Наталья Петровна Голицына: биография. Тайны Пиковой дамы. Как Голицына стала прообразом пушкинской героини Княжна голицына

Княгиня Наталья Петровна Голицына родилась 17 января 1744 г. и скончалась 20 декабря 1837 г. по старому стилю; она принадлежала к высшей аристократии российского общества XVIII-XIX вв. Младшая дочь в семье графа Петра Григорьевича Чернышева и его супруги Екатерины Андреевны , Наталья Петровна провела детство и юность в странах Европы и там же получила образование, неплохое для своего времени и редкое для женщин царствования императрицы Елизаветы Петровны.

После возвращения с родителями из-за границы, она стала фрейлиной при дворе молодой императрицы Екатерины II. Едва ли не основным преимуществом фрейлин была возможность, выходя замуж, составлять блестящую партию. Наталья Петровна из этих правил исключение не составила, вышла в 1766 г. замуж за князя Владимира Борисовича , богатого землевладельца, принадлежавшего к известному и старинному княжескому роду князей Голицыных, но не высокого чина: как говорили в свете, она стала всего лишь “бригадиршей”, т.е. женой бригадира, к тому же ушедшего в отставку вскоре после женитьбы. По выходе замуж княгиня Голицына была, вероятно, отчислена от Двора, но сохранила право быть представленной императрице и быть приглашенной на балы и другие придворные церемонии и праздники вместе с мужем, независимо от его воинского звания.

В годы правления Александра I и Николая I княгиня Голицына была пожалована всеми высшими наградами России, предназначенными для женщин: орденом Св. Екатерины 2-й степени в 1801 г., двойным портретом императриц Марии Федоровны и Елизаветы Алексеевны, украшенным алмазами, для ношения на груди на голубой ленте ордена Св. Андрея Первозванного в 1806 г., орденом Св. Екатерины 1-й степени — в 1826 г.; в 1807 г. она стала статс-дамой при Малом дворе великой княжны Екатерины Павловны (сестры императора Александра I) , статс-дамой при дворе обеих императриц в 1808 г. и затем при дворе императрицы Александры Федоровны (супруги императора Николая I) .

В архивах сохранился подлинный рескрипт вдовствующей императрицы Марии Федоровны, отправленный из Москвы 22 августа 1826 г., в котором сообщалось: “Княгиня Наталья Петровна! В доказательство отличного НАШЕГО к вам благоволения, МЫ, с согласия Императора, любезнейшего НАШЕГО сына, приняли вас в число Дам большого креста Ордена Святой Великомученицы Екатерины, которого знаки здесь препровождаем с тем, чтобы вы их на себя возложили. Пребываем в прочем вам благосклонны. Мария” . Рескрипт на орден Св. Екатерины 2-й степени в архивах обнаружен не был, однако в письме к Наталье Петровне из Капитула российских императорских и царских орденов уточняются обстоятельства и подробности пожалования княгини этой наградой: “Милостивая Государыня Княгиня Наталья Петровна! По поводу Всемилостивейшего пожалования вас в 15-й день минувшего сентября кавалером Ордена Святой Екатерины меньшого креста...почитаю один печатный экземпляр доклада Высочайше конфирмированного в 27-й день Октября 1797 г., по коему обязаны Ваше Сиятельство доставить в капитул единовременно 200 рублей. Ноября 14-го дня 1801 г.” .

В архивном фонде “Вяземы” ОР РГБ находится выписка на французском языке, которая была сделана сыном княгини Дмитрием Владимировичем Голицыным из книги “Biographie universelle, ancienne et modeme”, изданной в Париже в 1838 г. В ней, среди сведений об истоках рода князей Голицыных, целая страница отводится Наталье Петровне: “Княгиня Наталья Галицина прожила 97 лет. Она была известна в среде верхушки европейской аристократии под именем княгини Вольдемар [подчеркнуто в документе. — Т . П .] Вопреки тому, что никакое явление большой значимости не коснулось ее бытия, прожитая ею жизнь заслуживает все-таки внимания, прежде всего, из-за своей продолжительности, а затем, в качестве одного из последних примеров образа жизни, одновременно патриархального и аристократического, который уж более не является составной частью теперешних нравов. Прожив во Франции с графом Чернышевым, своим батюшкой, послом Екатерины II при дворе Людовика XV, побывав затем в Англии, Германии, она добилась для себя в Санкт-Петербурге положения самого знатного и самого блестящего. Окруженная двумя поколениями наследников, которые все как один находились на высшей ступени социальной лестницы, княгиня Вольдемар оставалась до последнего дня мерилом добропорядочного общества Санкт-Петербурга. Она почти сравнима с тем, чем являлась во Франции супруга маршала де Люксембур (de Luxembourg), если бы чистота репутации не послужила княгине укрытием от ее параллели, и если бы сами государи [российские] не добавили бы ей славы, расточая в ее адрес милости и нежности, можно сказать, почти сыновьи. В день ее именин император Александр, императрица-мать, великие князья и их жены навещали княгиню Вольдемар и присоединяли свои поздравления к тем, которые высказывались членами ее семьи. Став императором, великий князь Николай неуклонно соблюдал эту традицию. Княгиня Вольдемар скончалась в возрасте 97 лет, несколько дней спустя после пожара в императорском дворце, первый камень которого был положен в год ее рождения. Почти вся российская аристократия была с ней в родстве по принадлежности к роду или по линии бракосочетаний. На панихиде по ней, возглавляемой ее сыном, генерал-аншефом князем Д[митрием] Володимирович[ем] Голицыным, губернатором Москвы, присутствовали император, видные сановники и дипломатический корпус. Княгиня была статс-дамой императрицы” .

Какими только эпитетами не награждали княгиню в России современники. Фельдмаршал граф Б.-Х. фон Миних называл ее “блистательная Графиня” и “прелестная Графиня, переполняющая меня уважением” . Парижская приятельница Голицыной графиня де Сегюр отзывалась о ней как о даме, “которую полюбила на всю жизнь и рядом с которой хотела бы жить не разлучаясь” . Дети Н. П. Голицыной в своих письмах обращались к ней со словами “нежная матушка” . Для князя А. М. Белосельского-Белозерского она была “разлюбезной Кузиной”, “дражайшей и приятнейшей кузиной” . К. Я. Булгаков воспринимал княгиню в качестве “доброй старушки” .

Сквозь столетия за княгиней Голицыной тянется шлейф легенд, рассказов и пересудов. Неординарная личность Натальи Петровны, события ее долгой жизни привлекали внимание и вызывали уважение многих современников и потомков, среди первых были члены семьи Романовых, представители русской и иностранной знати XVIII-XIX вв. Так, император Николай I в 1837 г. пожаловал сыну княгини московскому генерал-губернатору князю Д. В. Голицыну свой “портрет” украшенный бриллиантами, который носили на груди на ленте ордена Св. Андрея Первозванного. Император сообщал 4 декабря 1837 г. военному министру А. И. Чернышеву : “Мы получили известие, что Княгиня Наталья Петровна Голицына при смерти; паралич отнял у нея движение одной руки, и она настоятельно желает видеть еще раз сына. Князь Дмитрий Владимирович едет сегодня. Между тем намерение мое было, вознаменование моей признательности к нему за долговременное служение в столь важном месте, пожаловать ему 6 декабря мой портрет; велите заготовить рескрипт о сем и потребуйте у К[нязя] Волконского портрет, и когда то и другое можно будет ему доставить еще до его отъезда; но с пометою: 6 декабря”. В этом документе все необычно, повеления государя нарушали существовавшую практику, придавая пожалованию Голицына черты исключения из правил: награждение в день тезоименитства Николая I (6 декабря) выражало особое благоволение императора, несоответствие между реальным пожалованием (4 декабря) и датой в рескрипте (6 декабря) демонстрировало спешку государя. Обстоятельства, сопровождавшие пожалование Д. В. Голицына, представляются уникальными, и в наградных документах императорской России не имеется до настоящего времени других примеров выражения подобного внимания и заботы царствующей особы о матери в связи с награждением ее сына. Следует также заметить, что жалованные портреты выдавались только по личному усмотрению императора из Кабинета Его Императорского Величества, а не из Капитула российских императорских и царских орденов, как все ордена. Их статус в российской наградной системе, изготовление и другие вопросы изучены недостаточно. Но, по мнению специалистов, они являлись высшей наградой Российской империи, жаловались видным сановникам и государственным деятелям, имеющим все российские ордена, включая бриллиантовые знаки ордена Св. Андрея Первозванного. Они очень редки. За время царствования императора Николая I (1825-1855) было выдано около 20 портретов. Ими были удостоены, например, председатель Государственного Совета граф В. П. Кочубей, министр императорского двора князь П. М. Волконский, генерал-фельдмаршал граф И. Ф. Паскевич-Эриванский, военный министр граф А. И. Чернышев и другие.

