Леди макбет мценского уезда о чем произведение. Н. С. Лесков, "Леди Макбет Мценского уезда": анализ произведения кратко
Иной раз в наших местах задаются такие характеры, что, как бы много лет ни прошло со встречи с ними, о некоторых из них никогда не вспомнишь без душевного трепета. К числу таких характеров принадлежит купеческая жена Катерина Львовна Измайлова, разыгравшая некогда страшную драму, после которой наши дворяне, с чьего-то легкого слова, стали звать ее леди Макбет Мценского уезда.
Катерина Львовна не родилась красавицей, но была по наружности женщина очень приятная. Ей от роду шел всего двадцать четвертый год; росту она была невысокого, но стройная, шея точно из мрамора выточенная, плечи круглые, грудь крепкая, носик прямой, тоненький, глаза черные, живые, белый высокий лоб и черные, аж досиня черные волосы. Выдали ее замуж за нашего купца Измайлова с Тускари из Курской губернии, не по любви или какому влечению, а так, потому что Измайлов к ней присватался, а она была девушка бедная, и перебирать женихами ей не приходилось. Дом Измайловых в нашем городе был не последний: торговали они крупчаткою, держали в уезде большую мельницу в аренде, имели доходный сад под городом и в городе дом хороший. Вообще купцы были зажиточные. Семья у них к тому же была совсем небольшая: свекор Борис Тимофеич Измайлов, человек уже лет под восемьдесят, давно вдовый; сын его Зиновий Борисыч, муж Катерины Львовны, человек тоже лет пятидесяти с лишком, да сама Катерина Львовна, и только всего. Детей у Катерины Львовны, пятый год, как она вышла за Зиновия Борисыча, не было. У Зиновия Борисыча не было детей и от первой жены, с которою он прожил лет двадцать, прежде чем овдовел и женился на Катерине Львовне. Думал он и надеялся, что даст ему бог хоть от второго брака наследника купеческому имени и капиталу; но опять ему в этом и с Катериной Львовной не посчастливилось.
Бездетность эта очень много огорчала Зиновия Борисыча, и не то что одного Зиновия Борисыча, а и старика Бориса Тимофеича, да даже и самое Катерину Львовну это очень печалило. Раз, что скука непомерная в запертом купеческом терему с высоким забором и спущенными цепными собаками не раз наводила на молодую купчиху тоску, доходящую до одури, и она рада бы, бог весть как рада бы она была понянчиться с деточкой; а другое и попреки ей надоели: «Чего шла да зачем шла замуж; зачем завязала человеку судьбу, неродица», словно и в самом деле она преступление какое сделала и перед мужем, и перед свекром, и перед всем их честным родом купеческим.
При всем довольстве и добре житье Катерины Львовны в свекровом доме было самое скучное. В гости она езжала мало, да и то если и поедет она с мужем по своему купечеству, так тоже не на радость. Народ все строгий: наблюдают, как она сядет, да как пройдет, как встанет; а у Катерины Львовны характер был пылкий, и, живя девушкой в бедности, она привыкла к простоте и свободе: пробежать бы с ведрами на реку да покупаться бы в рубашке под пристанью или обсыпать через калитку прохожего молодца подсолнечною лузгою; а тут все иначе. Встанут свекор с мужем ранехонько, напьются в шесть часов утра чаю, да и по своим делам, а она одна слоняет слоны из комнаты в комнату. Везде чисто, везде тихо и пусто, лампады сияют перед образами, а нигде по дому ни звука живого, ни голоса человеческого.
Походит, походит Катерина Львовна по пустым комнатам, начнет зевать со скуки и полезет по лесенке в свою супружескую опочивальню, устроенную на высоком небольшом мезонинчике. Тут тоже посидит, поглазеет, как у амбаров пеньку вешают или крупчатку ссыпают, – опять ей зевнется, она и рада: прикорнет часок-другой, а проснется – опять та же скука русская, скука купеческого дома, от которой весело, говорят, даже удавиться. Читать Катерина Львовна была не охотница, да и книг к тому же, окромя Киевского патерика, в доме их не было.
Скучною жизнью жилось Катерине Львовне в богатом свекровом доме в течение целых пяти лет ее жизни за неласковым мужем; но никто, как водится, не обращал на эту скуку ее ни малейшего внимания.
Глава вторая
На шестую весну Катерины Львовниного замужества у Измайловых прорвало мельничную плотину. Работы на ту пору, как нарочно, на мельницу было завезено много, а прорва учинилась огромная: вода ушла под нижний лежень холостой скрыни, и захватить ее скорой рукой никак не удавалось. Согнал Зиновий Борисыч народу на мельницу с целой округи, и сам там сидел безотлучно; городские дела уж один старик правил, а Катерина Львовна маялась дома по целым дням одна-одинешенька. Сначала ей без мужа еще скучней было, а тут будто даже как и лучше показалось: свободнее ей одной стало. Сердце ее к нему никогда особенно не лежало, а без него по крайней мере одним командиром над ней стало меньше.
Сидела раз Катерина Львовна у себя на вышке под окошечком, зевала-зевала, ни о чем определенном не думала, да и стыдно ей, наконец, зевать стало. А на дворе погода такая чудесная: тепло, светло, весело, и сквозь зеленую деревянную решетку сада видно, как по деревьям с сучка на сучок перепархивают разные птички.
«Что это я в самом деле раззевалась? – подумала Катерина Львовна. – Сем-ну я хоть встану по двору погуляю или в сад пройдусь».
Накинула на себя Катерина Львовна старую штофную шубочку и вышла.
На дворе так светло и крепко дышится, а на галерее у амбаров такой хохот веселый стоит.
– Чего это вы так радуетесь? – спросила Катерина Львовна свекровых приказчиков.
– А вот, матушка Катерина Ильвовна, свинью живую вешали, – отвечал ей старый приказчик.
– Какую свинью?
– А вот свинью Аксинью, что родила сына Василья да не позвала нас на крестины, – смело и весело рассказывал молодец с дерзким красивым лицом, обрамленным черными как смоль кудрями и едва пробивающейся бородкой.
Из мучной кади, привешенной к весовому коромыслу, в эту минуту выглянула толстая рожа румяной кухарки Аксиньи.
– Черти, дьяволы гладкие, – ругалась кухарка, стараясь схватиться за железное коромысло и вылезть из раскачивающейся кади.
– Восемь пудов до обеда тянет, а пихтерь сена съест, так и гирь недостанет, – опять объяснил красивый молодец и, повернув кадь, выбросил кухарку на сложенное в угле кулье.
Баба, шутливо ругаясь, начала оправляться.
– Ну-ка, а сколько во мне будет? – пошутила Катерина Львовна и, взявшись за веревки, стала на доску.
– Три пуда семь фунтов, – отвечал тот же красивый молодец Сергей, бросив гирь на весовую скайму. – Диковина!
– Чему же ты дивуешься?
– Да что три пуда в вас потянуло, Катерина Ильвовна. Вас, я так рассуждаю, целый день на руках носить надо – и то не уморишься, а только за удовольствие это будешь для себя чувствовать.
– Что ж я, не человек, что ли? Небось тоже устанешь, – ответила, слегка краснея, отвыкшая от таких речей Катерина Львовна, чувствуя внезапный прилив желания разболтаться и наговориться словами веселыми и шутливыми.
– Ни боже мой! В Аравию счастливую занес бы, – отвечал ей Сергей на ее замечание.
– Не так ты, молодец, рассуждаешь, – говорил ссыпавший мужичок. – Что есть такое в нас тяжесть? Разве тело наше тянет? тело наше, милый человек, на весу ничего не значит: сила наша, сила тянет – не тело!
– Да, я в девках страсть сильна была, – сказала, опять не утерпев, Катерина Львовна. – Меня даже мужчина не всякий одолевал.
– А ну-с, позвольте ручку, если как это правда, – попросил красивый молодец.
Катерина Львовна смутилась, но протянула руку.
– Ой, пусти кольцо: больно! – вскрикнула Катерина Львовна, когда Сергей сжал в своей руке ее руку, и свободною рукою толкнула его в грудь.
Молодец выпустил хозяйкину руку и от ее толчка отлетел на два шага в сторону.
Даже если вы прочитали книгу в оригинале, не стоит думать, что на этом подготовка к уроку закончена. Увы, важные, но мелкие подробности из произведения легко ускользают из памяти, поэтому краткое содержание по главам – незаменимое пособие для качественного литературного обучения. Приятного чтения!
Катерину Львовну, миловидную девушку из небогатой семьи, выдают замуж за Измайлова Зиновия Борисовича, обеспеченного вдовца, семья которого занимается продажей крупчатки.
Катерина не получает должного внимания со стороны мужа, который вместе со своим отцом Борисом Тимофеевичем ежедневно с раннего утра уходит заниматься делами. Молодая девушка также огорчена бездетностью Зиновия Борисовича, она не может приложить свои силы к воспитанию ребенка и вынуждена в скуке проводить свои дни в большом купеческом доме.
Глава вторая
Катерина Львовна продолжает тоскливо коротать свое время. В один из весенних дней прорывается плотина, и Зиновий Борисович с отцом бросают все свои силы на починку мельницы. Катерина Львовна прогуливается по двору и замечает молодого приказчика Сергея, который вместе с другими работниками подшучивают над кухаркой.
