Манса Муса — самый богатый человек в истории

Африканский верховный правитель Муса Кейта I считается самым богатым человеком всех времен и народов - богаче, чем можно себе представить.

В XIV веке он правил империей Мали с богатейшими природными ресурсами, среди которых первое место занимало золото.

Муса Кейта I пришел к власти в 1312 году. При коронации ему присвоили титул мансы, то есть верховного правителя. В те далекие времена большая часть Европы голодала и погрязла в пучине гражданских войн, однако многие африканские царства были на вершине своего могущества.

За время правления манса Муса значительно увеличил границы своей империи. Он присоединил город Тимбукту и восстановил власть над Гао. Его владения простирались более чем на три тысячи километров.

На этих просторах сейчас полностью или частично находятся Мавритания, Сенегал, Гамбия, Гвинея, Буркина-Фасо, Мали, Нигер, Нигерия и Чад.

Остальной мир смог приблизительно оценить размер огромного состояния мансы в 1324 году, когда он совершил паломничество в Мекку, проехав около шести тысяч километров. Хадж был далеко не дешевым мероприятием.

Караван мансы Мусы простирался за горизонт. Летописцы описывают десятки тысяч солдат, гражданских лиц и рабов, а также множество верблюдов и лошадей, перевозящих огромное количество золотых слитков.

Во время остановки в Каире он потратил столько золота и пожертвовал так много денег беднякам, что вызвал огромную инфляцию! Городу потребовались годы, чтобы полностью восстановиться от валютного кризиса.

Благодаря этому экстравагантному путешествию манса Муса оказался на карте.

В 1375 году его изобразили на Каталонском атласе - одной из самых важных мировых карт средневековой Европы.

При этом материальные богатства не были единственной заботой короля. Будучи истинным мусульманином, он проявил особый интерес к городу Тимбукту, урбанизировав его путем строительства школ, мечетей и крупного университета.

Он также построил легендарную Джингереберскую соборную мечеть в Тимбукту, которая сохранилась до сих пор.

Манса Муса умер в 1337 году, его царствование продолжалось 25 лет. Богатое наследие мансы сохранялось в течение нескольких поколений. Но и по сей день остались мавзолеи, библиотеки и мечети - безмолвные свидетели золотого века в истории Мали.

· Вадай · Дарфурский султанат · Сеннар · Борну · Сокото · Масина · Такедда Британская колония Нигерия · Судан (колония) · Французская Западная Африка · Французская Экваториальная Африка Сенегал · Мавритания · Буркина-Фасо · Мали · Нигерия · Нигер · Камерун · Чад · Судан · Эритрея

Мали (Манден Куруфаба ; мандинго : Nyeni ) - государственное образование в северо-западной Африке (регионе Западного Судана), к югу от пустыни Сахара , существовавшее в XIII -XV веках . По сложившейся традиции называется империей (как и прочие африканские империи). Сложилось под началом народности малинке , ранее находившейся в зависимости от империи Ганы и принявшей мусульманскую религию (по крайней мере, на уровне верхушки). Достигло наибольшего расцвета при правителе Мансе Мусе , когда в подвластных территориях проживало 10 % населения Земли .

Энциклопедичный YouTube

1 / 1

✪ Народы Африки в средние века (рус.) История средних веков.

Субтитры

История

Истоки. Сундиата Кейта

Первоначально Мали было небольшим княжеством в верховьях Нигера , по соседству с Каниага - крупным государством народа сосо . По всей видимости, государство Мали пребывало в вассальной зависимости от империи Гана. Одному из малийских правителей - Мусе Кейте (ок. 1200-1218) - приписывается основание города Кангаба на Нигере, чуть выше по течению от города Бамако , столице современной Республики Мали .

Сосо, руководимые родом кузнецов-жрецов Канте, обошли небольшие государства сонинке , и заполнили вакуум власти, оставшийся после разгрома Ганы Альморавидами . Именно поражение сосо от кланов манде , возглавляемых Сундиатой Кейтой , в битве при Кирине, произошедшей в начале XIII века , положило начало Мали как империи.

О возникновении Мали рассказывает псевдоисторический «Эпос о Сундиате», некоторые сведения также известны из трудов трёх арабских географов: аль-Умари , и Ибн Хальдуна . Считается, что основатель Мали Сундиата, также известный как Соголон Джара и Мари Диата, правил с по 1255 годы , но порой указываются и другие даты. Одним из ценнейших завоеваний этого правителя были золотоносные районы Бамбука, положившие крепкую основу под финансовое благосостояние государства. Новой столицей вместо селения Дьелиба на берегу Нигера он избрал заложенный им на берегах Санкарани город Ниани, остававшийся столицей Мали вплоть до захвата в 1545 году сонгайским правителем - аскией Даудом.

