Прорыв обороны противника и развитие наступления в глубине. Прорыв обороны противника на богушевском, витебском и оршанском направлениях

Общее наступление войск 3-го Белорусского фронта было назначено на утро 23 июня. Но еще 22 июня во второй половине дня передовые батальоны дивизий первого эшелона 5-й армии при поддержке мощного артиллерийского огня перешли в наступление с задачей захватить и закрепить за собой первую линию траншей противника и вскрыть тактическую глубину его обороны.

Внезапным и согласованным ударом передовые батальоны 5-й армии ворвались в первую траншею немцев, захватили ее и, развивая успех, углубились на 2–4 км. При этом на направлении главного удара армии передовые батальоны 72-го и 65-го стрелковых корпусов преодолели не только первую траншею со всеми заграждениями, расставленными перед ней, но и захватили вторую и третью траншеи. Противник контратаками пехотных групп, усиленных танками, пытался восстановить положение, но успеха не имел. Отбивая контратаки, передовые батальоны 5-й армии нанесли поражение 550-му штрафному батальону немцев, двум полкам 299-й пехотной дивизии, захватили пленных из состава этих частей и удержали захваченные позиции.

Одновременно передовые батальоны 11-й гвардейской армии, наступавшие по обеим сторонам минской автострады, ворвались в первые траншеи 78-й штурмовой немецкой пехотной дивизии в районах 1,5 км северо-восточнее Остров-Юрьева, Киреева, но, встретив сильное сопротивление и мощные, глубоко развитые заграждения, далее продвинуться не смогли. Передовые батальоны 31-й армии пытались ворваться в немецкие траншеи северо-западнее Горманы и южнее Загваздино, но под воздействием сильного артиллерийского и минометного огня, а также ожесточенных контратак принуждены были отойти в исходное положение.

Бой передовых батальонов показал, что наиболее слабой оборона немцев была на богушевском направлении. Все пять передовых батальонов 5-й армии, действовавших на фронте в 18 км, имели здесь успех. Она не только нарушили оборонительную систему противника на переднем крае, но, вклинившись в глубину, захватили на ряде участков плацдармы на южном берегу реки Суходровка, обеспечив выгодное исходное положение для наступления главных сил армии . Воспользовавшись успехом передовых батальонов, инженерные части 5-й армии в ночь на 23 июня построили три 60-тонных моста через реку Суходровка для переправы тяжелых танков и артиллерии и три моста для автотранспорта.

Эти бои имели и другое значение. Противник, приняв действия передовых батальонов за начало общего наступления наших войск, уже 22-го израсходовал часть своих ближайших резервов. В полосе 5-й армии он ввел в бой не только дивизионные резервы, но и части 14-й пехотной дивизии, составлявшей резерв 6-го армейского корпуса. В результате у него не оказалось на этом направлении поблизости достаточно свежих сил, которыми он мог бы парировать удар главных сил 5-й армии в последующие дни.

23 июня наступление наших войск началось мощной артиллерийской подготовкой по всему фронту. Артиллерийская подготовка проводилась по следующему графику: первые 5 минут - огневой налет всей артиллерии, затем 105 минут - период разрушения оборонительных сооружений противника прицельным огнем и контроль пристрелки, вслед за этим 20 минут - разрушение огнем орудий прямой наводки и, наконец, 40 минут - подавление переднего края и ближайшей глубины. Чтобы избежать разрыва между концом артиллерийской подготовки и началом атаки, огонь артиллерии только за три минуты перед атакой начал постепенно переноситься («сползать») на следующий рубеж, причем темп его не снижался. В то же время пехота была подведена непосредственно к разрывам своих снарядов.

В 5-й армии ввиду успешных действий передовых батальонов, захвативших накануне первые три линии траншей противника, артиллерийское наступление было в ночь на 23 июня перепланировано. Вследствие того что ряд огневых задач на переднем крае немецкой обороны отпал, первые два периода (артиллерийская подготовка и артиллерийская поддержка атаки пехоты) были перемещены в пространстве, огонь артиллерии был сдвинут в глубину обороны противника.

За 15 минут до начала атаки, несмотря на низкую облачность и начавшийся дождь, наша авиация восемнадцатью Ил-2 нанесла бомбардировочно-штурмовой удар по штабу 78-й штурмовой немецкой пехотной дивизии. В результате удара в районе расположения немецкого штаба начались пожары. Одновременно 160 бомбардировщиков Пе-2 подвергли бомбардировке район Остров-Юрьев, Ласырыцики, Заволны, Лобаны перед фронтом 11-й гвардейской армии. За 5 минут до атаки пехоты наши штурмовики начали действовать но уничтожению артиллерийских, минометных батарей противника и его живой силы на поле боя. Немецкие истребители группами в 4–6 машин пытались противодействовать ударам наших летчиков, но успеха не имели. Господство в воздухе прочно удерживалось 1-й воздушной армией.

В 9 часов началась атака пехоты и танков по всему фронту. 39-я армия генерал-лейтенанта Людникова, нанося главный удар левым флангом силами 5-го гвардейского стрелкового корпуса, прорвала оборону немцев на фронте Макарова, Языково протяжением в 6 км, сломала сопротивление оборонявшегося здесь 347-го полка 197-й пехотной дивизии немцев и форсировала реку Лучеса на участке южнее Перевоза. Развивая успех в западном направлении, 5-й гвардейский стрелковый корпус в первый же день наступления перерезал железную дорогу Витебск - Орша в районе станции Замосточье и к исходу дня вышел главными силами на рубеж Тишково, Ляденки, продвинувшись на глубину 12–13 км. В ходе боя корпус нанес поражение 197-й немецкой пехотной дивизии, отбросив остатки ее к озеру Скрыблово. Противник пытался остановить стремительное продвижение левофланговых частей 39-й армии силами подошедшего на помощь витебской группировке 280-го полка 95-й пехотной дивизии, но успеха не имел. Этот полк со значительными потерями также был отброшен на запад.

На 24 июня командующий 39-й армией приказал 5-му гвардейскому стрелковому корпусу к утру перерезать передовыми батальонами дорогу Витебск - Мошканы и быть готовым к наступлению в общем направлении на Островно. Для развития достигнутого успеха командующий армией решил ввести из-за флангов 5-го гвардейского стрелкового корпуса свой резерв с задачей нанести удар 164-й стрелковой дивизией в направлении на Добрино и 251-й стрелковой дивизией - на Задорожье.

Одновременно командиру 84-го стрелкового корпуса было приказано сосредоточить 158-ю стрелковую дивизию в районе Аржалова и в ночь на 24 июня нанести удар по Витебску с востока с задачей овладеть городом .