Традиционно считается, что в лице старой графини в повести “Пиковая дама” А. С. Пушкин изобразил княгиню Наталью Петровну Голицыну. Он писал: “Моя Пиковая дама в большой моде... При дворе нашли сходство между старой графиней и княгиней Н[атальей] П[етровной] и, кажется, не сердятся...” .

Пока не удалось обнаружить архивные источники, будь то переписка, воспоминания или дневниковые записи о том, что А. С. Пушкин бывал в доме княгини Голицыной, слушал от нее “преданья старины глубокой”, как это было с теткой его жены, а также ровесницей и современницей княгини Натальи Петровны, Натальей Кирилловной Загряжской .

Однако поиски в архивах позволили узнать, что некоторые лица из ближайшего окружения поэта, доводились родней княгини. Зинаида Александровна Волконская (1792-1862), поэтесса, певица, была хозяйкой литературного салона в Москве. В 1824-1829 гг. в своем доме в Козицком переулке она “...принимала у себя отборное общество. У нее были вечера, на которые собирались Пушкин, князь Вяземский, Давыдов, Веневитинов, А. Н. Муравьев, кн. В. Ф. Одоевский...” . А. С. Пушкин писал, что в доме В. Ф. Карамзиной он встречался с Софьей Федоровной Тимирязевой , ее муж генерал-лейтенант И. С. Тимирязев был в приятельских отношениях с П. А. Вяземским, другом поэта . У князя С. М. Голицына (1774-1859) поэт бывал в Москве на Волхонке на балах весной 1830 г. и даже предполагал обвенчаться с Н. Н. Гончаровой в домовой церкви князя в 1832 г. С женой князя, Е. И. Голицыной, поэт познакомился после выпуска из Лицея в 1817 г., и вплоть до 1825 г. ее имя не сходит со страниц переписки Пушкина с друзьями .

Легкость и даже некоторая обыденность, дневниковых записей поэта при упоминании имени княгини в своих дневниках, возможно, исходила из его знакомства и дружеских отношений с близкой родней Натальи Петровны. Например, княгиня З. А. Волконская, урожденная княжна Белосельская-Белозерская. Она была двоюродной племянницей Н. П. Голицыной, сохранилась их переписка, согласно которой княгиня Голицына принимала участие в судьбе племянницы . Такие же родственные отношения связывали Софью Федоровну Тимирязеву с пушкинской “Пиковой дамой” . Наконец, муж небезызвестной княгини Евдокии Ивановны князь Сергей Михайлович Голицын, хотя и не был связан тесным родством с Натальей Петровной, но хорошо знал и посещал ее дом .

Пушкинская “Пиковая дама” “...лет шестьдесят тому назад, ездила в Париж и была там в большой моде” , и княгиня Голицына тоже была во Франции, но, в отличие от героини повести А. С. Пушкина, два раза. Впервые — в 1762 г. со своими родителями, во второй раз она приехала туда в 1783 г. вместе с мужем и двумя дочерьми; во Францию она прибыла через Страсбург, где обучались ее сыновья . Голицына пробыла во Франции более шести лет, завязала за это время много новых великосветских знакомств, была приближена ко двору короля Людовика XVI и его супруги королевы Марии-Антуанетты .

О пережитом и увиденном княгиня поведала в своих воспоминаниях.

Ранние по хронологии она назвала “Разнообразные небольшие Заметки и анекдоты со времени Рождения Княгини Натальи Галицыной Урожденной Графини Чернышевой” (далее в тексте будем называть “Заметки...”) .

О существовании воспоминаний княгини Н. П. Голицыной исследователям и специалистам было известно, но они никогда не переводились и не публиковались. Известный историк Андрей Григорьевич Тартаковский в одной из своих книг причислил “Заметки...” княгини Голицыной, среди двух-трех других подобных трудов современников Натальи Петровны, к первым примерам мемуарного жанра в русской литературе XVIII в., зарождавшегося в то время в России .

Публикуемые материалы хранятся в ОР РГБ. Когда-то они составляли часть большого семейного архива князей Голицыных, находившегося в усадьбе Большие Вяземы. Этот архивный документ, написанный чернилами от руки княгиней Натальей Петровной Голицыной на французском языке, имеет хорошую сохранность. Имеются небольшие вкрапления слов на русском языке. Почерк ровный, читается легко. Листы рукописи сшиты и переплетены в книгу с обложкой темно-красного цвета, на которой имеется отчетливая надпись по-французски, выполненная золотым тиснением: “Заметки на события моей жизни. Н: К ня Галицына”. На второй странице в верхней части листа есть подзаголовок, написанный также по-французски от руки чернилами: “Небольшие заметки и Анекдоты, записанные от Рождения Княгини Натальи Галицыной, Урожденной Графини Чернышевой”. Запись воспоминаний начинается на оборотной стороне второй страницы. Нумерация рукописи полистовая, сделана в верхнем правом углу в позднее время карандашом архивистами. Все даты (год, месяц и реже число) указаны Натальей Петровной в тексте рукописи, в начале или середине абзацев. Рукопись содержит две записи на полях листов № 3 и 34 об., помеченные знаком “ х ” и сделанные тем же почерком самой княгиней, дополняющие некоторые абзацы текста. Имеется в рукописи одна ошибка или описка княгини — на л. 31 об.: Наталья Петровна написала дату 30 февраля, вместо 3 февраля, которая восстанавливается из очередности описываемых событий.

Собственно воспоминания, написанные княгиней на французском языке, включают 42 листа с оборотами; оставшиеся 31 лист архивного документа не являются воспоминаниями, а представляют собой материалы, выполненные неизвестным писарем, и сообщают о восстании Е. Пугачева. В них приведены указы Екатерины II и списки жертв этого восстания. Им предшествует запись княгини на французском языке: “Не упомянув никоим образом в ходе моего дневника о мятеже, поднятом в 1774 внутри страны неким казаком по фамилии Пугачефъ . каковый назвался Петром третьим, и поскольку сие событие весьма известно повсюду, я не вхожу в описание каких бы то ни было подробностей оного; однако же полагаю, что нимало не безынтересно знать все манифесты, кои по сему событию появились, а также и список лиц, каковые оказались жертвами сего разбойника, и тетрадь коих я к сему прилагаю, дабы напомнить о сем несчастном событии” .

В “Заметках...” представлены, примерно, первые 39 лет жизни княгини (дата ее рождения, в различных источниках, представлена с разницей от 2 до 5 лет: 1739 г., 1741 г. и 1744 г.) . Если следовать записям Натальи Петровны, то, родившись в Берлине, она в двухлетнем возрасте переехала с родителями в Лондон, где оставалась до того, как ей исполнилось 8 лет. После этого в период с 1752-1762 гг., т.е. до 18 лет, она жила в России, куда был отозван ее отец. Затем в конце правления императрицы Елизаветы Петровны в 1762 г. она вместе с родителями уехала во Францию, где провела два года.

Из описанных в воспоминаниях 39 лет жизни княгини 22 года приходятся на время до замужества в 1766 г. Этому периоду уделено в воспоминаниях менее 10 листов. Последующим 17 годам ее жизни в России (до 1783 г.), т.е. до отъезда ее сыновей на учебу в Страсбург, посвящена оставшаяся большая часть “Заметок...”. Форма дневниковых записей нигде в рукописи не соблюдается. По литературному жанру “Заметки...” представляют собой не дневниковые записи, когда происходящее фиксируется каждый день, а воспоминания; год их создания автором не указан. По некоторым фразам Натальи Петровны, например, “Это самая красивая семья из тех, кои мне пришлось повидать в своей жизни” — л. 3 об.; “...полагаю, что и то, кое припомнится, не составит труда вписать при сем” — л. 38, можно предположить, что создавала она свой труд по прошествии событий, в начале 70-80-х годов XVIII в.

В “Заметках...” запечатлены события, происходившие в России и за ее пределами в период царствования двух российских императриц — Елизаветы Петровны и Екатерины II, короткий период правления Петра III не упоминается совсем. В начале повествования (период до замужества) воспоминания Натальи Петровны по своему объему и насыщенности событиями не так уж и велики. Например, за период от своего рождения до окончательного возвращения вместе с родителями в Россию в 1764 г., т.е. за 20 лет, отмечены переезды из одной столицы европейского государства в другую, смерти братьев и сестер княгини, занимающие 3 листа. Собственно воспоминания она начала записывать, согласно содержанию рукописи, когда жила в России, незадолго до 1762 г., и этому периоду в “Заметках...” отведено чуть более 20 строк (л. 3, 3 об.).