Сергей предлагает Катерине взвеситься на весах и затем в игривой манере крепко прижимает купеческую жену к себе. Катерина Львовна испытывает сильное смущение, кухарка рассказывает ей, что Сергей совсем недавно попал на службу к Зиновию Борисовичу, до этого он работал у соседних купцов и якобы имел любовную связь с женой хозяина.
Глава третья
Этим вечером муж Катерины Львовны задерживается на мельнице, а его отец отбывает на празднование именин. В дом к Катерине приходит Сергей с просьбой одолжить ему какую-нибудь книгу, но переводит тему и незамедлительно признается в любви.
Катерина Львовна готова упасть без чувств, но Сергей подхватывает её и уносит в спальню…
Глава четвёртая
Катерина Львовна после злополучного вечера продолжает встречаться с Сергеем. Каждую ночь тот пролезает в окно купеческого дома, а после так же уходит. Отец Зиновия Борисовича замечает, как Сергей лезет по галерейному столбу, хватает его и тащит в кладовую. Свекор Катерины Львовны нещадно стегает непрошенного гостя нагайкой, закрывает его в кладовой и посылает людей за сыном, который все еще не вернулся с мельницы.
Катерина Львовна узнает об этом случае и умоляет Бориса Тимофеевича отпустить Сергея. Но тот непреклонен - он презирает неверную жену своего сына и грозится выпороть Катерину, а ее любовника сослать в острог.
Глава пятая
Все тем же вечером Борис Тимофеевич страдает от тошноты после съеденного ужина, который заранее отравляет Катерина Львовна. Старик в мучениях умирает от крысиного яда, а Катерина вызволяет своего любовника из кладовой.
Посланные за Зиновием Борисовичем люди не застают того на мельнице. Катерина Львовна хоронит свекра и еще сильнее сближается с Сергеем.
Глава шестая
Катерине снится сон: она видит большого серого кота, который трется между ней и Сергеем. Катерина пытается прогнать его, но её попытки тщетны - серый кот, словно туман, проходит сквозь ее пальцы. Катерина просыпается и видит только лежащего рядом Сергея.
Купеческая жена все свое свободное время проводит с молодым приказчиком, они признаются друг другу в любви, Сергей высказывает свои опасения: он боится, что вскоре прибудет купец Зиновий Борисович, и все вмиг разрушится. Катерина уверяет Сергея, что знает, как его самого сделать купцом, и что никакой муж ей в этом не помеха.
Глава седьмая
Катерине снова снится серый кот, но на этот раз вместо кошачьей головы она видит голову покойного свекра. Катерина просыпается с криками и слышит собачий лай. Она догадывается, что вернулся Зиновий Борисович, и он вот-вот будет у дома.
Катерина Львовна прячет Сергея и, словно только что проснулась, дожидается мужа. Зиновий Борисович сетует на схороненного отца, он находит пояс Сергея и сообщает Катерине, что знает о ее любовных похождениях. Та дерзит мужу в ответ, неожиданно вводит в комнату Сергея и крепко целует его. Уязвленный муж в запале бьет Катерину Львовну по щеке.
Глава восьмая
Завязывается ожесточенная борьба: Катерина валит мужа на пол, а Сергей пытается его задушить. Зиновий Борисович получает тяжелый удар по голове и уже через несколько мгновений погибает.
Сергей ужасается от содеянного греха, но помогает новой хозяйке тщательно спрятать тело убитого в погребе. Катерина стирает пятна крови и сообщает своему любовнику, что тот, наконец, стал новым купцом.
Глава девятая
На купеческом дворе недоумение: куда запропастился Зиновий Борисович? Его поиски ни к чему не приводят. Катерина Львовна переписывает капитал своего мужа на себя, но узнает, что определенная часть имущества принадлежит племяннику Зиновия Борисовича - Федору. Вместе с этой новостью приходит и другая - Катерина Львовна беременна.
Федор приезжает в имение вместе с пожилой двоюродной сестрой Бориса Тимофеевича. Сергея терзают сомнения, он боится потерять так легко доставшиеся деньги.
Глава десятая
Катерину Львовну не устраивает такое положение дел, она не готова делиться нажитым с малолетним племянником Зиновия Борисовича. В связи с беременностью Катерина полнеет, и в городе начинают ходить недвусмысленные слухи насчет ее отношений с Сергеем.
Тем временем Федя заболевает ветрянкой, и его бабушка просит Катерину присмотреть за мальчиком. Сергей и Катерина собираются у комнаты Федора и, обменявшись взглядами, входят к больному.
Глава одиннадцатая
Мальчик, будто понимая свою участь, пугается вошедших людей. Катерина зажимает Федору рот и приказывает Сергею крепко держать лежащего в кровати мальчика. Катерина кладет на лицо Федора подушку и крепко прижимает ее. Мальчик умирает.
В этот момент дом сотрясается от сильнейших ударов. Сергей в приступе паники бежит прочь, ему кажется, что за ним пришел усопший Зиновий. Катерина аккуратно укладывает голову Федора и отпирает дверь. В дом вбегает толпа людей, чуть ли не сметая Катерину с порога.
Глава двенадцатая
Люди возвращаются со службы в церкви, обсуждая слухи о приказчике и молодой вдове. Они видят свет в доме купчихи и подсматривают в окно - там они наблюдают сцену убийства. Катерину и ее сообщника тут же хватают и заключают под стражу.
Сергей раскаивается и признается во всех убийствах. Люди откапывают из погреба труп Зиновия Борисовича, а купчиха вместе со своим любовником отправляются на каторгу. В больнице Катерина рожает, но сразу же отказывается от своего ребенка.
Глава тринадцатая
На пути к каторге Катерина Львовна тратит все свои деньги на то, чтобы ей позволили идти рядом со своим возлюбленным. Сергей недоволен этим, он часто бранит свою пассию, что сильно её расстраивает.
В пути они примыкают к другой группе каторжников, среди них - солдатка Фиона, а также молодая и прыткая Сонетка.
Глава четырнадцатая
Сергей без какого-либо стеснения ухаживает за Фионой. Катерина Львовна застает своего возлюбленного лежащим вместе с солдаткой. Она бьет Сергея по лицу и убегает.
Катерина страдает от такого отношения, а на следующий день видит, как Сергей уже общается с Сонеткой, что еще больше ранит ее сердце. Сергей просит о встрече с Катериной, и той кажется, что все возвращается на свои места. Возлюбленный жалуется на боль в ногах и выпрашивает у Катерины шерстяные чулки. Она не может отказать Сергею и с большим рвением отдает их ему.
Глава пятнадцатая
На следующий день Катерина Львовна видит Сонетку в чулках, которые давеча она дарила Сергею. Катерина плюет в лицо изменнику, весь этап смеется над горем каторжанки. Ночью в казарму Катерины входят два человека и бьют молодую девушку веревкой. Катерина узнает в одном из них Сергея, но на следующий день не говорит никому ни слова. Сергей дерзит и смеется над своей бывшей возлюбленной.
У Волги каторжников ведут на паром, там Сергей продолжает издеваться над Катериной: просит купить водки, демонстративно целует Сонетку. Катерина Львовна видит в воде головы людей, которые погибли от ее рук. Она впадает в иступленную ярость, хватает Сонетку и выпрыгивает вместе с ней за борт. Весь паром пристально наблюдает за неспокойными волнами: в один момент люди видят всплывающую Сонетку, но затем из-за ее спины появляется Катерина и хищным движением утаскивает девушку на дно.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!Леди Макбет Мценского уезда
Очерк
«Первую песенку зардевшись спеть».
Глава первая
Иной раз в наших местах задаются такие характеры, что, как бы много лет ни прошло со встречи с ними, о некоторых из них никогда не вспомнишь без душевного трепета. К числу таких характеров принадлежит купеческая жена Катерина Львовна Измайлова, разыгравшая некогда страшную драму, после которой наши дворяне, с чьего-то легкого слова, стали звать ее леди Макбет Мценского уезда.
Катерина Львовна не родилась красавицей, но была по наружности женщина очень приятная. Ей от роду шел всего двадцать четвертый год; росту она была невысокого, но стройная, шея точно из мрамора выточенная, плечи круглые, грудь крепкая, носик прямой, тоненький, глаза черные, живые, белый высокий лоб и черные, аж досиня черные волосы. Выдали ее замуж за нашего купца Измайлова с Тускари из Курской губернии, не по любви или какому влечению, а так, потому что Измайлов к ней присватался, а она была девушка бедная, и перебирать женихами ей не приходилось. Дом Измайловых в нашем городе был не последний: торговали они крупчаткою, держали в уезде большую мельницу в аренде, имели доходный сад под городом и в городе дом хороший. Вообще купцы были зажиточные. Семья у них к тому же была совсем небольшая: свекор Борис Тимофеич Измайлов, человек уж лет под восемьдесят, давно вдовый; сын его Зиновий Борисыч, муж Катерины Львовны, человек тоже лет пятидесяти с лишком, да сама Катерина Львовна, и только всего. Детей у Катерины Львовны, пятой год, как она вышла за Зиновия Борисыча, не было. У Зиновия Борисыча не было детей и от первой жены, с которою он прожил лет двадцать, прежде чем овдовел и женился на Катерине Львовне. Думал он и надеялся, что даст ему Бог хоть от второго брака наследника купеческому имени и капиталу; но опять ему в этом и с Катериной Львовной не посчастливилось.
