Описание лев давидович ландау на изображении кратко. Биография ландау льва давидовича. Разгром уфти, арест и дальнейшая деятельность

11 июля 1943 года принято считать днем самого массового уничтожения этнического польского гражданского населения, а также гражданских лиц других национальностей на территории Волыни Украинской повстанческой армией (УПА) - вооруженным крылом Организации украинских националистов - ОУН(б).

Как возник конфликт

Многие историки (особенно польские) справедливо называют события, происходившие на Волыни с февраля 1943 по февраль 1944 года, этнополитическим конфликтом. В широком обиходе эти события давно называются Волынской резней. Украинские историки отчаянно защищаются и врут, сводя эту трагедию к ответным действиям Армии Крайовой против гражданского украинского населения (такие акции имели место, но они были именно ответными, а главное - куда меньшего масштаба). Есть в размышлениях киевских и львовских фальсификаторов истории и капля правды: они пишут, что бандеровцы прежде всего хотели помешать будущему польскому государству претендовать на эти земли. В межвоенные годы Волынь действительно управлялась из Варшавы, а теперь, чтобы этого не было, бандеровцы предпочли вырезать тысячи мирных поляков… Итак, в 1943 году УПА при поддержке местного украинского населения (это тоже важно, их хата была не с краю) начала массовое уничтожение поляков, а также мирных жителей других национальностей, обнаруженных рядом с поляками: евреев, русских, украинцев, армян, чехов...

Парад ОУН

Резня

Конфликт внешне имел глубинные корни, противоречия между украинцами и поляками на Волыни накапливались столетиями, а при польской власти, в 1920-1930-е годы, заметно обострились, но не до того уровня, чтобы резать друг друга. Все изменилось в годы Второй мировой войны и немецкой оккупации: гитлеровцы начали активно стравливать оба народа между собой. Уже в 1942 году были зафиксированы первые случаи уничтожения поляков и украинцев, но радикальное обострение началось весной 1943-го. Именно тогда Волынский краевой провод ОУН (б) принял решение изгнать с этих земель всех поляков. Сперва начали действия против поляков, служивших в немецкой администрации и охранявших леса и государственные земли, а позже и против всех поляков, имевших несчастье жить в сельской местности. Пик действий пришелся на 11 июля 1943 года. В этот день украинскими националистами были атакованы 150 польских населенных пунктов. Поляков уничтожали не только вооруженные бандеровцы, но и простые жители украинских сел, годами жившие со своими польскими соседями. Отпор могли дать только польские партизанские отряды самообороны, но большая часть их была уничтожена боевиками УПА. Польские партизаны из Армии Крайовой в отместку также начали нападать на украинские села и базы бандеровцев, при этом случались и убийства местных жителей.

Жертвы и последствия

Одним из самых неоднозначных вопросов в спорах между историками и политиками из Польши и с Украины до сих пор является количество жертв Волынской резни. Многие польские исследователи останавливаются на цифре 50-60 тысяч погибших поляков, а масштаб ответных действий польских военных формирований оценивают в 2-3 тысячи мирных украинцев. В конце 1990-х годов была создана совместная комиссия польских и украинских историков по освещению этих событий, но подходы, как и следовало ожидать, были различными. В 2003 году, к 60-летию трагедии, президенты Украины и Польши Леонид Кучма и Александр Квасьневский приняли совместное заявление «О примирении в 60-ю годовщину трагических событий на Волыни», в котором они сожалели по поводу противостояния двух народов. Но примириться Варшаве и Киеву так и не удалось. В июне 2016 года польский парламент увековечил память «жертв геноцида, совершенного украинскими националистами в отношении граждан II Речи Посполитой в 1939-1945 годах». В том же году польский режиссер Войцех Смажовский снял художественный фильм «Волынь», где трагедия изображена настолько откровенно и страшно, что картину немедленно запретили к прокату на Украине.

11 июля 1943 года навсегда останется в памяти поляков как черная дата. В этот день украинские националисты с целью полного уничтожения «враждебных элементов» напали на польские поселения, располагавшиеся на территории Западной Украины. Полторы сотни деревень и сел были буквально залиты кровью. Националисты не пощадили никого.

Попытки примирения

Летом прошлого года накануне 73-й годовщины страшной трагедии, представители Украины и Польши обменялись посланиями. Первые попытались сгладить острые углы, просили прощения и говорили, что «пока живы наши народы, раны истории продолжают приносить боль. Но наши народы будут жить только тогда, когда, несмотря на прошлое, мы научимся относиться друг к другу как собратья». Вторые, в принципе, не против наладить контакт, вот только есть одна проблема. Так ответили депутаты парламента правящей партии «Право и Справедливость»: «Разница между нами касается не будущего, а общей политики исторической памяти. Проблема в сегодняшнем украинском отношении к виновным в геноциде поляков во времена Второй мировой войны. В Польше на государственном и местном уровнях мы не чтим людей, у которых кровь на руках невинного гражданского населения. Нас беспокоит избирательность исторической памяти, в которой открытая декларация симпатии к Польше идет в паре с прославлением тех, кто имеет на руках кровь наших земляков - беззащитных женщин и детей».
Поэтому попытки примирения в очередной раз закончились ничем.

Уничтожить в борьбе

В 20-м веке противостояние поляков и украинцев перетекло в другое русло. Если до этого первые массово притесняли вторых, то в тот момент ситуация поменялась.
Украинские националисты начали проводить политику террора против поляков еще до начала Второй Мировой войны. То есть, когда Западная Украина относилась к Польше. Смелости и сил националистам добавляло сотрудничество с нацистами. Нацисты, кстати, думали, что таким образом им удастся создать хоть и независимое, но марионеточное украинское государство. И самое главное, эта новая «держава» обязательно должна была быть этнически чистой. Степан Бандера, как и все остальные главари националистов рьяно поддерживали эту идею.

Весной 1941 года Организация украинских националистов разродилась инструкцией под названием «Борьба деятельность ОУН во время войны». В ней были подробно расписаны задачи «службы безпеки» (безопасности) во время вооруженного конфликта с СССР. Проще говоря, в этом документе было сказано, что враждебные Украине элементы должны быть уничтожены любыми способами.
И в 1943 году псов спустили с цепи. Начальник «службы безпеки» Николай Лебедь проявил инициативу по очищению территории от поляков. Верхушка ОУН это одобрила. Хотя притеснение польского населения как в Волыни, так и по всей территории Западной Украины начались гораздо раньше.

Первым отважился Петр Нестерович. С подчиненным ему националистическим отрядом он решил вырезать подчистую польское село Паросле (недалеко от Владимирца Ровенской области). А для того чтобы минимизировать потери среди своих, Нестерович приказал бойцам переодеться в форму советских партизан. Дело в том, что жители Паросле активно с ними сотрудничали, поэтому подвоха не заметили…

Перед тем, как убить женщин, националисты их изнасиловали, затем обрезали носы, уши и груди. С мужчинами расправлялись при помощи топоров. Над двумя братьями-подростками по фамилии Горшкевич, которые пытались убежать и позвать на помощь советских партизан, поиздевались с особой жестокостью. Им отрубили руки и ноги, вспороли животы, а раны засыпали солью. Затем несчастных бросили в поле умирать. Всего в селе погибло 173 поляка, среди них – 43 ребенка. Не пощадили они даже годовалого малыша. Его пригвоздили штыком к столу… Такую ужасную картину увидели настоящие партизаны, когда пришли в Паросле.
Элитой в отрядах УПА считались «резуны» - люди, чьим коньком были жестокие казни. Чаще всего для расправ они применяли пилы, ножи и топоры.
Следом за Паросле под удар попало другое польское село – Липники. С местными жителями расправился отряд Ивана Литвинчука, более известного как Дубовой. Они полностью вырезали село, убив 179 поляков (51 из них – дети). Кстати, именно в том населенном пункте родился в будущем первый польский космонавт – Мирослав Гермашеский. На момент нападения украинцев ему было всего 2 года. То, что Мирослав пережил бойню – чудо. Его мать, пытаясь спастись от преследователей, спрятала его в поле среди трупов…
Затем было вырезано население деревни Куты, села Катариновка… Причем украинские националисты убивали не только поляков. Но и, как они их сами называли «недоукраинцев», то есть людей из смешанных браков. К «отступникам» националисты относились с особой жестокостью.

И вот так приблизилась черная дата для польского народа – 11 июля 1943 года. В этот день боевые отряды УПА одновременно напали на несколько десятков сел, населенных в основном поляками (данные разнятся, по одним, их было около сотни, по другим – порядка 150). Убивали их всех без разбора, ведь только так по представлениям националистов можно было «очистить украинскую землю».

Польские историки, которые вплотную занимались восстановлением хронологических событий в «Волынской резне», сообщили, что бойцы УПА, точнее именно те «резуны», использовали 125 способов умерщвления мирного населения.

На этом террор не остановился. Националисты начали проводить массовые зачистки среди уже украинского населения. Любой человек, который отказывался сотрудничать или помогать УПА автоматически приравнивался к врагам и его казнили. Как, например, Ивана Аксючица из села Клевецк. Аксючиц осудил жестокие методы националистов, за что и поплатился жизнью. «Резуны» казнили его прилюдно и показательно жестоко – распили пополам. Причем такую смерть для него выбрал племенник, входивший в УПА.

Украинский народ возмутился. И чтобы не обострять обстановку, националисты начали истреблять только украинцев. Как в селе Паликровы. Там они «отсортировали» население и расстреляли из пулеметов более трех сотен поляков, украинцев при этом не тронули.

Месть

Рассказывать обо всех зверствах украинских националистов нет смысла. «Волынскую резню» подтверждают несколько тысяч свидетелей и огромное количество фотографий. Польские исследователи говорят о более чем 36 тысяч погибших тогда их согражданах. Причем это лишь те, чьи личности удалось установить. Еще несколько тысяч, а то и десятков тысяч остаются неизвестными. Польские историки упоминают цифру в 100 тысяч человек, 60 тысяч из которых – именно поляки (остальные – это «отступники»).
Правда, украинские историки и исследователи с этим не согласны. По их данным поляки завысили реальные цифры в несколько раз.
Понятно, что подобный террор не мог остаться без ответа. И поляки ответили в 1944 году силами Армии Крайовой. Огнем и мечом прошлись они по украинским населенным пунктам, разбросанным по Восточной части Польши. Но масштабы возмездия не идут ни в какое сравнение с «Волынской резней». В общей сложности от рук польских солдат погибло примерно 2-3 тысячи украинцев. Правда, украинские же исследователи заявляют, что на самом деле убито было в несколько раз больше их сограждан, чем утверждают поляки. В общем, договориться и примириться по этому вопросу стороны не могут до сих пор.

Лауреат медали имени Макса Планка (1960), Ленинской (1962) и трёх Сталинских (Государственных) премий (1946, 1949, 1953), Герой Социалистического Труда (1954).

Иностранный член Лондонского королевского общества (1960), Национальной академии наук США (1960), Датской королевской академии наук (1951), Королевской академии наук Нидерландов (1956), Американской академии искусств и наук (1960), Французского физического общества и Лондонского физического общества.

Ландау создал многочисленную школу физиков-теоретиков. К числу его учеников принадлежат Е. М. Лифшиц, А. А. Абрикосов, Л. П. Горьков, И. Е. Дзялошинский, И. М. Лифшиц, И. Я. Померанчук, И. М. Халатников, А. Ф. Андреев, А. И. Ахиезер, В. Б. Берестецкий, С. С. Герштейн, Б. Л. Иоффе, Ю. М. Каган, В. Г. Левич, Л. А. Максимов, А. Б. Мигдал, Л. П. Питаевский, Р. З. Сагдеев, Я. А. Смородинский, К. А. Тер-Мартиросян, Ласло Тисса и др.

Именем Ландау назван Институт теоретической физики РАН.

Биография

Родился в семье инженера-нефтяника Давида Львовича Ландау и его жены Любови Вениаминовны в Баку 22 января 1908 года. С 1916 года учился в бакинской еврейской гимназии, где его мать - Любовь Вениаминовна Ландау (урожд. Гаркави) - была преподавателем естествознания.. Необыкновенно одарённый математически, Ландау, шутя, говорил о себе: «Интегрировать научился лет в 13, а дифференцировать умел всегда». В четырнадцать лет поступил в Бакинский университет, где обучался одновременно на двух факультетах: физико-математическом и химическом. За особые успехи был переведен в Ленинградский университет. Окончив в 1927 году физическое отделение физико-математического факультета Ленинградского университета, Ландау стал аспирантом, а в дальнейшем сотрудником Ленинградского физико-технического института, в 1926-1927 годах опубликовал первые работы по теоретической физике.

В 1929 году был в научной командировке для продолжения образования в Германии, в Дании у Нильса Бора, в Англии и Швейцарии. Там он работал вместе с ведущими физиками-теоретиками, в том числе с Нильсом Бором, которого с тех пор считал своим единственным учителем.

В 1932 году возглавил теоретический отдел Украинского физико-технического института в Харькове. С 1937 г. в Институте физических проблем АН СССР.

Академик Ландау считается легендарной фигурой в истории отечественной и мировой науки. Квантовая механика, физика твердого тела, магнетизм, физика низких температур, физика космических лучей, гидродинамика, квантовая теория поля, физика атомного ядра и физика элементарных частиц, физика плазмы - вот далеко не полный перечень областей, в разное время привлекавших внимание Ландау. Про него говорили, что в «огромном здании физики XX века для него не было запертых дверей».

С 1932 по 1937 год работал в УФТИ; после увольнения из Харьковского университета и последовавшей за ним забастовке физиков Ландау в феврале 1937 году принял приглашение Петра Капицы занять должность руководителя теоретического отдела только что построенного Института физических проблем (ИФП) и переехал в Москву. После отъезда Ландау начинается разгром УФТИ органами областного НКВД, арестовываются иностранные специалисты А. Вайсберг, Ф. Хоутерманс, в августе-сентябре 1937 арестованы и в ноябре расстреляны физики Л. В. Розенкевич (соавтор Ландау), Л. В. Шубников, В. С. Горский (т. н. «дело УФТИ»).

