Историческое развитие русского языка. Как появился русский язык
Собирая под своё крыло не только славян, но и всех, нуждающихся в защите и помощи, желающих послужить верой и правдой, Россия обнаруживала тем самым, может быть, главное своё призвание - объединить народы в любви и братстве. Правда, предначертанный путь много раз прерывался трагическими национальными потрясениями. И всё же при всех бедах и катастрофах, не выраженных во всю мощь силах народа, Россия постоянно излучала какой-то духовный магнетизм, который, подобно тяготению планеты, вовлекал на свою орбиту всё, что готово было взаимодействовать с ней.
Справедливости ради нужно признать, что достойно служили России итальянец Растрелли, француз Фальконе, немец Брюллов, умножали российскую славу Барклай-де-Толли и Лермонтов, имевшие шотландских предков, Карамзин - татарских…
Можно было бы назвать целый ряд имён подвижников отечественной науки, культуры, искусства, полководцев, которыми мы и сегодня гордимся, несмотря на их нерусское происхождение.
Один из них - Владимир Иванович Даль. «Дух, душа человека - вот где надо искать принадлежности его к тому или иному народу. Чем можно определить принадлежность духа? Конечно, проявлением духа - мыслью… Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски»,- говорил В.И. Даль.
Суждения Даля не бесспорны, но обращает на себя внимание выбор критерия принадлежности к тому или иному народу - дух, душа, язык. Думая по-русски, датчанин по происхождению Даль понимал и мог передать в художественной форме многие душевные тонкости русского человека, что позволило ему прослыть не только знатоком русского национального характера, но и стать довольно известным писателем своего времени.
Отца Даля - Иоганна Христиана, когда тому едва исполнилось 20 лет, императрица Екатерина II пригласила в Россию придворным библиотекарем. Молодой, но весьма образованный, он знал русский язык «как свой». Мать владела пятью языками, была музыкальна и имела голос «европейской певицы».
Прожил В.И. Даль семьдесят один год и пятьдесят три из них - собирал и записывал слова, пословицы и поговорки, песни, сказки, - всё, чем изустно богат был русский народ.
«Во всю жизнь свою я искал случая поездить по Руси, знакомился с бытом народа, почитая народ за ядро и корень» - так определил цель и смысл своих усилий Владимир Иванович. Уважительное отношение к народу, к «ядру и корню», - пожалуй, одно из самых сильных чувств, всю жизнь владевших Далем. Куда бы ни забрасывала судьба, всюду собирал он, копил и осмысливал каждую чёрточку характера местного люда, его язык и нравы. Его рассказы и повести на местном материале точны не только в деталях, они как бы пронизаны цветом и запахом виденной им жизни.
Зимой 1860 года на заседании Общества любителей российской словесности Даль прочёл доклад «О русском словаре». Он объявил, что труд свой он назвал «Словарь живого великорусского языка», и пояснил, что в него он собрал живую речь «нынешнего великорусского поколения».
Даль настаивал, что в русском языке при желании всегда можно найти равноценную замену любому иностранному слову. Если же чужое имеет множество значений, то это свидетельствует прежде всего о его серьёзном недостатке, вынужденности пользоваться одной формой для передачи разного содержания. «Скажу вам тайну: думайте, мыслите по-русски, когда пишете, и вы не полезете во французский словарь: достанет и своего; а доколе вы будете мыслить, во время письма, на языке той книги, которую вы последней читали, дотоле вам недостанет никаких русских слов, и ни одно не выскажет того, что вы сказать хотите. Переварите то, что вы читали, претворите пищу эту в особь свою, тогда только вы и станете писать по-русски. Испещрение речи иноземными словами (не говорю о складе, оборотах речи, хотя это не менее важно) вошло у нас в поголовный обычай, а многие даже щеголяют этим, почитая русское слово, до времени, каким-то неизбежным худом, каким-то затоптанным половиком, рогожей, которую надо усыпать цветами иной почвы, чтобы порядочному человеку можно было по ней пройтись».
Всем этим веяниям Даль как мог противился, его речь была подчёркнуто русской, он возмущался каждым инородным словом, высказывал неприятие любому заимствованию. «Читающему населению России скоро придётся покинуть свой родной язык вовсе и выучиться, заместо того, пяти другим языкам: читая доморощенное, надо мысленно перекладывать все слова на западные буквы, чтобы только добиться до смысла: ведь это цифирное письмо! Но и этого мало; мы, наконец, так чистоплотны, что хотим изгнать из слов этих всякий русский звук и сохранить их всецело в том виде, в каком они произносятся нерусскою гортанью. Такое чванство невыносимо; такого насилия не попустит над собою ни один язык, ни один народ, кроме - кроме народа, состоящего под умственным или нравственным гнётом своих же немногих земляков, переродившихся заново на чужой почве.
Коль скоро мы начинаем ловить себя врасплох на том, что мыслим не на своём, а на чужом языке, то мы уже поплатились за языки дорого: если мы не пишем, а только переводим, мы, конечно, никакого подлинника произвести не в силах и начинаем духовно пошлеть. Отстав от одного берега и не пристав к другому, мы и остаёмся межеумками. С языком шутить нельзя: словесная речь человека - это видимая, осязательная связь, звено между душою и телом, духом и плотью», - говорил В.И. Даль.
Раздумья Даля об истоках, природе и жизнеспособности языка приводят его к однозначному выводу: «Живой, народный язык, сберегший в жизненной свежести дух, который придаёт языку стойкость, силу, ясность, целость и красоту, должен послужить источником и сокровищницей для развития образованной русской речи… Можно ли отрекаться от родины и почвы своей, от основных начал и стихий, усиливаясь перенести язык с природного корня его на чужой, чтобы исказить природу его и обратить в растение тунеядное, живущее чужими соками?».
Сказано это более ста тридцати пяти лет назад, но разве к нашему времени неприменимо? Разве язык наш не искажается до неузнаваемости, не засоряется без нужды «разнородным семенем»?
Вступив в эпоху очередных демократических преобразований, мы маршируем под оркестр новой политической терминологии - президент, парламент, консенсус, презентация, альтернатива, референдум, брифинг… И как аборигены, с радостью вводим в свой обиход, примеряем, словно стеклянные бусы на себя, дешёвый товар «бойких колонизаторов» - новые слова, стыдливо избегая своих, хорошо знакомых, привычных.
Но при этом мы должны помнить: слово является связующим звеном в диалоге поколений. Может случиться так, что родители и дети будут разговаривать на разных наречиях, и разверзшаяся пропасть навсегда разъединит прошлое и будущее нашего народа.
Много мыслей навевает Словарь В.И. Даля. По нему, как по камертону, можно судить о степени разрушения современного русского языка, удручающей его скудности на фоне несметных богатств, предлагаемых Словарём; он даёт нам представление об исчезновении многих национальных особенностей народа, что неизбежно приближает нас к тому опасному порогу, за которым начинаются вырождение нации, обмеление духовной жизни и нравственная деградация.
