Петр III (краткая биография)

Биография Карла-Петера-Ульриха Голштейн-Готторпского или же Петра Третьего полна событий и крутых поворотов. Он был рождён двадцать первого февраля 1728 года и остался без матери в раннем возрасте. В одиннадцать лет он лишился и отца. Юношу подготавливали править Швецией, но всё поменялось, когда ставшая в 1741 году Елизавета объявляет наследником своего престола племянника Петра Третьего Фёдоровича.

Исследователи утверждают, что он не являлся большим интеллектуалом, однако довольно хорошо владел латынью и лютеранским катехизисом (ещё немного владел французским языком). Императрица заставила Петра Третьего учить русский язык и основы православной веры. В 1745 году он был повенчан с Екатериной Второй, которая родила ему наследника – Павла Первого. В 1761 году после смерти Елизаветы Петровны Петра объявили российским императором без коронации.

Правление Петра Третьего продлилось сто восемьдесят шесть дней. Кроме того, он не пользовался в это время популярностью в русском обществе, так как открыто высказывал своё положительное отношение к Фридриху Второму во время Семилетней войны.

Своим самым важным манифестом от восемнадцатого февраля 1762 года правитель Пётр Третий упразднил обязательную дворянскую службу, Тайную канцелярию, а также разрешил вернуться на родину раскольникам. Однако даже эти меры не принесли царю народную любовь. За короткий срок его правления было усилено крепостное право. Также он велел состричь бороды священникам и одеваться на манер того, как одеваются лютеранские пастыри.

Не скрывая своего восхищения правителем Пруссии (Фридрих Второй), Пётр Третий выводит Россию из Семилетней войны, возвращая Пруссии отвоёванные территории. Неудивительно, что совсем скоро многие в из круга царя становятся участниками заговора, который был направлен на свержение такого правителя. В роли инициатора данного заговора выступила жена Петра Екатерина Алексеевна.

Эти события стали началом дворцового переворота 1762 года в котором принимали участие М. Волконский, К. Разумовский, а также Г. Орлов.

Уже в 1762 году Измайловский и Семёновский полки присягают на верность Екатерине. Именно в их сопровождении она отправляется в Казанский собор, где её провозглашают императрицей.

Царь Пётр Третий был сослан в Ропшу, где и скончался девятого июля 1762 года.

Император Петр III Федорович при рождении был назван Карлом Петером Ульрихом, так как будущий российский властитель родился в портовом городе Киле, расположенном на севере современного немецкого государства. На российском престоле Петр III продержался полгода (официальными годами правления считаются 1761-1762), после чего оказался жертвой дворцового переворота, устроенного его женой , которая и сменила погибшего супруга.

Примечательно, что в последующие столетия биография Петра III подавалась исключительно с уничижительной точки зрения, поэтому его образ у людей складывался однозначно отрицательным. Но в последнее время историки находят доказательства, что этот император имел вполне определенные заслуги перед страной, и более длительный срок его правления принес бы ощутимую пользу жителям Российской империи.

Детство и юность

Так как мальчик родился в семье герцога Карла Фридриха Голштейн-Готторпского, племянника шведского короля Карла XII, и его жены Анны Петровны, дочери царя (т.е. Петр III был внуком Петра I), то его судьба была предопределена с младенчества. Едва появившись на свет, ребенок стал наследником шведского престола, а кроме того, в теории мог претендовать на российский трон, хотя по задумке его деда Петра I этого произойти не должно было.

Детство Петра Третьего было совсем не царским. Мальчик рано потерял мать, а отец, зацикленный на отвоевании потерянных прусских земель, воспитывал сына словно солдатика. Уже в 10 лет маленькому Карлу Петеру присвоили звание секунд-лейтенанта, а через год мальчик осиротел.

Карл Петер Ульрих - Петр III

После смерти Карла Фридриха его сын попал в дом к епископу Адольфу Эйтинскому, его двоюродному дяде, где мальчик превратился в объект для унижения, жестоких шуток и где регулярно устраивали порку. Об образовании наследного принца никто не заботился, и к 13 годам он едва умел читать. У Карла Петера было слабое здоровье, он был хилым и боязливым подростком, но при этом добрым и простодушным. Он любил музыку и живопись, хотя из-за воспоминаний об отце одновременно обожал «военщину».

Впрочем, известно, что до самой смерти император Петр III боялся звука пушечных выстрелов и ружейных залпов. Летописцы отмечали и странное пристрастие юноши к фантазиям и выдумкам, часто переходившим в откровенную ложь. Также существует версия, что еще в подростковом возрасте Карл Петер приобрел зависимость от алкоголя.

Жизнь будущего императора всероссийского изменилась, когда ему было 14 лет. На российский престол взошла его тетушка , которая решила закрепить монархию за потомками своего отца. Так как Карл Петер был единственным прямым наследником Петра Первого, то его вызвали в Санкт-Петербург, где юный Петр Третий, носивший уже титул герцога Голштейн-Готторпского, принял православную религию и получил славянское имя князь Петр Федорович.

При первой встрече с племянником Елизавета поразилась его невежеству и приставила к царственному наследнику репетитора. Учитель отмечал отличные умственные способности подопечного, что развенчивает один из мифов о Петре III как о «слабоумном солдафоне» и «умственно неполноценном».

Хотя существуют свидетельства, что вел себя на людях император крайне странно. Особенно в храмах. Например, во время богослужения Петр смеялся и громко разговаривал. Да и с иностранными министрами вел себя фамильярно. Возможно, подобное поведение и породило слух о его «неполноценности».

Также в юности он переболел тяжелой формой оспы, что могло стать причиной отклонений в развитии. При этом Петр Федорович разбирался в точных науках, географии и фортификации, владел немецким, французским и латинским языками. А вот русского практически не знал. Но и осваивать его не стремился.

Кстати, черная оспа сильно обезобразила лицо Петра Третьего. Но ни на одном портрете этот дефект внешности не отображен. А об искусстве фотографии тогда никто и не мыслил – первое в мире фото появилось только спустя 60 с лишним лет. Так что до современников дошли только его портреты, написанные с натуры, но «приукрашенные» художниками.

Правление

После смерти Елизаветы Петровны 25 декабря 1761 года на престол вступил Петр Федорович. Но коронован не был, сделать это планировалось после военного похода на Данию. В итоге Петр III был коронован посмертно в 1796 году .

На престоле он провел 186 дней. За это время Петр Третий подписал 192 закона и указа. И это даже не считая представлений к наградам. Так что, несмотря на мифы и слухи вокруг его личности и деятельности, даже за столь непродолжительный период он успел проявить себя и во внешней, и во внутренней политике страны.

Важнейший документ царствования Петра Федоровича – «Манифест о вольности дворянства». Этот законодательный акт освобождал дворян от обязательной 25-летней службы и даже разрешил им выезжать за границу.

Оболганный император Петр III

Из других дел императора стоит отметить ряд реформ о преобразовании государственной системы. Он, находясь на престоле всего полгода, успел упразднить Тайную канцелярию, ввести свободу вероисповедания, отменить церковный надзор за личной жизнью подданных, запретить раздаривать в частную собственность государственные земли и самое главное – сделать суд Российской империи открытым. А еще он объявил лес национальным богатством, учредил Государственный банк и ввел в оборот первые ассигнации. Но после смерти Петра Федоровича все эти новшества были уничтожены.