Сундиата ввёл справедливые налоги и приказал расчищать леса под сельскохозяйственные угодья, на которых выращивали новые культуры, включая хлопок . Он также покровительствовал гриотам - касте профессиональных певцов, музыкантов и сказочников. Его придворный гриот и советник Балла Фасеке считается основателем одного из самых влиятельных гриотских родов современности; собственно, благодаря этим носителям устной фольклорной традиции и сохранился «Эпос о Сундиате».

Мали при первых правителях

После Сундиаты Кейты правило трое его сыновей, которым в наследство досталась процветающая и динамичная держава с сильной армией и разветвлённой сетью торговых путей. Его непосредственный наследник, Уали Кейта, описывался как могущественный правитель, совершивший хадж в Мекку в правление мамлюкского султана Египта Бейбарса I . Однако вслед за его правлением нарастала нестабильность. Третьего Мансу Уати сверг его душевнобольной брат Халифа Кейта, который развлекался, стреляя в своих людей из лука. Однако не пришлось тому проправить и года, как он был убит гвардией рабов клана Кейта. На престол взошёл Абубакар I (Абу Бакр, Манде Бори) - сын дочери Сундиаты, что свидетельствует о возможном наследовании по материнской линии.

Десятилетие спустя, в 1285 году, трон узурпировал уже непосредственно представитель рабской гвардии - вольноотпущенник Сакура (Сабкара). Судя по всему, его поддерживали народные массы, недовольные правлением членов династии Кейта. По свидетельству Ибн Хальдуна, в это время в Мали стали интенсивно прибывать купцы из Магриба , и торговля процветала. Именно Сакура окончательно покорил на востоке ключевой узел в транссахарской торговле с Египтом - город Гао , столицу в будущем могущественного Сонгайского царства . Впервые империя Мали установила контроль над Гао ещё при Уали, однако из-за внутренних междоусобиц в Ниани содержащимся там в качестве заложников сонгайским царевичам Али Колену и Слиман Нару удалось бежать и восстановить независимость Сонгая. Через 15 лет Сакура вернулся в Гао с армией, превратив Сонгай в вассальное государство, выплачивавшее дань малийским правителям вплоть до 1430-х годов.

Сакура считал своё положение достаточно безопасным, чтобы позволить себе отправиться в паломничество в Мекку, однако на обратном пути был убит, и престол вновь перешёл к династии Кейта.

Процветание при Мансе Мусе

Девятый правитель империи Мали Абубакар II отрёкся от престола для исследования океанских просторов Атлантики. Его преемник Манса Муса рассказывал, что в 1310 году Абубакар финансировал строительство 200 судов , направив экспедицию на исследование «западного предела» Атлантического океана. Миссия оказалась безрезультатной, и султан сам встал во главе следующей экспедиции в 1311 году, отправившись в открытый океан с тысячами судов с людьми и большим числом припасов.

Гипотеза о том, что экспедиция Абубакара смогла совершить трансатлантический визит в Новый Свет , считается маргинальной, а количество кораблей - явно завышенным, однако это свидетельствует о значительной материальной базе Мали. После невозвращения прежнего правителя его визирь Манса Муса сам стал императором.

Наибольшего влияния империя достигла при Мансе Мусе , также известному как Канку Муса - по имени матери ( -). Он широко известен как по народным преданиям, так и по историческим источникам за пределами Мали, так как произвёл большое впечатление на Ближний Восток и Европу, совершив в 1324 году хадж с огромной свитой, одаривая по пути мусульманских правителей. Правителя, ехавшего верхом на коне, сопровождали, по разным данным от 60 тыс. (хроника «Тарих ас-Судан») до 80 тысяч (по хронике «Тарих ал-Фатташ») человек. Среди них были караваны верблюдов, груженых золотом, товарами, дарами, припасами, оружием, и вереницы рабов, причём каждый из полтысячи рабов во главе колонны опирался на посох из золота.

