Одоевский александр иванович краткая биография. Смотреть что такое "Одоевский, Александр Иванович" в других словарях. За что его помнят

Одоевский, Александр Иванович

Поэт-декабрист, происходил из древней княжеской фамилии. Родился он в 1802 году, и благодаря отцу своему - Ивану Александровичу, горячо его любившему, получил прекрасное домашнее образование. 1 октября 1821 года Одоевский поступил юнкером в лейб-гвардии Конный полк, 1 мая 1822 года произведен был в эстандарт-юнкера, а 23 февраля 1823 года в корнеты. Служа в Петербурге, Одоевский сблизился с кружками тогдашней передовой молодежи, с которыми его соединяли литературные, философские и общественные интересы. Тогда же, вероятно, Одоевский ознакомился с воззрениями Канта и Фихте. Увлекался он также немецкой литературой, в которой перед другими отдавал предпочтение Шиллеру. Красивый, умный от природы и прекрасно образованный, благородный, кроткий и добрый в душе, но энтузиаст и с пылким воображением, - Одоевский производил сильное впечатление на всех, с кем ему приходилось встречаться. Он имел много друзей, как среди своих сослуживцев, так и в литературном кругу, но теснее всего был привязан к Грибоедову, которому приходился дальним родственником. Дружба Грибоедова и Одоевского сыграла большую роль в жизни того и другого и была порой трогательна. Одоевский не раз удерживал пылкого Грибоедова от легких романов с представительницами тогдашнего балета и предостерегал его, резкого и невоздержного на язык, от излишней откровенности перед людьми, не отличавшимися ни скромностью, ни стойкостью убеждений. Во время известного наводнения в Петербурге в 1824 году Одоевский с опасностью жизни старался добраться до дома, где проживал Грибоедов, чтобы его спасти. С своей стороны Грибоедов понимал и умел ценить глубоко преданного ему Одоевского.

Переживая одно время тяжелое настроение, он скрывал его от своего друга, боясь опечалить его, ибо был твердо уверен, что тот отнесется к нему с горячим сочувствием. Когда же Одоевский попал в Сибирь, Грибоедов глубоко страдал, он хлопотал перед Паскевичем об облегчении его участи, старался утешить его нежными письмами и посылал ему книги, чтобы хоть сколько-нибудь улучшить те тяжелые условия, в каких находился близкий ему человек. Кроме Грибоедова, из представителей литературного мира Одоевский ближе всего был к Александру Бестужеву и Рылееву, при содействии которого и сделался в начале 1824 года членом Тайного Северного Общества. Есть известие, что он принимал участие в сходках декабристов 12 и 13 декабря и на одной из них в восторге воскликнул: "Умрем! Ах, как славно умрем! В самый же роковой день, 14 декабря, как говорит официальное донесение, он удерживал конногвардейцев, когда граф Милорадович, по приказанию императора Николая, явился в казармы с тем, чтобы вести полк против возмутившихся войск. С Сенатской площади Одоевский, по свидетельству одних, скрылся было в квартире своей тетки Ланской, но мужем ее отведен был во дворец, а, по рассказам других, нашел приют у А. А. Жандра, сначала его укрывшего от преследования полиции, а потом убедившего его явиться самому с повинной. Верховным уголовным судом он признан был виновным в том, что участвовал в умысле бунта, принял в тайное общество одного члена и лично действовал во время мятежа с пистолетом в руках. По разборе дела, Одоевского зачислили в четвертый разряд и присудили к временной ссылке в каторжную работу на 15 лет, а по окончании их на вечное поселение в Сибири. 10 июня 1826 года приговор был формирован Николаем I; 12 его объявили осужденному; 22 августа, когда, по случаю коронации, декабристам срок каторжных работ сбавили, Одоевскому его уменьшили до 8 лет. 1 февраля 1827 года Одоевского, вместе с Нарышкиным и братьями Беляевыми, отправили в Сибирь - в Читу. Там на первое время поместили его вместе с некоторыми другими декабристами в старом каземате. Заключенных ежедневно водили на работы: сначала копать ямы для вновь сооружавшегося здания, а когда настало лето, зарывать овраг, находившийся в конце села. Зимой перевели их в только что отстроенную тюрьму. Сюда же водворены были и их товарищи, отбывавшие до того времени срок в Благодатских рудниках. Пока с родными, оставленными дома, не заведены были постоянные сношения, декабристы должны были довольствоваться ничтожным казенным содержанием, что поставило бы их в бедственное положение, если бы жены некоторых из них, явившиеся в Сибирь, не поспешили на собственные средства создать не только для своих мужей, но и для их друзей более или менее сносную обстановку. Вскоре от родных и друзей стали отлучаться книги и газеты на русском и иностранных языках. За стенами каземата началось усердное чтение и совместное обсуждение прочитанного. Для развлечения составился хор любителей пения. Нашлись собственные музыканты, к числу которых принадлежал между прочим и Одоевский. Принимал Одоевский также живое участие и в небольшом религиозном обществе верующих, отыскавшем себе приют в одном из уголков каземата. Прозвано было это общество "конгрегацией". На собраниях его читались обыкновенно: Деяния апостолов, евангелие, какая-нибудь проповедь и глава из "Stunden der Andacht" (в русском переводе А. E. Розена); иногда участники его вели религиозно-философские споры. В конце 1828 года с декабристов сняли оковы, а осенью 1830 года заключенных в Чите перевели в Петровский железный завод (близ Верхнеудинска), где была построена для них особая тюрьма. Путешествие из Читы в Петровский завод, хотя и под конвоем, произвело на декабристов, истомившихся за стенами острога, освежающее впечатление.

