Семибоярщина и Междуцарствие Бояре и дворяне, разгневанные поражением русских войск под Клушином, 17 июля 1610 года в Москве ворвались в покои царя Василия Шуйского и потребовали, чтобы он отрекся от престола. Под угрозой смерти Шуйскому ничего не оставалось, как

Междуцарствие. Андропов и Черненко Странная судьба выпала на долю Юрия Андропова. По уровню культуры и способностям он, несомненно, превосходил большинство своих сверстников в брежневском руководстве. В 60-е годы ему отдавали предпочтение интеллигенты-реформаторы. Но

Петр Романов

После бесконечных дискуссий вокруг двух фамилий - , самое время, полагаю, вспомнить и о другом важнейшем игроке на политическом поле - . У нас об этом редко задумываются, но, на самом деле, если взять всю отечественную историю, начиная с создания у нас государственности, даже трудно сказать, кто чаще определял ход событий в России - ее формальные правители или элита.

До 1917-го года полностью подчинить себе элиту смогли, пожалуй, только Иван Грозный, Петр I и Николай I, недаром прозванный железным самодержцем. Зато элита отыгралась на Павле I и двух Петрах (II-м и III-м). Петром II элита просто играла, как игрушкой, а Петра III постигла участь Павла. После революции подчинить себе элиту смогли только Ленин и, конечно, Сталин, остальные партийные лидеры ее лишь с большим или меньшим успехом (вспомним снятие Хрущева) контролировали. В меру своих сил контролировали элиту и в постсоветские времена. Так что, как видим, элита в нашей истории далеко не последний игрок. Особенно полезно вспомнить о ней именно сейчас, так сказать в период "междуцарствия", когда она ощущает определенную угрозу привычному для нее статус кво.

Не сложно догадаться, что управляемость России на период до тех пор, пока Путин не займет свое место в президентском кресле, а Медведев в премьерском, серьезно ухудшиться, какие бы строгие взгляды не бросали на своих подчиненных Владимир Владимирович и Дмитрий Анатольевич. Дело обычное, человеческое. Хуже всего человек переносит неизвестность.

Некоторым аналитикам казалось, что тандем, слишком долго не оглашая своего решения о будущих президентских выборах, вносит в политическую элиту страны изрядную неуверенность, которая мешает ей работать полноценно. Теперь на лицо все признаки того, что определенное смятение в рядах элиты наблюдается, наоборот, как раз потому, что решение объявлено. Многие из команды Дмитрия Анатольевича, полагаю, разочарованы тем, что он не идет на второй срок. Кто-то озабочен исключительно личной судьбой, ведь в лучшем случае ему сулит некоторое понижение в ранге, а что будет, если Медведев вообще перетряхнет свою команду? Другие огорчены за страну, поскольку именно с Медведевым они связывали свои либеральные надежды, а теперь вдруг Дмитрий Анатольевич оказался во главе избирательного списка "Единой России". Среди последних, как понимаю, помощник президента Аркадий Дворкович, который не очень лестно отозвался в твиттере о результатах съезда "единороссов".

Не все спокойно и в лагере твердых путинцев. Пример тому - . О причине сегодняшнего скандала можно только гадать, поскольку о своем особом взгляде на экономические процессы Алексей Кудрин открыто говорил и раньше. И ничего не происходило. Не исключено, конечно, что правы аналитики, объясняющие громкую отставку тем, что Кудрин и сам рассчитывал на премьерское кресло. Однако это догадка, а не факт. Кудрин - сильный и уважаемый экономист, который может всерьез считать курс тандема для страны пагубным. Между прочим, отставка Кудрина не может не внести определенный диссонанс в победные рапорты и радужные прогнозы, прозвучавшие на съезде "Единой России". Кстати уж, о "единороссах". Наверняка, при внимательном рассмотрении, и в недрах этой партии найдется немало обиженных, отодвинутых на второй план после реализации путинской идеи Общероссийского народного фронта.

Поступок Кудрина, слова Дворковича или недовольство среди части "единороссов" - это лишь видимое завихрение на вроде бы спокойной глади вод, в которых купается наша элита. На самом деле, одно из распространенных заблуждений заключается в том, будто прикормленная элита всегда довольна хозяином. Это далеко не так, как показывают и история, и современные исследования, проводимые социологами в той прослойке общества, которую обычно и именуют элитой.

В качестве примера приведу данные, полученные в результате опросов, проведенных известной пиар-компанией "Никколо М". Лишь 29% опрошенных из элитных групп считают, что мероприятия по укреплению вертикали власти в итоге повысили эффективность управления в стране и сократили масштаб произвола и коррупции местных властей. И, наоборот, 61% респондентов, уверены, что это привело лишь к чрезмерной концентрации власти и бюрократизации всей системы управления, снизив ее социальную эффективность. Так что, элита не однородна и на своей кухне тоже ведет разговоры далеко не всегда приятные нашим лидерам. Поэтому-то в нашей стране практически все лидеры и вожди больше всего ценили в своих помощниках не профессионализм, а личную преданность.

Не думаю, конечно, что нашим лидерам или нынешней элите стоит всерьез опасаться за свое ближайшее будущее. Ни за табакерку, как во времена Павла, никто хвататься не будет, ни второй опричнины, после прихода к власти Владимира Путина, не предвидится. За многие годы, что находится у власти Владимир Владимирович он доказал, скорее, прямо противоположное. Путин не любит снимать людей, а если и снимает, то перемещает этих людей на другое видное место, то есть, он не любитель резких перемен наверху, ему проще перетасовать старую, проверенную временем колоду.

Это комфортно для элиты, так что недовольные всплески в ее рядах, если и будут еще, то единичными. Другой вопрос, насколько эта старая колода отвечает интересам страны, то есть, способна ли она реализовать амбициозные планы, провозглашенные на съезде "единороссов". Впрочем, это уже отдельная тема разговора.

Известие, что Александр I умирает, получили в Петербурге 25 ноября около четырех часов дня четыре лица.

Это были: статс-секретарь вдовствующей императрицы Марии Федоровны Г.И. Вилламов, председатель Государственного совета князь П.В. Лопухин, петербургский генерал-губернатор граф М.А. Милорадович и дежурный генерал Главного штаба А.Н. Потапов. На состоявшемся вслед за этим совещании Милорадовича, Потапова, командующего гвардией Воинова и начальника штаба Гвардейского корпуса генерала Нейдгардта было решено держать это известие пока в тайне. Вечером того же дня Милорадович сообщил Николаю Павловичу о близкой смерти императора. Последний вспоминал потом: «25-го ноября вечером, часов в шесть, я играл с детьми, у которых были гости. Как вдруг пришли мне сказать, что военный генерал-губернатор граф Милорадович ко мне приехал. Я сейчас пошел к нему и застал его в приемной комнате с платком в руке и в слезах; взглянув на него, я ужаснулся и спросил: „Что это, Михаил Андреевич, что случилось?“ Он мне отвечал: „Ужасное известие“. Я ввел его в кабинет, и тут он, зарыдав, отдал мне письмо от князя Волконского и Дибича, говоря: „Император умирает, остается лишь слабая надежда“. У меня ноги подкосились; я сел и прочел письмо, где говорилось, что хотя не потеряна всякая надежда, но что государь очень плох».

