Дворянские дома франции. Это модно или нелепо
Лишь несколько женщин вошли в мировую историю под титулом «Великая» – так благодарные потомки запечатлели в веках их заслуги перед человечеством. В этом ряду рядом с грузинской царицей Тамарой, русской императрицей Екатериной II и другими славными именами по праву находится француженка Эсклармонда, графиня де Фуа. Хранительница чаши святого Грааля*, символ сражающейся Окситании, – так величали героическую женщину, о которой трубадуры сложили красивейшие сказания. Народ, населявший в XIII веке южную Францию, боготворил свою соотечественницу. Ее пылающее огнем сердце ярко освещало мрачный период средневековья, известный сегодня под названием «альбигойские войны». А несокрушимая воля и преданность делу истины и красоты вдохновили на подвиг сотни людей, защищавших последний оплот своей веры – замок на горе Монсегюр.
«ПРОСЛАВИМ ПРЕДАННОСТЬ, ДОБЛЕСТЬ И ЧЕСТЬ»!
Однажды на земле царил рай! Он имел конкретные временные и географические координаты: конец XII – начало XIII века, Окситания – так назывался в ту пору регион южной Франции, близкий к Средиземному морю. Ласковые лучи солнца щедро пронизывали эту плодородную землю, сплошь усыпанную виноградниками, и отражались в сердцах окситанцев – людях свободолюбивых и оптимистичных. Правил регионом, столица которого, Тулуза, была третьим по значению городом Европы, после Рима и Венеции, граф Раймонд VI Тулузский. Блестящий вельможа и отважный воин, он покровительствовал всем новым веяниям той эпохи. В его правление существовавший здесь уровень культуры был таков, какого Европа сумела достигнуть лишь во времена эпохи Возрождения. Процветали архитектура и наука, город застраивался красивейшими зданиями. А в университетах Тулузы и Монпелье давали прекрасное образование, там, помимо стандартных дисциплин, читались лекции по алхимии, астрологии и каббале. Развивались торговля, мореплавание, ремесла, например, ткачество: слава о производимых здесь гобеленах и шпалерах гремела от ближнего Востока до далекой Индии. Не уступали графу его вассалы – графы де Фуа, Транкавель, Команж. Сидя в своих неприступных замках на скалах, они с равным пылом скрепляли торговые сделки и устраивали соревнования трубадуров, прославляющих прекрасных дам и высокие рыцарские качества: преданность, доблесть, честь.
Северные бароны, задавленные нищетой и королевским деспотизмом, яро завидовали своим южным соседям, обладавшим редким умением одновременно и делать деньги, и жить с безмятежной радостью, наслаждаясь вольным ветром свободы. И впрямь. Если на севере Франции превалировал монархический централизм, где каждый человек имел ценность в соответствии с занимаемой в королевстве табелью о рангах, то на юге сословные предрассудки отсутствовали. И хотя жизнь людей протекала в разных слоях общества, они были практически равны, а крестьяне свободны. Более того, благодаря воинской доблести, учености и просто достойным человеческим качествам мог возвыситься каждый. Все это было так прекрасно, чтобы длиться долго…
«ГОСПОЖА, ПРЯДИТЕ СВОЮ ПРЯЖУ!»
В такой атмосфере радости и свободомыслия в семье доблестного графа Роже Бернара I де Фуа и Сесиль Безье около 1155 -1160 годов и родилась дочь, Эсклармонда. В 20 лет отец выдал ее замуж за знатного и богатого вельможу Журдена де Лисля, виконта же Жимоэз, владевшего огромными земельными угодьями по обе стороны Пиренеев. Слыла она супругой «любящей и верной» и родила шестерых детей: трех дочек - Эскаронью, Обику и Филиппу, и трех сыновей – Бернара-Жордана, Жордана и Отон-Бернара. В 1187 году, незадолго до смерти, Роже Бернар I завещал своей любимице развалины древнего замка на горе Монсегюр, чтобы она стала там «госпожой и повелительницей». Эсклармонда в свою очередь передала Монсегюр в лен своему вассалу Раймону де Перею вместе с большой суммой денег, повелев восстановить святыню, с древнейших времен почитаемую как храм Солнца.