Воспоминания княгини представляются обрывочными; по собственному ее признанию, она записывала только то, что было интересно для нее. За 1782 г. сделано наибольшее количество записей — 11, а за 1770 г. — всего одна запись за май, связанная с рождением старшей дочери княгини. В другие годы количество записей по месяцам варьируется от двух до десяти, а в целом распределение записей по годам и месяцам выглядит следующим образом: в 1767 г. — январь, август; в 1768 г. — ноябрь; в 1769 г. — январь, май, сентябрь; в 1770 г. — май; в 1771 г. — июнь, июль, август, сентябрь, октябрь; в 1772 г. — май, ноябрь; в 1773 г. — май, июнь, август, сентябрь; в 1774 г. — июль, декабрь; в 1775 г. — май, июль, октябрь, ноябрь, декабрь; в 1776 г. — январь, февраль, март, апрель, май, июнь, июль, август, ноябрь, декабрь; в 1777 г. — июнь, июль, сентябрь, декабрь; в 1778 г. — январь, апрель, май, июнь, июль, сентябрь, октябрь, ноябрь; в 1779 г. — март, апрель, июнь, сентябрь, ноябрь; в 1780 г. — январь, февраль, март, май, июль, октябрь, декабрь; в 1781 г. — март, май, июль, август, сентябрь; 1782 г. — январь, февраль, апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь, декабрь; в 1783 г. — январь, март.

Не все записи равноценны по своей полноте, насыщенности яркими образами и сравнениями, наличию рассуждений и выводов княгини в связи с тем или иным эпизодом. Моменты моральной и психологической оценки событий имеются в “Заметках...”, но в небольшом количестве, например, при описании народного гулянья в Петербурге, которое на свои деньги устроил некто откупщик Логинов, при описании 2-го выпуска “смолянок”, при описании пожара и наводнения в Петербурге, визита главы папского престола в Вену и др.

Записи и воспоминания Голицыной позволяют нам, с одной стороны, заглянуть во внутренний мир княгини и пополнить наши сведения о ней и членах ее семьи, а с другой стороны увидеть обычную и официальную жизнь России и Европы ее глазами. По своему характеру они очень субъективны, что представляется вполне естественным: намерением автора было запечатлеть события собственной жизни, жизни семьи, ближайших родственников и адресовать свой труд потомству. Повествование всегда ведется от лица Натальи Петровны, и внесемейные события привязаны и перемежаются с сугубо личным.

География ее “Заметок...” весьма обширна, от европейских столиц до малых городов России: Быхов, Карачев и других, связанных с имениями княгини, ее мужа, его кузенов и его брата, отца Натальи Петровны и мужа сестры княгини в Орловской, Калужской, Московской губерниях, окрестностях Санкт-Петербурга с императорскими резиденциями (Царское Село, Красное Село, Петергоф, Ораниенбаум) и дачей матери княгини на Петергофской дороге. Выходя за пределы центра империи, она распространяется на Курляндию с городами Нарва и Ревель, за пределы России на территорию царства Польского (Литва) в города Вильно и Шклов, а также в Вену, Варшаву и Париж.

В “Заметках...” описана российская действительность конца XVIII в., в разных ее аспектах: жизнь, традиции, нравы и церемонии при российском императорском дворе, народные гуляния по поводу торжеств в императорской семье, исторические события, учреждение российских орденов, становление российской государственности, эпидемии, пожары, наводнения, уносившие много жизней, строительство городов и деревень, сооружение и открытие памятников, визиты в Россию высокородных гостей, путешествия, в том числе императрицы и членов ее семьи. Не остались без внимания княгини реалии провинциальной жизни глазами их участника или очевидца, чем, собственно говоря, и ценны “Заметки...” в качестве первоисточника, потому что, кроме эмоциональных, наставительных и других характеристик, несут в себе познавательный компонент. С одной стороны, мятеж конфедератов в Польше в 60-е годы XVIII в., первая русско-турецкая война и заключение мира , процесс образования губерний в России в годы царствования Екатерины II уже известны исследователям по имеющимся публикациям и ничего принципиально нового не содержат. В то же время, их описание княгиней Голицыной демонстрирует оценку этих явлений представительницей определенной социальной группы, передает эмоциональные оттенки не обобщенного и усредненного, а личностного восприятия этих событий, причем личностью незаурядной.

Как свидетель современной ей эпохи, как лицо, имевшее доступ к императорскому двору, Наталья Петровна уделила должное внимание придворным празднествам, торжественным придворным церемониям и представила их с большим или меньшим количеством подробностей.

Первой из придворных церемоний, описанных в воспоминаниях, хронологически является придворная конная карусель. Это была первая российская карусель, учрежденная императрицей Екатериной II, проводившаяся на Дворцовой площади Санкт-Петербурга на специально сооруженной арене. Она включала серию поочередных скачек верхом или в колесницах с выполнением воинских упражнений у четырех ворот арены, в которых принимали участие и дамы, и кавалеры. В собрании Государственного Эрмитажа хранится золотая медаль первой величины с вырезанным на ее обороте именем графини Натальи Петровны Чернышевой : она была ей вручена маршалом Минихом. Участвовавшая в той же карусели графиня Анна Шереметева получила “Третий Прейс”, состоявший в двух золотых медалях первой и второй величины .

Ее воспоминания дают основания поддержать бытующее мнение о том, что она была фрейлиной, а затем статс-дамой при дворе молодой императрицы Екатерины II , хотя исследователями этот факт документально подтвержден не был, и последующих императриц. Например, участие ее, тогда еще графини Чернышевой, в придворной конной карусели, эпизод ее замужества в 1767 г., когда Екатерина II, присутствовавшая при одевании Натальи Петровны к обряду венчания, своими руками украсила прическу невесты собственными бриллиантами, благословление и венчание в церкви Зимнего дворца, небольшое число приглашенных на свадебный ужин.

Как указывается в справочной литературе , фрейлинам при выходе замуж, в силу их положения при дворе, не дозволялось широко праздновать свадьбу, не говоря уже о том, что в придворных празднествах действующими лицами могли быть только они. Не называя себя непосредственно фрейлиной и статс-дамой двора Екатерины II, в тексте рукописи Наталья Петровна, тем не менее, мимолетно дает указания на свое положение и почетное звание и, соответственно, на некоторые свои придворные обязанности и придворную службу.

Следует отметить, что тема придворных чинов и почетных званий для женщин при российском императорском дворе изучена мало, и некоторые исследователи отмечают, что в XVIII в. состав, структура и обычаи российского императорского двора находились на стадии становления, складывались более века и сформировались лишь в царствование императора Николая I .

Как известно, пожалование почетным званием фрейлины сопровождалось предоставлением алмазного фрейлинского шифра — вензеля государыни, который носили на голубом (цвета ленты ордена Св. Андрея Первозванного) банте. Однако ни одного портрета молодой графини, где она изображена с этим знаком, не известно.

Многочисленные поездки по России в имения отца, приведенные в “Заметках...” позволяют заключить, что постоянно при Дворе Наталья Петровна не проживала и не находилась, в состав, так называемых, “свитных” не входила, не имела придворного чина и постоянных придворных обязанностей. Напротив, она подолгу была в отпуске и появлялась при Дворе императрицы лишь изредка, когда появлялись высочайшие повеления. Так, она удалилась от Двора на 9 лет после замужества в 1766 г., затем — на 4-6 месяцев в 1776, 1780 и 1781 гг.

Представляется, что свидетельства княгини Голицыной могут быть актуальны для изучения вопросов о времени появления в России института фрейлин и статс-дам, их статусе, времени возникновения фрейлинских шифров и других “дамских” знаков, где изготавливались, в каком количестве и по какой цене, как их рассматривать — как нагрудный знак отличия или знак принадлежности к определенной группе придворных и др.

Так, в записи от 20 января 1778 г. она сообщила, что была в числе дам и кавалеров двора, которые получили повеление прибыть во дворец, и что “мы” (имея в виду и себя) удостоились целования руки великой княгини Марии Федоровны. Записи такого же характера сделаны от 12 и 20 декабря 1777 г. и от 27 апреля 1779 г., первая в связи с известием о рождении и крещении великого князя Александра Павловича, когда, по повелению императрицы, для исполнения службы, Наталья Петровна, среди других придворных чинов прибыла в церковь Зимнего дворца на благодарственный молебен и крещение, а вторая — по поводу рождения великого князя Константина Павловича — в Царское Село для участия в тех же церемониях, и др.

Княгиня Голицына запечатлела в воспоминаниях и внешнеполитические события, такие, как визиты членов семьи королевских домов Европы ко Двору российской императрицы и поездки членов императорского дома в “чужие страны ”, а также поездки по Европе видных иностранных деятелей: приезд в Россию короля Швеции , брата короля Пруссии , императора Священной Римской Империи , немецких принцесс — невест великого князя Павла Петровича , путешествия по губерниям Екатерины II (например, в Белоруссию), поездки в Европу великого князя Павла Петровича, одного и со второй супругой) , поездка папы Пия VI ко двору Священной Римской Империи и др.