Прибыв в Египет, Манса Муса отказался целовать землю у ног султана Ан-Насир Мухаммада и вообще кланяться кому-либо, кроме Аллаха , однако был дружески встречен египетским правителем и щедро им одарен. Канку Муса в долгу не остался, отправив султану 40 тысяч золотых динаров, ещё 10 тысяч его визирю и такие же щедрые подарки множеству придворных и прочих чиновников. Шествие Мусы через Каир , расточительность царя и окружающая его роскошь прославили монарха. Однако в итоге оказалось, что не успев дойти до Мекки, император истратил все свои запасы золота и даже был вынужден занять денег у египетских ростовщиков под огромные проценты. К тому же, путь в Аравию и обратно обернулся множеством злоключений, в результате которых, по подсчётам египетского историка Такиюддина аль-Макризи , караван потерял треть людей и верблюдов. Наконец, золото, раздаренное гостями из Мали обвалило рынки драгоценных металлов в Египте и по всему Средиземноморью, обесценив золото по крайней мере на ближайшие 12 лет.

По современным подсчётам, в своё паломничество правитель Мали взял как минимум 12 750 тонн золота, раздав всё по дороге. Эксперты издания Сelebrity Net Worth, приведя состояние богатейших людей всех времен к условиям 2012 года, оценили состояние Мусы в 400 млрд долларов США. В опубликованном 13 октября 2012 года рейтинге 25 самых состоятельных людей мира он занял 1 место, опередив европейскую династию Ротшильдов и американского предпринимателя Рокфеллера .

При всех финансовых потерях, хадж Мусы вовсе не обернулся для Мали катастрофой - не в последнюю очередь потому что за время отсутствия императора малийский полководец Сагаманджи вступил в 1325 году с войском в столицу Сонгая Гао, заполучив ключевой торговый район на севере, находившийся до этого в руках Сонгаи. Когда Канку Муса вернулся домой через Гао, где принял знаки повиновения от сонгайского царя и знати, и Томбукту, его сопровождали и главные приобретения дальнего похода - множество талантливых поэтов, теологов и зодчих (включая архитектора испанского происхождения Абу Исхака Ибрахима аль-Сахили, построившего царский дворец с куполом и центральную мечеть Санкоре в Томбукту), а с ними и большую библиотеку. В числе прибывших были и четверо шерифов (потомков Пророка Мухаммеда) с семьями, которым Манса Муса предложил по тысяче мискалей золота за переселение в Мали.

Закат при наследниках Мусы

Мансе Мусе наследовал его сын Маган I, правивший четыре года (1337-1341), за которые войско народа моси во главе с вождём Насеге разграбило и сожгло Томбукту. Следом престол занял брат Мусы - Сулейман Кейта (1341-1360), отстроивший разрушенный Томбукту. Именно в его правление Мали с дипломатической миссией от маринидского султана Марокко Абу Инана посетил известный путешественник (в 1352-1353 годах), оставивший описания этой страны. Среди всего прочего он поражался расточительству местной знати и фривольности женщин; он рассказал о блеске малийского двора и заговоре главной царской жены (Касы) против Сулеймана.

Хотя он был раскрыт, но претендент на престол, Диата (обычно обозначаемый как Мари Диата II - Мари Диатой I нумеруется сам Сундиата), сумел занять его в результате краткой гражданской войны, когда непосредственный наследник Сулеймана Камба Кейта (Каса) погиб в бою на девятый месяц правления (1360). Почти полтора десятилетия правления Мари Диаты II запомнились ещё большей тиранией, чем при Сулеймане. Ибн Хальдун передавал крайне резкие оценки очевидцев о Диате как об изверге и деспоте, «разрушившем империю, растратившим казну, развалившим всё, что создали до него».

После смерти этого мансы его сын и преемник Муса II был фактически отстранён от власти, изолирован и заключён под стражу своим советником и военачальником, которого тоже звали Мари Диата. Тот пытался восстановить силу Мали, укрепив восточную границу и послав войска в Сахару для борьбы с кочевниками санхаджами . Благодаря этому во второй половине XIV века к империи Мали была присоединена область Такедда с соляными копями и медными рудниками, но затем она вновь лишилась её. Следующего мансу, Магана II, убили вскоре после восшествия на трон, который не преминул занять член имперского совета с титулом Сандиги (Ибн Хальдун называет его визирем); узурпатор пытался легитизимировать своё правление женитьбой на матери свергнутого мансы, но тоже вскоре пал от руки убийцы «из числа родных Мари Диаты».

Упадок

Взошедший на престол в 1390 году представитель династии Кейта Маган III (Махмуд I) был последним малийским мансой, которого упоминают арабские географы. Таким образом, уже к концу этого века Мали начинает терять влияние из-за внутренних усобиц и нашествий соседних племён (так, с юга Мали теснила народность моси , в 1400 году совершившая опустошительный набег на район озера Дебо). От империи отпадает Гао , который становится центром зарождения другого великого государства Западного Судана - Сонгай .

