Мазарини, кардинал – краткая биография. «Семейный портрет» кардинала Мазарини

Giulio Raimondo Mazzarino
Первый министр Франции
1643-1651, 1653-1661
Предшественник:	Арман Жан дю Плесси де Ришельё
Преемник:	должность упразднена
Гражданство:	Франция
Вероисповедание:	католицизм
Рождение:	14 июля 1602 (1602-07-14 ) Пешина, Италия
Смерть:	9 марта 1661 (1661-03-09 ) (58 лет) Венсен, Франция
Место погребения:	Q19298088?
Отец:	Q3386240?
На Викискладе

Эта статья об исторической личности; другие значения: Мазарини (мини-сериал).

Джу́лио Мазари́ни , урождённый Джулио Раймондо Маццарино (итал. Giulio Raimondo Mazzarino ), по-французски Жюль Мазарэн (фр. Jules Mazarin ; 14 июля 1602(16020714 ) − 9 марта 1661, Венсен) - церковный и политический деятель и первый министр Франции в 1643-1651 и 1653-1661 годах. Заступил на пост по протекции королевы Анны Австрийской.

Биография

Родился 14 июля 1602 года в городке Пешине в области Абруццо (Италия). Дворянский род Мазарини служил могущественному князю Колонна. Молодой Джулио по рекомендации князя поступил на службу в папскую курию, где проявил себя способным дипломатом.

В 1630 году Мазарини впервые вступает на историческую сцену, притом довольно эффектно: две армии (французская и испанская) уже готовы вступить в сражение, но тут между ними с криком "Pace! Pace!" ("Мир! Мир!") скачет молодой дипломат Мазарини с документом о мире в руках.

В том же году он был послан во Францию, познакомился с Ришельё и фактически стал его агентом в Италии. В 1632 году - получил сан каноника. В 1634 - 1636 годах - Мазарини был папским легатом в Париже. В 1639 году перешёл на французскую дипломатическую службу. По протекции Ришельё стал кардиналом в 1641 году. После смерти «Серого кардинала» отца Жозефа в 1638 году, Мазарини становится самым близким сотрудником фактического властелина Франции. По предсмертной просьбе кардинала Ришельё, король Людовик XIII назначил Мазарини членом королевского совета, состоявшего из трех человек (1642).

В 1643 году умер король. Регентшей была объявлена королева Анна Австрийская. Все знали о долголетней вражде между королевой и Ришельё. Двор был уверен в падении его клеврета. Но умевший быть обаятельным итальянец сумел покорить сердце гордой королевы, которая в 1643 году назначила его первым министром. Принцы крови и титулованная знать составили заговор против Мазарини (т.н. «заговор Высокомерных»), возненавидев «безродного фаворита». Но их попытка отстранить кардинала от власти закончилась неудачей, а первые пять лет его правления принесли Франции успехи во внешней политике. Французская армия одержала ряд побед над испанцами в Тридцатилетней войне. Мазарини был одним из создателей договора между участниками войны (Вестфальский мир). Он проводил политику Ришельё: увеличивал централизованную ренту за счет повышения налогов.

Мазарини и Фронда

Первый министр Франции - Его Преосвященство кардинал Джулио Мазарини

В 1648 году во Франции началась гражданская война (Фронда). Против Мазарини выступили купцы, ремесленники, страдавшие от налогов, и знать, пытавшаяся восстановить прежние феодальные привилегии, уничтоженные Ришельё. К ним присоединились крестьяне, которые нападали на королевских чиновников и сборщиков податей. Возглавил Фронду первый принц крови, один из признанных полководцев принц Луи де Конде. Противники Мазарини соревновались в сочинении против него эпиграмм и памфлетов - так называемых «мазаринад», включая поддельные издания катренов Нострадамуса, якобы предсказавшего Мазарини и Фронду. Летом 1648 года борьба между Мазарини и представителями знати, парижским парламентом, купцами и ремесленниками обострилась до предела. В августе все улицы Парижа были перекрыты баррикадами. Поговаривали о штурме Лувра. Королева с детьми и Мазарини тайком покинули город и удалились в загородный дворец Рейль. Разнородность интересов участников Фронды позволили кардиналу путем определённых уступок добиться мира. Однако мир оказался хрупким.

Арест Конде вызвал всеобщее возмущение, принцы и парламент вновь объединились. Постановлением парламента Мазарини был изгнан из страны, он обосновался в Кёльне. Но, находясь в изгнании, он постоянно переписывался с королевой, и быстро взрослевший король Людовик XIV находился под его влиянием. Говорили, что Мазарини руководил делами из Кёльна так же, как из Лувра. Он не без успеха усиливал раздоры между главарями фронды принцев. 21 октября 1652 года молодой король торжественно въехал в Париж, и это событие считается концом Фронды. В 1653 году Мазарини возвратился в Париж и до своей кончины занимал пост первого министра.

Меценат и библиофил

Мазарини пригласил в Париж оперную труппу из Италии.

Собрание книг кардинала положило начало старейшей публичной библиотеке Франции, известной ныне как Библиотека Мазарини.

Оценки современников

Умирая, Мазарини (скончался 9 марта 1661 года в Венсене) советовал Людовику XIV править самостоятельно, не назначая первого министра, и рекомендовал ему своего управляющего и помощника Кольбера. При жизни Мазарини Людовик XIV, считающийся ныне одним из самых властных монархов в истории, был всего лишь номинальным королем (даже после того как достиг совершеннолетия).

Уже для современников Мазарини стал легендарной фигурой. После смерти кардинала распространилась злая шутка: при вскрытии в его груди будто бы нашли кусок глины вместо сердца. Между тем известно, что иногда Мазарини проявлял неожиданную для его положения терпимость (так, например, он восхищался «Письмами к провинциалу» Паскаля).

Мазарини стал героем мемуаров многих своих современников. Обычно он изображается человеком хитрым и циничным, но талантливым и образованным. Франсуа де Ларошфуко писал о нём: «Ум его был обширен, трудолюбив, исполнен коварства, характер гибок».

Герой Дюма

Мазарини знаком миллионам читателей по роману Александра Дюма «Двадцать лет спустя». Образ Мазарини в романе далек от своего исторического прототипа. Характерно название первой главы романа: «Тень Ришельё». Сопоставление с кардиналом Ришельё (по тексту - «настоящим кардиналом») постоянно оказывается не в пользу Мазарини.

Полностью вымышлен эпизод с похищением Мазарини бывшими мушкетерами.

Кинематограф

• Жан Перье - «Vingt ans après» (Франция; 1922) режиссёр Анри Диаман-Берже.
• Энрико Мария Солерно - «Железная маска» / Le masque de fer (Италия, Франция; 1962) режиссёр Анри Декуан.
• Сильваньи - «Захват власти Людовиком ХIV» / La prise de pouvoir par Louis XIV (Франция; 1966) режиссёр Роберто Росселлини.
• Филипп Нуаре в фильме «Возвращение мушкетёров» (англ. The Return Of The Three Musketeers ), Испания-Панама-США-Великобритания, 1989 год.
• Жан Негрони в телевизионном сериале «Ришелье» (фр. Richelieu ), Франция, 1977 год.
• Франсуа Перье в телевизионном сериале «Мазарини» , Франция, 1978 год.
• Анатолий Равикович в фильмах «Мушкетёры двадцать лет спустя» , Россия, 1992 год, Тайна королевы Анны, или Мушкетёры тридцать лет спустя , Россия 1993 год, «Возвращение мушкетёров, или Сокровища кардинала Мазарини» , Россия, 2009 год.
• Паоло Грациози в художественном фильме «Луи, король - дитя», Франция, 1993 год.
• Джиджи Пройетти в художественном фильме «Дочь д’Артаньяна», Франция, 1994 год.
• Жан Рошфор в художественном фильме «Бланш», Франция, 2002 год.
• Жерар Депардье в художественном фильме «Мадемуазель Мушкетер», Хорватия-США-Германия, 2004 год.
• Жан-Поль Дюбуа в сериале «Король, Белка и Уж», Франция, 2009 год.
• Филипп Торретон в минисериале «Королева и кардинал», Франция, 2009 год.

Семья

Основная статья: Мазаринетки

Мазарини любил жизнь и прежде всего свою семью. Точнее, их у него было две - семья итальянская и семья французская, которые благодаря ему образовали как бы одну семью. Итальянская семья была очень большой, как это всегда заведено у итальянцев.

У Пьетро Мазарини и Гортензии Буффалини было кроме Джулио еще пять детей. Все они благодаря брату прожили свой век безбедно, и практически у всех жизнь сложилась вполне благополучно. Одна из его сестер и младший брат сделали церковную карьеру, а три другие сестры вышли замуж с неплохим приданым за богатых и знатных представителей итальянских фамилий.