Вечером после описанного разговора Николай поехал в Зимний дворец, где застал Марию Федоровну в «ужасных терзаниях». Именно здесь, по его словам, он впервые узнал, что Константин окончательно отказался от короны и что существуют официальные акты, передающие русский престол ему, Николаю.

В официальной записке, составленной позже для цесаревича Константина по приказанию Николая, говорилось: «Его Императорское Высочество, граф Милорадович и генерал Воинов приступили к совещанию, какие бы нужно принять меры, если бы, чего Боже сохрани, получено было известие о кончине возлюбленного монарха. Тогда Его Императорское Высочество предложил свое мнение, дабы в одно время при объявлении о сей неизречимой потере провозгласить и восшедшего на престол императора, и что он первый присягнет старшему своему брату, как законному наследнику престола».

Однако в действительности все было не совсем так, и эта записка призвана была не столько прояснить истинное положение дел, сколько скрыть его. Ф.П. Опочинин, бывший адъютант Константина, человек вполне осведомленный, рассказал декабристу С.П. Трубецкому, как на самом деле протекала эта беседа генералов с великим князем Николаем Павловичем. Когда последний заявил Милорадовичу и Воинову о своем праве на престол и намерении его занять, рассказывал в своих мемуарах Трубецкой, «граф Милорадович ответил наотрез, что великий князь Николай Павлович не может и не должен никак надеяться наследовать брату своему Александру в случае его смерти; что законы империи не дозволяют государю располагать престолом по завещанию, что притом завещание Александра известно только некоторым лицам и неизвестно в народе: что отречение Константина также не явное и осталось необнародованным; что император Александр, если хотел, чтобы Николай наследовал после него престол, должен был обнародовать при жизни своей волю свою и согласие на нее Константина; что ни народ, ни войско не поймет отречения и припишет все измене, тем более что ни государя самого, ни наследника по первородству нет в столице, но оба были в отсутствии; что, наконец, гвардия решительно откажется принести Николаю присягу в таких обстоятельствах, и неминуемым затем последствием будет возмущение. Совещание продолжалось до двух часов ночи. Великий князь доказывал свои права, но граф Милорадович их признать не хотел и отказал в своем содействии». С этого момента одним из главных действующих лиц междуцарствия стал М.А. Милорадович.

В томительном ожидании прошло более суток, пока наконец утром 27 ноября фельдъегерь привез известие о кончине Александра I. В этот момент Николай, его мать и жена находились в большой церкви Зимнего дворца. Николай писал потом: «Там дверь в переднюю была стеклянная, и мы условились, что, буде приедет курьер из Таганрога, камердинер сквозь дверь даст мне знать. Только что после обедни начался молебен, знак был дан камердинером Гриммом. Я тихо вышел и в бывшей библиотеке, комнате короля прусского, нашел гр. Милорадовича. По лицу его я уже догадался, что роковая весть пришла. Он мне сказал: „Все кончено, мужайтесь, дайте пример“ – и повел меня под руку. Так мы дошли до перехода, что был за кавалергардской комнатой; тут я упал на стул, все силы меня оставили».

Дальше шло так, как того хотел Милорадович. Известив Марию Федоровну о случившемся, Николай присягнул новому императору Константину, за ним это сделали Милорадович и присутствовавшие генералы. Затем Николай немедленно привел к присяге внутренний и главный дворцовые караулы, а начальника штаба Гвардейского корпуса Нейдгардта послал в Александро-Невскую лавру, где собран был для молебна во здравие Александра гвардейский генералитет во главе с Воиновым (собравшиеся еще не знали о кончине императора). Вскоре полки повсеместно стали присягать Константину.

Когда Николай сообщил о совершенной присяге императрице-матери, она в ужасе воскликнула: «Что сделали вы, Николай? Разве вы не знаете, что есть акт, который объявляет вас наследником?» Петербургский гарант завещания покойного императора князь А.Н. Голицын во время присяги оказался в лавре. Услышав о смерти Александра, он бросился во дворец. «В исступлении, вне себя от горя, но и от вести во дворце, что все присягнули Константину Павловичу, он начал мне выговаривать, зачем я брату присягнул и других сим завлек, и повторил мне, что слышал от матушки, и требовал, чтобы я повиновался мне неизвестной воле покойного государя. Я отверг сие неуместное требование положительно, и мы расстались с князем, я – очень недовольный его вмешательством, он – столько же моей неуступчивостию», – вспоминал Николай.

После того как вопреки закону и традиции войска присягнули первыми, надо было организовать присягу правительственных учреждений, и прежде всего Государственного совета. Поскольку один из экземпляров завещания хранился именно там, то вопрос о престолонаследии должен был встать в Совете с особой остротой.

Государственный совет собрался в тот же день, 27 ноября. Голицын сообщил о завещании Александра. Часть членов Совета не склонна была даже знакомиться с завещанием мертвого императора, которое могло привести их к столкновению с живым. Однако большинство настояло на том, чтобы выслушать манифест Александра и письмо Константина. Бумаги были прочитаны, и положение членов Государственного совета стало весьма двусмысленным. Выполняя волю покойного императора, они противопоставили бы себя генералитету, гвардии, наконец, законному наследнику, который мог и отказаться от своего прежнего решения. Члены Государственного совета для разрешения сомнений решили пригласить в Совет Николая. Пошедший за ним Милорадович, вернувшись, сообщил, что великий князь, не будучи членом Совета, не считает себя вправе явиться в таковой. Тогда Совет просил Милорадовича исходатайствовать у великого князя разрешение явиться к нему в полном составе.

Бледный, взволнованный Николай, по свидетельству государственного секретаря А.Н. Оленина, заявил членам Совета: «Господа, я вас прошу, я вас убеждаю, для спокойствия государства немедленно, по примеру моему и войска, принять присягу на верное подданство государю императору Константину Павловичу. Я никакого другого предложения не приму и ничего другого и слушать не стану». В записке Оленина есть существенный момент: Николай четко и ясно объявил членам Государственного совета, что ему известно о содержании манифеста и об отречении цесаревича. Это убедительно подтверждает достоверность воспоминаний С.П. Трубецкого.

Тогда же решили не вскрывать пакет с завещанием, хранящийся в Сенате, и не знакомить с ним сенаторов. Государственный совет присягнул. Вслед за ним вскоре присягнул и Сенат.

