Описание войны 1812 года война и мир. Изображение войны в романе «Война и мир
Лев Николаевич Толстой отрицал войну, горячо спорил с теми, кто находил в ней красоту ужаса. При описании войны 1805 года Толстой выступает как писатель-пацифист, но при изображении войны 1812 года автор переходит на позиции патриотизма.
Война 1812 года предстает в изображении Толстого как война народная. Автор создает множество образов мужиков, солдат, суждения которых в совокупности составляют народное мироощущение. Купец Ферапонтов убежден, что французов не пустят в Москву, «не должны», но, узнав о сдаче Москвы, он понимает, что «решилась Расея!». А если уж Россия гибнет, то нечего спасать свое добро. Он кричит солдатам, чтобы забирали его товары, лишь бы ничего не досталось «дьяволам». Мужики Карп и Влас отказались продавать сено французам, взяли в руки оружие и ушли в партизаны. В период тяжких испытаний для Отечества «делом народным», всеобщим становится защита Родины. Все герои романа проверяются с этой стороны: одушевлены ли они всенародным чувством, готовы ли на подвиг, на высокую жертву и самоотвержение.
В любви к Родине, патриотическом чувстве равны князь Андрей Болконский и солдаты его полка. Но князь Андрей не только одушевлен всеобщим чувством, а и умеет сказать о нем, анализировать его, понимает общий ход дел. Настроение всего войска перед Бородинским сражением именно он в состоянии оценить и определить. Сами многочисленные участники величественного события действуют по тому же чувству, и даже не бессознательно, - просто они очень немногословны.
«Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку пить: не такой день, говорят», - вот и все, что слышит князь Андрей про солдат от батальонного командира Тимохина. Пьер Безухов вполне понимает смысл «неясных» и тоже слишком кратких слов солдат: «Всем народом навалиться хотят, одно слово - Москва. Один конец сделать хотят». Солдаты выражают уверенность в победе, готовность умереть за Родину.
В «Войне и мире» создаются как бы два идейных центра: Кутузов и Наполеон. Мысль о развенчании Наполеона возникла у Толстого связи с окончательным уяснением характера войны 1812 года как справедливой войны со стороны русских. Образ Наполеона раскрывается Толстым с ПОЗИЦИЙ «мысли народной». С. П. Бычков писал: «В войне с Россией Наполеон выступал в роли захватчика, стремившегося поработить русский народ, он был косвенным убийцей многих людей, эта мрачная деятельность и не давала ему, по мысли писателя, права на величие». «Круглый живот», «жирные ляжки коротких ног», «белая пухлая шея», «потолстевшая короткая фигура» с широкими, «толстыми плечами» - вот характерные черты внешности Наполеона. При описании утреннего туалета Наполеона накануне Бородинского сражения Толстой усиливает разоблачительный характер первоначальной портретной характеристики императора Франции: «Толстая спина», «обросшая жирная грудь», «выхоленное тело», «опухшее и желтое» лицо, «толстые плечи» - все эти детали рисуют человека, далекого от трудовой жизни, разжиревшего, глубоко чуждого основам народной жизни.
Наполеон был эгоистически самовлюбленным человеком, самонадеянно считавшим, что вся вселенная повинуется его воле. Люди для него не представляли интереса. Писатель с тонкой иронией, иногда переходящей в сарказм, разоблачает претензии Наполеона на мировое господство, его постоянное позирование для истории, его актерство. Наполеон все время играл, в его поведении и словах не было ничего простого и естественного. Это выразительно, показано Толстым в сцене любования Наполеона портретом сына на Бородинском поле.
Разумеется, это было чистое актерство. Он не выражал здесь искренних чувств «отеческой нежности», а именно позировал для истории, лицедействовал. Эта сцена ярко раскрывает самонадеянность Наполеона, полагавшего, что с занятием Москвы будет покорена Россия и осуществятся его планы завоевания мирового господства.
Как игрока и актера писатель изображает Наполеона и в ряде последующих эпизодов. Накануне Бородина Наполеон произносит: «Шахматы поставлены, игра начнется завтра». В день битвы после первых пушечных выстрелов писатель замечает: «Игра началась». Далее Толстой доказывает, что эта «игра» стоила жизни десяткам тысяч людей. Так раскрывался кровавый характер войн Наполеона, стремившегося поработить весь мир.