Как автор Словаря Даль пережил своё время, пережил, как и Пушкин, Достоевский, Толстой… Время над ним не властно. Он продолжает жить в памяти потомков благодарной России, о которой он сказал своё выстраданное СЛОВО.
Из очерка Петра Татаурова «…И слово это было Россия»
Ко времени выделения из древнерусского языка в великорусском языке завершились такие фонетические процессы, как падение редуцированных, изменение полумягких согласных в самостоятельные мягкие фонемы, переход [’э] в [о], изменение гы , кы, хы в ги, ки, хи, отвердение согласных [ж’], [ш’] и т. д.
В области грамматики значительные изменения коснулись всех частей речи. Были утрачены формы двойственного числа [ Сии бо князь великий Дмитрей Иваповичь и брат его князь Владимер ОндрЬевич... поостриша сердца своя мужеством... иустаеиша себе храб рыа полти... («Задонщина»)]. Звательную форму существительных постепенно сменила форма именительного падежа [Снидемся, братия и друзи и сынове рускии, составим слово к слову, возв1селимъ Рускую землю... («Задонщина»)], хотя иногда она еще использовалась в особых контекстах [Жено, аще Богъ по насъ , то кто па ны! («Сказание о Мамаевом побоище»)]. Началась унификация типов склонения существительных и их падежных форм: окончания существительных с a-основами в формах множественного числа дательного, творительного и местного падежей (-амъ у -ами , -ахъ) постепенно вытесняют окончания других типов склонения [...Начата грамоты писати по пригородам («Повесть о Псковском взятии»)], однако старые формы еще достаточно продуктивны и частотны [...А иныи с лукы и стрелами («Хождение за три моря» Аф. Никитина)]; в результате действия принципа грамматической аналогии происходит выравнивание грамматических форм (на берёзе по аналогии с берёза , Смоленскъ Смолпьскъ по аналогии со Смоленска).
Краткие формы прилагательных и причастий утратили изменение по падежам и стали использоваться только в предикативной функции [...Илюди ходить наш все, а голова не покрыта , а груди голы , а волосы на одну косу плетены , a все ходят брюхаты... («Хождение за три моря» Аф. Никитина)], в некоторых книжных текстах сохранив атрибутивную функцию [...ОбрЬте етера черноризца , старца странна и незнаема («Житие Сергия Радонежского»)]. Формы прилагательных мужского рода стали противопоставляться по окончаниям в книжном языке и в живой речи, зафиксированной некоторыми памятниками великорусского языка. Так, в книжном языке окончания -ый, -аго составили оппозицию окончаниям -ой , -ого в живой восточнославянской речи [ср.: К нему же пришедъ блаженный юноша Варфоломеи , моляше Стефана , дабы шелъ съ нимъ на взыскание места пустынного («Житие Сергия Радонежского»); И князь великои отвечал посадником...; ...От великого князя не отсту- пити никуде («Повесть о Псковском взятии»)]. Окончание дательного падежа -ому изначально стало доминирующим и в книжном языке великорусской народности [...По божественному Апостолу рек- тему («Житие Сергия Радонежского»)].
Наметилась трансформация грамматических категорий и грамматических значений глагола: постепенно утрачиваются формы аориста, имперфекта, формы второго будущего сложного времени; формируется единая форма прошедшего времени - перфект без глагола-связки быти [Турецкий царь Махмет-салтан сам был философ мудрый... а греческие книги прочет , и написал слово в слово по турецкий , ино великия мудрости прибыло у царя («Сказание о Магмете-салтане» Ив. Псрссветова) ]. Категория глагольного вида начинает формировать систему языковых средств, противопоставляющих глаголы совершенного и несовершенного видов [посетили царя, уловили его, счастие укротили ; мечь его обнизили ухитри- ли ересию («Сказание о Магмете-салтане» Ив. Пересветова)].
В синтаксисе сложноподчиненные предложения вытесняются сложносочиненными и бессоюзными конструкциями [А Василей Папин проехал в город, а яз ждал в Hoeizopodi... а ехал с кречаты от великаго князя Ивана, а кречатов у него девяносто ; И ту наехали нас три татарины поганый и сказали нам лживыя etcmu: Каисым солтан стережет гостей в Бузани («Хождение за три моря» Аф. Никитина)]. Появились новые союзы и союзные слова (чтобы , который, если и др.), которые используются в качестве скреп [...И били есмя ему челом, чтобы нас пожаловал ... («Хождение за три моря» Аф. Никитина) ].
В качестве книжных, архаичных форм начинают восприниматься: формы существительных, отразившие результаты смягчения согласных (руцб, ноз1, па облацЪхъ); формы существительных мужского рода с окончаниями -и (пастуси , сапози, слузи) и -ове (сынове, братове); формы множественного числа родительного падежа с нулевым окончанием (раб, стол в соответствии с формами живой речи рабов, столов ); формы местоимений (тобЬ, соб% ); формы инфинитива с неударным окончанием -mu (eudimu, бЬжа- ти, бьрати) и 2-го лица на -ши (пишеши, видиши, болезнуеши).
Все эти изменения осуществились первоначально в разговорном языке Москвы, а потом нашли отражение в письменной речи, хотя и непоследовательно, потому что старые формы не только продолжали употребляться, но и преобладали в книжно-славянском типе литературно-письменного языка.
Начиная с XVI в. - времени формирования собственно литературно-письменного языка Московского государства на основе сложного сочетания старой и новой книжных традиций с включением некоторых живых форм языка, времени появления новых жанров литературы, начала противопоставления литературных жанров по языку - литературный язык все чаще включает единицы живой речи. Например, в «Послании царя и великого князя Иоанна Васильевича всея России ко князю Андрею Курбскому...», написанному в целом книжно-славянским языком [Ты же, тела ради, душу по- губилъ ecu, и славы ради мимотекущия нелепотную славу приобрелъ ecu, и не на человека возъярився, но на Бога восстань ecu] , при описании явлений повседневной жизни и быта часто встречаются формы живой русской речи, которые не разграничиваются автором с точки зрения их стилистической принадлежности, а представляют собой единую категорию - разговорную речь [...А всемъ людемъ ведомо: при матери пашей и у князя Ивана Шуйского шуба была мухояръ зелень на купицахъ, да и те ветки; и коли бы то ихъ была старина, и чемъ было суды ковати, ино лутчи бы шуба переменить i;... Что же ты, собака, и пишешь, и болезнуеши, совершив такую злобу? И ты-то все забыл, собацким изменным обычаем преступил крестное целование]. «Конструкция шуба переменити (именительный падеж при инфинитиве в функции прямого дополнения) даже в деловом языке считалась просторечной (дьяки никогда не допускали такого сочетания), а Иван Грозный употребляет ее в торжественном стиле», - замечает Б. А. Ларин .