Таким образом, император Петр III имел намерения сделать Российскую империю свободней, менее тоталитарной и более просвещенной.

Несмотря на это, большинство историков считают короткий период и итоги его правления одними из худших для России. Главной причиной этого является фактическое аннулирование им итогов Семилетней войны. У Петра сложились плохие отношения с военными офицерами, так как он прекратил войну с Пруссией и вывел русские войска из Берлина. Некоторые расценили эти действия как предательство, но на самом деле победы гвардейцев в этой войне приносили славу либо им лично, либо Австрии и Франции, чью сторону поддерживала армия. Но для Российской империи от этой войны пользы не было.

Также он решил ввести прусские порядки в русскую армию – у гвардейцев появилась новая форма, и наказания теперь тоже были на прусский манер – палочная система. Такие изменения не прибавили ему авторитета, а, наоборот, породили недовольство и неуверенность в завтрашнем дне как в армии, так и в придворных кругах.

Личная жизнь

Когда будущему правителю едва исполнилось 17 лет, императрица Елизавета Петровна поспешила его женить. В супруги ему выбрали немецкую принцессу Софию Фредерику Августу, которую сегодня весь мир знает под именем Екатерина Вторая. Свадьба наследника была сыграна с небывалым размахом. В качестве подарка Петру и Екатерине были преподнесены во владение дворцы графа – Ораниенбаум под Петербургом и Люберцы под Москвой.

Стоит отметить, что Петр III и Екатерина II друг друга не выносили и считались семейной парой только юридически. Даже когда жена подарила Петру наследника Павла I, а затем и дочь Анну, он шутил, что не понимает, «откуда она берет этих детей».

Наследник-младенец, будущий российский император Павел I, после рождения был отнят у родителей, его воспитанием сразу же занялась сама императрица Елизавета Петровна. Впрочем, Петра Федоровича это нисколько не огорчало. Он никогда особо не интересовался сыном. Он виделся с мальчиком один раз в неделю, на это было разрешение императрицы. Дочь Анна Петровна умерла в младенчестве.

О сложных отношениях Петра Третьего и Екатерины Второй говорит тот факт, что правитель неоднократно публично ссорился с женой и даже грозил развестись с ней. Однажды, после того как супруга не поддержала произнесенный им тост на застолье, Петр III приказал арестовать женщину. От тюрьмы Екатерину спасло только вмешательство дяди Петра, Георга Гольштейн-Готторпского. Но при всей агрессии, злости и, скорее всего, жгучей ревности к жене Петр Федорович испытывал уважение к ее уму. В затруднительных ситуациях, чаще хозяйственных и финансовых, муж Екатерины часто обращался к ней за помощью. Сохранились данные, что Петр III Екатерину II называл «Госпожа Подмога».

Примечательно, на личной жизни Петра III отсутствие интимных отношений с Екатериной никак не сказалось. Петр Федорович имел любовниц, главной из которых стала дочь генерала Романа Воронцова. Ко двору были представлены две его дочери: Екатерина, которая станет подругой императорской супруги, а впоследствии и княгиней Дашковой, и Елизавета. Вот ей и выпала судьба стать любимой женщиной и фавориткой Петра III. Ради нее он даже был готов расторгнуть венчанный брак, но этому случиться было не суждено.

Смерть

На царском престоле Петр Федорович пробыл немногим дольше полугода. К лету 1762 года его жена Екатерина Вторая вдохновила своего приспешника организовать дворцовый переворот, который и произошел в конце июня. Петр, пораженный предательством окружения, отрекся от российского престола, который изначально не ценил и не желал, и намеревался вернуться в родную страну. Однако по приказу Екатерины низложенный император был арестован и помещен во дворец в Ропше вблизи Санкт-Петербурга.

А 17 июля 1762 года, через неделю после этого, Петр III умер. Официальной причиной смерти стал «приступ геморроидальных коликов», усиленный злоупотреблением алкогольных напитков. Однако основной версией гибели императора считается насильственная смерть от руки , старшего брата – главного в ту пору фаворита Екатерины. Считается, что Орлов задушил узника, хотя ни позднейшее медицинское освидетельствование трупа, ни исторические факты этого не подтверждают. Эта версия опирается на «покаянное письмо» Алексея, которое к нашему времени сохранилось в копии, и современные ученые уверены, что эта бумага – фальшивка, сделанная Федором Растопчиным, правой рукой Павла Первого.

Петр III и Екатерина II

После смерти бывшего императора сложилось неверное представление о личности и биографии Петра III, так как все умозаключения делались на основе мемуаров его жены Екатерины II, активной участницы заговора княгини Дашковой, одного из главных идеологов заговора, графа Никиты Панина, и его брата – графа Петра Панина. То есть на основе мнения тех людей, которые предали Петра Федоровича.

Как раз «благодаря» запискам Екатерины II сложился образ Петра III как пьяницы-мужа, повесившего крысу. Якобы женщина зашла в кабинет императора и была поражена увиденным. Над его столом была повешенная крыса. Супруг ей ответил, что она совершила уголовное преступление и по военным законам подверглась жесточайшему наказанию. По его словам, она была казнена и в течение 3 суток будет висеть на глазах публики. Эту «историю» повторяли и , и , описывая Петра Третьего.

Было ли это в действительности, или же таким образом Екатерина II на его «неприглядном» фоне создавала собственный положительный имидж,теперь уже узнать не представляется возможным.

Слухи о смерти породили немалое количество самозванцев, называющих себя «выжившим царем». Подобные явления случались и раньше, стоит вспомнить хотя бы многочисленных Лжедмитриев. Но по количеству людей, выдававших себя за императора, у Петра Федоровича нет конкурентов. Как минимум 40 персон оказались «Лжепетрами III», среди которых и Степан Малый.

Память

• 1934 – художественный фильм «Распутная императрица» (в роли Петра III – Сэм Джаффе)
• 1963 – художественный фильм «Катерина из России» (в роли Петра III – Рауль Грассили)
• 1987 – книга «Легенда о русском принце» – Мыльников А. С.
• 1991 – художественный фильм «Виват, гардемарины!» (в роли Петра III – )
• 1991 – книга «Искушение чудом. «Русский принц» и самозванцы» – Мыльников А. С.
• 2007 – книга «Екатерина II и Петр III: история трагического конфликта» – Иванов О. А.
• 2012 – книга «Наследники исполина» – Елисеева О.И.
• 2014 – сериал «Екатерина» (в роли Петра III – )
• 2014 – памятник Петру III в немецком городе Киль (скульптор Александр Таратынов)
• 2015– сериал «Великая» (в роли Петра III –)
• 2018 – сериал «Кровавая барыня» (в роли Петра III – )

Еще при жизни в 1742 году императрица Елизавета Петровна законным наследником российского престола объявила своего племянника, сына покойной старшей сестры Анны Петровны, Карла-Петера-Ульриха герцога Гольштейн-Готорпского. Он также являлся шведским принцем, поскольку был внуком королевы Ульрики-Элеоноры, наследовавшей власть Карла XII, у которой не было детей. Поэтому мальчика воспитывали в лютеранской вере, а его воспитателем стал военный до мозга костей гофмаршал граф Отто Бруменн. Но по мирному договору, подписанному в городе Або в 1743 году после фактического поражения Швеции в войне с Россией, Ульрика-Элеонора вынуждена была от планов короновать внука на престол, и молодой герцог переехал в Санкт-Петербург из Стокгольма.