По частоте обращения к одному и тому же кругу явлений, по их содержанию можно представить интересы Натальи Петровны, ее предпочтения, а по характеру изложения — уровень и широту ее кругозора, степень образования. Например, о своей семье, княгиня писала много и подробно, часто делясь своими переживаниями, заботами и испытанными в тот момент чувствами и ощущениями, поэтому можно заключить, как много значила в ее жизни семья, дети, муж, их здоровье, успехи и благополучие. Наталья Петровна чередовала описание событий семейной жизни с тем, поразившим ее, что происходило в Москве, Петербурге и в России в целом. Однако эти “внешние” события она привязывала к главному для нее, к тому, чем жила ее семья.

Благодаря “Заметкам...”, узнаем много нового о супруге Натальи Петровны князе Владимире Борисовиче Голицыне, например, неизвестные факты о его военной службе. Другие архивные документы позволяют дополнить то, что княгиня не сообщила о муже, и на основании комплекса источников восстановить, таким образом, его послужной список, за что, чем и когда был пожалован императрицей. Так, в подлинном рескрипте за подписью Екатерины II отмечено: “Известно и ведомо да будет каждому, что оказатель сего князь Володимер Голицын в НАШЕЙ воинской службе находился с 1742 году, а полковником 1763 апреля 17-го, и будучи он в службе НАШЕЙ во всем так поступал и себя содержал, как честному, верному, послушному, храброму солдату, и искусному офицеру надлежит. А прошлого 1769 года декабря 22-го дня по прошению его из службы НАШЕЙ уволен, с чином бригадирским; во свидетельство того МЫ сие НАШЕЮ собственною рукой подписали, и степенной печатью укрепить повелели. Дан в Санкт Петербурге лета 1770. Февраля 20 дня. Екатерина” . А в высочайшем указе от 13 марта 1770 г. сообщалось, что “Награждая оказанные НАМ отличные услуги бригадира князя Голицына и... [еще 9 человек. — Т . П .] удостоили МЫ их кавалерами Военного НАШЕГО ордена Святого Георгия Победоносца... [князя Голицына] 3-й степени” .

Воспоминания содержат неизвестные сведения о братьях и сестрах княгини, ее родителях и о собственных детях и семье. Как известно, из всех детей в семье графа Чернышева в живых остались только двое: Наталья Петровна и ее сестра Дарья Петровна , две другие сестры княгини умерли уже в России .

Первому сыну княгини князю Петру отведено в “Заметках...” посвящение в связи с его трагической смертью; оно содержит горестные сожаления матери о постигшей ее невосполнимой утрате, выраженные словами, идущими из глубины души. Сообщаются также новые сведения об обстоятельствах рождения всех остальных ее четырех детей, очень подробно описан отъезд сыновей на учебу во Францию в Страсбург. Князь Борис Владимирович, сын княгини, генерал-лейтенант, был участником Отечественной войны 1812 г., но сведений о его биографии сохранилось очень мало, не сохранился в архивах и его послужной список. Нам удалось восстановить его биографию по неизвестным документам архивов Москвы и Санкт-Петербурга, буквально по крупицам. Одно из таких сведений содержат воспоминания Натальи Петровны — пожалование ее сына первым офицерским званием в 1782 г., и при каких обстоятельствах это произошло.

Отрывки такого аспекта из воспоминаний относятся ко времени учреждения и к первым годам существования в России, по указам Екатерины II от 1776 г., наместничеств и губерний, в частности, Калужской, Орловской, Новгородской, Московского и Санкт-Петербургского генерал-губернаторств.

17 января 1741 - 20 декабря 1837

фрейлина «при дворе пяти императоров», статс-дама и кавалерственная дама Ордена Святой Екатерины 1-ой степени, была известна в обществе как «Princesse Moustache»

Биография

Происхождение

Дочь дипломата и сенатора графа Петра Григорьевича Чернышёва от брака с Екатериной Андреевной Ушаковой . Происходила из рода так называемых новых людей, появившихся в начале ХVIII века в окружении Петра Великого .

Дедом её по мужской линии был денщик Петра I, представитель небогатой и незнатной дворянской фамилии Григорий Петрович Чернышёв . Стремительный взлёт карьеры императорского денщика начался, когда Пётр I женил его на 17-летней красавице, бесприданнице Евдокии Ржевской , дав за нею в приданое 4000 душ. И потом родившимся от этого брака сыновьям жаловал на зубок деньги и деревни.

В светских кругах ходила молва, что Наталья Петровна приходилась императору родной внучкой. Императрица Елизавета Петровна , как и её отец, осыпала Чернышёвых особыми милостями, жаловала им доходные поместья, графские титулы, и вскоре Чернышёвы стали одним из богатейших семейств России. По материнской линии Наталья Петровна была внучкой известного своей жестокостью графа А. И. Ушакова , начальника розыскной канцелярии.

Молодые годы

Точный год рождения Натальи Петровны многочисленные источники называют по-разному - 1741 или 1744 год. Сама она писала в своих заметках:

Её отец, граф Чернышёв, был отозван из Берлина и назначен посланником в Лондон в 1746 году. Так что можно с уверенностью сказать, что родилась Наталья Петровна в 1744 году.

Детство её прошло в Англии. Её мать воспользовалась продолжительным пребыванием за границей и дала своим дочерям блестящее европейское образование. Они свободно владели четырьмя языками, но плохо знали русский язык. При отъезде Чернышёвых из Англии король Георг II подарил Наталье Петровне на память свой портрет с автографом.

В 1756 году семья Чернышёвых вернулась в Россию, но спустя четыре года они уехали во Францию, куда графа назначили посланником при дворе Людовика ХV . Образованная, умная и красивая Наталья Петровна блистала на придворных балах в Версале, она была знакома с Людовиком ХV. Лучшие живописцы - Людерс, Друэ писали сестёр Чернышёвых. В 1762 году П. Г. Чернышёва пожаловали сенатором; на этом его дипломатическая карьера закончилась, и вся семья вернулась в Россию.

В 21 год Наталья Петровна становится одной из самых заметных фрейлин Екатерины II. В феврале 1765 года она обратила на себя внимание императрицы игрой в домашнем спектакле у графа П. Б. Шереметева ; затем, летом 1766 года, стала победительницей в Петербурге и Москве в великосветском развлечении - турнире-карусели. За красоту и «приятнейшее проворство» в танцах она получила специально изготовленную по этому случаю в единственном экземпляре персональную золотую медаль с изображением Екатерины II.

Замужество

Будучи фрейлиной, 30 октября 1766 года Наталья Петровна вышла замуж за очень красивого 35 - летнего князя Владимира Борисовича Голицына, бригадира в отставке, человека с большим, но расстроенным состоянием. Императрица сама украшала своими бриллиантами прическу Натальи Петровны, благословила её в Придворной церкви и присутствовала при венчании.

В своём, по свидетельству современников, слабохарактерном и простоватом муже Наталья Петровна чтила больше фамилию. По этому поводу историк И. М. Снегирёв писал:

Став княгиней, Наталья Петровна постоянно при Дворе не находилась и бывала там лишь изредка, когда оглашались высочайшие повеления или когда получала высочайшие приглашение. Наталья Петровна подолгу жила в имениях своего отца и мужа, занималась воспитанием и образованием детей. Энергичная, с твёрдым мужским характером, она взяла управление хозяйством мужа в свои руки и вскоре не только привела его в порядок, но и значительно увеличила.

«Ночная княгиня», «принцесса ночи»… Звучит очень романтично, если бы в основе этой истории не лежал страх. Современницу Пушкина, одну из красивейших женщин своего века, Евдокию Голицыну прозвали «ночной княгиней», потому что ночью она всегда бодрствовала, а днем спала и начинала принимать гостей после десяти вечера.

Все дело в том, что однажды, когда она была за границей, гадалка – а по некоторым сведениям, это была знаменитая госпожа Ленорман, – предсказала ей, что она умрет ночью, во сне, неприбранная. И смертельно напуганная княгиня пыталась, как могла, избежать своей судьбы…

Племянница по матери знаменитого русского вельможи и «татарского князя» Николая Борисовича Юсупова, Голицына происходила по отцовской линии из старинного рода Измайловых. Она родилась 4 августа 1780 года в семье сенатора Ивана Михайловича Измайлова и его жены Александры Борисовны, урожденной Юсуповой.