Бездетность эта очень много огорчала Зиновия Борисыча, и не то что одного Зиновия Борисыча, а и старика Бориса Тимофеича, да даже и самоё Катерину Львовну это очень печалило. Раз, что скука непомерная в запертом купеческом терему с высоким забором и спущенными цепными собаками не раз наводила на молодую купчиху тоску, доходящую до одури, и она рада бы, бог весть как рада бы она была понянчиться с деточкой; а другое – и попреки ей надоели: «Чего шла да зачем шла замуж; зачем завязала человеку судьбу, нербдица», словно и в самом деле она преступление какое сделала и перед мужем, и перед свекром, и перед всем их честным родом купеческим.
При всем довольстве и добре житье Катерины Львовны в свекровом доме было самое скучное. В гости она езжала мало, да и то если и поедет она с мужем по своему купечеству, так тоже не на радость. Народ все строгий: наблюдают, как она сядет, да как пройдет, как встанет; а у Катерины Львовны характер был пылкий, и, живя девушкой в бедности, она привыкла к простоте и свободе: пробежать бы с ведрами на реку да покупаться бы в рубашке под пристанью или обсыпать через калитку прохожего молодца подсолнечною лузгою; а тут все иначе. Встанут свекор с мужем ранехонько, напьются в шесть часов утра чаю, да и по своим делам, а она одна слоняет слоны из комнаты в комнату. Везде чисто, везде тихо и пусто, лампады сияют перед образами, а нигде по дому ни звука живого, ни голоса человеческого.
Походит, походит Катерина Львовна по пустым комнатам, начнет зевать со скуки и полезет по лесенке в свою супружескую опочивальню, устроенную на высоком небольшом мезонинчике. Тут тоже посидит, поглазеет, как у амбаров пеньку вешают или крупчатку ссыпают, – опять ей зевнется, она и рада: прикорнет часок-другой, а проснется – опять та же скука русская, скука купеческого дома, от которой весело, говорят, даже удавиться. Читать Катерина Львовна была не охотница, да и книг к тому ж, окромя киевского патерика, в доме их не было.
Скучною жизнью жилось Катерине Львовне в богатом свекровом доме в течение целых пяти лет ее жизни за неласковым мужем; но никто, как водится, не обращал на эту скуку ее ни малейшего внимания.
Глава вторая
На шестую весну Катерины Львовниного замужества у Измайловых прорвало мельничную плотину. Работы на ту пору, как нарочно, на мельницу было завезено много, а прорва учинилась огромная: вода ушла под нижний лежень холостой скрыни, и захватить ее скорой рукой никак не удавалось. Согнал Зиновий Борисыч народу на мельницу с целой округи, и сам там сидел безотлучно; городские дела уж один старик правил, а Катерина Львовна маялась дома по целым дням одна-одинешенька. Сначала ей без мужа еще скучней было, а тут будто даже как и лучше показалось: свободнее ей одной стало. Сердце ее к нему никогда особенно не лежало, а без него по крайней мере одним командиром над ней стало меньше.
Сидела раз Катерина Львовна у себя на вышке под окошечком, зевала-зевала, ни о чем определенном не думая, да и стыдно ей, наконец, зевать стало. А на дворе погода такая чудесная: тепло, светло, весело, и сквозь зеленую деревянную решетку сада видно, как по деревьям с сучка на сучок перепархивают разные птички.
«Что это я в самом деле раззевалась? – подумала Катерина Львовна. – Сем-ну я хоть встану по двору погуляю или в сад пройдусь».
Накинула на себя Катерина Львовна старую штофную шубочку и вышла.
На дворе так светло и крепко дышится, а на галерее у амбаров такой хохот веселый стоит.
– Чего это вы так радуетесь? – спросила Катерина Львовна свекровых приказчиков.
– А вот, матушка Катерина Ильвовна, свинью живую вешали, – отвечал ей старый приказчик.
– Какую свинью?
– А вот свинью Аксинью, что родила сына Василья да не позвала нас на крестины, – смело и весело рассказывал молодец с дерзким красивым лицом, обрамленным черными как смоль кудрями и едва пробивающейся бородкой.
Из мучной кади, привешенной к весовому коромыслу, в эту минуту выглянула толстая рожа румяной кухарки Аксиньи.
– Черти, дьяволы гладкие, – ругалась кухарка, стараясь схватиться за железное коромысло и вылезть из раскачивающейся кади.
– Восемь пудов до обеда тянет, а пихтёрь сена съест, так и гирь недостанет, – опять объяснял красивый молодец и, повернув кадь, выбросил кухарку на сложенное в угле кульё.
Баба, шутливо ругаясь, начала оправляться.
– Ну-ка, а сколько во мне будет? – пошутила Катерина Львовна и, взявшись за веревки, стала на доску.
– Три пуда семь фунтов, – отвечал тот же красивый молодец Сергей, бросив гирь на весовую скайму. – Диковина!
– Чему ж ты дивуешься?
– Да что три пуда в вас потянуло, Катерина Ильвовна. Вас, я так рассуждаю, целый день на руках носить надо – и то не уморишься, а только за удовольствие это будешь для себя чувствовать.
– Что ж я, не человек, что ли? Небось тоже устанешь, – ответила, слегка краснея, отвыкшая от таких речей Катерина Львовна, чувствуя внезапный прилив желания разболтаться и наговориться словами веселыми и шутливыми.
– Ни боже мой! В Аравию счастливую занес бы, – отвечал ей Сергей на ее замечание.
– Не так ты, молодец, рассуждаешь, – говорил ссыпавший мужичок. – Что есть такое в нас тяжесть? Разве тело наше тянет? тело наше, милый человек, на весу ничего не значит: сила наша, сила тянет – не тело!
– Да, я в девках страсть сильна была, – сказала, опять не утерпев, Катерина Львовна. – Меня даже мужчина не всякий одолевал.
– А ну-с, позвольте ручку, если как это правда, – попросил красивый молодец.
Катерина Львовна смутилась, но протянула руку.
– Ой, пусти кольцо: больно! – вскрикнула Катерина Львовна, когда Сергей сжал в своей руке ее руку, и свободною рукою толкнула его в грудь.
Молодец выпустил хозяйкину руку и от ее толчка отлетел на два шага в сторону.
– Н-да, вот ты и рассуждай, что женщина, – удивился мужичок.
– Нет, а вы позвольте так взяться, наборки, – относился, раскидывая кудри, Серега.
– Ну, берись, – ответила, развеселившись, Катерина Львовна и приподняла кверху свои локоточки.
Сергей обнял молодую хозяйку и прижал ее твердую грудь к своей красной рубашке. Катерина Львовна только было пошевельнула плечами, а Сергей приподнял ее от полу, подержал на руках, сжал и посадил тихонько на опрокинутую мерку.
Катерина Львовна не успела даже распорядиться своею хваленою силою. Красная-раскрасная, поправила она, сидя на мерке, свалившуюся с плеча шубку и тихо пошла из амбара, а Сергей молодецки кашлянул и крикнул:
– Ну вы, олухи царя небесного! Сыпь, не зевай, гребла не замай; будут вершки, наши лишки.
Будто как он и внимания не обратил на то, что сейчас было.
– Девичур этот проклятый Сережка! – рассказывала, плетясь за Катериной Львовной, кухарка Аксинья. – Всем вор взял – что ростом, что лицом, что красотой, какую ты хочешь женчину, сейчас он ее, подлец, улестит, и улестит и до греха доведет. А что уж непостоянный, подлец, пренепостоянный-непостоянный!
– А ты, Аксинья… того, – говорила, идучи впереди ее, молодая хозяйка, – мальчик-то твой у тебя жив?
– Жив, матушка, жив – что ему! Где они не нужны-то кому, у тех они ведь живущи.
– И откуда это он у тебя?
– И-и! так гулевой – на народе ведь живешь-то – гулевой.
– Давно он у нас, этот молодец?
– Кто это? Сергей-то, что ли?
– С месяц будет. У Копчоновых допрежь служил, так прогнал его хозяин. – Аксинья понизила голос и досказала: – Сказывают, с самой хозяйкой в любви был… Ведь вот, треанафемская его душа, какой смелый!
Глава третья
Теплые молочные сумерки стояли над городом. Зиновий Борисыч еще не возвращался с попрудки. Свекра Бориса Тимофеича тоже не было дома: поехал к старому приятелю на именины, даже и к ужину заказал себя не дожидаться. Катерина Львовна от нечего делать рано повечёрила, открыла у себя на вышке окошечко и, прислонясь к косяку, шелушила подсолнечные зернышки. Люди в кухне поужинали и расходились по двору спать: кто под сараи, кто к амбарам, кто на высокие душистые сеновалы. Позже всех вышел из кухни Сергей. Он походил по двору, спустил цепных собак, посвистал и, проходя мимо окна Катерины Львовны, поглядел на нее и низко ей поклонился.