После принятия православия он получил имя Петра Федоровича. Его новым педагогом стал Якоб фон Штелин, который считал своего ученика одаренным молодым человеком. Он явно преуспевал в истории, математике, если это касалось фортификации и артиллерии, и музыке. Однако Елизавета Петровна была недовольна его успехами, поскольку он не желал изучать основы православия и русскую словесность. После рождения 20 сентября 1754 года внука Павла Петровича императрица стала приближать к себе умную и решительную Великую княгиню Екатерину Алексеевну, а упрямому племяннику «для развлечения» разрешила создать в Ораниенбауме Голштинский гвардейский полк. Без сомнения, она хотела объявить Павла наследником престола, а Екатерину провозгласить регентом до его совершеннолетия. Это еще более ухудшило отношения супругов.

После скоропостижной смерти Елизаветы Петровны 5 января 1762 года великий князь Петр III Федорович официально венчался на царство. Однако он не прекратил тех робких экономических и административных преобразований, которые начала покойная императрица, хотя личных симпатий к ней никогда не испытывал. Тихий, уютный Стокгольм, надо полагать, оставался для него райским уголком по сравнению с многолюдным и недостроенным Петербургом.

К этому времени в России сложилась непростая внутриполитическая обстановка.

В Уложении 1754 года императрицы Елизаветы Петровны говорилось о монопольном праве дворян владеть землей и крепостными. Помещики только не имели возможности лишить их жизни, наказывать кнутом для скота и пытать. Дворяне получили неограниченное право покупать и продавать крестьян. В елизаветинские времена главной формой протеста крепостных, раскольников и сектантов стали массовые побеги крестьян и посадских людей. Сотни тысяч бежали не только на Дон и в Сибирь, но и в Польшу, Финляндию, Швецию, Персию, Хиву и другие страны. Появились и другие признаки кризиса – страну наводнили «разбойничьи ватаги». Царствование «дщери Петровой» было не только периодом расцвета литературы и искусства, появлением дворянской интеллигенции, но в то же временем, когда российское податное население ощущало возрастание степени своей несвободы, человеческого унижения, бессилия против социальной несправедливости.

«Развитие остановилось раньше его роста; в лета мужества он оставался тем же, чем был в детстве, вырос, не созрев, - писал о новом императоре В.О. Ключевский. - Он был взрослым человеком, навсегда оставаясь ребенком». Выдающийся русский историк, как и другие отечественные и зарубежные исследователи, наградил Петра III множеством негативных качеств и оскорбительных эпитетов, с которыми можно поспорить. Ото всех предшествующих государынь и государей, пожалуй, только он продержался на троне 186 дней, хотя отличался самостоятельностью в принятии политических решений. Отрицательная характеристика Петра III уходит корнями к временам Екатерины II, которая приложила максимум усилий к тому, чтобы всячески опорочить супруга и внушить своим подданным мысль о том, какой великий подвиг совершен ею в деле спасения России от тирана. «Прошло более 30 лет с той поры, как печальной памяти Петр III сошел в могилу, - писал с горечью Н.М. Карамзин в 1797 году, - и обманутая Европа все это время судила об этом государе со слов его смертельных врагов или их подлых сторонников».

Новый император был небольшого роста, с непропорционально маленькой головой, и курносым. Его невзлюбили сразу за то, что после грандиозных побед над лучшей в Европе прусской армией Фридриха II Великого в Семилетней войне и взятия графом Чернышевым Берлина Петр III подписал унизительный - с точки зрения русского дворянства - мир, возвративший поверженной Пруссии все завоеванные территории безо всяких предварительных условий. Говорили, что он даже простоял под ружьем «на караул» два часа на январском морозе в знак извинения перед опустевшим зданием прусского посольства. Главнокомандующим российской армией был назначен герцог Георг Гольштейн-Готторпский. Когда фаворитка императора Елизавета Романовна Воронцова спросила его об этом странном поступке: «Что тебе, Петруша, дался этот Фридрих - ведь мы его бьем в хвост и гриву?», тот искренне ответил, что «я люблю Фридриха потому, что я люблю всех!» Однако более всего Петр III ценил разумный порядок и дисциплину, считая образцом порядки, заведенные в Пруссии. Подражая Фридриху Великому, прекрасно игравшему на флейте, император старательно учился скрипичному мастерству!

Впрочем, Петр Федорович рассчитывал, что король Пруссии поддержит его в войне с Данией, чтобы вернуть себе Голштинию, и даже направил 16 000 солдат и офицеров под командованием генерала от кавалерии Петра Александровича Румянцева в Брауншвейг. Однако прусская армия находилась в столь плачевном состоянии, что втягивать ее в новую войну Фридрих Великий не решился. Да и Румянцев был далеко не в восторге иметь союзниками много раз битых им пруссаков!

Ломоносов так отреагировал в своем памфлете на воцарение Петра III:

«Слыхал ли кто из в свет рожденных,

Чтоб торжествующий народ

Предался в руки побежденных?

О, стыд! О, странный оборот!»

Фридрих II Великий же в свою очередь присвоил императору звание полковника прусской армии, что еще более возмутило русское офицерство, разгромившее прежде непобедимых пруссаков и под Гросс-Егерсдорфом, и под Цорндорфом, и под Кунерсдорфом и овладевшее Берлином в 1760 году. Ничего, кроме бесценного военного опыта, заслуженного авторитета, воинских званий и орденов российские офицеры в результате кровопролитной Семилетней войны не получили.

И откровенно и, не скрывая этого, Петр III не любил свою «тощую и глупую» жену Софию-Фредерику-Августу принцессу фон Ангальт-Цербстскую, в православии императрицу Екатерину Алексеевну. Ее отец Христиан-Августин состоял на действительной прусской службе и являлся губернатором города Штеттина, а мать Иоганна-Елизавета происходила из старинного дворянского Гольштейн-Готторпского рода. Великий князь и его жена оказались дальними родственниками, и даже были схожими по характеру. Оба отличались редкой целеустремленностью, бесстрашием, граничащим с безумством, неограниченным честолюбием и непомерным тщеславием. И муж, и жена считали монаршую власть их естественным правом, а собственные решения – законом для подданных.

И хотя Екатерина Алексеевна подарила наследнику престола сына Павла Петровича, отношения между супругами всегда оставались прохладными. Несмотря на придворные сплетни о бесчисленных супружеских изменах жены, Павел был очень похож на отца. Но это, тем не менее, лишь отдалило супругов друг от друга. В окружении императора приглашенные им голштинские аристократы – принц Голштейн-Беккский, герцог Людвиг Голштинский и барон Унгерн - охотно судачили о любовных связях Екатерины то с князем Салтыковым (по слухам Павел Петрович был его сыном), то с князем Понятовским, то с графом Чернышевым, то с графом Григорием Орловым.

Раздражало императора стремление Екатерины обрусеть, постичь православные религиозные таинства, узнать традиции и обычаи будущих российских подданных, которые Петр III считал языческими. Он не раз говаривал, что, как Петр Великий, разведется с женой и станет супругом дочери канцлера, Елизавете Михайловне Воронцовой.