Девочка рано осталась сиротой – отец скончался, когда ей не было и семи лет, а через три года ушла из жизни мать. Осиротевших детей – Евдокию и ее старшую сестру Ирину – взял на воспитание бездетный брат отца Михаил Михайлович Измайлов, который ведал всеми строительными работами в Кремле и реставрацией памятников московской старины.

В доме дяди Евдокия получила блестящее образование, имела по всякому вопросу свое мнение и рассуждала о вещах, которые редко интересовали девушек ее круга. Так, Евдокия с увлечением читала Руссо и обожала разгадывать ребусы, питая особую любовь к математике. Это было странно и ни на кого не похоже, поэтому дядя называл ее «красавицей чудачкой».

С ранней юности Евдокия Измайлова обладала яркой индивидуальностью и не могла не произвести фурор при дворе, блистая и красотой, и умом. В ее движениях сквозила восточная нега, так контрастирующая с холодным, заснеженным Петербургом. Император Павел I принял участие в судьбе Измайловой, сосватав ей в мужья своего любимца, знатного и богатого вельможу, князя Сергея Михайловича Голицына. Но князь был ограниченным и непривлекательным внешне человеком. Надо ли говорить, что он не вызвал у Евдокии никаких чувств. Да и сам он не обращал на молодую жену никакого внимания.

Это был крайне неудачный брак, ведь его не освящало подлинное чувство, но Павел I не позволял своим подданным жениться по любви. Поэтому после смерти Павла I, которого в марте 1801 года убили участники дворцового переворота, Голицына посчитала себя свободной от всяких обязательств и обратилась к своему мужу с письмом, где просила дать ей развод. Но Сергей Михайлович был человеком обидчивым и злопамятным и развода не дал. Впоследствии княгиня отомстила мужу: когда он собрался жениться на юной красавице Александре Россет, Евдокия Ивановна в свою очередь отказала князю в разводе.

В 1806 году княгиню посетила совершавшая путешествие по России французская актриса Луиза Фюзиль, которая посвятила Голицыной специальную главу в книге своих воспоминаний. «Когда она поднимала свои огромные черные глаза, у нее был тот вдохновенный вид, который придал ей Жерар в одной из своих прекрасных картин, где она была изображена, – писала Фюзиль. – Когда я увидела ее в саду, она была одета в индийское кисейное платье, которое изящно драпировало ее фигуру. Она никогда не одевалась так, как другие женщины; при ее молодости и красоте эта простота античных статуй шла ей как нельзя более». Наедине с собой княгиня любила перебирать струны арфы или гитары, но никогда не играла на публике.

Петр Вяземский вспоминал о ней: «Княгиня была очень красива, и в красоте ее выражалась своя особенность. Она долго пользовалась этим преимуществом. Не знаю, какова была она в первой своей молодости; но и вторая и третья молодость ее пленяли какою-то свежестью и целомудрием девственности. Черные, выразительные глаза, густые темные волосы, падающие на плечи извивистыми локонами, южный матовый колорит лица, улыбка добродушная и грациозная: придайте к тому голос, произношения, необыкновенно мягкие и благозвучные, – и вы составите себе приблизительное понятие о внешности ее. Вообще красота ее отзывалась чем-то пластическим, напоминавшим древнее греческое изваяние. В ней ничто не обнаруживало обдуманной озабоченности, житейской женской изворотливости и суетливости. Напротив, в ней было что-то ясное, спокойное, скорее ленивое, бесстрастное».

На одном из светских раутов княгиня Голицына познакомилась с флигель-адъютантом императора Александра I, князем Михаилом Долгоруким, к которому она испытала глубокую сердечную привязанность. Он не мог не привлечь внимания княгини как человек, «глубоко сведущий в истории, науках математических, ума быстрого, характера решительного и прямого, наружности мужественной и прекрасной, сердца добрейшего и души благороднейшей».

Но их счастье продолжалось недолго. 15 октября 1808 года Долгорукий пал на поле боя в шведскую кампанию. Но если бы даже он остался жив, ему не суждено было соединить свою жизнь с Евдокией Голицыной, а пришлось бы венчаться с великой княгиней Екатериной Павловной. Та была без памяти в него влюблена, и император Александр Павлович не противился их браку, о чем решил уведомить князя, но фельдъегерь прибыл с посланием от императора лишь через два дня после гибели Долгорукого.

Говорили, что он пошел на войну со шведами искать смерти, так как не мог быть счастлив с любимой женщиной и не видел выхода из создавшегося положения…

Потеряв возлюбленного, Голицына была безутешна и замкнулась в своем горе. Она сохранила верность Долгорукому, и больше никто не затронул ее сердца. В отчаянии княгиня покинула Петербург и несколько лет жила в Европе. В нее влюблялись, ее обожали, а она оставалась доброжелательно-снисходительной. Все могли рассчитывать на ее помощь, на ее поддержку, но вот растопить ее сердце так никто больше и не сумел…

После окончания войны 1812 года Евдокия Голицына возвращается в Россию. В ее голове – хаос из болезненного патриотизма, перемешанного со свободолюбивыми мыслями, почерпнутыми в Европе. Она могла прийти на великосветский бал, одетая в русский костюм – сарафан и кокошник, увитый лаврами. Много сил княгиня отдала борьбе с насаждением в России заморского овоща – картофеля, который, по ее мнению, противоречил русскому национальному сознанию. Женственное обаяние Евдокии Ивановны было настолько велико, что ей прощали ее политический энтузиазм, нередко шедший в разрез с общепринятым мнением.

Литературный салон Голицыной гремел на весь Петербург. В ее доме на Миллионной улице, а летом – на даче в окрестностях реки Карповки собиралось самое изысканное общество – многочисленные друзья и поклонники, знать и таланты, писатели, художники и просто образованные люди. Едва окончив Лицей, молодой Пушкин начал часто посещать салон «ночной княгини». По мнению современников, Голицына стала первой петербургской любовью поэта. Ему было 18, ей – 37, и она все еще была невероятно красива.

Да еще и обладала чудесной способностью проникаться чувствами и мыслями другого человека, и была гением непринужденного общения и просвещенной беседы. Карамзин писал о пылкой страсти Пушкина: «Поэт Пушкин у нас в доме смертельно влюбился в Пифию Голицыну и теперь уже проводит у нее вечера: лжет от любви, сердится от любви, только еще не пишет от любви…» Но прославленный историк ошибался. Стихи влюбленного поэта не замедлили появиться.

Где женщина — не с хладной красотой,

Но с пламенной, пленительной, живой?

Где разговор найду непринужденный,

Блистательный, веселый, просвещенный?

С кем можно быть не хладным, не пустым?

Отечество почти я ненавидел –

Но я вчера Голицыну увидел

И примирен с отечеством моим.

И после возвращения из ссылки Пушкин продолжал бывать у Голицыной. Его влюбленность прошла, кровь остыла, но осталось чувство дружбы, как это случалось со многими увлечениями поэта. С юга России с ласковой шутливостью спрашивал он петербургских приятелей: «Что делает поэтическая, незабвенная, конституциональная, антипольская, небесная княгиня Голицына?»

Лет до шестидесяти Голицына еще блистала своей целомудренной красотой, но годы сделали свое дело, резко превратив «небесную» княгиню в «страшную» старуху. Состарилась она как-то внезапно. Современник писал о ней: «Старая и страшно безобразная, она носила всегда платья резких цветов, слыла ученою и, говорят, вела переписку с парижскими академиками по математическим вопросам. Мне она показалась просто скучным синим чулком».

Под старость Евдокия Ивановна отличалась большой набожностью. Скончалась княгиня Голицына 18 января 1850 года в Петербурге, нечаянно заснув ночью. Все же сбылось предсказание гадалки… Ее похоронили в Александро-Невской лавре рядом с бронзовой, потемневшей от времени плитой на могиле князя Долгорукого. По ее завещанию была сделана надпись на ее могиле: «Прошу православных русских и проходящих здесь помолиться за рабу Божию, дабы услышал Господь мои теплые молитвы у престола Всевышнего, для сохранения духа русского».

При републикации материалов сайта «Матроны.ру» прямая активная ссылка на исходный текст материала обязательна.

Поскольку вы здесь…

… у нас есть небольшая просьба. Портал «Матроны» активно развивается, наша аудитория растет, но нам не хватает средств для работы редакции. Многие темы, которые нам хотелось бы поднять и которые интересны вам, нашим читателям, остаются неосвещенными из-за финансовых ограничений. В отличие от многих СМИ, мы сознательно не делаем платную подписку, потому что хотим, чтобы наши материалы были доступны всем желающим.

Но. Матроны - это ежедневные статьи, колонки и интервью, переводы лучших англоязычных статей о семье и воспитании, это редакторы, хостинг и серверы. Так что вы можете понять, почему мы просим вашей помощи.