В апреле 1938 года Ландау в Москве редактирует написанную М. А. Корецем листовку, призывающую к свержению сталинского режима, в которой Сталин называется фашистским диктатором. Текст листовки был передан антисталинской группе студентов ИФЛИ для распространения по почте перед первомайскими праздниками. Это намерение было раскрыто органами госбезопасности СССР, и Ландау, Кореца и Ю. Б. Румера утром 28 апреля арестовали за антисоветскую агитацию. 3 мая 1938 Ландау был исключен из списка сотрудников ИФП. В тюрьме Ландау провёл год и был выпущен благодаря письму в защиту от Нильса Бора и вмешательству Капицы, взявшего Ландау «на поруки». Капица писал: «Прошу освободить из-под стражи арестованного профессора физики Льва Давидовича Ландау под мое личное поручительство. Ручаюсь перед НКВД в том, что Ландау не будет вести какой-либо контрреволюционной деятельности в моем институте, и я приму все зависящие от меня меры к тому, чтобы он и вне института никакой контрреволюционной работы не вел. В случае, если я замечу со стороны Ландау какие-либо высказывания, направленные во вред Советской власти, то немедленно сообщу об этом органам НКВД». Два дня спустя Ландау был восстановлен в списке сотрудников ИФП. После освобождения и до смерти Ландау оставался сотрудником Института физических проблем.

В 1955 году подписал «Письмо трёхсот» (содержало оценку состояния биологии в СССР к середине 1950-х годов и критику Лысенко и «лысенковщины»).

Смерть

7 января 1962 года, по дороге из Москвы в Дубну на Дмитровском шоссе, Ландау попал в автокатастрофу. В результате многочисленных переломов, кровоизлияния и травмы головы он находился в течение 59 суток в коме. Физики всего мира принимали участие в спасении жизни Ландау. Было организовано круглосуточное дежурство в больнице. Недостающие медикаменты доставлялись самолётами из стран Европы и США. В результате этих мер жизнь Ландау удалось спасти, несмотря на очень серьёзные ранения.

После аварии Ландау практически перестал заниматься научной деятельностью. Однако, по мнению его жены и сына, Ландау постепенно возвращался к своему нормальному состоянию и в 1968 году был близок к возобновлению занятий физикой.

Ландау умер через несколько дней после операции по устранению непроходимости кишечника. Диагноз - тромбоз мезентериальных сосудов. Смерть наступила в результате закупорки артерии оторвавшимся тромбом. Жена Ландау в своих мемуарах высказывала сомнения в компетентности некоторых врачей, лечивших Ландау, особенно врачей из спецклиник по лечению руководства СССР.

Личная жизнь и теория счастья

В детстве, увлёкшись наукой, Ландау дал себе обет никогда «не курить, не пить и не жениться». Также, он считал, что брак - это кооператив, ничего общего не имеющий с любовью. Однако он встретил выпускницу химического факультета Конкордию (Кору) Дробанцеву, которая разошлась со своим первым мужем. Она поклялась, что не будет ревновать его к другим женщинам, и с 1934 года они жили вместе в фактическом браке. Ландау считал, что более всего разрушают брак ложь и ревность, и поэтому они заключили «пакт о ненападении в супружеской жизни» (по задумке Дау), который давал относительную свободу обоим супругам в романах на стороне. Официальный брак был между ними заключён 5 июля 1946 года, за несколько дней до рождения сына Игоря. Игорь Львович Ландау окончил Физический факультет МГУ, физик-экспериментатор в области физики низких температур (умер 14.05.2011, похоронен на Новодевичьем кладбище).

Единственной не физической теорией Ландау была теория счастья. Он считал, что каждый человек должен и даже обязан быть счастливым. Для этого он вывел простую формулу, которая содержала три параметра: работа, любовь и общение с людьми.

Так говорил Ландау

Помимо науки, Ландау известен как шутник. Его вклад в научный юмор довольно велик. Обладая тонким, острым умом и прекрасным красноречием, Ландау всячески поощрял юмор в коллегах. Он породил термин так говорил Ландау, а также стал героем различных юмористических историй. Характерно, что шутки не обязательно связаны с физикой и математикой.

У Ландау была своя классификация женщин. По Ландау девушки делятся на красивых, хорошеньких и интересных.

Краткая хронология жизни и деятельности

• 1916-1920 - учёба в гимназии
• 1920-1922 - учёба в Бакинском экономическом техникуме.
• 1922-1924 - учёба в Азербайджанском государственном университете.
• 1924 - перевод на физико-математический факультет Ленинградского государственного университета.
• 1926 - поступление в сверхштатную аспирантуру Ленинградского физико-технического института. Участие в работе V съезда русских физиков в Москве (15-20 декабря). Публикация первой научной работы Ландау «К теории спектров двухатомных молекул».
• 1927 - окончание университета (20 января) и поступление в аспирантуру Ленинградского физико-технического института. В работе «Проблема торможения излучением» для описания состояния систем впервые вводит в квантовую механику новое понятие - матрицу плотности.
• 1929 - полуторагодовая научная командировка для продолжения образования в Берлин, Гёттинген, Лейпциг, Копенгаген, Кембридж, Цюрих. Публикация работы о диамагнетизме, поставившей его в один ряд с крупнейшими физиками мира.
• март 1931 - возвращение на родину и работа в Ленинграде.
• август 1932 - перевод в Харьков заведующим теоретическим отделом Украинского физико-технического института (УФТИ).
• 1932-1936 - назначение заведующим кафедрой теоретической физики Харьковского механико-машиностроительного института (сейчас Национальный технический университет «Харьковский политехнический институт»). Чтение курса лекций на физико-механическом факультете.
• 1934 - присвоение Л. Д. Ландау степени доктора физико-математических наук без защиты диссертации. Конференция по теоретической физике в Харькове. Поездка на семинар Бора в Копенгаген (1-22 мая). Создание теоретического минимума - специальной программы для обучения молодых физиков.
• 1935 - чтение курса физики в Харьковском государственном университете, заведование кафедрой общей физики ХГУ. Присвоение звания профессора.
• 1936-1937 - создание теории фазовых переходов второго рода и теории промежуточного состояния сверхпроводников.
• 1937 - перевод на работу в Институт физических проблем в Москву (8 февраля). Назначение заведующим теоретическим отделом ИФП.
• 27 апреля 1938 - арест.
• 29 апреля 1939 - освобождение из тюрьмы благодаря вмешательству П. Л. Капицы.
• 1940-1941 - создание теории сверхтекучести жидкого гелия.
• 1941 - создание теории квантовой жидкости.
• 1943 - награждён орденом «Знак Почёта».
• 1945 - награждён орденом Трудового Красного Знамени.
• 30 ноября 1946 - избрание действительным членом Академии наук СССР. Присуждение Сталинской премии.
• 1946 - создание теории колебаний электронной плазмы («затухание Ландау»).
• 1948 - издание «Курса лекций по общей физике».
• 1949 - присуждение Сталинской премии, награждён орденом Ленина.
• 1950 - построение теории сверхпроводимости (совместно с В. Л. Гинзбургом).
• 1951 - избрание членом Датской королевской академии наук.
• 1953 - присуждение Сталинской премии.
• 1954 - присуждение звания Героя Социалистического Труда. Публикация (совместно с А. А. Абрикосовым, И. М. Халатниковым) фундаментального труда «Основы электродинамики».
• 1955 - издание «Лекций по теории атомного ядра» (совместно с Я. А. Смородинским).
• 1956 - избрание членом Королевской академии наук Нидерландов.
• 1957 - создание теории Ферми-жидкости.
• 1959 - Л. Д. Ландау предлагает принцип комбинированной чётности.
• 1960 - избрание членом Британского физического общества, Лондонского Королевского общества, Национальной академии наук США, Американской академии наук и искусств. Присуждение премии Фрица Лондона. Награждение медалью имени Макса Планка (ФРГ).
• 1962 - автомобильная авария по дороге в Дубну (7 января). Ленинская премия за цикл книг по теоретической физике (совместно с Е. М. Лифшицем) (апрель). Нобелевская премия по физике «За пионерские работы в области теории конденсированных сред, в особенности жидкого гелия». Присуждена 1 ноября 1962 года. Медаль лауреата Нобелевской премии, диплом и чек вручены Ландау 10 декабря (впервые в истории Нобелевских премий награждение происходило в больнице). Награждён орденом Ленина.
• 1 апреля 1968 - скончался через несколько дней после операции.

Школа Ландау. Теорминимум

Ландау создал многочисленную выдающуюся школу физиков-теоретиков. Учениками Ландау по преимуществу считались физики, которые смогли сдать Льву Давидовичу (а впоследствии уже его ученикам) 9 теоретических экзаменов, так называемый теоретический минимум Ландау. Сначала принималась математика, а затем экзамены по физике:

• два экзамена по математике
• механика
• теория поля
• квантовая механика
• статистическая физика
• механика сплошных сред
• электродинамика сплошных сред
• квантовая электродинамика

Ландау требовал от своих учеников знания основ всех разделов теоретической физики.

После войны для подготовки к сдаче экзаменов лучше всего было использовать курс теоретической физики Ландау и Лифшица, однако первые ученики сдавали экзамены по лекциям Ландау или по рукописным конспектам.

Первыми из сдавших теоретический минимум Ландау были:

• Александр Соломонович Компанеец (1933 год)
• Евгений Михайлович Лифшиц (1934)
• Александр Ильич Ахиезер (1935)
• Исаак Яковлевич Померанчук (1935)
• Леонид Моисеевич Пятигорский (сдал теорминимум пятым, но не указан в списке, представленном Ландау)
• Ласло Тисса (1935)
• Вениамин Григорьевич Левич

Другие ученики:

• Владимир Борисович Берестецкий
• Яков Абрамович Смородинский
• Исаак Маркович Халатников
• Алексей Алексеевич Абрикосов
• Аркадий Бейнусович Мигдал
• Илья Михайлович Лифшиц
• Карен Аветикович Тер-Мартиросян
• Борис Лазаревич Иоффе
• Юрий Моисеевич Каган

Глава из книги И.И.Гарина "Ангелы библиотек". Примечания и ссылки даны в тексте книги.