Екатерина платила ему полной взаимностью. Поводом для желаемого развода с нелюбимой супругой были сфабрикованные в Версале «письма» великой княгини Екатерины генералу-фельдмаршалу Апраксину о том, что после победы над прусскими войсками под Мемелем в 1757 году ему не следует вступать в Восточную Пруссию, чтобы дать возможность Фридриху Великому оправиться от поражения. Наоборот, когда французский посол в Варшаве потребовал от Елизаветы Петровны удаления короля Речи Посполитой Станислава-Августа Понятовского из Петербурга, намекая на его любовную связь с Великой княгиней, Екатерина откровенно заявила императрице: «Что такое представляет собою какой-то де Броньи по сравнению с Великой русской императрицей и как смеет он предписывать свою волю повелительнице сильнейшей европейской державы?».

Канцлеру Михаилу Илларионовичу Воронцову ничего не стоило доказать подложность этих бумаг, но, тем не менее, в частном разговоре с петербургским генерал-полицмейстером Николаем Алексеевичем Корфом Петр III высказал свои сокровенные мысли: «Мою жену я постригу в монахини, как сделал мой дед, великий Петр, с первой женой, - пусть молится и кается! И посажу их с сыном в Шлиссельбург...». Воронцов принял решение не торопить события с клеветой на супругу императора.

Однако эта его крылатая фраза о «всеобщей христианской любви» и исполнение произведений Моцарта на скрипке на очень приличном уровне, с которой Петр III хотел войти в российскую историю, популярности ему в среде отечественного дворянства не прибавила. В действительности, воспитанный в строгой немецкой атмосфере, он был разочарован теми нравами, которые царили при дворе его сердобольной тетки с ее фаворитами, министерской чехардой, вечными бальными церемониями и военными парадами в честь Петровских побед. Петр III, приняв православие, не любил посещать церковную службу в храмах, особенно на Пасху, совершать паломничества по святым местам и монастырям и соблюдать обязательные религиозные посты. Русские дворяне считали, что в глубине души он всегда оставался лютеранином, если даже не «вольнодумцем на французский манер».

Великий князь в свое время от души хохотал над рескриптом Елизаветы Петровны, по которому «камердинер, кой дежурит у дверей Ея Величества ночью, обязан прислушиваться и, когда матушка-императрица закричит от сна кошмарного, положить ей руку на лоб и произнести “лебедь белая”, за что сей камердинер жалуется во дворянство и получает фамилию Лебедев». По мере старения Елизавета Петровна постоянно видела во сне одну и ту же сцену, как она поднимает с постели свергнутую Анну Леопольдовну, к тому времени давно упокоившуюся в Холмогорах. Не помогало и то, что почти каждую ночь она меняла спальную комнату. Дворян Лебедевых становилось все больше. Для простоты отличия их от крестьянского сословия таких стали величать после очередной паспортизации в царствование Александра II помещиками Лебединскими.

Кроме «вселенской доброты» и скрипки, Петр III обожал субординацию, порядок и справедливость. При нем были возвращены из ссылки опальные при Елизавете Петровне вельможи - герцог Бирон, граф Миних, граф Лесток и баронесса Менгден и восстановлены в чинах и состоянии. Это было воспринято как преддверие новой «бироновщины»; просто еще не вырисовывался облик нового иноземного фаворита. Военный до мозга костей генерал-поручик граф Иван Васильевич Гудович для этой роли явно не подходил, беззубый и идиотически улыбающийся Миних и навсегда перепуганный Бирон в расчет никем, разумеется, не брались.

Сам вид Петербурга, где среди землянок и «курных изб» государственных крепостных и приписанных к посаду горожан, возвышались Петропавловская крепость, Зимний дворец и дом генерал-губернатора столицы Меншикова, с захламленными грязными улочками, вызывал у императора отвращение. Впрочем, Москва выглядела не лучше, выделяясь только своими многочисленными соборами, церквями и монастырями. Тем более что сам Петр Великий запретил застраивать Москву кирпичными зданиями и мостить камнем улицы. Петру III хотелось немного облагородить облик своей столицы - «северной Венеции».

И он вместе с генерал-губернатором Санкт-Петербурга князем Черкасским отдали приказ очистить много лет захламленную строительную площадку перед Зимним дворцом, через которую пробирались придворные к парадному подъезду, словно через руины Помпей, разрывая камзолы и пачкая сапоги. Петербуржцы разобрали все завалы за полчаса, забрав себе и битый кирпич, и обрезки стропил, и ржавые гвозди, и остатки стекла и обломки строительных лесов. Площадь вскоре же была идеально замощена датскими мастерами и стала украшением столицы. Город стал понемногу отстраиваться, за что горожане были крайне признательны Петру III. Та же участь постигла строительные свалки в Петергофе, Ораниенбауме, у Александро-Невской Лавры и на Стрельне. Русские дворяне увидели в этом дурной знак - порядков иноземных они не любили и боялись со времен Анны Иоанновны. Новые городские кварталы за Мойкой, где простолюдины открывали «доходные дома» подчас выглядели лучше, чем посадские деревянные избушки, словно перенесенные из боярского московского прошлого.

Императора невзлюбили еще и за то, что он придерживался строгого распорядка дня. Вставая в шесть часов утра, Петр III поднимал командиров гвардейских полков по тревоге, и устраивал военные смотры с обязательными упражнениями в шагистике, стрельбе и боевом перестроении. Дисциплину и военные упражнения русские гвардейцы ненавидели всеми фибрами души, считая своей привилегией вольные порядки, иногда являясь в полки в домашних шлафроках и даже в ночных рубахах, но с уставной шпагой на талии! Последней каплей стало введение военной формы прусского образца. Вместо русской темно-зеленой армейской униформы с красными стоячими воротниками и обшлагами следовало носить мундиры оранжевого, голубого, оранжевого и даже канареечного цветов. Обязательными стали парики, аксельбанты и эспантоны, из-за которых «преображенцы», «семёновцы» и «измайловцы» стали почти неразличимы, и узкие сапоги, в голенища которых как встарь не помещались плоские немецкие водочные фляги. В разговоре со своими близкими друзьями, братьями Разумовскими, Алексеем и Кириллом, Петр III сказал, что русская «гвардия - это нынешние янычары, и ее следует ликвидировать!»

Причин для дворцового заговора в гвардии накапливалось достаточно. Будучи человеком неглупым, Петр III понимал, что доверять «русским преторианцам» свою жизнь опасно. И он решил создать свою личную охрану - Голштинский полк под командованием генерала Гудовича, но успел сформировать только один батальон в составе 1 590 человек. После странного завершения Россией своего участия в Семилетней войне гольштейн-готорпские и датские дворяне не спешили в Петербург, который явно стремился проводить изоляционистскую политику, не сулившую профессиональным военным никаких выгод. В Голштинский батальон рекрутировались отчаянные пройдохи, пропойцы и люди сомнительной репутации. Да и миролюбие императора настораживало наемников - двойное жалование российским военнослужащим выплачивалось только в период военных действий. Петр III же от этого правила отступать не собирался, тем более что государственная казна была основательно опустошена во время царствования Елизаветы Петровны.

Канцлер Михаил Илларионович Воронцов и действительный тайный советник и одновременно лейб-секретарь Дмитрий Иванович Волков, увидев либеральные настроения императора, немедленно стали готовить высочайшие манифесты, которые Петр III в отличие от Анны Леопольдовны и Елизаветы Петровны не только подписывал, но и прочитывал. Он лично поправлял текст проектов документов, вставляя в них собственные рациональные критические суждения.