Семьи Мартиноцци и Манчини дали богатое потомство, а первый министр Франции, у которого не было собственных детей, обожал своих многочисленных племянниц и племянников. Большинство из них делали карьеру и выходили замуж во Франции. Кардинала критиковали французы, видевшие в проявлении нежных отцовских чувств и заботе о племянниках еще одну "итальянскую" черту своего первого министра.

Как и любого из политиков, долго находившегося у руля власти, Мазарини временами "заносило". Власть кружит голову и заставляет порой лелеять несбыточные планы и надежды. Своих племянниц он пытался сосватать даже в Англию: то за сына Кромвеля Ричарда, то за короля Карла II Стюарта .

Сам кардинал и его родные отличались правильностью черт, были красивыми людьми. Но красивейшей из всех была его племянница Мария Манчини. Она была лишь на год моложе Людовика XIV. Неудивительно, что часто пребывая в ее обществе, молодой король влюбился.

Черноокая Мария стала его первой юношеской любовью. Причем все было настолько серьезно, что Людовик попросил сначала разрешения у матери жениться на ней. Анна Австрийская в тревоге бросилась просить совета у первого министра.

Она напомнила Джулио, как во времена баррикад и гражданской войны подвергала себя и корону опасности, чтобы его защитить, и потребовала от него в свою очередь отблагодарить ее. Он должен сделать все возможное, чтобы дать ей в невестки ее племянницу (испанскую инфанту Марию-Терезию), которая принесет в качестве приданого мир.

Мария Манчини

Мазарини это понимал и поэтому выступил против этого брака. Конечно, чисто по политическим причинам. Мазарини довольно долго убеждал своего августейшего воспитанника, что его племянница неподходящая жена по рождению и темпераменту для короля Франции. Людовик покорился.

Кардинал был бы очень доволен, если бы смог спустя полстолетия после своей смерти спуститься на грешную землю и порадоваться успехам на политическом и военном поприще одного из своих внучатых племянников.

Олимпия Манчини была выдана им замуж за виконта Евгения Мориса де Суассона. Евгений Морис был сыном Томаса Франциска, князя Кариньякского, ставшего родоначальником Савойско-Кариньякского дома, и Марии де Бурбон-Суассон. Олимпия родила в 1663 г. лишь одного сына Евгения , который стал носить титул принца Савойского и необычайно прославился как талантливый полководец времен войны за испанское наследство (1701 - 1714 гг.) .

Кардинал нежно любил свою "французскую" семью, состоявшую из двух человек - Анны Австрийской и Людовика XIV. Анна и король отождествляли в своем лице французское королевство, и поэтому неудивительно с чисто психологической точки зрения, что Мазарини привязался к Франции всей душой и ревностно защищал ее интересы.

Анна Австрийская

Любовь Мазарини и королевы оказалась долгой и прочной, выжила и укрепилась, несмотря на гонения, попытки разлучить и высмеивания даже со стороны близких друзей. Лучшая подруга Анны госпожа де Шеврез, когда-то одобрявшая ее связь с герцогом Бекингемом, отрицательно относилась к этому роману.

Королева настолько доверяла и ценила Мазарини, что старалась занимать второе после него место возле короля. Она желала, чтобы Людовик больше времени проводил с кардиналом, слушал его советы и оказался способным управлять страной.

Мазарини очень ценил такое отношение. Свою благодарность королеве он выразил даже в завещании, где оставил ей прекраснейший из всех своих алмазов, оправленный в диадему под названием "Роза Англии". Другим его подарком были работы итальянских художников, украшавшие кабинет министра.

Незадолго до своей смерти Людовик XIII назначил Мазарини опекуном будущего короля. Кардинал выполнил эту обязанность весьма добросовестно. Конечно, немалую роль здесь играло честолюбие первого министра, но он по- настоящему любил Людовика, видел все его достоинства и недостатки и старался воспитать его прежде всего как государственного деятеля, что требовалось временем.

Мазарини был тонким психологом - это позволило ему оставаться первым министром до самой смерти, и именно это дало ему возможность понять Людовика. Он предпочитал, чтобы его питомец приобщался в первую очередь к делам, а не отдавался бы полностью схоластическому образованию.

Людовик XIV

Жизнь учит лучше - таков был принцип его воспитания. Мазарини учил короля общаться с подданными, как вести себя на заседаниях Королевского совета, ездить на войну и оценивать политическую ситуацию. Остальное король может восполнить потом.

Такое воспитание заложило в Людовике основы его будущего как монарха. Несмотря на все издержки своего правления, французский король был человеком долга. Во второй половине своего правления Людовик XIV стал для французов и всей Европы олицетворением "короля-тирана" и способствовал широкому распространению тираноборческих идей, приведших к Французской революции.

Сам воспитанник относился к своему опекуну очень положительно, можно сказать, он любил его. На одном из первых заседаний Королевского совета Людовик заметил, что Мазарини взял полноту власти в свои руки отчасти потому, что он этого больше всего хотел, а отчасти потому, что он, король, считал Мазарини незаменимым на посту первого министра.

"Мазарини умел работать", - записал в своих "Мемуарах" король после смерти опекуна. Людовик старался быть всегда рядом с Мазарини, восхищался его умением управлять государственными делами, его дипломатическими победами. Ведь его первый министр спас монархию во время Фронды и заложил основы для ее будущего процветания.

Для короля кардинал всегда оставался примером государственного деятеля, он заметно повлиял на его идеалы и вкусы. В сущности, Людовик XIV , наиболее жесткий, наиболее профессиональный и наиболее блистательный из всех европейских монархов, был созданием Мазарини.

О кардинале Ришелье, кардинале Мазарини и королеве Франции Анне Австрийской знает, пожалуй, любой школьник. Прославил и обессмертил этих троих Александр Дюма в своих блестящих романах «Три мушкетера» и «Двадцать лет спустя». Если же «любой школьник» и не читал романов, то фильмы он смотрел наверняка.

Все знают, что Ришелье был влюблен в Анну Австрийскую. А она его не любила. И не просто не любила, а боролась с ним всеми доступными ей средствами. Правда, безрезультатно… Затем Ришелье на посту премьер-министра сменил кардинал Мазарини. И овдовевшая к тому времени Анна всю свою нерастраченную страсть отдала ему.

Все об этом знают, вот только, увлекшись занимательным сюжетом, забывают немаловажное для нас обстоятельство: и Ришелье, и Мазарини были священниками. А стало быть, их чувство к королеве было греховным.

Нам Анна Австрийская представляется растерянной, слабохарактерной женщиной, в то время как на самом деле она обладала гордым, независимым, подлинно королевским характером. Внешне Анна, испанская инфанта, пошла в мать – австрийскую принцессу Маргариту, девочку потому и прозвали Анной Австрийской. Выросла Анна высокой и статной, и была блондинкой с голубыми глазами. Будущая королева Франции в свое время считалась красивейшей женщиной Европы.

Девятого ноября 1615 года на границе Франции и Испании в городке Бидассоа состоялась торжественная церемония – страны обменялись невестами. В Испанию прибыла тринадцатилетняя Елизавета Французская, чтобы стать женой испанского инфанта Филиппа. А во Францию въехала четырнадцатилетняя Анна Австрийская.

После обязательных и долгих переговоров, а также свадебных пиршеств Людовик XIII и Анна Австрийская провели первую брачную ночь.

Возможно, уже тогда Анна поняла, что брак ее будет несчастливым. Живая и кокетливая, принцесса любила балы и пиры. Она рано развилась и мечтала о замужестве, в мечтах ей рисовался образ будущего мужа, и она наделяла его всеми возможными достоинствами…

А Людовику было тоже всего лишь четырнадцать лет. Молодой король был угрюмым, болезненным и постоянно заикался… Радовался Людовик только охоте, музыке да изысканным яствам.

Семейная жизнь королевской четы явно не складывалась. Однако до открытого разрыва не доходило. И так прошло десять лет. Но вот первым министром Людовика XIII стал кардинал Ришелье…

Кардинал Арман Жан дю Плесси, герцог Ришелье начал свою политическую карьеру при французском дворе в роли духовника Марии Медичи. Именно королева-мать поспособствовала тому, чтобы ее исповедник стал кардиналом. (Говорят, для того, чтобы порадовать пожилую даму, он даже научился играть на гитаре!)

Ришелье обладал довольно привлекательной внешностью и пользовался большим успехом у дам. Однажды из-за него даже состоялась дуэль между двумя знатными дамами. Но вот сердце королевы кардиналу покорить не удалось, хотя он и желал сыграть в жизни Анны ту роль, с которой не справился Людовик.

