Годы царствования павла i. Павел петрович

ПАВЕЛ I (20.09.1754-12.03.1801 гг.) - российский император в 1796-1801 гг.
Павел был единственным сыном великого князя Петра Федоровича (будущего императора Петра III) и великой княгини Екатерины Алексеевны (будущей императрицы Екатерины II). С раннего детства он был свидетелем дворцовых интриг и политической борьбы, сопровождавших царствование его отца и матери. В 1762 г., когда Павлу было 8 лет, произошел дворцовый переворот, организованный Екатериной против мужа. Эти события оставили заметный след в сознании будущего российского императора. Екатерина II поручила воспитание сына Н.И. Панину - просвещенному вельможе, не чуждому конституционных идей. Под его руководством Павел получил хорошее образование.
Взрослея, великий князь проявлял все больше недовольства правлением матери, незаконно захватившей власть. Н.И. Панин поддерживал претензии цесаревича, рассчитывая, что рано или поздно Екатерине придется передать власть Павлу.
В сентябре 1773 г. Павел вступил в брак с Вильгельминой Гессен-Дармштадтской (в православии Наталья Алексеевна), В апреле 1776 г. Наталья Алексеевна скончалась от родов. Новой супругой наследника русского престола стала вюртембергская принцесса София Доротея. Великая княгиня в православии получила имя Марии Федоровны.
В 1777 г. у молодой великокняжеской четы родился сын Александр, а в 1779 г. - второй сын Константин. Екатерина II сама занялась их воспитанием. В 1796 г. - родился третий сын Николай.
В 1781-1782 гг. Павел с супругой совершили путешествие по Европе. Особенно благоприятное впечатление на него произвела Пруссия. Он взял за образец прусские порядки, особенно в армии.
В 1783 г. императрица подарила Павлу имение Гатчина. Очень быстро его вотчина приняла вид военного лагеря с заставами, шлагбаумами, казармами и караулами. Заботы Павла были связаны с устройством гатчинских войск - нескольких батальонов, переданных под его командование. Екатерина с опаской наблюдала за этим, и у нее созревало решение лишить сына престола и передать его своему старшему внуку, Александру. Но императрица внезапно умерла, и 6 ноября 1796 г. Павел вступил на российский престол.
С первых дней своего царствования новый император начал проводить политику отличную от екатерининской. Павел торжественно перезахоронил своего отца в Петропавловский крепости. Затем начались реформы в армии. Многие екатерининские генералы и офицеры были уволены со службы. Император ввел "палочную" дисциплину в армии, боролся со злоупотреблениями и казнокрадством командного состава. Он ввел мундиры прусского образца, непривычные для русских солдат, заставлял их заниматься бессмысленной муштрой, принятой в прусской армии. Он окружал себя немцами и не доверял русским офицерам. Павел боялся заговоров, у него была навязчивая идея насильственной смерти, как у отца, Петра III. Его действия вызывали неприязнь у генералов и офицеров.
Новый император предпринял решительные меры по укреплению самодержавной власти.
5 апреля 1797 г., в день коронации, был издан Акт о престолонаследии, согласно которому императорская власть передавалась по наследству от отца к сыну, а в случае его отсутствия - к следующему, по старшинству, брату императора. Павел I стремился поднять дисциплину среди чиновников государственного аппарата. Усилился полицейский контроль за жизнью общества.
Политика нового императора по крестьянскому вопросу в целом продолжала политику Екатерины II. За 4 года своего царствования Павел раздал в частные руки более 800 тыс. государственных крестьян. Одновременно были изданы некоторые законы, ограничивающие эксплуатацию крестьян. Павел I ввел практику приведения к присяге крестьян наравне с дворянами и купцами. В Манифесте от 5 апреля 1797 г. запрещалась работа на барщине по воскресным дням и содержался совет помещикам ограничиться трехдневной барщиной в неделю. Указы Павла давали возможность крепостным жаловаться на своих господ и тем самым облегчили их участь.
Одновременно новый император стремился ограничить привилегии дворян. Из гвардии увольнялись все "недоросли", неспособные нести военную службу, упразднялись губернские дворянские собрания, отменялась статья "Жалованной грамоты" запрещавшая телесные наказания дворян. Вместе с тем император проявлял заботу об экономических интересах дворянства. В 1797 г. был учрежден государственный Вспомогательный дворянский банк, выдававший ссуды под залог имений. В кон. XVIII в. было основано несколько привилегированных учебных заведений для дворян.
Внешняя политика Павла I вначале была направлена против Франции, где в это время первым консулом стал Наполеон Бонапарт. В 1799 г. Павел I направил в Северную Италию и Швейцарию (Итальянский и Швейцарский походы) русскую армию во главе с А.В. Суворовым, чтобы вместе с австрийцами выбить оттуда французские войска. Союзники нанесли несколько серьезных поражений французским генералам, однако их успехи были сведены на нет двуличной политикой австрийского императора, опасавшегося усиления России в Европе. Павел, взбешенный политикой австрийцев, разорвал с ними союзнические отношения и пошел на сближение с Наполеоном Бонапартом. Был разработан план совместного похода русской и французской армий в Индию, однако осуществить его император не успел.
В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. группа гвардейских офицеров, недовольных преобразованиями Павла I, осуществила государственный переворот. Император был убит в Михайловском замке, который должен был служить императору надежным убежищем. На престол вступил его старший сын Александр. Павел I был похоронен в императорской усыпальнице в Петропавловской крепости.
Короткий век правления Павла I запомнился освоением русскими первопроходцами и предпринимателями "Русской Америки", а так же рядом выдающихся личностей его эпохи - таких как Радищев А.Н.

Ожидание царствования

На первых же страницах своей книги о Павле I Валишевский говорит о его трагической судьбе и истоках этой трагедии. Павел I - одна из самых спорных и загадочных фигур русской истории. Чтобы понять императора Павла, нужно ознакомиться и с тем периодом, когда он был еще претендентом на престол, а, следовательно, бунтовщиком. Это основная часть биографии несчастного государя. Она была преобладающей в течение первой половины его жизни, но и во второй ее половине послужила отчасти причиной ее кратких, но драматических событий. В глазах многих историков, рассказывает Валишевский, Павел был душевнобольным, и они признают распространенное мнение о гибельности и самодурстве его правления. Автор также приводит примеры безумия на престоле в 18 веке: Георг III в Англии, Христиан VII в Дании. Все они были современниками Павла. В то же время историк ставит под сомнение сумасшествие Павла I, поэтому обращается к его детству и юности. Пишет о первых гувернерах, о его честолюбие и тонкой нервной системе. Приводит интересные факты из раннего детства Павла I.

Воспитание Павла вызывает во многих, в том числе и в К. Валишевском, резкое осуждение. Сама Екатерина II - мать Павла, сыграла отрицательную роль в этом, не уделяя должного внимания еще в детстве, и даже поощряя его ухаживания за самыми распущенными из фрейлин при дворе. О воспитателях, автор пишет, то, что они перегружали Павла учебой. Поэтому всю дальнейшую жизнь Павел увлекался идеями, воплотить которые, ему было не по силам, грезил на яву. Он не умел размышлять и анализировать, каждая его идея тут же переходила в отчаянный импульс. По мнению Валишевского, воспитатели вместе с Екатериной II упустили личность воспитанника.

Проблемы личности Павла, полагает автор монографии, породила двойная драма. Отца его, Петра III, убили сторонники Екатерины II. Эта трагедия и определила всю дальнейшую судьбу, и с самых ранних лет Павел жил среди страха, мрачных видений, так что в последствии, по словам А. В. Суворова, Павел стал "очаровательным государем и деспотичным диктатором" (С.13). В 15 лет Екатерина выбрала ему жену, принцессу Вильгельмину Гессен-Дармштадтскую, принявшую затем православие и ставшую Натальей Алексеевной. Но, по мнению К. Валишевского, брак был трагичен для Павла, измена любимой жены с другом Разумовским еще больше усугубила его мрачный и подозрительный характер. Что касается самой Натальи Алексеевны, то в 1776 году при родах, якобы от А. К. Разумовского, она умерла. Распространились слухи, что Наталью отравили по указанию Екатерины II. Екатерина назначила группу из 13 врачей для опровержения слухов. Похоронили Наталью в церкви Александра - Невской лавры, так как Екатерина не пожелала, чтобы она покоилась, за свои поступки, с Романовыми в Петропавловской крепости.

Всем хорошим в характере, считает К. Валишевский, Павел обязан двум своим воспитателям: Н. И. Панину и С. А. Порошину. Благодаря последнему, Павел узнал о рыцарском мальтийском ордене, что в последствии явилось его навязчивой идеей, а затем он и вовсе стал магистром этого ордена. Павел чувствовал любовь своего воспитателя к себе и, в свою очередь, любил и ценил его. К сожалению, отношения эти продолжались недолго, и при этом обнаружились несимпатичные черты великого князя: неустойчивость его впечатлений, шаткость его привязанностей. Валишевский, представляя нам юность Павла, с необычайно трогательностью и любовью описывает его порывы. Он, проанализировав его детские годы и юность, дает объяснение многим поступкам Павла, совершенным в дальнейшем. Счастьем и утешением Павла I были первые годы второго брака с Вюртенбергской принцессой Марией Федоровной. Валишевский пишет, что он был поглощен счастливой семейной жизнью, и готовился безраздельно посвятить себя воспитанию первенца. Но Екатерина II помешала ему в этом благородном намерении. У Павла с его матерью были разные взгляды на воспитание детей. Находясь у власти, Екатерина II не хотела делиться с сыном властью, что рождало пропасть в их отношениях. Валишевский нашел в архивах данные о том, что Павел теоретически все время готовился к тому, чтобы стать императором, даже составлял бюджет и планы военной реформы. Но Екатерина II не хотела видеть Павла в столице, и чтобы отдалить его подальше от двора подарила имение в Гатчине, где Павел создает свой особый Гатчинский мир, где большую роль играла его потешная армия, одетая в прусские мундиры, времен великого короля Фридриха II, которого обожал еще его отец Петр III, и эта его любовь к Фридриху, передалась и сыну.

В монографии К. Валишевский предоставляет на информацию, что в Гатчине Павел чувствовал себя более свободным от шумного двора Екатерины и, что большую роль в формировании политических взглядов Павла сыграли события великой французской буржуазной революции: казнь французского короля Людовика XVI и королевы Марии Антуанетты страшно напугали Екатерину II и Павла и все дворянство Европы. А массовые убийства дворян во Франции вызвали в Павле ненависть к революционерам. И в присутствии Екатерины II Павел заметил, что нужно в Европе просто расстрелять всех восставших. На что Екатерина ответила, что с идеями нельзя бороться пушками, а сын ее - зверь, и нельзя, чтобы в такие руки попало государство. С этого времени у Екатерины возник план окончательного отдаления Павла от наследования престола и передачи его своему внуку – Александру II. Тем временем, Павел жил в Гатчине причем, как отмечает Валишевский, в постоянном страхе за свою жизнь, боясь, что в любую минуту мать прикажет его арестовать или кто-то отравит, или убьет его. Историк подчеркивает, что пребывание Павла в Гатчине сыграло огромную роль в формирование его как будущего императора. Рассматривая период жизни Павла с его увлечением прусскими порядками, автор пишет о противоречивости его натуры: с одной стороны наследник мнил себя философом – филантропом, заботился о крестьянах, поскольку считал их кормильцами всех сословий и хотел улучшить их положение. Но в то же время был жестоким и деспотичным человеком, считавшим, что с людьми нужно обращаться как с собаками. Все его планы носят характер общей неопределенной теории, в них нет ни одного практического указания. Павел желал преобразовать всю жизнь своего государства, не зная, однако, с чего начать.

С горечью повествует Валишевский о непонимании между отцом и сыном, при этом, не обвиняя ни Павла, ни Александра, поскольку весомую роль в этих разногласиях сыграла Екатерина II, которая с самого начала взялась за воспитание Александра. И тот с самых ранних лет в нравственном отношении был сбит с толку неправильным воспитанием. Екатерина, незадолго до смерти, пыталась привлечь Александра II взойти на престол, минуя своего несчастного отца. Но все эти желания великой императрицы неожиданно прервались ее смертью 6 ноября 1796.

Говоря о первом периоде жизни Павла, как наследника престола, К. Валишевский пишет, что дальнейшая судьба и кончина Павла, это следствия трагических событий детства, когда сторонники Екатерины убили его отца Петра III, что родило в Павле страх до конца всех его дней. Несмотря на все усилия его воспитателей, они не смогли удержать или подавить его страхи, его иногда больные фантазии, неумение управлять собственными эмоциями, горячность, нетерпеливость, постоянное ожидание покушения на его жизнь со стороны неизвестных или придуманных им врагов. Измена первой любимой жены рождает в нем неуверенность и недоверие к людям. Кровавые события французской революции рождают страх перед революцией в России и Европе, и он пытается защититься системой прусского образца управления государством, беря за образец прусского короля, "философа на троне" (С.40), Фридриха II. Знакомство с мальтийским орденом развивает в Павле I романтический склад личности. Взаимное недоверие между сыном и матерью рождает постоянную подозрительность и долгое ожидание престола, страх потерять его в будущем.