С начала XV века Сонгай теснит Мали, и к середине его становится главенствующим государством в регионе. К 1433 году Мали потеряло контроль над крупными городами Томбукту, Араван и Уалату, которые заняли туареги , а около 1460 года сонгайский правитель (ши) Сулейман Дама захватил область Мему к западу от города, длительное время бывшую частью империи Мали. При его преемнике Сонни (ши) Али Бер Сонгай окончательно превзошёл Мали. В 1545 году сонгайский правитель аския Дауд даже взял столицу Мали, а в 1558 году женился на дочери малийского царя.

О цивилизации Древнего Египта широко известно не только любителям истории, а вот о других великих государствах прошлого, существовавших на территории Африки, мы слышим довольно редко. Сегодня мы решили рассказать об империи Мали, правители которой поражали своим богатством европейских и ближневосточных властителей Средневековья.

Империя Мали существовала в западной Африке в XIII-XV веках, а ее владения простирались от Атлантического океана на западе до внутренних регионов Сахары на востоке. Основателем империи является Сундиата Кейта, который после удачных военных походов захватил обширные территории и стал во главе народа мандинка. Первый манс (правитель) империи Мали руководил государством с 1230 года.

Через территорию Мали проходили важные торговые пути, связывающие внутренние регионы пустыни Сахары с Атлантикой. Караваны ценных грузов следовали через древние города Томбукту, Уалату, Дженне и Гао, которые росли и процветали. Велась активная торговля с Египтом и странами средиземноморского региона Африки. Благодаря расположению в плодородной долине Нигера, в стране было развито сельское хозяйство, а жители Мали выращивали не только пищевые растения, но и хлопок. Известно, что для расширения плантаций малийцы вырубали и раскорчевывали леса. По мнению исследователей, население страны насчитывало 40-50 миллионов человек. Известно, что правители, высшее общество государства и купцы исповедовали ислам, а основное население страны придерживалось традиционных верований.

Помимо караванных путей и торговли, государственную казну пополняли доходы от продажи золота. На территории Мали располагались крупные месторождения драгоценного металла: Бамбук в верховьях реки Сенегал и Буре в верховьях реки Нигер. В районе месторождения Буре располагалась столица империи Мали - город Ниани.

Интересна история одного из правителей империи Мали, Абубакара II, который имел страсть к мореплаванию. Ради своей тяги ко всему новому и неизведанному он отрекся от власти, оставил трон и возглавил флотилию, которая отправилась в путешествие по Атлантическому океану около 1310 года. По свидетельствам современников, флот состоял из большого числа кораблей и был хорошо оснащен для длительного путешествия. К сожалению, достоверная судьба этой флотилии неизвестна, и нет каких-либо доказательств того, что Абубакар II достиг берегов Америки, хотя ряд исследователей полагает, что он вполне мог это сделать.

После исчезновения правителя-мореплавателя империю Мали возглавил Манса Муса, при котором страна достигла наивысшего процветания. О богатствах и величии государства в то время ходили легенды. После того, как Манса Муса совершил путешествие на Ближний Восток, в этом регионе, по свидетельствам очевидцев, произошло обесценивание золота, настолько много привез его с собой манс империи Мали. Манса Муса, путешествуя с многотысячной свитой, щедро одаривал принимающие стороны золотом. Вместе с правителем на родину приехали известные мыслители, поэты и архитекторы того времени, большинство из которых обосновалось в Тимбукту. Город стал не только крупнейшим центром торговли, но и местом сосредоточения ученых и просветителей. В этот период здесь строились медресе - учебные заведения.

Как это часто бывает, большие запасы золота привлекают к себе повышенное внимание претендентов на трон. Внутренние противоречия не раз приводили к государственным переворотам, но империи Мали долгие годы удавалось сохранить целостность и противостоять внешней агрессии со стороны соседних государств. Но в начале XV века набеги кочевников и противостояние с соседними государствами ослабили империю, и к середине века она уже стала частью могущественного соседа - государства Сонгай.

«...И что мне из них не понравилось»: ислам в Мали

Даже несколько сот лет спустя после пребывания Ибн Баттуты в Западном Судане население того района, где некогда располагалась столица великой державы Кейта - Ниани, оставалось при своих прежних верованиях и в ислам обратилось не ранее рубежа XVIII и XIX вв. По выражению уже упоминавшегося французского ученого Шарля Монтея, посвятившего всю жизнь изучению истории и культуры народов, живущих на территории, которую некогда занимало средневековое Мали, это произошло потому, что «мусульманская организация в Мали не превышала своим размером двора мансы».