Через семь лет после отца бренный мир покинул и ее супруг. Дети были уже взрослыми, и больше ничто не привязывало виконтессу к мирской жизни. И она, поделив между ними богатейшее наследство, вернулась домой, в графство Фуа, во главе которого стоял ее брат Раймон-Роже, правая рука графа Раймонда VI Тулузского. В том же, 1204 году, в местечке Фанжо, при большом скоплении народа виконтесса вступила в лоно катарской церкви, облачившись в скромное черное одеяние. Руководил церемонией глубокоуважаемый катарский епископ Жилабер де Кастр. Раймон-Роже построил для нее в местечке Памье дом под названием «Кастеллар», походивший на монастырь, живущий по принципам трудовой общины. В доктрине катаров важное место уделялось ежедневному труду: человек, в том числе и знатный, был обязан постоянно заниматься каким-то делом. И Эсклармонда тоже делила свое время между жизнью внутренней – чтением Евангелия, размышлениями над теологическими трактатами катаров, и жизнью внешней. Она неустанно разъясняла основы вероучения множеству людей, стекавшихся сюда со всей Европы и месяцами пользовавшихся ее гостеприимством, поддерживала, утешала, врачевала. На свою часть наследства она построила школы, мастерские, приюты, готовые принять первых жертв витавшей в воздухе войны между севером и югом Франции. История донесла до нас сообщение об ее участии в теологической дискуссии, так называемой ассамблее, которые пока еще проводились между католиками и катарами. Аргументы и пыл, с которым она отстаивала свои воззрения, так восхитили единомышленников, что цистерианский монах брат Этьенн де Минеа грубо прервал ее: «Госпожа, прядите свою пряжу! Вам не следует говорить на этой ассамблее!". Судя по строкам песни, оставленной нам Гийомом Монтанаголем, люди боготворили ее. «Госпожа Эсклармонда, вы воистину даруете свет миру», - пел знаменитый трубадур, и вся Окситания знала, о ком идет речь. Ведь «Es clara e munda» означает «несущая свет миру». «Тот, кто взовет к вам, не подвергнется злу целый день», - повторяли вслед за трубадуром окситанцы и с радостью называли так своих дочерей.
«ОТ ОБЛАДАНИЯ БОГАТСТВАМИ ЗЕМНЫМИ ДУША РЖАВЕЕТ»
Катарская секта, к которой принадлежала Эсклармонда, пользовалась в регионе беспрекословным авторитетом и всеобщим уважением. Люди видели: эти скромные, одетые в черное люди, жили чисто и совершали достойные дела. В отличие от католической церкви, у которой была лишь одна забота – повсюду насадить силой свою власть и обогатиться, катары ставили своей главной целью очистить от искажений Учение Иисуса Христа. Считая себя последователями первых христиан, эти апологеты бедности и простоты отличались высокой требовательностью к себе и колоссальной снисходительностью к слабостям ближних. Одетые в простые черные одежды «Совершенные» – лица, достигшие высшей ступени в иерархии катарской церкви, - обходили свои приходы, поддерживая и утешая вверенную им паству. У катаров отсутствовали церкви в привычном понимании этого слова, они произносили свои проповеди под открытым небом, совершая простые и скромные обряды. Их главной книгой было Евангелие от Иоанна, а единственной молитвой – «Отче Наш». Катары верили в то, что душа многократно приходит на землю собирать жизненный опыт, который использует в следующих воплощениях, а потому презирали смерть. Они высоко чтили Вероучителя христианства, но отказывались считать его Богом. По их мнению, дух человеческий связан с божественным началом, а душа заключена в темницу – тело, принадлежащее чувственному материальному миру. Вызволить же душу из плена можно с помощью добродетельной жизни, основой которой были прочные нравственные устои и отказ от собственности. Ведь, по их доктрине, «от обладания богатствами земными душа ржавеет». Для катаров нарушение заповедей «не лги», «не убий», не клянись», «не прелюбодействуй» равнялось смертному греху. Они имели смелость утверждать, что человеку не нужен посредник для общения с Богом. В каждом из людей есть божественное начало, опираясь на которое, можно установить высокую связь путем Гнозиса – прямого знания. Только бы устремиться к очищению сердца, потому что не может высшая благодать пребывать на человеке, ведущем нечистый образ жизни. Естественно, при таких воззрениях вся иерархия католической церкви, самовольно присвоившая себе право вещать от имени Бога, делалась не нужной…
«УБИВАЙТЕ ВСЕХ, БОГ УЗНАЕТ СВОИХ»
Самое же поразительное заключалось в том, что катары свято соблюдали все, что декларировали в проповедях. А личный пример на фоне развращенного римского духовенства оказывал на души людей потрясающее воздействие. Катары пользовались всеобщим уважением и поддержкой всей южной знати. И в воздухе Окситании все настойчивей витало предчувствие грядущих бед. Папа римский Иннокентий III, человек лицемерный и вероломный, видя, как ускользает из лона церкви богатейший регион, постоянно натравливал северных баронов на южных грандов: мол, пора идти в крестовый поход, чтобы огнем и мечом выжечь альбигойскую** ересь. «Раз заблудшие не хотят слушать наших увещеваний, презрели наши угрозы и не желают вместе с нами творить добрые дела, а также из-за того, что никакое средство не действует на зло, искореним его железом! И пусть бедствия войны откроют, наконец, этим неверным истину!», - внушал наместник престола святого Петра крестоносцам, и однажды ядовитые семена упали на благодатную почву. Спустя восемь веков, в 2000 году, его коллега папа Павел Иоанн II публично принес миру извинения за постыдные действия католической церкви, в том числе и страшное ее порождение – инквизицию, возникшую в период альбигойских войн. А тогда, в 1209 году, орда крестоносцев, презревших кодекс чести и морали, под руководством католического аббата Арно-Амори из Ситэ двинулась на юг, творя неисчислимые зверства. 15 тысяч жителей города Безье при приближении крестоносцев искали спасения в церкви Марии Магдалины. Когда один из воинов спросил аббата, что делать, ведь там находятся и правоверные католики, тот, согласно легенде, цинично ответил: «Убивайте всех, Бог узнает своих».