На престол должен был вступить сам для себя непредсказуемый, неуправляемый своими эмоциями новый император России Павел I.

Царствование Павла I

К. Валишевский подробно представляет читателю события, произошедшие в период начала царствования Павла I. Вот лишь ключевые моменты этого времени: находясь в Гатчине и узнав о смерти матери, Павел сначала не поверил, подумав, что это провокация. Но, когда ему об этом сообщили представители различных слоев общества, он, ожидавший столько лет престола, на время даже растерялся. Но вскоре, уже упоенный неожиданно свалившейся властью, Павел был верен своим фантазиям. И одну из них воплотил в жизнь. Едва вступив на престол, Павел приказал извлечь тело своего отца Петра III из могилы в Александро-Невской лавре, надел ему на голову корону, тем самым, возвратив ему его императорский титул, поскольку, когда Петра III убили, он был отречен от власти. Затем Павел дал эту корону убийце Петра А. Орлову, который и нес ее вдоль выстроенных вдоль Невского войск за гробом убитого им императора.

5 апреля 1797 года совершилась коронация самого Павла, и в этот же день было обнародовано несколько важных узаконений.

Указ о престолонаследии устанавливал определенный порядок в наследовании престола и полагал конец провозглашенному Петром I произволу государя в деле назначения себе преемника. "Учреждение об Императорской Фамилии" определяло порядок содержания лиц царствующего дома, отводя для этой цели особые, так называемые удельные имения, и организуя управление ими. По этому акту престол переходит старшему в роде по мужской линии. Что касается женщин, то они вправе получить наследство на престол только по пресечению всех мужских представителей династии.

Другой указ , изданный под той же датой, касался крепостного крестьянства и, запрещая отправление барщины по воскресным дням, заключал в себе совет помещикам ограничиваться трехдневной барщиной крестьян. Большинством этот закон понят был в смысле запрещения более высокой барщины, чем три дня в неделю, но в этом понимании он не нашел себе практического применения ни при самом Павле, ни при его преемниках. Последовавший через некоторое время указ запретил продавать в Малороссии крестьян без земли. С этими указами, во всяком случае, говорившими о том, что правительство вновь взяло в свои руки охрану интересов крепостного крестьянства, плохо гармонировали другие действия Павла, направленные к увеличению числа крепостных. Будучи убежден, по незнакомству своему с действительным положением вещей, будто участь помещичьих крестьян лучше участи казенных, Павел за время своего кратковременного царствования роздал до 600 000 душ казенных крестьян в частное владение. С другой стороны, права высших сословий подверглись при Павле серьезным сокращениям, сравнительно с тем, как они были установлены в предшествовавшее царствование: важнейшие статьи жалованных грамот дворянству и городам были отменены, уничтожены были и самоуправление этих сословий, и некоторые личные права их членов, как, например, свобода от телесных наказаний.

Историк считает необходимым отметить особенность деятельности Павла: за 100 лет от начала царствования Петра 12 дворянских дворов получили княжеское и графское достоинство; Павел же отличается и в этом направлении - за четыре года правления он создал пять новых княжеских фамилий и 22 графские.

В государственной деятельности Павел, по мнению К. Валишевского, допускал несуразности, а иногда и перегибы. Павел приказал майору К. Ф. Толю изготовить модель Санкт - Петербурга так, чтобы не только все улицы, площади, но и фасады всех домов и даже их вид со двора были представлены с буквальной геометрической точностью. Он запретил слова "клуб", "совет", "представители", "гражданин", "отечество". Издал указ, в котором определялось, во сколько часов жители города должны гасить свет в своих домах. Через обер-полицмейстера Павел запрещал танцевать вальс, носить широкие и большие букли, бакенбарды. Устанавливал цвета воротников, обшлагов, женских сюртуков и т. д.

Автор монографии ни раз упоминает роль Пруссии в формировании политических взглядов Павла I. Тот, напуганный событиями Французской революции, стремился создать в России государство абсолютного порядка. А образцом для него служила именно Пруссия. Отсюда и прусская муштра в гвардии и армии, прусская форма, прусская железная дисциплина. Павел хотел, чтобы гвардия, сделавшаяся с давних пор лишь игрушкой, занялась теперь серьезной работой. Но последствием слишком радикальной военной реформы стал созданный очаг оппозиции новому режиму. Резкие поступки, капризы и странности нового государя приводили всех в смятение. Конечным итогом такого хода дел было полное расстройство всего административного механизма и нарастание все более серьезного недовольства в обществе. Убежденный в необходимости охранять русское общество от превратных идей революции, Павел предпринял целое гонение на либеральные мысли и заморские вкусы, носившее при всей суровости, с какой оно совершалось, довольно курьезный характер. В 1799 году были запрещены поездки молодых людей за границу для учения, и для избежания надобности в таких поездках основан Дерптский университет. В 1800 году был запрещен ввоз всяких книг и даже нот из-за границы; еще ранее, в 1797 году были закрыты частные типографии и установлена строгая цензура для русских книг. Одновременно с этим, налагался запрет на французские моды и русскую упряжь, полицейскими приказами определялся час, когда жители столицы должны были тушить огни в домах, из русского языка изгонялись слова "гражданин" и "отечество" и т. п. Правительственная система, таким образом, свелась к установлению казарменной дисциплины в жизни общества.

Что касается внешней политики, то Валишевский показывает и в ней влияние неоднозначной натуры государя. Павел придерживался сначала антифранцузских настроений и на просьбу австрийского императора Франца II спасти Европу от французов, и, прежде всего Италию, посылает великого Суворова, а на море - адмирала Ушакова. Противоречивая натура Павла сказалась и в создании им союза между Россией и Турцией, направленная против Франции. Но, разочаровавшись в действиях Австрии, фактически предавшей армию Суворова на гибель, так как боялась усиления влияния России на Балканах и в Италии, и неожиданно для всей Европы Павел рвет отношения с Англией и Австрией и создает союз с Наполеоном. Павел своим большим умом понял, что время романтической французской революции закончилось, начинается время захватов колоний, земель, начинается созидание Французской империи. Он написал письмо Наполеону, в котором указал, что не нужно им спорить, важно говорить о создании мира в Европе, в котором она так остро нуждается. В то время адмирал Нельсон захватил Мальту, столицу Мальтийского ордена. Мальтийские рыцари бежали и предложили титул гроссмейстера ордена Павлу, как защитнику тронов и алтарей. Итак, Павел стал главой Мальтийского рыцарского ордена. Считая себя рыцарем, защитником веры и власти от посягательств французской революции, в нем проявилась и его романтическая натура. В облике Павла соединилось 3 человека: рыцарь Мальтийского ордена - поклонник прусского короля Фридриха II - почитатель французского абсолютизма эпохи Людовика XIV. В этих трех понятиях и складывалась противоречивая натура Павла, в громадной степени отражавшая противоречивость той эпохи, в которой он жил. Валишевский пишет, что Павел I – это "Иерусалим-Версаль-Потсдам" (С.417).

Историография павловского царствования изобилует общими оценками характера внутриполитической деятельности того времени. Между тем, государственные преобразования эпохи Павла I недостаточны изучены. В их ряду не последнее по значимости и своеобразию место занимает городская реформа. Выяснению причин, целей, хода и результатов ее реализации в Москве, а также осмыслению обстоятельств, сопровождавших ее отмену, Валишевский уделяет много места в своей монографии. В конце XVIII века городское благоустройство Москвы обеспечивалось, главным образом, натуральными повинностями податного населения столицы. Денежные отчисления на общегородские нужды были невелики, причем большая часть этих средств расходовалась на содержание судебных органов и думы. Все финансовые распоряжения последней были поставлены под жесткий контроль губернского начальства. Два важных павловских нововведения - передача полиции на содержание городской казны и строительство казарм для войск и квартир для приезжих чиновников - существенно изменили характер и сферу хозяйственного и финансового попечения столичных органов управления.

Эти мероприятия стали ответом на проблемы, волновавшие еще екатерининскую администрацию. Реформа городского управления в Москве была попыткой приспособить столичный административный механизм к новым условиям, сложившимся в результате указанных преобразований. Приоритетным для законодателя являлось создание действенной системы городских учреждений, способных исполнять поручения и нести реальную ответственность перед вышестоящей властью. Устав Москвы, изменивший состав, структуру и функции столичных органов управления, создавался на основе нового петербургского положения. При составлении последнего был традиционно использован прусский опыт. Особенностями нового административного устройства в Москве было создание жесткой исполнительной вертикали, усиление отчетности и контроля за деятельностью органов, отвечавших за состояние городских финансов, размещение войск и снабжение населения продовольствием. Повысился административный статус столичных учреждений и должностей, произошло обособление городского управления от губернского. Увеличились расходы на управление. Административно-хозяйственные преобразования привели к утверждению первого городского бюджета, явились непосредственным поводом к изданию положения, легализовавшего крестьянскую торговлю в городе, и обусловили составление цехового устава. Рост налогообложения поставил проблему уравнительного распределения повинностей и сборов. К последним было привлечено и московское дворянство.

В последствии, упразднив павловские административные установления в столицах и восстановив в общих чертах городское законодательство Екатерины II, Александр I подтвердил, тем не менее, произошедшие финансово-хозяйственные изменения. Вскоре, однако, выяснилось, что простое возвращение к прежней системе учреждений невозможно, ибо не гарантировало успешного и надежного управления. Начался поиск приемлемой в новых условиях формы столичного административного устройства. В данном контексте реформа управления Москвой при Павле I представляется началом этого процесса.

Рассмотрев царствование Павла I, Валишевский задумывается, а был ли сын Екатерины действительно душевно больным. Ранее общепризнанным считалось мнение о гибельности и самодурстве правления Павла I. Но последние годы его правления это мнение все - таки как никак опровергают. И первое место в опровержении занимает прогресс науки в период царствования Павла, его меценатство в области искусства и литературы. Павел в течение двадцати лет был противником политики и царствования Екатерины II, заслуги которой, тем не менее, признаются всеми, несмотря на некоторые ошибки. Он задумал, подготовил и хотел произвести полный переворот правления, которое дало России могущество и блеск, каких она не имела с тех пор. Достигнув власти, он если и не привел этого плана в исполнение, то, во всяком случае, пытался это сделать. К. Валишевский называет Павла "подлинным сыном революции, которую он так пламенно ненавидел и против которой боролся" (С.XX). Поэтому его нельзя назвать ни сумасшедшим в патологическом значение этого слова, ни даже слабоумным, хотя он и был способен на некоторое безрассудство. Историк объясняет это тем, что император, как человек посредственного ума, не мог устоять против общего умственного кризиса, заставлявшего бредить даже самых сильных того времени. Таким образом, Валишевский оправдывает все поступки Павла, примкнув скорее к мнению людей, которые принимают буйность и опрометчивость за силу гениальное вдохновение, нежели к тем, кто, высказываясь о характере Павла, считает его психически ненормальным.

Трагедия Павла I

По мнению К. Валишевского, смерть Павла I породила множество загадок, и, чтобы тщательнее в них разобраться, автор, как можно более детально, представляет события предшествующие смерти государя. Итак, постепенно окружение Павла: придворная знать, гвардия, особенно ее верхушка, чиновничество, дворянство, родственники Павла начинают испытывать на себе огромный гнет его требований, его часто невыполнимых приказов, противоречащих друг другу, порою весьма жестоких. С юности, боявшийся покушений, заговоров, переворотов Павел всегда опасался за свою жизнь, не доверяя никому. Людей, которых он любил, было очень мало. С тех пор как ему изменила его первая жена Наталья Алексеевна, он перестал верить людям. И доверял только своему бывшему парикмахеру графу Кутайсову, крещеному турку. Требовавший точного исполнения правил этикета в своих роскошных дворцах, видевший во всем стремление умалить его значение, как верховного монарха. Петербургское общество каждодневно испытывало ужас перед царем. На парадах и смотрах генералы и офицеры испытывали страх перед выходками царя. Иногда Павел, лишая дворянства офицера за малейшую провинность, мог подвергнуть его и телесным наказаниям, что было невозможно во времена Екатерины II. В обществе нарастало напряжение, сопровождающееся страхом перед Павлом. Что касается мнения самого Валишевского, то он выделяет, что трагическая кончина государя не была ни исключительно, ни даже главным образом, обусловлена его ошибками и оскорблениями окружающих. Наоборот, именно его лучшие стремления привели Павла к гибели. Не могло простить окружение императора оскорбление их тщеславия, сокращения хищений, ими совершаемых.