Упоминавшееся в рассказе ал-Бекри обращение в ислам правителя Мали обычно принято, как уже говорилось, относить к первой половине XI в. Но последующая устная традиция мандингов не содержит никаких следов исламизации правителей Мандинга: их имена - немусульманские, зато тесно связаны с таким доисламским по происхождению общественным институтом, как охотничьи союзы, издавна существовавшие у мандингов. В большинстве вариантов исторического предания не связывается с исламом и Сундьята; вообще характерно, что мусульманское имя, параллельное традиционному мандингскому, в историческом труде Ибн Халдуна появляется лишь у третьего преемника Сундьяты, через 20-25 лет после смерти последнего.

Правда, в записи известного африканского историка Нианя (она, кстати, уже в 1963 г. опубликована была в русском переводе) присутствует специальный раздел, так и названный «Сундьята, великий мусульманский государь». Но более чем очевидно, что здесь перед нами случай последующего редактирования предания в соответствии с «требованиями момента». Ведь к середине нашего века малинке, создатели и хранители эпоса о Сундьяте, в значительной своей части стали мусульманами.

И все же, как сообщает нам Ибн Халдун, хадж, паломничество в Мекку, совершил уже непосредственный преемник основателя великой Малийской державы, его сын манса Уле. В дальнейшем хаджи правителей Мали стали делом если и не заурядным (знаменитый хадж Мусы I, о котором столько говорилось, уж никак нельзя обозначить этим словом), то, во всяком случае, достаточно обычным, в котором сочетались религиозные и политические мотивы.

Но и столетие спустя после хаджа Уле даже при дворе мансы Сулеймана сохранялись многочисленные следы старых доисламских верований и обычаев. В этом нет ничего удивительного. Манса был фигурой одновременно и политической, и религиозной: ведь он выступал перед управляемыми прежде всего в качестве хранителя святынь предков. Если же традиционное доисламское по своим верованиям общество в какой-то своей части становилось мусульманским, то именно авторитет мансы-мусульманина был главным гарантом мирного сосуществования и сотрудничества мусульман и немусульман в рамках общины. А общиной этой могла быть и деревенская дугу, и вся великая держава Кейта. И так происходило не только в Мали: двумя веками позднее, в Сонгайской державе XVI в., которую исламизация затронула намного сильнее Мали, мы снова встретимся с этим обстоятельством, только государь там будет носить титул аския, а не манса.

Что же касается двора мансы Сулеймана, то только задолго до ислама, в условиях, когда еще сильны были пережитки родового строя, могла появиться фигура жены-соправительницы, совершенно немыслимая в «обычном» мусульманском государстве. Предание упорно сохраняет древние охотничьи прозвания царей, восходящие в конечном счете тоже к верованиям родового общества. Танцы, которые Ибн Баттута видел и которые он посчитал смешными. - это танцы масок мужских, или тайных, союзов. А такие союзы (их задачей была подготовка молодежи к исполнению обязанностей взрослых членов общества) тоже сложились внутри родового общества за много веков до того, как появился в Судане ислам. Европейские авторы начала XVI в. рассказывают о сохранении древних трудовых обрядов - и обряды эти тоже восходили еще к той эпохе, когда глава большой семьи или земледельческой общины участвовал в коллективном труде.

Все это сохранялось при дворе мансы, где и сам правитель, и его ближайшее окружение уже считались мусульманами. А вдали от столицы и от больших торговых городов крестьяне продолжали верить в тех же самых духов, которым поклонялись их предки за много столетий до появления в Западном Судане первых мусульман, и в самих этих предков. И главными представителями новой религии - ислама - были для этих крестьян не законоведы и богословы, а все те же купцы-вангара, приходившие обменивать соль на зерно или шкуры животных, добытых на охоте, на слоновую кость, а в местностях, прилегающих к золотым россыпям, - на золото, да при случае прихватить и рабов.

Конечно, и эти торговые экспедиции не проходили бесследно - отдельные люди могли принимать новую религию и объявлять себя мусульманами. Но, во-первых, делалось это очень медленно и ни о каком массовом обращении жителей Мали и подчиненных им областей в ислам ко времени Ибн Баттуты не было и речи. А во-вторых, даже если какой-нибудь земледелец-малинке или сонинке и объявлял себя мусульманином, то его ислам непременно оказывался "разбавлен" огромным количеством верований и обрядов, обычаев и суеверий, уходивших своими корнями в очень и очень отдаленные доисламские времена.