Так, по его Указу от 21 февраля была ликвидирована зловещая Тайная Канцелярия, а ее архив «к вечному забвению» передавался в Правительствующий Сенат на постоянное хранение. Роковую для любого русского поданного формулу «Слово и дело!», которой было достаточно для «испытания на дыбе» всякого, независимо от его сословной принадлежности; запрещалось даже ее произносить.

В своем программном «Манифесте о вольности и свободе дворянства российского» от 18 февраля 1762 года Петр III вообще отменил физические пытки представителей господствующего сословия и предоставил им гарантии личной неприкосновенности, если это не касалось измены Отечеству. Даже такая «гуманная» казнь для дворян как урезание языка и ссылка в Сибирь вместо отсечения головы, введенная Елизаветой Петровной, запрещались. Его указами подтверждалась и расширялась дворянская монополия на винокурение.

Российское дворянство было потрясено публичным процессом по делу генеральши Марии Зотовой, поместья которой за бесчеловечное отношение к крепостным было продано с торгов в пользу солдат-инвалидов и увечных крестьян. Генерал-прокурору Сената графу Алексею Ивановичу Глебову было приказано начать следствие по делу многих дворян-изуверов. Император издал в этой связи отдельный указ, первый в российском законодательстве, квалифицирующий убийство помещиками своих крестьян как «тиранское мучение», за которое таких землевладельцев наказывали пожизненной ссылкой.

Отныне крестьян запрещалось наказывать батогами, что часто приводило к их гибели, - «для этого использовать только розги, коими сечь токмо по мягким местам, дабы не допустить членовредительства».

Все беглые крестьяне, сектанты-некрасовцы и дезертиры, десятками тысяч бежавшие большей частью на пограничную реку Яик, за Урал, и даже в далекие Речь Посполитую и Хиву в царствование Елизаветы Петровны, были амнистированы. По Указу от 29 января 1762 года они получили право возвращения в Россию не к прежним владельцам и в казармы, а в качестве государственных крепостных или пожалованы казачьим достоинством в Яицком казачьем войске. Именно здесь накопился самый взрывоопасный человеческий материал, отныне неистово преданный Петру III. Староверы-раскольники освобождались от налога за инакомыслие и могли теперь жить своим укладом. Наконец, с частновладельческих крепостных списывались все долги, накопившиеся с Соборного Уложения царя Алексея Михайловича. Народному ликованию не было предела: императору возносились молитвы во всех сельских приходах, полковых часовнях и раскольничьих скитах.

Обласканным оказалось и купечество. Именным указом императора разрешался беспошлинный вывоз сельскохозяйственных товаров и сырья в Европу, что существенно укрепило денежную систему страны. Для поддержки внешней торговли был создан Государственный банк с кредитным капиталом в пять миллионов серебряных рублей. Долгосрочный кредит могли получить торговцы всех трех гильдий.

Петр III решил завершить секуляризацию церковных земельных владений, незадолго до смерти начатую Петром Великим, ограничив указом от 21 марта 1762 года недвижимую собственность всех сельских приходов и монастырей их оградами и стенами, оставив им территории кладбищ, а также собирался запретить представителям духовенства владеть крепостными крестьянами и ремесленниками. Церковные иерархи встретили эти меры с откровенным недовольством, и примкнули к дворянской оппозиции.

Это привело к тому, что между приходскими священниками, которые всегда были ближе к народным массам, и провинциальным дворянам, которые сдерживали правительственные мероприятия, так или иначе улучшавшие положение крестьян и работных людей, и «белым духовенством», составлявшим устойчивую оппозицию укреплявшемуся абсолютизму начиная с патриарха Никона, пролегла пропасть. Русская православная церковь теперь не представляла собой единой силы, а общество оказалось расколотым. Став императрицей, Екатерина II эти указы отменила, что сделать Святейший Синод послушным своей власти.

Указы Петра III о всемерном поощрении торгово-промышленной деятельности должны были упорядочить денежные отношения в империи. Его «Указ о коммерции», включавший протекционистские меры по развитию хлебного экспорта, содержал конкретные указания о необходимости бережного отношения энергичных дворян и купцов к лесу, как к национальному богатству Российской империи.

Какие еще либеральные замыслы роились в голове императора, узнать уже никому не удастся...

Специальным постановлением Сената было решено поставить позолоченную статую Петру III, но он сам воспротивился этому. Шквал либеральных указов и манифестов до основания потряс дворянскую Россию, и растрогал патриархальную Русь, не расставшуюся еще окончательно с пережитками языческого идолопоклонства.

28 июня 1762 года за день до собственных именин Петр III в сопровождении голштинского батальона вместе с Елизаветой Романовной Воронцовой уехал в Ораниенбаум подготовить все к торжеству. Екатерина осталась в Петергофе без присмотра. Рано утром, разминувшись с торжественным поездом императора, карета с сержантом Преображенского полка Алексеем Григорьевичем Орловым и графом Александром Ильичом Бибиковым повернула к Моплезиру, забрала Екатерину и галопом помчалась в Петербург. Здесь уже было все подготовлено. Деньги на организацию дворцового переворота опять были получены в долг у французского посла барона де Бретейля, - король Людовик XV хотел, чтобы Россия вновь начала военные действия против Пруссии и Англии, что и было обещано графом Паниным в случае успешного свержения Петра III. Великая княгиня Екатерина, как правило, отмалчивалась, когда Панин красочно обрисовал ей облик «новой Европы» под эгидой Российской империи.

Четыреста «преображенцев», «измайловцев» и «семеновцев», изрядно подогретые водкой и несбыточными надеждами искоренить все иноземное, приветствовали бывшую немецкую принцессу как православную русскую императрицу как «матушку»! В Казанском соборе Екатерина II зачитала Манифест о собственном воцарении, написанный графом Никитой Ивановичем Паниным, где сообщалось, что в связи с тяжелым умственным расстройством Петра III, отразившимся в его неистовых республиканских устремлениях, она вынуждена принять государственную власть в свои руки. В Манифесте содержался намек на то, что после совершеннолетия сына Павла она сложит свои полномочия. Этот пункт Екатерина ухитрилась прочесть так невнятно, что никто в ликующей толпе толком ничего не расслышал. Как всегда, войска охотно и весело присягнули новой императрице и устремились к предварительно поставленным в подворотнях бочкам с пивом и водкой. Только Конногвардейский полк попытался прорваться на Невский, но на мостах плотно колесо к колесу были выставлены пушки под командованием цальмейстера (поручика) гвардейской артиллерии и любовника новой императрицы Григория Григорьевича Орлова, который поклялся потерять жизнь, но не дать сорвать коронацию. Пробиться через артиллерийские позиции оказалось невозможно без помощи пехоты, и конногвардейцы отступили. За свой подвиг во имя любимой Орлов получил титул графа, звание сенатора и чин генерал-адъютанта.