«Кардинал, – писал один из историков того времени, – решил покорить королеву и помочь ей родить. С этой целью он устроил так, что Анна Австрийская испортила отношения с королем и королевой-матерью, не догадываясь о его участии в этом деле. Затем он подговорил приближенную даму королевы, мадам дю Фаржи, сказать своей госпоже, что, если она пожелает, он сможет помочь ей выйти из того бедственного положения, в котором она оказалась. Королева, совершенно не догадываясь о том, что именно кардинал является причиной всех ее несчастий, подумала сначала, что он предлагает ей свою помощь из простого сочувствия. Она не могла даже предположить, что кардинал преследовал какие-то другие цели».

А кардинал на самом деле полюбил королеву… Анне, как всякой женщине, поначалу льстило внимание Ришелье, она даже стала приглашать его в свои покои для беседы. Ближайшая подруга королевы Мария де Роган, в замужестве герцогиня де Шеврез, всегда присутствовала на этих встречах. Иногда вместо долгих бесед и обсуждения дворцовых сплетен устраивали танцы, и влюбленный Ришелье – всесильный кардинал и премьер-министр Франции – согласился однажды по просьбе Анны вырядиться в испанского шута и станцевать сарабанду.

«Королева и ее наперсница в это время думали о развлечениях не меньше, чем об интригах, – рассказывает в своих записках граф де Бриенн. – Однажды во время беседы они решили немного посмеяться над влюбленным в королеву кардиналом.

– Он страстно увлечен вами, мадам, – сказала королеве ее наперсница, – и я не знаю того, что он бы не сделал, лишь бы только понравиться вашему величеству. Хотите, я пришлю его к вам в наряде шута и уговорю его станцевать вам сарабанду? Хотите? Только скажите, и он сделает это.

– Какое безумие! – рассмеялась королева.

Она была молода, она была женщиной, она была веселого нрава. И можно было понять, почему она нашла это предложение привлекательным. Королева поймала свою наперсницу на слове, и та тут же отправилась за кардиналом. Первый министр, голова которого была забита делами государственной важности, но сердце оставалось свободным для любви, дал согласие на необычное свидание, полагая, что объект его страсти им уже завоеван…»

Происшествие это стало известно от приглашенного в тот вечер скрипача Бокко, который, несмотря на то, что ему велено было держать язык за зубами, все разболтал.

Ришелье явился к королеве в зеленых бархатных панталонах и станцевал ей сарабанду под звуки скрипки Бокко, перезвон колокольчиков, подвешенных на его подвязках, и стук кастаньет, с которыми премьер-министр сам же и управлялся. Королева и герцогиня хохотали до упаду.

По прошествии некоторого времени кардинал пришел к выводу, что пора от бесед и танцев переходить к более важному, по сути, государственному делу – Франция нуждалась в наследнике. Король Людовик давно обходил стороной спальню Анны Австрийской, и кардинал решил сам осчастливить французский народ. О своем решении кардинал поведал Анне через госпожу дю Фаржи. Королева была потрясена, изумлена и даже… несколько напугана. Только сейчас она поняла, что кардинал не так уж и прост: королева родит наследника престола, с Людовиком «что-нибудь случится» – и кардинал станет истинным правителем королевства…

Анна Австрийская гневно отвергла его предложение.

Кардинал, подстроив встречу наедине, попытался объясниться с рассерженной королевой и сказал, что вовсе не хотел ее оскорбить… Анна в гневе так на него посмотрела, что вошедший неожиданно Людовик встревожился:

– О чем это вы беседуете?

– О всяких глупостях! – резко ответила Анна и удалилась.

Кардинал почувствовал себя униженным, даже уязвленным. А Ришелье не привык быть униженным. Он понял, что с ним всего лишь развлекались, и решил мстить.

Кардинал и королева сделались настоящими врагами, и их взаимная вражда не раз сказывалась на жизни ни в чем не повинной страны.

Весной 1625 года сестра Людовика XIII Генриетта-Мария обвенчалась с королем Англии Карлом I Стюартом. И вскоре в Париж прибыл герцог Бэкингем, дабы сопровождать 15-летнюю королеву Англии на ее новую родину.

Джордж Вилльерс, герцог Бэкингем был всесильным фаворитом при английском короле. Он был красив, очень богат, обожал роскошь и женщин. Герцог был женат на Екатерине Говард, которая родила ему пятерых детей, что нисколько не мешало Бэкингему продолжать любить других женщин и крутить любовные интриги. А потому нет ничего удивительного в том, что, увидев красавицу Анну Австрийскую, герцог с первого же взгляда влюбился в нее.

Французский двор был потрясен его откровенными ухаживаниями, а королева… впервые по-настоящему полюбила.

Ришелье был в бешенстве. Он приставил к Анне несколько десятков шпионов, которые повсюду следовали за королевой, не давая ей встретиться с герцогом наедине. Но на помощь своей венценосной подруге пришла герцогиня де Шеврез. Она была женщиной опытной, а потому ей удалось устроить несколько тайных встреч любвеобильного Бэкингема и Анны Австрийской. Однако тайна раскрылась – естественно, с помощью кардинала. Герцогу пришлось покинуть Францию, а королеве – объясняться с королем, с которым отношения и так были натянуты до предела.

Как вы помните, в то время шла Тридцатилетняя война, и воевала тогда чуть ли не вся Европа. Так вот, весной 1627 года Англия стала собирать войско против Франции. А затем произошла та самая знаменитая осада Ла-Рошели – последнего оплота протестантов во Франции, – которая столь красочно описана Александром Дюма в «Трех мушкетерах». Возможно, Бэкингем, спровоцировав это выступление, рассчитывал, что правительство Франции предложит переговоры, а вести их со стороны Англии будет конечно же он. Герцог не терял надежды вернуться к Анне Австрийской…

А королева тоже не скучала: в ответ на все козни Ришелье она начала сама плести против него интриги. Помогали ей в этом бессменная госпожа де Шеврез и молодой Гастон Анжуйский, родной брат короля.

Заговорщики составили довольно примитивный план: Гастон Анжуйский со своей свитой должен был приехать на ужин к кардиналу, затем люди Гастона затеяли бы спор, схватились бы за шпаги и, между делом, закололи бы кардинала. Но смертоубийства не произошло: любовник госпожи де Шеврез, также участвовавший в заговоре, проболтался обо всем кому-то из знакомых. Естественно, весть очень быстро дошла и до ушей всевидящего и всеслышащего кардинала. Ришелье остался жив-здоров, болтливого маркиза отправили на эшафот, а остальные участники заговора отделались легким испугом. Правда, Людовик XIII, узнав от кардинала о заговоре, провел с женой «разговор с пристрастием». Усилиями Ришелье царственные супруги поссорились окончательно.

А военные действия все продолжались. Во время осады Ла-Рошели англичане взяли в плен господина де Сент-Сервена. Бэкингем привел его в свои покои, где пленник увидел портрет Анны Австрийской.

– Месье, – сказал герцог пленнику, – поезжайте к королеве и расскажите ей о том, что вы только что увидели, а также сообщите господину де Ришелье, что я сдам ему Ла-Рошель, если он согласится принять меня в Париже в качестве английского посла.

Прибыв к кардиналу, Сент-Сервен передал ему эти слова.

– Если вы добавите еще слово к тому, что сказали, я прикажу отрубить вам голову, – ответил Ришелье.

В середине августа к Бэкингему, бывшему в то время в Англии, обратился морской лейтенант Джон Фелтон с просьбой назначить его капитаном одного из кораблей, отплывавших под стены Ла-Рошели. Герцог отказал.

Двадцать третьего августа 1628 года в Дувре герцог Бэкингем вновь столкнулся с офицером Джоном Фелтоном. И на глазах всей свиты Джордж Вилльерс, герцог Бэкингем, был убит выстрелом из пистолета в упор.

Узнав о смерти Бэкингема, Анна Австрийская заперлась в своих апартаментах и горько оплакивала своего возлюбленного. А кардинал радовался!

Ла-Рошель пала. Французы праздновали триумф.

Но все раны со временем заживают, и душевные тоже. Отгоревав по Бэкингему, Анна Австрийская попыталась помириться с Людовиком. Она объяснила мужу, что во всех их бедах и ссорах виноват Ришелье. Анна просила отправить кардинала в отставку. Как ни странно, ее поддержала королева-мать, Мария Медичи, и Людовик пообещал обеим королевам – матери и жене, – что вскоре простится с кардиналом.

Ришелье, который по-прежнему оставался всевидящим и всеслышащим, бросился к своей бывшей благодетельнице Марии Медичи. Он ползал перед ней на коленях и умолял: «Пощадите, пощадите меня!», но королева-мать осталась неумолима.

Однако Людовик так и не смог расстаться с господином Ришелье. Премьер-министр был действительно умен, и ему удалось вновь склонить короля на свою сторону. Надо все же признать, что от кардинала была и польза. После очередного заговора против него, устроенного опять-таки Анной Австрийской, Ришелье повел дело так, что сумел не только выкрутиться из ее интриг, но и помирить царственных супругов. Это после стольких-то лет вражды!