«Война - не «игра», а жестокая необходимость», - думает князь Андрей. И в этом заключался принципиально иной подход к войне, выражалась точка зрения мирного народа, вынужденного взяться за оружие при исключительных обстоятельствах, когда над родиной нависла угроза порабощения.
Слитность с народом, единение с простыми людьми делает Кутузова для писателя идеалом исторического деятеля и идеалом человека. Он всегда скромен и прост. Выигрышная поза, актерство ему чужды. Кутузов накануне Бородинского сражения читал сентиментальный французский роман мадам Жанлис «Рыцари Лебедя». Он не хотел казаться великим человеком - он был им. Поведение Кутузова естественно, автор постоянно подчеркивает его старческую слабость. Кутузов в романе - выразитель народной мудрости. Сила его в том, что он понимает и хорошо знает то, что волнует народ, и действует сообразно этому. Правота Кутузова в его споре с Бенигсеном на совете в Филях как бы подкрепляется тем, что на стороне «дедушки» Кутузова симпатии крестьянской девочки Малаши.
«Источник необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений, - говорит Толстой о Кутузове, - лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его. Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями его, в немилости находящегося старика, выбрать, против воли царя, в представителя народной войны».
Толстой создает яркий образ неутомимого партизана, мужика Тихона Щербатого, приставшего к отряду Денисова. Тихон отличался богатырским здоровьем, огромной физической силой и выносливостью. В борьбе с французами он проявляет ловкость, отвагу и бесстрашие. Характерен рассказ Тихона о том, как на него набросились четыре француза «со шпажками», а он на них пошел с топором. Это перекликается с образом француза-фехтовальщика и русского, орудующего дубинкой. Тихон и есть художественная конкретизация «дубины народной войны». Лидия Дмитриевна Опульская писала: «Тихон - образ вполне ясный. Он как бы олицетворяет собою ту «дубину народной войны», которая поднялась и со страшной силой гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие. Платон Каратаев - воплощение «всего русского, доброго и круглого», патриархальности, смирения, непротивления, религиозности - всех тех качеств, которые так ценил Лев Николаевич Толстой у русского крестьянства.
Народному патриотизму Толстой противопоставляет лжепатриотизм светской знати, основная цель которой - ловить «кресты, рубли, чины». Патриотизм московских аристократов заключался в том, что они вместо французских блюд ели русские щи, а за французские слова назначали штраф. Облик Александра I в толстовском изображении непригляден. Черты двуличия и лицемерия, которые были присущи «высшему свету», проявляются и в характере царя. Особенно ярко они видны в сцене приезда государя в армию после победы над врагом. Александр заключает Кутузова в объятия, бормоча при этом: «Старый комедиант». С. П. Бычков писал: «Нет, не Александр I был «спасителем отечества», как это тщились изобразить казенные патриоты, и не среди приближенных царя надо было искать истинных организаторов борьбы с врагом. Напротив, при дворе, в ближайшем окружении царя, существовала группа откровенных пораженцев во главе с великим князем и канцлером Румянцевым, которая боялась Наполеона и стояла за заключение с ним мира».
«Солдатом быть, просто солдатом», - с восторгом думает Пьер. Характерно, что и солдаты, хоть не сразу, но охотно приняли Пьера в свою среду и прозвали «наш барин», как Андрея «наш князь». Пьер не может стать «просто солдатом», капелькой, сливающейся со всей поверхностью шара. Сознание своей личной ответственности за жизнь всего земного шара неистребимо в нем. Он горячо думает о том, что люди должны опомниться, понять всю преступность, всю невозможность войны. Эту мысль проповедует Л. Н. Толстой, вкладывая ее в уста одного из любимых героев. Так же думаем и мы, читатели, живущие в двадцать первом веке.
В центре романа «Война и мир» находится Отечественная война 1812 года, которая всколыхнула весь русский народ и показал а всему миру его мощь и силу, выдвинула простых русских героев и гениального полководца. Изображая войну, Толстой показывает не скачущих воинов с развернутыми знаменами и их полководцев, не парад и блеск побед, а военные будни и повседневный тяжелый труд рядовых солдат. Автор-реалист изображает войну как тяжелый труд, с кровью, страданиями и смертью. Писатель раскрывает внутренний мир обыкновенного человека, обладающего неповторимой индивидуальностью и привлекающего своей душевной красотой. Великие исторические потрясения вскрыли настоящую сущность каждого от дельного человека.
Тимохин - герой, которого никто не считает героем, да он и сам об этом не думает. Кутузов запомнил Тимохина и во время смотра назвал его «Измайловским товарищем». Наверное, не в первый раз скромный офицер совершил настоящий героический поступок.