Через четыре года Николай сказал Константину в личной беседе: «В тех обстоятельствах, в которые я был поставлен, мне невозможно было поступить иначе».

Однако Константин был тверд в своем решении никогда не царствовать. Получив известие о смерти Александра, он сам присягнул Николаю как российскому императору и привел к присяге всю Польшу. Не вдаваясь в подробности, отметим лишь, что, отказываясь от престола, Константин не сделал это с той решительностью и определенностью, как того требовала ситуация. Он не только не отправился немедленно в Петербург, чтобы своим присутствием лично подтвердить законность вступления на престол Николая, но даже не послал туда официального манифеста, который утвердил бы законность хранившихся в тайне актов. Он ограничился письмами к матери и Николаю. В одном из них (неофициальном) он писал Николаю: «Перехожу к делу и извещаю тебя, что во исполнение воли покойного нашего государя я послал к матушке письмо, содержащее в себе выражение непреложной моей решимости, заранее освященной как покойным моим повелителем, так и нашею родительницею». В двух других (официальных) письмах к императрице Марии Федоровне и Николаю Константин объявил, что уступает брату «право на наследие императорского всероссийского престола». Письма эти увез из Варшавы 26 ноября великий князь Михаил Павлович, оказавшийся там совершенно случайно. Понимая весь драматизм ситуации и двигаясь с максимально возможной скоростью, он прибыл в Петербург 3 декабря. А навстречу ему из Петербурга в Варшаву летел в это же время фельдъегерь, везший письмо Николая к старшему брату от 27 ноября, где сообщалось о совершенной уже в столице присяге Константину. Николай писал: «Предстаю перед моим государем с присягою, которую ему обязан, которую уже и принес ему».

Итак, междуцарствие началось. Но ни Николай, ни Константин не знали еще, что в столице зреет военный заговор и тайная декабристская организация, существующая уже девять лет, готова вот-вот во всеуслышание заявить о своих намерениях изменить политический и социальный строй страны.

Выяснение отношений между братьями затягивалось. Приехав в Петербург, Михаил немедленно отправился к Марии Федоровне, которая в эти дни стала одной из самых влиятельных фигур. Вот как описывает эти события в своих воспоминаниях сам Николай: «Матушка заперлась с Михаилом Павловичем; я ожидал в другом покое – и точно ожидал решения своей участи. Минута неизъяснимая. Наконец дверь отперлась, и матушка мне сказала:

– Ну, Николай, преклонитесь перед вашим братом: он заслуживает почтения и высок в своем неизменном решении предоставить вам трон.

Признаюсь, мне слова сии тяжело было слушать, и я в том винюсь; но я себя спрашивал, кто большую приносит из нас двух жертву: тот ли, который отвергал наследство отцовское под предлогом своей неспособности и который, раз на сие решившись, повторял только свою неизменную волю и остался в том положении, которое сам себе создал сходно всем своим желаниям, или тот, кто, вовсе не готовившийся на звание, на которое по порядку природы не имел никакого права, которому воля братняя была всегда тайной и который неожиданно, в самое тяжелое время и в ужасных обстоятельствах должен был жертвовать всем, что ему было дорого, дабы покориться воле другого? Участь страшная, и смею думать и ныне, после 10 лет, что жертва моя была в моральном, в справедливом смысле гораздо тягче.

Я отвечал матушке:

– Прежде чем преклониться, позвольте мне, матушка, узнать, почему я это должен сделать, ибо я не знаю, чья из двух жертв больше: того, кто отказывается от трона, или того, кто принимает его при подобных обстоятельствах».

Любопытно, что в императорской семье сразу же возникли опасения насчет второй присяги. «Зачем ты все это делал, – говорил Николаю Михаил Павлович, – когда тебе известны акты покойного государя и отречение цесаревича? Что теперь будет при повторной присяге в отмену прежней и как Бог поможет все это кончить?» Николай пытался рассеять мрачные предчувствия брата, ссылаясь на то, что присяга Константину прошла совсем спокойно. Но Михаил стоял на своем: «Нет, это совсем другое дело: все знают, что брат Константин остался между нами старший; народ всякий день слышал в церквах его имя первым, вслед за государем и императрицами, и еще с титулом цесаревича; все издавна привыкли считать его законным наследником, и потому вступление его на престол показалось вещью очень естественною. Когда производят штабс-капитана в капитаны, это – в порядке и никого не дивит; но совсем иное дело – перешагнуть через чин и произвесть в капитаны поручика. Как тут растолковать каждому в народе и в войске эти домашние сделки и почему сделалось так, а не иначе?»

Между Петербургом и Варшавой шла оживленная переписка. Николай настаивал, чтобы Константин признал себя императором и только потом издал манифест об отречении и провозгласил его, Николая, наследником. Кроме того, он считал необходимым личное присутствие Константина в Петербурге. 5 декабря Михаил Павлович снова отправился в Варшаву. Однако вечером того же дня он встретил по дороге едущего оттуда Лазарева, адъютанта Николая, везшего решительный отказ Константина от всех предложений Николая.

Прочтя письмо, Михаил решил, что ему незачем продолжать свой путь, и остановился на станции Ненналь, в 300 верстах от столицы, ожидая дальнейших событий. В Петербург он вернулся только 14 декабря.

Николаю пришлось смириться с обстоятельствами. Драматизм их усугублялся тем, что за два дня до этого, 10 декабря, будущему императору стало известно о существовании обширного заговора, расследованием которого в строжайшей тайне занимались, как оказалось, еще с августа 1825 года. Первым сообщил ему об этом Аракчеев, не знавший, впрочем, многих подробностей, выяснившихся только во время пребывания Александра на юге. Но и без них Николаю стало ясно, что положение его значительно более шаткое, чем он предполагал. Он немедленно известил об этой новости Милорадовича и потребовал принять меры. 12 декабря из Таганрога прибыл полковник Фредерике с пакетом от начальника Главного штаба Дибича.

«Пусть изобразят себе, что должно было произойти во мне, – писал Николай в своих записках, – когда, бросив глаза на включенное письмо от генерала Дибича, увидел я, что дело шло о существующем и только что открытом пространном заговоре, которого отрасли распространялись через всю империю, от Петербурга на Москву и до второй армии в Бессарабии.

Тогда только почувствовал я в полной мере тягость своей участи и с ужасом вспомнил, в каком находился положении. Должно было действовать, не теряя ни минуты, с полною властью, с опытностью, с решимостью – я не имел ни власти, ни права на оную».

Но мало этого, в тот же вечер адъютант генерала Бистрома Яков Ростовцев, член тайного общества, сумел передать Николаю личное письмо, в котором заклинал великого князя не принимать престола, что повлекло бы гибельные для России междоусобия. «Противу Вас должно таиться возмущение, – писал Ростовцев, – оно вспыхнет при новой присяге». Как ни неопределенна была эта угроза, но после сообщения Дибича характер предрекаемого «возмущения» был совершенно очевиден для Николая.