Сближение с Наполеоном и разрыв с Англией рождает среди придворных и гвардии стремление избавиться от Павла. Общество искало выхода, следствием этого была организация нескольких заговоров против Павла. И самым главным действующим лицом последнего заговора был генерал-губернатор Петербурга, и доверенное лицо Павла I граф П. А. фон дер Пален. Он решил сделать знаменем заговора сына Павла Александра, любимого внука Екатерины II, которого она хотела возвести на престол, минуя Павла. Александр, воспитанный между двумя огнями, вынужденный угождать своей великой бабушке и своему суровому отцу, стал двуличным и уклончивым от конкретных ответов и мнений. Эту двуличность наследника использовали заговорщики. В целях конспирации фон дер Пален встретился с Александром в бане и объяснил ему положение страны, управляемой безумным царем. В качестве весомого аргумента он привел то, что если они не будут действовать, то могут действовать другие заговорщики, которые убьют Павла. Потому как он сам убивать не будет, только возьмет отречение от престола. Пален собрал всех заговорщиков ночью с 11 на 12 марта 1801 на квартире у командира Преображенского полка генерала Талызина, разделил заговорщиков на две группы. Одну возглавил бывший фаворит Екатерины II П. А. Зубов со своим братом Николаем, вторую группу Пален возглавил сам. Большую роль в смерти Павла сыграли действия английского посла Витворта в России. Он становится центром заговора против императора Павла, чья политика не устраивает Англию, к-я была заинтересована в разрушении намечавшегося военно-политического союза Павла с Наполеоном.

В то время, когда Пален направлял свою первую группу к Павлу, тот уже 40 дней жил в Михайловском замке. На месте, где был построен Михайловский замок, когда-то находился деревянный дворец Елизаветы Петровны, где и родился Павел 20 октября 17 54. Начиная строительство замка, Павел сказал: "Где родился, там и умру" . Валишевский приводит интересное наблюдение о том, что на главном фасаде Михайловского замка бронзовыми золотыми буквами была сделана надпись из Евангелия: "Дому твоему подобаетъ святыня Господня въ долготу дней". Количество букв в надписи равно количеству лет, прожитых Павлом.

При отправлении первой группы, Пален рассчитывал на то, что если заговорщики убьют Павла, то он слово, данное Александру сдержит, так как не он убьет Павла. Если же не убьют, то Пален придет освободителем Павла от заговорщиков. Поэтому он специально шел достаточно медленно к замку. В книге Валишевского даже дан план бельэтажа Михайловского замка с расположением комнат Павла и его жены Марии Федоровны. Последнее время, недоверяя сыну и жене, Павел приказал наглухо запереть двери в комнату жены. А из спальни-кабинета Павла вела потайная лестница на нижний этаж, где жила фаворитка Павла Анна Лопухина. Все заговорщики были пьяны, когда фон дер Пален приказал действовать, никто сначала даже не пошевелился. С первой группой заговорщиков пошел хладнокровный немецкий генерал Бенигсен. Как внутри, так и снаружи замка было огромное количество караулов. Среди них был батальон гвардейского Семеновского, шефом которого был Александр II. Буквально за 2 часа до смерти Павел лично удалил от своей спальни эскадрон конной гвардии под командованием полководца Саблукова под предлогом того, что они революционеры-якобинцы. И поэтому вместо караула поставил двоих камердинеров. Заговорщики без труда разобрались с такой охраной и ворвались в спальню, взломав дверь. Но Павла там не оказалось. В испуге некоторые заговорщики пытались выскочить из спальни, другие пошли искать Павла в других помещениях. Остался только Бенигсен, он хладнокровно обошел все углы спальни и увидел ноги Павла, торчащие из каина. Вернувшись, один из заговорщиков велел Павлу подписать отречение от престола. Павел отказался, начал спор с Н. Зубовым, ударил его по руке, а Николай тогда ударил Павла золотой табакеркой в висок. Заговорщики накинулись на Павла и жестоко убили его. Павел умер в страшных мучениях. Валишевский описывает произошедшее, как нападение беспорядочной пьяной толпы на беззащитное существо, несомненно, сочувствуя императору. Когда Пален доложил Александру о смерти его отца, тот в слезах закричал, что ведь Пален обещал не допустить убийства. На что Пален резонно ответил, что он сам и не убивал и добавил, что мол, хватит ребячиться, ступайте царствовать. Александр никогда не забывал этой страшной смерти своего отца и не мог обрести спокойствие.



Павел I Петрович (1754-1801)

Девятый император всероссийский Павел I Петрович (Романов) родился 20 сентября (1 октября) 1754 года в Санкт-Петербурге. Его отцом был император Петр III (1728-1762), родившийся в германском городе Киле, и получивший при рождении имя Карл Петер Ульрих Голштейн-Готторпский. По стечению обстоятельств Карл Петер одновременно имел права на два европейских престола - шведский и российский, так как кроме родства с Романовыми голштинские герцоги были в прямой династической связи со шведским королевским домом. Поскольку у русской императрицы Елизаветы Петровны не было собственных детей, в 1742 году она пригласила в Россию своего 14-летнего племянника Карла Петера, который был крещен в православие под именем Петра Федоровича.

Придя к власти в 1861 году после смерти Елизаветы, Петр Федорович провел 6 месяцев в роли всероссийского императора. Деятельность Петра III характеризует его как серьезного реформатора. Он не скрывал своих прусских симпатий и, заняв престол, немедленно положил конец участию России в Семилетней войне и вступил в союз против Дании - давней обидчицы Голштинии. Петр III ликвидировал Тайную канцелярию - мрачное полицейское учреждение, державшее в страхе всю Россию. Фактически же доносы никто не отменял, просто отныне их следовало подавать в письменной форме. А затем он отобрал земли и крестьян у монастырей, что не смог сделать даже Петр Великий. Однако время, отпущенное историей на реформы Петра III, было не велико. Всего 6 месяцев его правления, конечно, нельзя сравнивать с 34-летним царствованием его жены - Екатерины Великой. В результате дворцового переворота Петр III был свергнут с престола 16 (28) июня 1762 года и убит в Ропше под Петербургом через 11 дней после этого. В этот период его сыну, будущему императору Павлу I, не было еще и восьми лет. К власти при поддержке гвардии пришла супруга Петра III, провозгласившая себя Екатериной II.

Мать Павла I, будущая Екатерина Великая, родилась 21 апреля 1729 года в Штеттине (Щецине) в семье генерала прусской службы и получила хорошее для того времени образование. Когда ей исполнилось 13 лет, Фридрих II порекомендовал ее Елизавете Петровне в качестве невесты для великого князя Петра Федоровича. И в 1744 году юная прусская принцесса София-Фридерика-Августа-Ангальт-Цербстская была привезена в Россию, где получила православное имя Екатерины Алексеевны. Молодая девушка была умна и честолюбива, с первых дней пребывания на русской земле старательно готовилась к тому, чтобы стать великой княжной, а затем и женой российского императора. Но брак с Петром III, заключенный 21 августа 1745 года в Петербурге, не принес счастья супругам.

Официально считается, что отцом Павла является законный супруг Екатерины - Петр III, однако в ее мемуарах есть указания (впрочем, косвенные), что отцом Павла был ее любовник Сергей Салтыков. В пользу этого предположения говорит общеизвестный факт крайней неприязни, которую Екатерина всегда испытывала к своему мужу, а против - значительное портретное сходство Павла с Петром III, а также устойчивая неприязнь Екатерины и к Павлу. Окончательно отбросить эту гипотезу могла бы экспертиза ДНК останков императора, которая до сих пор не проведена.

20 сентября 1754 года, через девять лет после венчания, Екатерина родила великого князя Павла Петровича. Это было важнейшее событие, ведь после Петра I русские императоры не имели детей, разброд и смута царили при кончине каждого правителя. Именно при Петре III и Екатерине появилась надежда на стабильность государственного устройства. В первый период правления Екатерину беспокоила проблема легитимности ее власти. Ведь если Петр III, был все же наполовину (по матери) русским человеком и, более того, был внуком самого Петра I, то Екатерина не являлась даже дальней родственницей законных наследников и была лишь супругой наследника. Великий князь Павел Петрович, был законным, но нелюбимым сыном государыни. После смерти отца он, как единственный наследник, должен был занять престол с учреждением регентства, но этого, по воле Екатерины, не случилось.

Первые годы жизни цесаревич Павел Петрович провел в окружении нянюшек. Сразу же после рождения его забрала к себе императрица Елизавета Петровна. В своих записках Екатерина Великая писала: "Только что спеленали его, как явился по приказанию императрицы духовник ее и нарек ребенку имя Павла, после чего императрица тотчас велела повивальной бабке взять его и нести за собою, а я осталась на родильной постели". Вся империя радовалась рождению наследника, но о матери его забыли: "Лежа в постели, я беспрерывно плакала и стонала, в комнате была одна".

Крещение Павла совершено было при пышной обстановке 25 сентября. Свое благоволение к матери новорожденного императрица Елизавета Петровна выразила тем, что после крестин сама принесла ей на золотом блюде указ кабинету о выдаче ей 100 тысяч рублей. После крестин при дворе начались торжественные праздники - балы, маскарады, фейерверки по случаю рождения Павла длились около года. Ломоносов в оде, написанной в честь Павла Петровича, желал ему сравниться с его великим прадедом.

Увидеть сына в первый раз после родов Екатерине пришлось лишь через 6 недель, а затем только весной 1755 года. Екатерина вспоминала: "Он лежал в чрезвычайно жаркой комнате, во фланелевых пеленках, в кроватке, обитой мехом черных лисиц, покрывали его стеганым на вате атласным одеялом, а сверх того еще одеялом из розового бархата… пот выступал у него на лице и по всему телу. Когда Павел несколько подрос, то малейшее дуновение ветра причиняло ему простуду и делало его больным. Кроме того, к нему приставили множество бестолковых старух и мамушек, которые своим излишним и неуместным усердием причинили ему несравненно больше физического и нравственного зла, чем добра". Неправильный уход привел к тому, что ребенок отличался повышенной нервозностью и впечатлительностью. Еще в раннем детстве нервы Павла расстроены были до того, что он прятался под стол при сколько-нибудь сильном хлопанье дверями. В уходе за ним не было никакой системы. Он ложился спать или очень рано, часов в 8 вечера, или же в первом часу ночи. Случалось, что ему давали кушать, когда "просить изволит", бывали и случаи простой небрежности: "Один раз он из колыбели выпал, так что никто того не слыхал. Пробудились поутру - Павла нет в колыбели, посмотрели - он лежит на полу и очень крепко почивает".

Павел получил прекрасное образование в духе французских просветителей. Он знал иностранные языки, владел знаниями по математике, истории, прикладным наукам. В 1758 году его воспитателем был назначен Федор Дмитриевич Бехтеев, который сразу же начал учить мальчика грамоте. В июне 1760 года обер-гофмейстером при великом князе Павле Петровиче был назначен Никита Иванович Панин, воспитателем и учителем математики у Павла был Семен Андреевич Порошин, бывший флигель-адъютант Петра III, а законоучителем (с 1763 года) - архимандрит Платон, иеромонах Троице-Сергиевой лавры, впоследствии Московский митрополит.

29 сентября 1773 года 19-летний Павел вступает в брак, женившись на дочери Гессен-Дармштадтского ландграфа принцессе Августине-Вильгельмине, получившей в православии имя Натальи Алексеевны. Через три года, 16 апреля 1776 г., в 5 часов утра, она умерла при родах, вместе с ней погиб и ребенок. Медицинское заключение, подписанное докторами Крузе, Аршом, Боком и другими, говорит о тяжелых родах Натальи Алексеевны, которая страдала искривлением спины, да и "крупный ребенок" был неправильно расположен. Екатерина, однако, не желая терять времени, начинает новое сватовство. На этот раз царица остановила свой выбор на вюртембергской принцессе Софии-Доротее-Августе-Луизе. С курьером доставляют портрет принцессы, который Екатерина II и предлагает Павлу, говоря, что она "кроткая, хорошенькая, прелестная, одним словом, сокровище". Наследник престола все больше и больше влюбляется в изображение, а уже в июне отправляется в Потсдам на сватовство к принцессе.

Увидев принцессу впервые 11 июля 1776 года во дворце Фридриха Великого, Павел пишет матери: "Я нашел невесту свою такову, какову только желать мысленно мог: не дурна собой, велика, стройна, отвечает умно и расторопно. Что же касается до сердца ея, то имеет она его весьма чувствительное и нежное… Любит быть дома и упражняться чтением и музыкою, жадничает учиться по-русски…" Познакомившись с принцессой, великий князь пылко влюбился в нее, а расставшись, уже с дороги пишет ей нежные письма с признанием в любви и преданности.

В августе София-Доротея приезжает в Россию и, следуя наставлениям Екатерины II, 15 (26) сентября 1776 года принимает православное крещение под именем Марии Федоровны. Вскоре состоялось венчание, через несколько месяцев она пишет: "Мой дорогой муж - ангел, я люблю его до безумия". Уже через год, 12 декабря 1777 года, у молодой четы появляется первый сын, Александр. По случаю рождения наследника в Петербурге был дан 201 пушечный выстрел, а державная бабушка Екатерина II подарила сыну 362 десятины земли, положившие начало селу Павловское, где позднее был построен дворец-резиденция Павла I. Работы по благоустройству этой лесистой территории близ Царского Села начались уже в 1778 году. Строительство нового дворца по проекту Чарльза Камерона велось в основном под наблюдением Марии Федоровны.