Тушин со своими артиллеристами по своей инициативе, сами того не подозревая, решили исход сражения. Во время боя Тушин и солдаты вели себя возбужденно, весело и необыкновенно деятельно. Под командой штабс-капитана Тушина «дерзко стреляли четыре никем не защищенные пушки». Было перебито значительное число солдат, убит офицер, разбиты две пушки, артиллеристы, забыв о страхе, били французов и поджигали занятую ими деревню. Чувства солдат были едины: они «…все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира», который относился к ним не как начальник, а как добрый друг.
Тушин своего любимого солдата называет «дядей», любуется каждым его движением, с большим уважением относится к фельдфебелю Захарченко, с которым порой советуется. Необыкновенная простота и доброта звучат в каждом слове Тушина: «…Милая душа! прощайте, голубчик», - говорит он князю Андрею. В образе Тушина очень мало военного и воинственного. Отдавая честь начальству, Тушин делает это «совсем не так, как салютуют военные»: слабыми, робкими и неловкими движениями, в отличие от Жеркова, который салютует «бойко, не отнимая руки от фуражки». Но в бою Жерков струсил, а Тушин показал себя настоящим воином: под влиянием крайнего напряжения душевных сил «сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра». После геройского сражения с врагом солдаты возвратились к военным будням, совершенно не думая о том, что они совершили подвиг. Но в избе, где собрались генералы, все приписывают себе подвиги, подчеркивая свою роль в сражении, и в глазах этих самодовольных людей скромно и жалко выглядит фигура Тушина - настоящего героя дня. В помыслах и поступках участников сражения под Шенграбеном противоречиво переплелись героизм и трусость, простота и тщеславие, но решающей силой сражения были единство и воодушевление тысяч рядовых солдат, не думающих о славе и наградах. Толстой приводит читателя к мысли, что на войне, как и вообще в истории человечества, ход событий определяет деятельность людей, связанных единством чувств и стремлений. Писатель противопоставляет народную Россию «огромному, блестящему и беспокойному миру» придворных вельмож, военных интриганов и карьеристов, которым нет дела до судьбы родины. Даже Бородинское сражение для великих военачальников - «только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку».
Толстой считал войну 1812 года народной, потому что именно народ одержал победу над прежде непобедимой армией Наполеона. Андрей Болконский, вспоминая войну 1805-1807 годов, накануне Бородинского сражения говорит Пьеру: мы «ходили драться в Австрию и Пруссию, сами не зная зачем». О войне 1812 года он говорит так: «Французы разорили мой дом и идут разорять Москву, оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить».
Война несет людям тяжелые страдания и смерть. Начатая с агрессивными целями, она ненавистна и отвратительна Толстому, справедливая же война может быть вызвана только безусловной необходимостью. Шенграбенское сражение было нужно для спасения попавшей в тяжелое положение русской армии, справедливой со стороны русских была Отечественная война 1812 года. Враг зашел на территорию России и продвигался к ее сердцу - Москве. Цель Отечественной войны понятна каждому простому солдату: «Всем народом навалиться хотят; одно слово - Москва. Один конец сделать хотят».
Бородинская битва - действительно «народное сражение». Победу русских обусловили «скрытая теплота патриотизма», разгоревшаяся в душе каждого воина, и общий «дух войска». И молодой офицер, и Пьер, и простой солдат на батарее Раевского были охвачены общим чувством, хотя никто прямо не высказывал его. В Бородинском сражении раскрывается настоящая красота русского человека, по словам Толстого, русскими людьми была одержана «победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии». «Рука сильнейшего духом противника» была наложена на наполеоновскую Францию. Мы видим величие подвига борющегося народа и одновременно тяготы, бедствия, муки, которые приносит война. Разорены мужики, города I и села гибнут в огне пожаров; на « поломанную, выбитую, как градом, рожь», на дорогу, проложенную артиллерией по пашне, больно смотреть. Русская армия и русские крестьяне вынесли на своих плечах тяжкие лишения. Толстой изображает людей «с изуродованными страданием лицами», «испуганных или обезумевших солдат», «бедствия народа и войска» - все это, по словам автора, «страшная необходимость». О тех, кто с честью вынес тяжкие испытания во имя освобождения родины, Толстой говорит с любовью, гордостью и восторгом: «чудесный, бесподобный народ ».