И дело здесь было совсем не в том, что вновь обращен ные плохо представляли себе основы мусульманского вероучения. Все было гораздо проще - и в то же время причины лежали гораздо глубже. Весьма просто было произнести мусульманский символ веры: «Нет бога, кроме Аллаха и Мухаммед - посланник его». Но ведь и после того как эти слова, достаточные для того, чтобы иметь формальное право считаться мусульманином, бывали произнесены, человек по-прежнему оставался членом своей общины-дугу. Уйти из нее он просто не мог: вести хозяйство в одиночку ему было бы не под силу. А раз оставалась община, значит, сохранялись и все связанные с нею и освященные многовековой традицией обычаи и порядки, особенно в землепользовании. Человек мог считать себя мусульманином, но для его соседей - и, что самое главное, для него самого! - земля, как и раньше, оставалась собственностью духа - покровителя местности. И перед этим духом представлял общину, а значит, и каждого из ее членов, все тот же дугу-тиго; следовательно, и землей продолжал распоряжаться он. И, стало быть, все обряды, нужные, чтобы духа умилостивить, новоявленный мусульманин обязан выполнять наравне с немусульманами - а ведь обряды-то эти по своему содержанию никакого отношения к исламу не имели. Подавляющее большинство новообращенных выходили из этого затруднения просто: считая себя мусульманами, люди продолжали исправно выполнять все свои общинные обязанности, связанные с прежними верованиями и порядками. И так как традиционный порядок ведения хозяйства не нарушался, соседи не протестовали против появления в своей среде таких новообращенных мусульман; принятие новой веры в конечном счете оказывалось их частным делом.

С такой устойчивостью общины не мог не считаться и складывавшийся у мандингов господствующий класс. В самой системе управления мандингским кланом, в том числе и кланом Кейта, оставалось очень много традиционного. Так что дани в пользу манден-мансы и его наместников во многом сохраняли и характер, и форму старых общинных подношений, а потому обычно отдельные дугу выплачивали их беспрекословно. До поры до времени такое положение устраивало верхушку малийского общества. Она не видела нужды насильственно вводить новую религию среди своих подданных, хотя сама по большей части уже была исламизована. Транссахарская торговля, так или иначе пронизывавшая всю жизнь политических образований западносуданского средневековья, сыграла здесь очень важную роль. Она давала в руки правящего клана Кейта и связанных с ним > аристократических кланов громадные по тем временам количества золота. Ведь в главных золотоносных районах Судана, откуда металл поступал в Мали, средняя годовая добыча составляла, по очень осторожным подсчетам французского историка и археолога Реймона Мони, от четырех с половиной до пяти тонн. Это золото позволяло знати получать все необходимые ей товары с севера (главным образом предметы роскоши), не прибегая к усиленному нажиму на общин-ников-мандингов и даже на данников. Царские сборщики дани довольствовались сравнительно немногим.

А раз так, у тех же общинников не возникало необходимости добиваться того, чтобы их хозяйство становилось бы более производительным. И поэтому экономика оставалась почти на одном и том же уровне, по существу, не зная расширенного воспроизводства. Да и внутренний обмен развивался очень слабо: ведь внутри каждой дугу все самое нужное производили свои же ремесленники. Единственными предметами торговли, которые очень нужны были общине, служили соль и медь. Но в основном хозяйство на почти всей огромной территории от Гао до Атлантики оставалось натуральным, и никаких внутренних экономических связей между разными частями государства не существовало (за исключением тех, которые установились на локальном уровне еще в незапамятные времена, как было это, например, во внутренней дельте Нигера). И здесь мы снова сталкиваемся с тем же кажущимся парадоксом, который уже видели в Древней Гане: богатство Мали золотом принесло державе Кейта больше вреда, чем пользы, так как и в данном случае это золото сделалось одной из главных причин хозяйственного застоя, стимулом этого застоя, если можно так выразиться.

И все же принятие ислама большинством правящей мандингской верхушки было свидетельством того, что в обществе происходят важные перемены. И коснулись они не одной только этой верхушки.