5-я армия генерал-лейтенанта Крылова наносила главный удар своим правым флангом силами 72-го и 65-го стрелковых корпусов. Развивая успех, достигнутый накануне передовыми батальонами, войска армии прорвали оборону немцев на участке Кузменцы, Осетки, нанесли поражение противостоящим частям 299-й пехотной дивизии противника и к исходу дня вышли на фронт Савченки, Понизовье, Бол. Калиновичи, Бостон, продвинувшись на глубину до 10 км и расширив прорыв по фронту до 35 км. На правом фланге части армии форсировали Лучесу и перерезали западнее Савченки железную дорогу Витебск - Орша. Одновременно передовые батальоны армии, действовавшие в Центре, также форсировали Лучесу на нескольких участках.

11-я гвардейская армия генерал-лейтенанта Галицкого взломала оборону противника на участках озеро Зеленское, Остров-Юрьев, Кириева и, преодолевая упорное сопротивление немцев, продвинулась на глубину от 2 до 8 км. Наибольшего успеха достигли правофланговые части армии южнее озеро Зеленское. Здесь батальоны 152-го укрепленного района и 11-й гвардейской стрелковой дивизии, искусно действуя в лесисто-болотистой местности, значительно продвинулись вперед. В то же время на левом фланге, в полосе Минской автострады, наступление наших войск сильно задерживалось упорным сопротивлением противника и глубоко эшелонированной обороной .

31-я армия генерал-лейтенанта Глаголева вклинилась своим правым флангом на глубину до 3 км и к исходу дня вела бой с контратакующими пехотой и танками противника юго-западнее Кириева, северо-восточное Загваздино. Против наступающих частей 31-й армии немцы выдвинули из резерва до двух полков пехоты с танками и артиллерией (из состава 260-й пехотной и 286-й охранной дивизий).

Действия нашей авиации затруднялись неблагоприятными метеорологическими условиями. Но все же она блокировала аэродромы противника, провела 28 воздушных боев, в результате которых было сбито 15 немецких самолетов. Во второй половине дня был произведен массированный бомбардировочный удар 162 бомбардировщиками Пе-2 по расположению противника в полосе наступления 11-й гвардейской армии. Всего за день боя авиация фронта произвела 1769 самолето-вылетов, полностью удерживая за собой господство в воздухе.

Прорыв 11-й гвардейской армией 3-го Белорусского фронта обороны противника северо-западнее Орши 23–24 июня

В итоге первого дня наступления наибольший успех был достигнут на правом крыле фронта. Здесь войска 39-й и 5-й армий прорвали оборону немцев на глубину до 10–13 км и расширили прорыв до 30 км.

Войска, действовавшие в центре и на левом крыле, натолкнувшись на более упорное сопротивление и глубоко развитые оборонительные сооружения, вклинились в оборону противника на отдельных участках на фронте до 20 км, но полностью преодолеть ее не смогли .

24 июня 39-я армия, развивая достигнутый успех, своим левым флангом вышла с боями в район Островно, перерезав пути отхода немцам из Витебска на юго-запад. В то же время части 84-го стрелкового корпуса, действовавшие на правом фланге, подошли непосредственно к восточной окраине города. Противник, стремясь не допустить окружения, оказывал упорное сопротивление на подступах к Витебску и юго-западнее его.

5-я армия, преодолевая сопротивление остатков 299-й, 250-й и вновь введенных противником частей 95-й и 14-й пехотных дивизий, продвинулась на 10–14 км. В 21 час ее 144-я и 215-я стрелковые дивизии, выдвинутые из второго эшелона, после массированного налета 270 наших бомбардировщиков и штурмовиков стремительным ударом с севера прорвали три линии траншей и штурмом овладели Богушевском, захватив при этом 24 немецких орудия. Продолжая теснить разбитого противника, части армии к исходу дня вели бой на рубеже Госмира, Замощье, Чудня, западнее и юго-западнее Богушевска, озеро Серокоротня.

11-я гвардейская армия, используя успех, достигнутый накануне ее правым флангом, овладела во взаимодействии с левофланговыми частями 5-й армии районным центром Бобиновичи и разгромила в лесах южнее этого населенного пункта 480-й полк 260-й пехотной дивизии, 215-й полк и штурмовой батальон 78-й штурмовой пехотной дивизии.

К исходу дня войска 11-й гвардейской армии расширили прорыв до 30 км и продвинулись на правом фланге на глубину 14 км, выйдя на фронт Лапицкие, Левадничи, Орехи-Выдрица. На левом фланге наступление развивалось менее успешно. Здесь части армии продвинулись всего на 4–6 км, достигнув рубежа севернее Шалашино и станции Осиповка (на железной дороге Красное - Орша) .

Ввиду того, что продвижение левофланговых частей 11-й гвардейской армии развивалось медленно и в течение 24 июня условий для ввода в прорыв подвижных соединений здесь создано не было, 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус в ночь на 25 июня был перегруппирован к северу от Минской автострады .

31-я армии, продолжая отбивать ожесточенные контратаки противника, продвинулась незначительно.

В связи с успехом, достигнутым 5-й армией, в полосе ее наступления была введена конно-механизированная группа, которая уже вечером 24 июня пересекла железную дорогу Витебск - Орша на участке Лучковское, Богушевск, выбросив передовые отряды на линию Мошканы, Чудня, западнее Богушевска.

В течение 25 июня войска фронта продолжали успешно развивать наступление. Левофланговые соединения 39-й армии вышли на южный берег Западной Двины в районе Дорогокупово, Гнездиловичи и соединились с войсками 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта, замкнув кольцо окружения витебской группировки немцев. Одновременно части, действовавшие в центре армии, решительной атакой овладели восточным сектором и центром Витебска. Противник, пытаясь прорваться на запад и юго-запад, предпринял до 18 контратак против 5-го гвардейского стрелкового корпуса, но все его атаки были отбиты.

Конно-механизированная группа, стремительно продвигаясь в западном направлении, овладела городом Сенно, разгромив при этом частями 3-го гвардейского кавалерийского корпуса два полка 299-й пехотной дивизии в лесах северо-восточнее Алексиничей. Передовые отряды конно-механизированной группы перерезали железную дорогу Лепель - Орша в районе Уздорников.

Войска 5-й армии, развивая успех конно-механизированной группы, за 25 июня продвинулись на 20 км. Уничтожая мелкие, разрозненные группы противника, части армии освободили свыше 100 населенных пунктов и к исходу дня вышли на фронт Лугиновичи, озеро Березовское, Алексиничи.

В то же время 11-я гвардейская армия прорвала два промежуточных укрепленных рубежа и силами 16-го и 8-го гвардейских стрелковых корпусов вышла на рубеж Моньково, Муханово, имея 36-й гвардейский стрелковый корпус за левым флангом на рубеже Коробище, Хлюстино.

2-й гвардейский Тацинский танковый корпус, сосредоточившийся к утру 25 июня в районе Стар. Холмы, в первой половине дня был введен в прорыв в направлении Клюковка с задачей перерезать железную дорогу Орша - Лепель и выйти в район Репохово, Сальники, Задровье (юго-восточнее Сальники), перехватив Минскую автостраду северо-западнее Орши.

