Кугэ 公家 - древняя японская несамурайская придворная аристократия. В советской литературе часто назывались родо-племенной аристократией, в противовес самураям (侍 или 士) , называемым служилой аристократией. Согласно традициям, жена императора микадо 帝 должна была быть непременно из рода Фудзивара 藤原, относящимся к кугэ, а не к самураям. После прихода к власти самураев, ранее считавшихся простолюдинами, придворная аристократия утратила своё влияние и превратилась в украшение императорского двора.

В отличие от самураев кугэ были известны своим пацифизмом, в эпоху Хэйан 平安時代 предпочитали жить исключительно в Киото 京都 и проводить своё время в занятиях поэзией. В итоге придворные отдали всё управление на местах в руки наместников, которые позже, собрав самурайские армии, взяли власть в свои руки, превратившись в даймё 大名 (буквально - «большое имя») - крупных военных феодалов .

История

Японская аристократия происходит от местной знати древней Японии, которая входила в политико-административную систему государства Ямато на протяжении IV-IX веков. Эта аристократия была сплочена вокруг императорского двора, который с IX века назывался кугэ, то есть «государственным домом». Во второй половине IX века термином «кугэ» стали обозначать всех людей двора, как родовитых бюрократов, так и простых чиновников столицы Киото 京都 .

Период Хэйан 平安時代 (794-1185 годы) считается «золотым веком» придворных. В стране царила аристократическая диктатура рода Фудзивара 藤原 . Многие шедевры литературы и искусства были созданы выходцами из состоятельных семей кугэ. Увлечение куртуазной культурой и пренебрежение насущными потребностями государства было главной причиной упадка политического веса аристократии. Как следствие, в Японии созрели предпосылки для захвата ведущей роли в стране региональными лидерами, прежде всего, предводителями самураев.

С развалом правовой системы рицурё 律令 и образованием Камакурского сёгуната 鎌倉時代 кугэ начали противопоставлять себя «военным домам», так называемым букэ 武家 - самураям. В отличие от военных, которые подчинялись сёгунату, кугэ были составной частью императорского двора. В связи с постепенной утратой последними реальных рычагов власти, роль аристократов в государственной жизни уменьшилась. Последней попыткой политического реванша стали события Реставрации Кэмму 建武新政 (Кэмму но синсэй - «Новое правление лет Кэмму» 1333-1336 годы) , однако и она закончилась победой самураев.

Во времена существования сёгуната Муромати 室町時代 (1338-1573 годы) кугэ превратились в лиц, которые имели громкие титулы членов императорского правительства, но практически не влияли на развитие ситуации в стране. Сферой их деятельности стала культура, литература и поэзия. В конце XVI века, аристократы были лишены даже титулов - они были предоставлены важным соратникам «объединителя Японии» Тоётоми Хидэёси 豊臣秀吉 .

Ситуация несколько улучшилась в период сёгуната Токугава (1603-1867 годы). Согласно «Законам об Императорском дворе и кугэ», изданным самурайским правительством в 1615 году, аристократии было возвращено право на получение титулов при условии тотального подчинения новой власти. Однако в целом, кугэ оставались безвольной «прислугой императора». Главным поприщем для них была лишь культура. Из среды аристократов вышло немало выдающихся литераторов, поэтов и ученых.

После Реставрации Мэйдзи 明治維新 (Мэйдзи Исин) 1869 года, кугэ вместе с представителями родов провинциальных властителей даймё, были объединены в 1884 году в так называемую новую «японскую знать» кадзоку 华族 . Её появление ознаменовалось исчезновением самураев как класса и ликвидацией института аристократов кугэ.

Классификация

• Сэккэ 摂家 - высший класс кугэ. Все пять фамилий, принадлежавших к этому классу, являлись потомками Фудзивара-но Митинага 藤原道長. Могли назначаться сэссё 摂政 и кампаку 関白. Сэссё 摂政 («берущий управление») - императорский регент в Японии. Назначался в случае несовершеннолетия правящего императора или занятия престола императрицей. Традиционно избирался из членов императорской семьи, но с IX века стал назначаться из членов аристократического рода Фудзивара. Кампаку 関白 - титул и должность высшего советника взрослого императора в древней и средневековой Японии. Аналог турецкого визиря или европейского канцлера .
• Сэйгакэ 清華家 - могли назначаться дайдзин 大臣 (главными министрами), включая дайдзёдайдзин 太政大臣 . Дайдзёдайдзин («министр высшей политики») - должность главы императорского правительства Японии в VII-XIX веках, наивысшая должность главного государственного ведомства - Высшего Государственного Совета (дайдзёкана). В западной историографии часто переводится как «Министр высшей политики», «Главный министр», «Премьер-министр». Сайгакэ 清華家 принадлежали к кланам Фудзивара 藤原 и Минамото 源 . Дайдзёдайдзинами становились в основном аристократы из рода Фудзивара, однако иногда эту должность отдавали и могущественным самураям, таким как Тайра-но Киёмори 平清盛 (1118 - 1181 годы) , Тоётоми Хидэёси 豊臣秀吉 (1537 - 1598 годы) или Токугава Иэясу 徳川家康 (1543-1616 годы) , в знак признания их заслуг.
• Дайдзинкэ 大臣家 - могли назначаться найдайдзин 中大臣 (内大臣 ) и дайнагон 大納言 . Найдайдзин 内大臣 - средний министр - государственная должность в Японии до 1945 года. До Реставрации Мэйдзи средний министр по существу являлся министром двора. В эпоху Мэйдзи помимо этого исполнял функции министра-хранителя Малой государственной печати. Непосредственно занимался делами императорского семейства и замещал левого и правого министров в их отсутствие. Согласно ко­дексу Тайхо 702 года, должность найдадзина являлась третьей по старшинству должностью при императорском дворе. Дайнагон 大納言 - старший императорский советник в Японии.
• Уринкэ 羽林家 - военный класс, могли назначаться дайнагон 大納言 , иногда - найдайдзин 中大臣 .
• Мэйка 名家 - гражданский класс, могли назначаться дайнагон 大納言 .
• Ханка 半家 - могли назначаться санги 参議 и тюнагон 中納言 . Санги - императорский советник, должность в Высшем Государственном Совете, Императорском правительстве Японской империи. Младше Старшего советника (дайнагон 大納言 ) и Среднего советника (тюнагон 中納言 ). Предоставлялась чиновникам 3-4 ранга. Упразднена в 1868 году. Тюнагон 中納言 - средний государственный советник Японии - должность и титул в Японии в VII-XIX веках. Чиновник 3-го младшего ранга. Младше по званию старшего государственного советника и старше младшего государственного советника. Один из помощников в составе Палаты большого государственного совета.

Аристократия Японии

АРИСТОКРАТИЯ придворная (кугэ) — один из самых загадочных социальных слоев феодальной Японии. О нем известно значительно меньше, чем о военно-феодальном дворянстве — букэ.

В ее истории можно выделить три периода. Первый период (VI-ХII вв.), когда с возникновением императорского двора возникла придворная аристократия. Ее золотой век пришелся на период Хэйан (IХ-ХII вв.), когда блеск, величие и влияние этой элиты тогдашней Японии сыграли значительную роль в формировании японского общества и национальной культуры.

Система придворных рангов была введена в Японии в 603 г. принцем Сётоку. В дальнейшем она несколько раз пересматривалась. В VIII в. кодексом «Тайхорё» был установлен долгое время остававшийся неизменным порядок получения рангов, действовавший до Реставрации Мэйдзи. Ранги получали все придворные — и мужчины, и женщины.

Один император не имел ранга. Для членов императорской фамилии существовала особая система, определявшая их положение в семье. Для них имелись 4 градации, принадлежность к которым зависела от степени родства с императорским родом. Сначала все сыновья и братья императора получали титул синно (ближайший родственник монарха) и один из высших рангов.

Постоянное расширение императорской семьи было существенной материальной проблемой для императорской казны, поэтому начиная с IX в. многим сыновьям и внукам императоров стали давать фамилии и отдельные владения.

Для придворных существовало восемь рангов с добавлением начального ранга и со множеством подразделений на ступени и степени, в сочетаниях дававших 30 градаций. За небольшим исключением, все обладатели первых трех рангов («ки» — «благородные») и многие обладатели четвертых и пятых рангов составляли придворную элиту.

При японском дворе присвоение ранга обычно предшествовало занятию официальной придворной должности. Первые пять рангов даровались непосредственно императором, ранги с шестого по восьмой распределялись императорским правительством и утверждались императором. Начальные ранги находились в полном распоряжении правительства. Каждый год пятого или шестого января имена получивших ранги оглашались в присутствии императора на церемонии пожалования придворных рангов. Восьмого января раз в два года проводилась церемония пожалования рангов женщинам.

За редким исключением, обладатели трех первых рангов занимали все высшие должности при дворе: регентов при малолетних императорах, канцлеров, главного министра правительства, левого министра и правого министра. Иногда в эту же группу включались средний министр и советники разного достоинства. Эта группа составляла верхушку придворной аристократии.

Обладатели четвертых и пятых рангов служили чиновниками при министрах, начальниками и старшими офицерами охраны императора, руководителями различных отделов. Более мелкие должности заполнялись обладателями оставшихся низких рангов.

Второй период (ХII-ХIХ вв.) — время господства самурайского сословия, когда императорский двор жил в Киото изолированно и обособленно, застыв в своем потускневшем, номинальном величии. К нему относились семья императора, небольшое число знатных аристократических домов — Фудзивара, Сугавара, Тайра, Минамото, Киёвара, Абэ, Урабэ и др., которые имели право служить при императорском дворе, а также офицеры охраны императора.

Процесс обеспечения многочисленных родственников императора всеми мыслимыми и немыслимыми благами заметно осложнился после того, как император утратил власть и попал в материальную зависимость от сёгунов.

Поскольку число принцев постоянно возрастало, в начале XVII в. был издан декрет о том, что представители только трех семей будут иметь право носить титул синно и при чрезвычайных обстоятельствах наследовать престол: Фусими, Кацура и Арисугава. В XVIII в. к ним была добавлена семья Каннин. Они составили четыре главные ветви императорской фамилии, члены этих семей считались принцами крови. Поскольку и их число быстро возрастало, некоторых из них обязывали становиться бонзами. Было 13 буддийских храмов, где настоятелями являлись принцы крови, они лишались придворных рангов и снимались с придворного довольствия.

Браки между знатными придворными и членами императорской фамилии привели к тому, что в конечном счете почти все семьи придворной аристократии находились в прямом или косвенном родстве с императорами.

Иногда ранги присваивались и наиболее знатным самураям.

Государственными делами двор обременен не был. Занятия придворных были чисто традиционными — интриги с целью получения более высокого ранга и приближения к императору, церемониал и этикет, поэзия, науки и искусства, тем более что в кодексе для придворной аристократии «Кугэ сёхатто» было четко зафиксировано: «Повышаются в чинах вне очереди лица, выказавшие ученость, способности по службе и таланты в стихосложении».

Император продолжал выполнять религиозный ритуал поклонения главному божеству синтоистского пантеона — богине солнца Аматэрасу, а также обряды и церемонии, имевшие многовековую традицию, например, связанные с посадкой риса и уборкой урожая.

Так или иначе, но функции хранителя и носителя традиционной культуры императорский двор выполнял исправно.

Киото оставался центром традиционной культуры, даже не будучи резиденцией правителей.

Третий период (ХIХ-ХХ вв.), от Реставрации Мэйдзи до принятия в 1946 г. Конституции Японии, когда система придворных рангов стала постепенно упрощаться. С 1869-го по 1887 г. число придворных рангов было сокращено с 30 до 16. Императорским указом от 1872 г. отменялись все феодальные титулы и звания и учреждались три сословия: аристократия (кадзоку), дворянство (сидзоку) и простонародье (хэймин).

В 1884 г. правительство ввело пять аристократических титулов по европейскому образцу: князь, маркиз, граф, виконт и барон. Новые титулы были дарованы кугэ, даймё и некоторым самураям. После 1889 г. члены императорской фамилии перестали получать ранги, а в 1946 г. решением кабинета министров присуждение придворных рангов было отменено.

Китайская аристократия

У китайской аристократии есть одна очень важная особенность - ни происхождение, ни личное богатство не давало никаких прав и привелегий. Другими словами, будь ты хоть первым богачем в городе, . В средневековом Китае аристократия фактически была привязана к бюрократии и имела довольно значимую зависимость от нее. Влияние аристократии на политику во многом зависело от того, какой ранг и должность занимали представители того или иного аристократического клана.
Кроме того, аристократия в Китае фактически не была оформившимся сословием, не существовало у нее и юридического оформления своих прав и обязанностей.
Принимать такое положение аристократы могли только потому, что тесная связь и подчинение государству гарантировало сохранение основы аристокркатии - родовитости.
И здесь на первый план выходит так называемый «институт тени». «Дать тень» в средневековом Китае означало «возможность в соответствии со значимостью ранга оказывать протекцию и защиту своим сыновьям, а также внукам и правнукам»

Интересна система рангов, которая применялась в отношении родственников имератора женского пола. Тетки императора «да чжан гунчжу», сестры «чжан гунчжу» и его дочери «гун-чжу» имели ранг первого разряда. Жены и матери чиновников зависели от рангов своих мужчин - мужей и сыновей. Именовались они «го фужэнь».

Принадлежность к аристократическому классу проявлялась и в одежде. Носили халаты, подпоясанные широким поясом с длинными, свисающими до пола рукавами. Выходной халат украшали вышивками дракона.
Халаты у каждого сословия были свои. Халат, принадлежавший аристократической особе отличался количеством и качеством ткани, цветом и присутствием на них вышивки и других украшений.

Хан - это суверенный (от суверен, независимый правитель) и военный титул, для обозначения правителя в алтайских языках. Первоначально титул происходил из турецкого языка, означая племенных вождей Монголов и Турков. У этого титула теперь есть много эквивалентных значений, таких как командующий, лидер, или правитель. Теперь Ханы существуют главным образом в Южной Азии, Средней Азии и Иране. Женская альтернатива титулу - Хатун, Хатан и Ханум.

Хан управляет ханством (иногда записывался, как ханат). Хан возглавляет правящую династию, и является правителем в монархическом государстве, Хан также иногда воспринимается в европейском понимании, как король или принц, но это неправильно. Первоначально ханы только возглавляли относительно незначительные племенные владения, в обширной евразийской степи, где племена в основном вели кочевой образ жизни.