Мы немало места уделили купцам-вангара (или дьюла) как распространителям мусульманства. Они и в самом деле играли эту роль, начиная практически с VIII в. Но в XIII в. на территории Западного Судана появилась особая социальная группа африканцев-мусульман, посвятивших себя культивированию и распространению мусульманской учености в качестве главного своего занятия и почти совсем не связанных с торговой деятельностью. Люди эти получили название дьяханке по названию самого крупного из их поселений -

Дьяки, или Дьяхи (дьяханке означает буквально «люди Дьяхи»). Предание называет нам две Дьяхи: одну - в области Масина, междуречье Нигера и Бани, другую в Бамбуке, на правом берегу реки Бафинг. По традиции, главным центром дьяханке считается именно последняя, Дьяха-на-Бафинге, построенная руководителем и фактическим основателем общности дьяханке мусульманским богословом-малинке ал-Хадж Салимом Суваре в 1273 г. (правда, некоторые исследователи датируют это событие только XV в.).

Специфика поведения дьяханке как особой общности - а их поселения распространились очень широко на земле современных Мали, Сенегала, Гамбии - заключалась не только в отказе от участия в торговле (хотя, конечно, исключения бывали, но они и оставались именно исключениями). Дьяханке, так сказать, принципиально не вступали в контакт со «светской» властью, даже если эта власть и считалась мусульманской, отказывались от участия в мирских делах. Их поселки существовали за счет труда в земледелии слуг и рабов, а также очень многочисленных в этих поселках учеников-талибов, приходивших к шейхам-дьяханке для приобщения к мусульманской учености. И такую позицию дьяханке занимали столетиями; лишь в XIX в., с началом европейских колониальных захватов, в их общине стали замечаться отступления от принципа невмешательства в политику.

В немалой степени благодаря такому поведению дьяханке обычно пользовались не просто и не только благосклонностью местных правителей: их поселения обладали, как правило, полным административным и налоговым иммунитетом. Вот как описывает их положение хроника «История искателя»: «во времена правления государей Мали Дьяба - город факихов, а находилась она в центре земли Мали: в нее не вступал султан Мали, и никто не имел в ней права на решение, кроме ее кадия. Тот же, кто входил в Дьябу, был в безопасности от притеснения со стороны государя и тирании его. И кто убивал сына государя, с того государь не требовал „платы за кровь"... На нее походил также город, называвшийся Гундиоро, а Гундиоро... - город в земле Каньяги, город кадия той области и ее ученых. В него не входил ни единый человек из войска, и не жил в нем ни один притеснитель. Государь Каньяги только посещал его кадия и его ученых в месяце рамадане каждого года, по давнему их обычаю, со своей милостыней и своими подарками и раздавал им последние».

Речь здесь идет о Дьяхе-в-Масине («в центре земли Мали»); а Гундиоро был одним из главных центров расселения дьяханке, и располагался он в междуречье Сенегала и Фалеме, в нескольких десятках километров от современного малийского города Каес. Описание положения в Гундиоро дает. читателю типичную картину взаимоотношений дьяханке с властью и в то же время как бы подчеркивает стабильность, традиционный характер таких их взаимоотношений.

Но от появления и даже широкого распространения дьяханке все же еще очень далеко было до торжества ислама в повседневной практике отношений между рядовыми мандингами и теми, кто ими управлял. Конечно же, мансе и его приближенным было бы гораздо выгоднее взимать дани с подданных по нормам, предусматривавшимся мусульманским правом: эти нормы были выше, намного выше, чем традиционные. Но поскольку у складывавшегося уже в то время правящего класса (а эта была уже не родовая верхушка и даже не правивший в Гане «протокласс») не было достаточно сил, чтобы резко усилить эксплуатацию крестьянства, не опасаясь его сопротивления, и о широком распространении новой религии, которая могла бы послужить идеологическим оправданием такого усиления, речи еще не было, вся малийская знать - и старая, родовая, и новая, вышедшая из рабов, - стремилась на первых порах использовать эту новую религию во вполне определенных внешнеполитических целях.

Это очень хорошо продемонстрировал манса Муса I, стараясь везде, где только можно, подчеркнуть свое правоверие. Речь шла об укреплении международного престижа Мали - о том, чтобы показать соседям, что они имеют перед собой не каких-то там дикарей, но могущественную мусульманскую державу, которая ни в чем им не уступает, а по богатству намного превосходит.

Поэтому и появились пышные царские титулы, относящиеся к правлению Мусы I. Ал-Омари рассказывает, что малийский государь именовал себя «Опорой повелителя верующих», - правда, сам этот повелитель верующих, аббасид-ский халиф, номинальный глава всех мусульман-суннитов, был к этому моменту всего лишь марионеткой, которую содержали на иждивении мамлюкские султаны Египта ради придания своей светской власти большего авторитета.