31-я армия правофланговыми корпусами прорвала оборону немцев на северном берегу Днепра и, обойди главными силами с севера сильно укрепленный узел сопротивления Дубровно, достигла дороги, идущей из Дубровно в Высокое .

Ввиду крупного успеха, достигнутого на фронте 5-й армии (где наши войска, прорвав все оборонительные рубежи противника, вышли на оперативный простор), 5-ю гвардейскую танковую армию по указанию представителя Ставки Верховного Главнокомандования маршала Василевского решено было использовать на богушевском направлении.

Поступив в подчинение командующего 3-м Белорусским фронтом с 20 часов 24 июня, 5-я гвардейская танковая армия к утру 25 июня сосредоточилась западнее Лиозно (в районе Погостище, Крынки, Добромысль) и в 14 часов начала движение в общем направлении на Богушевск, выдвинув передовые отряды в район Богушевска и севернее.

Таким образом, в результате первых трех дней наступления войска 3-го Белорусского фронта полностью прорвали оборону немцев от Западной Двины до Днепра на протяжении 100 км и продвинулись в глубину от 30 до 50 км. Быстрым продвижением на центральном направлении войска фронта разобщили витебскую и оршанскую группировки противника и своим правым крылом, во взаимодействии с 43-й армией 1-го Прибалтийского фронта, окружили в районе Витебска пять немецких дивизий из состава 9, 53 и 6-го армейских корпусов. В ходе наступления наши войска разбили и нанесли значительные потери семи немецким дивизиям (197-й, 95-й, 299-й, 256-й, 260-й, 78-й пехотным и 25-й моторизованной дивизиям), уничтожив при этом более 16 тыс. солдат и офицеров противника.

Авиация 1-й воздушной армии все время прочно удерживала господство в воздухе и, обеспечивая действия наземных войск, за первые три дня наступления только на штурмовку и бомбардировку противника произвела более 2500 самолето-вылетов, уничтожив при этом в воздушных боях 52 немецких самолета. За это же время было зарегистрировано не более 65 самолето-пролетов вражеской авиации.

Выбитый с основного оборонительного рубежа и потерпевший поражение на витебском и богушевском направлениях, противник начал отводить тылы 3-й танковой и 4-й армий на рубеж реки Березина.

В то же время, чтобы подкрепить разбитые части и задержать продвижение наших войск на промежуточных рубежах, немецкое командование начало вводить в бой оперативные резервы. Особо упорное сопротивление противник продолжал оказывать на оршанском направлении. Стремясь удержать в своих руках основную магистраль - Минскую автостраду - и обеспечить фланг группировки своих войск, противостоящей 2-му белорусскому фронту, немцы ввели на этом направлении 260-ю пехотную дивизию из района Копысь и 286-ю охранную дивизию из района Толочин.

Девять месяцев продолжалась наша оборона под Оршей. С самого начала немцы заняли выгодные позиции на высотах по всему переднему краю армии, а пехота наша окопалась в болотистых низинах. Зимой еще ничего, а осенью и весной по пояс в воде. И в блиндажах была вода, и в ходах сообщения, а вокруг – чахлый березняк и болота. Однако несколько выгодных позиций и господствующих высот находилось и в наших руках.

Шесть месяцев на высоте близ Минского шоссе и деревни Старая Тухиня находился узел связи и наблюдательный пост старшего сержанта Корнилова. Приезжал я к нему по чувству долга, днем проверял состояние вооружения и аппаратуры, рассказывал о положении на фронтах и в тылу.

По вечерам читал «Ромео и Джульетту» и «Короля Лира», и много было ассоциаций по этому поводу. А вокруг падали мины, разрывались снаряды. Бойцы мои не обращали на них внимания, а я невольно вздрагивал и, так как это веселило их, задерживался на посту на двое-трое суток.

Однако в конце мая получил я приказ перейти на самый гребень высоты, где в пятистах метрах от немецкой линии обороны находился построенный за несколько ночей непробиваемый железобетонный наблюдательный пункт командующего артиллерией армии гвардии генерал-майора Семина. Кажется, в 1812 году на этой высоте перед одним из сражений сидел в кресле и смотрел в подзорную трубу Наполеон Бонапарт.

За две ночи рядом с дотом была выкопана квадратная яма глубиной метра четыре, в которую заехала полуторка с фанерным кузовом без окон, но с дверью и ступеньками до земли, в углу была буржуйка. Сверху машину для маскировки закидали до уровня земли еловыми ветками, внутри машины был довольно большой стол с коммутатором и телефонными аппаратами, кипами топографических карт, бумаг и рацией РСБ.

В распоряжении моем были один радист и один телефонист. К коммутатору моему были подведены все армейские линии связи, линии командующих корпусами, дивизиями и полками, отдельных артиллерийских бригад.

Но главная моя задача состояла в обслуживании наблюдательного пункта командующего артиллерией армии. В любой момент я мог соединить его с командармом, с политотделом, с любым из армейских подразделений.

От дверей моей машины шел глубиной четыре метра ход сообщения на наблюдательный пункт. Оттуда немцы в окопах были видны простым взглядом, а через подзорную трубу мощного увеличения можно было разглядеть лица и даже, при знании языка, читать их письма. Наблюдательный пункт, да и вся высота непрерывно обстреливались немецкой артиллерией и немецкими минометами, но дот был для них неуязвим, а в нашу замаскированную яму они просто не попадали.

То справа, то слева от нас разрывались снаряды, падали выпущенные из минометов болванки.

Справа от машины была выкопана яма-туалет. Выходить из машины было страшно. На самом деле кузов с фанерным потолком не представлял никакой преграды для мин и снарядов. Но такова психология – в освещенной двумя гильзами комнатке мы чувствовали себя в полной безопасности. Принимали и отправляли донесения и приказы. Я был в курсе всех переговоров и вообще всего, что происходило на территории армии. Но о главном я не написал.

Наблюдательный пункт был сооружен для коррекции и непосредственного управления воинскими частями, приготовленными для прорыва глубоко эшелонированной мощной линии обороны немцев на Борисовско-Оршинско-Минском направлении, то есть на пути наступления 3-го Белорусского фронта.

В мае все северные Прибалтийские и все южные Украинские фронты наступали. Украинские фронты приближались уже к границам Польши, Венгрии, Румынии.

Настроение было восторженное, уверенность в победе полная. По ночам бронетанковые и артиллерийские подразделения продвигались к линии обороны. Все линии связи были полностью загружены. Я в зашифрованном виде передавал приказы номеров первого, второго и т. п., получал ответы. Некогда было даже поесть. А днем, видимо чтобы немцы ни о чем не догадывались, линии были наполнены лирическими объяснениями, фантазиями и добродушным матом.

Мой голос знали все телефонистки армии, и я полушутя-полусерьезно объяснялся им в любви. То и дело эти разговоры носили общий характер. К ним подключались все, кто хотел. Вслед за телефонными поцелуями шли телефонные обнимания и телефонные совокупления со всеми деталями и всеобщими комментариями.