Московские воеводы рассказывают Ивану IV об изменен князя Курбского Миниатюра XVI в.
Таким образом, в новых жанрах светской литературы единицы книжной и живой речи находились не в стилистической оппозиции «высокое - низкое», а в оппозиции «книжная речь - разговорная речь». Они были функционально, эстетически, информативно равноправны и равнозначны, более того, разговорная речь была иногда более выразительна и динамична. Анализируя текст XVI в. с современных позиций, мы можем констатировать, что, например, слово кроме использовано Иваном Грозным в номинативной функции, а слова собака, собацким обычаем - в функции стилистической.
Наиболее четким противопоставлением «книжная речь - разговорная речь» отличается язык «Домостроя». По языковым особенностям памятник четко разделен на две части: та часть, в которой излагаются обязанности русского человека по отношению к Церкви и царю, обязанности детей по отношению к своим родителям, основы воспитания детей, отражает особен-
«Домострой» Лист с заставкой (XVI в.)
Обе части противопоставлены по содержанию и языку, но находятся в органичной связи друг с другом: определенное содержание обслуживается в «Домострое» не соответствующим стилем, а соответствующим этому содержанию языком. Русский человек XVI в. (и автор, и читатель) в своем сознании не разграничивал в литературе «высокое» и «низкое», а различал содержание повествования и в соответствии с темой использовал подобающий тип известного ему языка: о важном или духовном повествовал книжным языком, о повседневном - тем языком, которым он использовался в обычной жизни.
ности книжно-славянского типа русского языка [Лю- бяи же сына своего учащай ему ранъ , да последи о немъ возвесе- лишися. Казни сына своего из млада , и порадуешися о немъ в мужестве; и посреде злыхъ вос- хвалишися , и зависть при- имутъ враги твоя]. Та же часть «Домостроя», в которой даются наставления о поведении в быту и о ведении домашнего хозяйства, отражает разговорный язык жителей Москвы [А у сеней , или у избы , или у кельи ноги грязные отерти , нос высморка- ти и выкашлятца... и как впустят , и вшед , святым по- кланятца... а в ту пару носа не копоти перстом , ни кашлями, ни сморкати , ни храка- ти, ни плевамиА что в бочках, и в поневах или в коробех - мука и всякой запас , и горох , и конопли , и греча , и толокно , и сухари - то ж было все покрыто...].
- Ларин Б. А. Лекции по истории русского литературного языка. С. 253-254.
§ 34. Огромная территория Киевского государства с разнообразным по экономическим, этническим и культурным признакам населением, объединенная под властью Киева, рано начала обнаруживать тенденции к распаду.
К середине XI в., а особенно в XII в., процесс ослабления Киева, с одной стороны, и процесс укрепления и обособления новых политических центров - с другой, привел к тому, что Киев потерял свое ведущее значение. Историческая жизнь древней Руси, не удержавшись на первоначальной территории, сдвинулась к северу, северо-востоку, северо-западу и западу и стала концентрироваться вокруг нескольких новых центров, имевших уже не общерусское, а местное значение. Этим самым усиливалась феодальная раздробленность древней Руси, что приводило и к определенным изменениям в языке древнерусской народности: усиление феодальной раздробленности означало прежде всего углубление диалектных различий в древнерусском языке.
В письменных памятниках XII - начала XIII в. получает отражение ряд диалектов древнерусского языка. Это был период, когда проходил процесс падения редуцированных, общий для всех восточных славян, но имевший различные последствия, с одной стороны, на юге, а с другой - на остальной территории (речь идет о судьбе исконных [о] и [е] перед слогом с утратившимися [ъ], [ь] и о судьбе сочетаний типа [*trbt] с редуцированным в слабом положении; см. об этом ниже).
Таким образом, уже тогда юг и юго-запад древнерусской территории (Киев, Галицко-Волынская и Турово-Пинская земли) были противопоставлены северу и северо-востоку. Но и на севере и северо-востоке было не все одинаково в диалектном отношении. На этой территории везде, кроме Смоленской и Полоцкой земель, развилось (см. § 131); в Смоленске же и Полоцке произошло раннее изменение [ё] в [е] (см. § 131).
К этой же эпохе, как видно, относится появление аканья в русском языке. Это все свидетельствует об углублении диалектных различий, охватывающих то широкие, то узкие территории, в зависимости от экономических, политических и культурных объединений.
В эту эпоху выделялись следующие диалекты: новгородский - с [г] взрывного образования, губно-зубным [в], цоканьем, [ё] на месте [ё], оканьем, с [б]; псковский - также с [г] взрывным, губно-зубным [в], цоканьем, оканьем, но с [е] на месте [ё]; здесь сохранялись сочетания [*tlj, [*dl] в виде [кл], [гл], на месте [с], [з] и [ш], [ж] произносились шепелявые согласные; смоленский - с [г] взрывным, губно-губным [в], цоканьем, оканьем, с [е] на месте [ё], но без [б]; ростов о - су з д а ль с ки й - с [г] взрывным, губно-зубным [в], с [ё] на месте [ё], с , оканьем, но при отсутствии цоканья; акающий диалект верхней и средней Оки и междуречья Оки и Сейма, характеризующийся аканьем, фрикативным образованием [г], губно-губным [в], не имеющий цоканья, с [ё] и на значительной территории.
Однако близость русских диалектов в предшествующую эпоху не привела в новый период их истории к большому их расхождению, к полному нарушению их единства. Языковая общность древнерусской народности сохранялась, ибо развитие диалектных различий не затронуло глубоко структуры русского языка. Памятники письменности рассматриваемого периода, ярко отражающие диалектные особенности, написаны на одном и том же древнерусском языке.
Вместе с тем в это время в языке развились уже некоторые явления, впоследствии ставшие характерными чертами отдельных восточнославянских языков. Однако в данный период нельзя еще говорить об образовании этих языков, так как не сложились еще соответствующие социально-экономические общности.
§ 35. К XIV в. усилилась феодальная раздробленность древней Руси, которая привела к дальнейшему обособлению русских диалектов северо-восточной Руси и Руси юго-западной и западной. Однако в это время шел и иной процесс - процесс создания Русского государства на северо-востоке, в Ростово-Суздальской Руси.
В период XIV-XV вв. складываются три отдельные восточнославянские народности - великорусская, украинская и белорусская. В резком отделении диалектов юго-запада и запада сыграло роль то, что эти территории Руси оказались в составе Великого княжества Литовского.
Итак, хотя тенденция к обособлению древнерусских диалектов наметилась еще в XII в., все же только в эпоху XIV-XV вв. происходит оформление трех восточнославянских, народностей с их особыми языками.