Отечественная война 1812 года сплотила многообразные силы России в единое целое. Не только армия, но и весь народ страны поднялся на защиту своей родины. Толстой указывал, что накануне занятия столицы пришельцами «все население, как один человек, бросая свое имущество, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства». Единодушны в этом были и жители других российских земель: «Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли… происходило то же самое, что происходило в Москве». Эта жестокая война была поистине народной.
Эпопея Л. Н. Толстого “Война и мир” стала одним из самых значительных произведений мировой литературы, затрагивающих нравственные проблемы и дающих ответы на такие важные историко-философские вопросы, которые касаются смысла жизни отдельной личности...
«Война и мир» - русская национальная эпопея, в которой нашел свое отражение характер великого народа в тот момент, когда решались его исторические судьбы. Толстой, стремясь охватить все, что он знал и чувствовал в это время, дал в романе свод быта, нравов,...
Наташа Ростова - центральный женский персонаж романа “Война и мир” и, пожалуй, самый любимый у автора. Толстой представляет нам эволюцию своей героини на пятнадцатилетнем, с 1805 по 1820 год, отрезке ее жизни и на протяжении более чем полутора тысячах...
В центре романа Л.Н. Толстого «Война и мир» находится изображение Отечественной войны 1812 года, всколыхнувшей весь русский народ, показавшей всему миру его мощь и силу, выдвинувшей простых русских героев и великого полководца - Кутузова. В то же время...
Л. Н. Толстой был участником Севастопольской обороны. В эти трагические месяцы позорного поражения русской армии он многое понял, осознал, как страшна война, какие страдания она несет людям, как ведет себя человек на войне. Он убедился в том, что истинный патриотизм и героизм проявляется не в красивых фразах или ярких подвигах, а в честном выполнении долга, военного и человеческого, несмотря ни на что.
Этот опыт сказался в романе “Война и мир”. В нем нарисованы две войны, которые во многом противопоставлены друг другу. Война на чужой территории за чуждые интересы шла в 1805-1807 годах. И истинный героизм солдаты и офицеры проявляли лишь тогда, когда понимали нравственную цель сражения. Вот почему они стояли героически под Шенграбеном и позорно бежали под Аустерлицем, как вспоминает князь Андрей накануне Бородинского сражения.
Война 1812 года в изображении Толстого носит совершенно другой характер. Над Россией нависла смертельная опасность, и в действие вступили те силы, которые автор и Кутузов называют “народным чувством”, “скрытой теплотой патриотизма”.
Кутузов накануне Бородинского сражения, объезжая позиции, увидел ополченцев, надевших белые рубахи: они были готовы к смерти за Родину. “Чудесный, бесподобный народ”, - с волнением и слезами произнес Кутузов. В уста народного полководца вложил Толстой слова, которые выражают его мысли.
Толстой подчеркивает, что в 1812 году Россию спасли не отдельные личности, а усилия всего народа в целом. По его мнению, в Бородинском сражении была одержана русскими нравственная победа. Толстой пишет, что не только Наполеон, но и все солдаты и офицеры французской армии испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял в конце сражения так же, как и в начале его. Французы были морально сломлены: оказывается, русских можно убить, но не победить. Адъютант докладывает Наполеону со скрытым страхом о том, что французская артиллерия бьет в упор, а русские продолжают стоять.
Из чего же складывалась эта непоколебимая сила русских? Из совместных действий армии и всего народа, из мудрости Кутузова, чья тактика - “терпение и время”, чья ставка прежде всего на дух в войсках.
Эта сила складывалась из героизма солдат и лучших офицеров русской армии. Вспомните, как ведут себя солдаты полка князя Андрея, поставленные в резерв на пристрелянном поле. Их положение трагично: под непреходящим ужасом смерти они стоят более восьми часов без еды, без дела, теряя людей. Но князю Андрею “делать и приказывать было нечего. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Если отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались”. Вот пример того, как выполнение долга перерастает в подвиг.
Эта сила складывалась из патриотизма не на словах, а на деле лучших людей из дворянства, таких, как князь Андрей. Он отказался служить в штабе, а взял полк и во время сражения получил смертельную рану. И Пьер Безухов, сугубо штатский человек, едет в Можайск, а затем и на поле сражения. Он понял смысл фразы, которую услышал от старого солдата: “Всем народом навалиться хотят... Один конец сделать. Одно слово - Москва”. Глазами Пьера дана картина сражения, героизм артиллеристов на батарее Раевского.