19 мая с утра началась артподготовка, снаряды разрывались в окопах и блиндажах немцев и сравнивали их с землей. С воздуха бомбили вражеские укрепления наши бомбардировщики.

Шестерками, одни за другими, пролетали наши штурмовики Ил-2. Но с ними творилось что-то странное: когда они долетали до третьей линии немецкой обороны, выполняли задание и пытались развернуться, ничего из этого не получалось, и один за другим они взрывались и падали.

Назад возвращался один из шести. Еще во время артподготовки мы вышли из своей подземной машины, стояли во весь рост на высоте и в недоумении наблюдали за этими катастрофическими воздушными атаками.

Через два часа пошла в атаку наша пехота. Две первые линии пробежали, а у третьей залегли и подняться на ноги уже не смогли. Заработали, и совсем не с тех позиций, которые бомбила наша авиация, немецкие пушки и пулеметы. Жуткий перекрестный огонь совершенно не пострадавших немецких пулеметных и минометных позиций. Появление немецких бомбардировщиков, гибель тысяч наших пехотинцев, пытавшихся вернуться на исходные позиции. А на линиях связи, на земле, в окопах, в штабных блиндажах и в воздухе, с гибнущих наших самолетов – отчаянный, путающий все указания мат перемешивался с нервными выкриками штабных телефонистов.

Наступление полностью провалилось. Множество тысяч убитых. Раненые бойцы ползком возвращались на исходные позиции. В контрнаступление немцы не пошли. Перед моими глазами догорали подбитые наши танки и самоходки.

Восемь ночей затем медленно двигались по Минскому шоссе и проселочным дорогам новые наши танковые и моторизованные пехотные дивизии.

29 мая наступление наших войск снова провалилось. Дальше третьей линии немецких укреплений не прошли и понесли огромные потери.

А через день перед строем читали нам адресованное командующему 3-м Белорусским фронтом маршалу Черняховскому страшное письмо Ставки Верховного главнокомандования о том, что 3-й Белорусский фронт не оправдал доверия партии и народа и обязан кровью искупить свою вину перед Родиной.

Я не военный теоретик, я сидел на наблюдательном пункте и видел своими глазами, какими смелыми и, видимо, умелыми были наши офицеры и солдаты, какой беззаветно храброй была пехота, как, невзирая на гибель своих друзей, вновь и вновь летели на штурм немецких объектов и безнадежно погибали наши штурмовики, и мне ясна была подлость формулировок Ставки. Мне ясно было, что разведка наша оказалась полностью несостоятельная, что авиация наша, погибая, уничтожала цели-обманки, что и количественно и качественно немецкая армия на этом направлении во много раз превосходила нас, что при всем этом и первый, и второй приказы о наступлении были преступны и что преступна была попытка Ставки Сталина свалить неудачи генералитета и разведки на замечательных наших пехотинцев, артиллеристов, танкистов, связистов, на мертвых и выживших героев.

Все это наверняка понимали и Сталин, и Жуков, и Черняховский, угробившие несколько десятков тысяч людей. Но при общем наступлении 1944 года наш оставшийся на важнейшем направлении фронт должен, обязан был переходить в наступление, ошибка должна была быть исправлена не смертью и кровью ослабленных подразделений, а стратегией и тактикой штаба Главнокомандующего.

И вот началось.

Каждую ночь по Минскому шоссе и по всем параллельным большим и малым трактам и проселочным дорогам из резерва Главнокомандования двигались свежие корпуса, дивизии и бригады, тысячи танков и самоходок.

На «Доджах» и «Студебеккерах», полученных по ленд-лизу, десятки тысяч вооруженных автоматами, пулеметами и минометами частей, колонны «катюш», бесконечные колонны машин с боеприпасами и продовольствием, хлебом, крупами, комбижиром и американской тушенкой. Непрерывный ночной гул днем замирал, и, сколько я ни смотрел, ничего вокруг не было видно.

Я сидел в закопанной в землю машине перед топографическими картами от Смоленска до Кёнигсберга. Принимая и передавая лаконичные, непонятные мне телефонограммы, я на этот раз чувствовал, что повторения того, что было, не будет, что впереди Берлин, Кёнигсберг.

Все было грандиозно.

Немецкие армии были окружены, а мы пошли вперед, вошли в Восточную Пруссию. Мы шли вперед, а несколько десятков тысяч окруженных нами и сдавшихся немецких солдат и офицеров прошли в Москве, по Красной площади.

Сняв сапоги и скатки,
Время играет в прятки.
Ноги его болят,
Плечи его немеют,
Боги его стареют,
То тот, то этот умрет.
Правое плечо вперед!
Левое плечо вперед!

В 1939 году после подписания пакта Молотова – Риббентропа, вдоль новой границы СССР в считаные месяцы была построена мощная линия обороны из дотов-крепостей, что-то вроде линии Маннергейма в Финляндии. При отступлении 1941 года линия эта сразу же оказалась в глубоком немецком тылу.

8 июля 1944 года я, верхом, мой новый ординарец Кузьмин, радист Хабибуллин и шесть бойцов моего взвода на двух повозках, нагруженных катушками кабеля, запасами патронов, гранат, продовольствия, телефонными аппаратами, рацией, вечером подъехали к забытому бетонному доту.

Вход, выход, внутри лабиринт с бойницами, а внутри лабиринта – спускающийся ниже уровня земли бетонированный почти зал.

Развернули радиостанцию, связались со штабом, сообщили о своем местонахождении, натащили сена, занесли все имущество, расстелили внутри дота плащ-палатки, завели внутрь лошадей.

У входа и выхода я поставил двух автоматчиков и заснул. Часа в три ночи разбудил меня ефрейтор Осипов и шепотом:

– Лейтенант! Не говори ни слова, вставай и быстро иди за мной.

Стремительно подхожу к одной из бойниц, смотрю – в доте все уже на ногах, с автоматами и гранатами, Хабибуллин у радиостанции. Звезды, луна и метрах в пятидесяти несколько десятков фигур с фонариками. Десант? Разведка?

Остановились и рассматривают дот. Немецкий язык. Видимо, идет спор – надо или не надо заходить в дот. Переговариваются и постепенно приближаются к нам, а нам уже ясно, что они проникли в наши тылы с целью захватить «языка».

Понимаю, что мы, связисты, не обученные по-настоящему рукопашному бою, можем швырнуть пять-шесть гранат, вывести из строя ну, максимум, человек десять. Двенадцать… Но их же много, и у них больше, чем у нас, гранат и владеют оружием и тактикой боя они во много раз лучше нас, связистов.

Нервы напряжены до предела.

Ближайшие наши воинские подразделения километрах в двух справа и километрах в полутора слева. Это десятый день нашего наступления. Немцы стремительно отходят без боя, и в процессе наступления наши части утратили связь друг с другом. Где-то артиллеристы и танкисты обогнали пехоту и минометчиков. Далеко не все выставили боевые охранения, спят там, где застала ночь, мертвым сном. Практически никакого переднего края нет, и есть уверенность, что немцы опять без боев отступили километров на пятьдесят.