§ 36. Говоря об образовании трех восточнославянских языков, А. А. Шахматов выдвинул в свое время гипотезу по поводу протекания этого процесса. Образование трех отдельных языков Шахматов связывал с судьбой трех выделенных им для более раннего периода групп восточнославянских племен - север- норусов, южнорусов и восточнорусов. По его мнению, большая часть южнорусов образовала украинскую народность и украинский язык; белорусский язык образовался частично южноруса- ми, частично - восточнорусами, а также потомками дреговичей и радимичей; великорусский же язык образовался из наречий севернорусов и большей части восточнорусов.
То, что в образовании великорусского языка сыграли роль две отличные друг от друга группы племенных диалектов, отразилось, по мнению Шахматова, в наличии двух наречий великорусского языка - северного и южного (переходные же средневеликорусские говоры свидетельствуют о сближении этих двух наречий).
Выдвигая эту теорию, А. А. Шахматов упускал из виду то обстоятельство, что языки восточнославянских народностей не возникли непосредственно в результате развития племенных диалектов - три восточнославянских языка образовались вследствие объединения и развития в новых исторических условиях территориальных диалектов эпохи феодальной раздробленности. Поэтому в состав великорусского языка вошли диалекты Ростово- Суздальской земли, Новгородской, Псковской, Рязанской земель, так называемых Верховских княжеств; в состав белорусского языка - диалекты Смоленской и части Галицкой земель и т. д.
§ 37. Передвижение исторической жизни с "юга на северо- восток, сосредоточение населения на новой территории привели к созданию в Ростово-Суздальской Руси крупного государства.
Очень скоро во главе Ростово-Суздальской Руси встает Московское княжество, с центром в Москве, явившееся той базой, вокруг которой формируется великорусская народность.
Свидетельством формирования великорусской народности и ее языка на почве объединения разных диалектов является возникновение на всей территории этой народности, не выходя за ее пределы, языковых новообразований, несвойственных языкам украинской и белорусской народностей.
В области фонетики такими новообразованиями явились изменение слабых [ъ] и [ь] в сочетании с предшествующим плавным (типа ) в [о] и [е] и развитие [ыи], [йц] в [ои], [ей]; в области морфологии - утрата звательной формы, замена свистящих заднеязычными в формах склонения (ногѣ вместо нозѣ), развитие формы имен. пад. мн. ч. на -а (типа берега), образование форм повелительного наклонения на -ите вместо -ѣте (типа несите вместо несѣте), появление форм повелительного наклонения с [к], [г] у глаголов на заднеязычные (помоги
вместо помози). Все эти факты отличают великорусский язык и свидетельствуют о единстве вновь складывающейся народности на северо-востоке Руси.
§ 38. Язык великорусской народности в структурном отношении был близок к современному русскому языку: к этому времени уже произошло изменение [е] в [’о] и функциональное объединение [и] и [ы], установилась система твердых-мягких и глухих-звонких согласных, утратилась, старая система прошедших времен, объединились некоторые старые типы склонений, унифицировались твердые и мягкие варианты склонений.
Ядро территории великорусской народности было едино в диалектном отношении, но постепенное расширение ее увеличивало диалектное многообразие как за счет северновеликорусских, так и за счет южновеликорусских говоров. Те и другие постепенно начинают становиться диалектами великорусского языка. Таким образом, общенародный русский язык выступает и теперь в своих местных разновидностях. В деловой письменности получает особенное отражение ростово-суздальский диалект, в состав которого входил и московский говор; вокруг этого диалекта начинают концентрироваться другие говоры. Но и местные диалекты продолжают развиваться в связи с неизжитыми еще феодальными областническими тенденциями. Так, на юг от Москвы из акающей территории выделяется Тульский край, диалекты которого развиваются под воздействием Москвы, в то время как Рязанский край менее подвержен такому влиянию. Однако рязанские диалекты тоже были неоднородны: говоры юга больше сохраняют ю.-в.-р. черты, чем говоры севера; происходит взаимодействие с финно- угорскими диалектами, носители которых живут на рязанской территории. На западе Курско-Орловская земля, находясь между Русью и Литвой, испытывала влияние последней, а когда эта территория попала в XIV в. в состав Литвы, на ней вообще не развились языковые новообразования юга.
В XIV-XV вв. выделяется смоленский диалект, ю.-в.-р. по характеру, с белорусскими чертами.
В Москве и к северу от нее были окающие диалекты. Таковыми были псковский говор, лишь позднее ставший средневеликорусским; обширный новгородский диалект, который развивался на своей территории неодинаково: здесь стали различаться вологодско-вятские, архангельские, поморские, олонецкие говоры, развивающие те черты, какие свойственны им теперь, а также и собственно новгородские, которые попали под воздействие Москвы в связи с обновлением населения из центра.
Выделяется и ростово-суздальский диалект, в говорах которого в эту эпоху начинают развиваться новообразования, сближающие их с ю.-в.-р. говорами; их потомками являются владимиро-поволжские говоры. Наконец, в XIV-XVI вв. на стыке с.-в.-р. и ю.-в.-р. говоров образуются переходные средневеликорусские говоры.
20.Формирование языка великорусской народности. Черты отличия русского (старорусского) языка от других восточнославянских языков
Новая языковая ситуация возникает начиная со второй половины XIV века и связана с формированием централизованного государства вокруг Москвы. Феодальная раздробленность сменяется новым объединением восточнославянских земель на северо-востоке. Это объединение явилось причиной образования великорусской народности, в состав которой постепенно вливаются все носители русского языка, находившиеся под властью татаро-монголов.
Одновременно в XIII-XIV вв. те части восточнославянского населения, которые избежали татаро-монгольского завоевания (на западе), входят в состав литовско-русского княжества, на территории которого образуется западнорусская народность. Западнорусская народность постепенно распадается на белорусскую (под властью Литвы) и украинскую (под властью Польши) народности.
Общность исторической судьбы трех народностей обусловила самую тесную близость между всеми тремя языками восточнославянских народов и вместе с тем обеспечила их независимое самостоятельное развитие.
В процессе формирования великорусской народности и ее языка видную роль играла Москва. Как показывает анализ древнейших памятников московской письменности, вначале жители Москвы пользовались диалектом северо-восточной группы, владимиро-суздальского типа. Однако чем далее, тем более чувствуется воздействие на эту первоначально севернорусскую диалектную основу южнорусской речевой стихии, которая усиливалась в московском говоре.
Анализ языка ранней московской письменности показывает, что первоначально население Москвы (во всяком случае в пределах княжеского двора) придерживалось севернорусского окающего произношения.
В частности, в Духовной грамоте Ивана Калиты 1327-1328 гг. мы встречаем написания: Офанасей, Остафьево.
Однако уже в записи с похвалою князю Ивану Калите на «Сийском евангелии» 1340 года можно заметить отражение южнорусского акающего произношения, а именно: «в земли апустhвшии».
В памятниках XV в. и особенно XVI века аканье становится господствующей чертой московского произношения. Такое произношение распространяется и на севернорусскую по происхождению лексику: па рядня – «домашнее хозяйство» в Коншинском списке «Домостроя».