Некоторым ханам удалось основать небольшие княжества, поскольку их вооруженные силы могли и, неоднократно, доказывали, что представляют серьезную угрозу таким империям как Китай, Рим и Византия.

Одним из самых ранних известных примеров таких княжеств в Европе была Дунайская Болгария, управляемая ханом или каном, по крайней мере, с 7-ого до 9-ого столетия нашей эры. Нужно отметить, что использование правителями этого государства титула "хан" не засвидетельствовано непосредственно в надписях и текстах, единственное подобное название - Канасубиди, было найдено исключительно в надписях трех последовательных болгарских правителей, а именно, Крума, Омуртага и Маламира.

Титул Хан стал использоваться, когда племенной вождь монгол, Темуйджин доказал себя, как военного гения, создавая империю Монголов, самую большую империю на земле когда-либо существовавшую. Он носил титул хагана "Хан Ханов" (как персидский Shahanshah в значении Король Королей). После смерти последнего монгольского императора, в империи начался процесс постепенного распада, и его преемники, первоначально сохраняли титул "хан".

Хан также было названием правителей различных отколовшихся государств, позже воссоединенных в Иран, например 1747 - 1808 гг. Ханство Ардабил (на северо-западном востоке Ирана и к западу от юго-западной части Каспийского моря), 1747 - 1813 гг. Ханство Хой (северо-западный Иран, к северу от Озера Урмия), 1747 - 1829 гг. Ханство Маку (в северо-западном Иране, к северо-западу от Хой, и в 60 милях к югу от Еревана, Армения), 1747 - 1790 гг. Ханство Сараб (северо-западный восток Ирана), 1747 - 1800 гг. Ханство Тебриза (столица иранского Азербайджану).

Были различные маленькие ханства на Кавказе и около него. В современной Армении было ханство Ереван. Разнообразные ханства существовали в Азербайджане, включая Баку (современная столица государства), Гянджа, Джавад, Куба, Сальян, Шакки и Ширван, Талиш (1747-1814 гг.); Нахичевань и Карабах.

Титул Хан Ханов был среди многочисленных титулов, используемых Султанами Османской империи, а также правителями Золотой Орды и ее государствами - потомками. Титул Хан также использовался в турецких династиях Сельджуков на Ближнем Востоке, чтобы обозначить главу множества племен, кланов или наций.

Падишах

падишах, (Padshah, Padeshah, Badishah или Badshah) является очень престижным титулом, который составлен из персидских слов Pati "владелец" и знаменитый титул Shah "Король", который был принят несколькими Исламскими монархиями, будучи самым высоким титулом правителя, примерно эквивалентного христианскому Императору или Древнему понятию Великого Короля.

Правители следующих главных мусульманских империй, носили титул Падишаха:

* Шаханшах Ирана (Король Королей Персии), также признанный некоторыми Мусульманами-шиитами как законный Калиф (требование универсального правления Ариев, поскольку их Зороастрийские предшественники и Сасаниды часто выражали свое государство как "Иран" .
* Великий Султан Османской империи, также носил титул Калифа (самый высокий религиозный титул, означающий преемника Пророка Мохаммеда), был признан большинством Мусульман-суннитов; его персидский главный соперник был шиитом)).
* По большей части индийского субконтинента, Султан Мунгаль в Дели в качестве главы обширной Империя Монгаль. Этот титул также использовался мусульманскими правителями по меньшим частям этого субконтинента.
* В Афганистане Ахмед Шах Дуранни основал Империю Дуранни в 1747 году, приняв титул Падишаха. После свержения Садозаи в 1823 году, было кратковременное восстановление титула Шахом Шоджа в 1839 году. Титулом никто не пользовался после его убийства в 1842 году, до 1926 года, когда Хан Амануллах возродил титул Падишаха с 1937 года, но в 1973 году афганская монархия использовала титул Эмира или Малика.
* Последний Баша бей Туниса, Мухаммад (VIII) Аль-амин (управлял с 15 мая 1943 года), принял верховный титул падшаха 20 марта 1956 года, и носил его до 25 июля 1957 года.

Главный престиж этого титула в Исламском мире, и даже вне его, ясно очевиден из деловых отношений Османской империи с (преобладающе христианскими) европейскими государствами. Поскольку европейцы и русские постепенно изгнали турок из Балкан, Средней Азии, и Кавказа, они даже настаивали на использовании титула "Падишах" для себя в турецких версиях соглашений с Высокой Оттоманской Портой, как подтверждение того, что их христианские императоры были во всех дипломатических и протокольных традициях равны турецкому правителю.

Составной титул Падшах-и-Гхази (Padshah-i-Ghazi) или "Победный Император" использовался только двумя индивидуальными правителями:

* H.M. Шах Ахмад, носил титул Падишах-и-Гхази, Дур-и-Дурран Падшах Хорасана (современный Афганистан) (Padshah-i-Ghazi, Dur-i-Durran ("жемчуг жемчуга)) 1747 - 1772 гг.
* H.H. Рустам-и-Дауран Аристу-и-Заман, Асаф Ян IV, Музаффар уль-Мамалюк, Низам уль-Малк, Низам уд-Даула, Наваб Мир Фаркхунда Властитель Али Хан, Сипах Салар, Фаз Янг, Айн ваффадар Фидви-и-Сенлина, Иктидар-и-Кишварситан Мухаммад Акбар Шах Падшах-и-Гхази, Низам Хайдарабада 1829 - 1857 гг.

Мурза

Мурза — аристократический титул в татарских государствах, таких как Казанское, Астраханское и Крымское ханство. После захвата Казани русским войском в 1552 году, некоторые мурзы перешли на русскую службу, а некоторые были казнены. Некоторые мурзы утратили свои земельные владения и стали купцами. В эпоху правления Екатерины Великой мурзы были уравнены в правах с русским дворянством. После Октябрьской революции большинство мурз эмигрировало. Мурза — это высший слой тюркского дворянства. В России это были князья. Известно, что многие крупнейшие дворянские роды России, в том числе княжеские, гордились тем, что происходят от знатных татарских родов Золотой Орды и её наследников — различных татарских ханств и княжеств. Такие дворяне, происходившие от татарских князей и царевичей, назывались как князьями, так и мурзами.
Если говорить о Казанском ханстве, то можно сказать следующее, что князья в Казанском ханстве составляли 4 группы - эмиры, бики, мурзы и инородческие владетельные князья. Эмиры, число которых ограничивалось немногими лицами - по одному члену знатнейших родов, занимали наследственные должности карачи. Особенность знати у казанских татар, как и у других турецких народов, составляло то, что титул отца передавался по наследству лишь к старшему сыну, младшие же сыновья не наследовали ни титула, ни привилегий отца. После эмиров по степени знатности следовали бики: младшие сыновья бика имели титул "мурза" или "мирза" - слово, составленное из персидских "эмир" (князь) и "задэ" (сын), т.е. сын князя. Состав титулованной аристократии в Казанском ханстве был довольно разнообразным. Сюда вошли прежде всего местные болгарские князья, представители старой туземной аристократии, к числу которой принадлежали известные бики Алтун, Галим и Али. Затем влился ряд княжеских крымских родов, пришедших из Крыма вместе с Улу Мухаммедом, например, род эмиров Ширин. Впоследствии состав князей постоянно пополнялся и обновлялся - сюда вливались князья сибирские (Раст с сыновьями, Кебек и др.), ногайские (Зенкет), касимовские (мурза Hyp-Али Городецкий), крымские (мурза Бегадур, кн. Челбак и др.) и т.д.
Такой титул мурза был полностью изжит в скором времени, потому что его предназначение не отвечало ничему в данном обществе.

Махараджа

Слово Махараджа (Maharaja) происходит из Санскрита, и означает "великого короля" или "высокого короля" (karmadharaya от mahant "великого" и rajan "короля" . Из-за сильного влияния Санскрита на большинство языков в Индии, термин "махараджа" распространен во многих новых языках, таких как бенгальский, хинди, гуджрати, и т.д. Его использование, прежде всего, характеризует индусских властелинов (правителей или суверенов). Женский эквивалентный этого титула - Махарани (Maharani) обозначает или жену Махараджи или, в государствах, где было общепринятым управление женщиной в государстве, главу государства. Термин Махарадж также обозначает отдельные благородные и религиозные титулы.

Накануне независимости в 1947 году, Индия (включая современный Пакистан) включала больше чем 600 королевств, каждое со своим собственным правителем, часто называемым Раджой или Такуром (если правитель был индусом) или Навабом (если он был мусульманином). Британцы непосредственно управляли 2/3 из королевств Индии, остальные были под косвенным правлением вышеупомянутыми принцами под значительным влиянием британских представителей.

Титул Махараджа не был распространен перед британской колонизацией Индии, после которой много Раджей и других индусских правителей, были подняты к титулу Махараджи, независимо от того факта, что множество этих новых Махарадж управляло маленькими государствами. Два Раджи, которые стали Махараджами в двадцатом столетии, были Махараджей Кохинхинки и легендарный Махараджа Джагатджит Сингх Капуртала.

* Изменения этого титула включают: Maha-", большой" с альтернативной формой Раджи "король", таким образом все последующие титулы подразумевают "Великий Король": Махарана (как в Удайпуре), Махаравал (как в Дангарпуре/Джайсалмере), Махарават (Пратапгарх), Махарао (как в Коте, Бунди) и Махараол (как в Барии).
* Титул "Магараджа" был изменен в написании из-за изменений времени. Этот титул был даже сокращен к "Махарадж" и "Марадж".
* Дхарма-махараджа была церковным титулом правителей династии Ганга.

В империи Мугхаль было очень распространено награждать различных принцев (наследственных или нет) рядом высоких титулов. Многие из них основывались на титуле Махараджа:

* Господин Махараджадхираджа
* Махараджадхираджа: Великий принц над принцами.
* Саваи Махараджа
* Господин Махараджа

Как и Раджа, и различные другие титулы, Махараджа служил титулом, которым неоднократно награждали знаменитостей, не происходящих из правящих династий.

Рюриковичи, Романовы, Гогенцоллерны, Валуа... Китай династий Тан, Юань, Мин... Называя династию, мы тут же представляем себе то время, когда ей довелось править. Когда же мы говорим о Японии, то именуем исторические периоды по месторасположению императорского двора или же ставки военного правителя — сёгуна: периоды Нара, Хэйан, Камакура, Эдо… Отчего так? Почему повсеместно принятое обозначение исторических периодов по фамилии правящей династии в Японии не прижилось?

Звезда императора

Размышления на эту, казалось бы, слишком далекую для сегодняшнего дня тему выводят нас на действительно крайне важные особенности исторического пути этой страны. Начнем хотя бы с того, что сама фамилия японского императорского рода, как это ни парадоксально, нам неизвестна. На протяжении всей писаной японской истории императорский род всегда был «просто» императорским — с определенным артиклем. Ибо он был одним-единственным во всей известной нам истории. Других фамилий, которые бы претендовали на то, что они ведут свою родословную от главной богини солнца синтоистского пантеона — Аматэрасу, — не находилось. Даже когда все нити практического управления страной находились в руках всемогущих военных правителей — сёгунов, они не покушались на императорские регалии (священное зеркало, меч и яшму). Когда японские императоры, отдаленные от принятия любых важных решений, проживали во дворце с протекавшей крышей, никому не приходило в голову занять их место на троне — настолько велик был авторитет правящего рода, глава которого (император) считался первосвященником синтоизма, «ответственным» за общение с богами.

Так что про Японию можно говорить: «При императоре таком-то», имея в виду определенный период, но сказать: «При правящей династии такой-то» — нельзя. Такая жесткая привязка к традициям делает попытку посягательства на императорскую власть невозможной. Но ситуация, сложившаяся при японском дворе в VIII веке, единственный раз в истории страны накренила почитаемые всеми традиционные устои.

В это время Япония проводила самую настоящую «модернизацию» и ее правители страстно хотели походить на самую культурную и мощную страну Дальнего Востока — Китай. А потому в Японии изучали китайское законодательство и философию, придворные облачались в китайские одежды, вся деловая документация велась на китайском языке, чиновники старательно слагали китайские стихи. Поклонялись они и Будде — ведь в Китае тоже молились ему. Япония тогда была «отсталой», но ее элита хотела быть первой в мире.

В 710 году японский императорский двор переехал в только что отстроенный дворец в новой столице — Наре. Выбор места был продиктован китайскими представлениями о «правильном» расположении в пространстве. В полном согласии с теорией фэн-шуй («ветра и воды») к востоку от Нары протекала река, на юге находился пруд, за ним простиралась равнина, на западе город окаймляла широкая дорога, на севере возвышались горы, переходившие в холмы, окружавшие столицу с трех сторон.

Нара была устроена на манер китайских столиц. Окруженный глинобитными стенами дворец императора располагался на самом севере — ведь император считался земным воплощением Полярной звезды, которая, как известно, занимает на небосводе неподвижное положение. Поэтому и японские императоры редко покидали пределы дворца. Они полагали: подданные должны «крутиться» вокруг священной особы — подобно тому, как все небесные тела вращаются вокруг Полярной звезды. Главным зданием дворцового комплекса был Дайгокудэн (Дворец великого предела) — тронный зал, где проводились основные государственные церемонии: восхождение на престол, празднование Нового года, прием иностранных послов. На юг от императорского дворца вела главная магистраль города — проспект Судзаку шириной 67,5 метра. Судзаку — это название мифической птицы, которая охраняет от злых духов южное направление. Проспект был «воротами» столицы, по нему направлялись во дворец послы, там по праздникам устраивались церемонии и танцевально-песенные действа.

По обе стороны от Судзаку, где располагались усадьбы аристократов, были выкопаны неглубокие каналы, берега которых были засажены ивами и укреплялись камнями. От этих каналов вели многочисленные ответвления, которые проходили по земельным участкам. Обнаруженные нынешними археологами туалеты того времени представляют собой неглубокие прямоугольные ямы, по дну которых текла вода, поступавшая из каналов. Получается, что японцы того времени пользовались туалетами со «смывным устройством». Потом, правда, вода из туалетов возвращалась в те же самые каналы, так что ароматы города были не самым приятным впечатлением от столицы. В хронике того времени прямо утверждается, что улицы города были «грязны и вонючи». Но все в этой жизни — дело привычки, об этих сетованиях можно прочесть только в начале века, к его концу запахи беспокоить людей перестали.