В результате Анна родила Людовику двух сыновей: будущего «короля-солнце» Людовика XIV и Филиппа Орлеанского. Поздние роды были тяжелыми, но, став матерью, Анна Австрийская только похорошела, и характер ее смягчился…

Настоящее сильное чувство кардинал Ришелье испытал лишь однажды: он любил Анну Австрийскую. Но были в его жизни и другие «любови».

Например, одно время его любовницей была знаменитая куртизанка Марион де Лорм. Сначала куртизанка находилась в связи с королевским фаворитом, красавчиком Сен-Маром. Но кардинал, из каких-то своих соображений, замыслил поссорить влюбленных, для чего избрал наиболее простой путь: он просто занял место Сен-Мара подле «самой красивой женщины XVII века», как именовали некоторые современники мадемуазель де Лорм.

Автор «Маленьких историй» Таллеман де Рео описал первые две встречи кардинала с этой красавицей так: «Кардинал Ришелье платил женщинам за их услуги не больше, чем художникам за их работы. Марион де Лорм посетила его два раза. Когда в первый раз он принял ее, на нем были надеты серого цвета камзол, вышитый серебром и золотом, сапоги и шляпа с плюмажем. Она заметила, что его острая бородка и выбивающиеся из-под шляпы волосы выглядят очень красиво. Она мне также говорила, что однажды пришла к нему, переодевшись в мужское платье, и ее приняли за посыльного. После этих визитов кардинал через своего камердинера Бурнэ, сыгравшего в этом деле роль сводника, передал ей сто пистолей».

«Я рассматривала этот кошелек как трофей, – говорила она, – потому что его должна была бы получить, вообще-то говоря, моя соперница, мадам де Комбале: это свидетельство моей победы над ней, хотя ее останки еще лежат на поле боя в сердце кардинала».

Каким бы прижимистым ни был кардинал Ришелье, он в любом случае оставался кардиналом, премьер-министром Франции, правой рукой короля. И Марион была весьма польщена его вниманием и, не задумываясь, дала слово больше не встречаться с Сен-Маром.

И, наверное, от избытка чувств красотка принялась хвастаться связью с Ришелье, за что тут же получила прозвище «мадам кардинальша».

«Сестры по профессии» иногда, хихикая, спрашивали ее:

– Как ты можешь спать со священником?

– Он совсем не похож на священника, когда снимает кардинальскую шапочку и пурпурную мантию, – улыбалась в ответ Марион. – К тому же я получила отпущение всех грехов.

Кардинал Ришелье был великим политиком, но он был и великим охотником до женщин, а его высокое положение в государстве не только не мешало, но даже помогало ему на любовном поприще. Свободное от государственных забот время он с готовностью посвящал красивым женщинам. Благо, что их при французском дворе было немало.

«Однажды, – вспоминает Таллеман де Рео, – ему захотелось поразвлечься с принцессой Марией де Гонзаго, нынешней королевой Польши. Как-то она попросила его аудиенции. Кардинал в это время находился в постели. Когда ее провели к нему, капитан гвардейцев приказал всем удалиться из покоев кардинала. “Месье, – начала принцесса, – я пришла к вам, чтобы…” “Мадам, – прервал ее кардинал, – для меня безразлично, что вы попросите. Главное, что вы пришли. Никогда вы не были столь прекрасны, как сейчас. Я посчитал бы за счастье быть вам полезным”. Затем он взял ее за руку. Принцесса отдернула ее и попыталась изложить ему суть дела, которое ее сюда привело. Кардинал снова решил взять ее за руку, тогда она встала со стула и покинула его покои».

Некоторое время спустя кардинал увлекся мадам де Бриссак, женой своего кузена маршала, командующего королевской артиллерией. Вот как это описывает Таллеман де Рео:

«Жена маршала была красива и прекрасно пела. Кардинал Ришелье увлекся ею и зачастил в ее дом, чем весьма обеспокоил командующего артиллерией. Мадам де Бриссак, будучи неглупой женщиной, скоро заметила, что может вертеть кардиналом, как хочет. В один прекрасный день, проявив необычную для ее возраста настойчивость, она заявила своему мужу, что воздух Парижа для нее становится вредным, и она хотела бы с его позволения отправиться погостить к своей матери в Бретань. “Ах, мадам! – воскликнул маршал. – Вы возвращаете меня к жизни, я никогда не забуду оказанной мне милости!” К счастью, кардинал быстро охладел к ней, видимо, сердце его зажглось страстью к другой».

Ришелье, как мы уже писали, пользовался большим успехом у женщин: «За два года до смерти, – вспоминал один из современников, – кардинал имел сразу трех любовниц, первой из них была его племянница, второй – пикардийка, жена маршала де Шольна, а третьей – парижская красавица по имени Марион де Лорм; из чего можно сделать вывод, что эти господа в красных шапочках – крепкие мужики».

«Господа в красных шапочках» – это кардиналы. И кардинал Ришелье, похоже, обладал немалой силой… и властью.

В феврале 1641 года он пригласил свою любовницу, Марион де Лорм, на торжества по случаю бракосочетания его племянницы мадемуазель де Майе-Брезе с герцогом Энгиенским. На празднестве присутствовал сам король. Насколько нужно было быть уверенным в себе, чтобы официально, при короле, принимать у себя куртизанку?..

Однако, похоже, что в отношениях с женщинами эта уверенность с годами пропадала: его ухаживания не приносили ожидаемых результатов. Тогда кардинал поручил Марион выступить посредницей и привести к нему другую жрицу любви – Нинон де Ланкло.

Но, несмотря на весьма щедрые посулы, и мадемуазель де Ланкло не пожелала стать его любовницей, о чем сообщает в своих «Воспоминаниях» граф де Шавеньяк: «Великий муж (Ришелье), которому удавались самые грандиозные дела, как ни странно, потерпел полный провал, хотя Нинон не очень-то заботилась ни о своем добром имени, ни о том, что скажут другие. И тщетны были все его старания, напрасно он обещал ей через Марион де Лорм пятьдесят тысяч экю: она отвергла его предложение, так как в это время находилась в любовной связи с одним советником Парламента, в объятиях которого оказалась по собственной воле…»

Не получив Нинон де Ланкло, Ришелье расстался и с Марион. Красотка не очень тужила и вернулась в постель другого своего любовника – поэта де Барро, который, на радостях, сочинил дурацкие стансы под названием «О том, как автор получил больше удовольствия со своей любовницей, чем его соперник, кардинал Ришелье»:

Красоту несравненную буду вечно любить,
Для которой рабы и земные цари
Возвели многочисленные алтари,
Чтобы только одной ей на свете служить.
Именитым соперникам я говорю:
Не ревнив я, хотя и от вас я терплю,
Пусть полюбите вы, как ее я люблю, -
Это лишь увеличит известность мою.
Это лишь малая часть радостной песни Барро.

В «любовном списке» кардинала была и еще одна женщина – его племянница Мари-Мадлен де Винеро, вдова господина де Комбале, герцогиня д’Эгильон. Эта очаровательная тридцатисемилетняя блондинка обладала роскошными формами и любила глубокие декольте, что весьма услаждало взоры окружающих мужчин.

«Когда я вижу мадам д’Эгильон, – сказал однажды, скромно потупив глаза, один пожилой каноник, – я чувствую, как ко мне возвращается детство».

«Он хотел этим сказать, – поясняет в своих “Мемуарах” Лефевр, – что любуется прелестями прекрасной герцогини глазами невинного младенца. Но ему никто не поверил, а друзья каноника вдоволь посмеялись над притворщиком”.

Овдовев, Мари-Мадлен поначалу впала в отчаяние и даже стала подумывать о монастыре. Но перед тем как окончательно принять решение, она пришла за советом к дядюшке:

– Светская жизнь меня больше не интересует, – сказала она. – Я хочу стать кармелиткой.

Ришелье поднял глаза, посмотрел на красивую молодую женщину… и нежно сказал своей племяннице:

– Дитя мое, ваше место не в монастыре, оно – рядом со мной.

Вот так молодая красивая вдова попала не в монастырь, а в кардинальский дворец, а хозяин дворца так возлюбил свою племянницу, что стал ее любовником.

Родственная любовная связь длилась до самой смерти премьер-министра. Дядя и племянница жили, как любая семейная пара, со своими радостями и горестями, ссорами и примирениями. И вскоре весь Париж распевал фривольные песенки о Ришелье и его племяннице, герцогине д’Эгильон. «Кардинал был влюблен в госпожу д’Эгильон», – продолжают петь и сейчас – в фильме про трех мушкетеров.