В новом помещении внутренний порядок их жизни не переменился. По-прежнему их не обременяли работой, а они, как и раньше, все свободное время посвящали самообразованию. С этой целью они устроили кружок, прозванный "академией". Каждый из членов его обязан был прочитать несколько лекции по той отрасли знания, в которой он чувствовал себя наиболее компетентным. На долю Одоевского выпало ознакомить товарищей с историей русской словесности. Начал он ее со "Слова о полку Игореве" и довел до 1825 года. Излагал он свой предмет наизусть, хотя в руках у него во время чтении находилась тетрадка, оказавшаяся впоследствии совершенно чистой. Из тюрьмы Одоевский переписывался со своим отцом. Заключение, видимо, его не изменяло. Он большей частью был таким же свежим, добрым, веселым и беспечным, каким его знали до ссылки. В 1832 году, по случаю рождения великого князя Михаила Николаевича, декабристам убавили срок работ. Одоевский, как зачисленный в 4-й разряд, освобождался теперь совершенно от каторги и переходил на поселение. В начале 1833 года он оставил Петровский острог и переведен был в село Еланское, Иркутской губернии. Отец Одоевского ввиду сурового климата в Иркутской губернии ходатайствовал о дозволении сыну перейти в Тобольскую, но прошло около двух лет, прежде чем эта просьба была, наконец, удовлетворена. Летом 1836 года Одоевского перевели в Ишим, хотя сам он мечтал о Кургане, где находились его друзья: Розен и Назимов. В Ишиме он оказался было на первых порах одиноким, совершенно изолированным от товарищей, но вскоре сблизился с А. М. Янушкевичем, очень умным и образованным поляком, отбывавшим в то время наказание за участие в польском восстании. В 1837 году, по ходатайству наследника Александра Николаевича, участь декабристов, как известно, была смягчена. Одоевский попал в число тех, которые переводились из Сибири на Кавказ рядовыми. Говорят, что в облегчении судьбы поэта сыграло немалую роль и послание его к отцу, сделавшееся известным императору Николаю I и тронувшее его глубоким чувством сыновней любви. Выезжая на юг, Одоевский в Тобольске после четырехлетней разлуки радостно встретил многих своих товарищей. Отсюда он отправился на Кавказ вместе с Назимовым. На пути, в Казани, произошло трогательное свидание Одоевского с семидесятилетним стариком отцом его, который много раз пытался выхлопотать себе право посетить сына в Сибири, но не мог добиться осуществления своего пламенного желания. Старик проводил сына до Симбирска и расстался с ним, на этот раз навсегда. Прощаясь, он просил Назимова беречь дорогого для них обоих Александра Ивановича. Впоследствии в письмах Назимову на Кавказ он именем Христа умолял его о том же самом. Одоевский зачислен был в Нижегородский драгунский полк, находившийся в урочище Кара-Агач, близ царских колодцев, в ста верстах от Тифлиса. Сослуживцами Одоевского по этому полку сказались Л. С. Пушкин и Лермонтов. В первом из них он нашел приятного собеседника, интересующегося вопросами литературы; во втором - близкого друга, "делившего с ним тоску изгнания", а впоследствии посвятившего памяти его одно из самых задушевных своих произведении. На Кавказе же Одоевскому пришлось познакомиться с двумя "идеалистами" 30 годов: Н. М. Сатиным и Н. П. Огаревым. На Сатина он произвел сильное впечатление. Расстались они друзьями. Огарев перед Одоевским благоговел. К этому побуждало его не только прошлое поэта - декабриста, но весь склад его нравственной физиономии, и его тогдашнее настроение. В статье "Кавказские воды", характеризуя Одоевского, Огарев называл его "христоподобной" личностью, жаждущей человеческой чистоты; не знающей, что такое личное счастье, и стремящейся исключительно к самоотречению. Кроме Пятигорска, Железноводска и Ставрополя, где Одоевский встретился с только что упомянутыми лицами, он несколько раз посещал Тифлис, в котором имел возможность исполнить свое давнишнее желание ― помолиться на могиле своего друга Грибоедова. В 1839 году предпринята была под начальством генерала Н. Н. Раевского экспедиция на берег Черного моря, с целью укрепления Лазаревского форта между Субаши и Сочи. В ней приняли участие почти все декабристы, отбывавшие наказание на Кавказе, а с ними и Одоевский, прикомандированный к полку линейных казаков. Видя удальство последних, Одоевский стал им подражать и некоторое время сам увлекался военными подвигами. - Летом того же года пришло известие о смерти старика-отца Одоевского. Как громом, оно поразило сына. Быстро он изменился физически и духовно, обратившись из веселого, детски беспечного в грустного и задумчивого. Раньше он любил общество, теперь по целым дням не выходил из палатки; говорил, что у него порвалась последняя связь с жизнью; просился в "дело", уверяя, что перст Божий указывает ему развязку с постылым существованием. Он не раз подвергался опасности быть убитым, но сражен был не оружием, а местной жестокой лихорадкой. Умер он или, как выразился один из его друзей, "отдал Богу последний вздох беспредельной любви" в Псезуане 15 августа 1839 года, в присутствии своих читинских товарищей: Н. А. Загорецкого и К. Е. Игельстрома, на руках "олицетворенной" доброты и честности - поручика-финляндца Сальстета, которого покойный любил за его детскую доброту и искренность. Смерть Одоевского одинаково оплакивали как его товарищи декабристы, так и офицеры и простые солдаты. Похоронили его у самого моря. На могиле поставили простой деревянный крест, окрашенный в красную краску. Вскоре укрепление перешло к горцам. Когда же оно стало опять нашим, и один из друзей поэта вздумал посетить могилу его, он увидел, что она была разрыта. Так без следа исчезло место погребения Одоевского.