Московский говор становится диалектной основой языка всей великорусской народности. Этот среднерусский смешанный говор превращается в диалектную базу для старорусского литературного языка, обслуживавшего деловые и бытовые потребности государства. По мере расширения Московской Руси все ответвления письменного языка постепенно вытесняются московской разновидностью, в особенности после введения книгопечатания с конца XVI века. Другие же разновидности древнерусского литературного языка, которые сформировались на территории Литовского государства и Польши, впоследствии становятся основой белорусского (с XV в.) и украинского языков (с XVI в.). Эти языки развивались параллельно с языком великорусской народности.
К XVII столетию в русском (старорусском) языке прослеживается демаркационная линия, которая отделяет его от родственных восточнославянских языков – украинского и белорусского, а именно:
1. Устраняются следы чередований заднеязычных согласных звуков со свистящими (к//ц, г//з, х//с): рука – руце, нога – нозе, муха – мусе. В украинском и белорусском языках эти чередования являются нормой. Например: на руцi (укр.), на руцэ (бел.).
2. Широко распространяются формы прилагательных на -ой, -ей: злой, слепой, синей вместо старых злый, слепый, синий. В книге «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» (1647 г.) встречаем: бедной мужик (деревенской мужик), целой год, ратной строй.
3. Распространяются глагольные формы на -ою, -ей из –ыю, -ий, например: мою, крою, бей вместо мыю, крыю, бий.
4. Утрачивает активность звательная форма: чаще пишут сын! сестра! вместо прежних сыну! сестро! В украинском и белорусском языках эти формы сохранились: синку! сестро!
Отличия русского языка от украинского и белорусского становятся особенно заметными после модификации грамматической системы, унаследованной от древнерусского языка. К их числу относятся:
1) утрата склонения кратких форм прилагательных;
2) изменения в группировке существительных по типам склонения и унификация падежных флексий;
3) выравнивание основ на задненебные согласные к, г, х в склонении и спряжении (то есть утрата форм типа руце, бези и замена их формами типа руке, беги);
4) распространение новых союзов и союзных слов: что (вместо яко), чтобы (вместо да, дабы), который (вместо иже), если (вместо аще, оже) и других.
Следовательно, этнический русский язык примерно до XIV века имеет общую историю с языками украинским и белорусским, а позднее – самостоятельную, которая соотносится с историей языков украинского и белорусского.
Что касается словарного состава, то некоторые слова, употребляемые ранее московскими писцами, постепенно оттесняют местные слова и обретают свойство всеобщности, универсальности. К ним относятся: крестьянин (новгородское смерд), деньги (новгородское векша, куна), пашня (южнорусское нива, риля).
Общеславянский (праславянский) язык- этапы развития
Общеславянский (праславянский) язык обособляется отдельно из многочисленных древних индоевропейских групп с выделением племени славян. История развития общеславянского языка, а также его хронологическая последовательность является во многом неясной и спорной. Но всё же с точки зрения сравнительно-исторического языкознания, общеславянский язык в фонетическом, грамматическом и лексическом строе, является целостной языковой системой. . Исходяя из гипотетических теорий можно условно разделить общеславянский язык на три основных этапа: ранний этап - от времени образования общеславянского языка примерно до конца I тысячалетия до н.э., средний этап - с конца I тысячалетия до н.э. до III-V вв. н.э. и поздний этап - V-VII вв. н.э.
Ранний этап
На этом этапе формировались основы общеславянской языковой системы.
1. ослабление роли лабиализации: древние индоевропейские гласные ā и ō сблизились в своём произношении и изменились в ā , а гласные ă и ŏ - в ŏ : греч. Σατανάς - >слав. сотона , иран. tāpara ->слав. топоръ , и т.д. Различие состояло в том, что ā был долгим, а ŏ кратким. Тембр же этих звуков перестал играть существенную роль;
2. процесс делабиализации постепенно захватывает также древние гласные ū и й , которые изменяются в славянские ы и ъ . Ср. примеры на й > ы : ст.сл мышь , санскр. mṹḥ , греч. μυς лат. mūs др.в.нем. mūs ; ст.сл. дымъ , санскр. dhūmáḥ -дым, курение, лит. dúmai (мн.ч.) дым, греч. δυμιáω -курю, дымлю, лат. fumus - дым. Примеры на й > ъ : ст.сл. сънъ (из *sъpnъ , ср. съпати )- сон, санскр. suptáḥ - уснувший; Таким образом произошла перестройка всей системы гласных: ū > ы , й > ъ , ē > ѣ ,ĭ > ь . Лишь ĕ и ī сохраняют своё прежнее качество;
3. противопоставление гласных по долготе и краткости прекращается: гласные а, i, ы, ѣ становятся только долгими, а гласные ŏ, ĕ, ъ, ь только краткими;
4. изменяется характер чередования гласных: прежние фонетические чередования становятся морфологическими. Древние количественные чередования ā : ă и ō : ŏ изменяются в качественные. (ср. им. ед.ч. жена -зват. ед.ч. жено , макати- мочити , приваждати- приводити и т.п.), ū : й в ы: ъ (позывати-призъвати , посылати-посълати и пр.), ī : ĭ > и: ь (начинати-начьни, умирати-умьретъ и т.д.), ē : ĕ> ѣ : е (истѣкати-текъ , аорист 1-го л. ед.ч. вѣсъ-вести и т.п.);
5. изменение древнеевропейского s в ch происходило после звуков i, u, r, k, если s стоял перед следующим гласным (перед согласным s сохранился): ст.сл. блъха , лит. blusà (ъ<й) блоха ; Изменение s в ch произошло до того, как закончился процесс делабиализации гласных и переход ĭ в ь . Это одно из ранних новообразований в общеславянском языке. В эпоху палатализации заднеязычных ch в соответсвующих условиях изменилось ш и с : духъ > душа (*duchja ).
Средний этап
Конец I тясячалетия до н.э. до III-V вв. н.э. На среднем этапе происходят дальнейшие серьёзные преобразования в славянской системе. В первую очередь основные изменения сязаны с двумя важнейшими фонетическими тенденциями: палатализацией согласных и «законом» открытых слогов.
1. Первая платализация заднеязычных согласных (конец I тысячелетия до н.э. –начало I тысячелетия н.э.): заднеязычные согласные г, к, х в положении перед гласными переднего ряда и j стали среднеязычными, смягчились и изменили своё качество: г игменилась в дж , которое упростилось в ж, к, в ч, х в ш . (ж, ч, ш -были мягкими согласными): гʼ> жд > ж :другъ >зват. пад. друже (ср. дружити, дружьба ); к > ч : кричати <*kričeti < *kriketi ; хʼ > ш: духъ-*duchja > душа.