– Здравствуй, – тихо сказала ему с своей вышки Катерина Львовна, и двор смолк, словно пустыня.
– Сударыня! – произнес кто-то чрез две минуты у запертой двери Катерины Львовны.
– Кто это? – испугавшись, спросила Катерина Львовна.
– Не извольте пугаться: это я, Сергей, – отвечал приказчик.
– Что тебе, Сергей, нужно?
– Дельце к вам, Катерина Ильвовна, имею: просить вашу милость об одной малости желаю; позвольте взойти на минуту.
Катерина Львовна повернула ключ и впустила Сергея.
– Что тебе? – спросила она, сама отходя к окошку.
– Пришел к вам, Катерина Ильвовна, попросить, нет ли у вас какой-нибудь книжечки почитать. Скука очень одолевает.
– У меня, Сергей, нет никаких книжек: не читаю я их, – отвечала Катерина Львовна.
– Такая скука, – жаловался Сергей.
– Чего тебе скучать!
– Помилуйте, как не скучать: человек я молодой, живем мы словно как в монастыре каком, а вперед видишь только то, что, может быть, до гробовой доски должен пропадать в таком одиночестве. Даже отчаянье иногда приходит.
– Чего ж ты не женишься?
– Легко сказать, сударыня, жениться! На ком тут жениться? Человек я незначительный; хозяйская дочь за меня не пойдет, а по бедности все у нас, Катерина Ильвовна, вы сами изволите знать, необразованность. Разве оне могут что об любви понимать как следует! Вот изволите видеть, какое ихнее и у богатых-то понятие. Вот вы, можно сказать, каждому другому человеку, который себя чувствует, в утешение бы только для него были, а вы у них теперь как канарейка в клетке содержитесь.
– Да, мне скучно, – сорвалось у Катерины Львовны.
– Как не скучать, сударыня, в эдакой жизни! Хоша бы даже и предмет какой у вас был со стороны, так, как другие прочие делают, так вам и видеться с ним даже невозможно.
– Ну это ты… не то совсем. Мне вот, когда б я себе ребеночка бы родила, вот бы мне с ним, кажется, и весело стало.
– Да ведь это, позвольте вам доложить, сударыня, ведь и ребенок тоже от чего-нибудь тоже бывает, а не так же. Нетто теперь, по хозяевам столько лет живши и на эдакую женскую жизнь по купечеству глядючи, мы тоже не понимаем? Песня поется: «без мила дружка обуяла грусть-тоска», и эта тоска, доложу вам, Катерина Ильвовна, собственному моему сердцу столь, могу сказать, чувствительна, что вот взял бы я его вырезал булатным ножом из моей груди и бросил бы к вашим ножкам. И легче, сто раз легче бы мне тогда было…
– Что это ты мне тут про свое сердце сказываешь? Мне это ни к чему. Иди ты себе…
– Нет, позвольте, сударыня, – произнес Сергей, трепеща всем телом и делая шаг к Катерине Львовне. – Знаю я, вижу и очень даже чувствую и понимаю, что и вам не легче моего на свете; ну только теперь, – произнес он одним придыханием, – теперь все это состоит в эту минуту в ваших руках и в вашей власти.
– Ты чего? чего? Чего ты пришел ко мне? Я за окно брошусь, – говорила Катерина Львовна, чувствуя себя под несносною властью неописуемого страха, и схватилась рукою за подоконницу.
– Жизнь ты моя несравненная! на что тебе бросаться? – развязно прошептал Сергей и, оторвав молодую хо-"зяйку от окна, крепко ее обнял.
– Ох! ох! пусти, – тихо стонала Катерина Львовна, слабея под горячими поцелуями Сергея, а сама мимовольно прижималась к его могучей фигуре.
Сергей поднял хозяйку, как ребенка, на руки и унес ее в темный угол.
В комнате наступило безмолвие, нарушавшееся только мерным тиканьем висевших над изголовьем кровати Катерины Львовны карманных часов ее мужа; но это ничему не мешало.
– Иди, – говорила Катерина Львовна через полчаса, не смотря на Сергея и поправляя перед маленьким зеркальцем свои разбросанные волосы.
– Чего я таперича отсюдова пойду, – отвечал ей счастливым голосом Сергей.
– Свекор двери запрет.
– Эх, душа, душа! Да каких ты это людей знала, что им только дверью к женщине и дорога? Мне что к тебе, что от тебя – везде двери, – отвечал молодец, указывая на столбы, поддерживающие галерею.
Глава четвертая
Зиновий Борисыч еще неделю не бывал домой, и всю эту неделю жена его, что ночь, до самого бела света гуляла с Сергеем.
Много было в эти ночи в спальне Зиновия Борисыча и винца из свекрового погреба попито, и сладких сластей поедено, и в сахарные хозяйкины уста поцеловано, и черными кудрями на мягком изголовье поиграно. Но не все дорога идет скатертью, бывают и перебоинки.
Не спалось Борису Тимофеичу: блуждал старик в пестрой ситцевой рубашке по тихому дому, подошел к одному окну, подошел к другому, смотрит, а по столбу из-под невесткина окна тихо-тихохонько спускается книзу красная рубаха молодца Сергея. Вот тебе и новость! Выскочил Борис Тимофеич и хвать молодца за ноги. Тот развернулся было, чтоб съездить хозяина от всего сердца по уху, да и остановился, рассудив, что шум выйдет.
– Сказывай, – говорит Борис Тимофеич, – где был, вор ты эдакой?
– А где был, – говорит, – там меня, Борис Тимофеич, сударь, уж нету, – отвечал Сергей.
– У невестки ночевал?
– Про то, хозяин, опять-таки я знаю, где ночевал; а ты вот что, Борис Тимофеич, ты моего слова послушай: что, отец, было, того назад не воротишь; не клади ж ты по крайности позору на свой купеческий дом. Сказывай, чего ты от меня теперь хочешь? Какого ублаготворения желаешь?
– Желаю я тебе, аспиду, пятьсот плетей закатить, – отвечал Борис Тимофеич.
– Моя вина – твоя воля, – согласился молодец. – Говори, куда идти за тобой, и тешься, пей мою кровь.
Повел Борис Тимофеич Сергея в свою каменную кладовеньку, и стегал он его нагайкою, пока сам из сил выбился. Сергей ни стона не подал, но зато половину рукава у своей рубашки зубами изъел.
Бросил Борис Тимофеич Сергея в кладовой, пока взбитая в чугун спина заживет; сунул он ему глиняный кувшин водицы, запер его большим замком и послал за сыном.
Но за сто верст на Руси по проселочным дорогам еще и теперь не скоро ездят, а Катерине Львовне без Сергея и час лишний пережить уже невмоготу стало. Развернулась она вдруг во всю ширь своей проснувшейся натуры и такая стала решительная, что и унять ее нельзя. Проведала она, где Сергей, поговорила с ним через железную дверь и кинулась ключей искать. «Пусти, тятенька, Сергея», – пришла она к свекру.
Старик так и позеленел. Он никак не ожидал такой наглой дерзости от согрешившей, но всегда до сих пор покорной невестки.
– Что ты это, такая-сякая, – начал он срамить Катерину Львовну.
– Пусти, – говорит, – я тебе совестью заручаюсь, что еще худого промеж нас ничего не было.
– Худого, – говорит, – не было! – а сам зубами так и скрипит. – А чем вы там с ним по ночам займались? Подушки мужнины перебивали?
А та все с своим пристает: пусти его да пусти.
– А коли так, – говорит Борис Тимофеич, – так вот же тебе: муж приедет, мы тебя, честную жену, своими руками на конюшне выдерем, а его, подлеца, я завтра же в острог отправлю.
Тем Борис Тимофеич и порешил; но только это решение его не состоялось.
Глава пятая
Поел Борис Тимофеич на ночь грибков с кашицей, и началась у него изжога; вдруг схватило его под ложечкой; рвоты страшные поднялись, и к утру он умер, и как раз так, как умирали у него в амбарах крысы, для которых Катерина Львовна всегда своими собственными руками приготовляла особое кушанье с порученным ее хранению опасным белым порошком.
Выручила Катерина Львовна своего Сергея из стариковской каменной кладовой и без всякого зазора от людских очей уложила его отдыхать от свекровых побоев на мужниной постели; а свекра, Бориса Тимофеича, ничтоже сумняся, схоронили по закону христианскому. Дивным делом никому и невдомек ничего стало: умер Борис Тимофеич, да и умер, поевши грибков, как многие, поевши их, умирают. Схоронили Бориса Тимофеича спешно, даже и сына не дождавшись, потому что время стояло на дворе теплое, а Зиновия Борисыча посланный не застал на мельнице. Тому лес случайно как-то дешево попался еще верст за сто: посмотреть его поехал и никому путем не объяснил, куда поехал.
Справившись с этим делом, Катерина Львовна уж совсем разошлась. То она была баба неробкого десятка, а тут и нельзя было разгадать, что такое она себе задумала; ходит козырем, всем по дому распоряжается, а Сергея так от себя и не отпускает. Задивились было этому по двору, да Катерина Львовна всякого сумела найти своей щедрой рукой, и все это дивованье вдруг сразу прошло. «Зашла, – смекали, – у хозяйки с Сергеем алигория, да и только. – Ее, мол, это дело, ее и ответ будет».