Например, 50 рублей в месяц - это много или мало? Чашка кофе? Для семейного бюджета - немного. Для Матрон - много.

Если каждый, кто читает Матроны, поддержит нас 50 рублями в месяц, то сделает огромный вклад в возможность развития издания и появления новых актуальных и интересных материалов о жизни женщины в современном мире, семье, воспитании детей, творческой самореализации и духовных смыслах.

1 Comment threads

6 Thread replies

0 Followers

Most reacted comment

Hottest comment thread

Кандидат филологических наук И. ГРАЧЕВА (г. Рязань).

Петербург. Вид арки Главного штаба. Рисунок 1822 года.

Александр Сергеевич Пушкин. Портрет работы В. А. Тропинина. 1827 год.

Княгиня Наталья Петровна Голицына (урожденная Чернышева) не блистала красотой, но пользовалась большим успехом в свете при дворе Екатерины II. Именно она была одной из тех "старух", которые послужили Пушкину прототипами старой графини в "Пиковой даме"

Князь Владимир Борисович Голицын в 1766 году стал мужем Натальи Петровны Чернышевой. Так в петербургском свете появилась новая княгиня Голицына.

Но, пожалуй, больше всего черт характера, а также манеру поведения подсмотрел Пушкин у Натальи Кирилловны Загряжской. В молодости она отличалась не столько красотой, сколько причудами, была умна, любезна и "могла воспламенять сердца".

Княгиня Мария Васильевна Кочубей (урожденная Васильчикова) - та самая племянница Н. К. Загряжской, которую она ребенком забрала у родителей.

Князь Виктор Павлович Кочубей, став мужем Марии Васильевны, впал в немилость у императора Павла I, собиравшегося женить князя на своей фаворитке.

Может быть, такою представлял Пушкин свою старую графиню из "Пиковой дамы" в расцвете молодости и красоты. На портрете - княгиня Екатерина Дмитриевна Голицына (1720-1761).

В 1830 году в Москве судьба свела А. С. Пушкина с серпуховским помещиком В. С. Огонь-Догановским, опытным игроком в карты, которому поэт в азарте проиграл почти 25 тысяч. Выплатить такую огромную сумму сразу он был не в состоянии и выпросил рассрочку на четыре года. Этот случай, о котором судачили в московских гостиных, едва не расстроил помолвку Пушкина с Н. Н. Гончаровой. В письме П. А. Плетневу 31 августа 1830 года поэт жаловался: "Московские сплетни доходят до ушей невесты и ее матери - отселе размолвки, колкие обиняки, ненадежные примирения..." Расчеты с Огонь-Догановским еще долго тяготили его душу.

Этот проигрыш, чуть было не оказавшийся роковым в судьбе Пушкина, несомненно, стал одной из побудительных причин к созданию повести "Пиковая дама". Когда повесть вышла в свет, Пушкин записал в дневнике 7 апреля 1834 года: "Моя "Пиковая дама" в большой моде. Игроки понтируют на тройку, семерку и туза. При дворе нашли сходство между старой графиней и кн. Натальей Петровной и, кажется, не сердятся..." Близкие друзья Пушкина, Нащокины, рассказывали, что, по словам самого Александра Сергеевича, "главная завязка повести не вымышлена. Старуха графиня - это Наталья Петровна Голицына, <...> действительно жившая в Париже в том роде, как описал Пушкин. Внук ее Голицын рассказывал Пушкину, что раз он проигрался и пришел к бабке просить денег. Денег она ему не дала, а сказала три карты, назначенные ей в Париже Сен-Жерменом. "Попробуй", - сказала бабушка. Внучек поставил карты и отыгрался. Дальнейшее развитие повести вымышлено. Нащокин заметил Пушкину, что графиня не похожа на Голицыну, в ней больше сходства с Натальей Кирилловной Загряжскою, другою старухою. Пушкин согласился с этим замечанием и отвечал, что ему легче было изобразить Загряжскую, чем Голицыну..."

Какие же черты этих двух женщин трансформировались в пушкинской повести?

Княгиня Наталья Петровна Голицына, урожденная Чернышева, хотя и не слыла красавицей, но в молодости пользовалась неизменным успехом при дворе Екатерины II. В 1766 году в Петербурге, участвуя в конной карусели (вид конного состязания), она получила первый приз - бриллиантовую розу. В том же году Наталья была повенчана с князем В. Б. Голицыным, носившим чин бригадира. В пушкинской повести Томский рассказывал, что его бабушка-графиня некогда "ездила в Париж и была там в большой моде <...> Однажды при дворе она проиграла на слово герцогу Орлеанскому что-то очень много". Отдать долг была не в состоянии, и это заставило ее обратиться за помощью к графу Сен-Жермену, "о котором рассказывали так много чудесного". Тот назвал ей три заветные карты.

Голицына побывала в Париже дважды: в 60-е годы XVIII века, еще до замужества, вместе с отцом (русским посланником П. Г. Чернышевым), и в 80-е, уже с мужем. В повести героиня также находится в Париже с мужем. Однако, как показал Б. Я. Виленчик в статье "Историческое прошлое в "Пиковой даме", все упомянутые у Пушкина реалии - карточная игра у королевы (супруги Людовика XV Марии Лещинской), герцог Орлеанский, Сен-Жермен, проживавший в Париже, и т. д. - могли относиться лишь к первому появлению в столице Франции Натальи Петровны, тогда еще совсем юной девицы. Но художественное повествование никогда не подчиняется непременным требованиям исторической точности. Пушкин писал не документальный очерк, а беллетристическое произведение, используя для создания своих образов и ситуаций лишь отдельные черты реальных судеб, свободно их комбинируя.

А вот отношения графини (из "Пиковой дамы") с мужем, который был всецело под ее башмаком и "боялся как огня", весьма напоминают жизнь четы Голицыных. По рассказам их современницы Е. П. Яньковой, В. Б. Голицын хоть и богатый помещик, но "очень простоватый был человек". Жена легко взяла над ним верх, ставя ему в вину и невысокий бригадирский чин, и расстроенные имения. Голицына же "женщина от природы очень умная была и великая мастерица устраивать свои дела". Взяв управление имениями в свои руки и единолично распоряжаясь ими до конца жизни, она выплатила все долги и сумела значительно приумножить свое состояние. Всех домашних держала в строгом повиновении, повзрослевшие дети не смели садиться в ее присутствии. После смерти В. Б. Голицына его сыновья Борис (29-ти лет) и Дмитрий (27-ми лет), являясь по закону полноправными наследниками, не решались требовать у матери своей доли. По-прежнему всем заправляла она, а сыновьям выдавала годовое содержание по своему усмотрению. Присущей Наталье Петровне энергичной деловитостью, умением разрешать сложные житейские вопросы Пушкин наделил и свою героиню в молодые годы: проиграв огромную сумму денег, она нашла-таки способ выйти из, казалось бы, безвыходной ситуации.

Пушкин отмечает, что его графиня "скупа". Эту черту современники знали и за Голицыной: на вечерах в ее доме, куда съезжалось множество гостей, никогда не предлагалось ужина или основательных закусок, слуги разносили лишь лимонад и конфеты. А для тех, кто гостил в ее имениях, к столу не покупали вина, вынуждая довольствоваться квасом и домашним пивом.

О характере и привычках Натальи Петровны Пушкин мог знать задолго до рассказов ее внука, поведавшего историю трех карт. Имение родителей Пушкина Захарово находилось недалеко от Больших Вязем, где в усадьбе жил старший сын Натальи Петровны, Б. В. Голицын. Семьи были знакомы. Дядя Пушкина, Василий Львович, в 1819 году даже написал торжественные стихи ко дню 78-летия княгини. В конце 1820-х годов в Москве Пушкин бывал в доме другого сына княгини - Д. В. Голицына, назначенного московским генерал-губернатором. Общественное положение обязывало его жить на широкую ногу, давать приемы и балы, устраивать праздники, заниматься благотворительностью, и он очень страдал от того, что прижимистая мамаша выделяла ему из доходов по имениям весьма скромную сумму. Кончилось тем, что в дело вмешался сам Николай I и убедил Голицыну сделать для Дмитрия Владимировича существенную прибавку, чтобы тот не накопил долгов, которые скомпрометировали бы их фамилию и его самого как должностное лицо.

Пушкин же в своей повести рассказывает, что графиня часто недоплачивала своей воспитаннице Лизе причитающуюся ей сумму, "а между тем требовали от нее, чтоб она одета была, как и все, то есть как очень немногие". Примечательны и такие детали: графиня с Лизой зимой отправились на очередной бал, "погода была ужасная: ветер выл, мокрый снег падал хлопьями". Графиня появляется из дома в собольей шубе, ее воспитанница спешит к карете "в холодном плаще", без головного убора, но зато волосы ее украшали свежие цветы, что в такое время года стоило очень дорого. Верхняя ее одежда явно составляла предмет экономии, но в бальную залу она войдет наряженной, "как очень немногие".