Эта непобедимая сила складывалась из героизма и патриотизма москвичей, которые покидают родной город, как ни жалко им оставлять на погибель свое имущество. Вспомним, как Ростовы покидали Москву, стараясь увезти на подводах самое ценное из дома: ковры, фарфор, одежду. А потом Наташа и старый граф решают отдать подводы раненым и все добро сгружают и оставляют на разграбление врагу. В то же время ничтожный Берг просит одну подводу, чтобы вывезти из Москвы прекрасный шкаф, который он купил задешево... Даже во время патриотического подъема никогда не обходится без бергов.
Непобедимая сила русских складывалась из действий партизанских отрядов. Один из них подробно описан Толстым. Это отряд Денисова, где самый нужный человек - Тихон Щербатый, народный мститель. Партизанские отряды уничтожали наполеоновскую армию по частям. На страницах IV тома возникает образ “дубины народной войны”, которая поднялась всей грозной и величественной силой и гвоздила французов, пока не кончилось их нашествие, пока в душе народа чувство оскорбления и мести не сменилось чувством презрения и жалости к поверженному врагу.
Толстому ненавистна война, и он рисует не только картины сражений, но и страдание всех людей на войне, будь то враги или нет. Отходчивое русское сердце подсказало, что можно пожалеть обмороженных, грязных, голодных французов, взятых в плен. Это же чувство и в душе старого Кутузова. Обращаясь к солдатам Преображенского полка, он говорит, что пока французы были сильны, мы их били, а теперь и пожалеть можно, ведь тоже люди.
У Толстого патриотизм неотделим от гуманизма, и это естественно: простым людям война всегда была не нужна.
Итак, Толстой рисует войну 1812 года как народную, Отечественную, когда на защиту Родины поднялся весь народ. И сделал это писатель с огромной художественной силой, создав грандиозный роман-эпопею, которому нет равных в мировой литературе.
В центре романа «Война и мир» находится Отечественная война 1812 года, которая всколыхнула весь русский народ и показал а всему миру его мощь и силу, выдвинула простых русских героев и гениального полководца. Изображая войну, Толстой показывает не скачущих воинов с развернутыми знаменами и их полководцев, не парад и блеск побед, а военные будни и повседневный тяжелый труд рядовых солдат. Автор-реалист изображает войну как тяжелый труд, с кровью, страданиями и смертью. Писатель раскрывает внутренний мир обыкновенного человека, обладающего неповторимой индивидуальностью и привлекающего своей душевной красотой. Великие исторические потрясения вскрыли настоящую сущность каждого от дельного человека.
Тимохин - герой, которого никто не считает героем, да он и сам об этом не думает. Кутузов запомнил Тимохина и во время смотра назвал его «Измайловским товарищем». Наверное, не в первый раз скромный офицер совершил настоящий героический поступок.
Со своими артиллеристами по своей инициативе, сами того не подозревая, решили исход сражения. Во время боя Тушин и солдаты вели себя возбужденно, весело и необыкновенно деятельно. Под командой штабс-капитана Тушина «дерзко стреляли четыре никем не защищенные пушки». Было перебито значительное число солдат, убит офицер, разбиты две пушки, артиллеристы, забыв о страхе, били французов и поджигали занятую ими деревню. Чувства солдат были едины: они «...все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира», который относился к ним не как начальник, а как добрый друг.
Тушин своего любимого солдата называет «дядей», любуется каждым его движением, с большим уважением относится к фельдфебелю Захарченко, с которым порой советуется. Необыкновенная простота и доброта звучат в каждом слове Тушина: «...Милая душа! прощайте, голубчик», - говорит он князю Андрею. В образе Тушина очень мало военного и воинственного. Отдавая честь начальству, Тушин делает это «совсем не так, как салютуют военные»: слабыми, робкими и неловкими движениями, в отличие от Жеркова, который салютует «бойко, не отнимая руки от фуражки». Но в бою Жерков струсил, а Тушин показал себя настоящим воином: под влиянием крайнего напряжения душевных сил «сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра». После геройского сражения с врагом солдаты возвратились к военным будням, совершенно не думая о том, что они совершили . Но в избе, где собрались генералы, все приписывают себе подвиги, подчеркивая свою роль в сражении, и в глазах этих самодовольных людей скромно и жалко выглядит фигура Тушина - настоящего героя дня. В помыслах и поступках участников сражения под Шенграбеном противоречиво переплелись героизм и трусость, простота и тщеславие, но решающей силой сражения были единство и воодушевление тысяч рядовых солдат, не думающих о славе и наградах. Толстой приводит читателя к мысли, что на войне, как и вообще в истории человечества, ход событий определяет деятельность людей, связанных единством чувств и стремлений. Писатель противопоставляет народную Россию «огромному, блестящему и беспокойному миру» придворных вельмож, военных интриганов и карьеристов, которым нет дела до судьбы родины. Даже Бородинское сражение для великих военачальников - «только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку».