А тем временем Сергей выздоровел, разогнулся и опять молодец молодцом, живым кречетом заходил около Катерины Львовны, и опять пошло у них снова житье разлюбезное. Но время катилось не ддя них одних: спешил домой из долгой отлучки и обиженный муж Зиновий Борисыч.
Глава шестая
На дворе после обеда стоял пёклый жар, и проворная муха несносно докучала. Катерина Львовна закрыла окно в спальне ставнями и еще шерстяным платком его изнутри завесила, да и легла с Сергеем отдохнуть на высокой купеческой постели. Спит и не спит Катерина Львовна, а только так ее и омаривает, так лицо потом и обливается, и дышится ей таково горячо и тягостно. Чувствует Катерина Львовна, что пора ей и проснуться; пора идти в сад чай пить, а встать никак не может. Наконец кухарка подошла и в дверь постучала: «Самовар, – говорит, – под яблонью глохнет». Катерина Львовна насилу прокинулась и ну кота ласкать. А кот промежду ее с Сергеем трется, такой славный, серый, рослый да претолстющий-толстый… и усы, как у оброчного бурмистра. Катерина Львовна заворошилась в его пушистой шерсти, а он так к ней с рылом и лезет: тычется тупой мордой в упругую грудь, а сам такую тихонькую песню поет, будто ею про любовь рассказывает. «И чего еще сюда этот котище зашел? – думает Катерина Львовна. – Сливки тут-то я на окне поставила: беспременно он, подлый, у меня их вылопает. Выгнать его», – решила она и хотела схватить кота и выбросить, а он, как туман, так мимо пальцев у нее и проходит. «Однако откуда же этот кот у нас взялся? – рассуждает в кошмаре Катерина Львовна. – Никогда у нас в спальне никакого кота не было, а тут ишь какой забрался!» Хотела она опять кота рукой взять, а его опять нет. «О, да что ж это такое? Уж это, полно, кот ли?» – подумала Катерина Львовна. Оторопь ее вдруг взяла и сон и дрему совсем от нее прогнала. Оглянулась Катерина Львовна по горнице – никакого кота нет, лежит только красивый Сергей и своей могучей рукой ее грудь к своему горячему лицу прижимает.
Встала Катерина Львовна, села на постель, целовала, целовала Сергея, миловала, миловала его, поправила измятую перину и пошла в сад чай пить; а солнце уже совсем свалило, и на горячо прогретую землю спускается чудный, волшебный вечер.
– Заспалась я, – говорила Аксинье Катерина Львовна и уселась на ковре под цветущею яблонью чай пить. – И что это такое, Аксиньюшка, значит? – пытала она кухарку, вытирая сама чайным полотенцем блюдечко.
– Что, матушка?
– Не то что во сне, а вот совсем вот наяву кот ко мне все какой-то лез.
– И, что ты это?
– Право, кот лез.
Катерина Львовна рассказала, как к ней лез кот.
– И зачем тебе его было ласкать?
– Ну вот поди ж! сама не знаю, зачем я его ласкала.
– Чудно, право! – восклицала кухарка.
– Я и сама надивиться не могу.
– Это беспременно вроде как к тебе кто-нибудь прибьется, что ли, либо еще что-нибудь такое выйдет.
– Да что ж такое именно?
– Ну именно что – уж этого тебе никто, милый друг, объяснить не может, что именно, а только что-нибудь да будет.
– Месяц все во сне видела, а потом этот кот, – продолжала Катерина Львовна.
– Месяц – это младенец.
Катерина Львовна покраснела.
– Не спослать ли сюда к твоей милости Сергея? – попытала ее напрашивающаяся в наперсницы Аксинья.
– Ну что ж, – отвечала Катерина Львовна, – и то правда, поди пошли его: я его чаем тут напою.
– То-то, я говорю, что послать его, – порешила Аксинья и закачалась уткою к садовой калитке.
Катерина Львовна и Сергею про кота рассказала.
– Мечтанье одно, – отвечал Сергей.
– С чего ж его, этого мечтанья, прежде, Сережа, никогда не было?
– Мало чего прежде не бывало! бывало, вон я на тебя только глазком гляжу да сохну, а нонче вона! Всем твоим белым телом владею.
Сергей обнял Катерину Львовну, перекружил на воздухе и, шутя, бросил ее на пушистый ковер.
– Ух, голова закружилась, – заговорила Катерина Львовна. – Сережа! поди-ка сюда; сядь тут возле, – позвала она, нежась и потягиваясь в роскошной позе.
Молодец, нагнувшись, вошел под низкую яблонь, залитую белыми цветами, и сел на ковре в ногах у Катерины Львовны.
– А ты сох же по мне, Сережа?
– Как же не сох.
– Как же ты сох? Расскажи мне про это.
– Да как про это расскажешь? Разве можно про это изъяснить, как сохнешь? Тосковал.
Б. М. Кустодиев. Купчиха за чаем
– Отчего ж я этого, Сережа, не чувствовала, что ты по мне убиваешься? Это ведь, говорят, чувствуют.
Сергей промолчал.
– А ты для чего песни пел, если тебе по мне скучно было? что? Я ведь небось слыхала, как ты на галдарее пел, – продолжала спрашивать, ласкаясь, Катерина Львовна.
– Что ж что песни пел? Комар вон и весь свой век поет, да ведь не с радости, – отвечал сухо Сергей.
Вышла пауза. Катерина Львовна была полна высочайшего восторга от этих признаний Сергея.
Ей хотелось говорить, а Сергей супился и молчал.
– Посмотри, Сережа, рай-то, рай-то какой! – воскликнула Катерина Львовна, смотря сквозь покрывающие ее густые ветви цветущей яблони на чистое голубое небо, на котором стоял полный погожий месяц.
Лунный свет, пробиваясь сквозь листья и цветы яблони, самыми причудливыми, светлыми пятнышками разбегался по лицу и всей фигуре лежавшей навзничь Катерины Львовны; в воздухе стояло тихо; только легонький теплый ветерочек чуть пошевеливал сонные листья и разносил тонкий аромат цветущих трав и деревьев. Дышалось чем-то томящим, располагающим к лени, к неге и к темным желаниям.
Катерина Львовна, не получая ответа, опять замолчала и все смотрела сквозь бледно-розовые цветы яблони на небо. Сергей тоже молчал; только его не занимало небо. Обхватив обеими руками свои колени, он сосредоточенно глядел на свои сапожки.
Золотая ночь! Тишина, свет, аромат и благотворная, оживляющая теплота. Далеко за оврагом, позади сада, кто-то завел звучную песню; под забором в густом черемушнике щелкнул и громко заколотил соловей; в клетке на высоком шесте забредил сонный перепел, и жирная лошадь томно вздохнула за стенкой конюшни, а по выгону за садовым забором пронеслась без всякого шума веселая стая собак и исчезла в безобразной, черной тени полуразвалившихся, старых соляных магазинов.
Катерина Львовна приподнялась на локоть и глянула на высокую садовую траву; а трава так и играет с лунным блеском, дробящимся о цветы и листья деревьев. Всю ее позолотили эти прихотливые, светлые пятнышки и так на ней и мелькают, так и трепещутся, словно живые огненные бабочки, или как будто вот вся трава под деревьями взялась лунной сеткой и ходит из стороны в сторону.
– Ах, Сережечка, прелесть-то какая! – воскликнула, оглядевшись, Катерина Львовна.
Сергей равнодушно повел глазами.
– Что ты это, Сережа, такой нерадостный? Или уж тебе и любовь моя прискучила?
– Что пустое говорить! – отвечал сухо Сергей и, нагнувшись, лениво поцеловал Катерину Львовну.
– Изменщик ты, Сережа, – ревновала Катерина Львовна, – необстоятельный.
– Я даже этих и слов на свой счет не принимаю, – отвечал спокойным тоном Сергей.
– Что ж ты меня так целуешь?
Сергей совсем промолчал.
– Это только мужья с женами, – продолжала, играя его кудрями, Катерина Львовна, – так друг дружке с губ пыль обивают. Ты меня так целуй, чтоб вот с этой яблони, что над нами, молодой цвет на землю посыпался. Вот так вот, – шептала Катерина Львовна, обвиваясь около любовника и целуя его с страстным увлечением.
– Слушай, Сережа, что я тебе скажу, – начала Катерина Львовна спустя малое время, – с чего это все в одно слово про тебя говорят, что ты изменщик?
– Кому ж это про меня брехать охота?
– Ну уж говорят люди.
– Может быть, когда и изменял тем, какие совсем нестоящие.
– А на что, дурак, с нестоящими связывался? с нестоющею не надо и любви иметь.
– Говори ж ты! Неш это дело тоже как по рассуждению делается? Один соблаз действует. Ты с нею совсем просто, без всяких этих намерений заповедь свою преступил, а она уж и на шею тебе вешается. Вот и любовь!