По роковому совпадению именно в этот день, как мы уже сказали, в Петербург были привезены последние письма Константина, решавшие вопрос о престолонаследии. Положение было катастрофическим, и надо было действовать. Познакомив Милорадовича, Голицына и Бенкендорфа с бумагами Дибича и поручив выявить и арестовать находившихся в Петербурге названных им членов тайного общества, Николай принял решение о назначении новой присяги на 14 декабря. До этого необходимо было закончить начатую уже работу над манифестом о восшествии на престол. Первоначальный его набросок по указаниям Николая составил адъютант Адлерберг, а над окончательным текстом трудился сперва Карамзин, потом, в качестве основного редактора, Сперанский.

Готовились и декабристы. К вечеру 12 декабря общий план их действий был готов, обязанности руководителей распределены. С неизбежностью перед декабристами встали болезненные для большинства из них вопросы, связанные с судьбой императорской фамилии, цареубийством. Покушение на Николая должен был совершить Каховский.

УДК 94(470)"17"

ПРОБЛЕМА ВЫБОРА ГОСУДАРЯ В РОССИИ И ЗЕМСКОЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ

В ПЕРИОД МЕЖДУЦАРСТВИЯ: ПО МАТЕРИАЛАМ АКТОВОГО ДЕЛОПРОИЗВОДСТВА

Выборы государя в сложный для России период Междуцарствия 1610-1613 гг. стали настоящим испытанием для сформировавшихся центров земского самоуправления – ополчений.

Н.В. РЫБАЛКО

В статье последовательно рассматриваются возможные кандидатуры на престол и те обстоятельства, в которых происходило Волгоградский государственный их выдвижение.

университет e-mail: [email protected] Ключевые слова: Россия, выборы государя, Смутное время, Междуцарствие, земское самоуправление, Михаил Романов, королевич Владислав, Сигизмунд III, королевич Карл Филипп.

Избрание в 1613 г. первого царя династии Романовых, Михаила Федоровича, стало главным рубежом для преодоления Смуты. По официальной версии, закрепленной в «Утвержденной грамоте» и «Новом летописце», выборы прошли единогласно на Земском соборе 21 февраля 1613 г. На самом деле, вопрос не столь однозначен. Споры о возможных претендентах на российский престол в сложный для России период Междуцарствия стали главной причиной раскола русского общества. Альтернативой не всегда объективным повествовательным источникам являются акты, вышедшие из-под пера непосредственных участников событий.

Ключевым моментом для «безгосударья» является насильственное пострижение царя Василия Шуйского в июле 1610 г. Отсюда можно вести счет возможным претендентам на освободившийся русский престол.

Претендент 1: князь Василий Васильевич Голицын. Был одним из главных организаторов заговора против В. Шуйского и, кстати, против Лжедмитрия I. Однако прямых свидетельств о намерениях В.В. Голицына воцариться, нет. Многие исследователи, цитируя «Новый летописец» (якобы П. Ляпунов «думу имел... на князя В.В. Голицына»), допускают ошибку. Смысл фразы другой: «умысел его был на царя Василия со князем Василием Голицыным и с иными бояры»1. О воцарении речи нет.

Второе свидетельство. В грамоте от 20 июля 1613 г. от польских и литовских панов боярам Московского государства говорится, якобы В.В. Голицын, будучи главой смоленского посольства, настроил патриарха Гермогена и П. Ляпунова против короля Сигизмунда III, рассылал «неправдивые грамоты», «умыслив сам быти вашим великим государем». По мнению В.Н. Козлякова, В.В. Голицын действительно имел самые вероятные права на престол в случае отстранения Василия Шуйского2. Но зная истинное намерение Сигизмунда III, нельзя напрямую воспринимать слова поляков. В любом случае, возможным надеждам занять место государя не суждено было оправдаться, ибо бояре боялись повторения ситуации, как при Б. Годунове или В. Шуйском, – когда избрали первого среди равных. По мнению П.О. Горбачева, кандидатуру В.В. Голицына, как и других соискателей трона, провалил глава Боярской Думы, Ф.И. Мстиславский3.

Официально отстранение В. Шуйского расценивали как вынужденную меру – он окончательно потерял доверие как правитель, лилась кровь, страна раздиралась на части, необходимо было наводить порядок и преодолевать Смуту. Именно эти объяснения звуНовый летописец, составленный в царствование Михаила Федоровича, издан по списку кн. Оболенского. М., 1853. С.118.

2 Козляков В.Н. Смута в России. XVII век. М., 2007. С. 291, 324; Сб. РИО. Т.142. М., 1913. С. 395.

3 Горбачев П.О. Прокопий Ляпунов и правительство Василия Шуйского в 1610 г. // Мининские чте

–  –  –

чали из уст бояр и содержались в крестоцеловальной записи с приглашением на российский престол польского королевича Владислава в августе 1610 г.4 Претендент2:королевичВладислав. Это был великий князь литовский, русский, прусский, мазовецкий, самогитский, ливонский, а также наследный король шведов, готов, вендов, старший сын польского короля Сигизмунда III, 15-и лет от роду. Еще 4 февраля 1610 г. между Боярским правительством и Сигизмундом III под Смоленском был заключен договор, по которому Владислав должен был занять русский престол после крещения в православие5. Именно этого ожидали бояре, тем более что Сигизмунд III регулярно посылал грамоты, достаточно однотипные по содержанию, уверяя, что «не для запустошенья государства Московского и не для разоренья святых церквей Господних пришли», а «добра желаем» – прекратить Смуту и кровопролитье6.

Слова Сигизмунда III расходились с делом. Смоленское посольство после неудавшихся переговоров было отправлено в польский плен. Королевича на российский престол не присылали, ссылаясь то на волнения в стране, то на непросохшие дороги, то на болезнь Владислава7. Несмотря на это московские бояре сохраняли верность своей присяге Владиславу. По замечанию Б.Н. Флори, избрание польского принца должно было стать своеобразной платой за прекращение интервенции, сохранение территориальной целостности России и помощь со стороны Речи Посполитой в борьбе с Лжедмитрием II8.

Но и в январе 1612 г., в грамотах в Кострому и Ярославль, бояре призывали жителей городов вспомнить о присяге польскому королевичу. «И служити б все нам и вам их царскому благородному корени, которой из давних лет их государской корень на великих и преславных государствах видетца, а не к вором приставати»9. Царское происхождение Владислава имело большое значение.

Так же бояре высказывали опасение по поводу слабости внешних границ государства, «пребывавшего в разорении и смуте», которое «со всех сторон неприятели рвут».