Быть может, и поэзия Одоевского без следа исчезла бы для потомства, если бы друзья беспечного или излишне скромного поэта не записывали его произведении, чего он сам почти никогда не делал. При жизни Одоевского напечатано было лишь одно его стихотворение ("Сен-Бернар"), да и то без его ведома, потом стихотворения Одоевского время от времени появлялись то за границей, то у нас, в России, преимущественно в исторических журналах. Только в 1883 году вышел небольшой сборник их, изданный одним из оставшихся в живых друзей поэта - декабристом Розеном. В нем более половины занято было стихотворениями, до тех пор почти совершенно неизвестными.

Из произведении Одоевского, сохранившихся до нас, самые ранние - две его критические статьи, впервые напечатанные в 1825 году, в "Сыне Отечества". Двадцатые годы были временем, когда в нашей журналистике велась ожесточенная борьба между классицизмом и романтизмом. Одоевский, как критик, принадлежал к молодой литературной партии. Позже и как поэт он отдал дань романтизму, создав в духе его историческую поэму "Василько". Но не в поэме и не в патриотических стихотворениях (были и такие у Одоевского) главным образом надо искать характерные особенности его поэзии, а в его лирике, созданной под впечатлениями жизненных обстоятельств, близко его касавшихся. В истории русской литературы среди поэтов-современников Пушкина Одоевский должен занять не последнее место. Правда, его произведения не свидетельствуют о богатой творческой фантазии автора, но зато отличаются всегда глубиной чувства, искренностью и удивительной задушевностью. Так как жизнь редко дарила поэта радостью, то и характер их почти всегда меланхолический. Одоевский "пел", как он выражался, "из гроба", пел о том, как тяжело томиться в этом гробу, когда так мучительно хочется жить, - вдали от дорогих сердцу людей, без надежды на счастье, без общественной деятельности, без всего, что согревает нас своим приветом и осмысливает наше существование. Но песни его чужды отчаяния, и в них не слышно проклятий людям. Напротив, они проникнуты "гордой верой в жизнь иную", и не только там , на небесах, но и здесь , среди людей, к которым лишь изредка он обращался с легким упреком за их излишнюю холодность и недостаток в них сердечности. Рисуя картины неволи, поэт не забывал, что за стенами острога существует другой мир, сияющий красотой, и жизнь, полная великого смысла. Об этом мире напоминали ему мечты о прожитом, его друзья и их героини жены. Мечты он любил, как друзей; друзьям отдавал всю свою нежную душу, а перед подвигами героинь благоговел, как перед святыней. Лермонтов сказал, что Одоевский был рожден для поэзии и счастья. Поэзия ему никогда не изменяла: она была постоянным и верным спутником в его нерадостной жизни. Он черпал в ней "все радости, усладу скорбных дней, когда в снегах пустынных", а потом в стране изгнанья он "славил мир, его красу и стройность вечных дел, Господних дел, грядущих к высшей цели". Счастья же он, по-видимому, не знал, и глубоко восприимчивое сердце его осталось, кажется, без ответа. Воспоминание о каком-то образе "светлооком" "тревожило покой его души"; поэт носился за ним мыслью, "как носятся тучи за ветром осенним", но нежно о нем вспоминая, он все-таки "тосковал" одиноко, "усталой душой сиротея". Зато он знал счастье горячей отцовской любви, за которую - с своей стороны - платил глубоким сыновним чувством. В этом чувстве он "слил всю" свою "жизнь", все силы, какие пощадила в нем его судьба.

Одоевский во многих отношениях является сыном своего времени. Религиозный идеализм, который служил основным началом всей его жизни и которым проникнута его поэзия, не был чужд большинству его сверстников, но в Одоевском он выразился с особенной силой, благодаря его индивидуальным особенностям: удивительно нежной организации сердца, способного отдаваться любви до самозабвения. В одном из своих лучших произведений, относящихся к кн. М. Н. Волконской, поэт изображает жен декабристов в образах ангелов-утешителей, "низлетевших с лазури в суровый край, посвященный слезам и скорби. Таким ангелом-утешителем представляется и сам Одоевский. В "жестокий" век, когда чувствительность не особенно жаловалась, он приносил "любовь и мир душевный" каждому, с кем встречался. Недаром все, знавшие его, так очаровывались им. В поэзии Одоевского отразилась кристально-чистая душа его, глубоко любившая жизнь и пламенно стремившаяся к идеалу.