«ГОРИТ ЛАМПАДА ТЕХ ГЕРОЕВ…»
35 долгих лет практически без передышки длились эти страшные войны, и некогда цветущая, напоенная радостью земля превратилась в руины. Наконец, когда стало ясно, что решающая битва Света и тьмы не за горами, катары – верующие и защитники крепости - укрылись на Монсегюре. В 1244 году наступил финал: армия крестоносцев, десятикратно превышающая число защитников крепости, окружила подошву горы. И осажденным больше неоткуда было ждать помощи. 1 марта начальник гарнизона, тот самый вассал Эсклармонды, Раймон де Перей протрубил в рог, попросив двухнедельное перемирие. Условия капитуляции звучали на редкость мягко: катарам, которые покаются в своих заблуждениях, сохранят жизнь, а гарнизон волен покинуть замок со всем оружием и скарбом. На том и порешили.
А дальше произошло нечто, что по сей день вызывает на Монсегюр многочисленные паломничества со всего света. 14 марта в храме Солнца отмечали праздник, во время которого, видимо, случилось некое экстраординарное событие, укрепившее дух осажденных. Потому что, когда 15 марта крестоносцы ворвались в замок, инквизиторы бесновались от ярости. И было от чего: 205 человек во главе с главой катарской церкви епископом Бертраном Марти предпочли костер предательству своих убеждений. Причем часть этих людей вступила в лоно катарской церкви только на Монсегюре. А в это самое время четверо Совершенных – Амье Экар, Пентав Лурен, Пьер Сабатье и Хуго - укрывались в подземельях Монсегюра. В ночь на 16 марта они спустились по веревке по отвесному склону горы, унося с собой по мнению некоторых историков главное сокровище катаров – Чашу святого Грааля. Ту самую Чашу, хранительницей которой, как гласит предание, и была Великая Эсклармонда. Ей не довелось увидеть подвиг героев, которых она вдохновляла всей своей достойной жизнью. Графиня де Фуа, пламенное сердце которой служило символом сражающейся Окситании, умерла приблизительно в 1225 году. Как гласит народная легенда, перед уходом с Земли она пришла с драгоценной ношей на расположенную близ Монсегюра священную гору Табор, взмахнула руками, и г гора распахнулась, приняв в свои недра святой Грааль. А сама Эсклармонда превратилась в белую голубку и улетела домой, в Азию. Ведь солнце всегда восходит с Востока…
Во времена раннего средневековья территории будущего графства Фуа входили в состав Аквитанского королевства. После распада
империи Карла Великого этими землями владели графы Тулузы, графы Каркасона, а к середине X века графы Комменжа. Впервые замок Фуа упоминается в документах в 987 году. В 1002 году, по завещанию
графа Роже I Старого, Фуа передается его младшему сыну Бернарду. Бернар Роже впервые упоминается как графа Фуа в 1011 году. В 1034 году замок становится столицей графства Фуа. Замок занимает
важную стратегическую позицию в долине реки Арьеж.
Бернар Роже построил в замке квадратную башню, как символ своей власти. При нем у подножья замка образуется город Фуа.