«А как... великий государь наш царь и великий князь Владислав Жигимонтович всея Русии самодержец будет на своем царском престоле, на Московском государстве и на всех великих и преславных государствах Российского царствия, а отец его... король...будет на короне польской и на великом княжестве литовском,... и на всяких недругов стояти будем заодин, и против таких великих государей кто может постояти?»10 Претендент3:польскийкорольСигизмундIII. Нет сомнений, что в планы Сигизмунда входило присоединение Московского государства к Речи Посполитой. Владислав был первым претендент на польскую корону и для его отъезда в Россию требовалось согласие сейма. Для проведения сейма Сигизмунду III нужно было выехать в Польшу, но в условиях продолжающейся осады Смоленска это было затруднительно: смоляне не подчинялись указам Боярского правительства сдать город. Сигизмунд III к осени 1610 г. все настойчивее склонял бояр и дворян к присяге себе, раздавая земли и чины, обещая и выдавая жалованье из царской казны Московского государства. Он прямо называл события в России «московской войной» и не стеснялся обсуждать свои успехи. К примеру, в ответе генералу Ордена иезуитов Клаудио Аквавиве 22 сентября 1611 г., поздравлявшего его с успешным взятием Смоленска, король благодарил за благочестивые пожелания и напутствия предпринятой им войной против врагов католической церкви. А в послании Римскому Папе 16 октября 1611 г. писал: «Постараюсь внести святую католическую веру и в княжество Северское, распространяя пределы католической веры вместе с пределами моего королевства»11. Не остается сомнений, что в намерение Сигизмунда III входило не что иное, как «расширение коронных границ».

4 Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел (далее: СГГиД): в 4 ч. Ч. 2. М., 1819. №203. С. 439-440.

5 Акты, относящиеся к истории Западной России. Т.4. СПб., 1851. №180. С. 314-317.

6 СГГиД. Ч.2. №235. С. 504-506; №243. С. 521-523; №255. С. 540-541.

7 СГГиД. Ч.2. №286. С. 607.

8 Флоря Б.Н. Польско-литовская интервенция в России и русское общество. М., 2005. С. 210.

9 СГГиД. Ч.2. №276. С. 581.

10 СГГиД. Ч.2. №277. С. 586.

11 Акты времени Междуцарствия // Смутное время Московского государства. М., 1915. Вып. 3. Разд. II.

№3. С. 109; №7. С. 117.

2013 № 15 (158). Выпуск 27 Как ни удивительно, но после взятия Смоленска летом 1611 г. Сигизмунд III получил поздравления и от московского Боярского правительства: «о том, что Вам, великим государем, над непослушники вашими подал Бог победу и одоленье, Богу хвалу воздаем и вас, великих государей на ваших преславных и на прибылых государствах поздравляем»12. Что же происходило в это время в России, и какова была реакция на действия Семибоярщины?

В стране нарастал общенародный протест и начало его – декабрь 1610 г. Окольничий и боярин М. Салтыков и Ф. Андронов, позже названные главными изменниками, а также Ф. Мстиславский «перед Николиным днем в пятницу»13 приходили к Патриарху Гермогену с уговорами о присяге Сигизмунду, но тот им отказал, за что «хотели патриарха зарезать». Патриарх в соборной церкови призывал «крест корю не целовать»14. В отсутствие царя его благословение играло главную роль.

Претендент 4: Лжедмитрий II. Преодолев кризис в Тушине и спад популярности, в июле 1610 г. в Коломне самозванец стал активно собирать новые силы для похода на Москву и приобретать сторонников: самозваный, но русский претендент был предпочтительнее польского короля. Уже после его убийства 11 декабря 1610 г., в «понизовых» городах, Казани, Перми, куда вести приходили с опозданием, целовали крест «царю Дмитрию» в январе и феврале 1611 г. В это время началась активная переписка между городами – пересылали грамоту смолян о причиняемых Сигизмундом бедствиях и окружную грамоту московских жителей с призывом «соединиться общими силами против врагов веры и отечества»15.

Речи Патриарха также содержали призыв идти в сход к Москве, за православную веру и «за Московское государство всею землею стояти вместе заодин и с литовскими людьми битись досмерти», «а хто умрет, будут новые страстотерпы»16. С грамот были сделаны списки и разосланы в Великий Новгород, на Вологду, в Нижний Новгород, Калугу, Тулу, «сиверские», «украинные» и другие города17.

Кого же хотели на царство, судя по тексту этих документов? Рассуждения были следующие: 1) Сигизмунд III не даст своего сына на царство, 2) не позволит обратить его в православие, как было оговорено первоначально в крестоцеловальной грамоте московских бояр и 3) выведут всех лучших людей и опустошат землю, 4) будут владеть всей землей Московской, так как «все люди в Польше и Литве не допустят, чтоб дать королевича на Московское государство мимо своего государства». Призыв – «стоять за православную веру», против «перемены веры в латинство» и «погубления людей», "быть заодно, против врагов общих».

В крестоцеловальной записи говорится: «Королю польскому и литовскому креста не целовати... А кого нам на Московское государство и на все государства Российского царствия государя Бог даст, и нам ему, государю, служите, и прямити, и добра хотети во всем вправду по сему крестному целованью»18. Эту формулу мы видим во всех документах периода сбора Подмосковного и Нижегородского ополчений.

Претендент 5: шведский королевич Густав Адольф. В. Берх считал, что инициати- ва приглашения на русский престол шведского королевича принадлежит П. Ляпунову (июнь 1611 г.)19 По мнению Г.А. Замятина, «кандидатура шведского королевича была делом Делагарди, Бутурлина и Ляпунова» и впервые данный вопрос был поднят при переговорах с Делагарди летом 1611 г.20 И. Шепелев опроверг данные суждения и доказал, что вопрос о шведском королевиче на русский престол возник еще в декабре 1610 г. при со

–  –  –

По Святцам Николин день – 6 декабря (в 1610 г. – четверг), пятница перед четвергом – 30 ноября.

14 Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи археографическою экспедициею императорской академии наук (далее: ААЭ): в 4 т. СПб., 1836. Т.2. №170(2). С. 292.

15 ААЭ. Т.2. №170(1). С. 291; №171. С. 294; СГГиД. Ч.2. №226. С. 493-495; №227. С. 495-496.

16 СГГиД. Ч.2. №228. С.4 98; №241. С. 517-519.

17 СГГиД. Ч.2. №226. С. 493-495.

18 ААЭ. Т.2. №179. С. 307-308.

19 Берх В. Царствование царя Михаила Романова и взгляд на междуцарствие: в 2 ч. Ч.1. СПб.,

1832. С. 72-73.

20 Замятин Г.А. К вопросу об избрании Карла Филиппа на русский престол (1611-1616). Юрьев, 1913. С. 18.

2013 № 15 (158). Выпуск 27 гласовании с Карлом IX, который еще в 1606 г. обещал новгородцам «оказать содействие в избрании собственного, от Москвы независимого правителя»21.