2.Смягчение с и з перед j , давшее шипящие согласные ш, ж : носити > ношѫ , возити > вожѫ , *nosja > ноша , шити < *sjuti . Cмягчение вызвано в данном случае изменением i в j (последний был сильным палатализирующим средством). Смягчение губных согласных перед j вызвало образование словосочетаний pl, bl, vl, ml в абсолютном начале слова (блюдо из *bjudo , гот. biuþs , род. пад. biudis ).
3. Вторая палатализация заднеязычных: г, к, х изменились в свистящий ряд: дз(>з), ц, с. Стоит отметить, что г, к, х изменились в дз (>з), ц, с перед вновь возникшими из дифтонга oi гласными ѣ и и (до этого, как было сказано выше, изменились ѣ и и , произошедшие из древних гласных ē и ī ). Примеры для гʼ > дз >(зʼ) : ст.сл. *vorgъ > им.мн. *vorzi (ст.сл. врагъ , врази , др.рус. ворогъ , ворози ); кʼ > ц : вълкъ `волк` > им. мн. вълци ; хʼ>сʼ : женихъ >им. мн. жениси .
4.Время второго смягчения заднеязычных определяется заимствованиями из германских языков. К этим заимствованиям относятся кънѧsъ (др.в. нем.kuning , др.сев. konungr , нем. König ), цѣсарь (гот. kaiser ) (хотя заимствованные слова с ц на месте кʼ могут объясняться и иначе.
Важные изменения в общеславянском языке, как уже было умомянуто выше, связаны также с «законом» открытых слогов. В словах общеславянского языка «возобладала тенденция устранять конечный затвор закрытого слога, вследствие чего закрытые слоги становились открытыми». Вследствие этой тенденции произошли опередлённые изменения в сочетаниях согласных как в начале, так и в середине слова, дифтонги упростились и превратились в монофтонги, а согласные в конце слова отпали.
В общеславянском языке существовали дифтонги ou (au) , eu, oi (ai), ei . Вторая часть дифтонгов u, i представляла собою неслоговые закрытые звуки, которые находились между гласными и согласными. Неслоговые u и i , находясь в конце слога, создавали своеобразную закрытость слога, которая начинает устраняться. Дифтонги упрощаются в абсолютном конце слова или перед согласными в слове, превращаясь в монофтонги, а перед гласным в слове распадаются на два раздельных звука: гласный и согласный. Дифтонги ou (au) при первом условии изменяются в u , а при втором дают сочетание ov : дат. пад. ед.ч. *plodou >плоду, *synoui >сынови; дифтонг eu изменился в ju или ev : *leubъ > любъ, гот. liufs , любой, любезный, др.в.нем. liupa любовь. Дифтонг oi (ai ) упростился в ѣ или распался на oj : мѣна , лит. mainas - обмен, санскр. máyate - меняет, др. сев. mein -вред, ущерб. Дифтонг ei изменился в i : кривъ , лит. kreivas .
Процесс отпадения согласных в конце слова послужил перестройке грамматической системы общеславянского языка. Унаследованные от индоевропейского состояния показатели именных основ утратили своё значение, десемантизировались, в связи с чем почти утратились семантические границы между классами слов, входившими в тот или иной тип склонения. Суффиксы падежных основ, которые служили для определения типа склонения, десемантизировались и слились с флексиями и способствовали изменениям в фонетических законах, а также проявлению разного рода грамматических аналогий. Похожие процессы развиваются и в глагольной системе. Так образуются, например, форма им. и вин. пад. ед.ч. вьлкъ волк
из *vьlkus
Грамматические формы общеславянского языка постепенно становятся близки старославянскому языку. Система глагольных времён и специфически славянская категория глагольного вида формируется как раз на среднем этап.
Поздний этап
Поздний этап V - VII вв. н.э. характеризуется переходом от старого к новому состоянию славянской речи и её постепенным распадом на отдельные группы языков.Стоит отметить, что некоторые диалектные расхождения наметелись ещё ранее. К ним следует отнести различные результаты второй палатализации заднеязычного ch в восточнославянской и южнославянской языковой группе chʼ > sʼ , тогда как в западнославянской и ch > sʼ - ср. ст.сл. и др. сл. дат.-местн. пад. ед. ч. мусѣ , но польск. мusze, чеш. мouše , луж. мuše , образование окончаний – ę (ѧ) в южнославянской языковой групп и ѣ в восточно- и западнославянской в род. пад. ед. ч. и им. вин. пад. мн. ч. основ на -ja (землѧ-землѣ ).
Несмотря на то, что история лексики общеславянского языка слабо изучена, можно отметить, что на поздем этапе словарный состав общеславянского языка начинает развиваться и приобретать современный облик славянских языков. Отличительной особенностью общеславянского языка являетя преобладание в этом языке названий растительного мира, а именно наименований растений и лесов умеренного пояса: *lĕsъ -лиственный лес, лес, *borъ -хвойный лес, *dervo -дерево (сюда же *drъva - дрова), *pъnъ - пень.
Литературный язык древнерусской народности (язык Киевской Руси XI-XIV вв.)
История древнерусского государства начинается с IX в. во главе с Киевом. Киевская держава способствовала сплочению восточнославянских племён, слиянию племенных объединений в древнерусскую народность. Процесс образования русской народности закончился к IX-X вв. Основой при складывании древнерусского государства послужили возникшие в Новгороде и Киеве союзы племён (новгородские- словене, кривичи, чудь, весь ; киевские- поляне, древляне, тиверцы, воляняне и др.).
Население древнего Киева было смешанным, так как в столицу прибывали выходцы из различных уголков русской земли, с различными диалектными особенностями, и поэтому разговорный язык жителей Киева был пёстрый. Со временем диалектные и местные черты сглаживаются и образовываются в устойчивое языковое единство, так называемое древнекиевское койнэ. Многие лингвисты (И.В. Ягич, А.А. Шахматов, Ф.П. Филин) отмечали, что слабая диалектная окраска Киева постепенно распространяясь на всей территории древней Руси, становится единым разговорным языком для всего населения Киевского государства «...именно на базе киевского койнэ, питавшегося соками народной речи, задолго до крещения Руси, сложился литературный древнерусский язык старшей поры».
Таким образом VIII-IX столетия можно считать временем образования языка восточного славянства-древнерусского языка. И в X-XI вв. древнерусский язык преобразовывается из единого устного языка Древней Руси в письменный древнерусский литературный язык, главной основой которого являлся церковнославянский язык.
Роль церковнославянского (старославянского) языка в образовании древнерусского литературного языка
Многие российские учёные в области русского языкознания М. А. Максимович, А.А. Шахматов, В.В. Виноградов, И.И. Срезневкий считали, что на базе церковнославянского языка развился древнерусский литературный язык: « ... по своему происхождению русский литературный язык- это перенесённый на русскую почву церковнославянский (по происхождению своему древнеболгарский) язык, в течение веков сближавшийся с живым народным языком и постепенно утративший своё иноземное обличие». Противником данной теории выступал советский учёный С.П. Обнорский. Он полагал, что «роль церковнославянского языка в русской письменности преувеличена и что русский литературный язык древнейшей поры во всех звеньях своей структуры был чисто русским». С.П. Обнорский считал, что в основу древнерусского языка легла народновосточнославянская речь, возникшая изначально на севере, в Новгороде, и лишь впоследствии (не ранее XIV в.) на неё «оказала сильное воздействие южная, болгаро-византийская культура».