Я глубоко убежден в том, что многие достижения института, в котором я проработал всю жизнь, связаны с работами его теоретиков, создавших глубокий и основательный фундамент для понимания природы изучаемых физических явлений. Многие теоретики УФТИ (ныне ННЦ ХФТИ) - его слава и гордость. Я не ошибусь, если скажу, что именно благодаря их работам институт долгое время считался мировым центром физики, притягательным для самых выдающихся ее представителей. Увы, ныне это - преданья старины глубокой…
Мы до сих пор недооцениваем роль личности в истории. Александр Сергеевич Пушкин как-то сказал, что он оказал на российскую словесность большее влияние, чем всё министерство народного образования, несмотря на полное неравенство средств. Роль гения значительно шире его персонального вклада - он тот центр кристаллизации, из которого берет начало огромный драгоценный кристалл. Гений, помимо прочего, - это его школа, его влияния, его наследие, наследие его учеников и т. д. Приход гения - это всегда новый отсчет времени, точно так, как его уход часто оказывается началом заката. Я не исключаю, что столь часто случающиеся закаты культур, помимо прочего, обусловлены дефицитом гениальных людей, неизбежно ведущим к неправильным ответам стран и народов на вызовы истории.
Лев Ландау - не просто Ландау как человек, Ландау - это событие, явление, феномен, не будь которого не было бы довоенного УФТИ, как его не было бы без Шубникова, Ланге или Хоутерманса. Иваны, не помнящие родства, не осознают дальнодействия влияний личностей масштаба Ландау - влияний, которые сохранились даже в длительном процессе противоестественного отбора ученых-«совков». Далее я поведу речь о вкладе Ландау в теоретическую физику, но гораздо важнее, с моей точки зрения, другое: Ландау обучил своих учеников существу этой науки, внушил им пламенную любовь к ней, заразил своим вдохновением и энтузиазмом. Иррадиация, идущая от Ландау, не менее важна, чем его конкретные результаты. По словам А.И.Ахиезера, только после общения с Ландау он понял, что это за наука - теоретическая физика. Не будь в УФТИ всех его директоров, вместе взятых, мало бы что изменилось. Не будь Ландау, это был бы совсем иной, провинциальный и заштатный институт.
Предшественником Ландау в УФТИ был еще один ленинградский теоретик Дмитрий Дмитриевич Иваненко (1904–1994), выдающимися результатами которого стали: разработка протон-нейтронной модели строения ядер (совместно с И.Е.Таммом и независимо от В.Гейзенберга *) и предсказание синхротронного излучения ультрарелятивистских электронов (совместно с И.Я.Померанчуком, 1943) **. Обе эти работы оцениваются специалистами как отвечающие нобелевскому уровню.
В 1934 г. Д.Д.Иваненко и И.Е.Тамм предложили модель ядерных сил путем обмена частицами, исходившую из теории бета-распада Э.Ферми, основанной, в свою очередь, на идее Иваненко о порождении электронов в бета-распаде. Модель ядерных сил Тамма-Иваненко считается настолько важной, что в некоторых энциклопедиях ошибочно указано, что И.Е.Тамм получил Нобелевскую премию именно за ядерные силы, а не за эффект Черенкова.
Д.Д.Иваненко внес фундаментальный вклад в развитие многих разделов ядерной и квантовой физики, теории поля и теории гравитации. Его идеи во многом предопределили развитие новейших направлений физики, что признано такими выдающимися учеными как Абдус Салам, Гейзенберг, Паули, Ферми, Юкава. И.Р.Пригожин в статье, посвященной памяти Иваненко, отметил, что считает для себя честью быть его учеником.
В архиве Д.Д.Иваненко хранятся письма от Луи де Бройля, Дирака, Гейзенберга, Юкавы, а в рабочем кабинете - надписи, собственноручно сделанные мелом на досках знаменитыми физиками: «Физический закон должен обладать математической красотой» (Дирак, 1956); «Природа проста в своей сущности» (Юкава. 1959); «Противоположности не являются противоречиями, но взаимно дополняют друг друга» (Нильс Бор, 1961); «Теория одних частиц (без учета тяготения) не может быть полной теорией частиц» (Дж. А.Уилер); «Время предшествует всему существующему» (И.Р.Пригожин, 1987).
В журнале «Phys. Today» приведен интереснейший случай: одновременно со знаменитой работой Дирака об уравнении для волновой функции электрона Д. Иваненко и Л.Ландау опубликовали в сущности очень близкую по идее работу. Их статья появилась в журнале «Zeitschrift fur Physik», который тогда читали все, но - абсолютно никакой реакции… Абсолютно никакой!.. По словам Марка Азбеля, она ушла на дно, даже не создав волн. В.Паули в своих мемуарах перечислил всех, кто хоть как-то был причастен к проблеме. Но этих имен в его книге тоже нет…
Есть темные пятна и в биографии самого Иваненко. По мнению академика В.Фока, работа Д.Д.Иваненко и А.А.Соколова 1947 года с претенциозным названием «Квантовая теория гравитации» является не более чем упрощенным изложением квантовой теории гравитации, созданной ленинградским физиком М.Бронштейном * в 1936 году и расстрелянным в 1938-м. Фактически Фок упрекает авторов в плагиате, поскольку они «используют результаты работы Бронштейна». Впрочем, в нынешнем ННЦ ХФТИ уже почти никто не помнит первого руководителя теоротдела.
Лев Давидович Ландау (Дау) стал вторым руководителем теоротдела УФТИ. Школу Ландау кончил в возрасте 13 лет (1920), а к 19-ти опубликовал четыре научных работы, в одной из которых («Проблема торможения излучением») впервые использовал матрицу плотности - ныне широко используемое математическое выражение для описания квантовых энергетических состояний. Ландау с детства увлекался математикой, но быстро уразумел, что математика отвлеченна и что в ней он «не сможет, выражаясь вульгарно, стать хозяином»: «А теорфизику я могу охватить всю!»
Юный Ландау был буквально ошеломлен теорией относительности, а также волновой и квантовой механикой, которым обучался по оригинальным статьям авторов, потому что в годы его молодости в России, кроме М.Бронштейна, не было специалистов, которые бы знали эти только что зародившиеся науки. Ландау не признавал книг, считая, что они - «кладбище, в котором погребены отслужившие свой век идеи прошлого». Его интересовала не прошлая, а исключительно настоящая и грядущая физика, истоки которой можно было обнаружить исключительно в «горячих» журнальных статьях.
Его самообразование заключалось в «проглатывании» огромного количества научных журналов, которые он читал очень своеобразно: молодого Ландау интересовала постановка задачи и конечный результат. Содержание статей он опускал: «Что он делает, мне нужно узнать от автора, как делать - я сам знаю лучше него». В более поздние годы, по свидетельству учеников, читал он мало: каждое утро приходил в библиотеку исключительно для того, чтобы выписать названия новых работ, которые они должны были изучить и рассказать ему. Понимал он всё мгновенно и столь же скоро выносил приговор, редко подлежащий пересмотру (хотя далеко не всегда справедливый).
Малоизвестный факт: написанию известного многотомника по теоретической физике предшествовала идея создания еще одной книги, которую Ландау задумал вместе с М.Бронштейном. М.Бронштейн и Л.Ландау состояли в дружеских отношениях и в молодости задумали совместную монографию «Статистическая физика». Но ее неоконченная рукопись не успела превратиться в монографию все по той же причине - сталинского террора, под топор которой угодили оба, причем первый с летальным исходом...
На физфаке Ленинградского университета одновременно учились три будущих выдающихся теоретика страны - сам Л.Д.Ландау, а также В.А.Гамов и Д.Д.Иваненко. Три друга вместе начинали свой путь в науке, в тесном сотрудничестве написали несколько первых работ (1926–1928 гг.), но позже их пути резко разошлись, а отношения - по разным причинам - испортились. Давиденко вспоминал Ландау ленинградского периода как провинциала и задиру.
Последнее качество проявилось уже в ранней молодости. Считая Эйнштейна величайшим физиком мира, а его теорию гравитации - самой красивой из физических теорий, Ландау в возрасте 21 года позволил себе фронду во время выступления Эйнштейна на собрании Германского физического общества. По свидетельству очевидца Отто Фриша, когда Эйнштейн закончил доклад и председательствующий предложил задавать вопросы, «в задних рядах встал молодой человек и сказал примерно так: «То, что профессор Эйнштейн рассказал нам, не так уж глупо. Однако второе уравнение, строго говоря, не следует из первого. Необходимо предположение, которое не доказано…» Все обернулись, разглядывая смельчака. Все, кроме Эйнштейна, который смотрел на доску и думал. Через минуту он перевел взгляд на аудиторию и сказал: «Молодой человек совершенно прав; забудьте всё, что я сегодня вам рассказал».
Во время европейской командировки молодой Ландау спорил не только с Эйнштейном, но с Вольфгангом Паули, которого посетил в Цюрихе, с самим Бором в Копенгагене и с ассистентом Паули Рудольф Пайерлсом, из дискуссии с которым получилась замечательная совместная работа, связанная с проблемой световых квантов.
В УФТИ Ландау появился в августе 1932-го после полуторагодовой научной командировки во Францию, Германию, Швейцарию, Данию и Голландию (1929–1931). В крупнейших научных центрах Европы молодой теоретик общался с Бором, Гёйзенбергом, Паули, Борном, Шрёдингером, Пайерлсом, другими творцами физики ХХ века. До конца жизни Ландау сохранил дружеские чувства к Нильсу Бору, оказавшему на него особенно сильное влияние. Можно сказать, что сам Ландау принадлежал к школе Бора, являясь одним из самых ярких ее представителей.
Стажируясь в лучших научных центрах Европы, Ландау имел возможность убедиться в том, как далеко шагнула современная теоретическая физика и даже сокрушался, что великие физики не оставили после себя серьезных задач: «Подобно тому как все хорошие девушки уже разобраны и замужем, так и все хорошие задачи уже решены. И вряд ли я найду что-нибудь среди оставшихся». Тогда ему казалось, что он обречен подбирать «крохи» со стола великих, к которым он причислял Эйнштейна, Бора, Шрёдингера, Гёйзенберга, Дирака, Ферми и Оппенгеймера. Только набравшись опыта, он понял, что ему тоже по силам решение многочисленных и непрерывно возникающих крупных научных проблем.
К 1929 году относится публикация работы Ландау о диамагнетизме свободных электронов, поставившей его в один ряд с крупнейшими физиками мира. Одна из первых решенных им проблем связана с квантованием движения электрона в постоянном магнитном поле (совместно Р.Ф.Пайерлсом). В результате этого в физике наряду с парамагнетизмом Паули появился диамагнетизм Ландау. Работы, выполненные в уфтинский период, окончательно утвердили его в числе ведущих физиков-теоретиков мира. Это не удивительно: алмаз-самородок гранили лучшие мастера, так что и результат вполне закономерен. Ландау стал выдающейся фигурой в физике ХХ века, теоретиком-универсалом, интересы которого охватывали многие направления современной физики. И во всех этих областях им достигнуты выдающиеся результаты, ставящие Льва Давидовича в первую шеренгу корифеев мировой науки.
Возвратившись после заграничной стажировки в Ленинград, Ландау не нашел понимания в ЛФТИ, что вполне понятно: тогда он относился свысока даже к Иоффе, резко критиковал его за ошибки в работе по тонкослойной изоляции, а в 1936 году назвал взгляды Иоффе примитивными и неприемлемыми, а руководящий стиль - авторитарным и высокомерным. Видимо, здесь можно говорить о конфликте поколений: восходящие звезды теоретической физики - Ландау, Бронштейн, Гамов, Иваненко - были не в ладах со своими предшественниками по причине реального или мнимого консерватизма последних.
В 1932 году разгорелся еще один конфликт - по поводу предложения «молодых» о создании в Ленинграде на базе Физического отдела Физико-математического института Института теоретической физики во главе с Гамовым и Ландау. «Путч» молодых - так отнеслось к этому предложению тогдашнее руководство - их не поддержали Иоффе, Френкель, Рождественский, Фок и другие *.
Любопытный факт. П.Эренфест как-то сказал, что если создать институт из Гамова, Ландау и Фока, то любая страна гордилась бы таким институтом. Однако, Иоффе категорически такую идею не поддерживал под тем предлогом, что нельзя отрывать теорию от эксперимента. Неприязнь Иоффе и Ландау была обоюдной. Ландау никогда не скрывал своего мнения о Иоффе, как о человеке, который «физики не понимает». Да и сам Иоффе в письме к Эренфесту приводил мнение Ландау о себе самом: «Какой он физик? он талмудист а не физик». По мнению А.И.Ахиезера, Ландау переехал из Ленинграда в Харьков, «потому что Иоффе его сюда выпер».
От проблемы несовместимости поколений и характеров Ландау действительно спасло приглашение переехать в Харьков: тогда директор УФТИ И.В.Обреимов предложил ему должность заведующего теоретическим отделом, полную свободу в выборе тематики и в подготовке молодых физиков. Можно сказать, что Европа «огранила» русский алмаз, а УФТИ стала ему alma mater - именно здесь он начал тот большой путь в науке, который завершился Нобелевской премией **, избранием академиком ведущих Академий наук мира и гроздью открытий мирового уровня. Без преувеличения можно сказать, что Иваненко, Гамов и Ландау - самые выдающиеся физики-теоретики из когда-либо работавших в УФТИ. Видимо, так считал и сам Ландау, знавший себе цену и не скрывавший ее. Экстравагантность, сложность отношений с коллегами и студентами, ироничность, язвительность - всё отсюда.
Я хотел бы подчеркнуть, что математика и физика - дисциплины, как музыка или балет, требующие ранней тренировки, в данном случае - ума. Огромный объем информации и ее сложность невозможно усвоить в зрелом возрасте. Люди, поздно приходящие в науку, практически не имеют возможности творить ее на равных с вундеркиндами. Я обратил внимание на тот факт, что большинство положительных героев моей книги были выходцами из интеллигентных, профессорских семей, в которых дети имели возможность получить раннее образование и развитие. Только в редких случаях с ними могли на равных конкурировать «кухаркины дети». Это - констатация, а не упрек. Серьезную физику ХХ века творили «бюргеры» в том смысле, который вкладывал в это слово самый гениальный из них - Иоганн Вольфганг Гёте. В своем окружении я тоже четко различал две группы ученых - имевших возможность раннего интеллектуального развития и лишенных ее. Большинство отрицательных героев этой книги принадлежат ко второй, хотя, в сущности, они не виноваты ни в своем крестьянском происхождении, ни в собственной «совковости»…
Бесспорная заслуга Ивана Васильевича Обреимова состояла в том, что он уже в начале 30-х понял огромную роль теоретической физики и впервые в СССР организовал в нашем институте теоротдел, ставший гордостью института.
Теоротдел УФТИ Лев Давидович возглавлял в 1932–1936 годах и одновременно заведовал кафедрой теоретической физики Харьковского механико-машиностроительного института (ныне - Политехнического университета), а с 1935 года перешел преподавателем и затем заведующим кафедрой экспериментальной физики в Харьковский университет. Знаменитый курс физики начал складываться из лекций Ландау в этих учебных заведениях.
Ландау резко контрастировал на сером фоне науки начала тридцатых: гений, человек, прошедший лучшие университеты Европы, острослов, умница - на фоне провинциальных физиков, «выдвиженцев» и рабфаковцев… К тому же человек импульсивный и несдержанный, он не скрывал своего пренебрежительного отношения к недоучкам, в глаза говоря всё, что о них думает. Порой на экзаменах он ставил двойки каждому второму студенту, приговаривая при этом, что «теоретическая физика - занятие не для славян». Не удивительно, что лузеры Ландау не любили. Мстительные студенты приклеили ему даже несправедливую и оскорбительную кличку «Левко Дуркович», навесив на преподавателя эпитет, относящийся к ним самим.
А.И.Ахиезер, один из первых учеников Ландау в УФТИ, охарактеризовал его следующим образом: «Когда я увидел Ландау первый раз, я мгновенно понял, что он - необыкновенный человек». Для него Ландау был одновременно титаном и великим учителем. Он часто сравнивал Ландау с гениальным хирургом: решая проблему, Ландау, словно манипулируя невидимым скальпелем, безошибочно устранял все трудности.
Но молодого гения недолюбливали и чиновники от науки, позже получившие название ее «организаторов». В связи с этими научными чинушами вспоминается более поздний эпизод, связанный с именем Ландау и поведанный Ю.П.Степановским. Когда после ухода великого ученого возникла идея создать Институт теоретической физики им. Ландау, неожиданную помощь в решении возникших проблем оказала некая чиновная дама. Ее поддержка помогла решить заволокиченную проблему. Когда институт был создан и И.М.Халатников пришел поблагодарить патронессу, та спросила: «Скажите, пожалуйста, а кто он такой, этот Ландау? И из какой он страны?»
Появившись в университете, Ландау ужаснулся курсу, читаемому деканом физмата А.В.Желиховским, - видимо, неудовлетворенность подготовкой студентов породила у него замысел нового курса физики, но тогда прибавила к большому количеству недоброжелателей еще одного - декана. Кратковременное пребывание Ландау в университете оставило здесь неизгладимый след: после него уровень преподавания физики в университете резко улучшился - эстафету подхватили Ахиезер, Синельников, позже Пинес, Гегузин и другие. Все они, особенно Ахиезер и Гегузин, были лекторами от Бога.
Понимая необходимость основательной и глубокой подготовки физика-теоретика, Ландау продумал и осуществил так называемый «теоретический минимум» - всеобъемлющую программу, предусматривающую самостоятельную работу претендентов для его сдачи. Он не требовал универсальности от других, но знание всех разделов теоретической физики - по крайней мере в объеме теорминимума - считал обязательным. Всего 43 фамилии значатся в списке тех, кто в период между 1934 и 1961 годами сдали теорминимум Ландау, но это был совершенно уникальный отбор: около половины сдавших его со временем стали академиками и выдающимися учеными. Работая в УФТИ, Ландау добился заметной прибавки зарплаты всем, кто сдаст его теорминимум.
Здесь следует упомянуть и то, что в начале тридцатых в стране вообще не было учебников по современной физике, и с ее достижениями ученые знакомились исключительно по новым журнальным статьям. Величайшая заслуга Ландау заключается в том, что, при всем своем недоверии к старым учебникам, он одним из первых понял важность и необходимость курса теоретической физики для студентов.
Во время работы в УФТИ Ландау была присуждена ученая степень доктора физико-математических наук без защиты диссертации (1934), а годом позже - звание профессора. Он руководил теоретическим семинаром, собиравшим крупных харьковских физиков и приезжих.
В УФТИ Л.Д.Ландау работал в тесном сотрудничестве с экспериментаторами, особенно с Л.В.Шубниковым. А.И.Ахиезер вспоминал, что очень часто Шубников и Ландау допоздна вместе работали в институте, а ужин им приносила жена Шубникова Ольга.
Харьковские работы Ландау удивляют широтой охвата: происхождение энергии звезд, дисперсия звука, передача энергии при столкновениях частиц, рассеяние света, магнитные свойства материалов, сверхпроводимость, фазовые переходы веществ из одной формы в другую, движение потоков электрически заряженных частиц, электромагнитные ливни в веществе. Все эти работы объединяло виртуозное владение математическим аппаратом для решения сложных физических задач. Работы Ландау уфтинского периода касаются разных областей физики: теории сверхпроводимости, теории твердого тела, теории ферромагнетизма, квантовой электродинамики и теории плазмы. Физикой ядра, работая в УФТИ, Ландау заняться не успел, хотя позже изучал температуру ядер, проблемы излучения нейтронов, нейтронную ширину, участвовал в программе создания ядерного оружия.