Король был не в восторге от происходящего, но свое недовольство срывал только на герцогине. «Король ведет себя очень странно, – сказала как-то королева. – Он защищает кардинала и во всем хулит его племянницу. Назвав ее бесстыдной женщиной, он выразил свое недовольство тем, что она осмелилась появиться в церкви святого Евстахия в тот момент, когда я слушала там проповедь».

Недаром говорится «Единожды солгав…» – не сумев сохранить верность данным церковным обетам, кардинал не умел хранить верность и своим женщинам. Даже тем, которых любил. Пусть не всем сердцем, но ведь любил же. И Мари-Мадлен он любил. И изменял ей. А она ревновала. Да как! Если герцогиня д’Эгильон узнавала об измене любимого дядюшки, в кардинальском дворце стекла дрожали от ее крика. А как-то раз она надумала отомстить…

«Самый большой скандал разразился, когда кардинал увлекся мадам де Шольн, – пишет Таллеман де Рео. – На дороге из Сен-Дени шестеро офицеров морского полка бросили в лицо мадам де Шольн две бутылки с чернилами, но она успела увернуться, и бутылки ударились о дверцу ее кареты. Бутылки были стеклянные. Осколки стекла должны были порезать лицо, а чернила – залить порезы. На лице остались бы темно-синие шрамы, вывести которые невозможно. Мадам де Шольн не осмелилась жаловаться. Все считают, что офицеры получили приказ напугать ее: герцогиня д’Эгильон не хотела, чтобы кому-нибудь другому было так же хорошо с ее дядей, как и ей самой».

Но кардинал не убоялся племянницы и все-таки стал любовником мадам де Шольн. А в знак благодарности подарил ей аббатство с годовой рентой в двадцать пять тысяч ливров.

Иногда он мог быть и щедрым.

«Семейная жизнь» кардинала длилась около семнадцати лет. Говорят, Мари-Мадлен родила Ришелье детей. Однажды в кругу придворных маршал де Брезе заявил, что племянница родила от кардинала четырех сыновей. Присутствовавшая при разговоре Анна Австрийская улыбнулась и сказала:

– Маршалу можно верить только наполовину…

Это значило, что у Ришелье и герцогини д’Эгильон было двое детей.

И все же самой большой любовью этого великого человека оставалась королева Анна…

Четвертого декабря 1642 года кардинал Ришелье, измотанный трудами и интригами, скончался. Ему было 58 лет. Известие о его кончине французский народ почему-то воспринял с ликованием.

Здесь лежит гордыни страшной пленник.
Здесь лежит таинственный священник.
Тот, что войны вел и кровь французов пил,
Принося стране несчастье и удачу.
От племянницы своей он получил
Двух детей и сифилис в придачу.

Не очень лестная эпитафия…

Через несколько месяцев после кончины кардинала слег страдавший туберкулезом король Людовик XIII. После его смерти в мае 1643 года на французский престол взошел его пятилетний сын Людовик XIV. Крестным отцом маленького короля был кардинал Мазарини.

Джулио Мазарини прибыл во Францию по поручению папы римского. И, как ни странно, с благословения кардинала Ришелье. Они встретились еще 29 января 1630 года. Сначала Ришелье с подозрением отнесся к неизвестному итальянцу: «Мазарини прибыл сюда скорее шпионить и вынюхивать…» Но очень скоро он оценил способности молодого человека: «Мой инстинкт подсказал мне, что передо мной гений», – писал он потом в своих «Мемуарах». А военный министр Абель Сервьен заметил: «Этот господин Мазарини – самый достойный и самый умелый из слуг Его Святейшества». Это могло означать, что папский дипломат стал оказывать услуги кардиналу Ришелье.

Только в 1632 году Мазарини принял духовный сан, и пошел он на это явно не по зову души, а только ради карьеры и богатства.

В первый раз Джулио Мазарини был представлен Анне Австрийской в 1632 году. И представил его королеве сам Ришелье. Молодой итальянец был весьма хорош собою, он всегда пребывал в хорошем расположении духа и умел вести беседы на любые темы; обходительный и дипломатичный, Мазарини с ранней юности пользовался большой популярностью у женщин. Понравился он и королеве Франции. Это не ускользнуло от внимательного взора Ришелье, и он язвительно заметил: «Вам понравился Мазарини? Неудивительно, он так похож на лорда Бэкингема…» Кардиналу было из-за чего сердиться: этому итальянцу удалось добиться того, чего никак не удавалось ему самому – завоевать сердце королевы Анны.

А сам Мазарини влюбился в королеву сразу и навсегда!

Некоторые историки считают, что роман Мазарини и Анны Австрийской начался после смерти Людовика XIII. Другие утверждают, что королева стала любовницей итальянца еще при жизни мужа. И даже подозревают Мазарини в отцовстве наследника престола, Людовика XIV…

По этому поводу музыкальный французский народ распевал вот такие куплеты:
Христианский король, что бы значили вы,
Если вдруг Мазарини убрать?
А жена ваша, Анна, сумела – увы! -
И от церкви услугу принять.
Так что первенец ваш, в подтвержденье молвы,
Кардиналу мог сыном бы стать.

Был ли Мазарини настоящим отцом маленького короля, неизвестно, а вот крестным отцом он был точно.

Но в первый свой приезд Мазарини недолго пробыл во Франции, он был отозван обратно в Рим. И увез в душе образ горячо любимой женщины…

В 1639 году, осенью, Джулио Мазарини прибывает во Францию навсегда. Карьеру ему помогал делать все тот же Ришелье, не устававший восхищаться необыкновенными способностями итальянца. Но, несмотря на поддержку кардинала, на первых порах жилось Мазарини в Париже тяжеловато. «При своем прибытии ко двору Мазарини явился туда столь жалким, что ему требовалась чья-нибудь поддержка, – писал в своих “Мемуарах” капитан-лейтенант первой роты мушкетеров короля д’Артаньян. – Не имея ничего, кроме весьма скудного пенсиона, далеко не достаточного даже для скромного существования, он был очень счастлив, когда месье де Шавиньи (секретарь Ришелье), который узнал его, воспользовавшись им в делах Италии, дал ему комнату у себя и место за столом своих служащих».

Но уже в 1641 году Мазарини получает кардинальскую шапку, а затем и место в Королевском совете. Когда же кардинал Ришелье умер, то есть через год, король назначил Мазарини главой Королевского совета. Потом, еще через год, как мы уже говорили, умер и сам король Людовик XIII.

Людовик ХIV был еще слишком мал, чтобы самостоятельно править страной, а потому регентшей при нем была провозглашена его мать – Анна Австрийская, которая тут же назначила кардинала Мазарини главой своего Совета и первым министром.

К тому времени, когда королева и кардинал практически перестали скрывать свою связь, Анне исполнилось сорок два, а Мазарини – сорок один год. Отзывчивый французский народ и тут откликнулся: Анну Австрийскую стали величать «шлюхой кардинала». Но ни оскорбления, ни насмешки не влияли на отношения королевы и кардинала. Они жили, как настоящая семья, и союз их был прочным и долгим. Восемнадцать лет итальянец Мазарини вершил судьбы Франции, был верным и любящим мужем французской королеве и готовил к государственной деятельности Людовика XIV, одного из самых блистательных королей в истории.

Мы пишем, что кардинал был королеве мужем, а не любовником, потому что многие современники свидетельствовали об этом. Так, в одной книге, вышедшей в 1649 году, говорилось: «Почему так бранят королеву за ее любовь к кардиналу? Разве она должна поступать по-другому после того, как вышла за него замуж, а отец Венсен одобрил и подписал их брачный контракт?»

В том же году автор «Ходатайства о пересмотре судебного решения» писал о королеве и кардинале: «Если они действительно связаны узами брака, а их брачный контракт был освящен главой миссии отцом Венсеном, они вправе делать все, что хотят, и даже то, что следует скрывать от нас».

Об этом же пишет доктор теологии Марк-Антуан Деруа в своем труде «Героическая муза, или Зарисовки самых памятных деяний Его Преосвященства в разное время и в разных обстоятельствах».

Но даже этот факт не менял отношения французов к кардиналу-итальянцу, скорее он только усугублял ненависть к Мазарини. Парижане прозвали сторонников кардинала его именем – «мазарены» – и сочиняли немыслимое количество всяких памфлетов, сатир и политических песен о ненавистном министре – «мазаринады». На него было даже организовано несколько покушений. Но Мазарини был не глупее Ришелье, и каждый раз он оставался жив.

Однако одними песнями и памфлетами дело не ограничилось. Ситуация в стране осложнялась с каждым днем. И в 1648 году все проблемы и брожения вылились в Фронду, по сути, гражданскую войну. Мазарини пришлось бежать из Парижа, Анна и Людовик собирались последовать за ним, но дорогу им преградила городская милиция. Король и королева-мать остались в столице. Конечно же, кардинал вскоре вернулся в Париж.