Так или иначе церковноcлавянский язык сыграл выжную роль на Руси, так как он не только стал литературным языком, обслуживающим нужды церкви, но и вошёл в древнерусский литературный язык, как его составная часть. После крещения Руси (988 г.) использование старославянского языка становится особенно активным. Так как с принятием христианства у восточных славян начинает широко распространяться богослужебная и религиозно-поучительная литература. С появлением письменности, как полагает Ф.П. Филин, возникают два письменных литературных языка: древнерусский (народно-литературный, главным образом, язык деловой литературы) и церковнославянский (старославянский русской редакции.
Церковнославянский язык, являясь русской редакцией старославянского языка, довольно скоро сблизился с русским. Взаимодействие этих двух языков и интенсивное смешивание церковнославянизмов с древнеславянизмами имело место в различных жанрах древнерусской письменности (в «Повести временных лет», в «Слове о полгу Игореве», Остромиро Евангелие), даже «произношение церковнославянского языка обрусело, утратило чуждый русскому слуху характер;...». В процессе взаимодействия церковнославянского языка с устной и письменной речью восточных славян происходит формирование древнерусского литературного языка.
Синтаксис церковнославянского языка
Церковнославянский язык сыграл важную роль в формировании синтаксического строя древнерусского языка. Несмотря на то, что оба языка имели общие составные части в образовании простого предложения: беспредложное управление, второй именительный, второй винительный , всё же некоторые синтаксические конструкции были усвоены древнерусским языком из церковнославянского. Например, употребление оборота дательный самостоятельный становится нормой для древнерусского языка: см. в «Повести временных лет»: «Идущю же ему опять, приде къ Дунаеви» , «Цѣсарю же отъшьдъшю на Агаряны, и дошьдъшю ему Чърныя рѣкы, вѣсть епархъ посъла ему» . Что касается синтаксиса сложного предложения, то и в данном случае разнообразные виды подчинения вошли в русский язык из церковнославянского, который в свою очередь заимствовал многое из греческого языка. В древнерусских памятниках можно найти большое количество подчинительных союзов и союзных слов, характерных для церковной литературы: аще, егда, дондеже, зане, еже, иже и т.д.
Лексика церковнославянского языка
Из церковной литературы заимствуется русским языком греческая лексика культовой тематики: алтарь (ἄλταῥιν), ангел (ἄγγελος), библия (βιβλιον). Например, в «Повести временных лет» встречаются слова архiерей , дьяконъ , епископъ, попы, iереи (священники), алтарь, икона и т.п. Русский язык обогощается также отвлечённой лексикой, а именно отвлечёнными существительными с суффиксами -ени, -ани-, -тель-,- ств-: избиенiе, паденie, почитанiе, лицемѣрiе, крещенiе, одиночество, расточитель и др. Книжные суффиксы церковнославянского языка также входят в состав русского языка: -ств (-еств-), -ость-: мужество, женьство (женственность), естество и др. В системе словообразования были созданы сложные слова по образцу греческих словообразовательных моделей. Особенно большое количество сложных слов наблюдается в церковных и светских русских памятниках XI-XIII вв: богобоязнивый, злопоминание, иноязычник, новородившиися, своевольство, правоверные.
Сравнение лексики церковнославянского и древнерусского языков
Несмотря на то, что словарный состав древнерусского языка заимствовал большое количество слов и словообразовательных конструкций из церковнославянского, всё же некоторые расхождения на лексическом уровне имели место быть, а именно:
1. в словах, обозначающих части человеческого тела:
2. в церковнославянский словах с неполногласными сочетаниями ра, ла, ре, ле , которым в древнерусском языке соответствовали слова с полногласными сочетаниями оро, оло, ере:
3. в церковнославянских словах с начальным звуком –е, соотносительные со словами древнерусского языка, начинающимися на – о :
4. в церковнославянских причастных формах с суффиксами –ащ-, -ящ, -ущ-,-ющ- , соотносительные с формами дрвнерусских причастий, образованными посредством суффиксов –ач-, -яч-, уч-, -юч :
Грамматический строй восточнославянской речи
Грамматика восточнославянской речи, зафиксированный в письменности, во много отличалася от грамматической структуры совремнного русского языка. Отличия состояли в том, что:
1. Существительные имели дробную систему склонений; слова одного и того же грамматического рода имели различные окончания. Например склонение слов мужского рода:
Единственное число
| И. | сын | город | путь |
| Р. | сыну | города | пути |
| Д. | сынови | городу | пути |
| В. | сын | город | путь |
| Т. | сынъмъ | городомъ(ъмъ) | путьнь |
| М. | сыну | городе | пути |
| И. | сынове | городи | путие |
| Р. | сынов | город | путии |
| Д. | сыновъм | городом | путьм |
| В. | сыны | городы | пути |
| Т. | сынъмм | городы | путьми |
| М. | сынъх | городех | путьх |
2. Существительные могли иметь звательную форму, которая применялась при обращении к друг другу: княже, сыну, сестро. Например, обращение автора «Слово о полку Игореве» к русским князьям: "Яр туре Всеволоде! Великый княже Всеволоде!"
3. Полные прилагательные и местоимения во множественном числе имели родовые формы при согласовании с существительными мужского рода, женского и среднего родов: добрии сынове, добрые жены, добрая имена.
4. Древнерусское спряжение имело большое разнообразие временных форм: четыре формы прошедшего времени: глагольное действие могло представляться как мгновеннное- аорист (несох ), как длительное- имперфект (несях ), как результативное –перфект (несл есмь ), как давно прошедшее –плюсквамперфект (несл был есмь и несл бях ).
Сложная форма будущего аориста образовывалась сочетанием личных форм глагола быти и причастия на –л спрягаемого глагола:
5. В области синтаксиса наблюдалось согласование сказуемого с подлежащим по смыслу, т.е. при подлежащем, выраженном собирательным существительным, глагол выступал в форме множественного числа: дружина рекоша- дружина сказала.
По мере роста и развития литературного языка, разговорная речь восточных славян, представляя собой целостную систему, начинает приобретать стилистическую значимость и проникает в различные сферы древнерусской письменности: делопроизводство, законодательство, судопроизводство и литературно-художественное творчество.
Литературный язык великорусской народности (язык Московского государства XIV-XVII вв.)
