Лодырь царя небесного значение. Олух - это кто такой? Значение, синонимы и примеры. «Олух» как естественная альтернатива «успешному человеку»
Есть такая фразочка: «история не имеет сослагательного наклонения». Смысл её в том, что при оценке исторических событий некорректно-де говорить - «а вот если бы Гитлер победил» или «вот если бы Черчилль умер в 1934 году…» и т.п. Поскольку это-де «безосновательные спекуляции». «Что было - то было». «Чего уж теперь-то».
На самом деле рассуждение это глупое и ложное. История не просто имеет сослагательное наклонение - без его учёта история ВООБЩЕ НЕ ПОНЯТНА.
Начнём с банальщины. Достаточно очевидно, что наиболее яркие исторические события - например, войны или «всякие конфликты - идут из-за того, что у людей имеются разные представления о возможном будущем. «Я побежду и буду главным перцем на этом маленьком смешном континенте» - «Нет, победим мы, а тебя вообще не будет». - «Пусть они убивают друг друга как можно больше, пока мы простроим систему косвенного управления теми и этими». - «Нельзя дать им сцепиться, это подорвёт наш экспорт гламурных газонокосилок, ведь во время войны им будет не до газонов». И т.д. и т.п. То есть сослагательное наклонение входит в исторический дискурс хотя бы как в качестве намерений действующих лиц.
Возьмём, например, всё ту же войну. Воевали А и Б, А выиграло, Б проиграло, А забрало у Б треть территории, десять мешков золота и половину флота. «Вот они факты».
Однако - как отнесутся к этим фактам (несомненным и очевидным) элиты, политики и население стран А и Б? А вот это зависит не только и не столько от фактов, сколько от того, чего они от этой войны ждали.
Допустим, А ожидало полного разгрома и уничтожения Б, и всю войну строило, исходя из этой цели - стереть Б с лица земли. Имело даже на это шансы, но Б несколько раз очень сильно повезло - там почти случайно выиграли важное сражение, тут сумели заключить удачный союз с В и Г, а потом в войну вмешалась Америка, которой вдруг понадобился мир… В общем, А в ярости и разочаровании, элиты ропщут, бывшие военные пишут злобную военную прозу, спиваются и составляют заговоры, зато Б, хотя и пощипанное, настроено довольно бодро, сплотилось вокруг правительства и усиленными темпами строит на границах с А укрепрайоны.
А допустим, что А получило ровно то, что и хотело получить, и даже больше, а вот Б войны не ожидало, и проиграло-то в основном от растерянности. В результате А сыто облизывается и играет мускулами, а Б чувствует себя побитым и униженным, в стране депрессия и апатия, прерываемые вспышками запоздалого реваншизма, военные пишут злобную военную прозу и т.п., и в результате таких настроений очередные выборы выигрывает какая-нибудь партия радикальных экологистов-милитаристов.
Заметим, в обоих случаях «факты» одинаковы: А выиграло, Б проиграло, А получило трофеи. А вот история понеслась по совершенно разным рельсам, и всё из-за разных ожиданий. Касающихся «гипотетических обстоятельств». Ожиданий, которые невозможно забыть и после того, как они сбылись или не сбылись. Несбывшееся томит даже сильнее и влияние может оказать большее, чем то, что «реально произошло».
Это понятно даже на бытовом уровне. Если вы вдруг узнаете, что когда-то имели право на получение миллионного наследства от дядюшки в Аргентине, но вам об этом вовремя не сообщили, вас это, как минимум, взволнует, не так ли? А если выяснится, что врач неправлиьно поставил диагноз вашей любимой дочке, и она умерла в восемь лет, хотя вполне могла бы остаться в живых? За такое дело безутешный родитель может и сломать что-нибудь небрежному врачику. Хотя ведь «всё равно умерла», «чего уж теперь-то». А вот того. Того, что в дело вступает то самое сослагательное наклонение, без учёта которого даже протокола не составить.
Если уж мы заговорили о протоколах и прочих таких вещах - вспомним такое юридическое понятие, как «упущенная выгода». То есть - «неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено» (с) Википедия. Или, подробнее, оттуда же: «Выгода упущенная - 1) недополученные доходы, прибыль, которую лицо могло бы получить, если бы его права или условия деятельности не были нарушены; 2) неосуществленные возможности получения дохода, прибыли в связи с неудачным выбором образа, способа действий». Кстати сказать, даже российское законодательство рассматривает упущенную выгоду наравне с реальным ущербом -как, например, в ГК РФ ст. 15 «Возмещение убытков». В частности, недополученная выгода, если её удаётся доказать и рассчитать, подлежит вполне материальной компенсации.
Аналогично упущенной выгоде оценивается предотвращённый вред. Это тоже исчислимая и прописанная в законах вещь - например, в законах о крайней необходимости (в УК РФ это статья З9). Общим принципом для определения правомерности действий при крайней необходимости (обычно сопряжённых с причинением вреда кому-то или чему-то) является сравнение нанесённого и предотвращённого (того самого, «гипотетического») вреда. Ст. 39 п.2 начинается так: «превышением пределов крайней необходимости признается причинение вреда, явно не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при которых опасность устранялась, когда указанным интересам был причинен вред равный или более значительный, чем предотвращенный».