Прямые, как стрела, улицы, делили город на 72 прямоугольных квартала. Общая протяженность немощеных улиц составляла 350 километров. В Наре, которая занимала территорию площадью около 25 км 2 , проживало, по разным оценкам, от 100 до 200 тысяч человек. Для того времени это была огромная цифра — ведь все население Японии составляло тогда около 6 миллионов человек. В Наре жили семь тысяч чиновников, ремесленники, дворовые люди, монахи, торговцы.

Народу, согнанному на строительство Нары со всех концов страны, приходилось тяжело, для возведения столицы с дворцом, усадьбами аристократов и многочисленными буддийскими храмами понадобилось не меньше 50 миллионов человекодней. Оторванные от дома и поля крестьяне бежали со строительных площадок куда глаза глядят, но зато чиновникам и аристократам город казался прекрасным:

Столица Нара
Прекрасна
В синеве небес,
Цветет цветком
Благоуханным.

Это был век грандиозных государственных проектов. Столицу соединили с регионами широкие и удобные дороги, во всех шестидесяти с небольшим провинциях устроили школы для будущих чиновников, повсюду возводились дамбы и осушались болота. Японская аристократия заболела тогда «комплексом гигантомании»: при строительстве централизованного государства это случается повсеместно.

«Открытие глаз» Вайрочаны

В середине VIII века в Наре был построен гигантский буддийский храмовый комплекс Тодайдзи, занимавший площадь 90 га. До настоящего времени он остается самым большим деревянным сооружением на Земле, хотя и неоднократно горел, и был восстановлен в масштабе 2 к 3 по отношению к первоначальному сооружению. В «золотом павильоне» (главном святилище) Тодайдзи до сих пор хранится самая большая в мире бронзовая статуя — изображение космического будды Вайрочаны высотой 16 метров. Считалось, что все сущее на Земле — не более чем эманация (проявление) тела этого будды. На выплавку сидящего в форме лотоса будды пошло, в частности, 500 т меди, 400 кг золота. Вайрочана должен был покровительствовать стране и ее правителям в эпоху реформ.

Храм Тодайдзи начали строить по обету покровителя буддизма императора Сёму. В его указе 743 года говорилось: «Я, недостойный, с благоговением взошел на трон. Всеми помыслами своими устремляюсь я к спасению и всеми силами своими лелею заботу о подданных. Хотя на окраинах уже процветает великодушие, Поднебесная еще не облагодетельствована Законом Будды. Воистину таинственное великолепие Трех Сокровищ приводит Небо и Землю в гармонию, осчастливливает десять тысяч поколений, твари и растения набирают силу. Обещаю отлить статую из меди, что сыщется в стране, срою горы высокие и отстрою храм и, обратившись ко всему миру, соберу общину и тогда, как один, имея общую цель, все вместе устремимся к просветлению».

Освящение Тодайдзи состоялось уже после того, как Сёму отрекся от престола в пользу своей дочери Кокэн, которая была так же набожна, как отец. Церемония «открытия глаз» (освящения) статуи Вайрочаны состоялась в 4-й луне 752 года. На ней присутствовали более десяти тысяч человек — сановники, чиновники, монахи. Индийский монах Бодхисена подошел к статуе и взял в руки огромную кисть, к которой было привязано 12 шнуров длиной 215 метров. Все присутствующие взялись за шнуры и стали причастны к священнодейству, и тогда Бодхисена нарисовал в глазах статуи зрачки — теперь она стала «зрячей» и можно было обращаться к ней за помощью. К чему, собственно, и прибегли позже — накануне попытки свержения правящего рода. Этот внутридинастический раздор произвел на современников и их потомков столь незабываемое впечатление, что впредь уже никто не осмеливался покуситься на наследственные привилегии императорского рода. Подобные катаклизмы в истории Японии бывали и раньше, но они, однако, никогда не ставили под сомнение само существование этого рода как правящего. Уже тысячу лет повторяют японцы слова стихотворения, славящего императора и его вечную власть. Во второй половине XIX века оно стало официально признанным государственным гимном Японии:

Государя век тысячи,
Миллионы лет длится пусть!
Пока камешек
Скалой не стал,
Мохом не оброс седым!
(Перевод Н.И. Конрада)

Совершить династический переворот попытался монах Докё. Его имя переводится как «Зеркальный Путь». Предполагалось, что обладатель этого имени вобрал в себя все премудрости священного учения.

Секреты врачующего пастыря

Судьба Докё уникальна. Будучи выходцем из захудалого провинциального рода Югэ, он прошел головокружительный путь от простого монаха до всемогущего властителя страны. Выдвижение Докё тем более удивительно, что социальная структура японского общества VIII столетия достаточно жестко определяла судьбу человека. При присвоении придворных рангов и распределении государственных должностей принадлежность к тому или иному роду играла главную роль.

С самого рождения японские аристократы получали так называемые «теневые ранги». Пока дети играли в свои игрушки, они получали одно повышение за другим, так что к достижению совершеннолетия (а оно, как и сейчас, наступало к 21 году) молодой человек вполне мог претендовать на высокую должность при дворе. И конкурсные экзамены на занятие чиновничьего поста, позаимствованные у Китая, играли здесь весьма ограниченную роль. По сравнению с отметками намного важнее было появиться на свет в высокородной семье. Ведь наиболее могущественные аристократические роды того времени вели свое происхождение от «небесных (то есть наиболее древних и авторитетных) божеств» местной религии — синто (что буквально означает «путь богов»). Другим же оставалось довольствоваться лишь ролью зрителей, которые следили за действом, разворачивающимся на недоступных для их вмешательства высотах.

Докё оказался исключением из строгих принципов организации придворной жизни. И не только по причине выдающихся личных качеств (согласно утверждениям современных графологов, Докё обладал «сильным и самоуверенным характером»), но и благодаря тому, что он избрал для себя путь монаха, весь образ мыслей которого должен был бы, казалось, избавить его от соприкосновения с делами мирскими.

Однако и монахи, даже буддийские, бывают разными. Одни ищут уединения ради молитв о спасении души и достижении нирваны, другие пытаются показать всему миру истинный путь и обратить этот мир в свою веру. А для этого им требуется неограниченная власть. К числу последних принадлежал и Докё.

Буддизм, проникший в Страну восходящего солнца из Кореи и Китая, получил здесь свое распространение с середины VI века. По догмам буддийских представлений, человека следует оценивать исключительно с точки зрения его личных добродетелей, и вопросы генеалогические занимают в этом вероучении подчиненное место. Ибо перед Буддой равны все — и аристократы, и простолюдины. Каждый из них ищет спасения в одиночку, и благородное происхождение здесь помочь не может.

И хотя в Японии VIII века весьма активно складывалась иерархия буддийского духовенства, она еще не приобрела кастового характера и оставалась открытой для притока свежих сил. Японская аристократия была очень закрытым образованием, простолюдин не мог сделать головокружительную карьеру на государственной службе, ибо все мало-мальские должности занимали «потомки божеств». Буддийские монахи представляли собой, пожалуй, единственную социальную группу, где человек из простой семьи мог занять достаточно высокую должность в церковной организации и приблизиться даже к самому правителю. Безбрачие монахов также препятствовало образованию монашеских «династий» и способствовало постоянному обновлению общины, отбору в ее руководство самых активных и способных людей. В штате придворных монахов Докё появляется в начале 50-х годов VIII века.

Надо сказать, что монахи того времени обучались не только китайской грамоте, что было необходимо для чтения священных буддийских текстов, переведенных в Китае с санскрита на китайский язык, но и владели многими другими полезными навыками. Они были искусны в возведении храмов, строительстве мостов и дорог; они рисовали иконы, ваяли статуи, составляли географические карты. За Докё же еще и утвердилась слава искусного целителя. Видимо, поэтому его направили в 761 году к занемогшей экс-императрице Кокэн. И монаху удалось войти к ней в доверие.

Престол в это время занимал император Дзюннин, представитель одного из ответвлений многочисленного императорского рода. В древности в Японии не существовало строгого порядка престолонаследования, и поэтому возможность занять трон имели довольно много «кандидатов из династии». Но Кокэн новый император был не по нраву.

Ныне уже трудно судить, чем именно Докё завоевал расположение бывшей императрицы. Можно лишь гадать: только ли талантом врачевателя. Может быть, она выбрала его в качестве своего духовного пастыря? Или, как утверждает один источник, «Докё из рода Югэ спал на одной подушке с Кокэн, слышал о делах государственных и повелевал Поднебесной»? Во всяком случае, современники считали, что дело обстояло именно таким образом. И потому распевали такую фривольную песенку:

Не презирай монаха
За то, что одет, как баба.
Под юбкой-рясой у него
Запрятан молот. Когда он
Вздымается, становится
страшно!

В монархии монахини

В то время отречение императоров и императриц было обычной практикой. Кокэн поначалу подчинилась этому правилу, но потом резко изменила свои намерения.

Летопись лапидарно отмечает, что «между экс-императрицей Кокэн и императором Дзюннин обнаружились разногласия, после чего Кокэн удалилась в буддийский храм Хокэдзи». Этот храм располагался в столице. Спустя какое-то время она публично объявила, что принимает монашество. Уход в монахини вписывался в общепринятые нормы, в отличие от Европы монах имел право заниматься и делами светскими. Но не до такой же степени! Окончание указа было шокирующим. Кокэн распорядилась, что малые дела в управлении государством она оставляет Дзюннину, а «большими» отныне станет заниматься сама. До этого времени монахи никогда страной не правили.

В течение двух лет из дворца и храма исходили противоречащие друг другу указы. Борьба политическая окончилась в результате настоящим сражением, в котором дружина Кокэн одержала победу. Дзюннин же был сослан и вскоре скончался при таинственных обстоятельствах: не выдержав заточения, он якобы попытался сбежать, но был пойман и скончался уже на следующий день… Применительно к этому времени употребить термин «политическая борьба» можно только условно, ибо эта борьба включает в себя не только придворные интриги (по части которых японцы были большими мастерами), но и откровенную магию. Так, соперники Кокэн тайно похитили прядь ее волос, вложили их в череп и бросили в реку, произнеся соответствующее проклятие, что должно было устранить ее из борьбы за престол. Однако «черная магия», запрещенная, кстати говоря, по закону, оказалась на этот раз бессильна перед лицом превосходящих сил противника.

Место Дзюннина заняла Кокэн. На сей раз она приняла тронное имя Сётоку. Императрица-монахиня пожелала иметь министра-монаха и даровала Докё не предусмотренный никакими придворными правилами титул «великий министр-монах». Во время совместного правления Сётоку—Докё было проведено множество мероприятий, направленных на дальнейшее распространение буддизма в стране.

В синтоистское святилище Исэ, которое было родовой святыней правящего рода, поместили статую Будды. При дворе была введена должность ответственного за отпущение на волю животных, птиц и рыб. Крестьян сгоняли на строительство храмов, специальное правительственное ведомство каждодневно переписывало сутры. Монастырям предоставлялись все новые и новые земли, а при храмах устраивали пруды, куда и стали торжественно выпускать рыб, купленных у торговцев на рынке. Для ритуального очищения от скверны, вызванной мятежом высокопоставленного придворного Фудзивара Накамаро, был вырезан один миллион покрытых каолином деревянных трехъярусных пагод! И в каждую из них, высотой 21,5 см, вложили текст с оберегающими буддийскими заклинаниями — дхарани. Этот отпечатанный ксилографическим способом тираж, вероятно, может быть признан на то время самым крупным во всем мире. Как в восточном, так и в западном. Указанная в источнике цифра может вызвать недоверие, однако до сих пор только в одном храме Хорюдзи сохраняется 40 000 таких пагод!

А в 766 году произошло настоящее чудо: в храме Сумидэра были обнаружены мощи самого Будды. Сётоку признала это чудо за знак мистической поддержки, оказанной Докё, и пожаловала ему новый титул — теперь он стал именоваться «императором учения Будды», и его материальное обеспечение приравняли к императорскому.

Чудеса сопутствовали правлению тандема Сётоку—Докё. Хроника утверждает, что сама императрица наблюдала, как на небе появляются пятицветные облака — знак, что само Небо с одобрением относится к тому, что происходит в стране. Однако на самом деле государственные дела стремительно приходили в расстройство — уж слишком много времени, сил и средств тратилось на молитвы и строительство храмов. Докё тянул за собой в столицу своих родственников, они, вероятно, были не слишком опытны в управлении, прирожденные аристократы были недовольны засильем чужаков и составляли заговоры. Народ голодал, участились неурожаи: государственные зернохранилища, предназначенные для помощи пострадавшим от непогоды и стихийных бедствий, опустели. Страну накрыла волна эпидемий. В ответ на это монахи по всей стране возглашали молитвы, а состоявшие на государственной службе прорицатели чуть ли не каждый день обнаруживали счастливые знамения: белого оленя (белый — священный цвет), белого воробья, белую ворону, белую черепаху, сросшиеся колосья риса.

Реальные проблемы режим Сётоку—Докё пытался решить с помощью ритуалов, молитв и магии. Однако ничего не помогало, даже неоднократные помилования преступников, что считалось очень сильной мерой воздействия на разгневанное Небо. При этом в соответствии с дальневосточными представлениями об индивидуальной ответственности правителя за все свалившиеся на страну беды императрица Сётоку брала вину на себя: «Обладая малой добродетельностью, взошли Мы на трон по ошибке. Народ не ласкаем и не милуем, люди потеряли покой. Оглядываемся назад и плачем над содеянными грехами, страдаем, ибо не можем выбраться изо рва. И решили Мы, что пришло время провозгласить указ о великом помиловании в Поднебесной…»

Но и эти старания были тщетны. Ни амнистии, ни запреты на употребление мяса и сакэ ситуацию не разрешили. Что же оставалось? Только с еще большим жаром возносить молитвы, верить и надеяться. «Болезни продолжают терзать людей, природные бедствия продолжают грозить. Не можем найти себе места — так долго терзается Наше сердце. Но если заповеданное Нам учение Будды откликнется на Наши молитвы, тогда страданиям непременно настанет предел и бедствиям непременно настанет конец».