И вот мы затаив дыхание ждем, а Хабибуллин уже связался по рации с нашим штабом и задает вопрос:

– Что нам делать?

Между тем спор между немецкими разведчиками прекращается.

В полной уверенности, что в доте никого нет, они цепочкой по одному идут на запад, в расположение наших разрозненных армейских частей.

Хабибуллин связывается по рации с соседями. Соседи принимают его сообщение, но почему-то на поиски немецкого десанта не выходят, а мы стоим у входа в наш дот со своими гранатами. За нами, справа и слева от нас и впереди нас – ни одного выстрела, но мы понимаем, как все не просто. Два часа, три часа, четыре часа. Немцы появляются внезапно в пять утра, останавливаются метрах в пятидесяти от нашего дота, спорят между собой – заходить или пройти мимо? Понимаю, что на этот раз уклониться от боя нам уже не удастся. Неужели это конец?

Вот тебе и безопасная война. Сколько мы продержимся? Полчаса, час?

И ведь никто ничего не узнает.

Спустя сорок лет я тонул в Черном море. Внезапно возникший ветер уносил меня от берега, вода вокруг меня кипела, волны перехлестывали, силы кончились, а по берегу бегала моя жена, и мне было жалко, что она видит, как я тону, и, когда надежд не осталось, какое-то странное безразличие овладело мной.

Да, не бесстрашие, не страх, а безразличие и чувство долга – быть по сему.

То ли времени до утра оставалось у них мало, то ли тоже не хотелось умирать, но немцы замолчали и тихо цепочкой по одному прошли мимо, метрах в тридцати от нашего дота. Как хорошо! Все впереди!

Не могу я про войну. / С каждым годом шире фронт, / полк ушел за горизонт, / и все меньше, меньше встреч, / и язык команд неловок, / и теряет глубину / захлебнувшаяся речь / в поисках формулировок.

Я шел по просеке лесной, / а женщина, что шла со мной, / была из пыли водяной, / из музыки поры военной. / Она была обыкновенной / девчонкой с улицы Басманной, / училась в школе на Покровке, / в трофейных сапогах, в шинели, / две ленточки на рукаве. / Над спящим лесом пули пели. / Мы говорили о Москве…

Трясущиеся губы, сердце бьется, / заноют зубы. Что такое страх? Мне выразить его не удается…

способ наступат. действий, направленных на создание бреши (брешей) в подготовленных оборонит. рубежах (полосах, позициях), занятых войсками пр-ка, для последующего развития наступления в глубину и манёвра в стороны флангов. Сущность П.о. заключается во взломе обороны пр-ка огнём и ударами всех видов оружия и решит. продвижением наступающих войск на избранных направлениях на всю глубину оборонит. рубежа (полосы, позиции) с одноврем. расширением участка (участков) прорыва. Необходимость П.о. впервые возникла в русско-япон. войне 1904 - 05 и особенно с образованием сплошных фронтов в 1-й мир. войне. Наиболее полно проблема П.о. и его развития до операт. масштабов была решена во 2-й мир. войне. В годы Вел. Отеч. войны П.о. в операции осуществлялся ударными гр-ками фронта на одном, двух, а иногда и трёх участках; армией, как правило, - на одном участке. Ширина участка прорыва составляла во фронте 20 - 30 км (7 - 12 % ширины полосы наступления); в армии - 6 - 14 км; в корпусе - 4 - 6 км; в дивизии - 2 - 2,5 км. Для взламывания обороны пр-ка и обеспечения её прорыва на всю такт. глубину организовывалось авиационное наступление и артиллерийское наступление. Для наращивания усилий при прорыве такт. зоны обороны и расширения брешей в стороны флангов вводились вторые эшелоны полков, дивизий и корпусов, а иногда и армий. На участках прорыва создавалось решит. превосходство над пр-ком в силах и средствах, чем достигались его надёжное огневое поражение, нанесение сильного первонач. удара, своеврем. наращивание усилий и развитие успеха. С сер. 50-х гг. 20 в. с принятием на вооружение ядерного оружия, дальнейшим развитием др. средств вооруж. борьбы взлом подготовленной обороны пр-ка предполагалось осуществлять нанесением ядерных ударов на всю глубину её построения и решит. наступлением мотострелк. и танк. со-ед. по отдельным направлениям с широким применением охватов и обходов, в т.ч. и по воздуху. Сосредоточение крупных гр-к войск на узких участках фронта для создания многократного превосходства над пр-ком считалось недопустимым. Совр. теория П.о. с применением обычных средств поражения предусматривает использование разнообразных способов П.о. с решит. массированием сил и средств на избранных участках прорыва, обеспечивающим превосходство над пр-ком, надёжное огневое поражение пр-ка на участках прорыва и прилегающих флангах на всю глубину построения обороны, широкое применение возд. десантов и др. высокоподвижных войск для одноврем. развёртывания боевых действий на всю глубину операт. построения войск пр-ка и своеврем. и быстрое наращивание усилий на направлении главного удара с целью развития такт. прорыва в оперативный.
В иностр. армиях П.о. считается одной из осн. форм манёвра в наступлении (в армии США - прорыв, в армии ФРГ - фронтальный удар, в армии Великобритании - фрон-тальный прорыв). Он обычно включает три этапа: взламывание обороны пр-ка (создание брешей); расширение участков прорыва, обход и уничтожение пр-ка; захват и удержание важных объектов в глубине.

Подробности

Страница 6 из 13

Прорыв обороны на реке Молочная

В частях дивизии полным ходом шла подготовка к передислокации, к совершению длительного марша на новое направление.

Разгружался медсанбат: выздоравливающих выписывали в части, раненых, требующих длительного лечения, отправляли в армейский госпиталь.

Солдаты, сержанты и офицеры, находящиеся на излечении в медсанбате, всячески доказывали врачам, что чувствуют себя совсем хорошо и им пора возвращаться в свои части. Всем хотелось не отстать от дивизии и вернуться в свои воинские коллективы.

Плотным кольцом окружили раненые начальника политического отдела дивизии подполковника Б. Мартиросова, прибывшего в медсанбат навестить раненых. Трудно было ему убедить их в том, что дивизии в ближайшие дни предстоит выполнять боевые задачи и медсанбат не может взять с собой раненых, требующих длительного лечения, что дивизия будет двигаться в сторону фронта и командование не может взять на себя ответственность за их жизнь и что нужно согласиться переехать для лечения в армейский госпиталь.

Трудно было с ними расставаться, впереди еще были длинные дороги войны. Кто-то из них со временем вернется в дивизию, а кто-то - не сможет. Расставались с друзьями, братьями по оружию. В битве за Кавказ родилась слава дивизии, формировались ее традиции и никто не хотел с ней расставаться.