Перечислю наиболее значительные результаты, полученные Ландау в УФТИ:
- Создание теории доменной структуры ферромагнетиков (вместе с Е.Лифшицем) и вывод уравнения движения магнитного момента - уравнение Ландау-Лифшица (1935); тогда в физику было введено понятие антиферромагнетизма как особой фазы магнетика (1936);
- Построение феноменологической теории фазовых переходов второго рода и теории промежуточного состояния сверхпроводников (1935–1937);
- Вывод кинетического уравнения для плазмы в случае кулоновского взаимодействия и установление вида интеграла столкновений для заряженных частиц (1936);
- Теоретическое описание явления электромагнитных ливней в веществе на значительно более высоком уровне, чем это сделали Оппенгеймер и др. Интерес к этой работе возник у Ландау еще в 1935 году после возвращения от Бора.
Современная теория антиферромагнетизма зиждется на теоретических работах Ландау и работах Шубникова, предсказавших и обнаруживших существование антиферромагнитных солей.
В пионерской работе «Интеграл столкновений при кулоновском взаимодействии» предложено кинетическое уравнение и установлен вид интеграла столкновения частиц (интеграл так и называется «интеграл Ландау»). Интеграл столкновений Ландау и уравнения Власова надолго определили главное направление развития работ по теоретической физике плазмы.
Вот как описывает уфтинские результаты Ландау А.И.Ахиезер: «Важнейшей работой Ландау в области магнетизма была работа о движении магнитного момента в ферромагнетике. Совместно с Е.М.Лифшицем он установил уравнение движения момента. Этим уравнением широко пользуются при исследовании самых различных процессов в магнитоупорядоченных средах. Особенно важно это при изучении колебательных процессов в таких средах… Необходимо отметить также и то, что Ландау принадлежит первая математическая теория доменной структуры ферромагнетиков».
Будучи физиком-универсалом, уверенно и компетентно работавшим в различных разделах теоретической физики - от гидродинамики до квантовой теории поля, Ландау внес огромный вклад в квантовую теорию, физику твердого тела, фазовые переходы, сверхпроводимость и сверхтекучесть, магнетизм, физику низких температур, космические лучи, физику атомного ядра и элементарных частиц, физику плазмы, исследования природы и взаимодействия элементарных частиц. Про него говорили, что в «огромном здании физики XX века для него не было запертых дверей». Необыкновенно одаренный математически, Ландау, шутя, говорил о себе: «Интегрировать научился лет в 13, а дифференцировать умел всегда».
Широкий диапазон исследований, педагогический дар и демократичность Ландау привлекли к нему многих одаренных студентов и молодых ученых, в том числе Евгения Михайловича Лифшица, ставшего не только ближайшим сотрудником Ландау, но и личным другом. Выросшая вокруг Ландау школа во многом способствовала превращению Харькова в ведущий центр советской теоретической физики.
Характеризуя творческий метода Ландау, профессор Массачусетского Технологического института, а в прошлом уфтинец Ласло Тисса, писал: «Я не думаю, что он когда-нибудь встречался с Эйнштейном. Однако по творческому стилю его способность отталкиваться от идеи и связывать ее при помощи математических рассуждений с обозримым результатом напоминает мне Эйнштейна» *.
Уникальное свойство сознания Ландау заключалось в молниеносном понимании сути проблемы, еще - в могучей, потрясающей логике, позволявшей ему мгновенно находить противоречия и ошибки в работах коллег и отбрасывать их как «патологические». Любимое выражение Ландау - «чушь собачья» - относилось, наверное, к 90% информации, которую он получал. Приблизительно таким было и соотношение его недоброжелателей и почитателей. Категоричность и задиристость Ландау часто проявлялись в безапеляционных и грубых приговорах, которые он нередко давал работам, излагаемым на его семинаре: «Бред сивой кобылы» или «Статья сплошная “патология”. Не стоит терять на нее время». Такой вердикт нередко выносился тотчас после постановки задачи.
При всем том самоуверенность и самомнение не раз подводили великого физика, который, при всей своей интуиции, мог быть несправедливым и даже недальновидным. Ландау отравил первые выступления Н.Н.Боголюбова, не принял абрикосовские вихри и пространственную дисперсию диэлектрической проницаемости среды А.И.Ахиезера, называл иваненковскую протон-нейтронную модель ядра «филологией», препятствовал публикации работы Д.В.Волкова о парастатистике, не желал слушать, что кто-то продолжает заниматься релятивистскими волновыми уравнениями после работ Гельфанда и Наймарка, похоронил идею А.И.Ахиезера и Л.Э.Паргаманика удержания плазмы в магнитном поле *. А.И.Ахиезер поведал о многочисленных случаях, когда Ландау категорически отказывался принять хорошую чужую работу. Однажды А.И.Ахиезеру и И.Я.Померанчуку с большим трудом удалось убедить Ландау в необходимости напечатать работу, прославившую впоследствии ее автора. Ландау, долго сопротивлялся и, наконец, сдался под напором свих учеников. Но последнее слово оставил за собой: «Ладно, печатайте, но чтобы я об этом говне больше никогда не слышал!» Еще Ландау совершенно не терпел, когда кто-то со стороны «влезал» в его тематику; правилом даже для его учеников было: «Учитель застолбил участок, не лезьте!»
Школа Ландау начала складываться в Харькове и состояла из таких же молодых людей, как и он сам. Он же занимался «естественным отбором» - брал самых талантливых и имевших хорошую подготовку студентов, считая высшим даром физика глубокое понимание назревших проблем: «Жизнь человека слишком коротка, чтобы браться за безнадежные проблемы; память - ограничена и чем больше научного сора будет засорять твою голову, тем меньше останется места для великих мыслей».
В тесном кругу учеников происходил отбор материала по механике, электродинамике, теории относительности, статистической физике и квантовой механике, который необходимо знать человеку, пытающемуся плодотворно работать в области теоретической физики.
Будучи выдающимся педагогом, Ландау понимал важность курса теоретической физики, максимально приближенного к переднему краю науки. Именно такой он задумал и создал. Это стало возможно благодаря соавторам, прежде всего Е.М.Лифшицу. Письму Ландау предпочитал диктовку, но и последняя требовала большого напряжения, а не выливалась автоматическим письмом как строки Корана или Апокалипсиса.
Ландау признавался, что ему всегда было трудно излагать свои мысли на бумаге: «…Я совершенно не способен к какой-либо писательской деятельности, и всё, написанное мной, всегда связано с соавторами». Его требовательность к тексту была столь высокой, что стремление к лаконичности и строгости выражений делали работу над текстами мучительной, так что черновую ее часть всегда осуществляли ученики.
Подобно большинству великих пророков, Ландау не любил и не умел писать - он выдвигал идеи, которые обрабатывали ученики. Без Е.М.Лифшица курс теоретической физики не смог бы появиться. Важнейшей и плодотворнейшей школой стали также знаменитые, я бы сказал - легендарные, семинары Ландау, собиравшие видных физиков Харькова, а затем Москвы. Поскольку Ландау крайне негативно относился ко всему, что тормозило развитие науки, от него всегда крепко доставалось как «верхам», так и «низам», не отвечавшим его высоким критериям физика-профессионала.
Формируя свое окружение, Лев Давидович отбирал лучших из лучших. Поэтому, пройдя школу Ландау, большинство его учеников в дальнейшем сами стали выдающимися физиками. Достаточно упомянуть имена его первых аспирантов-уфтинцев А.И.Ахиезера, Е.М.Лифшица, И.Я.Померанчука, А.С.Компанейца, В.Л.Германа, В.Л.Левича… Огромной заслугой Ландау является создание отечественной школы физиков-теоретиков, в состав которой входили также А.А.Абрикосов, А.Б.Мигдал, Л.П.Питаевский, И.М.Халатников и многие другие… По словам И.М.Халатникова, школа Ландау возникла не стихийно, она была задумана, запрограммирована, а теорминимум стал механизмом, позволявшим производить в течение многих лет селекционную работу - собирание талантов.
Важной особенностью Ландау-учителя была абсолютная самостоятельность, даваемая им ученикам. Он учил их самим находить задачи и делать предварительные расчеты, приходя на помощь исключительно при появлении серьезных затруднений.
Некоторые из учеников Ландау позже стали активными участниками атомного проекта, а Померанчук выдвинулся в число самых выдающихся советских физиков-теоретиков. Со своими учениками и близкими сотрудниками, которые с любовью называли его Дау, он поддерживал многолетние дружеские отношения. Именно в УФТИ с участием учеников писались первые тома всемирно известного, я бы сказал - эпохального, курса теоретической физики Ландау, опубликованного им и Е.М.Лифшицем в виде серии учебников, содержание которых авторы пересматривали и обновляли в течение последующих двадцати лет. Эти учебники, переведенные на многие языки, во всем мире заслуженно считаются классическими, представляя собой энциклопедию теоретической физики ХХ века. За создание этого курса в 1962 году авторы были удостоены Ленинской премии.
После переезда по приглашению П.Л.Капицы в Институт физических проблем АН СССР (1937) Ландау также возглавлял теоротдел. В 1937 году он впервые получил соотношение между плотностью уровней в ядре и энергией возбуждения, что позволяет считать его (наряду с Гансом Бёте и Виктором Вайскопфом) одним из создателей статистической теории ядра.
Отталкиваясь от опытов Капицы, обнаружившего необычные свойства гелия при температурах ниже 2,17 К, и гипотезы работавшего в Харькове Ласло Тиссы о сосуществовании двух форм гелия - нормальной (гелий-I) и сверхтекучей (He II), Ландау вслед за Эйнштейном построил теорию квантовой жидкости, объяснившей зависимость вязкости жидкого гелия от температуры и - после усовер- шенствования теории - аномалии распространения звука в низкотемпературных жидкостях (1940–1941).
Сверхтекучесть была объяснена тем, что сверхтекучий He II, охлажденный ниже 2,17 К, представляет собой бозе-эйнштейновский конденсат (точнее, около 8 % атомов гелия превращаются в бозе-конденсат, и они-то и придают гелию свойство сверхтекучести).
В дальнейшем эта теория помогла продвинуться в понимании явления сверхпроводимости: совместно с В.ЛГинзбургом Ландау построил феноменологическую теорию сверхпроводимости (1950) и развил теорию ферми-жидкости (1957). За пионерские исследования в области теории конденсированных сред, в частности теории жидкого гелия, в 1962 году Ландау была присуждена Нобелевская премия по физике.
Многие физические эффекты носят его имя: уровни энергии Ландау, диамагнетизм Ландау, теория фазовых переходов второго рода Ландау, затухание Ландау, интеграл столкновений Ландау. Например, последний позволил решить задачи о релаксации, нагреве и электропроводности плазмы. Ландау установил, что колебания плазмы, даже в отсутствии столкновений, будут затухающими - он обнаружил затухание волн в плазме, названное его именем.
Из других работ Ландау упомяну теорию колебаний электронной плазмы («затухание Ландау»). Одновременно с Абдусом Саламом, Тзундао Ли и Чженьнин Янгом, но независимо от них, Ландау предложил закон сохранения комбинированной четности и выдвинул теорию двухкомпонентного нейтрино, теорию происхождения космического излучения (с Ю.Б.Румером), статистическую теорию ядер, теорию когерентного рассеивания г-лучей ядрами (с А.И.Ахиезером), теорию эффекта ван Альфена - де Гааза. Ландау предсказал существование нейтронных звезд (пульсаров).
Математический талант Ландау - предмет отдельного разговора: нередко он переоткрывал математические вы-кладки в тех случаях, когда нуждался в новом аппарате описания. Например, он получил преобразование Меллина и формулы суммирования Пуассона, не зная, что они давно известны. В теории представлений групп, которая была ему необходима для создания физики фазовых переходов, ему помог гостивший в Харькове крупнейший алгебраист Н. Г. Чеботарев.
Как никто другой, Ландау умел плодотворно сотрудничать с экспериментаторами и большая часть его работ стала результатом такого сотрудничества.
В иерархии стимулов ученого приоритетное место должны занимать неистощимое любопытство и страсть к познанию природы. Ландау без устали повторял, что работать ради посторонних целей, ради славы, ради того, чтобы сделать великое открытие - тратить время насмарку. Во второй половине жизни его совершенно не интересовала бюрократическая карьера - он неоднократно отказывался от предложения П.Л.Капицы организовать для него самостоятельный институт теоретической физики.
Судя по всему, Ландау никогда не задумывался о природе гениальности, считая, что залогами успеха физика являются любознательность, увлеченность, огромное трудолюбие и обладание дисциплинирующей техникой, в частности - активное использование математики, без которой стать теоретиком невозможно.
Е.М.Лифшиц констатировал, что Ландау «всегда стремился упростить сложные вопросы и показать как можно более ясно фундаментальную простоту, присущую основным явлениям, описываемым законами природы. Особенно он гордился, когда ему удавалось, как он говорил, «тривиализовать» задачу.
Ландау настаивал на реформировании университетского курса математики с приспособлением его к решению конкретных задач теоретической физики. Страстную любовь к науке, энтузиазм, за которым не стоит никаких посторонних побуждений, он считал важнейшими залогами успеха. По свидетельству Е.М.Лифшица, Лев Давидович был врагом всякой поверхностности и дилетантизма: приступать к самостоятельной научной работе можно лишь после достаточно всестороннего изучения основ науки.
Ландау мечтал написать книги по физике на всех уровнях - от школьных учебников до курса теоретической физики для специалистов. Он успел выпустить первые тома «Курса общей физики» и «Физики для всех».
Лично меня потрясает в Ландау уникальное сочетание исключительно рационального ума с многочисленными озарениями. Я могу объяснить этот парадокс абсолютной поглощенностью физикой, физическим подходом к бытию. Для Дау не существовало мистики, магии, загадочных явлений человеческой психики - всё это он считал надуманной болтовней и верхоглядством, ибо абсолютно доверял лишь дискурсу, анализу, расчету, формуле. Для него физика была высокой математизированной наукой, призванной разъяснять непонятное. На все иные пути познания или иные виды мышления накладывалось абсолютное табу. Проблема «дара Божьего», каким был он сам, его не волновала - он принимал собственную гениальность как нечто естественное и не требующее разбирательств.
В.Л.Покровский вспоминает, с какой марксистской агрессивностью Ландау боролся со всем, выпадавшим из материализма - это было для Дау дремучестью и суеверием: «А суеверие интеллигента в тысячу раз отвратительнее, чем суеверие невежественной бабки!».
Конечно, это не означает, что Дау не интересовали «вечные темы», но и их он разрешал с математической однозначностью, сводя вечное и бесконечное к ясному и материальному. Как сказали бы философы, духовность он выносил за скобки. Вопросы, что такое духовность, вечность, божественность, счастье, страдание, не входили в сферу его интересов, ибо их нельзя описать формулой или определить однозначно.
Трудности жизни и эпохи не сделали его пессимистом, а сложность современного мира он объяснял исключительно непознанностью пока еще недоступной разуму простоты.
Ландау не терпел напыщенности, и его нелицеприятная, часто остроумная критика иногда создавала впечатление о нем как о человеке резком, экспансивном и даже неприятном. Но П.Л.Капица и А.И.Ахиезер, хорошо знавшие Дау, отзывались о нем как о «человеке очень добром и отзывчивом, всегда готовом прийти на помощь несправедливо обиженным людям». Действительно, Ландау вел обширную переписку со многими корреспондентами, уделяя значительную часть своего времени решению жизненных проблем неизвестных ему людей. Негативное отношение к Ландау во многом объясняется тем, что, будучи бескомпромиссным и принципиальным, он органически не терпел фальши и бездарности и, не стесняясь, открыто и нелицеприятно высказывал свою критику в адрес сильных мира сего. Так, в частности, случилось с ошибочной работой Иоффе о тонкослойной изоляции. Естественно, корифеям не нравилась критика молодого ученого. Тот же Иоффе, болезненно реагируя на критику, несправедливо переадресовывал Ландау «талмудизм», а его работы считал оторванными от реальной физики *. Ничто человеческое…
Как я уже писал в разделе «Дело УФТИ», переезд Ландау в Москву по приглашению П.Л.Капицы не спас его от репрессий 1937 года. В отличие от арестов людей совершенно невиновных, Ландау своим нонконформистским поведением и резкими высказываниями вызывал раздражение не только у непосредственного начальства. В частности, он нелицеприятно отзывался о проходимце в науке харьковском академике С.Ю.Семковском, называя «воинствующих материалистов» типичными средневековыми схоластами, какими многие представители тогдашней «красной профессуры» были на самом деле. Только один пример: в конце 1936 года в журнале «Новый мир» появилась статья марксиста-ленинца В.И.Львова «Материя и энергия», в которой автор, борясь с «идеализмом в физике», объявлял световые кванты «чистой фикцией», связь материи и энергии - мифом и дуальную природу света - «невероятной и запутаннейшей уткой». Ландау звал автора этой статьи не иначе как «писака Львов». Позже он комментировал свое изгнание из Харьковского университета следующим образом: «Меня уволили за проталкивание буржуазных идей на лекциях».
Здесь необходимо напомнить, что борьбу с «диалектическими неучами» Ландау начал гораздо раньше. Еще в начале тридцатых Ландау, Гамов и Бронштейн написали «красному директору» Гессену издевательское письмо, остро высмеивающее его энциклопедическую статью в защиту эфира. Результатом стало то, что, по словам Гамова, «они были признаны виновными в контрреволюционной деятельности решением рабочих из механических мастерских Физического института». То было время, когда декретом Коммунистической академии матричная механика Гейзенберга была объявлена антиматериалистической и власти предписывали ученым использовать исключительно волновую механику Луи де Бройля…
За увольнением Ландау из университета последовал открытый протест видных ученых, выразившийся в коллективной подаче заявлений на увольнение (Л.В.Шубников, И.Я.Померанчук, Е.М.Лифшиц, А.К.Кикоин, В.С.Горский, Н.А.Бриллиантов, А.И.Ахиезер). В частности, В.С.Горский в своей петиции написал так: «Поскольку проф. Ландау - лучший теоретик и заменить его кем-нибудь невозможно, считаю работу в университете нецелесообразной».
В условиях начала 1937 года акция протеста получила название «антисоветской забастовки» со всеми вытекающими из этого определения последствиями. Поняв всю серьезность грозящей «забастовщикам» опасности, они начали спасаться каждый в отдельности, но к этому моменту НКВД уже занялось «делом УФТИ» и для некоторых участников акции (Шубникова, Горского, Ландау) «забастовку» присовокупили к другим «прегрешениям». Л.Д.Ландау попытался «унести ноги», умчавшись в Москву, но его «достали» и там.
Кстати, руководство теорфизического отдела ИФП П.Л.Капица вначале предложил Максу Борну, но после отказа последнего пригласил Ландау из Харькова. Была надежда, что переезд выдающегося ученого спасет его от репрессий, но, увы…