А тем временем амбиции Докё росли день ото дня: несмотря на все свои титулы, он посчитал, что должен стать императором не только религиозным, но и настоящим. Видимо, монах полагал, что у самой Сётоку для решения возникших проблем попросту не хватает харизмы. А может быть, дело было в обыкновенном тщеславии. Для достижения своей цели Докё попытался использовать глубоко укоренившуюся в японском народе веру в предсказания.

Буддизм получает распространение в Японии с середины VI века. Он проникает из Кореи и Китая. Предпосылкой этого стала назревшая необходимость создания общегосударственной идеологии, которая не могла существовать на основе разрозненных культов местной религии синто. В первую очередь в распространении буддизма были заинтересованы правящий род и нарождавшаяся служилая знать, которые и начали оказывать новой религии прямую государственную поддержку. На средства двора строились храмы, при дворе проводились буддийские церемонии и ритуалы.
Пик государственной поддержки буддизма пришелся как раз на период Нара. В правление Сёму (724—749) в каждой провинции начинают возводиться государственные буддийские храмы, в самой столице строится гигантский храм Тодайдзи. Монахам в этих храмах вменялось в обязанность возносить молитвы о благополучии государства и императора. После попытки государственного переворота, предпринятого монахом Докё, происходит некоторое отчуждение государства от буддизма: становится ясно, что культ Будды начинает выходить из-под тотального государственного контроля. Но к этому времени религия уже и не нуждалась в протекции двора. Это было связано с тем, что ее догмы полностью вписались в представления зарождающейся «средневековой личности» и возложили на эту личность персональную этическую и религиозную ответственность за совершенные деяния. К тому же, например, в синтоизме концепции посмертного существования, как таковой, нет. Тогда как буддизм предлагал ясную и определенную систему представлений о рае и аде, о прижизненном и посмертном воздаянии за совершенные деяния.

Два миража

В 769 году в Наре стало известно, что синтоистский бог Хатиман из храма Уса с острова Кюсю якобы пожелал, чтобы Докё стал императором. Но тут единственный раз за правление Сётоку чары Докё оказались бессильны, ибо императрице было явлено другое, совершенно неожиданное для «императора учения Будды» видение: она должна отправить придворного Вакэ Киёмаро на Кюсю, чтобы он узнал истинную волю бога. Докё не мог ослушаться, но напутствовал посланца такими словами: «Несомненно, что великий бог Хатиман призывает Киёмаро, дабы объявить ему о моем избрании на престол». Далее последовала вполне лукавая фраза: «В этом случае я дарую тебе высокий ранг и должность».

И пока Киёмаро совершал достаточно длительное по тем временам путешествие, Докё всячески привечал членов рода Вакэ и даже назвал один уезд его именем. Но Киёмаро вернулся от оракула с шокирующим для Докё ответом: «Со времени начала нашего государства и до дней нынешних определено, кому быть государем, а кому — подданным. И не случалось еще, чтобы подданный стал государем. Трон солнца небесной богини Аматэрасу должен наследоваться императорским домом. Неправедный же да будет изгнан».

За такой ответ Докё сослал самого Киёмаро, однако больше он уже не возобновлял своих претензий на престол. Потомки считали Киёмаро спасителем императорской династии: в XX веке, например, его портрет одно время украшал десятииеновую банкноту.

Влияние Докё на императрицу было столь прочным, что и после уникальной в японской истории попытки свержения правящей династии он продолжал сохранять свои позиции. Однако дни его могущества были уже сочтены. После смерти императрицы, последовавшей в 770 году в возрасте 53 лет, новый император Конин немедленно изгнал Докё из столицы Нары в далекий храм в провинции Симоцукэ, где он и скончался через три года. Родственники Докё тоже потеряли свои посты, его братьев сослали. Так аристократия взяла реванш за временное поражение.

Почему же около десяти лет родовые аристократы терпели при дворе безродного монаха? С точки зрения современного человека, решить эту проблему можно было проще простого: убрать неугодного. Но, во-первых, вряд ли в Японии VIII века мыслили такими жесткими категориями, во-вторых, покровительство императрицы и к тому же совместная жизнь с ней придавали Докё своего рода «статус неприкосновенности»: право входа в ее покои имели всего несколько человек.

Возмущение, вызванное Докё, было столь велико, что Конин счел за благо изменить прежний девиз правления, не дожидаясь конца года, что считалось совершенно недопустимым с точки зрения «нормальной» императорской этики. Официальная хроника вынесла Докё безжалостный вердикт: «Докё вел себя по своему хотению, строил множество храмов, необоснованно прибегая к трудовой повинности. Личные дела подданных и дела государственные приходили в упадок, средств государству перестало хватать. Управление и наказания становились с каждым годом все более жестокими, убийства случались часто. Преступлений в это время было совершено слишком много».

Действия Докё навлекли гонения не только на него самого и его сторонников. После его смерти при дворе усилились антибуддийские настроения, сократилась государственная помощь буддийским храмам, ужесточился государственный контроль над пострижением в монахи. Государству были нужны работники, а монахи освобождались от налогов и не давали потомства. Перенос столицы в Хэйан (современный Киото) в 794 году также часто объясняют желанием императорского двора уйти от влияния мощных буддийских монастырей и храмов, которые располагались в Наре. Отныне место буддизма в официальной идеологии занимают конфуцианство и синтоизм, аристократы вместе с домочадцами, слугами и ремесленниками перебрались в Хэйан, и Нара опустела. На месте прежней столицы крестьяне стали возделывать свои поля, и только несколько буддийских храмов сегодня напоминают о былом величии Сётоку. В Хэйане таких грандиозных храмов уже не строили.

Так потерпела крах попытка построения буддийской теократии в отдельно взятой стране. Аристократическая элита Японии окончательно осознала, что единственным магическим (равно как и практическим) гарантом ее наследственных привилегий может служить только синтоизм с его развитым культом предков, из которого проистекает подчеркнуто уважительное отношение к истории и традиции вообще. Только те роды, которые возводили свое происхождение к божествам синто, имели право руководить страной. И хотя буддизм к этому времени набрал достаточно сил для самостоятельного развития без поддержки государства, хотя государей и аристократов продолжали хоронить согласно буддийскому ритуалу сожжения, никогда больше в истории этой страны буддизм не играл той колоссальной роли, которая была ему уготована в VIII столетии.

А императорская династия благополучно дожила до сегодняшнего дня. Несмотря на то что ныне столица страны расположена вовсе не в Наре или в Киото, а в Токио. Двор переехал туда в 1868 году, но мы по прежнему не знаем фамилии правящей династии, потому что в Японии была только одна династия, которая благополучно совершила все переезды и дожила до того дня, когда в современной конституции Страны восходящего солнца император определяется как «символ японского народа».

Александр Мещеряков

Значение слова АРИСТОКРАТИЯ в Энциклопедии Япония от А до Я

АРИСТОКРАТИЯ

придворная (кугэ) - один из самых загадочных социальных слоев феодальной Японии. О нем известно значительно меньше, чем о военно-феодальном дворянстве - букэ. В ее истории можно выделить три периода. Первый период (VI-ХII вв.), когда с возникновением императорского двора возникла придворная аристократия. Ее золотой век пришелся на период Хэйан (IХ-ХII вв.), когда блеск, величие и влияние этой элиты тогдашней Японии сыграли значительную роль в формировании японского общества и национальной культуры. Система придворных рангов была введена в Японии в 603 г. принцем Сётоку. В дальнейшем она несколько раз пересматривалась. В VIII в. кодексом "Тайхорё" был установлен долгое время остававшийся неизменным порядок получения рангов, действовавший до Реставрации Мэйдзи. Ранги получали все придворные - и мужчины, и женщины. Один император не имел ранга. Для членов императорской фамилии существовала особая система, определявшая их положение в семье. Для них имелись 4 градации, принадлежность к которым зависела от степени родства с императорским родом. Сначала все сыновья и братья императора получали титул синно (ближайший родственник монарха) и один из высших рангов. Постоянное расширение императорской семьи было существенной материальной проблемой для императорской казны, поэтому начиная с IX в. многим сыновьям и внукам императоров стали давать фамилии и отдельные владения. Для придворных существовало восемь рангов с добавлением начального ранга и со множеством подразделений на ступени и степени, в сочетаниях дававших 30 градаций. За небольшим исключением, все обладатели первых трех рангов ("ки" - "благородные") и многие обладатели четвертых и пятых рангов составляли придворную элиту. При японском дворе присвоение ранга обычно предшествовало занятию официальной придворной должности. Первые пять рангов даровались непосредственно императором, ранги с шестого по восьмой распределялись императорским правительством и утверждались императором. Начальные ранги находились в полном распоряжении правительства. Каждый год пятого или шестого января имена получивших ранги оглашались в присутствии императора на церемонии пожалования придворных рангов. Восьмого января раз в два года проводилась церемония пожалования рангов женщинам. За редким исключением, обладатели трех первых рангов занимали все высшие должности при дворе: регентов при малолетних императорах, канцлеров, главного министра правительства, левого министра и правого министра. Иногда в эту же группу включались средний министр и советники разного достоинства. Эта группа составляла верхушку придворной аристократии. Обладатели четвертых и пятых рангов служили чиновниками при министрах, начальниками и старшими офицерами охраны императора, руководителями различных отделов. Более мелкие должности заполнялись обладателями оставшихся низких рангов. Второй период (ХII-ХIХ вв.) - время господства самурайского сословия, когда императорский двор жил в Киото изолированно и обособленно, застыв в своем потускневшем, номинальном величии. К нему относились семья императора, небольшое число знатных аристократических домов - Фудзивара, Сугавара, Тайра, Минамото, Киёвара, Абэ, Урабэ и др., которые имели право служить при императорском дворе, а также офицеры охраны императора. Процесс обеспечения многочисленных родственников императора всеми мыслимыми и немыслимыми благами заметно осложнился после того, как император утратил власть и попал в материальную зависимость от сёгунов. Поскольку число принцев постоянно возрастало, в начале XVII в. был издан декрет о том, что представители только трех семей будут иметь право носить титул синно и при чрезвычайных обстоятельствах наследовать престол: Фусими, Кацура и Арисугава. В XVIII в. к ним была добавлена семья Каннин. Они составили четыре главные ветви императорской фамилии, члены этих семей считались принцами крови. Поскольку и их число быстро возрастало, некоторых из них обязывали становиться бонзами. Было 13 буддийских храмов, где настоятелями являлись принцы крови, они лишались придворных рангов и снимались с придворного довольствия. Браки между знатными придворными и членами императорской фамилии привели к тому, что в конечном счете почти все семьи придворной аристократии находились в прямом или косвенном родстве с императорами. Иногда ранги присваивались и наиболее знатным самураям. Государственными делами двор обременен не был. Занятия придворных были чисто традиционными - интриги с целью получения более высокого ранга и приближения к императору, церемониал и этикет, поэзия, науки и искусства, тем более что в кодексе для придворной аристократии "Кугэ сёхатто" было четко зафиксировано: "Повышаются в чинах вне очереди лица, выказавшие ученость, способности по службе и таланты в стихосложении". Император продолжал выполнять религиозный ритуал поклонения главному божеству синтоистского пантеона - богине солнца Аматэрасу, а также обряды и церемонии, имевшие многовековую традицию, например, связанные с посадкой риса и уборкой урожая. Так или иначе, но функции хранителя и носителя традиционной культуры императорский двор выполнял исправно. Киото оставался центром традиционной культуры, даже не будучи резиденцией правителей. Третий период (ХIХ-ХХ вв.), от Реставрации Мэйдзи до принятия в 1946 г. Конституции Японии, когда система придворных рангов стала постепенно упрощаться. С 1869-го по 1887 г. число придворных рангов было сокращено с 30 до 16. Императорским указом от 1872 г. отменялись все феодальные титулы и звания и учреждались три сословия: аристократия (кадзоку), дворянство (сидзоку) и простонародье (хэймин). В 1884 г. правительство ввело пять аристократических титулов по европейскому образцу: князь, маркиз, граф, виконт и барон. Новые титулы были дарованы кугэ, даймё и некоторым самураям. После 1889 г. члены императорской фамилии перестали получать ранги, а в 1946 г. решением кабинета министров присуждение придворных рангов было отменено.

Япония от А до Я, энциклопедия. 2012

Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое АРИСТОКРАТИЯ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:

• АРИСТОКРАТИЯ
  Аристократия ("власть лучших, знатнейших") - форма государственного правления, при которой власть принадлежит представителям родовой знати, и сама родовая знать. Возникновение …
• АРИСТОКРАТИЯ в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
  АРИСТОКРА’ТИЯ («власть лучших, знатнейших»)форма государственного правления, при которой власть принадлежит представителям родовой знати, и сама родовая знать. Возникновение понятия «аристократия» …
• АРИСТОКРАТИЯ в Большом энциклопедическом словаре:
  (от греч. aristos - лучший и...кратия) ..1) форма государственного правления, при которой власть принадлежит представителям родовой знати...2) В рабовладельческом …
• АРИСТОКРАТИЯ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
  (от греч. aristokratiа, буквально - власть лучших, знатнейших), 1) форма правления, при которой государственная власть находится у привилегированного знатного меньшинства. …
• АРИСТОКРАТИЯ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  Аристократия (греч.) - такая республиканская форма государственногоуправления, в которой верховная власть находится исключительно в рукахвысших привилегированных классов, которые правят или …
• АРИСТОКРАТИЯ в Современном энциклопедическом словаре:
  
• АРИСТОКРАТИЯ
  (от греческого aristos - лучший и...кратия), 1) форма государственного правления, при которой власть принадлежит представителям родовой знати. 2) В …
• АРИСТОКРАТИЯ в Энциклопедическом словарике:
  и, мн. нет, ж. 1. Высший, привилегированный слой господствующего класса, родовитая знать. Аристократический - 1) относящийся к аристократии; 2) перен. …
• АРИСТОКРАТИЯ в Энциклопедическом словаре:
  , -и, ж. 1. Высший родовитый слой дворянства. 2. перен. Привилегированная часть класса или какой-н. общественной группы. Финансовая а, (верхушка …
• АРИСТОКРАТИЯ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  АРИСТОКР́АТИЯ (от греч. aristos - лучший и... кратия), форма гос. правления, при к-рой власть принадлежит представителям родовой знати. …
• АРИСТОКРАТИЯ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
  (греч.) - такая республиканская форма государственного управления, в которой верховная власть находится исключительно в руках высших привилегированных классов, которые правят …
• АРИСТОКРАТИЯ в Полной акцентуированной парадигме по Зализняку:
  аристокра"тия, аристокра"тии, аристокра"тии, аристокра"тий, аристокра"тии, аристокра"тиям, аристокра"тию, аристокра"тии, аристокра"тией, аристокра"тиею, аристокра"тиями, аристокра"тии, …
• АРИСТОКРАТИЯ в Тезаурусе русской деловой лексики:
  
• АРИСТОКРАТИЯ в Новом словаре иностранных слов:
  (гр. aristokratia) 1) высший, привилегированный слой эксплуататорских классов, богатая или родовитая знать; 2) одна из форм государственной власти в …
• АРИСТОКРАТИЯ в Словаре иностранных выражений:
  [гр. aristokratia] 1. высший, привилегированный слой эксплуататорских классов, богатая или родовитая знать; 2. одна из форм государственной власти в др. …
• АРИСТОКРАТИЯ в Тезаурусе русского языка:
  ‘социальные слои общества’ Syn: дворянство, элита, высшие слои общества Ant: "низы", …

СОВРЕМЕННАЯ ЯПОНИЯ

ЕЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ УСТРОЙСТВО И УПРАВЛЕНИЕ

(Мы получили настоящую статью из Иокогама, в Японии, при следующем письме от автора:

«М. Г. В одной из прошлогодних книжек «Вестника Европы», в рецензии изданных мною «Очерков Японии», было высказано недоумение, почему упустил я из виду японское государственное устройство. Прилагаемая статья, я надеюсь, разрешит эти недоумения с первых же строк своих. Если после двух слишком лет изучения Японии на месте, при пособии всех европейских источников, приходится ограничиваться тем немногим, что предлагается в настоящем очерке, то понятно, что два года тому назад я мог бы только ввести своих читателей в заблуждение смутными и отрывочными известиями. Статья Воен. Стат. Сборника о Японии, где такая предосторожность не была вполне, принята, при всех своих достоинствах, служит примером того, к чему можно было придти, оценивая японское государственное устройство по данным конца 1868 года. - Примите и проч. - Ред ).