Толстой считал войну 1812 года народной, потому что именно народ одержал победу над прежде непобедимой армией Наполеона. Андрей Болконский, вспоминая войну 1805-1807 годов, накануне Бородинского сражения говорит Пьеру: мы «ходили драться в Австрию и Пруссию, сами не зная зачем». О войне 1812 года он говорит так: «Французы разорили мой дом и идут разорять Москву, оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить».
Война несет людям тяжелые страдания и смерть. Начатая с агрессивными целями, она ненавистна и отвратительна Толстому, справедливая же война может быть вызвана только безусловной необходимостью. Шенграбенское сражение было нужно для спасения попавшей в тяжелое положение русской армии, справедливой со стороны русских была Отечественная война 1812 года. Враг зашел на территорию России и продвигался к ее сердцу - Москве. Цель Отечественной войны понятна каждому простому солдату: «Всем народом навалиться хотят; одно слово - Москва. Один конец сделать хотят».
Бородинская битва - действительно «народное сражение». Победу русских обусловили «скрытая теплота патриотизма», разгоревшаяся в душе каждого воина, и общий «дух войска». И молодой офицер, и Пьер, и простой солдат на батарее Раевского были охвачены общим чувством, хотя никто прямо не высказывал его. В Бородинском сражении раскрывается настоящая красота русского человека, по словам Толстого, русскими людьми была одержана «победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии». «Рука сильнейшего духом противника» была наложена на наполеоновскую Францию. Мы видим величие подвига борющегося народа и одновременно тяготы, бедствия, муки, которые приносит война. Разорены мужики, города I и села гибнут в огне пожаров; на « поломанную, выбитую, как градом, рожь», на дорогу, проложенную артиллерией по пашне, больно смотреть. Русская армия и русские крестьяне вынесли на своих плечах тяжкие лишения. Толстой изображает людей «с изуродованными страданием лицами», «испуганных или обезумевших солдат», «бедствия народа и войска» - все это, по словам автора, «страшная необходимость». О тех, кто с честью вынес тяжкие испытания во имя освобождения родины, Толстой говорит с любовью, гордостью и восторгом: «чудесный, бесподобный народ ».
Отечественная война 1812 года сплотила многообразные силы России в единое целое. Не только армия, но и весь народ страны поднялся на защиту своей родины. Толстой указывал, что накануне занятия столицы пришельцами «все население, как один человек, бросая свое имущество, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства». Единодушны в этом были и жители других российских земель: «Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли... происходило то же самое, что происходило в Москве». Эта жестокая война была поистине народной.
Нужно скачать сочиненение? Жми и сохраняй - » Война 1812 года вромане «Война и мир» . И в закладках появилось готовое сочинение. Лист 3.Положение войск до Бородинского сражения (рассказчик и Пьер Безухов, офицер)
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25-го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во-первых, то, что не только 25-го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25-го числа, они не были кончены и 26-го; во-вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24-го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В-третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25-го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и В о йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24-го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26-го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:
Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24-го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24-го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24-го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24-го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26-го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25-го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Глава 21
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня -- Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
"Надо спросить у знающего", -- подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
Позвольте спросить, -- обратился Пьер к офицеру, -- это какая деревня впереди?
Бурдино или как? -- сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
Бородино, -- поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
Там наши? -- спросил Пьер.
Где? где? -- спросил Пьер.
Простым глазом видно. Да вот, вот! -- Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
Ах, это французы! А там?.. -- Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
Это наши.
Ах, наши! А там?.. -- Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что-то.
Это опять он, - сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) -- Вчера было наше, а теперь его.
Так как же наша позиция?
Позиция? -- сказал офицер с улыбкой удовольствия. -- Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. -- Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. -- Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва-река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг... -- и тут офицер остановился. -- Видите ли, это трудно вам объяснить... Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон -- видите деревню и дым? -- это Семеновское, да вот здесь, -- он указал на курган Раевского. -- Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! -- сказал офицер