Эти титулы включали и упоминание золотоносных растений, которые будто бы существовали в Мали.

Принятие ислама обеспечивало малийской верхушке преимущества и в торговле с североафриканцами: дела велись между двумя равными партнерами. Малийские государи пошли даже на то, чтобы вести разбор конфликтных дел между малийскими подданными и североафриканскими купцами не по обычному праву мандингов, а по мусульманским правовым нормам. И среди иностранцев-мусульман кадии занимали первое место по численности после купцов.

Впрочем, как это не так уж редко бывает, законоведы, призванные блюсти чистоту нравов и следить за честным характером торговых сделок, порой сами оказывались отъявленными мошенниками. Мы встречались уже с шейхом ад-Дуккали, прожившим в Мали 35 лет и поведавшим ал-Ома-ри множество подробных сведений о Мали, его жителях, их занятиях и обычаях. Но едва ли он рассказал историку о неприятном происшествии, в котором ему, шейху ад-Дуккали, пришлось сыграть отнюдь не самую почтенную и благовидную роль. И только через четверть века после этого, в 50-е годы XIV в., Ибн Баттута простодушно изложил эту историю в своих записках.

Как рассказывает Ибн Баттута, один из малийских наместников в восточной части государства (дело происходило на обратном пути в Марокко) поведал ему, что ад-Дуккали получил в подарок от мансы Мусы I четыре тысячи мискалей золота. Когда же караван мансы прибыл в Мему, шейх пожаловался государю, что золото у него украли. Разгневанный Муса приказал наместнику Мемы под страхом смертной казни найти и доставить к нему вора.

Расследование долго не давало никакого результата. Ибн Баттута поясняет: «Эмир искал укравшего, но никого не нашел, ибо в той стране нет ни единого вора...». Наконец, допросив слуг шейха-кадия, наместник дознался, что их хозяин попросту зарыл свое золото, рассчитывая, несомненно, получить от Мусы возмещение мнимой потери: щедрость мансы по отношению к мусульманским законоведам была хорошо известна, а ради четырех тысяч миска-лей золота можно было и рискнуть.

Когда золото было извлечено из тайника и доставлено мансе, тот в гневе изгнал кадия из пределов Мали - как говорит Ибн Баттута, «в страну неверующих, которые едят людей». В изгнании ад-Дуккали провел четыре года, после чего Муса его простил. При этом Ибн Баттута совершенно серьезно добавляет: «Черные же не съели кадия только из-за белого цвета его кожи, ибо они говорят, что поедать белого вредно, так как он не дозрел».

Из книги Евреи в КГБ автора Абрамов Вадим

О «зверствах на Украине чекистов-евреев», имевших наглость не хотеть быть убитыми, или что не понравилось бывшему депутату Государственной Думы На Украине, где ЧК были организованы после установления советской власти в конце 1918-начале 1919 г., число евреев - сотрудников

Из книги Новое открытие древней Африки автора Дэвидсон Бэзил

Мали Тимбукту и Дженне, славившиеся в исламском мире размахом торговли и ученостью, превратились из поселений в города к началу XII века. Пора их расцвета совпадает с периодом господства народа мандинго и его империи Мали. В 1310-1311 годах самый знаменитый государь древнего

Из книги История Олимпийских игр. Медали. Значки. Плакаты автора Трескин Алексей Валерьевич

Из книги Хрестоматия по истории СССР. Том1. автора Автор неизвестен

77. ГРАМОТА ЦАРЯ АЛЕКСАНДРА ОБ ОТМЕНЕ ПОДАТИ «МАЛИ» (1440 г.) Начала грамоты недостает. Перепечатывается с сокращениями из «Актов, собранных Кавказскою археографическою комиссией», т. I, 1866.…хроникона 101 я воссел на престол, и Грузия от беззаконного Тимура…и мы

Из книги 50 великих дат мировой истории автора Шулер Жюль

Паломничество в Мекку Мансы Мусы, короля Мали 1324 год В 1324 г. (724 г. хиджры) король, или император Мали, страны в Черной Африке, в верховьях Нигера, пересек Сахару и прибыл в Каир, совершая паломничество в Мекку. На языке Мали - «малинке» - mansa означает «король», Муса

автора Юха Ваккури

Мали Промежуточная стадия: гегемония coco Следующим за Ганой в Западном Судане государством-гегемоном стало Мали. Но прежде чем рассказывать о нем, следует вернуться к гибели Ганы, и дело здесь не просто в хронологии, в том, что одно государство следовало за другим.