В 1209 году начинается Альбигойский крестовый поход против катаров. Начало похода складывается для крестоносцев успешно. Крестоносцы смогли завладеть многими важными крепостями катаров, в том числе и Каркассоном . После падения Каркассона войска крестоносцев возглавил граф Симон де Монфор. Крестоносцы безуспешно осаждают замок Фуа в 1211 году и повторяют свою попытку через год. Замок был практически неприступен, поэтому завладеть им Монфору не удалось. Благодаря этому графство Фуа не было так сильно разорено, как соседние земли графа Тулузского и виконта Транкавеля в Каркассоне.
В 1343 году замок передается по наследству графу Гастону III. Именно он проводит в замке масштабные строительные работы. Начинается строительство большой круглой башни. В январе 1360 года
возобновляется старинная феодальная распря между графами Фуа и графами д"Арманьяк. Граф Жан д"Арманьяк и его зять, Жан де Валуа, герцог Беррийский, вторглись в графство Фуа. Но 5 декабря 1362
года Гастон с отрядом наемников разгромил армию графа Жана д"Арманьяка, захватив самого графа в плен. Отпустил Гастон его только в 1365 году за огромный выкуп. Эти средства пошли на
финансирование строительных работ в замке и на содержание двора в Ортезе, ставшего столицей владений Гастона. Строительство круглой башни было завершено уже в следующем столетии. Высота круглой
башни составляет 32 метра, а толщина ее стен достигает 4 метров.
В 1486 году, во время конфликта между двумя ветвями рода де Фуа, замок, единственный раз за свою историю, был захвачен, хотя и не без помощи предателя.
Граф Гастон IV женится на дочери короля Наварры Хуана II - Элеоноре и его сын унаследует Наварру. В 1589 году Генрих IV последний из королей Наварры становится королем Франции и в 1607 году
включает графство Фуа в состав французского королевства.
В своей дальнейшей истории замок остается надежным рубежом обороны на границе с Испанией и оплотом личной безопасности графов де Фуа. Когда кардинал Ришелье, для укрепления власти короля,
разрушил много замков, замок Фуа остался цел. В замке постоянно находился гарнизон, одним из его командиров был, в свое время, капитан королевских мушкетеров де Тревиль, известный по роману
Александра Дюма "Три мушкетера". После Великой Французской Революции замок использовался как тюрьма. В 1864 году в городе Фуа была построена новая тюрьма и ее перевели из замка.
В конце XIX века возобновился интерес к средним векам и историческому наследию и начинается реставрация замка. Она выполняется Полом Боэсвиландом по методике знаменитого французского
искусствоведа и архитектора Виолле-ле-Дюка, который занимался восстановлением Каркассона.
С 1930 года в замке располагается музей. Экспозиции музея раскрывают различные исторические периоды от древних времен до позднего средневековья. Недалеко от Фуа находится подземная река Labouiche , в прохладе которой, катаясь на лодке, можно отдохнуть после подъема на башни замка.
Замок открыт:
Январь: в выходные 10.30-12.00 и с 14.00-17.30.
Закрыт по вторникам февраль, март, ноябрь и декабрь
2/01 до 2/04: с 10:30 до 12 и с 14 до 17.30
3/04 до 31/05: с 10 до 12 и с 14 до 18
1/06 до 30/06: с 10 до 18
1/07 до 09/07: с 10 до 18:30
10/07 до 13/08: с 10 до 18:30
14/08 до 31/08: с 10 до 18:30
1/09 до 30/09: с 10 до 12 и с 14 до 18
1/10 до 31/12: с 10.30 до 12 и с 14 до 17:30
Цены:
Взрослые: 5,60 €
Дети (5-12 лет): 3,00 €
Молодежь (13-18): € 3,80
Семейный (2 взрослых + 2 детей): € 15,90
Для того чтобы более-менее сдержанно характеризовать далеко не сдержанные образы или стиль поведения не похожих на других людей, вероятно, и был введен термин «эпатажность». Широкое распространение он приобрел еще в 19-м веке, когда яркие личности уже начинали выходить за рамки общепринятого.
Лингвистам, отлично знающим французский язык, нетрудно определить буквальное значение термина и изумить всех, расшифровав слово "эпатаж". Что это означает? Жестокое действие, дословно - «лишить ноги».
Но, адаптировав французский глагол к русскому языку, приходим к выводу, что ничего кровожадного в нем нет и слово "эпатировать" приобретает значения «перевернуть с ног на голову», «ошеломить».
Чем и как эпатировали в 19-м веке?
Термин придумали и ввели в обиход решившие своими работами несколько растормошить публику, привыкшую к
И хоть смешением стилей «баловались» еще античные мастера, именно представители французской богемы в 1830 году вызвали огромный резонанс и представили настоящий эпатаж. Что это совершенно точно заденет общество, никто из них даже не сомневался.