С Марией Федоровной Павел обрел истинное семейное счастье. В отличие от матери Екатерины и двоюродной бабушки Елизаветы, которые семейного счастья не знали, и личная жизнь которых была далека от общепринятых норм морали, Павел предстает образцовым семьянином, давшим пример всем последующим русским императорам - своим потомкам. В сентябре 1781 года великокняжеская чета под именем графа и графини Северных отправляется в большое путешествие по Европе, длившееся целый год. Во время этой поездки Павел не только осматривал достопримечательности и приобретал произведения искусства для своего строящегося дворца. Путешествие имело и большое политическое значение. Впервые вырвавшийся из-под опеки Екатерины II, великий князь имел возможность лично познакомиться с европейскими монархами, нанес визит папе римскому Пию VI. В Италии Павел, следуя по стопам своего прадеда императора Петра Великого, серьезно интересуется достижениями европейского кораблестроения и знакомится с постановкой военно-морского дела за границей. Во время своего пребывания в Ливорно цесаревич находит время для посещения находящейся там русской эскадры. В результате усвоения новых веяний в европейской культуре и искусстве, науке и технике, стиле и образе жизни, Павел во многом изменил и свое собственное мировоззрение и восприятие российской действительности.

К этому времени у Павла Петровича и Марии Федоровны уже двое детей после рождения 27 апреля 1779 года сына Константина. А 29 июля 1783 года на свет появляется их дочь Александра, в связи с чем Екатерина II подарила Павлу мызу Гатчина, выкупленную у Григория Орлова. Количество детей Павла тем временем постоянно увеличивается - 13 декабря 1784 года родилась дочь Елена, 4 февраля 1786 года - Мария, 10 мая 1788 года - Екатерина. Мать Павла, императрица Екатерина II, радуясь за своих внуков, 9 октября 1789 года пишет невестке: "Право, сударыня, ты мастерица детей на свет производить".

Воспитанием всех старших детей Павла Петровича и Марии Федоровны занималась лично Екатерина II, фактически отобрав их у родителей и даже не советуясь с ними. Именно императрица придумала имена для детей Павла, назвав Александра в честь покровителя Санкт-Петербурга, князя Александра Невского, а Константину дала это имя потому, что второй внук предназначался ею для престола будущей Константинопольской империи, которая должна была образоваться после изгнания турок из Европы. Екатерина лично занималась поисками невесты для сыновей Павла - Александра и Константина. И оба эти брака никому не принесли семейного счастья. Император Александр лишь на закате жизни найдет в своей супруге преданного и понимающего друга. А великий князь Константин Павлович нарушит общепринятые нормы и разведется со своей супругой, которая покинет Россию. Будучи наместником княжества Варшавского, он полюбит прекрасную полячку - Иоанну Грудзинскую, графиню Лович, во имя сохранения семейного счастья откажется от русского престола и так и не станет Константином I, императором всея Руси. Всего же у Павла Петровича и Марии Федоровны было четыре сына - Александр, Константин, Николай и Михаил, и шесть дочерей - Александра, Елена, Мария, Екатерина, Ольга и Анна, из которых лишь 3-летняя Ольга умерла в младенчестве.

Казалось бы, семейная жизнь Павла складывалась счастливо. Любящая жена, много детей. Но не хватало главного, к чему стремится каждый наследник престола - не было власти. Павел терпеливо ожидал кончины своей нелюбимой матери, но, казалось, великая императрица, обладавшая властным характером и крепким здоровьем, не собирается умирать никогда. В прежние годы Екатерина не раз писала о том, как она будет умирать в окружении друзей, под звуки нежной музыки среди цветов. Удар внезапно настиг ее 5 (16) ноября 1796 года в узком переходе между двумя комнатами Зимнего дворца. У нее произошел сильнейший инсульт, и нескольким слугам с трудом удалось вытащить грузное тело государыни из узкого коридора и положить на расстеленный на полу матрас. Курьеры помчались в Гатчину, чтобы сообщить Павлу Петровичу весть о болезни его матери. Первым был граф Николай Зубов. На следующий день в присутствии сына, внуков и близких придворных императрица скончалась, не приходя в себя, в возрасте 67 лет, из которых 34 года она провела на русском троне. Уже в ночь на 7 (18) ноября 1796 года все были приведены к присяге новому императору - 42-летнему Павлу I.

К моменту вступления на престол Павел Петрович был человеком с установившимися взглядами и привычками, с готовой, как ему казалось, программой действий. Еще в 1783 году он порывает все отношения с матерью, среди придворных ходили слухи о лишении Павла права престолонаследия. Павел погружается в теоретические рассуждения о настоятельной необходимости изменения управления Россией. Вдали от двора, в Павловске и Гатчине, он создает своеобразную модель новой России, представлявшуюся ему образцом управления всей страны. В 30-летнем возрасте он получил от матери большой список литературных произведений для глубокого изучения. Здесь были книги Вольтера, Монтескье, Корнеля, Юма и других знаменитых французских и английских авторов. Павел считал целью государства "блаженство каждого и всех". Формой правления он признавал только монархию, хотя и соглашался с тем, что эта форма "связана с неудобствами человечеств". Однако Павел утверждал, что самодержавная власть лучше других, так как "соединяет в себе силу законов власти одного".

Из всех занятий новый царь имел наибольшее пристрастие к военному делу. Советы боевого генерала П.И. Панина и пример Фридриха Великого увлекли его на военный путь. Во время царствования матери, Павел, устраненный от дел, долгие часы досуга заполнял обучением воинских батальонов. Именно тогда у Павла сформировался, вырос и окреп тот "капральский дух", который он стремился привить всей армии. По его мнению, русская армия екатерининских времен была скорее беспорядочной толпой, нежели правильно устроенным войском. Процветало казнокрадство, использование труда солдат в помещичьих усадьбах командиров, и многое другое. Каждый командир одевал солдат по своему вкусу, стремясь подчас сэкономить в свою пользу денежные суммы, выделяемые на обмундирование. Павел считал себя продолжателем дела Петра I по преобразованию России. Идеалом же для него была прусская армия, кстати, сильнейшая в Европе того времени. Павлом были введены новая единая форма, устав, вооружение. Солдатам было разрешено жаловаться на злоупотребления своих командиров. Все строго контролировалось и, в целом, положение, например, нижних чинов стало лучше.

Вместе с тем, Павел отличался определенным миролюбием. В царствование Екатерины II (1762-1796) Россия участвовала в семи войнах, которые в общей сложности продолжались более 25 лет и нанесли стране тяжелый урон. Вступив на престол, Павел заявил, что Россия при Екатерине имела несчастье использовать свое народонаселение в частых войнах, а внутри страны дела были запущены. Тем не менее, внешняя политика Павла отличалась непоследовательностью. В 1798 году Россия вступила в антифранцузскую коалицию с Англией, Австрией, Турцией и Королевством Обеих Сицилий. По настоянию союзников главнокомандующим русскими войсками был назначен опальный А.В. Суворов, в ведение которого передавались и австрийские войска. Под руководством Суворова Северная Италия была освобождена от французского господства. В сентябре 1799 года русская армия совершила знаменитый переход через Альпы. За Итальянский поход Суворов получил чин генералиссимуса и титул князя Италийского. Однако уже в октябре того же года Россия разорвала союз с Австрией, а русские войска были отозваны из Европы. Незадолго перед убийством Павел послал войско Донское в поход на Индию. Это были 22 507 человек без обоза, припасов и какого-либо стратегического плана. Этот авантюрный поход был отменен сразу после гибели Павла.

В 1787 году, отправляясь в первый и последний раз в действующую армию, Павел оставил свой "Наказ", в котором изложил свои мысли об управлении государством. Перечисляя все сословия, он останавливается на крестьянстве, которое "содержит собой и своими трудами все прочие части, следственно, уважения достойно". Павел попытался провести в жизнь указ о том, чтобы крепостные крестьяне работали не более трех дней в неделю на помещика, а в воскресенье вообще не трудились. Это, однако, привело к еще большему их закабалению. Ведь до Павла, например, крестьянское население Украины вообще не знало барщины. Теперь, к радости малороссийских помещиков, здесь вводилась трехдневная барщина. В русских же усадьбах очень трудно было проследить за выполнением указа.

В сфере финансов Павел считал, что доходы государства принадлежат государству, а не государю лично. Он требовал согласовывать расходы с надобностью государства. Павел приказал переплавить на монеты часть серебряных сервизов Зимнего дворца, уничтожить до двух миллионов рублей ассигнациями для сокращения государственного долга.

Обращалось внимание и на народное образование. Был издан указ о восстановлении университета в Прибалтике (был открыт в Дерпте уже при Александре I), открылась в Петербурге Медико-хирургическая академия, много школ и училищ. Вместе с тем, чтобы не допустить в Россию идеи "развратной и преступной" Франции, полностью запрещалась учеба русских за границей, устанавливалась цензура на ввозимую литературу и ноты, даже запрещалось играть в карты. Любопытно, что по разным соображениям новый царь обратил внимание на улучшение русского языка. Вскоре по вступлении на престол, Павел приказал во всех официальных бумагах "изъясняться самым чистым и простым слогом, употребляя всю возможную точность, а высокопарных выражений, смысл потерявших, всегда избегать". В то же время странными, возбуждавшими недоверие к умственным способностям Павла, были указы, воспрещавшие употребление тех или иных видов одежды. Так, нельзя было носить фраки, круглые шляпы, жилеты, шелковые чулки, взамен разрешалось немецкое платье с точным определением цвета и размера воротника. По свидетельству А.Т. Болотова, Павел требовал от всех честного исполнения своих обязанностей. Так, проезжая по городу, пишет Болотов, император увидел офицера, идущего без шпаги, а сзади денщика, несущего шпагу и шубу. Павел подошел к солдату и спросил, чью шпагу он несет. Тот ответил: "Офицера, что идет впереди". "Офицера! Так что, ему трудно носить свою шпагу? Так надень ее на себя, а ему отдай свой штык!". Так Павел произвел солдата в офицеры, а офицера разжаловал в рядовые. Болотов замечает, что это произвело громадное впечатление на солдат и офицеров. В частности, последние, опасаясь повторения подобного, стали ответственнее относиться к службе.

С целью контроля за жизнью страны Павел вывесил у ворот своего дворца в Петербурге желтый ящик для подачи прошений на его имя. Подобные донесения принимались и на почте. Это было для России в новинку. Правда, этим тут же стали пользоваться для ложных доносов, пасквилей и карикатур на самого царя.

Одним из важных политических актов императора Павла после вступления на престол было перезахоронение 18 декабря 1796 года его отца Петра III, убитого 34 года назад. Все началось еще 19 ноября, когда "повелением императора Павла Петровича вынуто тело в Невском монастыре погребенного покойного императора Петра Федоровича, и в новый сделанный великолепный гроб, обитый золотым глазетом, с гербами императорскими, с старым гробом тело положено". В тот же день вечером, "изволили прибыть в Невский монастырь его величество, ея величество и их высочества, в Нижнюю Благовещенскую церковь, где стояло тело, и по прибытии, открыт был гроб; к телу покойного государя изволили прикладываться… и потом закрыто было". Сегодня трудно представить, к чему "прикладывался" царь и заставлял "прикладываться" свою жену и детей. По свидетельству очевидцев, в гробу был лишь костный прах и части одежды.

25 ноября по разработанному императором в мельчайших подробностях ритуалу было совершено сокоронование праха Петра III и трупа Екатерины II. Такого еще не видела Россия. Утром в Александро-Невском монастыре Павел возложил корону на гроб Петра III, а во втором часу дня Мария Федоровна в Зимнем дворце возложила ту же корону на умершую Екатерину II. В церемонии в Зимнем дворце была одна жуткая деталь - камер-юнкер и камердинеры императрицы во время возложения короны "приподнимали тело усопшей". Очевидно, имитировалось, что Екатерина II была как бы жива. Вечером того же дня тело императрицы было перенесено в великолепно устроенный траурный шатер, а 1 декабря Павел торжественно перенес в Невский монастырь императорские регалии. На следующий день, в 11 часов утра от Нижней Благовещенской церкви Александро-Невской лавры медленно двинулся в путь траурный кортеж. Впереди гроба Петра III герой Чесмы Алексей Орлов нес на бархатной подушке императорскую корону. Позади катафалка в глубоком трауре шествовала вся августейшая семья. Гроб с останками Петра III перевезли в Зимний дворец и установили рядом с гробом Екатерины. Через три дня, 5 декабря, оба гроба перевезли в Петропавловский собор. Две недели они были выставлены там для поклонения. Наконец, 18 декабря их предали земле. На гробницах ненавистных супругов указали одну и ту же дату погребения. По этому поводу Н.И. Греч заметил: "Подумаешь, что они провели всю жизнь вместе на троне, умерли и погребены в один день".

Весь этот фантасмагорический эпизод поразил воображение современников, которые пытались найти ему хоть какое-то разумное объяснение. Одни утверждали, что все это было проделано, для того, чтобы опровергнуть слухи о том, что Павел - не сын Петра III. Другие видели в этой церемонии стремление унизить и оскорбить память Екатерины II, ненавидевшей своего мужа. Короновав уже коронованную Екатерину одновременно с не успевшим короноваться при жизни Петром III той же самой короной и почти одновременно, Павел как бы заново, посмертно, обвенчал своих родителей, и тем самым свел на нет результаты дворцового переворота 1762 года. Павел заставил убийц Петра III нести императорские регалии, тем самым, выставив этих людей на публичное осмеяние.