Если, вообще, удовлетворительное описание политического строя какого-нибудь государства может быть сделано только туземцем, хорошо сжившимся со всеми его особенностями, то нигде это не может быть так справедливо, как в Японии. Здесь для иностранца почти все тайна, тайна до такой степени, что даже сэр Р. Олькок, бывший нисколько лет посланником Англии в Иеддо и знающий японский язык, вынужден был признаться, что японские законы ему неизвестны (Сэр Олькок поэтому сближал конституцию Японии, довольно своеобразно, с конституциею...... республики Андорры ). Этот дипломат готов был даже сказать, что у Японии вовсе нет письменных законов, так как ему ни разу не удаюсь видеть их у самих министров, которые притом, в словесных беседах, говорили всегда об этом предмете уклончиво. Хотя Кемпфер приводит даже названия книг, излагающих японское государственное устройство; но в наше время, сколько известно, никто не имел в руках этих книг, и лишь немногие из японских законов нашли себе место в недавно обнародованном сочинении Диксона, который специально изучал политические судьбы Японии. Очевидно, что при таких условиях для иностранца, а тем более для путешественника, остающегося в стране недолго и не владеющего языком, задача изучить государственный строй Японии весьма нелегка; а потому и мне придется говорить весьма кратко, и иной раз там, где хотелось бы быть по возможности обстоятельным. Впрочем, мне представлялась возможность беседовать здесь со многими иностранцами, живущими постоянно в Иеддо, Иокогаме и Нагасаки, и отчасти даже с японцами, знающими иностранные языки. Правда, показания последних бывали постоянно столь уклончивы и разноречивы, что в них нельзя не предполагать намеренную утайку или искажение фактов.

Япония представляет монархически-феодальное устройство. Глава империи, микадо, есть личность священная, осененная ореолом божественного происхождения и для народных масс, а также на бумаге, совершенно неограниченная. «Вся Япония принадлежит микадо, и нет в ней человека, который бы не был слугою его», - как выразились в знаменитом верноподданническом адресе 5 марта 1869 г. вожди последней революции, Сацума, Нагато, Тоза и Хизен. Но наряду с этим принципом единодержавия и даже самодержавия, стоит другое начало, на практике более значительное - начало феодализма, раздробленности земской власти между множеством удельных князей, которые в пределах их владений так же мало ограничены, как сам микадо. Так как три четверти Японии принадлежит князьям, то можно бы даже сказать, что страна эта есть федерация мелких государств под председательством одного потомственного главы. Но с другой стороны владетельные права князей стали разнообразны, переход от самодержавия главных двадцати даймиосов к тесной феодальной зависимости второстепенных и третьестепенных их собратий так постепенен, что не знаешь, где кончается федерация и где начинается монархия. Ближе всего о японской конституции дает понятие феодальное устройство, наприм., Франции в XI-XII столетиях: - та же безурядица, тот же произвол мелких владетелей и та же наследственная центральная власть с непосредственными владениями хотя значительного размера, но недостаточными для того, чтобы постоянно держать верх над главами отдельных феодов.

Звание микадо или императора есть наследственное в том роде, который царствует над японцами уже две с половиной тысячи лет. Но, по общему в Японии принципу, не старший сын или старший в роде наследует скончавшемуся государю, а тот из членов его семьи, который назначен царствовавшим монархом. Принцип этот обеспечивает престол за достойнейшим из сонаследников; но кто не знает, что на основании такого же закона избираются китайские императоры, и в Китае этот закон не предупреждает внутренних неурядиц. Конечно, Япония не Китай, где автократия с своим чиновничеством все поглотила: в Японии монархия феодальная, где самовластие деспота, как бы ни был он даровит и какою толпою бездушных угодников ни был бы окружен, всегда найдет отпор и будет приведен в установленные преданием границы; но всякое такое приведение в границы есть очевидно кровавая борьба, разоряющая страну, или же совокупность интриг, деморализирующих ее, следовательно, в общем итоге несчастие. За то Япония представляет нам редкий пример одной династии, непрерывно царствующей с самого начала исторической жизни страны.

Микадо ведут свое происхождение по прямой линии от первого государя Японии, от Зин-му, завоевателя Нипона и первого его законодателя. Предание приписывает Зин-му божественное происхождение и тем ставит его потомство без сравнения выше всех прочих знаменитых родов Японии, что, в известном смысле, выгодно, потому что, при существовании наследственной автократии, всегда лучше, чтобы она оставалась бесспорною в одном роде, чем переходила от одних честолюбцев к другим, раздирая страну междоусобными войнами. Но около микадо, из ряда его советников, его заслуженных министров, полководцев, наместников, уже издавна образовалась могущественная феодальная аристократия, которая и захватила в свои руки большую часть страны. Пять особенно сильных родов составляют эту владетельную знать и стоят во главе всех аристократических домов Японии: Минамото, Фудзивара, Тайра, Сугавара и Оойе. С течением времени роды эти раздробились и утратили фамильное единство; но тем не менее они свято чтут свои родословные, подобно самым неприступным в своей потомственной спеси домам Англии, Германии и Испании. Род Минамото особенно многочислен, и к нему принадлежат важнейшие княжеские фамилии Японии: Сацума, Хосокова, Курода, Икеда, Хациска, Арима, Сатаке, Намбу, Сакаи, Огосовара, Хосина, Мацудайра и вся фамилия Токугава, из которой избирались бывшие сиогуны и к которой принадлежат также владетельные дома Иецизен и Дева. За Минамото следует Фудзивара, к числу которых относятся княжеские фамилии: Дате, Набесима, Тэдо, И, Уцу, Яманоуци, Уесуги, Цугара и друг. Тайра имеют представителей в наследственных владельцах Цусимы, из фамилии Соо, и в князьях Ода. Иваки, Тосава, Сома и др., менее могущественных и знатных. К роду Сугавара принадлежит богатейший из удельных владетелей Японии, Канга, а также другие князья из фамилий Майеда и Хамамацу. Наконец Оойе считают среди себя князей Нагато, Моори и пр. В публикуемых от времени до времени японских альманахах есть довольно материалов для генеалогии японской аристократии, и из них видно, что есть в Японии, кроме названных пяти, и другие знатные роды: Тандзи, Абе, Оци и пр. - Сэр Р. Олькок, в сочинении своем «The Capital of the Таусооn», поместил список князей, пе-решедший потом во все европейские альманахи; но автор сделал при этом промах: вместо полной ведомости княжеских домов он публиковал именно лишь тех князей, которые имеют укрепленные замки. А чрез это вместо 276-ти имен, если считать одних князей с 10,000 кокф годового дохода, или даже слишком 600, если взять всех ками, показано только 144.

Правительственная власть между княжескими родами и отдельными их разветвлениями распределена очень неравномерно. С самого возникновения наследственного феодализма, то есть с III-II в. до Р. X., удельные князья стремились стать вполне независимыми государями своих княжеств; но это им далеко не удалось. Особенно власть сиогунов, наместников микадо, сильно тяготела над сепаратистскими стремлениями феодалов. В недалекую от нас эпоху, именно в XVI и XVII веке, аристократии пришлось выдержать тяжелую борьбу с сиогунами, и результатом ее вышло то, что лишь 18 домов сохранили за собою свои уделы наследственно; все же прочие князья сделались ставленниками центрального правительства, которое могло не только дробить уделы, но и лишать князей права владения, перемещать их с одного удела на другой, уменьшать доходы и проч. Сиогуны, приставленные к ведению дел, как наместники микадо, весьма сурово пользовались своими правами в этом случае, и только связи князей и общее всем им чувство сословного единства спасали мноие роды от обращения в ничтожество. Создав новую аристократию из своих приближенных и соратников, сиогун Иеясу, в начале XVII века, нанес большой удар могуществу древних родов, и преемникам его оставалось только следовать правилу divide et impera, чтобы повелевать более или менее беспрекословно большею частью Японии. Они и стремились к этому не без некоторого успеха, пока наконец последняя революция не опрокинула тайкуната и не поставила удельных князей опять в положение более самостоятельное.

Восемнадцать главных князей, больших даймиосов или коксю, к которым в два последние века причислены еще двое, суть истинные державные правители их княжеств, совершенно в том смысле, как теперь в Германии герцоги Брауншвейгский, Саксен-Мейнингенский и проч. Их уделы - неотъемлемая собственность их родов, и хотя бы сам князь был признан преступником против верховной власти, удел его переходит к законному наследнику не раздробляясь. Пример уважения к этой привилегии коксю мы видели недавно, когда князь Нагато, за попытку захватить в свои руки императора и за сожжение его дворца, хотя и был объявлен вне законов с лишением всех титулов и отличий, но оставался владетелем своего княжества, пока революция не возвратила ему и прочих потерь. Напротив, в последнее время Айдзу, также весьма могущественный князь, но не коксю, не только попал лично в опалу, но и потерпел уменьшение своего удела, так что вместо 280,000 кокф дохода остался только при 30,000. Больших даймиосов еще иезуиты называли: rex, тогда как прочим они давали титулы: reguli и principes. Вот их список:

Канга, владетель областей......Канга и Нэто.

Сацума......................................Сацума, Оосуми и Xиугo,

а также сюзерен Ликейских островов.

Сендай, Муцу или Oшиу.......Большого удела в области Муцу.

Хиго.........................................В области Хиго.

Цикузен...................................Цикузен.

Аки...........................................Аки.

Нагато или Чосиу …....Нагато и Сува.

Хизен........... ……………….Хизен.

Инаба......................................Инаба.

Бизен......................................Бизен.

Идзуми...................................Исие.

Иецизен..............................Иецизен.

Ава......................................Ава и Авадзи.

Тоза............... ……………Тоза.

Арима, Гемба или Куруме........Цикунго.

Сатаке, Дева или Акита........Дева.

Намбу................................Муцу.

Идзумо..............................Идзумо.

Уесуги..............................Дева.

Цусима.............................Цусима.

Отношения их к центральному правительству определены частью преданием, частью так называемыми законами гонгенсамы, то есть конституционною сделкою сиогуна Гонгена (Иеясу) с главами феодов в начале XVIII столетия. Они вполне независимы в делах внутреннего управления своими княжествами, не имеют при себе коронных чиновников, как это существует в прочих уделах, всегда считали себя вассалами только микадо, а не сиогунов, и если чем отличаются от вполне самостоятельных государей, то это неимением права международных сношений (Князь Сацума однако пытался, в 1867 году, отправить от себя посольство в Европу; в 1586 г, даймио Арима и др. отправляли послов к папе ). Подобно другим удельным князьям, они также обязаны, в случае внешней войны Японии, выставлять определенные контингенты войск; но в организации и управлении этими войсками их никто не контролирует, да и в последний раз им приходилось выставлять свои отряды на внешнюю войну только в XVI веке, когда дело шло о завоевании Кореи.

Всех прочих князей, числом свыше 250-ти, и даже до 580-ти, если считать второстепенных вассалов, имеющих менее 10,000 кокф годового дохода с княжеств, - называют саймиосами, т. е. меньшими. Между ними встречаются однако представители тех же самых древних родов Минамото, Фудзивара и проч., что и между большими даймиосами. Исторически они распадаются на четыре главные класса: дзюн-коксю, гокамон, тосама и гофудаи. Первый разряд состоит всего из четырех князей, которые почти столь же самостоятельны, как и коксю, хотя не столь богаты; второй, т. е. гокимон, состоит из родственников микадо и сиогунов прежнего времени, людей «близких, своих» главам центрального правительства. Число их достигало в 1868 году до 21-го, и сюда же, быть может, нужно будет причислить шесть домов фамилии Токугава, из которой прежде избирались тайкуны и которая теперь низведена до второстепенного значения. К третьему разряду, тосама, принадлежат, в числе 85-ти, потомки древних же родов, сохранивших свои уделы при перевороте XVII столетия, хотя в меньших против прежнего размерах, так что их достатки уступают теперь богатствам прочих князей. Наконец, гофудаи суть «люди новые», потомки знати, созданной сиогуном Иеясу для противодействия прежней аристократии; и хотя они принадлежат, по большей части, то же к родам Минамото, Фудзивара, Тандзи и проч., но обязаны своими уделами не наследственным правам, а милости бывших наместников микадо, для которых и были вассалами с весьма небольшими, относительно сюзерена, правами. Этот разряд есть самый многочисленный и заключает 134 дома. Есть еще между вассалами больших даймиосов несколько князей, которых доходы, превышая 10,000 кокф, дают им право на участие в общем управлении страною; но таких князей не более шести или семи. Все прочие ками, т. е. титулованные землевладельцы, как бы лорды Японии, числом более 300, суть не более, как зажиточные помещики, которые однако для поддержания внешней обстановки должны бывают служить как простые дворяне, в собраниях же даймиосов не участвуют. Из них обыкновенно выбирались сиогунами разные придворные чиновники, начальники гвардии, адъютанты, члены совета, губернаторы городов и пр.