Революционное смешение высокого и низкого стилей, запретные темы, поднятые на поверхность посредством кисти или пера, а то и откровенно неадекватное поведение маэстро - такого старая Европа еще не видела. А поэтому и негодовала, возмущалась, удивлялась и немного (совсем чуть-чуть) восторгалась смелостью авторов.
Это модно или нелепо?
Далеко не каждый осмелится продемонстрировать широкой или даже ограниченной аудитории что-то из ряда вон выходящее. Одеваться «не так», думать «не так», вести себя «не так» и при этом не испытывать дискомфорта способны только очень сильные и яркие люди, которым в качестве награды или хулы присваивают статус «эпатажная личность».
Что уж говорить о розово-зеленой прическе, платье из компьютерных дисков или босоножках из папье-маше (элемент концертного костюма Жанны Агузаровой, помните?), если даже обычное здравомыслие или несогласие с заведомо неправильным (глупым - давайте называть вещи своими именами) решением «начальства» воспринимается не просто как дерзость, а считается эпатажным - не меньше.
Массы на такое не пойдут, хотя розовенькие и бирюзовенькие парики многие женщины все же носят «для настроения». В остальном - извините. Лучше придерживаться общепринятых стандартов. Так оно жить спокойнее.
Первая эпатажная кукла
Поговорим о всеобщей любимице Мальвине. Эпатажная ведь была девочка, зря, что с фарфоровой головой. Легкое поведение за ней замечено не было (очень правильная кукла), а ведь сбежала из театра. Но это было второе проявление непокорной эпатажности Мальвины.
А первое - цвет ее волос. Ведь до Мальвины в мировом сказочном пространстве не было одни только златовласки и обычные принцессы. Кукла стала первой и породила моду на разноцветноволосых героинь в кино и в жизни.
«Я убью вас своим поведением»
Возраст тоже многое значит в проявлении эпатажности человека. Более остальных склонны «убивать» родителей и окружающих своим нестандартным поведением подростки.
И это не значит, что «молодежь совсем негодящая», как сообщают все бабушки, сидящие у всех подъездов. Тинейджеры не просто так применяют эпатаж. Что этотакое: внимания им уделяют мало, все заняты на работе, поговорить не с кем, их проблемы взрослые не считают слишком важными! Вот и получите в таком случае ответ в виде разрисованных рожиц, рваной неаккуратной одежды или пошловатого тату на самом видном месте. Ну и плюс вызывающее поведение.
Элегантный эпатаж
Как взбудоражить окружение, если вы благовоспитанная барышня, всегда одетая с иголочки, знающая несколько языков, ни при каких обстоятельствах не повышающая тон и никогда не бегающая за мужчинами?
Не выходя за рамки приличия? Как, если легкое поведение несовместимо с вашим образом? Вопрос имеет положительный ответ и кроется он в том, что женщины могут сделать в лучшем виде из ничего. Нет. Не скандал… Хотя некоторые прибегают к этому способу.
Шляпка! Необыкновенная шляпка, благодаря которой можно вызвать пристальное внимание мужчин и зависть женщин. Шляпка, которая удачнее всего подчеркнет вашу индивидуальность и при этом не будет выглядеть вульгарно.
Шляпка, которая станет вашего настроения и душевного состояния. Шляпка, совершенно не похожая на другие скучные головные уборы, шляпка, о хозяйке которой долго еще будут судачить с различными оттенками восхищения или негодования. Но не равнодушно! Вывод: хорошая шляпка исключает равнодушное отношение.
Профессион де фуа
Вообще-то эта фраза означает «исповедание веры, совокупность взглядов, представляющих мировоззрение», но все поклонники «Ивана Васильевича» знают, что «профессион де фуа», по версии режиссера Якина, - профессиональная обязанность.
Кстати, фильм по роману эпатажного писателя Булгакова тоже получился не без «эпатажинки», тем и любим, тем и популярен вот уже на протяжении десятилетий.
Так вот, касательно профессиональных обязанностей: многие эпатажные звездышоу-бизнеса ежедневно ставят перед собой задачу кардинально отличаться от остальных, завоевывать зрителя не только талантом, но и нестандартным внешним видом.
Среди звездной молодежи самой неординарной позиционирует себя Леди Гага, представая перед публикой то в «мясном платье», то с неимоверными конструкциями на голове и на теле. Неизвестно, в курсе ли Леди, что в Украине у нее появилась конкурентка - Оля Полякова, которая «сшила» себе платье из сала. Да и на голове девушка носит и в праздник, и в будни такие «башни», что не каждая голова выдержит.