В феврале 1611 г. до Сигизмунда III дошли слухи, о чем писал московским боярам:

«... о псковичах, и о ивангородцах, и о иных городах, которые при немецких рубежах...

хочет их прельстить Яков Пунтосов Арцы Карлов сын»22.

В то же время, в послании игумена Соловецкого монастыря Антония к Карлу IX от 12 марта 1611 г. сообщается, что на совете собравшиеся со всех городов под Москву люди «стоят единомышленно на литовских людей, а хотят выбирать на Московское государство царя и великого князя из своих прирожденных бояр, … а иных иноверцев никого не хотят». Ту же позицию заняли в монастыре, Сумском остроге, Поморской области23.

В ответной грамоте московских бояр Сигизмунду III уже в июне 1611 г., сообщалось о намерении шведского Короля Арцы Карло, «сопереживавшего разорению Московского государства», дать на царство своего сына и крестить его в греческую веру на границе, и помощь оказать Московскому государству – изгнать польских и литовских людей и прекратить разоренье. Бояре также писали, что эта весть очень обрадовала «государских изменников» (собравшихся под Москвой ратных людей), и те стали «отправлять послов к шведскому королю и звать его для военной помощи»24.

1 (11) июля 1611 г. был подписан договор Новгорода с Яковом Делагарди: «Утверждаем договор в верности и повиновении... королю Карлу, его преемникам, и сыну его, будущему повелителю нашему, хотя бы Владимирское и Московское государства на то не согласились»25.

По стране пошли противоречивые слухи. Так, в отписке из Сумского острога от воевод Максима Лихарева и Захария Беседного к шведским воеводам 20 августа 1611 г. идет речь о прекращении намерений вести военные действия, так как «на Московское государство уже избрали шведского королевича и к королю Карлу отправлены послы стольник, князь Иван Федорович Троекуров с товарищи»26. Действительно, от Прокопия Ляпунова было отправлено посольство в Новгород к Якову Делегарди для обсуждения возможного развития ситуации, но шведы предъявили территориальные претензии и соглашение не состоялось. После скоропостижной смерти короля Карла IX в октябре 1611 г., Густав Адольф занял его место.

Претендент 6: шведский королевич Карлус Филипп. Из Великого Новгорода к Д. Пожарскому писали, что будет в Новгород вскоре королевич Карлус Филипп, второй сын Карла IX. Также предложили призвать королевича и на Московское царство, так как «у них от немецких людей православным христианам разоренья и порухи нет, живут безо всякой скорби». Дмитрий Пожарский стоял на своем: нужно собраться на совет, «как против польских и литовских людей стоять и как в нынешнее злое время безгосударным быть, выбрать бы нам государя всею землею, кого Бог даст»27. Интересно, что королевичу в 1611 г. было всего 10 лет.

Часто исследователи высказывают суждение, якобы Дмитрий Пожарский приглашал шведского королевича на престол. Сохранившийся актовый материал не дает повода сомневаться в политических приоритетах Дмитрия Пожарского. Из документа в документ проходит одна линия, та, которая показана в отписке нижегородцев к вологжанам, написанной от имени князя Д. Пожарского в феврале – марте 1612 года: призыв снова собраться всей землей против польских и литовских людей для освобождения столицы. А по поводу царя сказано: «Просити у Бога... чтобы нам дал на Московское государство государя благочестивого и подобного прежним природным государям», «и как 21 Шепелев И.С. Шведская интервенция в России в 1610-1611 гг. и отношение к ней первого земского

–  –  –

будут все понизовые и верховые города в сходе вместе, и мы всею землею выберем на Московское государство государя, кого нам Бог даст» 28.

19 мая 1612 г. из Новгорода от новгородского митрополита Исидора и от боярина князя И. Одоевского в Ярославль князю Д. Пожарскому были направлены две отдельные грамоты, где речь идет о том, что в Новгородском государстве подписаны утвержденные грамоты на царство сына шведского короля Карла IX, как и где ему в православную веру креститься, как защищать государство от врагов и управлять престолом. «И вы... пошлите к великому государю к Карлу королю ото все земли послов... чтоб вам быти всем с нами под одним крестьянским государем по прежнему» – писалось в грамоте29. Того же 19 мая 1612 г. был составлен документ от Я. Делагарди Д. Пожарскому с предложением переговоров о земском деле30. Е.И. Кобзарева, анализируя сохранившуюся их переписку, склонная рассматривать намерение Д. Пожарского признать власть шведского королевича как реальное31. Здесь можно, скорее согласиться с утверждением Р.Г. Скрынникова, что все мирные переговоры со стороны Д. Пожарского были лишь сложной дипломатической игрой во избежание военных столкновений со Швецией. К тому же, в случае утраты Севера, Ярославское ополчение лишилось бы главной базы снабжения32.

В отношении шведского королевича Д. Пожарский выражал сильное опасение, чтобы не повторилась ситуация, как с сыном Сигизмунда III. Здесь тоже были обещания отпустить сына «по летнему пути», но лето было в разгаре, а королевич в В. Новгород не ехал. В отписке к Новгородскому митрополиту Исидору от 26 июля 1612 г. Д. Пожарский прямо об этом и писал, отмечая, что «как королевич Карло Филипп в Великий Новгород приедет, и мы тотчас пошлем к нему.... послов изо всяких чинов людей со всем с полным договором»33.

В окружной грамоте в Путивль Д. Пожарский упомянул о полученном из Новгорода документе, но не высказал намерения призвать королевича, а только снова приз ывал собраться на совет, «как против польских и литовских людей стоя ть, и как в нынешнее злое время безгосударным быть, выбрать бы нам государя всею землею, кого Бог даст»34.

Претендент 7: «Воренок». В августе 1611 г., после кризиса в ополчении П. Ляпунова, пошла новая волна слухов об «истинных» царях. В полках появилось намерение поставить на царство "Маринкина сына", называли его даже Иваном V. Патриарх Гермоген в обращении к нижегородцам, полученном 25 августа 1611 г., призывал, чтоб на царство «Маринкина паньина сына не благословляли – проклят он». Об этом Патриарх просил отписать в Казань, в полки, к казацкому войску, на Вологду и в Рязань35.

В Казани получили отписку нижегородцев уже 30 августа 1611 г. вместе со списком с патриаршей грамоты, и приговорили с митрополитом Казанским и Свияжским и «со всею землею Казанского государства на царство... по казачью выбору проклятого Маринкина сына не хотеть... а выбрать на Московское государство государя, сослався со своею землею, кого нам государя Бог даст». 10 октября отписка была получена в Перми36.

В грамоте бояр в Ярославль в конце января 1612 г. сообщается, что «Иван Заруцкий с товарищи государя себе обирает, по своей воровской воле таких же воров казаков, называя государскими детьми калужского вора сына»37.