Полное собрание стихотворений А. И. Одоевского. Собрал А. Е. Розен". СПб. 1883; Сочинения А. И. Одоевского. С биографическим очерком и примечаниями, составл. М. Н. Мазаевым. Изд. Е. Евдокимова. СПб. 1893 г. Ответ на послание Пушкина ("Голоса из России", ч. IV. Лондон. 1858 г. и "Русск. Архив", 1881 г., т. I). При известии о польской революции ("Русская потаенная литература 19 стол.", Отд. и. Стих. "Часть I. С пред. Н. Огарева. Лейпциг, 1861 г.). Библиотека русских авторов. Собрание стихотворений декабристов. T. II. Лейпциг. 1862 г. - "Русская старина": 1870 г., т. I (письма А. И. и его отца). Записки М. А. Бестужева); 1874 г., т. Х и XI; 1875, т. XIII; 1878, т. XXI; 1881 и 1882 (Воспоминания А. П. Беляев); 1882, т. ХХХIII и XXXIV; 1883, т. XXXIX; 1887, т. LIII, 1888, т. LVIII; 1890, т. LХVIII; 1897, т. LXXXIX. "Русский Архив", 1869 г.; 1874, т. I; 1874, т. I и II (Записки Н. Ив. Лорера); 1881, т. II; 1883, т. III (Воспоминания Г. И. Филипсона); 1885, т. III; 1899, т. II. "Исторический Вестник": 1883, № 2 и 5 (биографический очерк, сост. А. Сироткиным); 1884, № 11 и 12; 1896, № 5 (В. А. Тимирязев. Пионеры просвещения в западной Сибири). 1900 г., № 6 (И. Данилов. Забытая писательница). "Литературный Вестник" 1901 г., т. I (кн. 4) и т. II (кн. в и 7). "Девятнадцатый век", 1872, т. I (Записки Н. В. Басаргина), "Древняя и новая Россия", 1878, т. II и 1879, кн. 4 (Д. Завалишин: Воспоминания о Грибоедове), "Новое Время", 1883 г., № 2496; "Русская Мысль" 1893 г., № 4. "Дело" 1883, № 2. "Отечественные Записки", 1883, № 2. "Библиографические Записки", 1861 г., № 18. "Русское Богатство"; 1901 г., № 9 (Н. А. Котляревский. Литературная деятельность декабристов). "Полярная Звезда": на 1861 г. № 6 ("Кавказские воды" Н. Огарева); на 1862 г., кн. 7, вып. 2. Записки декабристов. Лондон. 1863, вып. 2 и 8-й. Записки П. А. Каратыгина. СПб. 1880 г. Пыпин А. "Общественное движение при Александре I". СПб. 1885 (также и его "История русской литературы"). Веселовский А. Этюды и характеристики (его же статья о Грибоедове в сборнике "Почин" на 1895 г.). Из воспоминаний Н. М. Сатина ("Почин" на 1895 г.) А. Н. Дмитриев-Мамонов. Декабристы в Западной Сибири. М. 1896. С. В. Максимов. Сибирь и каторга. Записки С. Г. Волконского. СПб. 1901. Прот. Т. Д. Буткевич. Религиозные убеждения декабристов. Харьков. 1900. Записки А. Е. Розена (заграничные и русские издания). Сочинения Лермонтова: Изд. 1873, под ред. П. А. Ефремова и 1891 г., т. 6 (биография Лермонтова П. А. Висковатова). Сочинения Грибоедова, изд. 1889 г.

С. Переселенков.

{Половцов}

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

Смотреть что такое "Одоевский, Александр Иванович" в других словарях:

Одоевский Александр Иванович … Википедия

Одоевский Александр Иванович - (18021839), князь, поэт декабрист. Двоюродный брат В. Ф. Одоевского. Родился в Петербурге. Получил домашнее образование. С 1815 служил в Кабинете его императорского величества. В 1821 поступил в лейб гвардии Конный полк, в 1823 произведён в … Энциклопедический справочник «Санкт-Петербург»

- (1802 39), князь, рус. поэт, декабрист. После 7 лет каторги и 3 лет поселения в Сибири, в 1837 был определен рядовым в Кавк. корпус, с 7 ноября 1837 в Нижегородский драгун. полк (вместе с Л.). Умер от лихорадки, находясь в действ. армии на берегу … Лермонтовская энциклопедия

Русский поэт, декабрист. Принадлежал к старинному роду князей черниговских. Получил домашнее образование. Литературные взгляды О. во многом… … Большая советская энциклопедия

Публикации раздела Литература

24 строчки Александра Одоевского

П оэт и декабрист, драгун и разжалованный солдат - эта фигура литературной России пушкинских времен весьма любопытна, хотя и почти позабыта сегодня. Вспоминаем вместе с Софьей Багдасаровой.

Александр Одоевский. Акварель Н. Бестужева. 1833

Кто такой Одоевский

В день декабрьского восстания 1825 года это был молодой офицер из княжеского рода Рюриковичей, сын генерала - героя войны 1812 года. Красивый и богатый, талантливый и холостой, со звонким детским смехом и живой речью, постоянно бодрый и веселый. Основной чертой его характера была жизнерадостность.

В тайное общество он попал через дружбу с Рылеевым и Бестужевым. В роковой день заговора, как выяснило следствие, ничего такого Одоевский не сделал: находившись в состоянии умственного смятения, он просто бегал с пистолетом по площади, разговаривая с солдатами.

На допросах бедный 22-летний юноша показывал (впрочем, не совсем искренно, но очень испуганно), что членом тайного общества себя не считал, полагая всю эту историю шалостью и ребячеством. В крепости он сходил с ума.