Многое в резком поведении Ландау находит свое объяснение в его абсолютной нетерпимости к чиновникам, тормозившим развитие науки или навязывающим ей свои бездарные решения. Следует отметить, что, по крайней мере, до 1935 года Ландау был горячим поклонником марксизма-ленинизма, в категорической форме отвергавшим любые антисоветские высказывания. По свидетельству Гамова, Ландау «всегда был ревностным марксистом троцкистского толка» и в Копенгагене демонстративно носил красную спортивную куртку * как символ своих марксистских взглядов: «Обычно он любил повторять, что сколь бы плохо ни было сейчас в Советской России, в капиталистических странах всё определенно хуже, и что его тошнит от вида немецкого шуцмана или британского бобби». Сказанное подтверждает и статья Ландау «Буржуазия и современная физика», опубликованная в «Известиях» 23 ноября 1935 года. Вот комментарий к ней А.И.Ахиезера: «Само название показывало, что Ландау был предан идеалом социализма, высоко оценивал научные заслуги Маркса и испытывал, подобно Эйнштейну (?), большое уважение к Ленину».
Советская действительность быстро охладила его политический пыл. Конкретным поводом для ареста Ландау послужила антисталинская листовка, написанная им вместе с Корецом. Приведу отрывок из нее: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Товарищи!.. Страна затоплена потоками грязи и крови… Хозяйство разваливается… Сталинская клика совершила фашистский переворот. Сталин подобен Гитлеру и Муссолини… Палачи из НКВД способны только избивать беззащитных заключенных, ловить ничего не подозревающих беззащитных людей, разворовывать народное имущество и выдумывать нелепые судебные протесты». А вот показания, выбитые у Ландау в тюрьме: «К началу 1937 года мы пришли к выводу, что партия переродилась, что советская власть действует не в интересах трудящихся, а в интересах узкой правящей группы, что в интересах страны свержение существующего правительства и создание в СССР государства, сохраняющего колхозы и государственную собственность на предприятия, но построенного по типу буржуазно-демократических государств».
М.Хейфец, изучая материалы «дела Ландау», пришел к заключению, что в вопросах следователя к подследственному был серьезный и необъяснимый «прокол»: чекист ни разу не задал естественного вопроса, кому эту листовку авторы давали читать? Почему такой вопрос был тогда обязательным? Со времен средневекового суда, законам которого подчинялся суд советский, первостепенным был вопрос о сообщниках еретиков, ведьм, посланцев дьявола. Дабы понять причину этой странности, Хейфец разыскал в Израиле дочь Кореца, и та поведала ему, что незадолго до смерти отец рассказал ей, что у письма был третий «соавтор», именно ученик Ильи Сельвинского и крупный советский поэт Павел Коган. Именно он и отнес это письмо в НКВД, исполнив свой «гражданский долг». Я уже писал о степени помутнения мозгов советских образованцев под влиянием большевистской пропаганды: тогда такой поступок поэта уже не считался доносом или наветом - исключительно исполнением гражданского долга. Так что у следователя не было необходимости выявлять сообщников - он всё знал непосредственно от информатора.
Ландау арестовали 27 апреля 1938 года как «руководителя харьковской антисоветской вредительской организации, проводившей подрывную работу в науке». За сим последовали ходатайства нескольких выдающихся отечественных (П.Л.Капица) и зарубежных (Н.Бор) ученых, благодаря которым, главным образом - героически-бесстрашному поведению Петра Леонидовича Капицы - через год Ландау был освобожден и вернулся к научной работе.
Много лет спустя, когда однажды П.Л.Капица обругал институтских теоретиков, у Ландау спросили:
- Почему вы не вступитесь за товарищей?
Ответ:
- Я никогда не выступаю против Капицы: он спас мне жизнь.
Капица спас Ландау жизнь, рискуя своей - знал, против кого поднимает голос, знал и не устрашился. Его письмо к Сталину начинается словами: «Сегодня утром я узнал, что арестовали Ландау». «Сегодня утром» - означает, что он не терял ни минуты и не колебался, вступаясь за великого физика.
Все также знают, что отчаянное заступничество П.Л.Капицы спасло Ландау жизнь, гораздо менее известно то, что последний пребывал в «подсудном» состоянии на поруках у Капицы вплоть до 1990 года, то есть и тогда, когда оба нобелевских лауреата уже ушли из жизни…
П.Л.Капица вытащил из тюрьмы не только Ландау: на его счету спасение Н.Н.Лузина, В.А.Фока и И.В.Обреимова. Свободный человек, он написал несколько яростных и вдохновенных писем в защиту коллег, с предельной четкостью разъяснявших властям, что теряет страна от репрессий, направленных против выдающихся ученых.
Участие Ландау в атомном проекте сводилось к оценке результатов взрыва и особенностей ударных волн на больших расстояниях от источника, а не к разработке самого взрывного устройства Он это часто подчеркивал - видимо, такая констатация успокаивала его совесть. По свидетельству И.М.Халатникова, в задачу группы Ландау входил расчет «эффективности бомбы», то есть процессов, происходящих при атомном взрыве, включая (как ни звучит это кощунственно) коэффициент полезного действия: «Нам дали исходные данные, и следовало посчитать, что произойдет в течение миллионных долей секунды». В круг вопросов. которым занимался Ландау, входило: расчет энерговыделения атомных бомб, создание теории КПД бомбы, математическое моделирование физических процессов при взрыве.
О том, чем занимался Ландау в атомном проекте, можно узнать из письма И.В.Курчатова к М.Г.Первухину, датированного 20 марта 1943 г., в котором предложено поручить Ландау расчет развития взрывного процесса в атомной бомбе. Вот выдержка из него: «В начале развития взрыва бомбы из урана большая часть вещества, еще не успевшая принять участие в реакции, будет находиться в особом состоянии почти полной ионизации всех атомов. От этого состояния вещества будет зависеть дальнейшее развитие процесса и разрушительная способность бомбы… Представляется возможным в общих чертах теоретически рассмотреть протекание процесса взрыва в этой стадии. Эта трудная задача могла бы быть поручена проф. Л.Д.Ландау, известному физику-теоретику, специалисту и тонкому знатоку аналогичных вопросов». Любопытно, что Курчатову пришлось целые три года (!) добиваться у правительства разрешения на привлечение Ландау к теоретическим расчетам по бомбе - это я для сравнения с тем, с какой скоростью подобные задачи решались в США. Кроме Ландау, теорией взрыва занимались Зельдович, Померанчук и Гуревич.
Когда много позже у Ландау спросили:
- Дау, если бы вы додумались, как сделать водородную бомбу, как бы вы поступили? - он ответил:
- Я бы не удержался и всё просчитал. Если бы получил положительный ответ, все бумаги спустил бы в унитаз.
Почему же тогда он согласился принять участие в атомном проекте? Похоже, им двигал только страх, страх репрессированного снова отказаться в тюрьме за отказ от участия. Привожу ответ на этот вопрос Мусика Каганова: «Ландау был привлечен к атомному проекту, когда всему институту было предложено заниматься секретной тематикой. Капица в это время был отстранен от руководства институтом. Как вел себя Ландау: сразу согласился принять участие в работах по созданию ядерного оружия, или пытался отказываться, - не знаю. Думаю, что отказаться он не мог, просто боялся откровенно продемонстрировать свое нежелание принять участие в столь ценимом государством и его руководителями проекте. Страх репрессий, ареста не был изжит им до конца жизни».
Ландау был, возможно, самой трагической фигурой среди разработчиков ядерного оружия - он лучше других знал, в какие руки оно попадет, и прекрасно понимал, что участвует в создании страшного оружия для страшных людей.
Из недавно опубликованной «справки» КГБ следует, что участие в создании бомбы Ландау строго ограничивал полученными задачами и никогда не проявлял присущей ему инициативы. Он об этом никому не признавался, но нет сомнений во внутреннем конфликте, который он испытывал, участвуя в проекте. Свидетельство тому - его признание Халатникову, сделанное вскоре после смерти Сталина: «Всё! Его нет, я его больше не боюсь, и я больше этим заниматься не буду». И действительно, его вскоре отстранили от работ по бомбе, хотя главное уже было сделано. После 1953 года Ландау был настроен уже вполне антикоммунистически и даже не слишком это скрывал. Правда, диссидентские настроения Ландау оспаривает А.И.Ахиезер, аргументируя это тем, что Ландау не мог напакостить своему спасителю Капице взявшему его на поруки.
В «Воспоминаниях» Сахарова описан его разговор с Я.Б.Зельдовичем. Прогуливаясь как-то по территории Объекта, Зельдович спросил его: «Знаете, почему Игорь Евгеньевич Тамм оказался столь полезным для дела, а не Ландау? - у И.Е. выше моральный уровень». И Сахаров поясняет читателю: «Моральный уровень тут означает готовность отдавать все силы “делу”».
Я считаю абсолютно неуместным сравнивать участие в работах по атомному проекту двух замечательных физиков и нобелевских лауреатов, комментировал этот разговор М.Каганов: «То, что умел Ландау, не умел Тамм. Я могу категорически утверждать: сделанное Ландау было в Советском Союзе не под силу больше никому».
«Да, Тамм активно участвовал в дискуссиях, был на объекте постоянно, а Ландау там не бывал ни разу. Ландау не проявлял инициативы по усовершенствованию своих идей - верно. Но то, что сделал Ландау, он сделал на высшем уровне. Скажем, проблему устойчивости в американском проекте решал известнейший математик фон Нейман. Это - для иллюстрации уровня работы».
В 1946 г. Ландау был избран в Академию наук СССР. Своим членом его избрали академии наук Дании, Нидерландов и США, Американская академия наук и искусств, Французское физическое общество, Лондонское физическое общество и Лондонское королевское общество.
Как большинство выдающихся физиков, работавших в УФТИ, Ландау был полиглотом, мог свободно общаться на главных европейских языках, прекрасно знал историю и живопись, но, в отличие от многих из них, музыка его совершенно не волновала.
Можно привести множество примеров язвительной ироничности Льва Давидовича, называвшего, например, диалектический материализм «опасным для науки схоластическим учением». Характерным примером его искрометного и критического ума представляется реакция на искусственное расщепление ядра в УФТИ. Тогда дирекция направила Сталину телеграмму об этом событии как выдающемся достижении отечественной науки, опубликованную в центральных газетах. Ландау всегда считал важным открытие, а не его дублирование - тем более на более примитивном уровне. Его реакция на телеграмму в правительство была поистине раблезианской:
- Я бы изменил содержание торжественного рапорта на более соответствующее реалиям, - сказал Ландау. - Лучше было бы написать так: «Высоковольтная бригада торжественно докладывает родному товарищу Сталину, руководству партии и правительства, что ценой героических усилий большого коллектива ученых в институте продифференцировали sin x. Теперь институт берет повышенное обязательство в течение следующего года продифференцировать cos x *».
Юмор Ландау - предмет особого разговора, о нем можно написать отдельную книгу крылатых выражений, шуток, скетчей, парадоксов, иронических историй.
Написав с Ю.Б.Румером популярную книжку «Что такое теория относительности?», Ландау комментировал: «Два жулика уговаривают третьего, что за гривенник он может понять, что такое теория относительности».
Одна из первых громких шуток только что появившегося в УФТИ Ландау сразу вызвала к нему острую неприязнь руководства института. Первого апреля на доске объявлений появился заверенный печатью приказ, в котором классифицировались научные работники всех рангов, включая руководителей, и указывалась их зарплата, прямо пропорциональная не должности, но таланту. В тот же день разгорелся крупный скандал и обиженные недооценкой устремились к директору. Оказалось, что составленный Ландау приказ был липовый, хотя точно отразил реальный уровень способностей и талантов научных «низов и верхов», отнюдь не соответствующих реальной табели о рангах.
Личность Ландау всегда вызывала к себе огромный интерес не только физиков, но и лириков. Возможно, с последними связано множество правдивых и вымышленных историй, касающихся знаменитого физика. Приведу несколько примеров.
Нобелевский комитет иногда посылал Дау на отзыв работы, выдвигаемые на Нобелевскую премию. Когда его попросили оценить значение открытия Черенкова - ученого, мягко говоря, не хватавшего звезд с неба (так называемое «свечение Черенкова» было открыто случайно), Ландау ответил, что это открытие достойно премии при условии включения в число соавторов двух действительно крупных физиков - Франка и Тамма. Когда жена Ландау поинтересовалась, имеют ли они отношение к открытию, тот ответил: «А что ты хочешь, чтоб вся Нобелевка целиком досталась одной этой дубине Черенкову? И одной трети ему - за глаза. А Тамм и Франк люди приличные, да и физики порядочные! Но самим им премии никогда не получить… А так все трое будут счастливы!».
Как-то сотрудник Института физических проблем написал сырую статью, призванную застолбить «крупное открытие». Прочитав ее, Лев Давидович Ландау вынес свой обычный вердикт: «чушь собачья». Дело было накануне первого апреля, и Дау решил зло подшутить над автором. Он позвонил в Копенгаген Нильсу Бору и уговорил его прислать телеграмму, что Нобелевский комитет заинтересовался этой работой и просит автора срочно прислать все материалы на рассмотрение. Бор тоже любил шутки-розыгрыши и 1-го апреля международная телеграмма именно такого содержания пришла в институт. Автора немедленно вызывали в дирекцию, показали телеграмму, поднялся дикий ажиотаж - не шуточное же дело Нобелевская премия! Автор, пошатываясь от нежданно свалившегося на него счастья, бросился размножать запрошенные материалы, когда в комнату вошел сияющий Ландау и торжественно поздравил «счастливца» с… Первым апреля! Конечно, шутка была очень жестокой, и, как многое другое, Ландау ее так и не простили...
Еще одна такого рода история. При работе над 8-м томом знаменитого курса теорфизики, Ландау и Лифшиц долго корпели над сложным выводом максвелловского тензора напряжений в анизотропной, диспергирующей среде, который занял занял около сорок страниц. На следующий день Лифшиц чуть ли не в слезах сообщил Ландау, что во время утреннего кофепития уронил чашку и всю рукопись, кроме первой и последней страниц. Иными словами, работу следует начать с начала...
- Пустяки, - сказал шеф, зная что выкладки правильны. Сделаем, как обычно: есть первая страничка, далее пишем: «после элементарных преобразований становится очевидным, что» - и приводим последнюю.
Острый ум и язвительность Ландау сделали его героем различных юмористических историй и высказываний. Существует огромное количество афоризмов Ландау, известно также, что он всячески поощрял юмор в коллегах. Никак не претендуя на полноту, хочу привести избранные афоризмы великого физика:
Жрец науки?! Это тот, кто жрет за счет науки.
Науки делятся на естественные, неестественные и противоестественные
Науки бывают: сверхъестественные - естественные - неестественные.
Такой молодой и уже такой неизвестный!
У меня не телосложение, а теловычитание.
Хорошее дело браком не назовут.
Брак это кооператив, и к любви он не имеет никакого отношения.
Удачно жениться - все равно, что вытащить с завязанными глазами ужа из мешка с гадюками.
Женщины достойны преклонения. За многое, но в особенности за их долготерпение. Я убежден, что если бы мужчинам пришлось рожать, человечество быстро бы вымерло.
Если бы у меня было столько забот, сколько у женщины, я бы не мог стать физиком.
Новая теория начинает господствовать, когда вымрут сторонники старой.
Главное в физике - это умение пренебрегать!
Если бы теоретики не ставили на бумаге закорючки, то можно было бы подумать, что они ничем не занимаются.
Теоретическая физика достигла таких высот, что можем рассчитать даже то, что невозможно себе представить.
Некоторые считают, что учитель обкрадывает своих учеников. Другие - что ученики обкрадывают учителя. Я считаю, что правы и те и другие, и участие в этом взаимном обкрадывании - прекрасно.
Английский надо знать! Даже очень тупые англичане знают его неплохо.
Пока! Я пошел в институт почесать язык.
Один из любимых трюков Дау, устраиваемых с мало знакомыми людьми, вошел в ландауниану:
- Где вы отдыхали? - спросил Ландау.
- Мы отдыхали в Эстонии, - ответил я.
- Кто это мы? - реакция была мгновенной.
- Я с женой…
- Вы испортили отдых четырем человекам!
Увидев в глазах собеседника немой вопрос, разъяснил:
- Себе, своей жене, женщине, за которой ухаживали бы вы, и мужчине, который ухаживал бы за вашей женой.
Много написано о главной слабости Ландау, явно принадлежавшего к вакхическому типу, представленному Дон Жуаном, Байроном, Пушкиным, Эйнштейном… После книги его жены Коры не хочется повторяться, поэтому я ограничусь малоизвестным эпизодом из его жизни. Вторая жена Д.Д.Иваненко, которая была на 45 лет младше Д.Д., поведала пикантную историю из жизни Ландау. Однажды ее муж, первый руководитель теоретической лаборатории УФТИ Д.Д.Иваненко, пригласил Ландау погостить у себя на родине в Полтаве. Он не учел степени «жизнелюбия» своего коллеги, который первым делом по приезде «положил глаз» на красавицу-сестру коллеги Оксану Иваненко *. Ухаживания гостя развивались столь бурными темпами, что Иваненко, зная о распутстве коллеги, вынужден был пресечь его сексуальные поползновения. Однако, воспламененный Ландау даже не обратил внимания на чувства брата. Истории неведомо, что тогда произошло на самом деле, но финал этого скоропалительного романа известен: разгневанный брат, защищая честь и достоинство сестры, в грубой форме выгнал именитого гостя и с тех пор отношения между ними окончательно прервались…
К этому следует добавить, что Дау высоко ценил естественные радости любви, но неизбежно избегал всяких скабрезностей и пошлостей в разговорах о сексе.
Любопытно, что поссорившись с Иваненко, Ландау на целый год отлучил от своего семинара одного из своих любимых учеников Исаака Яковлевича Померанчука, вина которого заключалась лишь в том, что тот написал статью вместе с Иваненко. Более того, стоило кому-либо положительно упомянуть имя Иваненко, как Ландау порывал всяческие отношения с этим человеком.
На юбилее, говорил Дау в речи по поводу собственного пятидесятилетия, труднее всего юбиляру - ему нечего делать. Тогда ему подарили скрижали - 10 заповедей Ландау в виде формул и кривых, высеченных на мраморе. Еще - знаменитую колоду карт, которая изображала Школу Ландау. В ней он был не тузом - джокером. Харьковчане подарили конверт с маркой, будто бы выпущенный в Дании (на родине Нильса Бора) в честь 50-летия Ландау. И марка, и конверт были сделаны мастерски.
М.Каганов засвидетельствовал, что после капустника Ландау пригласил присутствующих в кабинеты Капицы и его заместителя, где были расставлены столы с закусками и бутылками. Многие из зала перешли туда, веселые поздравления, разговоры, воспоминания продолжались. А Дау характерным движением потирал руки и радостно повторял:
- Ни у кого не было такого юбилея!
Спустя три года, 7 января 1962 года он попал в автомобильную аварию по дороге в Дубну. О втором юбилее - в честь 60-летия - трудно писать, продолжает Каганов. - Шесть лет прошло после автомобильной катастрофы. Ландау перестал быть Ландау. Потухший взгляд, одутловатое лицо. Разговор не поддерживает. Жутковатое впечатление. Особенно для тех, кто знал и любил настоящего Ландау.