9 февраля 1612 г. в Курмыш Смирному Васильеву пришла грамота от казанских дьяков Никанора Шульгина и Степана Дичкова с приказанием не верить арзамасской отписке, которую писали князь Иван Путятин и Степан Козадавлев, так как в Арзамасе «стрельцы заворовали, дворян и детей боярских и жилецких всяких людей и животов поААЭ. Т.2. №201. С. 338-341.

–  –  –

бивают и вешают, на пытках пытают, и огнем жгут, и заводят воровство, и ворихе Маринке и ее сыну хотели крест целовать»38.

Самозванческую интригу вместе с Мариной Мнишек развивал Иван Заруцкий в Астрахани, уже после воцарения Михаила Романова.

Претендент8:ЛжедмитрийIII. В послании архимандрита Троице-Сергиева монастыря Дионисия и келаря Авраамия к князю Д. Пожарскому сообщается, что 2 марта 1612 года Иван Плещеев с товарищами затеяли под Москвою в полках крестное целованье: «...

целовали крест вору, который во Пскове называется царем Дмитрием, и боярина князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого, и дворян, и детей боярских, и стрельцов, и московских жилецких людей привел ко кресту неволею, тако же целовали крест, бояся от них смертного убийства»39.

И даже имеются акты, адресованные новому самозванцу. В начале марта 1612 г. из Зарайска посадские люди написали челобитную по поводу невозможности требуемого с них возмещения убытка в кабаке и адресована эта челобитная была «царю Дмитрию Ивановичу». Поскольку у псковского «вора» не было своей приказной системы, то поступила челобитная в ополчение князя Д. Трубецкого и И. Заруцкого. Те, в свою очередь, 13 марта 1612 г. составили свою челобитную на имя «царицы Марины Юрьевны» с указанием, каково должно быть решение этого вопроса40.

7 апреля 1612 г. в грамоте воеводы кн. Д. Пожарского с товарищами из Ярославля к вычегодцам пересказываются все основные события последних 3-х лет, в том числе о том, что Д. Трубецкой, И. Заруцкий, атаманы и казаки по всем городам писали «за своими руками», что крест целовали «без совету всей земли государя не выбирати, а вору, который ныне во пскове, и Марине и сыну ее не служити, ныне же, забыв сове крестное целованье, целовали крест вору Сидорку, именуя его бывшим своим царем»41. В стране пошли многочисленные слухи и в июне 1612 г. в одной из отписок сообщается: «царь Дмитрий Иванович здрав и многолетно пришел к Москве» (по словам арзамасских людей)42.

Д. Трубецкой и И. Заруцкий служили в свое время Тушинскому вору – этим можно объяснить факт принесения присяги новому «царю Дмитрию». Но власть псковского самозванца признавалась не долго – уже 6 июня 1612 г. в Ярославль Д. Пожарскому прислали грамоту кн. Д. Трубецкой, И. Заруцкий, воеводы, дворяне и дети боярские, атаманы и казаки из подмосковных полков с повинной, что «крест псковскому вору целовали, назвав его царским именем, и ныне про то сыскали, что во Пскове вор не тот, что был в Тушине и Калуге, и от того вора отстали и крест меж себя целовали, чтоб тому вору не служить и впредь никого вора не затевать»43.

Претендент9:ЛжедмитрийIV. Были и другие претенденты на престол, о которых известно совсем немного. Один из них получил в историографии условное название Лжедмитрий IV44. В грамоте в Ярославль конца января 1612 г. сообщается: «А иной вор будто Дмитрий объявился в Астрахани у князя Петра Урусова, который калужского вора убил, а называется будто тот вор прямой, который преж сего убит на Москве, рострига Гришка Отрепьев»45.

Миф1. Претендент10:князьДмитрийМихайловичПожарский. Гораздо позже, чем были сами выборы на царство, в 1635 г., возник слух, что сам Д. Пожарский подкупался на царство – И.Е. Забелин процитировал диалог из местнического спора князя Ромодановского и дворянина Сумина, когда Сумин в порыве брани упомянул, что брат Ромодановского, Дмитрий Пожарский «воцарялся и докупался государства... стало ему тысяч в двадцать». Однако при допросе, учиненном после опрометчиво кинутой фразы, Подвиг Нижегородского ополчения... №94. С. 174-175.

ААЭ. Т.2. №202. С. 341-343.

40 Забелин И.Е. Минин и Пожарский. "Прямые" и "кривые" в Смутное время. СПб., 2005. Приложения №6, 7. С. 238-240.

41 ААЭ. Т.2. №203. С. 346.

42 Подвиг Нижегородского ополчения... №99. С. 177.

43 СГГиД. Ч.2. №281. С. 597.

44 Усенко О.Г. Казаки и самозванцы в период Смуты // Мининские чтения: Сб. научных трудов по ис

–  –  –

уверял, что имел ввиду совсем другое»46. Ни в одном документе эпохи Междуцарствия намерения князя занять престол не прослеживается. Напротив, Д. Пожарский даже оправдывался в некоторой степени за свое высокое положение в ополчении, говоря:

«только б ныне такой столп, князь Василий Васильевич [Голицын] был здесь, и об нем бы все держались; и яз к такому великому делу мимо его не принялся; а то ныне меня... бояре и вся земля сильно приневолили»47.

Миф 2. Претендент 11: австрийский император Рудольф. Ошибочное название имеет документ, написанный от имени Д. Пожарского к австрийскому императору Рудольфу II 20 июня 1612 г., как «Письмо с предложением престола». Ни о каком предложении престола речи в документе нет. Вспомнив, как еще царь Федор Иванович оказал помощь Австрии в борьбе с Османской империей, Д. Пожарский обратился с просьбой к Рудольфу II «своей государской казною вспоможенье учинить … и к польскому Жигимонту написать, чтоб от своей неправды отстал».

Письмо отправил с переводчиком, без посланников, но обещал, «как будет в государстве покой и кого нам Бог даст государя, послы и посланники будут». С чего бы вдруг Дмитрию Пожарскому просить помощи у императора Рудольфа? Поводом послужило то, что из Персии с переговоров возвращался австрийский посол Аисуф с персидским послом. Послов пропустили от Архангельска морем, «береженье и корм дали» и заодно написали послание императору48.