– Слушай же, Сережа! я там, как другие прочие были, ничего этого не знаю, да и знать про это не хочу; ну а только как ты меня на эту теперешнюю нашу любовь сам улещал и сам знаешь, что сколько я пошла на нее своею охотою, столько ж и твоей хитростью, так ежели ты, Сережа, мне да изменишь, ежели меня да на кого да нибудь, на какую ни на есть иную променяешь, я с тобою, друг мой сердечный, извини меня, – живая не расстанусь.
Сергей встрепенулся.
– Да ведь, Катерина Ильвовна! свет ты мой ясный! – заговорил он. – Ты сама посмотри, какое наше с тобою дело. Ты вон так теперь замечаешь, что я задумчив нонче, а не рассудишь ты того, как мне и задумчивым не быть. У меня, может, все сердце мое в запеченной крови затонуло!
– Говори, говори, Сережа, свое горе.
– Да что тут и говорить! Вот сейчас, вот первое дело, благослови Господи, муж твой наедет, а ты, Сергей Филипыч, и ступай прочь, отправляйся на задний двор к музыкантам и смотри из-под сарая, как у Катерины Ильвовны в спальне свеченька горит, да как она пуховую постельку перебивает, да с своим законным Зиновием с Борисычем опочивать укладывается.
– Этого не будет! – весело протянула Катерина Львовна и махнула ручкой.
– Как так этого не будет! А я так понимаю, что совсем даже без этого вам невозможно. А я тоже, Катерина Ильвовна, свое сердце имею и могу свои муки видеть.
– Да ну, полно тебе все об этом.
Катерине Львовне было приятно это выражение Сергеевой ревности, и она, рассмеявшись, опять взялась за свои поцелуи.
– А повторительно, – продолжал Сергей, тихонько высвобаживая свою голову из голых по плечи рук Катерины Львовны, – повторительно надо сказать и то, что состояние мое самое ничтожное тоже заставляет, может, не раз и не десять раз рассудить и так и иначе. Будь я, так скажу, равный вам, будь я какой барин или купец, я бы то есть с вами, Катерина Ильвовна, и ни в жизнь мою не расстался. Ну, а так сами вы посудите, что я за человек при вас есть? Видючи теперь, как возьмут вас за белые ручки и поведут в опочивальню, должен я все это переносить в моем сердце и, может, даже сам для себя чрез то на целый век презренным человеком сделаться. Катерина Ильвовна! Я ведь не как другие прочие, для которого все равно, абы ему от женчины только радость получить. Я чувствую, какова есть любовь и как она черной змеею сосет мое сердце…
– Что ты это мне все про такое толкуешь? – перебила его Катерина Львовна.
Ей стало жаль Сергея.
– Катерина Ильвовна! Как про это не толковать-то? Как не толковать-то? Когда, может, все уж им объяснено и расписано, когда, может, не только что в каком-нибудь долгом расстоянии, а даже самого завтрашнего числа Сергея здесь ни духу, ни паху на этом дворе не останется?
– Нет, нет, и не говори про это, Сережа! Этого ни за что не будет, чтоб я без тебя осталась, – успокоивала его все с теми же ласками Катерина Львовна. – Если только пойдет на что дело… либо ему, либо мне не жить, а уж ты со мной будешь.
– Никак этого не может, Катерина Ильвовна, последовать, – отвечал Сергей, печально и грустно качая своею головою. – Я жизни моей не рад сам за этой любовью. Любил бы то, что не больше самого меня стоит, тем бы и доволен был. Вас ли мне с собою в постоянной любви иметь? Нешто это вам почет какой – полюбовницей быть? Я б хотел пред святым предвечным храмом мужем вам быть: так тогда я, хоть завсегда млаже себя перед вами считая, все-таки мог бы по крайности публично всем обличить, сколь я у своей жены почтением своим к ней заслуживаю…
Катерина Львовна была отуманена этими словами Сергея, этою его ревностью, этим его желанием жениться на ней – желанием, всегда приятным женщине, несмотря на самую короткую связь ее с человеком до женитьбы. Катерина Львовна теперь готова была за Сергея в огонь, в воду, в темницу и на крест. Он влюбил ее в себя до того, что меры ее преданности ему не было никакой. Она обезумела от своего счастия; кровь ее кипела, и она не могла более ничего слушать. Она быстро зажала ладонью Сергеевы губы и, прижав к груди своей его голову, заговорила:
– Ну, уж я знаю, как я тебя и купцом сделаю и жить с тобою совсем как следует стану. Ты только не печаль меня попусту, пока еще дело наше не пришло до нас.
И опять пошли поцелуи да ласки.
Катерина Львовна, молодая девушка из небогатой семьи вышла замуж за состоятельного гораздо старшего её летами вдового купца Зиновия Борисыча Измайлова. Измайловы торговали крупчаткою, держали в уезде большую мельницу. Городской дом их был очень хороший. Детей у Катерины Львовны с мужем не было. Жили они втроём со старым свёкром Борисом Тимофеичем. При всем довольстве и добре житье Катерины Львовны в запертом купеческом доме с высоким забором было самое скучное. Муж и свёкор с утра уходили заниматься делами, а молодая белотелая красавица ходила в одиночестве по дому, среди икон и лампад – и даже понянчиться с ребёнком по бездетности не могла.
Лесков «Леди Макбет Мценского уезда», глава 2 – краткое содержание
Раз весной прорвало принадлежавшую Измайловым мельничную плотину. Зиновий Борисыч был безотлучно на починке мельницы, а Катерина Львовна в своём мезонинчике одна зевала. Гуляя со скуки по двору, услышала она весёлый смех у амбаров и увидала, как молодые приказчики подшучивают над незамужней румяной кухаркой Аксиньей. Недавно нанявшийся к Измайловым красивый молодец Сергей позвал Катерину Львовну взвеситься на весах. С шутливыми присказками предложил он ей побороться, а когда хозяйка, развеселившись, приподняла локоточки, схватил её и крепко прижал на миг к себе.
Катерина Львовна вышла из амбара, раскрасневшись. Аксинья рассказала ей: Сергей этот допреж у соседних купцов служил и там, сказывают, с самой женой хозяина был в любви.
Лесков. Леди Макбет Мценского уезда. Аудиокнига
Лесков «Леди Макбет Мценского уезда», глава 3 – краткое содержание
Муж Катерины Львовны всё не возвращался с мельницы, а свекор Борис Тимофеич раз вечером поехал к старому приятелю на именины. В тёплых сумерках молодая красавица сидела в мезонине у окна, а из дворовой кухни вышел Сергей. Он поклонился, а потом вдруг попросил разрешения зайти к ней: «Дельце одно к вам имею».
Она впустила его. Сергей вначале спросил, нет ли у неё книжечки почитать, а потом вдруг сказал: так я по вам, Катерина Львовна тоскую, что готов даже булатным ножом сердце своё из груди вырезать и бросить к вашим ножкам. У Катерины Львовны закружилась голова, а Сергей, обхватил её, поднял с полу и понёс на кровать…
Лесков «Леди Макбет Мценского уезда», глава 4 – краткое содержание
Стала Катерина Львовна, пока мужа не было, что ни ночь, забавляться с Сергеем. И однажды увидал свёкор Борис Тимофеич, как спускается тот по галерейному столбу из невесткина окна.
Он схватил Сергея за ноги. Чтобы много шуму не было, позволил Сергей Борису Тимофеевичу отвести себя кладовню. Там стегал его старик нагайкою, пока из сил не выбился, а потом запер и послал за сыном.
Однако дорога до мельницы была не близка, а Катерина Львовна наутро проведала, что с Сергеем случилось. Потребовала она от свёкра выпустить её любовника. Борис Тимофеич в ответ стал невестку срамить, обещал её по приезде сына на конюшне выдрать, а соблазнителя её грозил завтра же в острог отправить.
Лесков «Леди Макбет Мценского уезда», глава 5 – краткое содержание
Но тем же вечером поел Борис Тимофеевич на ночь грибков с кашицей – и начались у него рвоты страшные. К утру старичок помер – именно так, как умирали у него в амбарах крысы, для которых Катерина Львовна яд всегда собственными руками приготовляла.
Зиновия же Борисыча посланный на мельнице не застал – тот уже уехал вёрст за сто лес покупать. А жена его Сергея из заперти выпустила и уложила отдыхать на мужниной постели. Бориса Тимофеича схоронили спешно, сына не дождавшись. Все работники дивились: что Катерина Львовна так разошлась, ни от кого не таясь, ходит козырем и Сергея от себя не отпускает.
Лесков «Леди Макбет Мценского уезда», глава 6 – краткое содержание
Раз после обеда привиделся Катерине Львовне сон: будто промежду ее с Сергеем трется толстый серый кот, усы как у оброчного бурмистра. Мурлычет он ласковую песню, словно про любовь рассказывает. Хотела она его выгнать, а кот, как туман, мимо пальцев у нее проходит. Проснулась красавица – кота нет, только красивый Сергей своей рукой ее грудь к своему горячему лицу прижимает.
Пошли Катерина Львовна с Сергеем под цветущею яблоней чай пить. Она расспрашивала: сох ли он раньше по ней. Сергей же с грустным видом стал говорить, что с ней бы всю жизнь не расстался. Но вот скоро вернётся Зиновий Борисыч – и придётся ему с тоскою смотреть, как он Катерину Львовну за белые ручки в свою опочивальню ведёт.