В древние времена, именно в VII в. по Р. X., Япония была разделена на 68 областей, которых границы вероятно совпадали тогда с границами уделов. Названия их остались в народе доселе, но всякое правительственное значение утратилось, и им нужно придавать такой же смысл, как словам: Бретань, Нормандия, Бургонь и т. д. Действительные границы теперешних многочисленных уделов весьма запутаны и даже на японских картах изображаются недовольно отчетливо. Во всяком случае мы должны заметить, что есть сильные князья, как Сацума, Нагато, Канга, которые владеют по две и по три провинции; но в большей части случаев каждая область содержит множество уделов. В прежнее время, не далее даже XVII. столетия, то есть при Кемпфере, из числа всех 68-ми областей пять выделены были в непосредственное владение императора. Области эти, соседние городу Киото, были: Ямато, Ямасийро, Сецу, Идзуми и Ковадзи, и составляли так называемый отдел или «дорогу» Гокинай. Но в течение двух веков со времени Кемпфера, последовали многочисленные перемены в распределении удельных территорий, и ныне в названных областях встречаются владения князей, а взамен того император приобрел земли во многих других провинциях. В общем итоге, если судить по таблице доходов, императорские земли увеличились за двести лет вчетверо, княжеские же уменьшились на 12%. В следующем списке исчислены провинции, в которых имеет свои земли император:

1. Принадлежат сполна: Идзу, Каи, Хида, Хооки, острова Оки и Садо.

2. Отчасти: Ава, Бинго, Бузен, Бунго, Битцю, Дева, Ивами, Идзуми, Исие, Иецизен, Иецинго, Канга, Кавадзи, Кадзуса, Мино, Мусаси, Муцу, Мимасака, Микава, Ооми, Сагами, Сурунга, Си-модзуке, Синано, Сецу, Сануки, Симооза, Танба, Тадзима, То-отоми, Танго, Хитаци, Харима, Хиго, Хизен, Хиуга, Цикузен, Ямато и Ямасийро, остров Иезо или Мацмай.

В остальных затем 23-х областях: Асиу (Аве), Авадзи, Бизене, Бунго, Ваказе, Иге, Инабе, Идзумо, Иетцю, Ийо, Коодзуке, Кии, Нагато, Ното, Овари, Сацуме, Симе, Суво, Тозе, Хиуге, Цикунго, оо. Гото и Цусиме, императорских земель вовсе нет и они сполна принадлежат удельным князьям, которые притом суть владельцы большей части земель и в тех областях, где их уделы перемешаны с императорскими участками. Bcе эти провинции, соответственно своему географическому положению, соединяются в особые группы, по дорогам, которые чрез них пролегают и которых всего семь: Токаидо, Тоозандо, Хокурифудо, Саниндо, Санводо, Нанкаидо и Сайкаидо. Восьмую «дорогу», под названием Хоккаидо, ныне составляет остров Мацмай, где в начале 1870 года получили участки князья Сацума, Тоза, Канга и пр., но где масса земель осталась еще за императором и населена пока полудикими аинами и лишь отчасти японцами. Вышеупомянутый Гокинай составляет девятую «дорогу» Японии.

Перейдем теперь к обзору прав и преимуществ удельных князей, повелителей главной массы японского народа, которые располагают жизнью и смертью каждого из своих подданных. Двадцать больших дaймиocoв, как уже сказано, суть самостоятельные государи, лишенные только права международных сношений и обязанные выставлять в известном размере военные контингенты для борьбы с внешними врагами Японии (В мирное время небольшие отряды их войск содержат караулы в столицах и в некоторых из императорских городов, наравне с войсками микадо ). Уделы их неделимы и неотторгаемы от их родов; центральное правительство не контролирует их управления ни в каком отношении. Они определяют и увольняют своих офицеров и чиновников, делают дворянами (саймураи) тех из своих подданных, которые того заслуживают, и вообще, по самому смыслу их титула, коксю, суть «полные хозяева» своих владений. Все прочие князья уже не имеют столь больших преимуществ. Их уделы могут быть изменены в своем составе либо простым уменьшением, либо заменою. Хотя они и держатся системы майоратов, в пользу избранных наследников, с целью поддержать блеск и достоинство своих родов; но это не помешало некоторым владениям их раздробиться. Все те из них, которые имеют менее 10,000 кокф (примерно 45,000 р. с.) дохода, не суть уже члены об-щего собрания князей, имеющего решительный голос в конституционных вопросах, а лишь помещики своих уделов без политических прав. При всех князьях не-коксю центральное правительство издавна держит своих чиновников, которые суть контролеры их доходов и отчасти управления (Вот при каком любезном, стереотипном письме тайкуны посылали подобных опекунов к князьям; «Наш дорогой и возлюбленный! твои дела велики, и притом ты имеешь в управлении много подданных: это побуждает меня снабдить тебя человеком постоянным и верным, воспитанным в доме моем, какового и препровождаю при сем. Употребляй его и чрез то являй мне свое благоволение» ). Далеко не все они имеют укрепленные замки, как то есть у больших даймиосов. По принятому в прежнее время, то есть до последнего переворота, порядку вещей в Японии, некоторые из этих князей имели важные наследственные должности в коронной службе: так, напр., князья И-Камон были регентами империи в случае малолетства сиогуна; но теперь наследственность должностей уничтожена, и замещение административных мест совершенно зависит от воли центрального правительства. При тайкунах мелкие князья, по крайней мере, имели, так сказать, привилегию быть членами верховного совета империи, городжио; но ныне мы видим, что и эти места замещаются нередко простыми дворянами, по личным заслугам или по могущественным протекциям даймиосов-коксю.

Внешние преимущества князей всех разрядов столь значительны, что народ питает к ним глубокое уважение, и простолюдин падает ниц, встретив князя, хотя бы не своего удела. Титул ками (божественный) делает князя священным в глазах черни; дополнительные титулы мацудайра, тайю, сайсьо, зъо возвышают имеющих их уже пред членами самой знати. Обыкновенно названия японских князей пишутся и употребляются в официальном языке так, что собственное имя князя остается неизвестным, и употребляются только фамилия и титулы. Когда мы читаем: Хосокава-Ваказано-ками, то слово Хосокава означает фамилию, из которой произошел князь, а Ваказано-ками может быть заменено по-русски словами князь Ваказский. Если князь имеет еще титул мацудайра (как бы светлейший, родственник государя), то он ставится впереди фамилии, а если тайю (высочество) или сайсьо, то после, напр. мацудайра Муцуно-ками Сендай-сайсьо, мацудайра Сюрино-тайю Сацума-сайсьо. Но в общежитии князей называют либо по провинциям - Ава, Сацума, Иецизен, Канга, Хиго, - либо по замкам, в которых они живут - Увадзима (Дате-Тоотомино-ками), Симабара (мацудайра Тономоно-ками), - либо наконец по фамилиям: Хосокава, Арима и проч. В последнем случае, впрочем, всегда нужно разуметь только главного представителя рода, а не однофамильцев его; так что, напр., Хосокава просто, без объяснений, означает Хосокаву-Иетцю-но-ками, главного владельца в провинции Хиго, а не Хосокаву-Ваказу-но-ками, другого князя той же области. Каждая княжеская фамилия имеет свой герб и флаг, и уже Кемпфер дал нам рисунки первых, хотя, к сожалению, без всякого пояснения. Когда встречается рисунок в виде круга с двумя прямоугольно перекрещенными диаметрами, то это будет герб князя Сацумы; когда один большой сплошной круг с восьмью расположенными вокруг него меньшими, то это - герб Хосо-кавы (Хиго). Флаги также различаются между собою, и иногда еще бывает так, что у одного и того же князя их несколько, по числу его замков или по другим основаниям. Главные флаги больших даймиосов, так сказать их штандарты, при поднятии или появлении их в одном из японских портов, салютуются как флаги независимых государей, 21-м пушечным выстрелом. Японские суда, кроме того, имеют все один общий флаг, национальный: белый квадрат с красным кругом посредине. Он поднимается на корме, тогда как флаг князя или даже самого микадо - на мачте.

Когда в марте 1868 года было уничтожено звание сиогунов или тайкунов, которые, во имя микадо, правили Япониею, то потомки Зин-му, жившие дотоле в уединении, были снова призваны стать непосредственными распорядителями судеб ее. Дабы находиться в признанном правительственном центре страны, нынешний микадо перенес свое местопребывание из древней столицы Киото, в Иеддо, который получил звание «второго столичного города» Японии. Киото остался теперь для «империи восходящего солнца» тем же, чем Москва для России, священным городом храмов и дворцов, где справляются свадьбы и родины царствующей семьи, где находится центр религиозной и отчасти умственной деятельности, но откуда уже не исходят никакие повеления светской власти. Микадо водворился в Сиро, иеддоском кремле или замке бывших тайкунов, и здесь окружен совсем не теми условиями, как было прежде.

Выше мы привели слова адреса Сацумы-Нагато, что «вся Япония принадлежит микадо, и что нет в ней человека, который бы не был слугою его». Слова эти надобно понимать, отчасти, метафорически. Действительно, микадо есть признанный глава государства; но японцы - не все непосредственные подданные его. Его чиновники управляют лишь императорскими землями и городами, собирают подати, производят суд и расправу только в них. До княжеских же земель им почти нет дела, а во владения больших даймиосов они и вовсе не допускаются. Однако же нельзя сказать, чтобы Япония, с последним переворотом, не сделала шага к правительственному объединению. Правда, это объединение не имеет того смысла, которого добивались сиогуны, то есть насильственного сосредоточения всей государственной власти в одних руках, в ущерб местным властям; но, тем не менее, переворот, задуманный и исполненный феодальной аристократиею, сблизил разнородные члены государственного организма более тесными, а главное более разумными узами, чем было до того времени. Выражением этого единства страны, а вместе и самоуправления, явился парламент, или, точнее, coбpaниe нотаблей, то есть так же даймиосов и их представителей. Этому парламенту не удалось быть собственно учредительным собранием, как того хотел последний, отрекшийся от власти, сиогун Стоцбаши; партия сильных даймиосов провозгласила политическую реформу прежде, чем вожди всей страны успели собраться для совещаний, и тем произвела временное междоусобие (1867 - 69 г.). Но летом 1869 мы уже видим в Иеддо правильно организованное государственное или общеземское собрание Японии. Съехались все князья, имеющие право голоса, в числе 276-ти, и совещались между собою. Только их совещания не были довольно плодотворны, может быть потому, что личные влияния отдельных даймиосов слишком много еще значили и расстраивали согласие, а может быть и просто от непривычки к обсуждению государственных дел в многолюдном собрании. На сейме феодалов, правда, сделано было несколько патриотических заявлений, принесено несколько пожертвований на общегосударственную пользу, особливо финансовую, отменены некоторые исключительные и отжившие век права высших сословий; но учредительного значения, в смысле переделки основ государственного строя, он не имел. Князья даже разъехались мало помалу из Иеддо по своим областям, а, на место их стали уполномоченные дворяне, которые и образовали так называемую «Палату общих совещаний» (Shu-Gui-Kinn), продолжавшую законодательные работы, иногда в присутствии самого микадо, который прислушивался к ходу прений, храня про себя свое veto. В феврале 1870 г., наконец и эта палата распущена, а затем мы не имеем никаких сведений, возобновятся ли ее заседания, когда и при каких условиях, то есть станет ли Япония правильною конституционною монархией в европейском смысле или еще сохранит надолго свое теперешнее переходное устройство. Парламентаризм появился в ней, по-видимому, не без влияния некоторых чужеземных авторитетов (Английского посланника Паркса, который очень много значит в Иеддо ), отчасти же из-за увлечения европейскими формами быта, простиравшегося у некоторых до желания федеральной республики, и наконец из-за расчета некоторых виновников последнего переворота, хотевших от целого сонма князей получить санкцию того, что ими совершено; но прочно утвердиться в стране он, конечно, еще не мог.

Однако собрания князей и их уполномоченных отнюдь не прошли бесследно. Между мерами, или принятыми и одобренными микадо, есть несколько довольно важных. Так, например, во всей Японии введены одни и те же деньги. Прежде всякий князь чеканил свою монету или выпускал свои ассигнации; теперь монета, хотя еще чеканится и в княжествах, но сделалась однообразною, а право выпуска ассигнации оставлено за одним центральным правительством. Мало того, представители земли выразили уверенность, что правительство в немногие годы извлечет ассигнации вовсе из обращения, и указы микадо, последовавшие в июле прошлого 1869 г., узаконили выпуск ассигнаций (22,5 мил. pиo) именно па этих условиях, оправдывая ими одними и принудительный курс самых бумажек (кинсацов). Затем весьма важною мерою нужно считать увольнение множества якунинов, или солдат и мелких чиновников из служилого сословия. Известно, что в Японии все военные и гражданские должности составляли достояние только особого класса служилых людей (чего-то в роде польской шляхты), отличенных правом носить две сабли и считавшихся благородными, в противоположность массе народа. Это сословие праздное и честолюбивое, хотя довольно развитое, с течением времени чрезвычайно размножилось и составляло не только военную силу страны, ее милицию, но и целую армию чиновников, которых содержание дорого обходилось стране. Необходимость заведения регулярных войск и дороговизна их устройства на европейский манер вынудили правительство прибегнуть к уменьшению числительности тунеядного сословия, и вот осенью прошлого 1869 г. последовало распоряжение об увольнении около 400,000 якунинов от их обязанностей, с оставлением им небольшого содержания рисом на два года и одной сабли вместо двух. В сословии, столь честолюбивом и сразу лишенном средств существования, можно бы было ожидать бунта, но доселе все обходилось благополучно, хотя многим бывшим офицерам пришлось отдать своих детей в услужение к европейцам или к богатым своим соотечественникам, определить в матросы, по купеческим лавкам и проч. Только сами князья, или по крайней мере некоторые из них, не послушались императорского указа и продолжают держать якунинов в прежнем комплекте, устрашая правительство появлением сразу множества лонинов, т. е. людей без дела, а на самом деле не желая уменьшить своих вооруженных сил и с ними влияния своего на ход дел в государстве (Впрочем, опасения некоторых князей могли быть и искренни. По крайней мере в ту минуту, когда настоящие заметки были окончены, т. е. 4/16 марта 1870, получено в Иеддо известие, что подлежавшие увольнению якунины князя Нагато взбунтовались, почему из Иеддо немедленно отправлены в Симоносаки два парохода и 600 солдат микадо ). Из прочих мер, принятых японским правительством во время парламентского периода его деятельности, назовем заключение концессии на железную дорогу от Иеддо в Осаку, устройство телеграфа от Иеддо до Иокогамы, увольнение множества иностранцев-специалистов, содержание которых обходилось слишком дорого, и т. п. Но самою важною государственною и общественною реформою последних двух лет нужно считать уничтожение наследственных должностей и званий. Кто знает, как трудно бывает людям, привыкшим к праздности, почету и незаслуженному влиянию, расставаться со всеми этими преимуществами, кто вспомнит, что в Европе и доселе льются по временам реки крови, чтобы поддержать недостойные и устарелые привилегии некоторых родов, тот не без сочувствия и уважения отнесется к такой благородной решимости японской знати. Эта решимость служит и лучшим опровержением для упреков, которые слышатся иногда со стороны европейской бюрократии, обзывающей сословие японских аристократов, «гнилым», конечно потому, что оно принцип земской федерации ставит выше принципа всецентрализующего чиновничества и отводит последнему второстепенную, подобающую ему роль ответственных исполнителей и агентов, но не двигателей событий.