109-я гвардейская стрелковая дивизия получила задачу погрузиться в железнодорожные эшелоны и в составе 10-го гвардейского стрелкового корпуса совершить марш железной дорогой за Дон, на территорию Ростовской области. Эшелоны двигались по просторным полям Краснодарского края. Освобожденная земля возвращалась к жизни. На полях убирался урожай, была восстановлена и нормально работала железная дорога.

Среди личного состава дивизии чувствовался боевой подъем. Люди были довольны передислокацией дивизии, предчувствуя новые большие бои по освобождению родной земли. В ночной дали показалась зеркальная гладь Тихого Дона. Солдатам не спалось. Теплая сентябрьская ночь настраивала на раздумья. Вот он, легендарный Дон! Столько исторических событий с ним связано, его берега были обильно политы кровью.

Здесь, на этих берегах, наша армия в боях с немецко-фашистскими захватчиками в жаркое лето 1942 года пережила новую и последнюю трагедию. Отсюда враг прорвался к Волге, прорвался далеко к предгорьям Кавказа. Сколько потребовалось народной энергии и крови, чтобы изгнать врага снова за Дон!

10 сентября части дивизии в составе 10-го стрелкового корпуса выгрузились из эшелонов и сосредоточились в районе Новошахтинска. Дивизия входит в состав 44-й армии (командующий генерал-лейтенант Хоменко В. А.) Южного фронта.

Здесь дивизия доукомплектовалась вооружением, получила большое пополнение личного состава в количестве 2631 человека (из них 81% - русских, 7% - украинцев и 12% - других национальностей).

Среди пополнения много было сибиряков и уральцев. Многие из них - бывалые воины - принимали участие в боях на Волге, на Дону, воевали в составе сибирских дивизий, а теперь, после ранений, снова возвращались в строй. Командиры частей и подразделений были откровенно рады такому пополнению. Слава о сибиряках, стойких и выносливых воинах, разнеслась по всему фронту, по всей стране. Знали о героизме сибиряков и в дивизии, их немало было в частях и подразделениях. Среди них были гвардии старший сержант Царьков, гвардии сержант Белых, гвардии капитан Ветлугин, гвардии лейтенант Ахлюстин, гвардии рядовой Криницын, гвардии рядовой Турничев и многие другие храбро сражавшиеся гвардейцы.

Среди пополнения были и рабочие освобожденного Донбасса, Таганрога. От рабочих, призванных из Краснодона, личный состав дивизии впервые узнал о героической деятельности подпольной молодежной организации «Молодая гвардия».

109-я гвардейская дивизия, полностью укомплектованная и приведенная в боевую готовность, получила боевую задачу: совершить 400-километровый марш от Новошахтинска в район северо-восточнее Мелитополя к реке Молочной.

В течение 13 дней дивизия совершает форсированные марши по Ростовской, Ворошиловградской и Сталинской областям Украины.

Донецкая земля была исковеркана войной, изрыта траншеями и окопами, вспахана танками. Из степи веяло гарью и пылью. По обочинам дорог валялось брошенное боевое имущество и снаряжение отступающего врага: ящики со снарядами, противогазы, повозки, убитые лошади, автомобили различных марок, награбленные немцами по всей Европе и опрокинутые с дороги на обочины наступающими частями нашей армии. Здесь прошли победоносные войска Южного фронта, одержавшие победу в великой битве на Волге, освободившие Донбасс. Дивизия совершала марш через разрушенные промышленные города Донбасса. Немецко-фашистские захватчики, отступая, вывозили все ценности, а что было нельзя вывезти - уничтожали. Это было кладбище городов и заводов, лагерь уничтожения человеческого труда. Но на этих заводских развалинах уже трудились люди, возвращая заводы и шахты к жизни. Солдаты 312-го стрелкового полка на одном из привалов видели, как два седых шахтера плакали у разрушенной шахты. Для них шахта никогда не была мертвым, неодушевленным предметом. Она была близка им, она была их жизнью. В нее был вложен их труд, труд их отцов и дедов.

Бывалые солдаты на дорогах войны уже много видели человеческого горя, много видели слез и детских, и женских. Здесь, в Донбассе, солдаты впервые увидели, как плачут старые рабочие.

Страшные эти слезы!

Дивизия расставалась с Донбассом как с тяжело раненным другом. Гвардейцы смотрели на бездыханные заводские трубы, на скелеты разрушенных цехов и шли дальше по битому стеклу и кирпичу, дальше на запад мстить за Донбасс. Они уносили с собой в новый бой тяжелое чувство народного горя, новый заряд ярости.

Во время марша к реке Молочной в дивизию поступило пополнение девушек в количестве 200 человек. Все они в запасном учебном полку прошли военную подготовку по различным специальностям.

Среди них были медицинские сестры, санинструкторы, телефонистки, повара и швеи. Это была большая помощь дивизии в решении боевых и хозяйственных задач. Многие из этого большого женского пополнения прошли с дивизией по военным дорогам до окончания войны с гитлеровской Германией и империалистической Японией.

В тяжелых фронтовых условиях девушки совершали много славных боевых подвигов, своим трудом помогали выполнять нелегкие боевые задачи. Они вместе со всеми переносили тяготы боевой жизни и подвергали свои жизни опасности, проливали свою кровь и умирали за Родину. Все они достойны добрых слов за их фронтовые переживания, за их самопожертвование, за их добрые души. Все в дивизии хорошо знали врача-терапевта Краснобродскую Анну Соломоновну. Внимательную и тактичную женщину любили все, кто только ее знал, а люди, встречавшиеся с ней, запоминали надолго. Всю свою энергию, всю теплоту своей души она вкладывала в борьбу за здоровье и жизнь воинов.

Многим известна была санинструктор роты 309-го стрелкового полка гвардии старшина Ирина Жуковская. Многих вынесла она с поля боя раненых, многим воинам спасла жизни.

Дисциплинированная и исполнительная телефонистка Мария Попова была всегда там, где был стрелковый батальон: она знала цену связи в бою. Фотография Маши всегда была на доске почета среди мужественных девушек-воинов.

Заботливая женская рука в жизни воинов дивизии была видна повсюду: и в заботе о раненых, и в приготовлении пищи, и в бессонных дежурствах на коммутаторах, и в штопаном, вовремя постиранном обмундировании. Однополчане были благодарны за их труд, их мужественное терпение.

В это же время на марше в дивизии случилась беда: среди личного состава произошла вспышка малярии.

Заболевание было получено еще на Кубани в районе станицы Ангелинской, где дивизия располагалась в течение нескольких дней в зарослях камыша, и готовилась к погрузке.

Создалось отчаянное положение: дивизия шла на выполнение боевой задачи, а люди с температурой до 40° сотнями выходили из строя. В первый день заболевание обнаружилось у 55 человек, во второй день не могли двигаться на марше еще 150 человек, а в третий день из строя вышло уже до 300 человек. Надо было принимать срочные меры.

Борьба с малярией в дивизии усугублялась тем, что для стационарного лечения такой массы людей не было ни времени, ни возможностей: дивизия получила сжатые сроки на совершение марша, а по достижении реки Молочной должна была сразу же вступить в бой. О замедлении темпа марша не могло быть и речи.