А среди украинских телеведущих пальму первенства по эпатажу удерживает Только ленивый не делал пародию на ее стиль ведения передачи и на ее шляпки. Но Катя поражает воображение не только внешностью. Ее вопросы известным людям настолько смелые, что некоторые оценивают их как оскорбительные.
А вот могут ли сами яркие и нестандартные звезды ответить на один интересный вопрос? Для них эпатаж - что это: способ самовыражения или способ провоцирования публики?
Про Пугачеву - отдельно
Даже в стандартизованные советские семидесятые эта женщина умела показать характер. Обладая огромным талантом, Алла Борисовна при всей своей остроте ума никак не могла понять, почему она должна быть такой, как все, почему она обязана загонять себя в какие-то рамки и замыкать свою неуемную творческую натуру в очень тесном пространстве, не позволяющем расти и развиваться?
Кто ввел это в обязанности и где такое написано? И почему должны сдерживать себя смелые и яркие натуры, способные запросто украсить этот мир?
Пугачева всегда отличалась неординарностью, а потому достигла вершин, о которых заурядный человек может только мечтать. Она пела, курила, ругалась, одевалась в странные для советской сцены балахоны, вызывала ликование и непонимание. Одним словом - жила полной жизнью. Как, впрочем, и сейчас: не боясь, не прося, не раскаиваясь. Эпатаж и талант сделали свое дело. Очень положительное дело. Она - звезда всех времен и народов.
С лёгкой руки режиссёра Якина из кинокомедии «Иван Васильевич меняет профессию» это выражение, что называется, ушло в народ. Хотя вряд ли многие точно знают, что оно означает. О профессиональной этике с известными людьми Рязани побеседовал обозреватель «ВР» Михаил Колкер.
Но для начала объясним: «profession de foi» переводится всё же не как «профессиональная этика», и уж точно не как «профессиональная обязанность», что утверждал Якин.
К «этике» всё же чуть ближе. Дословный перевод - «исповедание веры», что трактуется как «совокупность взглядов, представляющих мировоззрение».
Ещё несколько веков назад свой кодекс профессиональной чести существовал практически в любой профессии. Повара, портные и цирюльники могли подвергнуть остракизму своего собрата по ремеслу, нарушившего корпоративные правила поведения.
Сегодня многие «цеховые» строгости забыты. И всё же в некоторых профессиях основные положения профессиональной этики сохранились до дня сегодняшнего. Назову навскидку: учитель, врач, наш брат – журналист…
К известным представителям этих «ремёсел» мы и решили обратиться, для того чтобы понять, насколько, по их мнению, важна сегодня профессиональная этика.
Правда, есть ещё профессия, которая сразу приходит на ум, когда начинаешь размышлять на эту тему. Чиновник. Без него картина будет неполной. Увы, представители этого сообщества сегодня загружены делами серьёзными, сами понимаете, выборы. Тут уж не до размышлений на морально-этические темы…
Главное – не обмануть доверие!
Поэтому начнём с учителя. Моя собеседница – преподаватель английского языка рязанской школы № 5, учитель высшей категории, Почётный работник образования РФ Елена Ерхова.
– Елена Леонидовна, начну с такого вопроса: в какой мере учитель должен соблюдать дистанцию со своими учениками и, соответственно, их родителями?
– Тут многое зависит от мастерства педагога, от его профессионального опыта. Молодые учителя часто нарушают эту границу. Им кажется, что, если они будут с классом на дружеской ноге, это даст возможность эффективней работать. К сожалению, это не всегда так. И грань тут очень тонкая, всякий раз определяемая индивидуально. С кем-то можно быть в более доверительных отношениях, с кем-то это совершенно противопоказано. С родителями же это ещё опаснее. Мамы и папы нередко пытаются каким-то образом влиять на учителя. И вполне могут использовать «неформальные» отношения в этих целях.
– У вас есть друзья среди бывших учеников?
– Да, и немало. Правда, дистанция «учитель-ученик» всё равно остаётся, и, думаю, это правильно. Хотя я всегда старалась говорить с учениками на их языке. Говорить о том, что им интересно. На мой взгляд, отличный пример отношений учителя и класса продемонстрирован в фильме «Доживём до понедельника».