Игорь Ландау родился в июле 1946 г. в семье всемирно известного физика Льва Давидовича Ландау и Конкордии Терентьевны Дробанцевой, эталонной красавицы-блондинки, на 14-м году их гражданского брака. Этот брак родители Гарика (как его звали в семье, а также в кругу близких людей) узаконили в ЗАГСе 6 июля, за несколько дней до рождения сына.

Игорь жил в доме при Институте физпроблем (ИФП), построенном в 1936 г. в английском стиле по проекту П.Л. Капицы у Калужской заставы, там, где Большая Калужская улица переходила в Воробьевское шоссе (нынешний адрес: улица Косыгина, дом 2, бывшая квартира Ландау имела № 2).

В этом доме было примерно 8-10 (точнее, не знаю) однотипных квартир, отданных ведущим научным сотрудникам ИФП, приступившим к работе в этом институте, вскоре ставшем всемирно знаменитым.

В этих квартирах жили семьи А.И. Шальникова, М.П. Малкова, В.П. Пешкова, П.Г. Стрелкова, кого-то еще. По всей видимости, в каждой из квартир до войны и в первые послевоенные годы жило по две семьи. У семьи Ландау была двухэтажная квартира из небольших пяти комнат.

После реэвакуации в 1944 году в Москву Ландау получил в свое распоряжение всю 5-комнатную квартиру (может быть не сразу, деталей не знаю). Однако к моменту рождения Игоря, когда Ландау был в этом же 1946 г. избран в академики (причем сразу, минуя ступень членкора), он жил уже в отдельной квартире.

Е.М. Лифшица же Капица переселил в три комнаты верхнего этажа кв. № 1. В ней нижние комнаты занимала Е.В. Смоляницкая (которая, кажется, была секретарем директора ИФП или начальником отдела кадров). Она жила с двумя сыновьями, отселившись после развода от своего бывшего мужа П.Г. Стрелкова. Но это не означает, что Е.М. жил в коммунальной квартире совместно со Смоляницкой. Вход к ним с улицы был один, через маленький «подъезд», но дальше стояли двери – наверх к Лифшицу, или на 1-й этаж, к Смоляницкой.