Миф3.Претендент12:«Пилиюш». Интересным фактом является то, что в период Междуцарствия европейские монархи также втягивались в череду интриг России. Так, вернувшийся от Д. Пожарского, посланник Юсуф императору Священной Римской империи Маттиасу сообщил, что на его предложение о возможном приглашении на Московское царство брата цесаря Максимилиана Д. Пожарский ответил: «примут его с радостию». Однако Максимилиан, сославшись на преклонность лет (а было ему в 1612 г. 54 года), отказался, а Маттиас тогда предложил «его цесарева отца родного брата сына Пилиюша»49. Очевидно, речь здесь идет о Людовике V, сыне Карла, внуке Фердинанда I, который был епископом пассаусским (отсюда – Пилиуш) и эрцгерцогом австрийским. В возрасте 26 лет в том же 1612 г. он принимал участие в военном имперском конфликте за владение территориями Чехии. Но в наказе российским посланникам Ушакову и Заборовскому к австрийскому императору Рудольфу факт согласия Д. Пожарского полностью отрицается: «Того мы никак не слыхали,... и в мыслях не было из иных государств не греческие веры государя обирати... без совету всей земли». Вероятно, это «посланник Юсуф или переводчик Еремей сами собой затеяли, хотячи у цесарского величества жалованье какое выманить», – говорится в наказе.

Претендент13:МихаилФедоровичРоманов. К концу 1612 – началу 1613 г. сложилась достаточно противоречивая ситуация и с претендентами на престол, которых, несомненно, было более 13-ти указанных здесь, и с выборными силами. Существует много споров о собравшемся тогда избирательном Земском соборе, и о том, почему на престол был избран 16-летний Михаил Романов. Официальных документов, кроме итогового – «Утвержденной грамоты» – о процессе выборов не сохранилось. Исследователи руководствуются большей частью нарративными документами.

В Новом летописце говорится о «многих от вельмож желающих царем быти, подкупахуся, многим дающи и обещающи многие дары». Но имена этих вельмож не названы, а избран был Михаил Федорович якобы единогласно – «царского роду ближний сродник»50. Его дед, Никита Романович, был родным братом Анастасии Романовны, первой супруги Ивана IV Грозного. Его отец, Филарет (Федор Никитич Романов), пользовался большим авторитетом у казачества, став патриархом в Тушинском лагере. И хотя Филарет – далеко не однозначная личность, и в 1610 г. он выступал на стороне Боярского правительства, участвуя в посольстве под Смоленск к Сигизмунду, но воспринимался он как защитник интересов Русского государства, как мученик, ставший жертвой сначала по 46 Забелин И.Е. Указ. соч. С. 129; Сыскное дело о ссоре межевых судей, кн. В.Большого Ромодановско

–  –  –

«делу Романовых» при Борисе Годунове, затем попав в заложники к Сигизмунду III в составе посольства в 1610 г. По замечанию Р.Г. Скрынникова, Филарет предпринимал попытку усадить на трон своего 14-летнего сына Михаила еще в июле 1610 г.51 С.Ф. Платонов признавал закономерность такого исхода событий, отметив, что Михаил Федорович был единственным лицом, на котором могли сойтись обе стороны, еще не окончательно примиренные, московского общества – земство и казачество52.

А.Л. Станиславский, сопоставив данные «Повести о Земском соборе 1613 года» с агентурными донесениями и расспросными речами пленных и выходцев из России пришел к заключению о высокой доле достоверности «Повести». «Повесть» сообщает нам имена восьми князей – претендентов на престол: Ф.И. Мстиславский, И.М. Воротынский, Д.Т. Трубецкой, И.Н. Романов, И.Б. Черкасский, Ф.И. Шереметьев, Д.М. Пожарский, П.И. Пронский. В то же время, по разысканиям А.Л. Станиславского, казаки выставляли первоначально трех претендентов: Д.Т. Трубецкого, М.Ф. Романова и Д.М. Черкасского, в то время как бояре ратовали за Карла Филиппа53.

И.О. Тюменцев, опираясь на «Сказание киих ради грех...» («начальную» редакцию первых шести глав «Истории» Авраамия Палицына), «Повесть о Земском соборе» и данные «Докладной выписи о вотчинах и поместьях 1613 года», фиксирующей земельные пожалования первых месяцев правления нового царя, установил имена наиболее активных членов романовского кружка. Руководство же земского ополчения, по его мнению, тщательно подготовившее избирательный собор, допустило ряд серьёзных просчётов, прежде всего выдвинув в качестве своего главного кандидата непопулярного Д. Трубецкого. Это заставило различные оппозиционные силы объединиться вокруг кандидатуры юноши, не обладавшего задатками государственного деятеля, за спиной которого в то время не было влиятельной боярской группировки, но была умело организованная Авраамием Палицыным и его помощниками агитация среди казаков54.

Таким образом, сохранившийся материал актового делопроизводства периода Междуцарствия позволяет проследить все многообразие реальных представлений о возможных претендентах на российский престол того времени: от безродных самозванцев, сочинявших легенды о чудесном спасении, до наследников королевской крови, страстно желавших расширить свои королевские земли и утвердиться за счет утопавшего в смуте Московского государства. Нельзя полностью отрицать возможный иной исход событий.

Не было шансов у пытавшихся обманом захватить престол самозванцев, но всерьез рассматривалась кандидатура королевича Карла Филиппа, если бы не его малолетний возраст и не желание Густава II Адольфа самому управлять Московским государством, присоединив его к Швеции. А в титул королевича Владислава и вовсе до завершения Смоленской войны в 1634 г.

Включалось «избранный великий князь Московский». Выход из кризиса, предложенный Боярским правительством – признание власти королевича Владислава – не имел успеха, а только вел страну к распаду и поглощению Швецией и Речью Посполитой. Только четкое осознание необходимости единения через православие и сохранение территориальной целостности позволил земскому национальноосвободительному движению решить вопрос восстановления верховной власти и единства русского государства. Избрание Михаила Романова ближайшего родственника к династии Рюриковичей – русским царем свидетельствует о силе традиционного монархического уклада.

–  –  –

Платонов С.Ф. Смутное время. Очерк истории внутреннего кризиса и общественной борьбы в Московском государстве XVI-XVII вв. // Платонов С.Ф. Сочинения: в 2 т. Т.2. СПб., 1994. С. 486.

53 Повесть о Земском соборе 1613 г./ публ. А.Л. Станиставского, Б.Н. Морозова // Вопросы истории.

1985. №5. С. 90-94.

54 Тюменцев И.О. «Умом Миша молод, не дошел...» Почему именно Михаил Романов стал русским

–  –  –

THE PROBLEM OF KING"S ELECTION IN RUSSIA AND ZEMSKY GOVERNMENT DURING

THE INTERREGNUM: ОТ THE DOCUMENTARY MATERIAL

Key words: History of Russia, king"s election, the Time of Troubles, the Interregnum, zemsky government, Mikhail

Рекомендуем почитать

Воинский учет

Десять открытий российских ученых, которые потрясли мир

Болезни

«Правописание суффиксов причастий

Болезни

Секретные фото луны Загадочные объекты на луне

Служба

Книга: Генри Форд. Моя жизнь. Мои достижения. Генри Форд: Моя жизнь, мои достижения

Военный билет

Как отличаются баллы ЕГЭ по регионам: результаты школьников и региональное неравенство

Призыв

Крупнейшие моря Индийский океан биография