«Он бегал, как запертый львенок в своей клетке, скакал через кровать или стул, говорил громко стихи и пел романсы. <...> Этот-то пыл физической деятельности и был причиною, что даже терпение брата Николая разбилось при попытках передать ему нашу азбуку. Едва брат начинал стучать ему азбуку, он тотчас отвечал таким неистовым набатом, колотя руками и ногами в стену, что брат в страхе отскакивал, чтоб не обнаружить нашего намерения».
М.А. Бестужев

Приговор был не слишком суровым - ему дали восемь лет каторги с последующим поселением в Сибири . На каторге и поселении он пробыл с 1827 по 1837 год. Потом по приказу царя поселение заменили службой на Кавказском фронте рядовым.

Там Одоевский, постаревший и облысевший, но не потерявший темперамента и нежных душевных порывов, хохочущий до исступления и пытавшийся обогнать в джигитовке казаков, провел два года. Его сослуживцами оказались Лермонтов и Лев Пушкин, прочитавший ему на память все стихи старшего брата. Умер он в 36-летнем возрасте от малярийной лихорадки в форте Лазаревском (в районе современного Сочи), могилу его вскоре разорили горцы, взявшие форт. Лермонтов посвятил его памяти трогательное стихотворение, где называл его «мой милый Саша!».

За что его помнят

В советское время, когда из образа декабристов был сделан культ, в честь него любили называть улицы: еще бы, один из блестящей плеяды поэтов-мучеников царского режима! Пожалуй, самая запоминающаяся строчка Одоевского - из его стихотворного ответа на послание А.С. Пушкина «Во глубине сибирских руд»:

Наш скорбный труд не пропадет,
Из искры возгорится пламя,
И просвещенный наш народ
Сберется под святое знамя.

В наши дни об этом поэте потихоньку забывают. Поразительно, но современники Одоевского тоже практически не знали, что он поэт. До декабрьского восстания он успел напечатать только две критические статьи, при его жизни в прессе появилось только одно стихотворение - «Сен-Бернар», и то без ведома автора. Только почти полвека спустя после смерти Одоевского, в 1883 году, декабрист барон Розен впервые собрал стихотворения своего покойного друга и напечатал их отдельной книгой.

Тогда критики, например Нестор Котляревский, писали, что, если б эти стихи были напечатаны в свое время, они бы заняли законное место в ряду тех искренних и неэффектных лирических стихотворений, какие писали другие авторы пушкинской эпохи.

Одоевский как ребус

Но самое любопытное в фигуре Одоевского - это запутанность наследия. Он не только почти не оставил напечатанных текстов - от него не осталось и автографов. Нашли только 24 строчки в паре писем да одно позднее стихотворение.

Александр Одоевский. 1824

Принципом Одоевского было отрицание самолюбия. Он никогда не записывал своих стихотворений - сочинял их наизусть и читал вслух друзьям, прекрасно импровизируя. Одоевский был как Гомер: признавал только устное творчество. Почти все сохранившиеся стихи Одоевского, кроме упомянутых выше автографов, были запомнены и записаны его друзьями (в том числе декабристами М.А. Бестужевым, П.А. Мухановым, И.И. Пущиным).

А если еще вспомнить, что сочинялись эти стихи (и хранились их списки) в суровых условиях сибирской каторги, то история становится еще запутанней. Кстати, при подготовке советского издания стихов Одоевского очень пригодились копии, нашедшиеся в секретных архивах Третьего отделения.

Розен попал на Кавказ в том же 1837 году и, наткнувшись на мечтательного поэта в Пятигорске, заставил его прочитать имевшиеся списки стихов и поправить в них ошибки. И даже в этом случае в его издание 1883 года попало множество непроверенных стихотворений из других источников. Поэтому советские литературоведы со временем отклонили авторство Одоевского у многих из них.

Что читать у Одоевского

Как бы ни хвалили критики 1880-х годов после выхода сборника Одоевского - этого вновь нашедшегося поэта золотого века русской литературы, великим современникам он, разумеется, уступает. Однако лучшие его произведения достаточно любопытны («Как я давно поэзию оставил», «Как недвижимы волны гор», «Тебя уж нет»).

Сосланный Одоевский называл свои стихи «песнями из гроба». Поражает его дума «Бал мертвецов», которую он сочинил, когда карету с арестантами провозили из крепости в ссылку мимо великолепно освещенного дворца Кочубеев, где веселилось все светское общество.

А в большой и в целом скучноватой поэме «Василько», которая посвящена ослеплению древнерусского князя, но написана под влиянием западноевропейского романтизма и похожа на рифмованного Вальтера Скотта, есть эффектная мистическая сцена. Главный злодей спускается в пещеру и общается с волхвами и ведьмами.

Хор жрецов

Грудных младенцев, непричастных
Греху отцов,
Несите, ведьмы и русалки,
Пред лик богов!
Мы на костре сожжем начатки
От их волос.
Чтоб сын славян богам славянским
Во славу рос.

Три ведьмы

Мы змеею зашипели
И как вихорь понеслись;
С визгом в теремы влетели
И детей из колыбели
Мы схватили и взвились .

ОДОЕВСКИЙ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ - русский по-эт, уча-ст-ник дви-же-ния де-каб-ри-стов.