Хотя в советской артистической богеме эти стандарты были значительно менее жесткими, однако теория и практика свободной любви и семейной жизни по Ландау выходили даже за толерантные пределы этой богемы 1930-1960-х годов, в которой избегали открытого показа своей интимной жизни (в отличие от нынешней «пугачевщины»). Ландау же, наоборот, считал позорным скрытничать. Он всё делал открыто, примеры чему многократно приводит Кора . Как я убежден, именно эта практика и явилась главной причиной ненависти Коры и ее презрения к Е.М. Лифшицу, разделявшему указанные теории Ландау и поддерживавшему его. Хотя в своей практике Е.М. был несравненно скромнее Ландау.

Едва ли не все время маленький Игорь находился с матерью, тогда как с отцом он почти не общался, и это не могло не сказаться на формировании в его детской психологии устойчивых стереотипов. Среди них стало преобладать столь же отрицательное отношение Игоря к Е.М. Лифшицу, как и у его матери. И оно сохранилось у Игоря на всю жизнь.

В 1940-1960 годах я жил в одном из трех домов при Институте химфизики (ИХФ) по адресу: Воробьевское шоссе, дом 2 (ныне ул. Косыгина, дом 6). В этих же домах жили дети физиков из школы Ландау: Ольга, Марина и Борис Зельдовичи - дети Якова Борисовича Зельдовича; Катя и Дима Компанейцы – дети Александра Соломоновича Компанейца; Феликс и Нюта - дети Кирилла Ивановича Щелкина; Илья - сын Овсея Ильича Лейпунского; Ляля – дочь Николая Марковича Эммануэля. Кстати, все перечисленные отцы семейств – выдающиеся ученые; и все они, кроме Эммануэля, работали в те годы по созданию атомной и водородной бомб.

«Зима 1951-1952 гг. Ходили в английскую группу, собирались по утрам во дворе Института физпроблем или Института химфизики. Гарик выходил недовольный и молчаливый, мы копали лопатками снег и при этом что-то должны были говорить по-английски. <…> Говорили, что Дау не занимается Гариком, во всяком случае, когда они проходили с Лифшицем мимо нас, детей на обед, никогда не останавливались полюбоваться нашими розовыми щечками.

Воспитанием Гарика занималась Кора, и ее рассказы об этом со смехом пересказывались моими родителями. Так, Гарик ни за что не хотел есть и соглашался только при одном условии, если его сажали в черный ЗИМ <автомобиль представительского класса, в котором ездили министры и особо крупные академики >, и шофер возил его по Москве. <…> Другая история была, как Гарик в грязных ботах пришел с прогулки и оставил их у дверей. А когда вышел опять гулять, оказалось, что боты были вымыты. Он страшно обозлился и кричал: “Намажьте мне боты грязью!” Пришлось намазать. Это то, что я помню о детстве Гарика».

В те годы я ни разу не видел Гарика, хотя сам Лев Давидович был дружен с моей матерью посредством Е.М. Лифшица, с кем у нее сложились близкие отношения с 1948 года до конца жизни. Я был старше Игоря на 4 года, а мой брат Женя был его абсолютным ровесником; кажется, они даже родились в один и тот же день, в конце июля 1946 г. В школе № 22, в которой училось подавляющее большинство детей сотрудников «Химфизики» и ряд детей сотрудников «Физпроблем» (из семей попроще), Гарик не учился. Мне вспоминается, хотя полностью я в этом не уверен, что он, как и сын Е.М. Лифшица Миша, ходили в школу № 10 у Калужской заставы.

О школьном периоде Игоря мне опять-таки почти ничего не известно. Расскажу лишь о двух эпизодах из этого периода, которые, впрочем, характеризуют поведение родителей Игоря, а не его самого.

(1)Весной 1961 года мой брат Евгений заканчивал 9-й класс, так же, как и сын Ландау. В те годы школьникам было трудно поступить в вуз, так как по инициативе Н.С. Хрущева было установлено преимущество для производственников - ребят, успевших получить двухлетний трудовой стаж по профилю будущего вуза; их брали по отдельному конкурсу, даже с тройками. В это время наша мама, Зинаида Ивановна Горобец, услышала от кого-то, что в Институте физпроблем появилась весьма редкая лаборантская вакансия. И у нее возникла идея попросить П.Л. Капицу, чтобы он взял Женю на это место, а учиться Женя продолжил бы в вечерней школе. Просьба была довольно естественная, так как З.И. давно работала в редакции ЖЭТФ, который возглавлял Капица, знавший ее лично. Но прежде она решила обсудить эту идею с Л.Д. Ландау и Е.М. Лифшицем, для чего зашла в теоретический отдел Ландау, находившийся по соседству с редакцией. Выслушав ее, оба ученых не только не одобрили ее плана, но и посмеялись над ней. Они считали, что не надо переходить в вечернюю школу, а следует заканчивать более сильную дневную школу и как можно лучше готовиться к вступительным экзаменам в институт (тогда Женей в силу традиции окружающей его среды был намечен вуз, готовящий физиков, скорее всего, МИФИ или физфак МГУ). Но мама не оставила намерения обратиться к Капице и ждала подходящего момента встречи с ним. Однако через неделю Е.М. Лифшиц с иронической улыбкой сообщил З.И., что она может не беспокоиться - на эту вакансию лаборанта в ИФП уже зачислен сын Ландау, так как к Капице обратился по данному вопросу сам Л.Д. Ландау, имевший к нему доступ в любое время. Случившееся определило всю будущую судьбу как Игоря Ландау, так и Евгения Горобца, причем, наверное, к лучшему. Женя самостоятельно нашел себе место работы, он поступил лаборантом в кабинет физики в 51-й школе и перешел доучиваться в вечернюю школу. Вместе с тем, возможно, этот эпизод, показавший ему, как великие физики «шутят», не добавил симпатий к их науке. Женя резко изменил свой профессиональный выбор вопреки всем семейным традициям. Сейчас он профессор, доктор медицинских наук, заведующий отделением анестезиологии и реаниматологии в Российском Онкологическом научном центре им. Н.Н. Блохина, заслуженный деятель здравоохранения России. Игорь же стал сотрудником ИФП, доктором физико-математических наук.

(2) Двоюродная сестра Игоря, дочь Софьи Ландау (Зигель) Элла Рындина пишет:

«Когда родился Гарик в июле 1946 года, по словам Дау, Кора хотела, чтобы Гарик носил фамилию Ландау и был русским. Дау встал на дыбы: “Если Ландау - то еврей, а если хочешь записать его русским, то пусть будет Дробанцевым. Это же смешно - Ландау - и русский”. Поскольку переспорить его было невозможно, то Кора согласилась, и они сошлись на решении записать Гарика под фамилией Ландау» .

Полемизируя со своей двоюродной сестрой Эллой Рындиной, Игорь рассказал о том, как его родители решали вопрос о его национальности и фамилии.

«Напишу, что же было с национальностью Гарика на самом деле. Прежде всего, для отца не существовало понятие национальности, который здесь вкладывает Элла. Для него было совершенно неважно: еврей, грузин или русский. Ему было наплевать на этническое происхождение. Да, он был евреем, но не считал это ни достоинством, ни недостатком. Что же было с "национальностью Гарика"? Все знают, что мы жили тогда в стране, в которой быть евреем было не очень хорошо, а иногда и опасно. Именно поэтому и отец, и мать хотели, чтобы у меня в паспорте было написано "русский". Никаких дискуссий по этому поводу не было никогда. Отец, правда, очень боялся, что, если моя фамилия будет Ландау, то запись в паспорте может и не помочь. Именно поэтому он долго уговаривал мою мать записать меня под фамилией Дробанцев, а мать была категорически против. Вот, собственно, и все. Нет, не все. Хочу еще напомнить, что по существовавшим тогда законам, национальность человека фиксировалась в 16 лет при выдаче паспорта. Если национальности родителей различались, можно было выбрать любую. Причем этот выбор делался не родителями, а человеком, получающим паспорт. Так что все претензии - ко мне» .

Итак, Игорь выбрал национальность «русский» (по матери). Подчеркну, что по тем же мотивам, помня о преследовании космополитов (евреев) в СССР в 1948-1953 гг., большинство детей из семей смешанных национальностей выбирали себе титульную национальность своей страны; как поступили мы с моим братом Евгением, а также сын Евгения Михайловича Лифшица Миша, друг детства Гарика. Кстати, позже Миша сменил и фамилию: Лифшиц на Березовский (по матери).

Игорь становится физиком

После окончания вечерней школы Игорь Ландау поступил на физический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Конечно, имя Ландау гремело по всему миру. Особенно на физфаке МГУ, где Л.Д. был преподавателем (по совместительству). Декан физфака В.С. Фурсов лично хорошо знал и ценил Л.Д. Ландау не только по факультету, но и по совместной работе с ним ранее – расчетам атомного реактора, производящего плутоний для атомных бомб. Фурсов был теоретиком, он рассчитывал параметры ядерного реактора в Челябинске-40 (ныне это комбинат «Маяк»). где действовал как правая рука И.В. Курчатова. Ландау же вместе со своими учениками: И.Я. Померанчуком, В.Б. Берестецким, А.И. Ахиезером создали общую теорию гетерогенного ядерного реактора, которой пользовался Фурсов в расчетах конкретных моделей.

Вскоре после смерти Сталина в 1953 году правительство отменило льготы для детей ведущих ядерщиков, награжденных Сталинскими премиями за создание первых атомной и водородной бомб. Одной из таких льгот было право поступления детей награжденных ядерщиков в любой вуз Советского Союза без вступительных экзаменов. Поэтому Игорю Ландау, как, впрочем, и Борису Зельдовичу, Илье Лейпунскому, да и многим другим пришлось сдавать вступительные экзамены. Я не знаю, как их сдавал Игорь в 1963 году. Наверное, неплохо, так как он успешно набрал довольно высокий проходной балл (13 из 15 по трем экзаменам: математика письменный и устный, физика устный). Не исключаю, что помочь мог и общий принцип, которому следовал, не особенно скрывая, декан физфака Василий Степанович Фурсов. Его принцип был такой: детям сотрудников физфака, желающим здесь учиться, будут предоставлены условия наибольшего благоприятствования при сдаче вступительных экзаменов и зачислении на факультет.

Учеба на физфаке складывалась для Игоря на первом курсе, как мне помнится, нелегко. То, что мне точно известно об этом, уже было рассказано в книге . Здесь повторять не буду. Постепенно Игорь полностью включился в образовательный процесс, поступил при распределении по кафедрам на 3-м курсе на кафедру низких температур. Это была одна из сильнейших экспериментальных кафедр физфака, которой руководил профессор Александр Иосифович Шальников, сотрудник «Физпроблем», сосед и личный друг Ландау. В итоге Игорь окончил физфак МГУ с красным дипломом. Когда я нашел фотокопию этого диплома, выложенную Игорем в его статье в "Заметках по еврейской истории", то включил ее во 2-е издание трилогии: том 1, «Круг Ландау. Жизнь гения» (2008) . Этот красный диплом меня приятно удивил. Там он помещен вслед за различными дипломами Л.Д. Ландау и его Нобелевскими регалиями. Он должен был продолжать победные традиции обоих Ландау.

После окончания Игорем МГУ в 1969 году П.Л. Капица взял его на работу в ИФП физиком-экспериментатором. Игорь довольно быстро защитил кандидатскую, а далее и докторскую диссертацию. Узнав о его кончине, я обратился к Михаилу Андреевичу Либерману, профессору, доктору физико-математических наук, бывшему аспирантом в ИФП и знавшему Игоря Ландау лично, я просил рассказать о работе Игоря в ИФП. М.А. Либерман немедленно мне ответил из Швеции, где он работает как профессор теоретической физики в университете г. Упсала. Привожу целиком его письмо.

Дорогой Боря,

Спасибо за письмо, которому я был рад, хотя известие о смерти Игоря меня очень-очень расстроило. Я вряд ли могу много рассказать об Игоре. Мы познакомились в 1960 году. Я был на первом курсе физфака и вел физический кружок для школьников. В кружке был Игорь, и я с удивлением увидел его фамилию - Ландау. Он был в 10 классе. На следующий год он поступил на физфак, т.е. он на год, может быть, на два моложе меня. Потом мы уже встретились в «Физпроблемах», где Гарик был аспирантом Юрия Васильевича Шарвина, мужа моей мамы. Юрий Васильевич всегда очень хорошо говорил про Гарика, считал его очень хорошим экспериментатором и толковым физиком. Этого вполне достаточно, т.к. у Юры были очень высокие стандарты. Он сам был экспериментатором высшего класса и очень глубоко понимал физику. Достаточно сказать, что Ю.В. сдал полный курс теорминимума, что не только большая редкость, но, думаю, вряд ли есть другой экспериментатор, кто бы прошел весь или хотя бы часть теорминимума Ландау. У нас с Гариком были сильно разные интересы в физике: он занимался промежуточной сверхпроводимостью, структурами сверхпроводников и т.п., а я - высокотемпературной физикой. Поэтому общих пересечений в физике у нас не было. Мы были в хороших приятельских отношениях. Гарик был очень добрым человеком. Мое личное впечатление из почти ежедневных встреч и общих обсуждений (трёпа) в кофе-клубе ИФП такое: Гарик глубоко и хорошо понимал физику низких температур, работал с интересом, интересовался и понимал научные проблемы. Было ясно видно, что он человек с большим интеллектуальным потенциалом.

О некоторых характерологических подробностях Игоря Ландау мне много раньше рассказывал Дмитрий Компанеец. В начале 1970-х гг. Дима, выпускник МИФИ, был аспирантом в Институте физпроблем, как раз когда там работал Ландау-сын. Они были ровесниками, часто встречались в институте и даже в командировках, на научных конференциях. Игорь работал, по словам Димы, с интересом, целеустремленно. Один эпизод особенно запомнился Диме. В день защиты Игорем кандидатской диссертации, сразу же после окончания защиты, он спустился вниз в лабораторию, чтобы продолжать эксперимент. Никаких банкетов, даже стола для самых близких товарищей! По мнению Димы, этот эпизод характеризовал увлеченность Игоря работой, а не его скаредность. Как раз наоборот, Дима рассказывал, что Игорь не был жадным. Не был он и заносчивым по причине своей фамилии, был общителен, жизнерадостен, вполне неглуп.