А к парламентской, народной Фронде присоединилась и французская аристократия (которая в общем-то и заварила всю эту «кашу»), и в январе 1650 года началась «Фронда принцев».

Принц Конде и другие принцы крови были очень недовольны правлением итальянца во Франции: на их взгляд, он слишком откровенно узурпировал власть, вернее, место рядом с королем и регентшей, и они решили во что бы то ни стало спасти корону Франции. Они придумывали всевозможные планы, чтобы избавиться от неугодного кардинала. Поначалу придворные шли «мирным путем». Принц Конде, например, предложил найти королеве нового любовника. Он выбрал для этой цели молодого красавца маркиза де Жерзе. Но Анна устояла перед чарами маркиза. И даже устыдила его, когда он попытался объясниться ей в любви.

В конце концов сторонники Конде и сам принц затеяли самую настоящую войну. Кардинал был вынужден вновь покинуть Париж, и опять Людовику и Анне Австрийской не удалось бежать вместе с ним.

Париж оказался в руках фрондеров, но среди них не было согласия. И, пока Мазарини жил в изгнании, в замке Брюль в Рейнской Германии, королева умело воспользовалась этим. «Мне крупно повезет, если среди всех этих интриг, докладов, предательств я не сойду с ума… – писал Мазарини королеве из-за границы. – Я теряюсь среди бесконечного числа лиц, ведущих переговоры». Но Ришелье не зря восхищался «гением Мазарини»: совместными усилиями с королевой первый министр вновь обрел и силу, и власть, и в феврале 1653 года вернулся в Париж победителем. Он въехал в столицу Франции на белом коне, а навстречу своему крестному отцу выехал сам Людовик XIV, и народ восторженно встречал бывшего изгнанника, демонстрируя ему глубокую преданность.

Любящая семья вновь воссоединилась. А в том, что они действительно любили друг друга, нет никакого сомнения. Вот одно из ранних писем королеве, написанное кардиналом Мазарини:

«Видит Бог, как я был бы счастлив, если бы Вы могли заглянуть в мое сердце. Вы бы тотчас же убедились в том, что никогда и ни к кому, кроме Вас, я не испытывал такой глубокой привязанности, какую испытываю к Вам. Клянусь, что никогда раньше я не мог себе даже представить, что стану так горевать, когда дела заставят меня отвлечься от мыслей о Вас.

Я верю, что Ваши дружеские чувства ко мне выдержат все испытания, и принимаю их такими, какие они есть. Что же касается меня, то я могу Вам только сказать, что испытываю к Вам нечто большее. Упрекая себя ежечасно в том, что не могу представить убедительного доказательства моего к Вам расположения, я строю самые дерзкие планы, которые позволили бы мне увидеться с Вами. И если я до сих пор их не осуществил, то только потому, что одни из них просто невыполнимы, а другие могут повредить Вам. Иначе я бы не пожалел и тысячи жизней, чтобы сделать хотя бы одну попытку. Ибо осторожность никак не сочетается со страстью, которую я испытываю к Вам.

Я заранее прошу прощения, если ошибаюсь, но будь я на Вашем месте, я бы что-нибудь придумал, чтобы дать Другу возможность встречи… Прошу сообщить мне, увижу ли я Вас когда, ибо так долго продолжаться не может. Для меня разлука хуже смерти…»

Это послание заканчивалось несколько пафосными, но совершенно искренними словами:

«Поверьте мне, что со времен Адама, никто так не страдал, как я…»

Анна Австрийская и Джулио Мазарини снова вместе правили Францией. Юный Людовик много времени проводил с племянницами кардинала, красавицами Олимпией и Марией Манчини. И неудивительно, что молодой человек влюбился в черноокую Марию Манчини. Эта первая юношеская любовь короля оказалась настолько серьезной, что Людовик собрался жениться.

Анна Австрийская не на шутку встревожилась, ведь она предполагала женить сына на испанской инфанте Марии-Терезии (этот брак принес бы долгожданный мир). И Мазарини, который давно наблюдал за развитием отношений короля и племянницы и который уже подумывал о возможности породниться с французским королевским домом, поддержал королеву. Кардинал выступил против этого брака, после чего ему пришлось довольно долго убеждать своего воспитанника в том, что Мария не годится в жены королю Франции. «Я Вас умоляю об этом ради Вашей славы, чести, служения Богу и ради благополучия Вашего королевства», – говорил Мазарини. (Позже Мазарини понял, что ему больше доставляет удовольствие сама власть, чем родство с королевским домом.)

Любовь королевы и Мазарини была долгой и прочной, они вместе переживали все трудности и вместе радовались успехам, не обращая внимания на глупые завистливые насмешки и все попытки их разлучить. Анна всем сердцем доверяла своему кардиналу, и он отвечал ей тем же. А вместе они воспитывали будущего «Короля Солнце».

В феврале 1661 года в галерее королевского павильона в Лувре начался пожар. Пламя быстро охватило и апартаменты первого министра. С пожаром удалось справиться, все остались живы, но сильно простуженный кардинал наглотался дыма и это обострило болезнь. Проведя консилиум, врачи пришли к выводу, что жить Мазарини осталось один-два месяца. Он мужественно выслушал их приговор. Его секретарь, Ломени де Бриенн, потом вспоминал: «Я ожидал увидеть сломленного болезнью человека, а он был тих и спокоен».

Анна не отходила ни на минуту от постели больного, ухаживая за ним, как добрая супруга. Когда его не стало, королева лишилась чувств…

Парижане, конечно, тут же откликнулись «эпитафией»:
Его Высокопреосвященство Второй умер.
Не дай нам Бог третьего!

Но король иначе относился к своему первому министру и опекуну и организовал достойные похороны достойному человеку. В одной из погребальных речей говорилось: «Он был французом и итальянцем, солдатом и доктором права, государственным человеком и кардиналом, иностранцем и королевским слугой, жестким и терпеливым, учителем и другом короля…»

Остаток жизни бывшая королева Франции провела в монастыре Ван де Грас, где и скончалась в 1666 году.

Из книги Каринэ Фолиянц «Грехи и святость. Как любили монахи и священники»

Единственный человек, державший бразды правления государства
во время сотрясавшей его бури, чье достойное поведение спасло,
быть может, оное государство от гибели.

Мария Мадлена де Лафайет

Я говорил с самым великим государственным человеком,
которого я когда-либо встречал.

Кардинал де Ришельё о Мазарини

Не умер он, а лишь помолодел,
Наш кардинал, которого весь мир презрел.

Так писали в 1643 году о кардинале Джулио Мазарини (1602—1661) противники политического курса его предшественника кардинала де Ришельё. Ведь перед тем как умереть, Ришельё порекомендовал этого итальянского прелата своему государю Людовику XIII. Но так получилось, что Людовику Справедливому Мазарини было суждено служить меньше года. В декабре 1642 года он наследовал Ришельё в должности главы Государственного совета, а уже 14 мая 1643-го Людовик XIII скончался, оставив трон четырёхлетнему Людовику XIV.
Джулио Мазарини был одним из самых неожиданных, но в то же время ценных «приобретений» для Франции. То, что, вероятно, именно этот итальянец станет главным воспитателем маленького короля Франции, можно было прогнозировать ещё при выборе его в крёстные отцы. По воле Людовика XIII, предчувствовавшего свою скорую кончину, дофин был торжественно крещён в часовне Старого замка Сен-Жермен-ан-Ле 21 апреля 1643 года. Крёстной матерью Людовика Богоданного стала Шарлотта де Монморанси, принцесса де Конде (1593—1650) (именно она была последней любовью Генриха IV), мать Конде Великого.

Кардинал де Ришельё. Работы Филиппа де Шампеня.

Королева Швеции Кристина, одна из просвещённых дочерей своего времени, так описывала Мазарини:

«Это человек осторожный, ловкий, тонкий, желающий, чтобы его считали придворным, и иногда довольно хорошо изображающий царедворца; он умерен во всех своих страстях, вернее, можно сказать, что у него всего одна всеобъемлющая страсть: это его честолюбие. Все другие страсти он подчиняет ей, а любви и ненависти ровно столько, сколько необходимо, чтобы достичь цели, а хочет он одного - править. У него великие проекты, достойные его непомерного честолюбия, изворотливый, ясный, живой ум, обширнейшие знания в области всех дел света, я не знаю никого, кто был бы лучше информирован; он трудолюбив, усидчив и прикладывает все невероятные усилия, чтобы сохранить состояние, и сделает всё возможное, чтобы увеличить его».