Из ро-да Одо-ев-ских, двою-род-ный брат В.Ф. Одо-ев-ско-го . По-лу-чил до-маш-нее об-ра-зо-ва-ние. С 1821 года слу-жил в лейб-гвардии Кон-ном пол-ку; кор-нет (1823). Член Северного общества (1825); уча-ст-во-вал в вос-ста-нии 14(26) декабря 1825 года на Се-нат-ской пло-ща-ди в Санкт-Пе-тер-бур-ге. В 1826 году Вер-хов-ным уго-лов-ным су-дом при-го-во-рён к ка-торж-ным ра-бо-там сро-ком на 15 лет (в том же го-ду срок со-кра-щён до 8 лет). Ка-тор-гу от-бы-вал в Чи-тин-ском се-ле-нии Нер-чин-ско-го округа (1827-1830; ны-не город Чи-та) и поселке Пет-ров-ский За-вод Верх-не-удин-ско-го округа (1830-1832; ны-не город Пет-ровск-За-бай-каль-ский) Ир-кут-ской губернии. За-тем жил на по-се-ле-нии в селе Тель-ма (1832-1833) и селе Елань (1833-1836) Ир-кут-ско-го округа и в городе Ишим (1836-1837). По по-ве-ле-нию императора Ни-ко-лая I, по-сле-до-вав-ше-му в от-вет на про-ше-ние Одоевского, ле-том 1837 года на-прав-лен ря-до-вым в дей-ст-вую-щую ар-мию на Кав-каз, слу-жил в Ни-же-го-род-ском дра-гун-ском пол-ку.

С начала 1820-х годов со-чи-нял сти-хи; пер-вые (ано-ним-ные) пуб-ли-ка-ции от-но-сят-ся к 1830 году. Поч-ти все со-хра-нив-шие-ся сти-хо-тво-ре-ния Одоевского соз-да-ны по-сле 1825 года. Ав-тор сти-хо-тво-ре-ний «Струн ве-щих пла-мен-ные зву-ки…» (1828 или 1829 год; от-вет де-каб-ри-стов на по-сла-ние «В Си-бирь» А.С. Пуш-ки-на) и «Не-дви-жи-мы, как мерт-вые в гро-бах…» (1831), в ко-то-ром от ли-ца сво-их то-ва-ри-щей-де-каб-ри-стов со-ли-да-ри-зи-ро-вал-ся с Поль-ским вос-ста-ни-ем 1830-1831 годов. Од-на-ко бо-лее ха-рак-тер-на для Одоевского ме-ди-та-тив-ная ли-ри-ка, вы-ра-жаю-щая в ду-хе ро-ман-тиз-ма ми-ро-ощу-ще-ние из-гнан-ни-ка и уз-ни-ка; её основные мо-ти-вы - пе-ре-жи-ва-ние оди-но-че-ст-ва («Ут-ро», 1826; «Уз-ни-ца Вос-то-ка», 1829), ут-ра-та и об-ре-те-ние ве-ры («Вос-кре-се-нье», 1826), смерть дру-зей («Эле-гия на смерть А.С. Гри-бое-до-ва», 1829), вос-по-ми-на-ния о люб-ви («Мой не-про-буд-ный сон», ме-ж-ду 1827 и 1833 годами; «Два об-раза», 1830), пред-чув-ст-вие оди-но-кой кон-чи-ны («Ку-да не-сё-тесь вы, кры-ла-тые ста-ни-цы?..», 1837) и др. По-эзия Одоевского на-сы-ще-на ус-лож-нён-ной ре-лигиозно-фи-лософской сим-во-ли-кой и ал-ле-го-рия-ми: «Эле-гия» («Что вы пе-чаль-ны, де-ти снов?», 1829), «Ди-фи-рамб» (1831; на 10-ле-тие смер-ти На-по-ле-о-на I), в ко-то-рых раз-ду-мья о со-вре-мен-но-сти и бу-ду-щем че-ло-ве-че-ст-ва об-ле-че-ны в фор-му мис-тических про-зре-ний; «Сла-вян-ские де-вы» (1830) о про-бле-ме славянского един-ст-ва; «Брак Гру-зии с Рус-ским цар-ст-вом» (1838) по по-во-ду по-ли-ти-ки Российской им-пе-рии в За-кав-ка-зье. Осо-бое ме-сто в твор-че-ст-ве Одоевского за-ни-ма-ют сю-же-ты из русской ис-то-рии: сти-хо-тво-ре-ния «Де-ва. 1610 г. (К Ва-си-лию Шуй-ско-му)» (ме-ж-ду 1827 и 1830 годами), «Зо-си-ма. Нов-го-род-ская свя-то-пись», «Не-ве-до-мая стран-ни-ца», «Ио-анн Пре-по-доб-ный (Гро-бо-ко-па-тель)» (все 1829 или 1830 год), а так-же по-эма «Ва-силь-ко» (1829-1830; сохранились пес-ни 1, 2 и 4; о Ва-силь-ко Рос-ти-сла-ви-че), в ко-то-рой кня-же-ские меж-до-усо-би-цы конца XI века пред-став-ле-ны как от-ра-же-ние про-ти-во-бор-ст-ва язы-че-ст-ва и хри-сти-ан-ст-ва. Лич-ность и по-эзия Одоевского ока-за-ли зна-чительное влия-ние на М.Ю. Лер-мон-то-ва , по-зна-ко-мив-ше-го-ся с ним осе-нью 1837 года и на-пи-сав-ше-го стихотворение «Па-мя-ти А.И. Одо-ев-ского» (1839).