Вечером того же дня 20 000 конницы и пехоты, возглавляемые переодетой в мундир полковника Преображенского полка императрицей Екатериной II, двинулись в Ораниенбаум свергать законного потомка Романовых. Петру III попросту нечем было защищаться от этой огромной армии. Ему пришлось молча подписать акт об отречении, высокомерно протянутый женой прямо из седла. На фрейлине графине Елизавете Воронцовой измайловские солдаты изорвали в лоскутья ее бальное платье, а его крестница, юная княгиня Воронцова-Дашкова дерзко крикнула Петру в лицо: «Так-то, крестный, впредь не невежничай с женой!» Низложенный император печально ответствовал: «Дитя мое, вам не мешает помнить, что водить хлеб-соль с честными дураками, как ваша сестра и я, гораздо безопаснее, чем с великими умниками, которые выжмут сок из лимона, а корки бросают под ноги».

На следующий день Петр III находился уже под домашним арестом в Ропше. Ему было позволено проживать там с любимой собакой, слугой негром и скрипкой. Жить ему оставалось всего неделю. Он успел написать Екатерине II две записки с мольбой о пощаде и просьбой отпустить его в Англию вместе с Елизаветой Воронцовой, заканчивавшиеся словами «надеюсь на Ваше великодушие, что Вы не оставите меня без пропитания по христианскому образцу», подписанные «преданный Вам лакей».

В субботу 6 июля Петр III был убит во время карточной игры своими добровольными тюремщиками Алексеем Орловым и князем Федором Барятинским. Караул бессменно несли гвардейцы Григорий Потемкин и Платон Зубов, которые были посвящены в планы заговора и стали свидетелями издевательств над опальным императором, но им не препятствовали. Еще утром Орлов написал пьяным и качающемся от бессонницы почерком, вероятно, прямо на барабане флаг-офицера, записку «матушке нашей Всероссийской» Екатерине II, в которой сообщал, что «урод наш очень занемог, как бы сегодня не помер».

Судьба Петра Федоровича была предрешена, нужен был только повод. И Орлов обвинил Петра в том, что тот передергивает карту, на что тот с возмущением закричал: «С кем говоришь, холоп?!». Последовал точный страшной силы удар вилкой в горло, и с хрипом бывший император упал навзничь. Орлов растерялся, но находчивый князь Барятинский тут же туго перетянул горло умирающего шелковым голштинским шарфом, да так, что кровь не отлила от головы и запеклась под кожей лица.

Позже протрезвевший Алексей Орлов написал обстоятельный доклад Екатерине II, в котором признал себя виновным в смерти Петра III: «Матушка милосердная Государыня! Как мне изъяснить, описать, что случилось: не поверишь верному своему рабу. Но как перед Богом скажу истину. Матушка! Готов идти на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка – его нет на свете. Но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на государя! Но свершилась беда. Он заспорил за столом с князем Федором Борятинским; не успели мы [с вахмистром Потемкиным] их разнять, а его уже не стало. Сами не помним, что делали, но все мы виноваты и достойны казни. Помилуй меня хоть для брата. Повинную тебе принес, и разыскивать нечего. Прости или прикажи скорее окончить. Свет не мил – прогневили тебя и погубили души навек».

Екатерина пролила «вдовью слезу», и щедро наградила всех участников дворцового переворота, одновременно присвоив гвардейским офицерам внеочередные воинские звания. Малороссийский гетман, генерал-фельдмаршал граф Кирилл Григорьевич Разумовский начал получать «сверх его гетманских доходов и получаемого им жалования» по 5 000 рублей в год и действительный статский советник, сенатор и обергофмейстер граф Никита Иванович Панин – по 5 000 рублей в год. Действительному камергеру Григорию Григорьевичу Орлову было пожаловано 800 душ крепостных, и столько же секунд-майору Преображенского полка Алексею Григорьевичу Орлову. Капитан-поручик Преображенского полка Петр Пассек и поручик Семеновского полка князь Федор Борятинский награждались 24 000 рублями каждый. Не были обделены вниманием императрицы и подпоручик Преображенского полка князь Григорий Потемкин, получивший 400 душ крепостных, и князь Петр Голицын, которому было выдано из казны 24 000 рублей.

8 июня 1762 года Екатерина II публично объявила, что Петр III Федорович умер: «Бывший император волею Божьей внезапно скончался от геморроидальной колики и прежестокой боли в кишках» - что было абсолютно непонятно большинству присутствовавших из-за повсеместной медицинской неграмотности - и даже устроила пышные «похороны» простого деревянного гроба, без каких бы то ни было украшений, который был положен в фамильный склеп Романовых. Ночью вовнутрь простой деревянной домовины были тайно уложены останки убиенного императора.

Настоящее же погребение состоялось в Ропше днем раньше. Убийство императора Петра III имело необычные последствия: из-за перетянутого в момент смерти горла шарфом в гробу лежал... негр! Солдаты караула тут же решили, что вместо Петра III положили «арапа», одного из многочисленных дворцовых шутов, тем более, потому, что знали: к похоронам почетный гвардейский караул готовился назавтра. Этот слух распространился среди гвардейцев, солдат и казаков, расквартированных в Петербурге. Прошел слух по всей России, что добрый к народу царь Петр Федорович чудесным образом спасся, и дважды предавали земле не его, а каких-то простолюдинов или придворных шутов. И поэтому состоялось более двадцати «чудесных избавлений» Петра III, крупнейшим явлением из которых был донской казак, отставной хорунжий Емельян Иванович Пугачев, организовавший страшный и беспощадный русский бунт. Судя по всему, ему многое было известно об обстоятельствах двойного погребения императора и о том, что поддержать его «воскрешение» готовы яицкие казаки и беглые раскольники: не случайно же на знаменах армии Пугачева был изображен старообрядческий крест.

Пророчество Петра III, высказанное княгине Воронцовой-Дашковой, оказалось верным. В вящей «благодарности» Екатерины II вскоре пришлось убедиться всем тем, кто помог ей стать императрицей. Вопреки их мнению, чтобы она объявила себя регентшей и правила бы с помощью Императорского совета, она объявила себя императрицей и официально короновалась 22 сентября 1762 года в Успенском соборе в Кремле.

Грозным предупреждением для вероятной дворянской оппозиции стало восстановление сыскной полиции, получившей новое наименование Тайной Экспедиции.

Теперь и против императрицы был составлен заговор. Декабрист Михаил Иванович Фонвизин оставил любопытную запись: «В 1773 году..., когда цесаревич достиг совершеннолетия и женился на дармштадской принцессе, названной Натальей Алексеевной, граф Н.И. Панин, брат его фельдмаршал П.И. Панин, княгиня Е.Р. Дашкова, князь Н.В. Репнин, кто-то из архиереев, чуть ли не митрополит Гавриил, и многие из тогдашних вельмож и гвардейских офицеров вступили в заговор с целью свергнуть с престола царствующую без [законного] права [на престол] Екатерину II и вместо нее возвести совершеннолетнего ее сына. Павел Петрович знал об этом, согласился принять предложенную ему Паниным конституцию, утвердил ее своею подписью и дал присягу о том, что, воцарившись, не нарушит этого коренного государственного закона, ограничивающего самодержавие».

Особенность всех российских заговоров состояла в том, что оппозиционеры, не имевшие такого опыта, как их западноевропейские единомышленники, постоянно стремились расширить пределы своего узкого круга. А уж если дело касалось высшего духовенства, то их замыслы становились известными даже приходским священникам, которые в России должны были сразу разъяснить простолюдинам изменения в политике государства. Нельзя считать случайностью или простым совпадением появление Емельяна Ивановича Пугачева именно в 1773 году: он мог узнать о планах сановных заговорщиков именно из этого источника и по-своему использовать оппозиционные настроения дворянства против императрицы в столице, бесстрашно двинувшись навстречу регулярным полкам императорской армии в приуральских степях, нанося им поражение за поражением.