Почти 200-летнее монголо-татарское иго уничтожило последние основы единения русских племён и русских княжеств. Оторванность южных, западных и северо-восточных княжеств друг от друга создаёт предпосылку для образования трёх восточнославянских народностей: украинской, белорусской и русской (великорусской) .
В условиях монголо-татарского ига и феодального распада, Московское княжество превращается из пограничного пункта для беженцев и переселенцев с северо-запада (Новгородское, Тверское, Ростово-Суздальское княжества) и юго-востока (Рязанское княжество) в общепризнанный центр Северо-Восточной Руси, который в течение XIV-XV вв. присоединял к себе одно за другим удельные княжества. К XVI в. создаётся сильное централизованное Русское государство, с образованием которого завершается процесс формироdапния русcкой народности.
В период XIV-XVI вв. на территории Московского государства формируется единый язык великорусской народности, который имеет много общих черт с древнерусским языком. Но несмотря на сходство обоих языков, в составе языка великорусской народности начинают отмирать элементы старой языковой системы и развиваться новые языковые элементы. Поэтому некоторые исследователи в области русского языкознания называют эпоху великорусской народности переходной (между периодом существования древнерусской народности и периодом образования русской нации). При этом следует отметить тот факт, что языковая система XV в. ближе к системе древнерусского языка, а русский язык конца XVII в. – к системе современного русского национального языка.
В памятниках XV-XVII вв. можно найти как фонетические особенности древнерусского языка, так и новые фонетические явления языка великорусской народности (палатализация согласных, отсутствие смягчения согласных. Также в некоторых памятниках XVII в. встречаются следы аканья, но являясь поздним фонетическим явлением, данная особенность московской разговорной речи проникает не во все памятники указанного периода, уступая место древнерусскому оканью.
Московский говор как основа языка великорусской народности
в XV- XVII вв. в Москву стекаются люди из различных областей и княжеств Северо-Восточной Руси, население Московского государства становится смешанным, появляется новая прослойка общества, - а именно ремесленники и торговцы. Диалектные различия в языке жителей Москвы начинают постепенно стираться и как следствие формируется общий язык, на базе московского междиалектного койне - московский говор . Таким образом московский говор становится основой языка великорусской народности.
В состав московского говора входили северно-великорусские и южно-великорусские языковые элементы: аканье , произношение -г как взрывного согласного звука, употребление твёрдого -т в окончаниях глаголов третьего лица настоящего и будущего времени, употребление личных местоимний меня, тебя, себя и т.п.
Московский говор является в первую очередь языком государственных канцелярий или языком приказов (приказной язык): «Московское государство, естественно, должно было насаждать в присоединённых областях свои нормы общегосударственного письменного языка, языка правительственных учреждений московской администрации и официальных сношений». В XVII в. язык канцелярий становится общерусским языком письменных сношений, который уже во многом совпадает с нормами современного русского языка, и также приобретает статус единого государственноого языка Московской Руси.
Общая характеристика языка великорусской народности
Несмотря на то, что государственный деловой язык XV-XVII в. приобретает более стройную грамматическую форму, тексты «Судебники» (законодательных актов Московской Руси XV-XVII вв.) показывают, что основной единой языковой нормы в современном понимании этого слова не существовало. В языке великорусской народности новое сосуществовало со старым, «традиционно-книжные элементы употреблялись одновременно с формами живой разговорной речи, старославянские по происхождению формы стояли рядом с восточно-славянскими».
Но всё же большинство исследователей подтверждают, что в течение XV-XVII вв. складываются многие современные грамматические нормы, отличающие язык великорусской народности от языка древнерусской народности, или живой речи восточных славян X-XIII вв. Впервые эти нормы были отмечены в «Русской грамматике» англичанина Генриха Лудольфа в 1696 г., в которой он попытался воссоздать на основе разговорного языка грамматическую схему языка Московии.
Генрих Лудольф выводит на основе своих наблюдей следующие грамматические закономерности:
1) имена существительные с основой на твёрдый и мягкий согласный склоняются одинаково (женъ, землъ ). (Нет двух типов склонений имён существительных мужского, среднего и женского рода);
2) звательный падеж совпадает с именительным: жена (не жено), город (не городе) ;
4) В разделе «Глагол» приводится современная система спряжения глаголов и три категории времени: настоящее, прошедшее и будущее , при этом для прошедшего времени указывается только одна форма, которая «по правилу оканчивается на –л и образует во всёх трёх лицах форму женского рода на –ла : как я здълалъ (мужчина); я здълала (женщина) »;
5) для глаголов второго лица единственного числа настоящего времени указывается форма с флексией – ешь, – ишь (не – ши): здълаешь, будешь, въришь ;
Синтаксис языка великорусской народности
Важную роль в языке великорусской народности играют синтаксические конструкции, в которых подчинительные отношения выражаются „с помощью сочинительных союзов или с помощью сочинительных союзов и соотносительных слов“.
Cочинительный союз – а и повелительная форма глагола быть или местоимения который, кто передают временные и условные отношения в предложениях.Многие статьи в «Судебнике» 1550г. начинаются сочинительным союзом – а или сочетанием союза – а и относительных слов кто, который : А у поля ставь помирятся, и боярину, и дворецкому, и казначею, и дьяку имати пошлины по тому ж разчёту; А кто возметъ лишекъ, и на томъ взяти втрое . Чем ближе к XVIII в., тем шире использование подчинительных союзов без соотносительных слов в письменных памятниках. Наряду со старыми русскими союзами коли, как, когда появляются новые- если, пока.
В « Русской грамматике» Генриха Людольфа приведены примеры живой русской речи XVII в., где подчинительные отношения выражаются с помощью подчинительных союзов: Я положилъ на тарелку, чаю, что ты уронилъ на землю, когда ты чисту тарелку взялъ. Появляются также синтаксические конструкции, в которых подчинительная связь выражается с помощью сложных причинных созов- потому что, для того что, за то что, затем что, оттого что : И корабельщики, видя такой гнѣвъ Божiй, велѣли варовые снасти, на чомъ парусы стоятъ саросъ, пересѣчь, чтобъ вскоере парусы опустить, для того чтобъ корабли тою страшною погодою не погрузило .
Лексический состав языка великорусской народности
В словарном составе русского языка можно найти параллельное употребление неологизмов и старых слов: око-глаз, уста-рот, губы, хребет-спина, студеный-холодный и т.п. В древнерусском языке слово глаз или как его ещё называли глазок обозначало «шарик». В языке великорусской народности слово глаз становится синонимом общеславянского слова око , но уже в XVIII в. существительное глаз полностью вытеснило старое значение из обычного словарного обихода, но при этом сохранив за ним определённые стилистические функции (поэтическое, торжественное), особенно в форме множественного числа (очи). В памятниках XVI-XVII вв. оба слова были широко распространены. В сборнике пословиц XVII в. приведены например следующие пословицы: Дворъ- добро съ ушами, а храмина- съ очами; Глаза, што лощки, а не видят ни крошки .