Сочинения:

Полное собрание сти-хо-тво-ре-ний и пи-сем / Под-гот. тек-ста, био-гра-фич. очерк и прим. И. А. Ку-ба-со-ва; вступ. ст. и ред. Д. Д. Бла-го-го. М.; Л., 1934;

Полн. собр. сти-хо-тво-ре-ний / Вступ. ст., под-гот. тек-ста и прим. М. А. Бриск-ма-на. Л., 1958;

Сти-хо-тво-ре-ния. Пись-ма. М., 2003.

Из детских всех воспоминаний
Одно во мне свежее всех;
Я в нем ищу в часы страданий Душе младенческих утех.
Я помню липу; нераздельно
Я с нею жил, и листьев шум
Мне веял песней колыбельной,
Всей негой первых детских дум.

Только эта липа, свидетельница юности поэта и декабриста Одоевского, уцелела до наших дней от некогда богатого и роскошного имения князей Одоевских в селе Николаевском. Теперь нет и села, оно сгорело, как и барский дом.

Но именно здесь прошло детство Саши Одоевского, хотя родился он в Петербурге. Ребенком его постоянно привозила сюда мать. Став офицером, Одоевский часто навещал имение. Последний раз с любимым’ Николаевским и со своим отцом он встретился зимой 1825 года. Потом он слал сюда отцу теплые и бодрые письма из ссылки.

Александр Одоевский прожил короткую, но яркую жизнь. Он умер на Кавказе в 1839 году, в один год со своим отцом.

Прекрасно образованный и воспитанный, он был талантливым поэтом, его стихи друзья-декабристы ставили в один ряд с произведениями Пушкина и Лермонтова.

Что привело этого человека к декабристам? И неудовлетворенность своей жизнью - он не знал куда девать свои молодые силы, и протест против крепостного права, и пылкость его души.

Став декабристом, Одоевский очень серьезно относился к своим обязанностям. В 1821 году в письме к своему двоюродному брату В. Ф. Одоевскому он писал: «Знаю, что испытания ожидают меня в жизни сей, испытания, которые верно будут требовать еще большего напряжения моего духа, нежели все, что случалось со мной до сих пор».

Одоевский, хотя и принадлежал к числу молодых, еще неопытных членов Северного общества, но был очень деятельным, умел увлекать за собой товарищей и был готов на подвиг.

Его друзья вспоминали, что, отправляясь 14 декабря на Сенатскую площадь, он воскликнул: «Умрем, ах, как славно мы умрем!» или «Умрем славно за Родину!»

Есть и несколько иная запись: «О нас в истории напишут!», воскликнул он на квартире Рылеева накануне восстания.

Одоевский не ошибся - о декабристах написаны не страницы, а книги.

Одоевский был в центре всех событий, знал многих декабристов, часто с ними общался, был в курсе всех планов тайного общества. Его квартира являлась своеобразным сборным пунктом декабристов. Перед восстанием на его квартире жил декабрист Кюхельбекер, из нее же он ушел на площадь к восставшим. С 1824 года с ним жил Александр Сергеевич Грибоедов, двоюродный брат Одоевского, великий русский поэт.

В ночь на 14 декабря Одоевский был начальником караула в Зимнем дворце. Сдав караул и отведя свой отряд в казармы, в 10 часов утра прискакал он на коне на Сенатскую площадь. Здесь ему дали взвод солдат восставшего Московского полка для организации заградительной стрелковой цепи. Он спешился и с пистолетом в руке все время подбадривал солдат.

А когда против восставших войск была выстроена верная Николаю I Конная гвардия, то, чтобы убедить ее не стрелять в восставших, офицеры, показывая на Одоевского, говорили: «Ведь он ваш». Завалишин позднее записал: «Немного можно найти людей, способных так увлекаться, как Одоевский».

Когда стало ясно, что восстание проиграно, Одоевский вернулся на свою квартиру и, переодевшись в платье мещанина, пытался уйти из Петербурга, но затем вернулся и сдался полиции.

Он тяжело переживал свой арест, следствие и заключение в Петропавловской крепости, пал духом, растерялся.

Но, попав в ссылку, в иные условия, в круг своих друзей и товарищей, Одоевский, как и многие декабристы, стал чувствовать себя лучше. К нему скоро вернулось присутствие духа, окрепло его здоровье, и он включился в общую струю жизни на каторге. Он сочинял грамматику русского языка, читал лекции по литературе, принимал участие в составлении Устава артели, ведавшей организацией питания, быта декабристов и оказания им материальной помощи.

Известно, что Одоевский, располагая большими средствами, делал большие взносы в кассу артели. Здесь, в ссылке, он снова начал сочинять стихи. Он преодолевает временное колебание, и именно его рукой, закованной в цепи, в начале 1827 года в Читинском остроге написано стихотворение, которое можно занести в число лучших событий биографии Одоевского - ответ декабристов А. С. Пушкину «Из каменных нор». Беря на себя смелость подготовить такой ответ от имени всех декабристов, он прекрасно понимал, какой ответственности подвергался.

Именно из этого стихотворения Одоевского В. И. Ленин взял эпиграф к своей газете «Искра»:

«Из искры возгорится пламя».

Александр Иванович ОДОЕВСКИЙ (26 ноября (8 декабря) 1802, Санкт-Петербург — 15 (27) августа 1839, форт Лазаревский, ныне микрорайон Лазаревское в городе Сочи) — князь, русский поэт, декабрист, двоюродный брат писателя и философа В.Ф. Одоевского, близкий друг М.Ю. Лермонтова.