Доброе отношение к Игорю сохранил на всю жизнь со студенческих времен и Борис Зельдович, давно уехавший в США; он написал об этом в Послесловии к моей книге .

Игорь публикует книгу своей покойной матери

Появление книги Коры, которую издал Игорь Ландау, было шоком для едва ли не всех физиков, знавших Л.Д. Ландау. В особенности резко публично отозвались об этой книге академики В.Л. Гинзбург и Е.Л. Фейнберг. Их слова приводятся в моей книге . В.Л. Гинзбург даже напечатал домашним тиражом заметку на 20 страницах, которую, впрочем, не захотел публиковать при своей жизни. Однако он направил ее, в частности, и моей матери, а далее в телефонном разговоре со мной он разрешил мне ее цитировать практически без ограничений и даже опубликовать после его смерти. (Однако, кроме телефонного разговора и надежды на доверие, что это правда, у меня ничего нет. То есть нет документального разрешения на такую публикацию, поэтому, кто не хочет, может не верить этим словам. Все равно публиковать «Записку Гинзбурга» я не собираюсь. В то же время не сомневаюсь, что найдется ушлый автор, который это сделает и без меня.) Последний наш разговор с В.Л. по телефону состоялся 13 мая 2008 года, причем по инициативе Виталия Лазаревича. Я детально его привожу и комментирую в книге «Круг Ландау и Лифшица . В.Л. подтвердил, что разрешает мне цитировать его «Записку» без ограничений, просил только смягчить несколько слов, которые лет пять тому назад считались до некоторой степени нецензурными (сейчас и не такие в ходу).

Дмитрий Компанеец говорил мне, что не знает, как объяснить эту публикацию Игоря. Версию, что Игорь заработает на издании книги матери, Дима отверг: оплата труда в Швейцарии многократно превосходит то, что достанется Игорю от книги. Может быть, это своеобразный «прикол», как выразился Дима?

Не согласен с последним. Предполагаю, что мне понятны причины публикации И.Л. Ландау книги своей матери. Их две. Первая очень простая: он сделал это в память о матери, которую любил. Сделал, когда представилась возможность. Литературной обработкой книги сам не занимался, отдав все это на откуп своей литературной тете М.Я. Бессараб. Какие-то крайности из книги Игорь все же вырезал, об этом говорится в сноске на одной из страниц книги Коры. Вторая причина: Игорь считал, что его мать пишет в основном правду, в принципиальных оценках они не расходились.

«Почему я издал мамину книгу? Сложный для меня вопрос. Прежде всего, потому, что Игорь Захаров, владелец издательства, очень уж настаивал. Но я и сам думал, что эта книга должна быть издана. Хотел, чтобы правда была известна. Видимо, издержки социалистического воспитания. Волнует ли меня, что Гинзбург и многие другие известные физики настроены против этой книги? ― Нет, совсем не волнует. Скорее, расстраивает. Гинзбург, как и многие другие, был далек от нашей семьи. Всю информацию он получал из уст Е.М. Лифшица. Он просто не знает правды. Многие ругают эту книгу за “излишние” интимные подробности, но моя мать имеет право писать о своей жизни так, как она считает нужным. Что у кого-то может измениться мнение о “великом” Ландау, мне, извините, наплевать. Для меня он не великий физик. Это мой отец, которого я очень любил и безмерно уважал. Все это было в его жизни, и от этого он не делается ни на копейку хуже. Если кому-то это не нравится - не читайте!» .

Я и моя мать Зинаида Ивановна Горобец (вторая жена Е.М. Лифшица) не могли не воспринять книгу Коры резко отрицательно из-за клеветы в ней на Е.М. Но в первые годы после выхода этой книги (после 1999 года) молчали все физики-теоретики из «дружной» школы Ландау, в том числе и те, кто называл себя при жизни Е.М. его другом: И.М. Халатников, Л.П. Питаевский, И.Е. Дзялошинский, М.И. Каганов. И только В.Л. Гинзбург, как уже говорилось, решился напечатать в 20 экземплярах свою критическую записку и разослать ее узкому кругу знакомых, хотя сразу же предупредил об отказе от ее широкой публикации. И вот тогда, возмущенный молчанием живых «друзей» покойного Е.М. Лифшица, я решил выступить. Мне удалось написать всего за полгода (2005) книгу «Круг Ландау», в 1-м издании это был один толстый том, напечатанный издательством «Летний сад» (2006). На эту книгу откликнулся Игорь Ландау, причем в основном негативно, хотя и не во всем.

Игорь опубликовал резкую , в которой полемизировал с тремя «ландауведами». Как явствует из текста, он имел в виду, в первую очередь, литератора-эмигранта Горелика (Г.), проживающего в США. Дело в том, что Г. написал какие-то заметки о Л.Д. Ландау, причем одна из них называлась «Подлинный Ландау» По-видимому, именно последний претенциозный заголовок вызвал запредельное возмущение сына Ландау, который не без основания считал, что подлинного своего отца он знает много лучше, чем никогда его не встречавший Г. Кстати, мнение Игоря о «ландауведческих» текстах Г. написанных в вообще характерном для последнего кокетливо-игривом стиле, в основном совпадало с моим. Затем Игорь весьма критично отозвался о записках своей двоюродной сестры Эллы Рындиной . В этом я с ним не согласен, поскольку расцениваю эти записки весьма информативными и ощущаю, что в основном они достоверны. Наконец, Игорь коснулся и меня:

«Если говорить о самом Борисе, то из той каши, что я прочитал в его книге, у меня сложилось впечатление, что он человек честный и не пытается никого ввести в заблуждение своей публикацией. Просто он с детства впитал в себя, что Евгений Михайлович Лифшиц – один из самых честных, самых добрых и самых талантливых людей, когда-либо живших на этой планете. Именно поэтому, когда он видит, что кто-то начинает в этом публично сомневаться, у Горобца не остается сомнений, что этот сомневающийся – человек совершенно недостойный» .

Характеризуя мое мнение о Е.М. Лифшице, Игорь совершенно прав. И я не думаю, что ошибаюсь, потому что такого же мнения о Е.М. придерживался, например, великий физик Я.Б. Зельдович . Такого же мнения был и остается ученик и соавтор Е.М. Лифшица академик Л.П. Питаевский, а также многие другие крупнейшие физики. Только из немногих известных мне лично, от кого я такое мнение сам слышал, это Е.Л. Фейнберг, В.Л. Гинзбург, Б.Я. Зельдович (см. в моей трилогии ), В.Г. Барьяхтар, А.А. Рухадзе, Л.А. Фальковский, В.И. Манько, М.А. Либерман . На самом же деле в круг безмерно уважающих Е.М. Лифшица ученых входят едва ли не все по-настоящему профессиональные физики-теоретики мира.

Больше ничего о книге Коры я не стану писать в этом некрологическом очерке. Замечу, что ее книга по-прежнему довольно успешно продается, выдержав уже 4 или 5 изданий. По мотивам книги Коры даже был снят телефильм «Мой муж – гений». Ученики Ландау академики А.Ф. Андреев, С.С. Герштейн, В.Л. Гинзбург, членкор РАН Б.Л. Иоффе выступили с яростным осуждением этого фильма и даже потребовали в печати его запретить. Но зажравшееся от сверхбогатства и вседозволенности Центральное телевидение показало, что плевать оно хотело на обнищавшую и маловлиятельную в современной России Академию наук. Фильм был показан 14 февраля 2008 г. по каналу ОРТ.

Показу предшествовало довольно-таки конфронтационное обсуждение содержания фильма, которым руководил яркий телеведущий Александр Гордон. На обсуждение был приглашен как заглавная фигура Игорь Ландау, прилетевший из Швейцарии. Его посадили в ряд, перпендикулярный к двум рядам, которые заняли защитники фильма и его противники. В том же ряду, что и Игорь, сидели, в частности, продюсер фильма, режиссер и актеры, среди них Людмила Чурсина (Кора), Даниил Спиваковский (Ландау), Вячеслав Гришечкин (Липкин¸ т.е. Лифшиц, который сыграл, по-моему, лучше, сдержаннее и объективнее других). Состав защитников не представлял для меня интереса. Физиков среди них не было, а представителей «филологов» (любимый термин Ландау для болтунов) возглавлял Дмитрий Дибров, известный телешоумен. Этот еще один «ландаувед» держался самоуверенно, его заявления звучали безапелляционно, напоминая присутствующим, кто на телевидении хозяин, а кто разовые гости.

В нашем ряду противников фильма сидели, во-первых, ученики Ландау: академик С.С. Герштейн и членкор Б.Л. Иоффе, и, во-вторых, крупнейшие российские историки-литераторы Наталья Басовская и Игорь Волгин.

Здесь я остановлюсь только на выступлении Игоря Ландау. Но прежде сообщу вот о чем. Я пришел на обсуждение минут за 20 до назначенного начала и сел в фойе, в самый дальний уголок, не примыкая ни к одной из маленьких групп людей, там находившихся и беседовавших друг с другом, по-видимому, знакомых между собой. Неожиданно в фойе появился Игорь, его сопровождала красивая дама лет сорока. Неожиданно они направились прямо ко мне, так как на моей скамейке было два свободных места и она находилась поодаль от общей тусовки. Сели, не обращая внимания на меня, так как не знали, кто я. Таким образом, я оказался невольным свидетелем и слушателем их разговора. Оказалось, что дама была дочерью Майи Бессараб, ее звали Ирина Редман, она прилетела из Лондона, где живет с мужем и матерью. С Игорем они давно не виделись. Я был удивлен и обрадован, услышав фразы Игоря с негативной оценкой фильма: Примерно такие: «Это фильм не о Ландау, образ не получился, много деталей придумано. Например, у нас не было домработницы. Манера говорить у отца была совершенно иная, в фильме он говорит массу глупостей и.т.д.». О себе Игорь сказал, что женат уже в третий раз.

Выступая на самом диспуте А.Гордона, Игорь сообщил, что пару лет тому назад к нему в Швейцарию приехали телевизионщики из России, предложили заключить договор на телефильм по книге его матери. Он дал согласие в принципе. Сняли несколько эпизодов с участием Игоря, которые и включили в фильм. «Но сценария мне не показывали!», - заявил Игорь. Режиссер Т.Архипцова воскликнула: «Мы ведь Вам выслали сценарий!» - «Но я его не получал», - возразил Игорь.

Я наблюдал Игоря с интересом, он производил впечатление мягкого интеллигентного человека. Никаких следов агрессивности. Он просто защищался от деятелей СМИ и от ученых, осуждавших его мать и его самого, как мог, оправдывался. Я ощущал, что почти во всем его понимаю. Он жил с матерью и знаменитым отцом всегда в материальном достатке и комфорте, но в то же время это была совершенно не традиционная семья, и в ней постоянно тлел и временами вспыхивал огонь глубокой человеческой драмы. Знаю по себе, как это влияет на психику ребенка и подростка, и потому я стал сочувствовать Игорю. После показа фильма в фойе ко мне подошла дочь Майи Бессараб. Приветливо поздоровалась, сказала: «Спасибо Вам, Б.С., за интересную книгу, мы ее читали». Помощница А.Гордона решила познакомить нас с Игорем. Подвела меня к нему. Я протянул Игорю руку, сказал просто: «Здравствуйте, Игорь Львович!» он ответил вполне теплым рукопожатием, сказав: «Ведь мы раньше с Вами не встречались». Невозможно было себе представить, что Игорю оставалось жить всего два с половиной года.

Игорь Ландау похоронен на Новодевичьем кладбище, в той же могиле, что и его великий отец. Недавно я там был. Это на главной аллее, справа, в сотне метров от входа.

Контактная информация

Горобец Борис Соломонович

e-mail [email protected]

Список литературы

1. Горобец Б.С. Круг. Ландау. Жизнь гения. М.: изд-во ЛКИ (УРСС). 2008. 368 с.(главы книг "Круг Ландау" были опубликованы в альманахе "Еврейская Старина", №№6/2006 и сл. - прим. ред.)

2. Горобец Б.С. Круг. Ландау. Физика войны и мира. М.: изд-во ЛКИ (УРСС). 2009. 272 с.

3. Горобец Б.С. Круг Ландау и Лифшица. М.: изд-во ЛКИ (УРСС). 2009. 336 с.

4. Ландау-Дробанцева Кора. Академик Ландау. Как мы жили. Воспоминания. – М.: Издатель Захаров. 1999. 494 с.

5. Катя Компанеец. Записки со второго этажа. – Заметки по еврейской истории, № 10 (101). Октябрь 2008.

6. Рындина Элла (С-Пб). Лев Ландау: штрихи к портрету. – Журнал Вестник, 3, 17 и 31 марта 2004, №5 (342)

7. Ландау Игорь. Мой ответ «ландауведам». Заметки по еврейской истории, № 6 (78), март 2007 (включая «Открытое письмо» Г.Горелику от 2004).

8. Рухадзе А.А., Либерман М.А., Горобец Б.С. Академик Е.М. Лифшиц – выдающийся физик и писатель науки. Часть II. Формат ученого. -История науки и техники. 2011, № 3. P.26.

Рекомендуем почитать

Служба

Открытый урок "Правописание приставок пре- и при-"6 класс «Правописание приставок при- и пре-«

Воинский учет

Десять открытий российских ученых, которые потрясли мир

Болезни

«Правописание суффиксов причастий

Болезни

Секретные фото луны Загадочные объекты на луне

Служба

Книга: Генри Форд. Моя жизнь. Мои достижения. Генри Форд: Моя жизнь, мои достижения

Военный билет

Как отличаются баллы ЕГЭ по регионам: результаты школьников и региональное неравенство