В случае же, когда предотвращение вреда не было связано с его нанесением (по крайней мере, кому-то другому), того, кто предотвратил вред, обычно хвалят и награждают. Скажем, человека, предотвратившему взрыв на пороховом складе, публично назовут молодцом, дадут награду, а может, даже и денег отсыплют. Хотя ведь «ничего не случилось». Более того, именно за то, что ничего не случилось, он и увенчан всеми этими лаврами. И даже в победной реляции - «за своевременное предотвращение взрыва на пороховом складе поручик Голицын был награждён именным оружием» - мы имеем дело всё с тем же сослагательным наклонением.
) потом продолжу - про «прошлое не выбирают» (
(вынося из комментариев)
"У истории нет сослагательного наклонения" -- дурацкая русскоязычная фраза. Самими историками она, разумеется, не разделяется; историки как раз полагают, что оценка вероятностей и перспектив потенциально возможных направлений хода истории и сравнительных последствий разных альтернатив является хотя и трудным, но легитимным предметом исторических исследований. В частности, совершенно необходимым для понимания выборов стоявших перед различными акторами истории и мотивов принятия ими делаемых решений.
Штудии некоторых исторических событий вообще насквозь полны сослагательным анализом. Так, например, исторические исследования завершения войны в тихоакеанском регионе и атомных бомбардировок Японии представляют из себя массированным образом исследование, анализ и сравнение контрфактических альтернатив. (Вот, в качестве совершенно характерного примера исследований по данной тематике , которая эксплицитно исследует различные контрфактические альтернативы и их возможные комбинации.) Аналогично, множество исследований WW2 задаются вопросами в роде "каковы были возможные для Гитлера стратегии после 1939?" и т.д.
Существуют кроме того исторические упражнения также и специфически, полномасштабно в субъюнктивной истории -- в виде серий сборников статей профессиональных, академических историков на тему "what if" исследующих развилки истории, возможные альтернативы и их вероятное течение.
ed. Robert Cowley, "What If?: The World"s Foremost Military Historians Imagine What Might Have Been"
ed. Robert Cowley, "What If? 2: Eminent Historians Imagine What Might Have Been"
ed. Robert Cowley, "The Collected What If? Eminent Historians Imagine What Might Have Been"
ed. Robert Cowley, "What Ifs? Of American History"
ed. Andrew Roberts, "What Might Have Been: Imaginary History from Twelve Leading Historians"
Roger L. Ransom, "The Confederate States of America: What Might Have Been"
eds. Dennis Showalter, Harold Deutsch, "If the Allies Had Fallen: Sixty Alternate Scenarios of World War II"
ed. Niall Ferguson, "Virtual History: Alternatives and Counterfactuals"
Наконец, лишь в перспективе сослагательных оценок возможно вообще какое-либо извлечение уроков из истории.
И, наконец, самая фраза про "благодаря [чему-то]" может иметь смысл исключительно в перспективе сравнения фактически осуществившейся истории с сослагательными альтернативами. Если сослагательных альтернатив не мыслится, то и никаких "благодаря" быть априори не может.
Бочаров Алексей Владимирович
"Проблема альтернативности исторического развития: историографические и методологические аспекты"
http://klio.tsu.ru/contents.htmРасхожие фразы о том, что история не имеет (не знает, не терпит, не допускает, не любит, в ней нет) сослагательного наклонения, или - историческая наука исключает (в ней не применимо, не допустимо) сослагательное наклонение, буквально заполонили публицистику, а отчасти и аргументы историков-профессионалов. Это явление могло бы стать интересным объектом исследования для меметики - науки, описывающей в терминах генетики размножение, распространение, отбор, мутации и смерть мемов - элементарных единиц, квантов культуры. Такими информационными квантами – мемами, могут выступать в том числе и сформулированные идеи, литературные клише и обороты используемые авторами печатных работ. Жизнь мема можно представить по аналогии с траекторией распространения вируса, который может существовать только в клетке инфицированного носителя. Носителями мема "история не имеет сослагательного наклонения" в нашем случае являются рассуждения историков, посвящённые историческому опыту, “урокам истории”, выбору, сделанному субъектами исторической деятельности в переломных ситуациях, неожиданным изменениям хода событий под воздействием случайностей.
Характерно, что вслед за утверждением о недопустимости сослагательного наклонения в истории или перед ними очень часто звучат рассуждения именно в сослагательном наклонении. Это, с одной стороны, показывает необходимость этого самого “сослагательного наклонения” в изучении исторического прошлого, а с другой стороны, свидетельствует об отсутствии, или, по крайней мере, неразвитости методологической рефлексии по данной проблеме. Для значительной части отечественных историков вся методология по этому вопросу чаще всего сводится к ещё одному мему, а именно: “изучать то, что могло бы быть, следует для того, чтобы понять, почему всё произошло именно так, а не иначе”. Думается, что проблема альтернативности исторического развития в силу своей важности и сложности не должна сводиться к функционированию мемов.
Альтернативность исторического развития это один из наиболее функциональных феноменов исторического сознания. Осознание или отрицание возможности иного хода событий часто служит основной причиной обращения к прошлому. Когда возникает осознание альтернативности исторического развития? Наверное, тогда, когда историки начинают объяснять ход событий не волей богов, а волей человека. Например, уже знаменитая книга Никколо Макиавелли “Государь” (“Князь”) переполнена рассуждениями в сослагательном наклонении. Впрочем, поиск изначальных историографических истоков темы альтернативности не входит в наши задачи. Работа посвящена только периоду, когда альтернативность исторического развития осознаётся как особая методологическая проблема, требующая специального изучения.