– Елена Леонидовна, вы становитесь учителем для подростков в самый сложный период их взросления. Тут и гормональный взрыв, и противопоставление себя всему остальному миру, и первая любовь. Предположу, что ученики, и особенно девочки, делятся с вами какими-то своими тайнами…
– Да, и тут порой чувствуешь себя, как на исповеди… Но не дай бог обмануть доверие ученика! Вернуть его практически невозможно.
Кто без греха?
Определиться по выбранной теме с собеседником в журналистском сообществе было, пожалуй, сложнее всего. В конце концов ваш покорный решил обратиться к многолетнему главному редактору газеты «Дом. Строй», а ныне редактору раздела портала rzn.info Денису Абракову…
– Денис, как ты думаешь, почему нашу профессию порой называют «второй древнейшей»?
– Самый простой ответ: потому что многие наши коллеги забывают об элементарных правилах поведения журналиста. О том, что называется корпоративной этикой. Если журналист начинает обслуживать чьи-то коммерческие или политические интересы, он неизбежно становится перед выбором: говорить читателям правду или убеждать в том, что выгодно заказчикам.
– Но разве почти каждый из нас в той или иной степени не переступал эту черту?
– Отвечу цитатой: «Кто без греха, пусть первый бросит камень». В современном медиапространстве соблазны возникают очень часто. Интернет, как многим кажется, позволяет снимать с себя всякую ответственность за то, что ты говоришь. Хотя в итоге всё равно рано или поздно приходит время собирать камни…
Но при этом могу сказать уверенно: я знаю немало журналистов, которые вполне достойно и честно выполняют свою работу.
– О чём бы ты не стал писать ни в коем случае?
– Не стал бы пропагандировать национализм, религиозную исключительность, социальное превосходство, копаться в интимной жизни героев, в историях, связанных с жестокостью и насилием. Понимаю, у многих может возникнуть вопрос: а как же тогда писать на военную тему? Вот тут, на мой взгляд, и проявляется журналистское понимание того, что называется профессиональной этикой. Можно и нужно говорить правду. Иногда очень жёсткую. Но спекулировать на человеческом горе, смаковать эту тематику недопустимо!
– У медиков есть такое понятие, как врачебная тайна…
– У журналистов тоже. Никогда не употреблю полученную мною информацию во вред человеку, с которым работаю. Ну и, естественно, свои контакты журналист может раскрывать лишь по требованию суда.
Врачебное слово
Третий мой собеседник уже знаком читателям «Вечёрки». Михаил Мастбаум с 1985 года возглавлял 2-е стационарное отделение Областного кожно-венерологического диспансера. Кандидат медицинских наук. Врач высшей категории. Сегодня работает в одном из частных центров репродуктивной медицины.
– Михаил Давидович, как, по вашему мнению, врач должен говорить больному о смертельном диагнозе, о неизлечимой болезни?
– Думаю, что многое тут зависит от индивидуального контакта с больным. От понимания его жизненной ситуации. И врачу для этого нужно располагать всей требуемой информацией, и не только медицинского характера. Надо знать, какая семейная ситуация у больного, какое у него психологическое состояние. Причём собрать эту информацию следует так, чтобы твой пациент понимал: это не праздное любопытство, а профессиональная необходимость.
– И всё же, говорить ли больному, к примеру, о запущенном онкозаболевании, или нет? Во Франции, Германии, США это делают уже давно, объясняя тем, что человек должен успеть подготовиться к уходу – составить завещание, оплатить долги, завершить дела…
– Признаюсь честно, я к такому рациональному подходу отношусь без одобрения. А если мой пациент – человек настолько эмоциональный, что такое известие его лишит даже того времени, которое у него осталось? Значит, я должен найти другой, «мягкий» способ…
Вообще, я всегда считал, что главный принцип профессиональной этики врача был прекрасно сформулирован ещё Гиппократом: «primum non nocere» – прежде всего, не навреди. Казалось бы, так просто, и в то же время требует огромных усилий, постоянного самообразования. Требует понимания, что от ошибок никто не застрахован. Поэтому сто раз проверь и перепроверь свой диагноз, и лишь потом говори его больному. Иногда слово может нанести больше вреда, чем самая страшная болезнь…
– Михаил Давидович, корпоративные традиции медицинского сообщества берут своё начало ещё в Античности. Некоторые из них почти без изменений дошли до наших дней. По-вашему, хорошо это или плохо?
– Трудно ответить однозначно. С одной стороны, многие века эти традиции уберегали медицину от наплыва дилетантов. С другой, сегодня, в век интернета, глупо ратовать за какую-ту цеховую закрытость. А дилетантов, к огромному моему сожалению, в сегодняшней российской медицине столько, что ни один Гиппократ не справится!