Прижав сергееву голову к своей груди, проговорила Катерина Львовна: «Уж я знаю, как я тебя и купцом сделаю и жить с тобой совсем как следует стану».
Иллюстрация к очерку Н. Лескова «Леди Макбет Мценского уезда». Художник Н. Кузьмин
Лесков «Леди Макбет Мценского уезда», глава 7 – краткое содержание
Легли они ночью с Сергеем спать, и опять приснился Катерине Львовне тот же кот. Только голова у него теперь оказалась – свёкра Бориса Тимофеевича. Мурчал он, что с кладбища нарочно пришел поглядеть, как она с Сергеем мужнину постельку согревает.
Закричала молодая жена благим матом. Проснулась – и слышит: будто кто-то на двор через ворота перелез. Собаки метнулись, да и стихли. Догадалась Катерина Львовна: это Зиновий Борисыч вернулся.
Быстро разбудила она Сергея. Тот в окно вылез, но Катерина Львовна велела ему по столбу вниз не спускаться, а ждать под окном же, на галерее.
Зиновий Борисыч к её двери тихо подошёл и сначала ждал, прислушиваясь. Потом постучал. Катерина Львовна впустила его, будто только проснулась.
Зиновий Борисыч смотрел хмуро. Сел и стал расспрашивать: как же это вы тятеньку схоронили? и сами как время провождали?
«Помер тятенька», – отвечала Катерина Львовна, а сама, будто бегая за самоваром, Сергею тихо шепнула: не зевай! Вошла она опять в комнату, а муж держит в руках сергеев поясок, на перине лежавший. Стал он ей выговаривать, что про все её амурные дела слыхал. Но Катерина Львовна стала смело ему отвечать – и вдруг ввела за рукав в комнату Сергея, дерзко его поцеловав. Зиновий Борисыч залепил ей пощёчину.
Лесков «Леди Макбет Мценского уезда», глава 8 – краткое содержание
Катерина Львовна кинулась на супруга, сильными руками повалила его на пол. Обе руки хозяина Сергей к полу коленами придавил. Зиновий Борисыч вырвался и как зверь закусил Сергея зубами за горло, но застонал и уронил голову: жена ударила его по виску тяжёлым подсвечником. Теряя сознание, Зиновий Борисыч просил попа – исповедаться, а Сергей по знаку любовницы стал его душить.
Через пять минут всё было кончено. Сергей снес труп Зиновия Борисыча в погребок. Катерина Львовна мочалкой стёрла пятна крови из разбитой подсвечником мужниной головы. «Ну вот ты теперь и купец», – сказала она, положив свои белые руки на плечи Сергею, которого била лихорадка.
Сергей закопал убитого в погребке, так, что и сыскать его нельзя было.
Лесков «Леди Макбет Мценского уезда», глава 9 – краткое содержание
Все дивились, почему Зиновий Борисыч так долго не возвращается. Ямщик, рассказал, что вёз его к городу, но версты за три до него купец слез и пошёл дальше пешком. Начатые розыски ничего не открыли.
Тем временем Катерина Львовна поживала с Сергеем, записав мужнин капитал на себя. Вскоре открылось, что она беременна.
Но узналось и другое: большая часть денег из оборота Зиновия Борисыча принадлежала его малолетнему племяннику, Федору Лямину. И вскоре приехала старушка – сестра двоюродная Бориса Тимофеича с этим племянником Фёдором.
Сергей, увидев приезжих, побледнел и стал говорить: «Теперь, Катерина Ильвовна, все наше с вами дело прах. Капитал в раздел пойдет». Она успокаивала: нешто и нам мало будет? Но Сергей убеждал: по любви моей к вам я желал бы, Катерина Ильвовна, видеть вас настоящей дамой. А при уменьшении капитала этого может не произойти – и супротив людских глаз, подлых и завистливых, ужасно это будет больно…
Лесков «Леди Макбет Мценского уезда», глава 10 – краткое содержание
Стала Катерина Львовна думать: а почему я и в самом деле должна через Федю лишиться капитала? «Столько греха на свою душу приняла, а он без всяких хлопот приехал и отнимает у меня».
Между тем стала она от беременности полнеть, и пересуды в городе насчёт неё и Сергея усиливались.
А мальчик Федя Лямин, и не помышлявший, что он другим перешел дорогу, заболел ветрянкой и слёг. Бабушка же его раз пошла в церковь к вечерне, заказав присмотреть за внуком Катерине Львовне.
Федя, лёжа на кровати, читал жития святых. Катерина Львовна и Сергей сошлись в другой комнате. Вначале молчали, а потом Катерина как бы ненароком спросила: сходить что ли к Феде? он там один…
«Один?» – переспросил Сергей, глянув исподлобья. Они переглянулись. «Пойдём!» – порывисто выговорила Катерина Львовна. Сергей снял сапоги и пошёл за ней.
Лесков «Леди Макбет Мценского уезда», глава 11 – краткое содержание
Больной мальчик вздрогнул и опустил книжку, когда вошла Катерина Львовна. «Ох, я, тетенька, испугался, – сказал он, тревожно улыбаясь. – Как будто кто-то сюда за вами шёл». За дверью вдруг скрипнула половица, и Федя неистово вскрикнул, увидав, как входит бледный, босой Сергей. Катерина Львовна зажала ребёнку рот и крикнула Сергею: «А ну, держи ровно, чтоб не бился!»
Сергей схватил ноги мальчика, а его любовница бросила Феде на лицо пуховую подушку и навалилась на нее крепкой, упругой грудью.
«Кончился», – проговорила она после минут четырёх гробового молчания. Но только она хотела отойти от кровати с бездыханным телом, как дом сотрясли громовые удары в окна и дверь. Сергей задрожал и бросился бежать. Ему казалось, что в дом ворвался мёртвый Зиновий Борисыч.
Катерина Львовна сохранила больше самообладания. Уложив мертвую голову Феди в самой естественной спящей позе на подушках, она побежала отворить дверь. В дом ворвалась толпа народа.
Лесков «Леди Макбет Мценского уезда», глава 12 – краткое содержание
Вышло вот что. Люди валили мимо дома Измайловых с церковной службы и тараторили про молодую вдову-купчиху и её амуры с приказчиком Серёжкой. Увидев свет между ставнями, двое молодых парней подсадили третьего – посмотреть, что там делается. Этот третий вдруг заорал: душат кого-то здесь, душат! – и отчаянно заколотил в окно руками.
Сбежавшийся народ стал бить в двери и ставни. Ворвавшись в дом, все увидели мёртвого Федю.
Сергея и Катерину Львовну взяли под стражу. Она всё спокойно отрицала, но Сергей сразу расплакался и признался в двух убийствах. По его указанию вырыли труп Зиновия Борисыча. Обоих преступников приговорили к каторге, высекли плетьми на торговой площади, а Сергею ещё наложили на лицо три каторжных клейма. В острожной больнице Катерина Львовна родила ребёнка, однако тут же отвернулась от него, равнодушно сказав: «Ну его совсем».
Лесков «Леди Макбет Мценского уезда», глава 13 – краткое содержание
Партия, в которую попали Сергей и Катерина Львовна, выступила к месту каторги. Ещё не доходя до Нижнего Катерина Львовна раздала все свои скудные деньги этапным ундерам, чтобы те разрешали ей идти с Сергеем рядышком и постоять с ним обнявшись часок темной ночью в холодном этапном коридоре. Только Сергей стал что-то до нее очень неласков и часто поругивал: зачем она свои четвертачки отдаёт ундеру, а не ему – хоть бы и свидания лишнего не было. Катерина Львовна иной раз до крови губы кусала при таких его словах.
В Нижнем их партия соединилась с ещё одной, где были две женщины: ленивая, податливая солдатка Фиона и семнадцатилетняя свежая блондиночка Сонетка. Фиона стала по пути дарить свою любовь то одному, то другому арестанту. Сонетка же имела вкус, собой не разбрасывалась, в страсти блюла выбор.
Лесков «Леди Макбет Мценского уезда», глава 14 – краткое содержание
Сергей стал, не скрываясь, искать расположения Фионы. Вскоре Катерина Львовна застала их лежащими друг с другом в коридоре. Сорвав платок с лица Фионы, она под дружный хохот из мужской камеры ударила Сергея по лицу его концами и убежала. До утра она внушала сама себе: «не люблю ж его» – но чувствовала, что любила еще горячее. Сергей же назавтра сказал ей в дороге: «Ты, Катерина Ильвовна, теперь невелика купчиха: так ты не пыщись, сделай милость. Козьи рога у нас в торг нейдут».
Вскоре он начал заигрывать с беленькой Сонеткой, и та принимала его игру благосклонно. Катерина Львовна места не находила, но вдруг однажды Сергей подошёл к ней с виноватым видом и просил ночью выйти к нему на свидание.
Она сунула ундеру последние 17 копеек. Сергей стал обнимать её, как встарь, а потом пожаловался: до смерти ноги болят, хочу в Казани в лазарет попроситься.
У Катерины Львовны захолонуло сердце от мысли, что она от Казани пойдёт дальше без него. Но Сергей сказал: вот если бы мне шерстяные чулки, то было бы лучше. У Катерины Львовны были чулки в сумочке. Сбегав в камеру, она вытащила их и с радостью отдала Сергею.