Начальник медицинской службы дивизии гвардии майор медицинской службы Данилов и командир медсанбата капитан медицинской службы Богатырев на пути движения дивизии создали 6 медицинских пунктов на расстоянии в 30 километров один от другого.

Заболевшие малярией оставались на этих пунктах, принимали противомалярийные уколы, затем, преодолевая эти небольшие расстояния, делали небольшую передышку, вновь принимали уколы и двигались до следующего пункта, чтобы принять на новом пункте лечение и двигаться дальше.

А дивизия между тем безостановочно двигалась вперед.

Так, благодаря решительным мерам, предпринятым медицинскими работниками дивизии по борьбе с малярией в трудных полевых условиях, в условиях безостановочного марша, дивизия выполнила свою задачу: своевременно прибыла в назначенный район и сохранила свою боеспособность.

Встречать соединение и части 10-го гвардейского стрелкового корпуса, совершающие марш, прибыли начальник штаба Южного фронта генерал-лейтенант Бирюзов С.С. и командующий 44-й армией генерал-лейтенант Хоменко В. А.

К этому времени войска Южного фронта подошли к мощному оборонительному рубежу противника по реке Молочной и теперь готовились к новым наступательным боям.

Соединения и части корпуса сосредоточивались в районе села Копони в 50 километрах от переднего края. В этом районе был собран руководящий состав корпуса, дивизий, полков.

Генерал-лейтенант Бирюзов С. С. выступил с докладом о задачах, выполняемых войсками фронта, дал обстоятельную характеристику войск противника, обороняющегося на реке Молочной, рассказал о предстоящих задачах соединений и частей 10-го корпуса.

44-й армии предстояла задача прорвать оборону противника на реке Молочной в районе Мелитополя, форсировать реку и стремительно преследовать противника за Днепр. Бои за Молочную и ее форсирование должны были предшествовать большому сражению за Днепр. На Днепр немецкое командование возлагало большие надежды. Немецкая военная печать определяла Днепр «границей между Германией и Россией» и призывала держать эту «границу» во что бы то ни стало, называла эту водную преграду «Днепровским валом», «линией обороны их собственного дома».

Немецкое командование понимало, что если советские войска окажутся за Днепром, за этим мощным водным барьером, то на равнинах правобережной Украины их уже ничто не удержит. Пытаясь задержать продвижение наших войск к Днепру и в сторону Крыма, немецкое командование перебросило на реку Молочную из Крыма значительную часть сил 11-й полевой армии.

На встрече с начальником штаба Южного фронта было подчеркнуто, что враг будет крепко сопротивляться на Молочной, еще крепче на Днепре. Поэтому ставилась задача: больше истребить противника в боях на Молочной, а прорвав оборону, стремительно гнать его, не дать возможности по осенней распутице переправить за Днепр и Сиваш свою технику и тылы.

В дивизии началась тщательная подготовка к предстоящему наступлению. Части пополнялись вооружением и боеприпасами, велась большая работа по мобилизации личного состава на успешное выполнение задач, стоящих перед дивизией.

В ночь на 24 сентября дивизия заняла исходное положение для наступления на рубеже Гендельберг - Ворошиловск. Оборонительный рубеж противника был сильно укреплен в инженерном отношении: три оборонительные линии по несколько траншей в каждой, соединенные ходами сообщения, противотанковые рвы, минные поля и проволочные заграждения. Населенные пункты были превращены в сильные опорные пункты.

26 сентября 1943 года дивизия в составе 10-го гвардейского стрелкового корпуса переходит в наступление на главном направлении армии. Ведя ожесточенные бои, отражая контратаки танков и пехоты противника, за три дня дивизия прорвала оборонительный рубеж и овладела сильными узлами сопротивления: Гендельберг, Андребург, Новомунталь.

Несмолкаемый гул многие дни стоял в воздухе и на земле. Здесь была основная многополосная, сильно оснащенная огневыми средствами, оборона врага. В этих боях сотни воинов дивизии проявили отвагу и героизм в разгроме коварного врага, преумножили гвардейскую славу своей родной части. По всему фронту прогремела слава о героических подвигах, совершенных тремя воинами 309-го гвардейского стрелкового полка.

Сражение, в котором родилась громкая слава о гвардии капитане Нестеренко И. М., длилось три дня. Случилось так, что тридцать гвардейцев, которых возглавлял заместитель командира батальона 309-го гвардейского стрелкового полка гвардии капитан Нестеренко Иван Максимович, оказались на рубеже, далеко отстоящем от наших основных сил в районе села Зеленый Гай (Токмакский район Запорожской области). Пропустить здесь врага - значит создать угрозу своим флангам.

Траншея находилась на бугре. Позиция очень выгодная. Пьяные немецкие автоматчики, стремясь отбить утерянный ими выгодный рубеж, беспорядочным скопищем шли в полный рост на рубеж гвардейцев.

Патронов еще хватало. Два пулемета с флангов открыли огонь, в упор расстреливая гитлеровцев. С упоением выпускал очередь за очередью пулеметчик Левченко. Метрах в 150 немцы залегли, а потом, когда гвардейцы ударили еще крепче, фашисты беспорядочно стали отползать, бежать назад. Так повторялось несколько раз.

Второй день гвардейцы отражают атаки немцев. Наступило 26 сентября. Перед последней вражеской атакой связной гвардии рядовой Кирьянов принес ящик патронов, но их хватило ненадолго. Наблюдатель гвардии сержант Гарник Аревшетян предупредил, что приближается много танков. Танки показались справа и шли сначала колонной на рубеж гвардейцев. Между ними бежали автоматчики. Гвардейцы пересчитали патроны. Капитан Нестеренко прошел по траншее окопа, предупредил:

Не стрелять! Ждать, когда подойдут ближе. Каждый патрон - в цель!

В отсеке окопа был установлен миномет. Около него стоял наготове гвардии лейтенант Адырханов и ждал приказа капитана. В предыдущие атаки немцев он не сделал ни одного выстрела. Мин было очень мало и их берегли до более тяжелого положения. Теперь капитан Нестеренко скомандовал Адырханову:

Развернувшись, танки стали обходить бугор, а немецкие автоматчики шли по траншее. Один из танков налезал справа на окоп. Воздух дрожал от гула моторов. Гвардии рядовой Нестеренко (однофамилец капитана Нестеренко) быстро вскочил на бруствер окопа. Приподнявшись, он успел метнуть гранату под гусеницы налезавшего танка. Раздался взрыв, танк попятился назад и замер. Смертельно ранен парторг Смирнов, мертвыми легли у своих позиций гвардейцы Кирьянов, Нестеренко, Левченко, а немцы продолжают осаждать храбрецов.

Один за другим выходили из строя отважные воины, но и в эту трагическую минуту, когда смерть пыталась закрыть им глаза, они из последних сил продолжали наносить удары по врагу.