– Врачебная тайна?
– Безусловно, остаётся важнейшим принципом врачебной этики. Всё, что сказано пациентом в моём кабинете, умерло и похоронено для всех, кроме нас с ним.
– Гонорары?
– Врач должен получать достойно. Так происходит во всех странах мира. Естественно, если это хороший врач. А выдумка с, якобы, бесплатной советской медициной привела к тому, что многие граждане и по сей день считают, что работа врача ничего не стоит, а значит, и лечит он соответственно…
МЕЖДУ ТЕМ: Хоть мы и не стали в этой публикации затрагивать этику поведения чиновников, всё же приведём один любопытный факт.Впервые кодекс поведения «Царёвых людей, на государевой службе подвизающихся» был принят во времена государя Алексея Михайловича. Позже ещё трижды цари-батюшки пытались привести чиновничью братию к какому-то единому этическому ранжиру. Интересно, что во все три кодекса входила статья «О мздоимстве». В последней редакции, при Николае I, за нарушение этого правила предполагалась ссылка на каторжные работы на срок до 25 лет с лишением всех прав и дворянского титула.
Она участвовала в создании школ для девочек и больниц в Окситании. Она учредила Дом Чистых в пиренейском Дуне, который функционировал как альбигойский дом престарелых и школа для девочек.
«Великая» - так благодарные потомки запечатлели в веках ее заслуги. В этом ряду рядом с грузинской царицей Тамарой, русской императрицей Екатериной II и другими славными именами по праву находится француженка Эсклармонда, графиня де Фуа. Хранительница чаши святого Грааля, символ сражающейся Окситании, - так величали героическую женщину, о которой трубадуры сложили красивейшие сказания. Народ, населявший в XIII веке южную Францию, боготворил свою соотечественницу. Ее пылающее огнем сердце ярко освещало мрачный период средневековья, известный сегодня под названием «альбигойские войны». А несокрушимая воля и преданность делу истины и красоты вдохновили на подвиг сотни людей, защищавших последний оплот своей веры - замок на горе Монсегюр.
Эсклармонда известная также Эсклармонда Великая. Она была дочерью Роже Бернара I Толстого, графа де Фуа, и Сесилии де Безье Тренкавель, сестрой Раймона Роже де Фуа. Катары, или альбигойцы, как они себя называли по названию города Альби, на Третьем Латеранском соборе в 1179 г были заклеймены как еретики. Однако они составляли собой сплочённую группу и встречали поддержку в том числе среди окситанской знати. Раймон Роже был католиком, а не альбигойцем, однако относился к катарам очень терпимо и не препятствовал их распространению в своих владениях. Но его близкие родственники открыто сочувствовали альбигойцам. В их числе была мать, Сесилия, происходившая из рода Тренкавелей, во владениях которых концентрация катаров была наивысшей, и жена Филиппа, а Эсклармонда де Фуа открыто перешла в стан альбигойцев. Она играла огромную роль в движении катаров. Враги часто называли её «женщиной-папой», а принадлежавшая ей крепость Монсегюр стала одним из центров альбигойцев.
Она вышла замуж за Журдена III де Л’Иль-Журдена. У них было несколько детей. Она овдовела в 1200 г, после чего и обратилась в альбигойство. В 1204 г в Фанжо она получила альбигойское посвящение, Consolamentum, из рук епископа катаров Гильяберта де Кастра, вместе с тремя другими женщинами высокого положения, Од де Фанжо, Фейс де Дюрфор и Раймондой Сен-Жермен, и была вместе с ними причислена к Чистым (Parfaite), то есть членам избранного круга катаров. Церемония проходила в присутствии её брата, Раймона Роже.
Она поселилась в Памье и стала одним из инициаторов восстановления крепости Монсегюр. Она присутствовала на собрании в Памье в 1207 г, известном также как «монреальское собрание». Это был последний диспут между катарами и Римско-католической церковью в лице Доминика Гусмана. В следующем году папа Иннокентий III объявил крестовый поход против альбигойцев, который возглавил Симон IV де Монфор и который вскоре перерос в феодальную войну. Симон де Монфор старался завоевать в Окситании для себя как можно больше владений, в результате чего против него выступили многие феодалы, которые не были альбигойцами. В их числе оказался и Раймон Роже, который оказался недоволен тем, что в Памье Симон заменил Раймона в договоре о совместном правлении, после чего Раймон объявил о поддержке своего сюзерена, графа Раймона VI Тулузского. В ответ армия Симона вторглась и во владения Роже.