагодарить наших жен Джун и Анну за их долготерпение, за помощь в нашем питании и за… Впрочем, мы поблагодарим их непосредственно, когда вернемся домой.

Фрэнк Фаррелли Джефф Брамдска Институт Психического Здоровья Мендота, Мэдисон, Висконсии

Глава 1 НАЧАЛА ПРОВОКАЦИОННОЙ ТЕРАПИИ

Студентам, изучающим психотерапию, предоставляется много способов и приемов овладения специальностью. Некоторые лучше воспринимают предмет, читая книги по теоретическим системам психотерапии и овладевают, по крайней мере, элементарной когнитивной основой, что дает им возможность определить клинический феномен, а в дальнейшем применять эту основу в сеансах с больными. Другие же подтверждают истину, что «подражание – быстрый способ обучения человеческого существа» и предпочитают наблюдать за работой терапевтов-практиков. Третьи отдают предпочтение аудио-стимулам, то есть прослушиванию пленок терапевтических бесед, четвертые – видеозаписей. В результате одни прогрессируют, быстро учась в действии, оказывают терапевтическую помощь больным и советуясь «post mortems» по каждому случаю с квалифицированными консультантами.

Я (Ф.Ф.) овладевал терапией всеми этими методами, вплоть до представления самого себя пациентом; и самым эффективным для меня оказался метод непосредственной работы с клиентами. На протяжение многих лет, проведя беседы с больными, я понял, что истинными моими учителями являются сами пациенты. И если я овладел профессией, то только благодаря их урокам.

Эта глава будет хронологическим, глубоко личным описанием клинического опыта и уроков, которые я извлек. Не могу сказать с определенностью, что опыт накапливался в результате четких логических шагов, неделя за неделей, могу только подчеркнуть, что опыт накапливался в результате многочисленных клинических случаев, несколько их них уместно не упоминать в данной «саге».

Имена и характеристики больных изменены с целью сохранения конфиденциальности, но имена студентов–помощников, наблюдателей и коллег остались настоящими, поскольку именно эти люди оказали большую помощь в формировании и точном описании моих мыслей в ходе опытов.

Я могу не совсем точно запомнить названия продуктов, которые жена поручает мне купить в бакалейной лавке по пути домой, но мне не трудно вспомнить точные детали места, времени, ситуации, выражения лица, изменения в голосе и формы построения предложений, которые произносили больные во время бесед в ходе терапевтической практики. Следует добавить, что освежить мою память помогли аудиозаписи, поскольку я записал 90% своих сеансов с больными.