Существуют сведения, что идея вторичных похорон Петра III была подсказана Павлу масоном С.И. Плещеевым, который этим хотел отомстить Екатерине II за гонения на "вольных каменщиков". Так или иначе, церемония перезахоронения останков Петра III была совершена даже раньше коронации Павла, которая последовала 5 апреля 1797 года в Москве, - настолько важное значение уделял новый царь памяти отца, подчеркнув лишний раз, что его сыновние чувства к отцу были сильнее чувств к властной матери. А в самый день своей коронации Павел I издал закон о престолонаследии, который устанавливал жесткий порядок в наследовании престола по прямой мужской нисходящей линии, а не по произвольному желанию самодержца, как раньше. Указ этот действовал весь XIX век.

Русское общество неоднозначно относилось к правительственным мероприятиям Павловского времени и лично к Павлу. Подчас историки говорили, что при Павле во главе государства стали гатчинцы - люди невежественные и грубые. Из их числа называют А.А. Аракчеева и ему подобных. В качестве характеристики "гатчинцев" приводят слова Ф.В. Ростопчина, что "лучший из них заслуживает колесования". Но не следует забывать, что были среди них Н.В. Репнин, А.А. Беклешов и другие честные и порядочные люди. Среди сподвижников Павла мы видим С.М. Воронцова, Н.И. Салтыкова, А.В. Суворова, Г.Р. Державина, при нем выдвинулся блестящий государственный деятель М.М. Сперанский.

Особую роль в политике Павла занимали взаимоотношения с Мальтийским орденом. Орден Св. Иоанна Иерусалимского, появившийся в XI веке, длительное время был связан с Палестиной. Под натиском турок иоанниты вынуждены были покинуть Палестину, обосноваться сначала на Кипре, а затем на острове Родос. Однако борьба с турками, длившаяся не одно столетие, вынудила их в 1523 году покинуть и это пристанище. После семи лет скитаний иоанниты получили в дар от испанского короля Карла V Мальту. Этот скалистый остров стал неприступной крепостью Ордена, который стал называться Мальтийским. Конвенцией от 4 января 1797 года Ордену было разрешено иметь в России великое приорство. В 1798 году появился манифест Павла "Об установлении ордена Св. Иоанна Иерусалимского". Новый монашеский орден состоял из двух приорств - римско-католического и российско-православного с 98 командорствами. Есть предположение, что Павел хотел тем самым объединить две церкви - католическую и православную.

12 июня 1798 года Мальта была без боя взята французами. Рыцари заподозрили в измене великого магистра Гомпеша и лишили его сана. Осенью того же года на этот пост был избран Павел I, охотно принявший на себя знаки нового сана. Перед Павлом рисовался образ рыцарского союза, в котором в противовес идеям французской революции процветали бы принципы ордена - строгое христианское благочестие, безусловное послушание старшим. По мнению Павла, Мальтийский орден, столь долго и успешно боровшийся с врагами христианства, должен теперь собрать все "лучшие" силы Европы и послужить могучим оплотом против революционного движения. Резиденция Ордена была перенесена в Петербург. В Кронштадте снаряжался флот для изгнания французов с Мальты, но в 1800 году остров был занят англичанами, а вскоре скончался и Павел. В 1817 году было объявлено, что Ордена в России больше не существует.

В конце века Павел отдалился от семьи, наступило ухудшение во взаимоотношениях с Марией Федоровной. Ходили слухи о неверности императрицы и нежелании признать своими сыновьями младших мальчиков - Николая, родившегося в 1796 году, и Михаила, родившегося в 1798-м. Доверчивый и прямодушный, но в то же время подозрительный, Павел, благодаря интригам фон Палена, ставшего его ближайшим придворным, начинает подозревать всех близких ему людей во враждебности к нему.

Павел любил Павловск и Гатчину, где он жил в ожидании престола. Взойдя на трон, он начал строить новую резиденцию - Михайловский замок, по проекту итальянца Винченцо Бренны, ставшего главным придворным архитектором. В замке все было приспособлено для защиты императора. Каналы, подъемные мосты, тайные переходы, казалось, должны были сделать жизнь Павла долгой. В январе 1801 года строительство новой резиденции было завершено. Но множество планов Павла I так и остались неосуществленными. Именно в Михайловском дворце Павел Петрович и был убит вечером 11 (23) марта 1801 года. Утратив чувство реальности, он стал маниакально подозрителен, удалил от себя преданных людей, и сам спровоцировал недовольных в гвардии и высшем обществе к заговору. В заговоре участвовали Аргамаков, вице-канцлер П.П. Панин, фаворит Екатерины П.А. Зубов, генерал-губернатор Петербурга фон Пален, командиры гвардейских полков: Семеновского - Н.И. Депрерадович, Кавалергардского - Ф.П. Уваров, Преображенского - П.А. Талызин. Благодаря измене, группа заговорщиков проникла в Михайловский замок, поднялась к спальне императора, где, по одной версии, он был убит Николаем Зубовым (зять Суворова, старший брат Платона Зубова), который ударил его массивной золотой табакеркой в висок. Согласно другой версии, Павел был задушен шарфом или задавлен группой заговорщиков, которые навалились на императора. "Пощадите! Воздуху, воздуху! Что я вам сделал плохого?" - это были его последние слова.

Вопрос о том, знал ли о заговоре против своего отца Александр Павлович, долгое время оставался невыясненным. По воспоминаниям князя А. Чарторыйского, мысль о заговоре возникла чуть ли не в первые дни правления Павла, но переворот стал возможен лишь после того, как стало известно о согласии Александра, подписавшего секретный манифест, в котором обязывался не преследовать заговорщиков после восшествия на престол. И вероятнее всего, сам Александр прекрасно понимал, что без убийства дворцовый переворот будет невозможен, так как добровольно Павел I не отречется. Царствование Павла I длилось всего четыре года, четыре месяца и четыре дня. Похороны его состоялись 23 марта (4 апреля) 1801 года в Петропавловском соборе.

Всю оставшуюся жизнь Мария Федоровна посвятила семье и увековечиванию памяти своего супруга. В Павловске, почти на краю парка, среди лесной глуши, над оврагом, был поставлен Мавзолей супругу-благодетелю по проекту Тома де Томона . Подобно античному храму он величественен и молчалив, вся природа вокруг как бы скорбит вместе с изваянной из мрамора порфироносной вдовой, плачущей над прахом супруга.

Павел был двойственен. Рыцарь в духе уходящего века, он не смог найти свое место в веке XIX, где прагматизм общества и относительная свобода представителей верхушки общества не могли далее существовать совместно. Общество, которое за сто лет до Павла терпело любые выходки Петра I, не стало терпеть Павла I. "Наш романтический царь", как именовал Павла I А.С. Пушкин, не сумел справиться со страной, которая ждала не только усиления власти, но и, прежде всего, различных реформ во внутренней политике. Реформ, которых Россия ждала от каждого правителя. Однако от Павла, в силу его воспитания, образования, религиозных принципов, опыта взаимоотношений с отцом и, особенно, с матерью, таких реформ ждать было напрасно. Павел был мечтателем, желавшим преобразовать Россию, и реформатором, вызывавшим неудовольствие всех. Несчастный государь, принявший смерть во время последнего в истории России дворцового переворота. Несчастный сын, повторивший судьбу своего отца.

Госпожа дражайшая матушка!

Отвлекитесь, сделайте милость, пожалуйста, на мгновение от Ваших важных занятий, чтобы принять поздравления, которые мое сердце, покорное и послушное Вашей воле, приносит в день рождения Вашего Императорского Величества. Да пусть Всемогущий Бог благословит Ваши драгоценные для всего отечества дни до самых отдаленных времен человеческой жизни, и пусть у Вашего Величества не иссякнет никогда для меня нежность матери и правительницы, всегда дорогой и почитаемой мною, чувства, с которыми остаюсь для Вас, Ваше Императорское Величество, самый покорный и самый преданный сын и подданный Павел.

Ночь с 5 на 6 ноября 1796 года в Санкт-Петербурге выдалась неспокойной. Императрицу Екатерину II хватил удар. Все произошло так неожиданно, что она не успела сделать никаких распоряжений о наследнике.

По петровскому закону о престолонаследии, император имел право назначать наследника по своему желанию. Желание Екатерины на сей счет‚ хотя и негласное‚ было давно известно: она хотела видеть на троне своего внука Александра. Но, во-первых‚ не смогли (или не захотели) найти официального завещания‚ составленного в пользу великого князя. Во-вторых‚ 15-летний Александр сам не высказывал активного желания царствовать. И, в-третьих‚ у императрицы был законный сын‚ отец Александра‚ великий князь Павел Петрович‚ чье имя уже с утра не сходило с уст придворных.

Павел приехал в Зимний посреди ночи в сопровождении сотни солдат гатчинского полка и сразу же прошел в спальню к матери‚ чтобы убедиться в том‚ что она действительно при смерти. Его вступление во дворец походило на штурм. Расставленные повсюду караулы в немецких мундирах вызывали шок у придворных‚ привыкших к изящной роскоши последних лет екатерининского двора. Императрица была еще жива в то время‚ как наследник и Безбородко‚ запершись в ее кабинете‚ жгли в камине какие-то бумаги. На площади под окнами дворца было заметно оживление. Горожане печалились о кончине «матушки-государыни»‚ однако шумно выражали свою радость‚ узнав, что царем станет Павел. То же было слышно и в солдатских казармах. Только в придворной среде было совсем невесело. По свидетельству графини Головиной‚ многие, узнав о смерти Екатерины и восшествии ее сына на трон, без устали повторяли: «Пришел конец всему: и ей‚ и нашему благополучию». Но для того чтобы понять, что же за человек оказался на российском престоле в тот ноябрьский день 1796 года‚ надо внимательно присмотреться к истории его жизни.

Он ждал 34 года

Эта история начинается 20 сентября 1754 года‚ когда в семье наследника русского престола произошло давно ожидаемое и даже требуемое событие: у дочери Петра I, русской императрицы Елизаветы Петровны родился внучатый племянник Павел. Бабушка была гораздо больше обрадована этим, чем отец ребенка, племянник императрицы, Гольштейн-Готторпский герцог Карл-Петр-Ульрих (великий князь Петр Федорович) и тем более мать новорожденного, София-Фредерика-Августа, принцесса Ангальт-Цербстская (великая княгиня Екатерина Алексеевна).

Принцессу выписали из Германии в качестве родильной машины. Машина оказалась с секретом. С первых дней своего приезда захудалая Цербстская принцесса поставила перед собой задачу добиться верховной власти в России. Честолюбивая немка понимала, что с рождением сына ее и без того слабые надежды на российский престол рушатся. Все последующие взаимоотношения матери и сына так и складывались – как отношения политических противников в борьбе за власть. Что до Елизаветы, то она сделала все возможное, чтобы расширить пропасть между ними: особенные знаки внимания новорожденному, подчеркнутая холодность к великой княгине, которую и раньше-то не очень баловали вниманием. Намек ясен: произвела на свет то, что заказывали, – можешь уходить со сцены. Понимала ли Елизавета Петровна, что она делает? Во всяком случае, в конце царствования она изменила свое отношение к невестке, окончательно махнув рукой на племянника. Она увидела, что скромная Цербстская принцесса превратилась в важную политическую фигуру при русском дворе, оценила ее работоспособность и организаторский талант. Слишком поздно поняла Елизавета, какого серьезного врага она создала своему любимому внуку, но времени на исправление ошибок уже не оставалось.

Елизавета Петровна умерла 24 декабря 1761 года, когда Павлу было всего 7 лет. Эти первые семь лет, наверное, были счастливейшими в его жизни. Ребенок рос окруженный вниманием и заботой многочисленной дворцовой прислуги, в основном русской. В раннем детстве великий князь редко слышал иностранную речь. Императрица баловала внука, проводила с ним много времени, особенно в последние два года. Образ доброй русской бабушки, иногда приходившей проведать его даже ночью, навсегда остался в памяти великого князя. Изредка заходил к нему и отец, почти всегда пьяный. Он глядел на сына с оттенком какой-то грустной нежности. Их отношения нельзя было назвать близкими, но Павлу было обидно видеть, как окружающие открыто пренебрегают отцом и смеются над ним. Это сочувствие и жалость к отцу многократно возросли после его короткого царствования, завершившегося дворцовым переворотом в пользу Екатерины.

Смерть Елизаветы, неожиданное исчезновение Петра, туманные слухи о его насильственной смерти потрясли восьмилетнего мальчика. Позднее жалость к убитому отцу переросла в самое настоящее поклонение. Подросший Павел очень любил читать шекспировские трагедии и втихомолку сравнивал себя с принцем Гамлетом, призванным отомстить за отца. Но реальная жизнь осложнялась тем, что у «российского Гамлета» не было коварного дяди и обманутой матери. Злодеем, причем не скрывавшим причастности к убийству, была сама мать.