Наверняка какие-то из этих качеств разглядел в итальянце и Людовик XIII. Уставший от жизни монарх в последние годы жизни покровительствовал этому римлянину, который уже был протеже Ришельё. Ведь именно король выпросил у Папы для Мазарини кардинальскую шапку.
Отношения Людовика XIV и Мазарини - это тема для отдельного серьёзного исследования. Кардинал повлиял на становление личности этого монарха куда серьёзнее, чем кажется. Даже художественный вкус короля, впоследствии отразившийся на всей культурной жизни Франции и Европы в целом - тоже в определённом смысле результат воспитания Мазарини, результат тесного долголетнего общения этих двух людей. Так, благодаря кардиналу, который жил в Париже как настоящий итальянский меценат времён Древнего Рима и Борджиа (кардинал хотел превратить столицу Франции в новый Рим), король «заразился» любовью к итальянской культуре. Окончательно обосновавшись в столице Франции, Мазарини окружил себя итальянскими вещами: тканями, драгоценностями, духами, статуэтками, «антиками». Он любил итальянских художников и их полотна, актёров, певцов и музыкантов. Именно Мазарини привёз в Париж знаменитую Баронни, певицу, любовницу кардинала Барберини, давнего друга и былого покровителя Мазарини.
Так благодаря итальянскому влиянию юный Людовик XIV пристрастился к гитаре, которая тогда не была инструментом французской знати. Скорее легче представить короля Франции, в руках которого лютня. Именно лютню в своё время предпочитал король-меломан Людовик XIII, впрочем, как и многие его современники. Ведь с XVI века лютня неизменно сопровождала стремления представителей знати доказать свою утончённость и близость тому, что мы называем культурой. Маргарита Наваррская и Диана Французская играли на лютне. За Ла-Маншем - Мария Стюарт, Елизавета Английская и её отец Генрих VIII. На лютне играли в окружении мадам де Рамбуйе, мадемуазель де Скюдери и Марион Делорм. Нинон де Лонкло была весьма искусна в игре на лютне - ей было от кого унаследовать и умение, и любовь к этому инструменту. Её отец был одним из самых знаменитых лютнистов.
Пристрастие Людовика XIII к лютне разделяла и его жена. Но здесь, как это ни странно, Людовик XIV, любящий и чтивший своих родителей, сделал по-своему и предпочёл гитару. Сначала гитара бытовала в Испании, куда её привезли арабы. В XVI веке она проникла в Неаполь, где и стала инструментом простолюдинов. Во Франции гитара появилась с модой на итальянскую комедию, которую как раз и привил французам Мазарини.
Ф. Боссан считает, что гитарой короля «заразил» итальянец Тиберио Фьорелли, актёр-комедиант, игравший Скаромуша. Актёр-итальянец с труппой прибыл в Париж в 40-е годы XVII века. Часто бывал в Лувре, куда обязательно приходил со своей собакой и гитарой. Фьорелли сажал маленького Людовика к себе на колени и подкидывал его. Говорят, что комедиант добился успеха у будущего монарха, когда тому было ещё два года: принц писал на актёра и при этом сильно смеялся.
В 1647 году, когда Людовику было девять лет, он учился игре на лютне, а в 1650-м - принялся за гитару. Специально для этого выписали гитариста, выходца из Кадиса, Бернара Журдана де Ласаля. Позже из Ментуи прибыл крупнейший виртуоз своего времени, Франческо Корбетта. Мазарини всячески способствовал этому увлечению своего воспитанника. Согласно свидетельству фрейлины Анны Австрийской Франсуазы де Моттвиль (1621—1689), король чуть ли не каждый день устраивал концерты для гитары.
То, что Людовик XIV предпочёл любимице-лютне гонимую всеми гитару, в этом можно увидеть и дальнейшее его отношение к искусству. Долгие годы король будет преклоняться перед итальянскими творцами, он даже пригласит в Париж легендарного архитектора Джованни Лоренцо Бернини (1598—1680). Гению итальянского Барокко король хотел доверить строительство нового фасада Лувра, главной резиденции французских королей, однако спустя несколько месяцев передумает, поскольку решит сделать всё по-новому, по-своему. Король всегда умел утвердить свои личные вкусы, даже когда они расходились с общепринятыми канонами. Причём так было не только в искусстве. Мазарини намеренно потакал желанию короля играть на гитаре, но, скорее всего, он даже и не догадывался, как это скажется на характере его воспитанника.
В историографии бытует точка зрения, что Людовик XIV не всегда был доволен воспитателем. Даже известен знаменитый анекдот, когда Людовик, будучи маленьким, назвал кардинала Мазарини «великим турком». Тем самым король-дитя якобы намекал на то, что истинным хозяином положения в королевстве является первый министр, а не он. Однако это скорее распространённый миф, нежели правда, поскольку впоследствии Людовик XIV сам писал о своей любви и признательности к Мазарини.

Кардинал Мазарини.

Кардинал был скорее строг к своему воспитаннику, нежели снисходителен. Причём это было как в период регентства, так и после объявления Людовика XIV совершеннолетним (1651). Согласно свидетельствам современников (а им, как известно, не всегда стоит доверять), случалось и такое, что кардинал распекал Людовика как школьника, говоря, что если он, король, не может грамотно оказывать милости своим приближённым, то пусть передоверит эти функции ему. Чтобы приучить Людовика к экономии Мазарини ограничивал карманные расходы короля, иногда доходя до скаредности. Камердинер короля Лапорт описывал в «Мемуарах» случаи изъятия уже выданных королю денег. В воспоминаниях Лапорта есть и другие примеры тирании Мазарини по отношению к своему крестнику (обращаясь к данному источнику, стоит помнить, что Лапорт не любил Мазарини, отсюда и столь предвзятое отношение к нему). Согласно Лапорту, король был вынужден спать довольно продолжительное время на одних и тех же простынях, которые в итоге рвались и приходили в негодность. А если король желал куда-нибудь выехать, случалось и такое, что ему не находилось кареты. Одевался маленький Людовик всегда скромно, без богатой отделки. Сорочки он менял столь же редко, как и постельное бельё. В детстве это чувство нелюбви к кардиналу Людовик переносил и на его домочадцев - многочисленных племянников, которых Мазарини поселил подле себя. Причём король не скрывал этой неприязни, которая длилась, правда, недолго. Да и своего строгого воспитателя Людовик со временем научится любить и уважать.
С годами Людовик XIV ценил Мазарини всё больше. О сердечной привязанности короля-подростка к своему крёстному и наставнику писали мадам де Мотвиль, венецианский посол и сам монарх. В 1652 году, когда Мазарини отправился в своё второе изгнание, Людовик плакал, несмотря на то, что эта отставка была временной. И об этом король прекрасно знал. Во время своей тяжёлой болезни в 1658 году, находясь на пороге смерти, король сказал кардиналу: «Вы человек решительный и мой лучший друг. Предупредите меня, когда настанет конец: королева не решится это сделать».
Помимо всего прочего кардинал потакал юношеским амбициям венценосного подростка и, несмотря на страхи Анны Австрийской, регулярно увозил Людовика, который любил обстановку военного лагеря, битвы, пробеги верхом и запах пороха. Зачастую приходилось удерживать юного монарха, чтобы он не кинулся в сражение.
Кстати, привязанность Мазарини к своему питомцу и забота о нём проявилась даже после смерти министра. Примером тому могут послужить 15 миллионов ливров, переданных Людовику XIV интендантом кардинала Жаном-Батистом Кольбером, якобы по собственной инициативе. Тем самым Мазарини в одночасье сделал своего государя, который только начинал править, самым богатым монархом Европы. Поскольку, как заметил Ж. Бордонов, никакой другой король в Европе не располагал такой суммой.
На следующий день после смерти кардинала Мазарини (9 марта 1661 года), первым, кого король обнаружил в своей приёмной, когда приехал в Лувр, был человек средних лет с хмурым лицом. Жан-Батист Кольбер уже два часа ожидал короля.
- Что вам угодно? - спросил Людовик.
- Ваше величество! - поклонился Кольбер. - Долгие годы я верно служил Мазарини и теперь готов так же верно и бескорыстно служить вам.
- Бескорыстно? - удивился монарх. - По-моему, в Лувре другие нравы!
- Бескорыстно! - повторил Кольбер. - И я сейчас докажу вам это. Мне известно, что кардинал зарыл в разных местах до 15 миллионов наличных денег, и так как он их не показал в своем завещании, то я думаю, что намерение кардинала было предоставить их казне, сундуки которой, насколько я знаю, совершенно пусты.
Король с изумлением посмотрел на Кольбера:
- Уверены ли вы в том, что говорите?
- Я могу представить доказательства, - сказал Кольбер.
Ни в чём так сильно не нуждался Людовик в первые дни своего единоличного правления, как в деньгах. Это ставило его в зависимость от сюринтенданта финансов Франции Никола Фуке, который - и это прекрасно понимал король - хотел приручить его с помощью подачек.

Кольбер в 1655 году. Работы Филиппа де Шампеня.