Немецким автоматчикам под прикрытием танков удалось приблизиться настолько близко, что вот-вот они ворвутся в окоп гвардейцев. Только у некоторых гвардейцев были винтовки со штыками, у остальных автоматы с пустыми дисками. Когда, казалось, выхода не было, капитан Нестеренко сказал:

Гвардеец не сдается и не отступает. Затем скомандовал:

За мною, хлопцы! За нашу Родину, вперед! - И первым вскочил на бруствер окопа.

Такая сила была в его призыве, что из окопа стали выскакивать все, даже раненые и те ползли вперед, кто с винтовкой, автоматом, а кто с оставшейся гранатой...

Такая дерзкая атака гвардейцев ошеломила немцев. Наши бойцы бежали им навстречу, чтобы скорее схватиться с ненавистным врагом врукопашную. Гитлеровцы залегли, и в это время лейтенант Адырханов начал стрелять из миномета по залегшим немцам.

Вражеские танки в свою очередь открыли огонь, отсекая путь тем, кто еще не добежал до места схватки. Гвардейцы

Аревшетян и Жукан взрывом снаряда были оглушены и контужены. Группе бойцов все же удалось сблизиться с врагом и начать рукопашную схватку. Они били и умирали стоя, цепляясь за врага. Когда Жукан и Аревшетян пришли в себя, уже стемнело. Первой мыслью их было: «Где командир, что с товарищами?» Они разыскали погибших капитана Нестеренко и своих бойцов. Немцам так и не удалось перешагнуть через окоп отважных гвардейцев.

В неравном бою погибли гвардии капитан Нестеренко И. М. и его друзья. Они погибли, но не отдали врагу рубежа, стойко отстаивали священную землю.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 ноября 1943 года гвардии капитану Нестеренко И. М. посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Он похоронен в братской могиле на хуторе Показной Токмакского района Запорожской области.

В этот же день, 26 сентября, совершил свой героический подвиг командир огневого взвода 309-го гвардейского стрелкового полка гвардии лейтенант Москаленко Михаил Илларионович. Бой также проходил в районе села Зеленый Гай. Во время боя гвардии лейтенант Москаленко М. И. лично командовал артиллерийской батареей. При яростных контратаках немцев личный состав батареи уничтожил огневые точки врага, нанес ему значительный ущерб. При отражении одной из контратак противника гвардии лейтенант Москаленко М. И. погиб. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 ноября 1943 г. гвардии лейтенанту Москаленко М. И. посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Похоронен Герой в братской могиле в селе Зеленый Гай.

В бою севернее г. Мелитополь 26 сентября наводчик миномета 309-го гвардейского стрелкового полка гвардии сержант Бакалов Михаил Ильич проявил не только храбрость, но и исключительное мужество и стойкость.

Батальон гвардии майора Николая Пенькова получил приказ продвинуться вперед, выровнять линию фронта полка. Наступающих стрелков поддерживала своим огнем батарея минометчиков гвардии капитана Ловпаче. В этом бою особенно отличился расчет гвардии сержанта Михаила Бакалова.

Оправившись от артиллерийского огня, враг пошел в контратаку. Ему удалось отбросить назад батальон майора Н. Пенькова. Расчет минометчиков под командой сержанта

Бакалова продолжал удерживать занятый рубеж, сдерживать противника, поражая его метким огнем.

Каждая попытка немцев овладеть рубежом отважных минометчиков, не приносила успеха. Но силы были неравные. Один за одним погибли все бойцы расчета. На рубеже остался один сержант Бакалов. На исходе мины, враг наседал. Бакалов, будучи сам тяжело раненным, нашел в себе силы собрать оружие погибших товарищей и вести одному неравный бой с противником, создавая впечатление, что ведет бой не один. Дрался он дерзко и умело, до последнего патрона. Но с каждым часом силы оставляли героя. Истекая кровью, теряя сознание, он извлек из кармана гимнастерки документы и засыпал их землей. Спустя некоторое время враги ворвались на рубеж минометчиков. Они начинают избивать гвардии сержанта Бакалова сапогами и автоматами. Он приходит в сознание. Вокруг немцы. Они требуют сообщить им расположение огневых средств, наименование части, фамилию командира. Гвардеец молчит. Не добившись нужных сведений, немцы продолжают дальше его пытать, рубят ему пальцы на правой руке. Но герой молчит. Это привело гитлеровцев в бешенство. Они совершают чудовищный акт над гвардейцем - отрезают ему язык. Но и это зверство палачей не поколебало мужество патриота. Он стойко выдержал все муки, не выдав военной тайны. Бакалов верил, что скоро придет помощь, товарищи не оставят его в беде. И он не ошибся. Подоспевшие товарищи отбили у гитлеровцев своего истерзанного героя. Едва придя в сознание, он показал на место, где были зарыты документы. Оказав первую медицинскую помощь, его отправили в госпиталь.

Весть о зверских пытках отважного минометчика гвардии сержанта Бакалова облетела весь фронт. Военный Совет фронта, сообщая о зверском глумлении над нашим воином, призвал бойцов, сержантов и офицеров отомстить за муки отважного минометчика Бакалова, ускорить разгром врага на украинской земле. Друзья Бакалова по всему фронту открывали счета мести за муки героя-гвардейца.

Советские люди, работавшие в тылу, узнали из газеты «Правда» о чудовищной пытке мужественного героя. На предприятиях Москвы, на родине героя - в Черняховском районе Житомирской области и других предприятиях страны создавались ударные фронтовые бригады имени Михаила Бакалова.

Родина высоко оценила подвиг и мужество гвардии сержанта Бакалова Михаила Ильича. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 марта 1944 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

К великому сожалению, позднее однополчане узнали о смерти героя. Он умер в мае 1944 года в Мелитопольском госпитале. Не смог он победить смерть от перенесенных мук и тяжелых ранений.

Похоронен гвардии сержант Бакалов М. И. в братской могиле в Мелитополе.

После 3-дневных боев у реки Молочной, произведя перегруппировку, дивизия возобновила наступление. Ведя тяжелые бон, отражая ожесточенные контратаки противника, дивизия последовательно овладевает еще двумя укрепленными оборонительными рубежами. Первым - на линии Любимовка, Дунаев, Шевченко и к 24 октября 1943 года прорывает оборону противника на всю глубину и начинает его преследовать.

Преследуя отходящего противника, дивизия с боями овладевает крупными населенными пунктами Фридрихсвельд, Пришив, Михайловка, Розовка, Тимошевка, Воробьевка, Но-воуспеновка, Чистополье, Демьяновка, Новоалександровка, Новоукраинка, Антоновка, Западные Кайры, Горностаевка, Завадовка и еще 26 населенными пунктами. Уничтожив 28 немецких танков, до 4000 солдат и офицеров, взяв 30 человек в плен и захватив много трофеев, 2 ноября 1943 года дивизия вышла к реке Днепр на рубеже: Средний, Завадовка, Горностаевка, Западные Кайры.