За распущением парламента, для всех текущих дел центральную правительственную власть ныне составляют микадо со своими ближайшими советниками, дайнагонами, и министры. Из советников наиболее известны: Саннию-дайнагон, не из князей; Токудайджи-дайнагон, тоже; князь Хизен-инкиу, т. е. не правящий уже княжеством; Оохора-дайнагон, председатель палаты совещаний, и Канда-каи, товарищ председателя. Министрами микадо, то есть главами отдельных частей управления в собственно императорских землях и только отчасти во всей Японии, состоят: по народному просвещению князь Иецизен, унаследовавший эту должность от Тозы, в начале 1870 года награжденного за заслуги 100,000 pиo; по внутренним делам, к числу которых принадлежит и управление путями сообщений, князь Увадзима, один из деятельнейших сотрудников Сацумы-Нагато; по внешним делам Кейовара-Нориоши, сановник умный, опытный, но едва ли довольно самостоятельный; по финансам некто Оокума, бывший офицер князя Хизена. Что касается до управления военными и морскими силами, то Нагато и Сацума имели в виду прибрать его лично к своим рукам; но за признанным другими князьями неудобством такой меры, должны были передать места министров второстепенным чиновникам. Для флота, например, адмиралом предполагалось сделать одного из капитанов возмутившейся в 1868 году эскадры сиогуна, некоего Каца-Аву; но это назначение доселе не состоялось, ибо Каца-Ава остается верным своему бывшему повелителю, Стоцбаши, и живет с ним в уединении, в области Сурунге. Одно время говорили, что правительство выпустит из заключения самого главного бунтовщика, Эномото; но это покамест не состоялось.

Что касается до борьбы разнородных влияний около трона микадо, неизбежной как по молодости императора, так особенно по самому разделению правительственной власти в Японии, то существование центрального собрания не довольно парализовало ее. Более сильные феодальные владельцы, особенно виновники последнего переворота, Сацума, Нагато, Тоза, Хизен, Увадзима, все-таки получили исключительный вес в де-лах. Конечно, следствием этого было образование противодействующей партии, между членами которой можно назвать князей Хиго, Мито и большинство прежних сторонников тайкуната; но пока партия эта не сделала больших успехов в достижении целей своих. Она добилась лишь того, что князь Айдзу, который стоял во главе вооруженного восстания 1868 года, прощен, а Эномото, бывший главнокомандующий повстанцев, не предан казни; но кроме этих отрицательных мер, к принятию которых, быть может, еще много содействовало влияние лиц нейтральных, напр. князя Цикузена, она не успела ничего добиться. В последнее время, надобно думать однако же, надежды ее возросли, ибо она открыто стала заявлять о необходимости выдвинуть снова на поприще событий бывшего сиогуна Стоцбаши, который, несмотря на свой высокий патриотизм и на то, что сам добивался восстановления одной центральной власти микадо, - что исполнено Сацумою и Нагато, - несмотря на это, не может быть другом этих вождей революции. В 1869 году шла речь прямо о назначении Стоцбаши главою правительства, с правами и званием первого министра; но бывший сиогун отказался. Теперь придумали новую меру, которая бы, не оскорбляя самолюбия экс-тайкуна, давала ему могущественное влияние на ход дел: предположили создать особую должность главного управителя или интенданта императорских земель, на должность эту назначить малолетнего родича Стоцбаши, Каменоске, а самого главу фамилии Токугава сделать его попечителем. Но и этот проект разбился об отказ Стацбаши. Очевидно, что бывший «верховный повелитель Японии» не хочет занимать второстепенных ролей и состоять в зависимости от бывших своих противников. Но кроме того, по несомненно высокому патриотизму своему, он не желает несвоевременным появлением на сцене политической деятельности возбуждать вновь страсти и столкновения между современными деятелями в Иеддо и в княжествах. Мы выше привели пример, как ему подражают в этом даже второстепенные его партизаны, как Каца-Ава: отдадим же справедливость и их доблестному гражданскому чувству, и их политическому уму.

Для читателя, быть может, многое осталось еще неясным в нашем описании современного государственного устройства Японии. Но и самое устройство японского государства в настоящую эпоху не мало препятствует определительности и ясности изложения. Пусть читатель представит Россию в переходные времена от Бориса Годунова до Столбовского мира или в царствование Петра Великого; пусть он вообразит, что в то время где-нибудь под Москвою или под Петербургом, но не в самых этих городах (Долговременное пребывание в Иеддо для недипломатов или неторговцев не узаконено трактатами, или по крайней мере русским договором 1858 г., где ст. 6-я говорит что в городе Иеддо pyccкиe могут жить только для производства торговли ), жил иностранец, собиравший сведения о России; пусть к этому прибавит он, что русские не хотели выдавать тайн своей внутренней истории чужеземцам: тогда ему станет совершенно понятна недостаточная отчетливость всего изложенного, где, впрочем, приведены факты по возможности достоверные. Впрочем, второстепенные подробности правительственного механизма Японии, изучение его сил и средств, отношений власти к народу, - представляют более твердую почву для наблюдателя. Япония, по своему географическому положению, без сомнения, призвана играть важную роль в ходе событий на востоке Азии. Не будь она, вследствие своего долгого отчуждения от всего мира, слаба политически, она стала бы тем же для Азии, чем Англия для Европы. Даже теперь она питает самые пламенные надежды сделаться государством влиятельным, сильною сухопутною и особливо морскою державою, и вот почему Англия, под покровом дружбы, так усердно старается ослабить ее, то разоряя контрибуциями за убийство каких-нибудь торгашей, не уважаю-щих местных законов, то заставляя покупать дрянные пароходы и оружие за баснословные цены, то навязывая своих чиновников в состав администрации подобно тому, как в Китае, то вынуждая давать концессии, выгодные для одних ан-гличан (Чтобы эти замечания не показались неприличною выходкою против Англии, напомним здесь, что за убиение купца Ричардсона взято 780,000 рублей и разорен город Кагозима со 100,000 населения; старые, почти гнилые суда продавались по 380 р. с, за. тонну вместимости; при иокогамском губернаторе поставлено около 20 английских агентов на японском жалованье, и проч ). Японцы, конечно, не подражатели бессловесных под-данных пекинского сына Неба, которые ничего не знают, кроме молчаливой покорности пред всякими унижениями, пока наконец обстоятельства не вызовут грубой резни, а с нею перестановки действующих лиц; японцы настолько предусмотрительны, что теперь же стараются парализовать сильные иностранные влияния, поддерживаемые пушками; но это не делает еще их вполне способными сопротивляться могущественным иностранцам. Армия и флот их только в зародыше, и хотя с 1861 года не менее 15.000,000 рублей издержано на покупку европейских судов и едва ли не более на аммуницию и оружие, хотя теперь, сверх коммерческого флота в 75 кораблей, есть 14 собственно военных судов, и между ними два броненосца; но все это далеко не служит гарантиею, что берега страны не будут разорены теперешними же друзьями при первой попытке действительно освободиться от влияния их. О сухопутной армии можно сказать тоже. В складах японских, центрального правительства и князей, есть более полумиллиона европейских винтовок, частью даже скорострельных; вооруженная милиция может быть доведена до нескольких сот тысяч человек самой доблестной храбрости, как показали дела в Кагозиме и Хакодате; но воевать с этими людьми, soi-disant обученными по-европейски, против настоящих европейских войск невозможно. Японской армии нужны многие годы походов, лишений, неудач, строгого приучения себя к дисциплинарным порядкам и поддержанию хорошего тактического устройства. Мы от души желаем ей этого; но должны в то же время признать, что время осуществления этого желания, по-видимому, еще далеко. Правительство японское конечно поняло, что ему нужно образовать сначала хорошие кадры; оно построило в некоторых городах казармы, водворило в них несколько тысяч якунннов, прежних мили-ционеров, ввело между ими европейские уставы; но до обладания европейскими войсками оно еще не достигло, за исключением разве блистательного небольшого отряда (1200 чел.), составляющего гвардию микадо и напоминающего французских зуавов или стрелков. Бедность финансовых средств, необходимость уважать общественное мнение страны, которое не хочет, чтобы солдаты переставали быть гражданами, наконец недавность учреждения самой армии, служат причинами, что японския войска теперь скорее возбуждают улыбку иностранца, чем серьезное внимание. И если бы не рыцарский дух, их оживляющий и выразившийся например тем, что в Хакодате сторонники тайкуна не хотели сдаться многочисленным своим противникам прежде, чем не расстреляли всех патронов, империалисты же, с своей стороны, узнав о недостатке у храбрецов продовольствия, посылали им все от себя, - если бы не этот дух, то никакого уважения к себе японские войска не могли бы возбуждать в военных людях Запада. В од-ном впрочем можно быть уверенным: в случае борьбы с внешним врагом, сыны империи восходящего солнца будут стоять за нее храбрее, чем китайцы, чем персияне или бухарцы. Эту черту их верно оценил еще Зибольд, хотя он жил в Японии в совершенно мирное время.

Войска подчинены либо самому центральному правительству, если заведены им в императорских землях, либо князьям. В случае внешней войны, они должны составлять одну армию, для которой контингенты выставляются князьями сообразно с доходностью их владений. В прежнее время пропорция была такова, что с каждых 1,000 кокф дохода князь должен был выставлять 20 человек пехоты и 2 всадников; теперь это отношение изменилось, но в каком смысле, - нам неизвестно. Можно только сказать, что князья для личных целей нисколько этою нормою не стесняются. Князь Сацума напр. официально имеет дохода 760,000 кокф; следовательно, ему подобало бы содержать не более 16,764 воинов; но он их содержит 27,000, чтобы иметь больше влияния на дела внутри государства. Для снятия с себя зависимости по вооружению армии от иностранцев японское правительство с 1865 года успело завести разные военно-технические учреждения; но пока их деятельность незначительна, хотя в одном Иеддо уже отлито более 100 орудий и исправлены многие тысячи ружей, пришедших в негодность от небрежного с ними обращения. Хорошая литейная находится в Осаке. Для флота есть два общие учреждения: пароходный завод в Аконуре и арсенал-адмиралтейство в Иокоске, из которых в первом, с 1869 года, работают уже одни японцы, без всякого содействия иностранцев. Для образования офицеров в Иеддо заведена военная школа, и кроме того не мало молодых японцев получили образование в военных училищах Европы, в Соединенных Штатах и практически в войсках и на кораблях Голландии. Эномото, как адмирал, был очень хорошим офицером, в течение многих лет, проведенных на голландских судах, твердо ознакомившимся со всеми морскими порядками европейцев; таковы же были и некоторые капитаны сиогунского флота. Теперь все почти купленные у европейцев суда управляются самими японцами, и летом 1870 года они хотят начать самую высшую морскую службу: составлять описи берегов, для чего изготовляется в Иеддо корабль и приглашен в руководители один опытный английский гидрограф.

Частью в видах успешной обороны страны, частью для развития ее внутренних богатств, японское правительство в последнее время решилось приступить к сооружению железных дорог. С этою целью дана концессия одному английскому спекулянту-авантюристу Лею, бывшему директором китайских таможен, удаленному однако из Пекина по интригам своего более искусного противника. Англичанин согласился снабдить японское правительство 1,000,000 фунтов стерлингов с тем, чтобы ему дано было право на проведение железного пути от Иеддо в Осаку. Сумма 6,300,000 руб. очевидно недостаточна для дороги в 450 верст длиною и проходящей чрез гористые местности; но бедный иеддоский кабинет должен был подчиниться влиянию «друга», сэра Г. Паркса, чтобы хорошо поместить у себя дружеские капиталы. Что будет на самом деле - еще неизвестно, но на первый раз мы знаем, что гарантия дана в 12% и что обеспечением ее служат с одной стороны таможенные доходы, а с другой морской арсенал в Иокоске... Другие дороги Японии, ныне существующие, суть шоссе по семи главным линиям, перерезывающие всю страну вдоль от Сангарского пролива до Нагасаки и Кагозимы, и мелкие проселки, которые правильнее назвать тропинками, чем дорогами. Они часто вымощены или шоссированы, имеют мосты или мостики; но для езды в европейских экипажах мало годны, как по своей узкости, так и по крутизне спусков. Кроме того, на многих проселках имеются еще лестницы, а перевозы через иные реки, особенно быстрые, вместо паромов и лодок, делаются на людях, в брод, причем перевозчики несут тяжелую уголовную ответственность за переносимых ими людей. Большие шоссе можно считать вообще хорошими путями в европейском смысле; только они уже наших дорог и, в свою очередь, страдают иногда от крутизны подъемов и спусков. Все семь главных дорог: Токаидо, Тоозандо и пр., состоят в ведении центрального правительства, чрез чьи бы владения они ни проходили, тогда как забота о проселках лежит на князьях. Поддержка императорских дорог превосходна, и их можно считать украшением страны как по тщательной отделке полотна, так и по внешнему виду, ибо они везде почти обставлены прекрасными аллеями. Во всей Японии на перекрестках путей, даже малейших проселков, поставлены каменные столбы с надписями, обозначающими направление дорог и расстояние от Иеддо.