Передав деньги, Кольбер проявил верность своему новому господину, ведь он имел возможность присвоить их и никто бы его в этом не упрекнул. Деньги на самом деле нигде не значились. Однако наивно полагать, что такой прекрасный счетовод и хозяйственник, как Мазарини, забыл о столь серьёзной сумме. Скорее всего, он намеренно не включил эти деньги в завещание, велев своему интенданту передать их королю. Что тот и сделал. Кому как не Мазарини было знать о пустых сундуках казны королевства. И почему бы ему перед смертью ещё раз не проявить заботу о своём государе и крестнике. Что он и сделал.
Остаётся ещё один серьёзный вопрос: пожалуй, самый деликатный, но не мешающий ему иметь решающее значение в истории человечества, как пишет П. Губер. На протяжении 300 лет мы спрашиваем себя: были или нет королева и кардинал любовниками в современном понимании этого слова?
Простолюдины, особенно городская чернь, читавшая или слушавшая самые похотливые мазаринады (а в годы Фронды их насчитывалось примерно 5200), были в этом уверены. Придерживались этой версии и некоторые представители высшей знати. Например, Ларошфуко писал, что чем больше «возрастало могущество» Мазарини «в покоях королевы, тем ненавистнее становилось оно во всём королевстве». Но стоит ли верить человеку, который на протяжении всего правления кардинала стоял по другую сторону баррикад, да и сам был практически официальным любовником герцогини де Лонгвиль.
Согласно Губеру, не существует ни одного доказательства их любовной связи. Более того, как подчёркивает историк, ничего не известно и о «сексуальной ориентации» Джулио Мазарини, которому приписывают так много пороков, что его образ оброс самыми нелепыми вымыслами. Известно лишь то, что эти две великие личности питали друг к другу абсолютное доверие и симпатию. Об этом можно судить из их переписки, в которой видны следы симпатии и даже страсти.
Можно предположить, что если бы они были любовниками, то, возможно, имело место и тайное венчание, ведь королева, дочь Его Католического Величества была очень набожной. Однако Ж.К. Птифис справедливо подмечает, что и такой вариант маловероятен. Мазарини, бывший крёстным отцом Людовика XIV, по закону Церкви не имел права жениться - даже тайно - на матери своего крестника. Что до остального, то в конце своей жизни Мазарини намеревался принять духовный сан, чтобы побороться за тиару и престол Святого Петра, - на что он не смог бы претендовать, будучи в браке (пускай и тайном).

Джулио Мазарини родился 14 июля 1602 года недалеко от Рима. Поскольку все его детство прошло в районе Ватикана, то неудивительно, что Джулио избрал карьеру священника. Первоначально он учился в Риме, после чего поехал в Мадрид, в Alcala de Henares (современный Мадридский университет). По возвращении в Рим Мазарини стал послушником при Папе Римском. Во время богослужения на Рождество 1625 года ему было видение свыше, из которого он понял, что ему нужно заняться политикой. Он решил работать в дипломатической службе понтифика. Уже в 1628 году его назначили секретарем представителя Папы в Милане. Тогда Джулио впервые проявил себя на политическом поприще.

В январе 1630 года Мазарини был послан в Париж на переговоры с великим кардиналом Франции Ришелье по поводу войны между Францией и Испанией. Мазарини был настолько восхищен кардиналом, что был заранее согласен со всем, что тот говорил.

Известность Джулио Мазарини получил после битвы при Монферрато 26 октября 1630 года. Во время сражения он бегал по полю боя, кричал: "Мир, мир!" и призывал французов и испанцев перестать убивать друг друга. Всю последующую жизнь его называли рыцарем за этот отчаянный поступок. 19 июня 1631 года между Францией и Испанией было заключено перемирие, текст которого составил Мазарини. Он же выступал в роли посредника во время переговоров.

В 1632 году Mазарини возвратился в Рим. Там кардинал Барберини представил его высшему римскому обществу. Вращаясь в избранных кругах, Мазарини готовился отправиться с миссией во Францию. Это произошло в 1634 году.

Молодой дипломат был очарован Францией, Ришелье и королевским двором, однако не забывал и о своей прямой обязанности - поддерживать мир между Францией и Испанией. Но противостоять Ришелье было бессмысленно, поэтому Мазарини не удалось удержать Францию от Тридцатилетней войны , в которую она вступила в 1635 году.

Зимой 1636 года Джулио Мазарини возвратился в Рим. Он не прерывал контактов с Ришелье, переписывался со своим наставником, отцом Жозефом. При папском дворе была создана целая профранцузская фракция, в которую входили Мазарини, Барберини, Николас Баньи и Алессандро Бичи. Король Франции Людовик XIII высоко оценил способности Мазарини: он рекомендовал его на пост кардинала в 1638 году, назначил ему пенсию как священнослужителю, способствовал тому, чтобы в 1639 году Мазарини получил французское подданство, и, наконец, пригласил его в Париж, куда Мазарини и прибыл 5 января 1640 года.

При дворе Папы Римского такой человек, как он, не мог рассчитывать на блестящую карьеру, поскольку тогда там господствовала происпанская фракция. И Мазарини вновь обратил свои взоры на Францию. 16 декабря 1641 года Джулио Мазарини с подачи Ришелье был утвержден кардиналом Франции. Папа Урбан VIII не имел никаких возражений против этого назначения, так как помнил миротворческую деятельность своего дипломата.

Основной целью Мазарини на кардинальском посту было прекращение соперничества между различными группировками в Римской католической Церкви. После смерти Ришелье 4 декабря 1642 года и Людовика XIII 14 мая 1643 год кардинал Мазарини стал первым министром Франции и регентом при малолетнем Людовике XIV. Королева Анна Австрийская была согласна с такой расстановкой сил.

10 апреля 1644 года по инициативе Мазарини в Мюнстере (Вестфалия) начались мирные переговоры. Но теперь кардиналу приходилось согласовывать свои пацифистские принципы с внутренними интересами Франции, которой он руководил. В распоряжении кардинала были первоклассные дипломаты и победы, одержанные над испанцами отличными военачальниками Людовиком Бурбоном, принцем Конде, и Анри де Тюрином. В результате в октябре 1648 года был заключен Вестфальский мир, который принес мир в Европу. Однако любое изменение обстановки могло привести к возобновлению войны. Чтобы обезопасить Германию от очередной бойни, Мазарини создал в 1648 году Рейнский союз, в который входила Франция и некоторые германские государства, граничившие с ней. В марте 1657 года Мазарини вступил в альянс с Англией и получил её поддержку в войне взамен на форт Данкирк, захваченный испанцами.

Окончательный мир с Испанией был заключен 7 ноября 1659 года. После этого исторического мира последовал ряд договоров, которые восстанавливали статус-кво в Европе. Так что ко времени своей смерти 9 марта 1661 года Джулио Раймондо Мазарини мог гордиться тем, что не зря прожил жизнь: он вернул спокойствие всему католическому миру, завершил начинания Ришелье по борьбе с феодальными пережитками и сепаратизмом, способствовал созданию во Франции единого централизованного государства... Мазарини передал Людовику XIV сильную Францию, которая на тот момент не воевала ни с одной страной.

История сего дня
**********************

Джулио Мазарини (итал. Mazarini, Mazzarino, франц. Mazarin) (14.7.1602, Пешина, - 9.3.1661, Венсени), французский государственный деятель. Сын сицилийского дворянина. Служил в папских войсках, с 1630 года - на дипломатической службе у папы римского. При заключении мира в Кераско в 1631 и в бытность папским нунцием в Париже (1634-1636) Мазарини, отличавшийся незаурядными дипломатическими способностями, обратил на себя внимание кардинала Ришельё и стал его доверенным лицом. В 1640 году Мазарини перешёл на французскую дипломатическую службу. С 1641 года - кардинал. Перед смертью кардинал Ришельё предложил Мазарини в качестве своего преемника на посту первого министра. Назначенный на эту должность в 1643 году Анной Австрийской (с которой затем вступил в тайный брак), Мазарини продолжал в трудной обстановке политику укрепления французского абсолютизма. Подавил в 1643 году заговор феодальной знати ("заговор Важных"); жестоко подавлял бесчисленные народные восстания, вызванные возраставшим налоговым гнётом. С 1648 году возглавил борьбу с Фрондой . Одним из требований фрондёров было удаление Мазарини, против него были направлены многочисленные мазаринады (публицистические произведения, памфлеты); парижский парламент объявил Мазарини врагом государства. Дважды (1651, 1652) Мазарини покидал Францию; вернулся в 1653 году, после подавления Фронды, и до конца жизни оставался у власти. Во внешней политике, благодаря искусной дипломатии, Мазарини добился больших успехов (Вестфальский мир 1648 ; мирный и торговый договоры с Англией в 1655 году, военный союз с ней в 1657 году; Пиренейский мир 1659 , и др.), утвердив политическую гегемонию Франции в Европе.

А. А. Лозинский
Большая советская энциклопедия