Известно, какой тяжелый отпечаток накладывает на всю жизнь человека нехватка или отсутствие материнской ласки. Трудно представить себе те разрушения, которые должна была произвести в чувствительной душе Павла многолетняя незатухающая война с собственной матерью. Причем Екатерина первой наносила удары и всегда одерживала победу. Захватив престол, Екатерина поторопилась выместить все свои восемнадцатилетние унижения при русском дворе, и самой удобной и безопасной мишенью оказался маленький Павел. Ему припомнили и мягкость отца, и ласки бабушки. Но слишком многие из тех, кто поддержал переворот, надеялись на воцарение наследника вскоре после его совершеннолетия. И Екатерина уступила, твердо решив в глубине души не допускать Павла к трону. Так много претерпевшая от «государственного» подхода Елизаветы новая императрица открыто взяла его на вооружение.

Первым делом наследника постарались лишить всякого систематического образования. Первый, полюбившийся Павлу наставник, Порошин, был вскоре уволен, а новые искусно подобранные учителя не просвещали Павла, а, скорее, перегружали его детский ум множеством непонятных и разрозненных подробностей, ни о чем не дававших ясного представления. К тому же, многие из них догадывались о своей роли и смело преподавали по принципу «чем скучнее, тем лучше». Здесь особенно усердствовал преподаватель «государственных наук» Григорий Теплов, заваливший подростка судебными делами и статистическими отчетами. После этих занятий Павел всю жизнь ненавидел черновую кропотливую работу с документами, стараясь разрешить любую проблему как можно быстрее, не вникая в ее суть. Немудрено, что после семи лет такого «образования», дополненного тяжелыми впечатлениями от редких встреч с матерью, сыпавшей «остроумными замечаниями» по поводу его умственного развития, у ребенка сформировался капризный и раздражительный характер. О своенравных поступках наследника поползли слухи при дворе, и многие серьезно задумывались о последствиях его возможного правления. Екатерина блестяще выиграла первую схватку.

Но Павел был слишком мал для ответных ударов. Он рос под присмотром русского дипломата Никиты Панина, выбранного воспитателем еще Елизаветой. Панин провел с мальчиком 13 лет и искренне к нему привязался. Из всей российской придворной знати он лучше всего мог понять причины странного поведения наследника и горячо поддерживал идею о передаче ему престола.

Екатерина, стремясь рассорить едва достигшего совершеннолетия сына с наставником, окончательно прекращает его учебные занятия и в 1773 году самовластно женит сына на Гессен-Дармштадтской принцессе Вильгельмине (получившей в крещении имя Наталья Алексеевна). Однако новая великая княгиня оказалась очень решительной женщиной и прямо подталкивала Павла к захвату власти, от которой он отказывался. Во главе заговора оказался Панин. Он, на беду наследника, был еще и крупным масоном, первым российским конституционалистом. Переворот был обречен на неудачу. Екатерина имела слишком много восхищенных поклонников и добровольных помощников при дворе. Когда в 1776 году императрица узнала, что на трон может взойти ее сын, да еще с конституцией, меры были приняты незамедлительно. Панина отстранили от государственных дел (казнить нельзя: он слишком крупная политическая фигура), ему запретили видеться с наследником. Великая княгиня Наталья умерла после неудачных родов (предположительно, она была отравлена по приказу императрицы). Через шесть лет Павел потерял и Панина. Сам великий князь на 20 лет отправился не то в ссылку, не то в изгнание – из Санкт-Петербурга в Гатчину. Больше он был не опасен.

Эти 20 лет окончательно сформировали характер Павла. Его вторично женили на Вюртембергской принцессе Софии (Марии Федоровне) с той же целью, как некогда его отца. Двух родившихся следом детей – Александра и Константина – Екатерина отобрала у родителей и воспитывала старшего как будущего наследника. Изредка Екатерина вызывала сына в столицу для участия в подписании дипломатических документов, чтобы еще раз унизить его в присутствии окружающих. Запертый в Гатчине, он был полностью лишен доступа даже к самым незначительным государственным делам и без устали муштровал на плацу свой полк – единственное, чем он мог по-настоящему управлять. Были прочитаны все книги, которые можно было достать. Особенно увлекали его исторические трактаты и романы о временах европейского рыцарства. Наследник и сам иногда был не прочь поиграть в Средневековье. Забава тем более простительная‚ что при материнском дворе в моде были совсем другие игры. Каждый новый фаворит стремился перещеголять предшественника в просвещенном изысканном цинизме. Наследнику оставалось одно – ждать. Не желание власти, а постоянный страх смерти от руки убийц, нанятых матерью, вот что мучило Павла. Кто знает, может быть, в Петербурге императрица ничуть не меньше опасалась дворцового переворота? И может быть, желала смерти своему сыну…

Между тем общее положение империи, несмотря на ряд блестящих внешнеполитических успехов Екатерины II и ее соратников, оставалось весьма тяжелым. XVIII столетие вообще во многом было решающим для судьбы России. Реформы Петра I поставили ее в ряд ведущих мировых держав‚ продвинув ее на столетие вперед в техническом отношении. Однако те же реформы разрушили древние основы русского государства – прочные социальные и культурные связи между сословиями, в целях укрепления государственного аппарата противопоставив интересы помещиков и крестьян. Крепостное право окончательно превратилось из особой «московской» формы социальной организации (служебной повинности) в стандартную аристократическую привилегию. Это положение было крайне несправедливо. Ведь после смерти Петра российское дворянство несло все меньше тягот служебного сословия, продолжая активно противиться всеобщему уравнению в правах. К тому же дворянство‚ которое со времен Петра захлестнул поток западноевропейской культуры‚ все больше отрывалось от традиционных для России ценностей‚ все меньше способно было понять нужды и чаяния собственного народа‚ произвольно истолковывая их в духе новомодных западных философских учений. Культура высших и низших слоев населения уже при Екатерине начала развиваться обособленно‚ грозя со временем разрушить национальное единство. Восстание Пугачева показало это очень наглядно. Что же могло спасти Россию от внутреннего разлома или хотя бы отодвинуть его?

Православная Церковь‚ обычно объединявшая русский народ в тяжелые времена‚ еще со времен Петра I была почти лишена возможности серьезно влиять на развитие событий и политику государственной власти. К тому же она не пользовалась авторитетом в среде «просвещенного сословия». В начале XVIII века монастыри фактически отстранили от дела образования и науки, переложив его на новые, «светские», структуры (до этого Церковь успешно выполняла просветительские задачи почти семь столетий!), а в середине века государство отняло у них богатейшие, населенные зажиточными крестьянами земли. Отняло лишь затем, чтобы получить новый ресурс для продолжения политики беспрерывных земельных раздач растущей как на дрожжах военно-дворянской корпорации. Но если прежние, окраинные раздачи и переделы земель действительно укрепляли государство, то мгновенное уничтожение десятков старейших в нечерноземной России центров культурного сельского хозяйства и торговли (большинство ярмарок было приурочено к праздникам покровительствовавших им православных обителей), бывших одновременно центрами независимого мелкого кредита, благотворительности и широкой социальной помощи, вело лишь к дальнейшему подрыву местных рынков и экономической мощи страны в целом.

Русский язык и общенациональная культура‚ позволившие в свое время спасти культурную целостность России от раздробленности на княжества‚ тоже были не в почете при дворе. Оставалось государство‚ бесконечное укрепление которого было завещано Петром всем своим наследникам. Машина бюрократического аппарата‚ запущенная Петром‚ обладала такой мощностью‚ что в перспективе была способна сокрушить любые сословные привилегии и перегородки. К тому же она опиралась на единственный древний принцип‚ не нарушенный Петром и свято чтившийся большинством населения России‚ – принцип самодержавия (неограниченного суверенитета верховной власти). Но большинство преемников Петра были слишком слабы или нерешительны‚ чтобы использовать этот принцип во всей своей полноте. Они покорно следовали в фарватере дворянской сословной политики‚ ловко используя противоречия между придворными группами для того‚ чтобы хоть немного усилить свою власть. Екатерина довела это лавирование до совершенства. Конец XVIII столетия считается «золотым веком российского дворянства». Оно было сильным‚ как никогда‚ и спокойным в сознании своей силы. Но открытым оставался вопрос: кто в интересах страны рискнет нарушить это спокойствие?

Чего он хотел?

7 ноября 1796 года «золотой век российского дворянства» закончился. На престол вступил император, имевший свои представления о значении сословий и государственных интересах. Во многом эти представления были построены «от противного» – в противовес принципам Екатерины. Однако немало было продумано самостоятельно, благо на размышления было отведено 30 лет. А главное – накопился большой запас энергии, долго не имевший выхода. Итак, переделать все по-своему и как можно скорее! Очень наивно, но не всегда бессмысленно.

Хотя Павел не любил слово «реформа» не меньше‚ чем слово «революция»‚ он никогда не сбрасывал со счетов того‚ что со времен Петра Великого российское самодержавие всегда находилось в авангарде перемен. Примеривая на себя роль феодального сюзерена‚ а позднее – цепь великого магистра Мальтийского ордена‚ Павел всецело оставался человеком нового времени‚ мечтающим об идеальном государственном устройстве. Государство должно быть преобразовано из аристократической вольницы в жесткую иерархическую структуру‚ во главе которой находится царь‚ обладающий всеми возможными властными полномочиями. Сословия‚ классы‚ социальные слои постепенно теряют особые неотчуждаемые права‚ полностью подчиняясь лишь самодержцу‚ олицетворяющему небесный Божий закон и земной государственный порядок. Аристократия должна постепенно исчезнуть‚ как и лично зависимое крестьянство. На смену сословной иерархии должны прийти равноправные подданные.

Французская революция не только усилила неприязнь Павла к философии Просвещения XVIII века‚ но и лишний раз убедила его в том‚ что российскому государственному механизму требуются серьезные изменения. Екатерининский просвещенный деспотизм, по его мнению, медленно‚ но верно вел страну к гибели‚ провоцируя социальный взрыв‚ грозным предвестником которого был Пугачевский бунт. И для того чтобы избежать этого взрыва‚ необходимо было не только ужесточить режим‚ но и срочно провести реорганизацию системы управления страной. Заметим: Павел единственный из самодержавных реформаторов после Петра планировал начать ее «сверху» в буквальном смысле слова‚ то есть урезать права аристократии (в пользу государства). Конечно‚ крестьяне в таких переменах поначалу оставались молчаливыми статистами‚ их еще долго не собирались привлекать к управлению. Но хотя по приказу Павла было запрещено употреблять в печатных изданиях слово «гражданин»‚ он больше чем кто-либо другой в XVIII веке старался сделать крестьян и мещан гражданами‚ выводя их за рамки сословного строя и «прикрепляя» непосредственно к государству.

Программа достаточно стройная‚ соответствующая своему времени, но совершенно не учитывавшая амбиций российского правящего слоя. Именно это трагическое несоответствие‚ порожденное гатчинской изоляцией и пережитыми душевными волнениями‚ было принято современниками‚ а вслед за ними и историками за «варварскую дикость»‚ даже за сумасшествие. Тогдашние столпы российской общественной мысли (за исключением амнистированного Радищева)‚ испуганные революцией, стояли либо за то‚ чтобы проводить дальнейшие реформы за счет крестьян‚ либо не проводить их вообще. Если бы в конце XVIII века уже существовало понятие «тоталитаризм»‚ современники не задумались бы применить его к павловскому режиму. Но политическая программа Павла была не более утопична‚ чем философия его времени. XVIII век – век расцвета социальных утопий. Дидро и Вольтер предрекали создание просвещенными монархами унитарного государства на основе Общественного договора и видели элементы своей программы в реформах начала царствования Екатерины. Если приглядеться‚ действительным сторонником идеи единого равноправного государства явился ее сын‚ ненавидевший французских «просветителей». При этом его политическая практика оказалась не более жестокой‚ чем демократический террор французского Конвента или последовавшие за ним контрреволюционные репрессии Директории и Наполеона.

Первой «жертвой» преобразований уже в 1796-м стала армия. Уже много раз ученые и журналисты разбирали пресловутое «гатчинское наследство»: парады, парики, палки и т. п. Но стоит вспомнить и о распущенном рекрутском наборе 1795 года, половина которого была украдена офицерами для своих имений; о поголовной ревизии ведомства снабжения армии, выявившей колоссальные воровство и злоупотребления; о последовавшем сокращении военного бюджета; о превращении гвардии из придворной охраны в боевую единицу. (На смотр 1797 года был вызван весь личный офицерский состав, что положило конец службе в имениях и записи в полковые списки неродившихся младенцев, вроде пушкинского Гринева.) Те же бесконечные парады и маневры положили начало регулярным учениям русской армии (что очень пригодилось потом, в эпоху наполеоновских войн), до этого сидевшей на зимних квартирах в отсутствие войны. При Павле солдат, безусловно, больше гоняли на плацу, строже наказывали, но в тоже время их наконец стали регулярно кормить и тепло одевать зимой, что принесло императору небывалую популярность в войсках. Но больше всего офицеров возмутило введение телесных наказаний. Не вообще солдатам, а конкретно для благородного сословия. Это пахло нездоровым сословным равенством.