В "Пиковой даме" мы узнаем о старой графине: "У себя принимала она весь город, наблюдая строгий этикет и не узнавая никого в лицо". А вот что вспоминает о Голицыной Ф. М. Толстой: "В Петербурге (она жила, если не ошибаюсь, в Малой Морской) к ней ездил на поклонение в известные дни весь город, а в день ее именин ее удостаивала посещением вся царская фамилия. Княгиня принимала всех, за исключением государя императора, сидя и не трогаясь с места. Возле ее кресел стоял кто-нибудь из близких родственников и называл гостей, так как в последнее время княгиня плохо видела. Смотря по чину и знатности гостя, княгиня или наклоняла только голову, или произносила несколько менее или более приветливых слов".

У Пушкина в повести читаем: "Она участвовала во всех суетностях большого света, таскалась на балы, где сидела в углу, разрумяненная и одетая по старинной моде <...>, к ней с низкими поклонами подходили приезжающие гости, как по установленному обряду".

Будучи статс-дамой двора, Голицына непременно появлялась на всех придворных торжествах и увеселениях, и, по свидетельству Яньковой, "все знатные вельможи и их жены оказывали ей особое уважение и высоко ценили ее малейшее внимание". М. И. Пыляев в книге "Замечательные чудаки и оригиналы" (СПб., 1898) писал о ее авторитетности в петербургских великосветских кругах: "К ней вели каждую молодую девушку на поклон. Гвардейский офицер, только что надевший эполеты, являлся к ней, как к главнокомандующему". (У Пушкина Томский просит у графини разрешения представить ей Нарумова.) Власти всячески угождали Голицыной. Зная ее сохранившееся до старости пристрастие к карточной игре, чему препятствовало лишь слабеющее зрение, для нее силами питомцев Воспитательного дома делали специальные колоды карт увеличенного формата. В ее имение, отстоявшее на 200 верст от Петербурга (село Марьино Новгородской губернии), присылали придворных певчих. После декабристского восстания хлопоты княгини помогли облегчить участь ее внучатого племянника З. Г. Чернышева и Муравьевых.

Под стать Голицыной была и Наталья Кирилловна Загряжская. Она, как рассказывал князь П. А. Вяземский, "по всем принятым условиям общежитейским и по собственным свойствам своим долго занимала в петербургском обществе одно из почетнейших мест". Тоже очень любила карты и даже за день до кончины с увлечением играла в бостон. Если эпизоды о прошлом своей старой графини Пушкин взял в основном из биографии Голицыной, то характер ее в старости в большей степени срисовал с Загряжской.

В повести говорится, что графиня и в пожилом возрасте "сохраняла все привычки своей молодости" и "одевалась так же долго, так же старательно, как и шестьдесят лет назад". Она принимает явившегося к ней Томского, сидя перед зеркалом, в то время как горничные убирают ей голову. Так было заведено у щеголих XVIII века. В подобной ситуации оказался сам Пушкин, когда в качестве жениха Натальи Николаевны приехал представляться родственнице Гончаровых, Наталье Кирилловне Загряжской. В письме невесте 29 июля 1830 года он рассказывает: "Приезжаю, обо мне докладывают, она принимает меня за своим туалетом, как очень хорошенькая женщина прошлого столетия". После непродолжительной беседы они "расстались очень добрыми друзьями". С тех пор Пушкин часто бывал в ее доме на вечерах и имел возможность достаточно узнать своеобразный характер этой дамы.

Наталья Кирилловна - дочь гетмана Малороссии, К. Г. Разумовского, фрейлина, с юности избалованная обожанием родителей и вниманием царского двора, - отличалась прихотливой капризностью и своенравием. Родители разборчиво подыскивали своей любимице, богатейшей наследнице в России, достойную партию, но она, возвратившись однажды с очередного дежурства во дворце, категорично заявила, что намерена связать свою судьбу с Н. А. Загряжским, офицером Измайловского полка, к тому же еще и вдовцом. Отец едва опомнился от этакого сюрприза, однако, зная упрямство дочери, и не пытался препятствовать, лишь поскорее выхлопотал ее "предмету" чин камер-юнкера. Торжественное венчание, на котором присутствовала вся знать, состоялось в церкви Зимнего дворца. Впоследствии Загряжская, прекрасно сознавая недостатки своей взбалмошной натуры, смеясь, признавалась, что человек менее покладистый и терпеливый, чем ее избранник, сбежал бы от нее после первых же дней медового месяца.

Она не славилась красотой даже в молодые годы, скорее, наоборот, ее можно было бы назвать дурнушкой. Но живость ума, добродушие и умение быть занимательной собеседницей привлекали к ней самых видных и интересных людей. Ее почтительным обожателем стал граф А. И. Шувалов. По сообщению П. А. Вяземского, Шувалов посвящал Наталье Кирилловне стихи, в которых было "много страсти и вместе с тем много сдержанности и рыцарской преданности". В одном из них есть такие строки (в переводе с французского): "Эта непобедимая любовь, которую я ношу в груди, о которой не говорю, но о которой все вам свидетельствует, есть чувство чистое, пламень небесный <...> Проживу свой век несчастливым, если вы меня не полюбите; умру со скорби, если полюбите другого". Вместе с тем автор уверял, что не собирается стать "обольстителем" молодой дамы и был бы рад, добившись лишь ее дружеского расположения.

Могущественный князь Г. А. Потемкин, приезжая из армии в Петербург, галантно ухаживал за ней. Пушкин записал признание Натальи Кирилловны: "Потемкин очень меня любил; не знаю, чего бы он для меня не сделал". В повести Пушкина внук графини передает ее воспоминания: "Ришелье за нею волочился, и бабушка уверяет, что он чуть было не застрелился от ее жестокости".

У Загряжской не было детей. Бывая у сестры в Москве, Наталья Кирилловна привязалась к ее дочери Машеньке и однажды самовольно увезла с собой маленькую племянницу. Всполошившиеся родители стали добиваться ее возвращения. Но Загряжская объявила, что в случае, если ей оставят Машу, она сделает ее своей единствен ной наследницей. И родные решили не препятствовать Машиному счастью. Наталья Кирилловна души не чаяла в своей воспитаннице, однако жить в доме властной, своенравной тетки молодой девушке было так же непросто, как и пушкинской Лизе.

С незлобивым простосердечием у Натальи Кирилловны сочеталась чрезмерная капризность, в старости доходившая до невозможных причуд. По рассказу П. А. Вяземского, "она очень боялась простуды, и в прогулках ее пешком по городу старый лакей нес за нею несколько мантилий, шалей, шейных платочков: смотря по температуре улицы, по переходу с солнечной стороны на тенистую и по ощущениям холода или тепла, она надевала и складывала то одно, то другое". Это повторялось через каждые несколько шагов. Однажды, когда она в очередной раз приказала переменить шаль, а лакей замешкался, барыня раздраженно прикрикнула: "Да подавай же скорее! Как надоел ты мне!" Старик, невозмутимо продолжая перебирать ее одеяния, проворчал: "А если бы знали вы, матушка, как вы мне надоели!" Наталья Кирилловна сама со смехом рассказывала этот эпизод гостям.

В повести у Пушкина графиня тоже боится холода, и ее настроение меняется поминутно. То она велит собираться на прогулку и торопит Лизу одеваться. То вдруг спрашивает: "А какова погода? - кажется, ветер". И хотя слуга уверяет, что на улице "очень тихо", графиня настаивает: "Отворите форточку. Так и есть: ветер! и прехолодный!" Прогулка откладывается. Но, "только Лизавета Ивановна успела снять капот и шляпу, как уже графиня послала за нею и велела опять подавать карету". Пушкин писал: "Графиня, конечно, не имела злой души, но была своенравна, как женщина, избалованная светом".

В отличие от деловитой, строгой Голицыной героиня Пушкина в старости предстает бесхозяйственной барыней, не способной держать в руках "многочисленную челядь", которая "делала что хотела, наперерыв обкрадывая умирающую старуху". В этом графиня также походила на Загряжскую. Наталья Кирилловна однажды поведала Пушкину, как Потемкин подарил ей земли в Крыму. А она не знала, что с ними делать. Местные жители, пасшие там скот, платили ей 80 рублей в год. Наконец отец посоветовал Наталье Кирилловне заселить земли крепостными и даже подарил 300 душ. "Я их поселила, на другой год они все разбежались , не знаю отчего", - простодушно жаловалась она. И когда к племяннице Маше посватался В. П. Кочубей, возглавлявший Коллегию иностранных дел, Загряжская отдала эти земли Маше в приданое. Кочубей без особого труда сумел получить с них 50 тысяч годового дохода, чем немало удивил старую фрейлину.