Недаром Пугачев, как и они, постоянно апеллировал к имени Павла как будущему продолжателю «отцовского» дела и свержения ненавистной матери. Екатерина II узнала о подготовке переворота, совпавшего с «пугачевщиной», и практически год провела в адмиральской каюте своей яхты «Штандарт», постоянно стоявшей у Васильевской стрелки под охраной двух новейших линкоров с верными экипажами. В тяжелую минуту она была готова отплыть в Швецию или в Англию.

После публичной казни Пугачева в Москве все сановные петербургские заговорщики были отправлены в почетную отставку. Чрезмерно энергичная Екатерина Романовна Воронцова-Дашкова отправилась надолго в собственное имение, граф Панин, формально оставаясь Президентом Иностранной коллегии, был фактически отстранен от государственных дел, а Григорий Григорьевич Орлов, якобы тайно обвенчанный с императрицей, больше не допускался на аудиенции с Екатериной II, и позже сослан в собственную вотчину. Генерал-адмирал граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский, герой первой русско-турецкой войны, освобождался от должности командующего российским флотом и направлялся на дипломатическую службу за границу.

Длительная и неудачная осада Оренбурга тоже имела свои причины. Генерал от инфантерии Леонтий Леонтьевич Беннигсен позже свидетельствовал: «Когда императрица проживала в Царском Селе в течение летнего сезона, Павел обыкновенно жил в Гатчине, где у него находился большой отряд войска. Он окружал себя стражей и пикетами; патрули постоянно охраняли дорогу в Царское Село, особенно ночью, чтобы воспрепятствовать какому-либо ее неожиданному предприятию. Он даже заранее определял маршрут, по которому он удалился бы с войсками в случае необходимости; дороги по этому маршруту были изучены доверенными офицерами. Маршрут этот вел в землю уральских казаков, откуда появился известный бунтовщик Пугачев, который в...1773 году сумел составить себе значительную партию, сначала среди самих казаков, уверив их, что он был Петр III, убежавший из тюрьмы, где его держали, ложно объявив о его смерти. Павел очень рассчитывал на добрый прием и преданность этих казаков... Столицей же он хотел сделать Оренбург». Вероятно, Павел почерпнул эту идею в разговорах с отцом, которого в младенчестве он очень любил. Не случайно одним из первых малообъяснимых - с точки зрения здравого смысла - поступков императора Павла I был торжественный акт вторичного «венчания» двух августейших покойников в их гробах - Екатерины II и Петра III!

Так дворцовые перевороты в «недостроенной Петром Великим храмине» создавали постоянную почву для самозванства, которые преследовали интересы и дворянской России и крепостной православной Руси, да и происходили почти одновременно. Так уж повелось со Смутного времени.

Пётр III Фёдорович Романов

Пётр III (Пётр Фёдорович Романов , имя при рождении Карл Пе́тер У́льрих Го́льштейн-Го́тторпский ; 21 февраля 1728, Киль - 17 июля 1762,Ропша — российский император в 1761-1762 , первый представитель Гольштейн-Готторпской (вернее: Ольденбурской династии , ветви Гольштейн -Готторп , официально носившей имя "Императорский Дом Романовых ") на русском престоле, муж Екатерины II , отец Павла I

Петр III (в мундире лейб-гвардии Преображенского полка, 1762)

Петр III

Короткое правление Петра III продолжалось менее года, однако за это время император успел настроить против себя практически все влиятельные силы в русском дворянском обществе: двор, гвардию, армию и духовенство.

Родился он 10 (21) февраля 1728 в Киле в герцогстве Гольштейн (северная Германия). Немецкий принц Карл Петр Ульрих, получивший после принятия православия имя Петр Федорович, был сыном герцога Карла Фридриха Голштейн-Готторпского и старшей дочери Петра I Анны Петровны.

Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский

Анна Петровна

Вступив на престол, императрица Елизавета Петровна вызвала сына любимой сестры в Россию и назначила в 1742 г. своим наследником. Карл Петр Ульрих был в начале февраля 1742 привезен в Петербург и 15 (26) ноября объявлен ее наследником. Тогда же принял православие и получил имя Петра Федоровича

Елизавета Петровна

В качестве учителя к нему приставили академика Я. Штелина, который не смог добиться в образовании принца каких-либо значительных успехов; того увлекало лишь военное дело и игра на скрипке.

Пётр Фёдорович в бытность Великим князем. Портрет работы Г. Х. Гроота

В мае 1745 принц провозглашен правящим герцогом Гольштейна. В августе 1745 вступил в брак с принцессой Софией Фредерикой Августой Ангальт-Цербстской, будущей Екатериной II.

Петр Федорович (великий князь) и Екатерина Алексеевна (великая княгиня

Цесаревич Петр Федорович и великая княгиня Екатерина Алексеевна. 1740-е гг. Худ. Г.-К. Гроот.

Брак был неудачным, только в 1754 у них родился сын Павел, а 1756 - дочь Анна, умершая в 1759. Имел связь с фрейлиной Е.Р. Воронцовой, племянницей канцлера М.И. Воронцова. Будучи поклонником Фридриха Великого, публично высказывал во время Семилетней войны 1756-1763 свои пропрусские симпатии. Открытая неприязнь Петра ко всему русскому и явная неспособность его к государственным делам вызвали беспокойство Елизаветы Петровны. В придворных кругах выдвигались проекты передачи короны малолетнему Павлу при регентстве Екатерины или самой Екатерине.

Портрет великого князя Павла Петровича в детстве (Рокотов Ф. С. , )

Петру и Екатерине были пожалованы во владение Ораниенбаум под Петербургом

Однако императрица не решилась изменить порядок престолонаследия. Бывший герцог, которого с рождения готовили к занятию шведского престола, поскольку он являлся также и внуком Карла XII, учил шведский язык, шведское законодательство и шведскую историю, с детства привык относиться к России с предубеждением. Ревностный лютеранин, он не смог примириться с тем, что его заставили переменить веру, и при всяком удобном случае старался подчеркнуть свое презрение к православию, обычаям и традициям страны, которой ему предстояло управлять. Петр не был ни злым, ни коварным человеком, напротив, часто проявлял мягкость и милосердие. Однако его крайняя нервная неуравновешенность делала будущего государя опасным, как лицо, сосредоточившее в своих руках абсолютную власть над огромной империей.

Пётр III Фёдорович Романов

Елизавета Романовна Воронцова, фаворитка Петра III

Став после смерти Елизаветы Петровны новым императором, Петр быстро обозлил против себя придворных, привлекая на государственные должности иностранцев, гвардию, отменив елизаветинские вольности, армию, заключив невыгодный для России мир с побежденной Пруссией, и, наконец, духовенство, приказав вынести из церквей все иконы, кроме самых важных, обрить бороды, снять облачения и переодеться в сюртуки на подобие лютеранских пасторов.

Императрицы Екатерины, Великий со своим мужем Петром III в России и их сына, будущего императора Павла I

С другой стороны, император смягчил гонения на старообрядчество, подписал в 1762 г. указ о вольности дворянства, отменив обязательную службу для представителей благородного сословия. Казалось, он мог рассчитывать на поддержку дворян. Однако правление его окончилось трагически.