А. Скино. А.И. Одоевский Бестужев Н. А.И. Одоевский. 1833

После 7 лет каторги и 3 лет поселения в Сибири, в 1837 году был определен рядовым в Кавказский корпус, с 7 ноября 1837 году — в Нижегородский драгун. полк (вместе с Лермонтовым). Умер от лихорадки, находясь в действующей армии на берегу Черного моря. Еще до личного знакомства Лермонтов мог слышать об Одоевском в Петербурге — в доме В.Н. Столыпиной, вдовы А.А. Столыпина, и в Москве — в кругу Лужиных и Комаровских, родственники которых были сослуживцами Одоевского по Конногвардейскому полку.
М.Ю. Лермонтов, несомненно, знал стихи А.И. Одоевского, опубликованные анонимно. В стихотворении Лермонтова «Он был рожден для счастья, для надежд» (1832) есть реминисценция из «Элегии» Одоевского («Что вы печальны, дети снов...», 1829), опубликованная в 1831 году в «Литературной газете» под заглавием «Пленник»; эти стихи в переработанном виде вошли затем в поэму «Сашка» (1835—36) и в стихотворение «Памяти А.И. Одоевского» (1839). Начало знакомства поэтов относят к периоду совместного пребывания поэтов в Ставрополе (8—10 октября 1837 года) или в Грузии (начало ноября 1837 года). Существует предположение, что Лермонтов и Одоевский вместе путешествовали («Я знал его: мы странствовали с ним / В горах Востока...»), эта поездка могла относиться лишь к ноябрю — декабрю 1837 года, т.к. в конце декабря Лермонтов уехал с Кавказа.

Впечатления от бесед с А.И. Одоевским воплотились в стихотворении М.Ю. Лермонтова «Памяти А.И. Одоевского», где реальный облик князя был ассоциирован Лермонтовым с уже сформировавшимся в его поэзии образом лирического героя.
По воспоминаниям Н.П. Огарева, знавшего Одоевского, он «...был, без сомнения, самый замечательный из декабристов, бывших в то время на Кавказе. <...> Лермонтов списал его с натуры. Да! Этот „блеск лазурных глаз, И звонкий детский смех, и речь живую“ не забудет никто из знавших его».

О дружбе Лермонтова с Одоевским, о «превосходных стихах», посвященных декабристу, писали А.Е. Розен, М.А. Бестужев. В поздней лирике Лермонтова также обнаруживаются некоторые точки соприкосновения с поэзией Одоевского. Одоевский — один из поэтических предшественников Лермонтова и в жанрово-стилистическом отношении.

Лермонтовская энциклопедия. М., 1981. С. 351 — 352.

Памяти А.И. О<доевско>го

Я знал его — мы странствовали с ним
В горах востока... и тоску изгнанья
Делили дружно; но к полям родным
Вернулся я, и время испытанья
Промчалося законной чередой;
А он не дождался минуты сладкой:
Под бедною походною палаткой
Болезнь его сразила, и с собой
В могилу он унес летучий рой
Еще незрелых, темных вдохновений,
Обманутых надежд и горьких сожалений.....
2
Он был рожден для них, для тех надежд,
Поэзии и счастья... но, безумный —
Из детских рано вырвался одежд
И сердце бросил в море жизни шумной,
И свет не пощадил — и Бог не спас!
Но до конца среди волнений трудных,
В толпе людской и средь пустынь безлюдных
В нем тихий пламень чувства не угас:
Он сохранил и блеск лазурных глаз,
И звонкий детский смех, и речь живую,
И веру гордую в людей и жизнь иную.
3
Но он погиб далеко от друзей...
Мир сердцу твоему, мой милый Саша!
Покрытое землей чужих полей,
Пусть тихо спит оно, как дружба наша
В немом кладбище памяти моей.
Ты умер, как и многие — без шума,
Но с твердостью. Таинственная дума
Еще блуждала на челе твоем,
Когда глаза закрылись вечным сном;
И то, что ты сказал перед кончиной,
Из слушавших тебя не понял ни единый...
4
И было ль то привет стране родной,
Названье ли оставленного друга,
Или тоска по жизни молодой,
Иль просто крик последнего недуга,
Кто скажет нам! твоих последних слов
Глубокое и горькое значенье
Потеряно... Дела твои, и мненья,
И думы, все исчезло без следов,
Как легкий пар вечерних облаков:
Едва блеснут, их ветер вновь уносит...
Куда они, зачем? — откуда? — кто их спросит...
5
И после их на небе нет следа,
Как от любви ребенка безнадежной,
Как от мечты, которой никогда
Он не вверял заботам дружбы нежной!...
Что за нужда!... пускай забудет свет
Столь чуждое ему существованье:
Зачем тебе венцы его вниманья
И терния пустых его клевет?
Ты не служил ему, ты с юных лет
Коварные его отвергнул цепи:
Любил ты моря шум, молчанье синей степи —
6
И мрачных гор зубчатые хребты...
И вкруг твоей могилы неизвестной
Все, чем при жизни радовался ты,
Судьба соединила так чудесно.
Немая степь синеет, и венцом
Серебряным Кавказ ее объемлет;
Над морем он, нахмурясь, тихо дремлет,
Как великан склонившись над щитом,
Рассказам волн кочующих внимая,
А море Черное шумит не умолкая.