По дорогам устроены почты, впрочем только легкие, для пересылки писем и для езды чиновников. С этою целью заведены в городах почтовые конторы, а на дорогах станции, где впрочем содержатся не лошади, а люди. Японский почтарь есть обыкновенно молодой человек из бедного класса, проживающий на станции почти безотлучно. Как только до него доходит очередь отправлять службу, он должен быть готов каждую минуту. Приходит почта, т. е. прибегает с нею такой же почтальон с соседней станции, гонец принимает от него упакованные ящички, вместе с накладною, помещает их на концы небольшого коромысла, которое перекладывает, по мере надобности, с одного плеча на другое, и отправляется в путь. Если погода хороша, т. е. не грязно и не очень жарко или холодно, он бежит с такою скоростью, что почта делает от 120 до 180 верст в сутки. Летом почтарь почти наг и имеет только сандалии и пояс; зимой и в дождь на-девает он соломенный плащ и шляпу. На больших дорогах нередко содержится по нескольку десятков подобных почтарей на каждой станции. В случае прибытия какого-либо чиновника, едущего по службе, они же несут его норимон получая за то особую поверстную плату. Станции находятся одна от другой в 8, 10, иногда и более верстах. Между важнейшими приморскими городами японцы пользуются для доставления чиновников европейскими почтовыми пароходами и еще более своими собственными, принадлежащими разным князьям или центральному правительству. Теперь они хотят даже вступить в конкуренцию с Pacific Mail S. S. C° и другими западными пароходными компаниями, устроив правильное и частое сообщение Иеддо с Осакою помощью особо назначенного на то парохода «Dumbarton», который может делать рейсы взад и вперед в 5 или 6 дней.

Остров Мацмай не имеет других дорог, кроме одной вдоль берегов, и нескольких тропинок внутри страны преимущественно на юге. Впрочем можно думать, что японцы теперь позаботятся устройством и здесь путей сообщения, которые становятся необходимы при усиливающейся колонизации. С перенесением центра управления островом из Хакодате на устье Исикари, нужно соединить последнюю местность с первою сухопутной дорогой, потому что морская легко может быть отрезана. Равным образом и средоточия управления округами, которых десять, не могут же оставаться без сообщений между собою. Впрочем на скорое проведение прочных дорог в столь гористой стране, как Мацмай, нельзя много рассчитывать.

Устроив по всей стране пути сообщения и почты, японцы озаботились и о другой отрасли внешнего государственного благоустройства - о тюрьмах. Головнин, сидевший в одной из таких тюрем, описал нам ее устройство; но конечно хакодатская тюрьма не может служить нормою для других. Вообще японские тюрьмы состоят из двора с окружающими его карцерами, которые все имеют задвижную решетчатую дверь на двор, так что сторожу видно, что делают арестанты. Этого-то рода карцеры называл Головнин клетками, по их тесноте. Но впрочем есть и другие помещения, еще менее удобные; только ни они, ни головнинские «клетки» не служат обыкновенно местами пребывания знатнейших преступников.

Последние большей частью арестуются дома и предпочитают, если не видят возможности оправдаться, добровольную смерть. Однако мы видим, что в наше время убеждения японцев в последнем отношении несколько изменяются, вероятно под влиянием европейских идей. Так, Эномото Кумаджиро, заключенный под арест, не вздумал распороть себе брюхо, хотя вина его самая крупная: вооруженный бунт против правительства и еще провозглашение в монархической стране республики.

Коснувшись японских тюрем, можно бы поговорить об уголовном судопроизводстве и даже законодательстве Японии; но предмет этот, по своей обширности и специальности, может быть рассмотрен только в особом очерке. Теперь же, продолжая обзор общего государственного устройства, скажем несколько слов об управлении городами и провинциями, не входящими в состав княжеских уделов. Области и города эти управляются губернаторами или о-бунио, которых всегда два, а иногда и три. Обыкновенно один из них живет в Иеддо и получает там распоряжения правительства, относящиеся до его местности, для отсылки их по принадлежности, или же представляет правительству донесения, полученные с места. Другой в это время управляет делами на месте; через год они меняются ролями. У губернаторов существуют многочисленные штаты чиновников, - настоящее зло Японии, которое поглощает большую часть народных доходов в виде жалованья и еще более в виде взяток, которые хоть и не приведены в систему, как в Китае, но все-таки тягостны. Чтобы дать читателю понятие о многочисленности японской бюрократии, скажу, что в городе Иокогаме, имеющем с небольшим 20,000 жителей, есть несколько сот чиновников, для которых даже построены правительством отдельные казармы - дома, занимающие целые кварталы. Правда, в этом числе есть 220 человек таможенных делопроизводителей, писарей, досмотрщиков и проч., но уже эта самая цифра показывает, что японская бюрократия любит пускать широкие корни и разрастаться в дерево очень ветвистое, которое сосет почву страны. В Иеддо, где вовсе почти нет внешней торговли, дома таможенных чиновников также составляют целый квартал. - Губернатор есть глава администрации в своих провинции или городе по всем отраслям управления: судебная, финансовая и другие части не отделены от полицейской. По судебной части власть губернатора весьма обширна, и он может утверждать и приводить в исполнение всякие приговоры над преступниками, за исключением смертной казни, чем только власть его и отличается от власти удельных князей. По финансовой части каждый губернатор имеет у себя ближайшего помощника в виде казначея, со штатом бухгалтеров и писцов. И еще нужно заметить, что сверх этой армии правительственных чиновников каждый город имеет свою внутреннюю, отчасти выборную администрацию - хозяйственную и полицейскую. Городской совет из нескольких местных жителей составляет центр ее, подчиненные ему оттоны суть участковые начальники, а каксиры - городовые, люди большею частью из самого бедного разряда местных якунинов, которым подведомственны толпы рабочих, обязанных являться на пожары для тушения огня. Для вящего надзора за жителями все домохозяева разделены на пятки, которых члены обязаны смотреть друг за другом, немедленно доносить полиции, если заметят что у соседей, и нести общую ответственность, если у домов их случится какой-нибудь беспорядок.

В деревнях есть старосты и своего рода приказы или сельские управы, всегда отличенные тем, что на них развевается общеяпонский флаг. Как велика их власть, мне неизвестно; но что они не остаются без дела, это можно заключить из того, что когда ни загляни в сельские канцелярии, всегда найдешь там писцов за работою. Видно, что чернильное направление глубоко укоренилось в японской администрации, от верху до низу. При сельских управах есть арестантские комнаты. Около каждой подобной управы сделан навес, под которым помещаются приклеенные или написанные на дощечках все правительственные распоряжения, что и составляет единственный способ их обнародования - способ удобный вполне, ибо в Японии нет людей безграмотных.

Кем и когда собираются подати в деревнях - трудно сказать, но взимание их приведено в строгую систему, и особые окладные табели существуют везде и составлены на основании дознанной опытом доходности поземельных участков. В Японии главный государственный доход составляет поземельный налог, который чрезвычайно высок, простираясь от 40 до 50% сбора в императорских землях и от 50 до 60% в княжеских. За то имеется та выгода, что сельские жители не знают уже других налогов и, следовательно, не могут быть, по невежеству своему, обираемы чиновниками, которые в сложной финансовой махинации других государств находят для себя источник обогащения. Впрочем без злоупотреблений и тут не обходится. Так, зимою 1870 г., были довольно серьезные волнения в некоторых деревнях к северо-западу от Иеддо, именно по поводу излишних сборов, которых требовали императорские чиновники с жителей некоторых деревень. В княжеских уделах также случаются притеснения от произвола чиновников, а иногда и от произвола самих князей. Так как земля в уделах составляет собственность князей, и поселяне суть не более, как арендаторы; то произволу знати открывается обширное поприще при назначении арендной платы, или точнее, поземельной ренты. Произвол этот хотя и стесняется императорскими чиновниками или интендантами, а еще более собственным интересом князей имеет арендаторами не совершенных нищих, но не в такой степени, чтобы не возбуждать по временам резких неудовольствий. Так, в начале 1870 года были волнения между крестьянами князя Овари, конечно «успокоенные», - как говорят друзья организованного насилия, - «законным порядком» (т. е. казнью нескольких индивидуумов с более развитой нервной системой), но едва ли искорененные этим в источнике... Вероятно, подобные эпизоды случаются часто и в других местностях; но до иностранцев в Японии сведения о них не доходят.

Размер государственного поземельного сбора нам известен с точностью. Он составляет в настоящее время 6.020,000 кокф (около 25 мил. руб. сер.) в императорских землях, более 18,5 мил. кокф в уделах тех князей, которые имеют свыше 9,999 кокф, и около 1.700,000 к. в имениях мелкой аристократии. Сравнивая эти итоги с теми, которые были в XVII веке и помещены у Кемпфера, мы видим, что доходность земель с того времени не особенно увеличилась, что и естественно, если принять в расчет, что годные для обработки участки, при гористой местности Японии и давнишней густоте ее населения, уже исстари сполна обработаны. Tе клочки земли, иногда лишь в 2-3 кв. сажени, которые крестьяне успевают разработать на крутых отклонах гор, остаются свободными от налогов, и вот где причина, что, несмотря на увеличение населенности страны с течением времени, народ не умирает с голоду. Впрочем, продовольствие масс в последнее время во многом зависит, кроме местных урожаев от ввоза иностранного риса. Этот ввоз растет с каждым годом и в 1869 г. едва ли был меньше, чем 4.000, 000 пудов. Само правительство решилось купить около 360 000 пудов за границею для продовольствия бедных людей, к большому огорчению китайских и английских купцов в Иокогаме.

О других доходах японского императора и князей - с лесов, рудников, таможен, переправ, публичных домов, земель, уступленных иностранцам под дома и проч., мы не можем сказать ничего определительного по неимению численных данных. Но следующие цифры любопытны потому, что дают понятие о государственных расходах Японии. Цифры эти впрочем относятся только к уделу самого микадо и представляют еще не нормальный бюджет, потому что 1869 год был неурожаен. По отчету министра финансов расходы были:

1. Домашние расходы императора.......	} . . . . . . . . . . . . . . . . 150,000 кокф.
2. Содержание царствующей императрицы

4. Издержки князей императорской крови. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .170,000 »

6. Постройка и починка синтосских храмов. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 30,000 »

7. Издержки по иностранным делам, по юстиции, парламенту и столичной полиции. . . 120,000 »

8. Вооружение и снаряжение армии и флота. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 300,000 »

9. Литейные и железоделательные заводы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 70,000 »

10. Жалованье офицерам и чиновникам. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 220,000 »

11. Пенсии. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 200,000 »

13. Больницы для бедных. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 60,000 »

14. Народное просвещение

(Bсе другие училища в Японии, где всякая деревня имеет свою школу, суть учреждения частные или общественные, но не государственные) :

15. Земледелие и пути сообщений: дренаж полей, устройство мостов, дорог, переправ и пр.. . . 150,000 »

16. Расходы финансового управления: рудный промысел, казенные постройки, прогоны чиновникам. .. 130,000 »

17. Провинциальное управление. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .150,000 »

18. Уплата процентов по частным займам правительства, 10% в год с 3.500,000 pиo. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130,000 »

19. Погашение ассигнаций, распределенное на 10 лет; при сумме ассигваций 30.000,000 pиo . . . . . . . . . . . . . . 666,666 »

20. Непредвиденные расходы, главным образом военные, на колонизацию и путешествия микадо между столицами. . . . . . . . .300,000 »

Итого. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3.246,666 кокф.

Принимая стоимость кокфа риса примерно в 6 руб. сер. (кокф = 0.83 четверти), получим, что весь бюджет расходов в 1869 г. был около 20.000,000 рублей. Но доходов по отчету министра поступило всего 1.981,350 кокф, т. е. менее 12 мил. рублей; следовательно дефицит простирается до 8 слишком миллионов руб. или 0,4 бюджета. И это еще не все. Министру финансов стоило больших хлопот привести расходы к 3,25 миллионам кокф; по нормальной же росписи до-ходов в императорское казначейство должно поступать и конечно расходоваться ежегодно 7.925,000 кокф, т. е. вчетверо более, чем действительно поступило. Министр не без основания упрекает в этом печальном состоянии финансов страны бывшее бесконтрольное правительство тайкунов, которое заботилось только о вооружениях и покупке судов, конечно негодных для борьбы с иностранцами, но бывших ему нужными для осуществления деспотических замыслов внутри государства.

В последнее время японцы возлагают большие надежды на развитие доходного горного промысла, и для этого ими приглашено немало иностранных инженеров с целью устройства хороших горных заводов. Но пока эти заводы устроятся, необходимость заставляет уступать некоторые рудники чужеземным спекуляторам в аренду. Так, известный торговец кораблями, Гловер, получил, в уплату за долги князя Хизена, разработку угля на острове Такасиме, близ Нагасаки, причем каждая тонна выработанного вещества засчитывается всего за 2 доллара, тогда как уголь продается тут же в Нагасаки по 4,5 доллара.

Таможенные доходы могли бы быть значительны, если бы не расходы по устройству портов и особенно содержание многочисленного чиновничества. Последнее вероятно пожирает две трети того, что собирает на пользу казны.

М. Венюков.

Текст воспроизведен по изданию: Современная Япония и ее политическое устройство и управление // Вестник Европы, № 7. 1870

Текст - Венюков М. 1870
сетевая версия - Thietmar. 2011
OCR - Петров С. 2011
дизайн - Войтехович А. 2001
Вестник Европы. 1870

Рекомендуем почитать

Служба

Открытый урок "Правописание приставок пре- и при-"6 класс «Правописание приставок при- и пре-«

Воинский учет

Десять открытий российских ученых, которые потрясли мир

Болезни

«Правописание суффиксов причастий

Болезни

Секретные фото луны Загадочные объекты на луне

Служба

Книга: Генри Форд. Моя жизнь. Мои достижения. Генри Форд: Моя жизнь, мои достижения

Военный билет

Как отличаются баллы ЕГЭ по регионам: результаты школьников и региональное неравенство