Лесков «Леди Макбет Мценского уезда», глава 15 – краткое содержание
Выйдя в путь на следующий день, Катерина Львовна вдруг увидела Сонетку, стоявшую в тех самых её чулках. В глазах у нее помутилось. На первом привале она подошла к Сергею и плюнула ему прямо в глаза. Арестанты и особенно Сонетка заливались хохотом.
Следующей ночью, когда Катерина Львовна спала на нарах, в женскую казарму зашли два человека. Один прыгнул ей на спину и крепко схватил руки, а другой стал во всю мочь хлестать по спине толстой верёвкой. Он отсчитал вслух 50 ударов, и в голосе его нетрудно было узнать Сергея. Оба мужчины затем быстро скрылись, а невдалеке хихикнула Сонетка. Весь остаток ночи Катерина Львовна прорыдала, однако утром вышла на перекличку с каменным спокойствием.
Этап потянулся по холодной грязи под серым, пасмурным небом. «Что, купчиха? Все ли ваше степенство в добром здоровье?» – нагло спросил Катерину Львовну Сергей и при ней обнял и поцеловал Сонетку. Катерина Львовна шла, как неживая.
Показалась широкая Волга. Арестантов стали заводить на паром. Кто-то знал, что на этом пароме можно купить водки. «Купчиха, – вновь обратился к Катерине Львовне Сергей, – а ну-ко по старой дружбе угости водочкой. Вспомни нашу прежнюю любовь, как мы с тобой, моя радость, погуливали, твоих родных без попов и без дьяков на вечный спокой спроваживали».
Катерина Львовна недвижным взором глядела на волны и шевелила губами. Вдруг из одного вала показалась ей синяя голова Бориса Тимофеича; из другого выглянул муж, обнявшись с поникшим головкой Федей. Катерина Львовна задрожала, взгляд её сделался диким. Закачавшись, она нежданно схватила Сонетку за ноги и перекинулась с нею за борт парома.
Все засуетились и закричали. Две женщины поначалу скрылись в волнах. Потом из следующего вала, вскинув руки, появилась Сонетка. Но из другой волны высоко поднялась Катерина Львовна, бросилась на Сонетку, как сильная щука на плотицу, и обе более уже не показались.
Катерина Львовна в повести Лескова носит прозвище злодейки
Предлагаем вашему вниманию краткое содержание «Леди Макбет Мценского уезда» - очерка Н. Лескова, впервые опубликованного в 1864 году. В начале повествования автор отмечает, что порой можно встретить такой характер, о котором даже спустя время нельзя вспоминать без душевного волнения. К их числу относится героиня произведения, которой дали такое прозвище после случившихся с ней трагических событий.
Главная героиня
Катерина Львовна, жена купца Измайлова, была приятной женщиной двадцати трех лет. Замуж ее выдали за пятидесятилетнего, но зажиточного Зиновия Борисовича по причине бедности. В новой семье жил еще старый свекр, Борис Тимофеевич. Муж уже был женат, но детей - с Катериной Львовной они прожили уж пять лет - не имел.
Измайловы держали мельницу, и глава семьи редко бывал дома. Его жена страдала от одиночества. В гости выезжать не любила, так как воспитывалась в простой семье и привыкла к свободе, а здесь каждый наблюдал за ее поведением. Удручали и упреки в бездетности. Так невесело жила будущая "леди Макбет" Лескова.
В кратком изложении следует сказать и о том, что свекор и муж вставали рано, пили чай и расходились по делам. А Катерина Львовна слонялась по дому и зевала. Если и заснет на часок, то после та же скука, от которой удавиться хотелось. Так продолжалось до той поры, пока не прорвало плотину. На мельнице было много работы, и Зиновий Борисович в течение длительного времени вовсе не появлялся дома. Жена сначала скучала, но вскоре почувствовала себя свободнее - мужа никогда не любила и привязанности к нему не испытывала. С этого времени начались перемены в судьбе героини.
Знакомство и любовная связь с приказчиком: краткое содержание
«Леди Макбет Мценского уезда» продолжается описанием встречи с Сергеем. Как-то хозяйка решила выйти во двор, где услышала хохот. Оказалось, что здесь решили взвесить кухарку Аксинью. Красивый молодой человек весело вступил в разговор. А затем выполнил желание хозяйки узнать свой вес, сказав: «Три пуда». И добавил, что ее можно весь день на руках носить и не устанешь. Женщина почувствовала веселье и решила продолжить разговор, который закончился тем, что Сергей ее обнял. Покрасневшая хозяйка вышла из амбара и поинтересовалась у Аксиньи, давно ли этот молодец служит у них. Оказалось, Сергея прогнал бывший хозяин за связь с женой.
А однажды вечером - муж все еще не возвращался - приказчик постучал в двери Катерины Львовны. Сначала попросил книгу, затем стал жаловаться на скуку. Наконец, осмелел и обнял испуганную хозяйку. С той поры все ночи Сергей проводил в спальне Катерины Львовны.
Первое преступление: краткое содержание
«Леди Макбет Мценского уезда» Лесков писал на основе реальных событий: невестка влила в ухо старику кипящего сургуча, отчего он умер.
Недолго пришлось таиться от свекра Катерине Львовне. Спустя неделю Борис Тимофеевич увидел в окно, как кто-то спускается по трубе из окна невестки. Выскочив, он ухватил приказчика за ноги, порядком отстегал и запер в кладовой. Узнав об этом, невестка стала просить, чтобы старик отпустил Сергея. Однако услышав угрозы, приняла решение. Уже к утру Бориса Тимофеевича не стало: поел накануне грибков, приготовленных хозяйкой, и отравился. А смерть его была такой же, как у отравленных крыс. История с грибами являлась обычной, поэтому старика похоронили, не дождавшись сына, - тот с мельницы куда-то по делам уехал. Молодая хозяйка и ее любовник опять зажили спокойно.
Путь к счастью
Одно преступление часто влечет за собой другое. Об этом расскажет краткое содержание «Леди Макбет Мценского уезда».
Следующей жертвой стал Зиновий Борисович. Наслышанный о блуде жены (Катерина Львовна не скрывала связи с приказчиком), он приехал ночью, никем не замеченный. Молодая женщина, которая уже не представляла жизни без любовника, приняла второе отчаянное решение. К нему подтолкнул хозяйку Сергей, не раз повторявший, что если бы был купцом, то их отношения стали бы равноправными. В ночь возвращения обманутый муж был жестоко убит любовниками и зарыт в погребке.
Следы крови в доме смыли. Ямщик, подвозивший Зиновия Борисовича в тот вечер, сообщил, что довез купца до моста - дальше тот пожелал пойти пешком. В результате объявили о таинственном исчезновении Измайлова, а его вдова добилась права управлять имуществом и ждала ребенка.
Краткое содержание «Леди Макбет Мценского уезда» - это рассказ еще об одном преступлении. Через несколько месяцев узнали, что у Измайлова есть еще один наследник - несовершеннолетний племянник. А вскоре двоюродная сестра Бориса Тимофеевича привезла Федю в дом родственника. И вновь Сергей стал повторять, что теперь необходимо делить наследство, а уменьшение капитала скажется на их счастье. И Катерина Львовна, которая вскоре сама должна была стать матерью, решилась еще на одно убийство. Вот только скрыть его не удалось.
Прихожане, собравшиеся на вечерню в Измайловской церкви, заговорили о хозяйке и ее любовнике. Самые любопытные увидели узкую щель в окне комнаты, где лежал заболевший мальчик, и решили подсмотреть, что там делается. Это произошло в тот самый момент, когда Сергей держал Федю, а Катерина Львовна накрыла его лицо подушкой. На крики сбежалась вся округа. А вскоре приказчик рассказал и об убийстве купца, которого тут же извлекли из погребка.
По пути в Сибирь
Краткое содержание книги «Леди Макбет Мценского уезда» завершается описанием последних недель жизни героини. Родившегося ребенка она как наследника оставила родственнице мужа. Ее же саму вместе с Сергеем высекли и приговорили к каторжным работам. Но женщину радовал уже сам факт того, что ее возлюбленный шел в одной с ней партии. Малые драгоценности и деньги, вынесенные из дома, она отдавала конвоирам и получала короткие свидания, хотя стала замечать, что Сергей охладел к ней. Точку в отношениях поставили новые знакомые.
В Нижнем Новгороде к ним присоединили партию из Москвы, в которой оказались охочая до мужчин Фиона и молодая Сонетка. С первой Катерина Львовна застала Сергея во время одного из свиданий. Но серьезные отношения завязались у приказчика с Сонеткой. Вскоре дошло до того, что Сергей стал открыто издеваться над Измайловой и заявил, что никогда ее не любил. А теперь, когда Катерина Львовна уже не купчиха, она ему и подавно не нужна.
Когда партию погрузили на паром, обезумевшая от горя и унижений героиня ухватила стоявшую рядом и смеявшуюся над ней соперницу за ногу и перевалилась за борт. Спасти женщин не удалось: Катерина Львовна не дала Сонетке возможности подплыть к опущенному в воду багору и утонула вместе с ней.