Помещиков тоже попробовали прижать. Впервые крепостные крестьяне стали приносить императору личную присягу (раньше за них это делал помещик). При продаже запрещали разделять семьи. Вышел знаменитый указ-манифест «о трехдневной барщине», текст которого, в частности, гласил: «Закон Божий, в Десятословии нам преподанный, научает нас седьмой день посвящать Богу; почему в день настоящий, торжеством веры прославленный и в который мы удостоились воспринять священное миропомазание и царское на прародительском престоле нашем венчание, почитаем долгом нашим пред Творцом всех благ Подателем подтвердить во всей империи нашей о точном и непременном сего закона исполнении, повелевая всем и каждому наблюдать, дабы никто и ни под каким видом не дерзал в воскресные дни принуждать крестьян к работам…»

Хотя речь еще не шла об отмене или даже серьезном ограничении крепостного права, просвещенные земле- и душевладельцы забеспокоились: как может власть, пусть даже царская, вмешиваться в то, как они распоряжаются своей наследственной собственностью? Екатерина такого себе не позволяла! Эти господа пока не понимали, что крестьяне – основной источник государственного дохода, и потому разорять их невыгодно. А вот помещиков не худо бы заставить оплатить расходы на содержание выборных органов местного управления, ведь они состоят исключительно из дворянства. Было и еще одно покушение на «священное право благородного сословия» – свободу от налогообложения.

Между тем общее налоговое бремя облегчилось. Отмена хлебной повинности (по свидетельству русского агронома А.Т. Болотова, произведшая «благодетельные действия во всем государстве») сопровождалась сложением недоимок за 1797 год и льготной продажей соли (до середины XIX века соль фактически была народной валютой). В рамках борьбы с инфляцией дворцовые расходы сокращались в 10 (!) раз, значительная часть серебряных дворцовых сервизов была перелита на монету, пущенную в оборот. Параллельно из обращения за государственный счет была выведена необеспеченная масса бумажных денег. На Дворцовой площади сожгли свыше пяти миллионов рублей ассигнациями.

Чиновничество также было в страхе. Взятки (при Екатерине дававшиеся открыто) искоренялись беспощадно. Особенно это касалось столичного аппарата, который сотрясали постоянные проверки. Неслыханное дело: служащие должны не опаздывать и весь рабочий день находиться на своем месте! Сам император вставал в 5 утра, слушал текущие доклады и новости, а потом вместе с наследниками отправлялся ревизовать столичные учреждения и гвардейские части. Сократилось количество губерний и уездов, а стало быть, и количество бюрократов, необходимых для заполнения соответствующих мест.

Православная Церковь тоже получила определенные надежды на религиозное возрождение. Новый император, в отличие от своей матери, был не равнодушен к Православию. Его законоучитель и духовный наставник будущий митрополит Платон (Левшин), венчавший потом Павла на царство, так писал о его вере: «Высокий воспитанник, по счастью, всегда был к набожности расположен, и рассуждение ли, разговор ли относительно Бога и веры были ему всегда приятны. Сие, по примечанию, ему внедрено было с млеком покойною императрицей Елизаветой Петровной, которая горячо любила его и воспитывала приставленными от нее весьма набожными женскими особами».

По некоторым свидетельствам, император нередко проявлял черты прозорливости под видом юродства. Так, известен из мемуарной литературы случай, когда Павел Петрович повелел отправить в Сибирь офицера, неудовлетворительно выступившего на военных маневрах, но, склонившись на просьбы окружающих о помиловании, все-таки воскликнул: «Я чувствую, что человек, за которого вы просите, – негодяй!». Впоследствии открылось, что этот офицер убил собственную мать. Еще один случай: офицер-гвардеец, имевший жену и детей, решил увозом овладеть молодой девушкой. Но та не соглашалась ехать без венчания. Тогда товарищ этого офицера по полку переоделся священником и разыграл тайный обряд. Через некоторое время оставленная с прижитым от соблазнителя ребенком женщина, разузнав, что ее мнимый муж имеет законную семью, обратилась с жалобой к государю. «Император вошел в положение несчастной, – вспоминала Е.П. Янькова, – и положил замечательное решение: похитителя ее велел разжаловать и сослать, молодую женщину признать имеющею право на фамилию соблазнителя и дочь их законную, а венчавшего офицера постричь в монахи. В резолюции было сказано, что “так как он имеет склонность к духовной жизни, то и послать его в монастырь и постричь в монахи”. Офицера отвезли куда-то далеко и постригли. Он был вне себя от такой неожиданной развязки своего легкомысленного поступка и жил совсем не по-монашески, но потом благодать Божия коснулась его сердца; он раскаялся, пришел в себя и, когда был уже немолод, вел жизнь самую строгую и считался опытным и весьма хорошим старцем».

Все это, правда, не помешало Павлу принять титул главы католического Мальтийского ордена. Однако сделано это было не только по политическим соображениям. Это была попытка воскресить в рамках ордена (кстати, никогда до этого не подчинявшегося папе Римскому) древнее византийское братство святого Иоанна Предтечи, из которого и возникли когда-то иерусалимские «госпитальеры». Кроме того, стоит отметить, что Мальтийский орден в целях самосохранения сам отдал себя под покровительство России и императора Павла. 12 октября 1799 года в Гатчину торжественно были принесены святыни ордена: десница святого Иоанна Крестителя, частица Креста Господня и Филермская икона Божией Матери. Всеми этими сокровищами Россия обладала вплоть до 1917 года.

Вообще Павел – первый император, смягчивший в своей политике линию Петра I на ущемление прав Церкви во имя государственных интересов. Он прежде всего стремился к тому, чтобы священство имело более «соответственные важности сана своего образ и состояние». Так, когда Святейший Синод сделал представление об избавлении священников и диаконов от телесных наказаний, император утвердил его (оно не успело вступить в законную силу до 1801 года), продолжая придерживаться практики восстановления подобных наказаний для дворян-офицеров.

Предпринимались меры к улучшению быта белого духовенства: состоящим на штатном жаловании были увеличены оклады, а там, где не было установлено жалование, на прихожан возложили заботу по обработке священнических наделов, которую можно было заменить соответствующим хлебным взносом натурой или денежной суммой. В 1797 и 1799 годах штатные оклады из казны на духовное ведомство по годовым государственным сметам были увеличены вдвое против прежнего. Казенные дотации духовенству, таким образом, достигли почти одного миллиона рублей. Кроме того, в 1797 году были удвоены участки земли для архиерейских домов. Дополнительно (впервые со времен екатерининской секуляризации!) архиереям и монастырям были отведены мельницы, рыбные ловли и другие угодья. Впервые в истории России были узаконены меры для обеспечения вдов и сирот духовного сословия.

При императоре Павле военное духовенство было выделено в особое ведомство и получило своего главу – протопресвитера армии и флота. Вообще для поощрения к более ревностному исполнению своего служения императором был введен порядок награждения духовных лиц орденами и знаками внешнего отличия. (Сейчас этот порядок глубоко укоренился в Церкви‚ но тогда он вызвал некоторое смущение.) По личному почину государя был учрежден и наградной наперсный крест. До революции на обратной стороне всех синодальных крестов стояла буква «П» – инициал Павла Петровича. При нем были также учреждены духовные академии в Петербурге и в Казани и несколько новых семинарий.

Неожиданно получил часть гражданских прав и такой большой слой российского общества‚ как раскольники. Государь впервые пошел на компромисс в этом вопросе и позволил лояльно настроенным старообрядцам иметь свои молельные дома и служить в них по древнему обычаю. Старообрядцы (разумеется, далеко не все), в свою очередь, готовы были признать синодальную Церковь и принять от нее священников. В 1800 году окончательно было утверждено положение о единоверческих церквях.

Возродились и петровские традиции сотрудничества с купечеством. Учреждение коммерц-коллегии в конце 1800 года выглядело как начало глобальной реформы управления. Еще бы‚ ведь 13 из 23 ее членов (больше половины!) выбирались купцами из своей среды. И это в то время‚ когда дворянские выборы были ограничены. Естественно‚ Александр‚ придя к власти (между прочим‚ с лозунгом конституции), отменил это демократическое распоряжение одним из первых.

Но никому из наследников Павла и в голову не пришло отменять важнейший из принятых им государственных актов – закон 5 апреля 1797 года о престолонаследии. Этим законом была наконец закрыта роковая брешь‚ пробитая Петровским указом 1722 года. Отныне наследование престола (только по мужской линии!) приобретало четкий юридический характер‚ и никакая Екатерина или Анна не могли уже претендовать на него самочинно. Значение закона столь велико‚ что Ключевский‚ к примеру‚ назвал его «первым положительным основным законом в нашем законодательстве»‚ ведь он, укрепляя самодержавие как институт власти‚ ограничивал произвол и амбиции отдельных личностей, служил своеобразной профилактикой возможных переворотов и заговоров.

Разумеется, рядом с серьезными нововведениями можно заметить и громадное количество подробно расписанных мелочей: запрещение некоторых видов и фасонов одежды, указания, когда горожане должны вставать и ложиться спать, как надо ездить и ходить по улицам, в какой цвет красить дома… И за нарушения всего этого – штрафы, аресты, увольнения. С одной стороны, сказались роковые уроки Теплова: император не умел отделить мелких дел от крупных. С другой – то, что кажется нам мелочами (фасон шляп), в конце XVIII века имело важную символическую нагрузку и демонстрировало окружающим приверженность к той или иной идеологической партии. В конце концов, «санкюлоты» и «фригийские колпаки» родились отнюдь не в России.

Пожалуй, главная отрицательная черта Павловского правления – неровное доверие к людям, неумение подбирать друзей и соратников и расставлять кадры. Все окружающие – от наследника престола Александра до последнего петербургского поручика – были под подозрением. Император менял высших сановников так быстро, что они не успевали войти в курс дела. За малейшую провинность могла последовать опала. Впрочем, император умел быть и великодушным: из тюрьмы был освобожден Радищев; ссора с Суворовым закончилась тем, что Павел просил прощения (а потом произвел полководца в генералиссимусы); убийце отца Алексею Орлову было назначено «суровое» наказание – идти несколько кварталов за гробом своей жертвы, сняв шляпу.

И все же кадровая политика императора была в высшей степени непредсказуемой. Самые преданные ему люди жили в той же постоянной тревоге за свое будущее, что и записные придворные негодяи. Насаждая беспрекословное подчинение, Павел часто терял честных людей в своем окружении. На смену им приходили подлецы, готовые выполнить любой поспешный указ, окарикатурив императорскую волю. Сначала Павла боялись, но потом, видя бесконечный поток плохо исполнявшихся указов, начали над ним тихонько посмеиваться. Еще 100 лет назад насмешки над подобными преобразованиями дорого бы обошлись весельчакам. Но Павел не имел такого непререкаемого авторитета, как его великий прадед, в людях же разбирался хуже. Да и Россия была уже не та, что при Петре: тогда она покорно сбривала бороды, теперь возмущалась запрещением носить круглые шляпы.

Вообще все общество было возмущено. Мемуаристы потом представили это настроение как единый порыв, но причины возмущения были часто противоположны. Боевые офицеры школы Суворова были раздражены новой военной доктриной; такие генералы, как Бенигсен, беспокоились о сокращении своих доходов за счет казны; гвардейская молодежь была недовольна новым строгим уставом службы; высшая знать империи – «екатерининские орлы» – лишены возможности смешивать государственные интересы и личную выгоду, как в былые времена; чиновники рангом пониже все же воровали, но с большой оглядкой; городские обыватели злились на новые указы о том, когда они должны гасить свет. Тяжелее всего приходилось просвещенным «новым людям»: они не могли смириться с возрождением самодержавных принципов, слышались призывы покончить с «азиатским деспотизмом» (попробовал бы кто заявить такое при Петре!), однако многие ясно видели несправедливости предыдущего царствования. Большинство из них все-таки было убежденными монархистами, Павел мог бы найти здесь опору для своих преобразований, надо было только дать больше свободы в действиях, не связывать руки постоянными мелкими распоряжениями. Но царь, не привыкший доверять людям, вмешивался буквально во все. Он один, без инициативных помощников, хотел управлять своей империей. В конце XVIII века это было уже решительно невозможно.

За что его не любили?

Тем более невозможно было вести европейскую дипломатическую игру на рыцарских началах. Свою внешнюю политику Павел начинал как миротворец: он отменил и готовящееся вторжение во Францию‚ и поход в Персию‚ и очередные рейды Черноморского флота к турецким берегам‚ но отменить всеевропейский мировой пожар было не в его силах. Объявление в гамбургской газете‚ предлагавшее решить судьбы государств поединком их монархов с первыми министрами в качестве секундантов‚ вызвало всеобщее недоумение. Наполеон тогда открыто назвал Павла «русским Дон-Кихотом»‚ остальные главы правительств смолчали.

Тем не менее долго стоять в стороне от европейского конфликта было невозможно. К России со всех сторон обращались испуганные европейские монархии: просьбу о покровительстве принесли мальтийские рыцари (остров которых был уже под угрозой французской оккупации); Австрии и Англии нужна была союзная русская армия; даже Турция обратилась к Павлу с мольбой о защите своих средиземноморских берегов и Египта от французского десанта. В результате возникла вторая антифранцузская коалиция 1798–1799 годов.