История этой свадьбы сама по себе могла бы стать эпизодом романтической повести. Кочубей, увлекшись Машей, но опасаясь непредсказуемого нрава Натальи Кирилловны, долго не смел объясниться. А в это время император Павел привез из Москвы новую фаворитку - Анну Лопухину. Светские приличия требовали, чтобы двусмысленное положение молодой девицы при дворе было прикрыто формальностями официального брака. Павел, вызвав Кочубея, объявил, что приискал ему хорошую невесту. Тот сразу догадался, к чему клонится дело, и, не смея прекословить государю, бесстрашно соврал, что уже помолвлен с Машей. Павлу ничего не оставалось, как холодно поздравить его. Кочубей из дворца кинулся к Загряжской, умоляя о снисхождении и заступничестве. Та, узнав, что и ее питомица симпатизирует Кочубею, поспешила со свадьбой. Правда, вслед за этим Кочубей оказался в отставке, а Загряжская, не ставшая кланяться родне "выскочки" Лопухиной, - в ссылке. Кочубей ради любви готов был поступиться и высоким служебным положением, и выгодами императорской милости. Судьба, однако, вознаградила его сторицей: при Александре I и Николае I он пошел в гору, став государственным канцлером.

Кочубей, чья молодость пришлась на конец XVIII века, принадлежал к тому куртуазному времени, когда любовное увлечение почиталось чуть ли не главным смыслом жизни. В этой атмосфере прошла молодая пора и пушкинской графини, за которой "волочился" в Париже Ришелье и которая, видимо, тоже неспроста открыла однажды заветную тайну выигрышных карт Чаплицкому. Недаром в повести образ графини - с юности до старости - связан с розой, символом любви. На портрете, висящем в ее покоях, графиня представлена "молодой красавицей с орлиным носом, с зачесанными висками и с розою в пудреных волосах". Даже в 87 лет она выезжает в свет в "чепце, украшенном розами". Эта деталь, видимо, повторяется намеренно.

Германну, оказавшемуся на потайной лестнице дома графини, живо представилось, как здесь в прошлом, "прижимая к сердцу треугольную шляпу, прокрадывался молодой счастливец". В свете, видимо, ходили слухи о былых амурных "шалостях" графини; недаром, когда Германн появился на ее отпевании, "худощавый камергер, близкий родственник покойницы, шепнул на ухо стоящему подле него англичанину, что молодой офицер ее побочный сын".

Следуя примеру недавно нашумевшей пьесы Грибоедова "Горе от ума", Пушкин в "Пиковой даме" тоже сопоставляет "век нынешний и век минувший": современное общество захватывает дух меркантильности и холодного эгоистического расчета. В отличие от "молодого счастливца", нарисованного воображением Германна, сам он проникает ночью в чужой дом не на любовное свидание, а единственно ради обогащения. Без угрызения совести обманывая чувства Лизы и думая лишь об одном, как выпытать у графини тайну счастливых карт, готов, преодолев отвращение, "пожалуй, сделаться ее любовником". В мире, изображенном в "Пиковой даме", нет места чистым сердечным увлечениям. Томский, видимо, не без выгоды женится на княжне Полине, которую Пушкин причислил к великосветскому кругу "наглых и холодных невест". Должно быть, и конногвардеец Нарумов неслучайно просит Томского представить его графине сразу же после того, как в его доме прозвучал рассказ о тайне трех карт. Но Германн опередил его.

Не представляется благополучной и дальнейшая судьба Лизы. В финале сказано сдержанно и кратко: "Лизавета Ивановна вышла замуж за очень любезного молодого человека; он где-то служит и имеет порядочное состояние: он сын бывшего управителя у старой графини". (В повести говорилось, что слуги обкрадывали хозяйку, как только могли, управляющий же наверняка делал это с большим успехом.)

Всех, причастных к магии трех карт, в повести ждал плохой конец. Чаплицкий получил миллионы, но "умер в нищете". Погибает и графиня, владевшая этой тайной. Германн, потеряв на последней карте весь выигрыш, закончил жизнь в сумасшедшем доме. Да и судьба реального исторического лица, обладавшего тайной трех карт, Сен-Жермена, имела печальный финал. Оказавшись для многих европейских государств "персоной нон грата", Сен-Жермен провел последние годы жизни приживалом при дворе ландграфа Карла Гессенского.

Пушкин словно предупреждает: человеческое стремление проникнуть в тайны высшего промысла, желание подчинить "фортуну" личным корыстным целям, всегда наказуемо. В этом - некий непреложный закон мироздания.

Характер пушкинской графини нарисован настолько психологически точно и настолько близок натуре Н. К. Загряжской, что одна из сцен повести оказалась преддверием реальных событий. От пушкинской героини, опасаясь расстраивать, таили смерть ее ровесниц. Томский все-таки проговорился, что подруги ее молодости уже нет в живых: "Но графиня услышала весть, для нее новую, с большим равнодушием: - Умерла! - сказала она, - а я и не знала!" И тут же перевела речь на другое. И Загряжской боялись сообщить о скоропостижной кончине Кочубея, последовавшей в 1834 году. Но, как писал Пушкин в письме жене 11 июня 1834 года, печальное известие Наталья Кирилловна восприняла без особых переживаний: "Она утешается тем, что умер он, а не Маша". Спустя же два месяца уже сердилась на Машу, плакавшую о муже, - "Господи, да мы все потеряли наших мужей и однако же утешились!" Но особенно она негодовала на князя Кочубея: зачем он умер и тем огорчил ее Машу.

Голицына и Загряжская знали себе цену и вели себя настолько независимо, что любому другому не простили бы подобные дерзости. Однажды на вечере в Зимнем дворце Голицыной представили графа А. И. Чернышева, одного из членов следственной Комиссии по делу декабристов, рьяно использовавшего это судебное дело для упрочения своей карьеры. Как рассказывали, "княгиня не ответила на почтительный поклон первенствующего царского любимца и резко сказала: "Я не знаю никого, кроме одного графа Чернышева - того, который в Сибири". По сообщению декабриста Н. И. Лорера, "известная своим влиянием в то время на петербургское общество старуха Наталья Кирилловна Загряжская, из дому Разумовских, не приняла генерала Чернышева к себе и закрыла для него навсегда свои двери".

Не всякий, несмотря на чины и положение в обществе, удостаивался чести посещать дом Загряжской. Однажды к ней с визитом явился сановник, по какой-то причине не заслуживший ее уважения. В присутствии многочисленных именитых гостей Наталья Кирилловна громко приказала своему казачку: "Ступай к швейцару и объяви ему, что он дурак! Ему велено не пускать ко мне этого господина". Сконфуженный сановник поспешно покинул зал.

Загряжская - свидетельница пяти царствований (начиная с Петра III) - была замечатель ной рассказчицей, около нее всегда собирался круг самых видных людей. Пушкин, встречая новый, 1834 год в доме Загряжской, познакомился там с М. М. Сперанским и беседовал с ним о Пугачеве, о начале правления Александра I. А ранее в дневнике 4 декабря 1833 года он передавал воспоминания Загряжской о временах Екатерины II и отметил для себя интригующий дворцовый слух: "У Елизаветы Петровны была одна побочная дочь, Будакова. Это знала Наталья Кирилловна от прежних елисаветинских фрейлин".

П. А. Вяземский свидетельствовал: "Пушкин заслушивался рассказов Натальи Кирилловны, ловил при ней отголоски поколений и общества, которые уже сошли с лица земли; он в беседе с нею находил необыкновенную прелесть историческую и поэтическую..." По совету В. А. Жуковского Пушкин решил собрать для потомства истории, поведанные Загряжской, при этом передавая по возможности своеобразие ее речи. Записи нескольких отрывков сохранились в его бумагах. Возможно, они могли бы послужить источником новых пушкинских замыслов, но в январе 1837 года его жизнь оборвалась.

Загряжская и Голицына пережили его лишь на несколько месяцев. Первая скончалась в мае 1837 года на 90-м году жизни, вторая - в декабре в возрасте 97 лет.

Рекомендуем почитать

Служба

Открытый урок "Правописание приставок пре- и при-"6 класс «Правописание приставок при- и пре-«

Воинский учет

Десять открытий российских ученых, которые потрясли мир

Болезни

«Правописание суффиксов причастий

Болезни

Секретные фото луны Загадочные объекты на луне

Служба

Книга: Генри Форд. Моя жизнь. Мои достижения. Генри Форд: Моя жизнь, мои достижения

Военный билет

Как отличаются баллы ЕГЭ по регионам: результаты школьников и региональное неравенство