Русский экспедиционный корпус под командованием Суворова уже в апреле 1799 года был готов к вторжению во Францию. Но это не вязалось с планами союзного австрийского правительства‚ стремившегося округлить свои владения за счет «освобожденных» итальянских территорий. Суворов был вынужден подчиниться‚ и уже к началу августа северную Италию полностью очистили от французов. Республиканские армии были разгромлены‚ крепостные гарнизоны сдались. Не менее серьезно показала себя объединенная русско-турецкая эскадра под командованием ныне причисленного к лику святых адмирала Федора Ушакова‚ освободившая с сентября 1798 по февраль 1799 годов Ионические острова у побережья Греции. (Между прочим, одной из причин согласия императора на этот поход была опасность надругательства французов над мощами святителя Спиридона Тримифунтского, которые с XV века хранились на острове Корфу (Керкира). Павел очень почитал святителя Спиридона как покровителя своего старшего сына и наследника Александра. Почти неприступная крепость Корфу была взята штурмом с моря 18 февраля 1799 года.) Примечательно‚ что Ушаков учредил на освобожденных им островах независимую республику (позднее архипелаг оккупировали и более полувека удерживали англичане) и организовал выборы местных властей при полном одобрении Павла‚ проявившего здесь удивительную политическую терпимость. Далее эскадра Ушакова, имея минимальное количество морской пехоты, провела операции по освобождению Палермо‚ Неаполя и всей южной Италии‚ закончившиеся 30 сентября броском русских моряков на Рим.

Союзники России по коалиции были напуганы такими впечатляющими военными успехами. Им вовсе не хотелось усиливать авторитет Российской империи за счет Французской республики. В сентябре 1798 года австрийцы оставили русскую армию в Швейцарии наедине со свежими превосходящими силами противника‚ и только полководческое искусство Суворова спасло ее от полного уничтожения. 1 сентября Ушакова без предупреждения покинула турецкая эскадра. Что же касается англичан‚ то их флот во главе с Нельсоном блокировал Мальту и не подпустил к ней русские корабли. «Союзники» показали свое подлинное лицо. Разгневанный Павел отозвал Суворова и Ушакова из Средиземноморья.

В 1800 году Павел заключил с Наполеоном выгодный для России антианглийский союз. Франция предложила России Константинополь и полный раздел Турции. Балтийский и Черноморский флоты были приведены в полную боевую готовность. В то же самое время с одобрения Наполеона 30-тысячный казачий корпус Орлова двигался на Индию через казахские степи. Англия оказалась перед лицом самой страшной со времен Елизаветы I угрозы.

А если интересы Англии и внутренней российской оппозиции совпадали?.. Британская дипломатия в Петербурге пустила в ход все свои средства и связи, чтобы разворошить тлеющий внутренний заговор. Секретные суммы английского посольства золотым дождем пролились на благоприятную почву. Недовольные наконец нашли общий язык: армию представлял Бенигсен, высшее дворянство – Зубов, про-английски настроенную бюрократию – Никита Панин (племянник воспитателя Павла). Панин же привлек к участию в заговоре наследника престола великого князя Александра. Узнав о возможной отмене надоевшего армейского распорядка, в дело с радостью включились десятки молодых гвардейских офицеров. Но душой заговора стал любимец императора генерал-губернатор Петербурга граф фон дер Пален. Павел до последнего дня был уверен в его преданности.

Заговор очень ярко проиллюстрировал парадоксальную ситуацию, сложившуюся при Павловском дворе. Дело в том‚ что император не был уверен ни в ком‚ но именно в силу этого он должен был оказывать свое доверие урывками в общем-то случайным людям. У него не было друзей‚ не было единомышленников – только подданные, и то не самого первого сорта. Уничтожить заговор как таковой не представлялось возможным еще и потому‚ что он существовал всегда. Подспудное недовольство разных дворянских группировок теми или иными правительственными мерами в Павловское царствование достигло опасной высоты. Когда всякого несогласного заранее считают заговорщиком‚ ему психологически легче перейти ту черту‚ которая отделяет пассивное неприятие перемен от активного противодействия им. При всем этом нужно помнить‚ что при дворе еще было много «екатерининцев». Гнев же императора был так же страшен‚ как и скоротечен‚ поэтому Павел оказался неспособен на сколько-нибудь последовательные репрессии. Его мягкий характер не подходил для той политической системы‚ которую он сам пытался ввести.

В результате, когда после полуночи 11 марта 1801 года заговорщики ворвались в Михайловский дворец, там не нашлось ни одного офицера, способного встать на защиту императора. Главной заботой заговорщиков было не допустить во дворец солдат. Часовых сняли с постов их начальники, двум лакеям разбили головы. В спальне с Павлом покончили за несколько минут. Как некогда Петр III, он был задушен длинным офицерским шарфом. Весть о его смерти Петербург встретил заранее подготовленным фейерверком и всеобщим ликованием. Как это ни кажется смешным, но все поспешили показаться на улицах в недавно запрещенных нарядах. А в парадной зале Зимнего дворца собрались все высшие сановники России, имя молодого императора Александра уже звучало у всех на устах. Из покоев вышел 23-летний юноша и под радостный шепот присутствующих торжественно произнес: «Батюшка скончались апоплексическим ударом. При мне все будет, как при бабушке».

Эти слова казались посмертной и окончательной победой Екатерины II над своим сыном. Проигравший поплатился жизнью. Чем же должна была расплачиваться Россия?

Павловское царствование доступные сегодня массовому читателю книги российских историков оценивают по-разному. К примеру, Н.М. Карамзин в написанной по горячим следам «Записке о древней и новой России» (1811 год) сказал: «Заговоры да устрашают государей для спокойствия народов!» По его мнению, из деспотизма невозможно извлечь никаких полезных уроков‚ его можно только свергнуть или достойно переносить. Выходит, противоречивость Павловских указов не более чем самодурство тирана? К концу XIX века такая точка зрения уже казалась примитивной. В.О. Ключевский писал‚ что «царствование Павла было временем‚ когда была заявлена новая программа деятельности». «Хотя, – тут же оговорился он, – пункты этой программы не только не были осуществлены‚ но и постепенно даже исчезли из нее. Гораздо серьезней и последовательней начала осуществляться эта программа преемниками Павла». Н.К. Шильдер‚ первый историк царствования Павла‚ также согласился‚ что антиекатерининская государственно-политическая направленность «продолжала существовать» всю первую половину XIX века‚ и «преемственность Павловских преданий во многом уцелела». Он возложил на них вину и за военные поселения‚ и за 14 декабря‚ за «рыцарскую внешнюю политику»‚ и за поражение России в Крымской войне. Той же точки зрения‚ видимо‚ держались и исторический публицист Казимир Валишевский, и известный русский писатель Дмитрий Мережковский. Лишь изданный мизерным тиражом в годы Первой мировой войны труд М.В. Клочкова – единственный‚ где скрупулезно исследована законодательная политика Павла‚ – возражает на эти упреки тем‚ что именно при Павле началась военная реформа‚ подготовившая армию к войне 1812 года‚ были предприняты первые шаги в ограничении крепостного права‚ а также заложены основы законодательного корпуса Российской империи. В 1916 году в околоцерковных кругах даже началось движение по канонизации невинно убиенного императора. По крайней мере, его могила в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга считалась среди простого народа чудотворной и была постоянно усыпана свежими цветами. В соборе даже существовала специальная книга, куда записывались чудеса, произошедшие по молитвам у этой могилы.

Леволиберальные‚ а следом за ними и советские историки были склонны приуменьшать значение Павловского царствования в истории России. Они, безусловно, не испытывали никакого пиетета к Екатерине II‚ однако рассматривали Павла лишь как частный случай особо жестокого проявления абсолютизма (в чем заключалась «особая жестокость», обычно умалчивалось)‚ в корне не отличавшегося ни от предшественников‚ ни от наследников. Только в середине 1980 годов Н.Я. Эйдельман попытался понять социальный смысл Павловской консервативно-реформаторской утопии. Этому автору принадлежит и заслуга реабилитации имени Павла в глазах интеллигенции. Вышедшие за последние 10–15 лет книги в основном суммируют все высказанные точки зрения, не делая особенно глубоких и новых выводов. Видимо‚ окончательное суждение о том‚ кем же именно был император Павел Петрович, а также насколько реальна была его политическая программа и какое место она занимает в последующей российской истории, еще предстоит вынести. Предстоит вынести такое суждение и Русской Православной Церкви, вновь поставленной перед вопросом о возможности прославления Павла I как мученика за веру.

Мне же хотелось бы еще раз обратить внимание на то‚ что Павел был не только дальновидным или, напротив, неудачливым государственным деятелем. Как и прославленный недавно государь-мученик Николай Александрович, Павел Петрович был прежде всего человеком очень трагической судьбы. Еще в 1776 году он писал в частном письме: «Для меня не существует ни партий, ни интересов, кроме интересов государства, а при моем характере мне тяжело видеть, что дела идут вкривь и вкось и что причиною тому небрежность и личные виды. Я желаю лучше быть ненавидимым за правое дело, чем любимым за дело неправое». Но окружавшие его люди‚ как правило‚ не хотели даже понять причин его поведения. Что же касается посмертной репутации‚ то она до недавнего времени была самой ужасной после Ивана Грозного. Конечно‚ легче объяснить нелогичные с нашей точки зрения поступки человека‚ назвав его идиотом или злодеем. Однако это вряд ли будет верно. Поэтому мне хотелось бы закончить эту статью цитатой из размышлений поэта Владислава Ходасевича: «Когда русское общество говорит‚ что смерть Павла была расплатой за его притеснения‚ оно забывает‚ что он теснил тех‚ кто раскинулся слишком широко‚ тех сильных и многоправных‚ кто должен быть стеснен и обуздан ради бесправных и слабых. Может быть‚ это и была историческая ошибка его. Но какая в ней моральная высота! Он любил справедливость – мы к нему несправедливы. Он был рыцарем – убит из-за угла. Ругаем из-за угла…».

Родился наследник. В 1796 году он стал царём и вошел в историю как Павел 1.

Биография

Его первым воспитателем стал друг семьи Бехтеев, который был с Павлом очень строг. Он даже завёл специальную газету, в которой печатал информацию обо всех поступках своего воспитанника.

Следующим наставником стал Никита Иванович Панин, немолодой мужчина, который разделял идеи Просвещения. Именно он определил список многочисленных предметов, которые, по его мнению, должен был изучать будуший император. Среди них - Закон Божий, танцы, музыка и многие другие. Эта учеба началась ещё в и продолжилась при Петре Третьем Второй.

В круге его общения присутствовали в основном высокообразованные люди, к примеру, Григорий Теплов. Среди сверстников присутствовали лишь выходцы из известных родов. Одним из ближайших друзей стал Александр Куракин.

Екатерина, мать наследника, приобрела сыну для обучения собрание книг академика Корфа. Павел Первый обучался географии, истории, астрономии, арифметике, Закону Божьему, различным языкам - немецкому, французскому, итальянскому, латыни; кроме того, в программе обучения были русский язык, рисование, танцы, фехтование. А вот все предметы, имеющие отношение к военному делу, были исключены, хотя это и не помешало юному Павлу им увлечься.

Юношество

В 1773 году Павел Первый женился на Вильгельмине Гессен-Дармштадтской. Этот брак продлился недолго - она изменяла ему, а всего через два года умерла при родах. Тогда юноша женился второй раз, на Софии-Доротее Вюртембергской (после крещения - Мария Фёдоровна). Одной из европейских традиций того времени было заграничное путешествие, которое проходило после свадьбы. Павел с женой путешествовали инкогнито под именами супругов Северных.

Политика

Шестого ноября 1796 года в возрасте сорока двух лет император Павел вступил на престол, а пятого апреля следующего года состоялась его коронация. Сразу после этого он начал отменять большинство порядков и обычаев, заведённых Екатериной. Например, он освободил из заключения радикалов Радищева и Костюшко. Вообще все его правление прошло под знаком "антиекатерининских" реформ.

В день коронации новоявленный император представил новый закон - теперь женщины не могли наследовать российский престол, а также были установлены права регентства. Среди других реформ можно отметить административную, национальную и военную.

Основное направление внешней политики императора - борьба с Первой французской республикой. На это были направлены практически все усилия, среди прочих - союз с Пруссией, Данией и Швецией. После того как к власти во Франции пришёл Наполеон Бонапарт, у стран появились общие интересы, и Павел Первый начал попытки заключения военно-стратегического союза с Францией, однако этому не суждено было состояться.

Павел Первый производил впечатлений непредсказуемого самодура с гротескными манерами и раздражающими привычками. Он хотел провести множество реформ, но их направление и содержание постоянно менялись, подчиняясь настроению непредсказуемого самодержца. В итоге у Павла не было ни поддержки придворных, ни любви народа.

Смерть царя

За всё время правления императора было раскрыто несколько заговоров, целью которых было убийство Павла. В 1800 году сложился заговор высоких сановников, и Павел Первый был вероломно убит офицерами в своей опочивальне в ночь на двенадцатое марта 1801 года. Его царствование продлилось всего пять лет.

Весть о смерти вызвала едва сдерживаемое ликование как народа, так и знати. Официальной причиной был назван

Сын Павла, Александр, был прекрасно осведомлен о наметившемся заговоре, но испугался и не остановил его, поэтому косвенно стал виновником смерти своего отца. Это событие мучало императора всю его жизнь.