Петр III изображен на коне среди группы солдат. Император носит орденов Святого Андрея Первозванного и Святой Анны. Табакерка украшенные миниатюрами

Многие не были довольны тем, что император заключил союз с Пруссией: незадолго до того, при покойной Елизавете Петровне, русские войска одержали ряд побед в войне с пруссаками, и Российская империя могла рассчитывать на немалые политические выгоды от успехов, достигнутых на полях сражений. Союз с Пруссией перечеркивал все подобные упования и нарушал добрые отношения с прежними союзниками России - Австрией и Францией. Еще большее недовольство вызвало привлечение Петром III на российскую службу многочисленных иностранцев. При российском дворе не было влиятельных сил, поддержка которых обеспечила бы новому императору устойчивость правления.

Портрет великого князя Петра Фёдоровича

Неизвестный русский художник ПОРТРЕТ ИМПЕРАТОРА ПЕТРА III Последняя треть XVIII в.

Воспользовавшись этим, сильная придворная партия, враждебная Пруссии и Петру III, в союзе с группой гвардейцев и совершила переворот.

Петр Федорович всегда опасался Екатерины. Когда после смерти императрицы Елизаветы он стал русским царем Петром III, венценосных супругов почти ничего не связывало, но многое разделяло. До Екатерины доходили слухи, что Петр хочет избавиться от нее, заточив в монастырь или лишив жизни, а их сына Павла объявить незаконнорожденным. Екатерина знала, сколь круто обходились с постылыми женами российские самодержцы. Но она много лет готовилась взойти на престол и не собиралась уступать его человеку, которого все не любили и "в голос без трепета злословили".

Георг Кристоф Гроот. Портрет великого князя Петра Федоровича (впоследствии император Петр III

Спустя полгода после того, как 5 января 1762 г. Петр III вступил на престол, группа заговорщиков во главе с любовником Екатерины графом Г.Г. Орловым воспользовалась отсутствием Петра при дворе и выпустила от имени полков императорской гвардии манифест, по которому Петр лишался трона, а императрицей провозглашалась Екатерина. Она была коронована епископом Новгородским, Петра же заключили в загородный дом в Ропше, где он в июле 1762 был убит, по-видимому, с ведома Екатерины. По словам современника тех событий, Петр III "позволил свергнуть себя с престола, как ребенок, которого отсылают спать". Его гибель вскоре окончательно освободила Екатерине дорогу к власти.

в Зимнем дворце гроб был поставлен рядом с гробом императрицы Екатерины II (зал был оформлен по проекту архитектора Ринальди)

После официальных церемоний прах Петра III и Екатерины II был перенесен из Зимнего дворца в собор Петропавловской крепости

Эксгумации Петра III посвящена эта аллегорическая гравюра Николая Анселена

Гробницы Петра III и Екатерины II в Петропавловском соборе

Шляпа императора Петра III. 1760-е

Рубль Петра III 1762 СПб серебро

Портрет императора Петра III (1728-1762) и вид на памятник императрице Екатерине II в Петербурге

Неизвестный севернорусский резчик. Плакетка с портретом великого князя Петра Федоровича. СПб (?), сер. 19 века. Мамонтовый бивень, рельефная резьба, гравировка, сверление

Серия сообщений " ":
Часть 1 - Пётр III Фёдорович Романов

В этой статье речь пойдет о загадочной смерти свергнутого российского императора Петра III - внука Петра Великого, мужа Екатерины II и отца Павла I.
До сих пор существует две основные версии о кончине императора Петра III:
rлавная - утверждает, что в Ропше было совершено убийство (rлавными убийцами традиционно считаются A.Г. Орлов и Ф.С. Барятинский);
второстепенная - не исключает смерть Петра III из-за болезни.
Недостаток источников до сих пор не позволяет заполнить пробел о том, что же произошло в Ропше и он заполняется домыслами того или иного автора, однако таинственная смерть Петра III дает повод подозревать Екатерину II в убийстве супруга…
Итак, все по порядку…
29 июня 1796 года, на следующий день после дворцового переворота , Петр III подписал отречение, после чего был доставлен в Петергоф.
По дороге с ним случился обморок. Вот как описывает это событие французский дипломат Рюльер: «Как скоро увидела его армия, то единогласные крики: «Да здравствует Екатерина!» - раздались с разных сторон, и среди сих-то новых восклицаний, неистово повторяемых, проехав все полки, он лишился памяти.» 4
Датский дипломат Андреас Шумахер делает дополнение: «Император едва избежал опасности быть разнесенным в куски выстрелом из одной шуваловской гаубицы.» 6
Офицер ударил канонира шпагой по руке и тот выронил фитиль, что и спасло свергнутого императора от смерти…
Уже в Петергофе, с фаворитки Петра III Воронцовой, когда она выходила из кареты, солдаты оборвали знаки ордена святой Екатерины. Самому же императору, когда он остался один, солдаты приказали раздеться и он «…сорвал с себя ленту, шпагу и платье, говоря: «Теперь я в ваших руках». Несколько минут сидел он в рубашке, босиком, на посмеяние солдатам…» 4
«Офицеры, которым было поручено его сторожить, самым грубым образом оскорбляли его…
Меня уверяют, что разнузданные солдаты с особой злобой вымещали на узнике за все сделанные Петром III глупости и нелепости,» - это уже из донесения в Париж французского дипломата Лорана Беранже.
Никита Панин, один из заговорщиков и воспитатель цесаревича Павла, самолично отобрал «батальон в триста человек» для охраны свергнутого императора, «чтобы отвратить пьяных и усталых солдат от возможности покушения».

Свергнутый император Петр III чуть ли не на коленях умолял Панина, чтобы его фаворитку Елизавету Воронцову оставили с ним, однако ему было в этом отказано…
Почему же свергнутого Петра III отослали из Петергофа в Ропшу и почему Екатерина II с ним не повидалась?
Это можно объяснить обстановкой, царившей в Петергофе после переворота, о чем хорошо свидетельствует сама Екатерина в одном из писем своему бывшему другу сердца Станиславу Понятовскому.
Вот что она пишет: «Поскольку было 29-е, день Святого Петра, необходим был парадный обед в полдень». Однако пока его стряпали и накрывали праздничные столы, солдатам показалось, что кто-то из вельмож стремится примирить Екатерину II с привезённым в резиденцию мужем. Подозрения легли на старика-фельдмаршала Никиту Юрьевича Трубецкого, которого гвардейцы не любили.
«Они стали приставать ко всем проходившим мимо - к гетману, к Орловым» и требовать государыню. Солдатская логика была очень проста: князь Трубецкой старается, «чтобы ты погибла - и мы с тобой, но мы его разорвём на куски».
Екатерина подчёркивала, что это были «их подлинные слова» и она повелела фельдмаршалу немедленно уехать, пока сама будет «обходить войска пешком», и тот «в ужасе умчался в город» 3 .
Что немаловажно, Трубецкой не сомневался в исполнении угрозы, да и сама Екатерина II считала её осуществимой, так как отправилась лично успокоить полки. Кто знает, как бы развивались события, если бы гвардейцы узнали, что «Матушка» встречается со свергнутым императором?
Солдат можно понять: в августейшей чете ещё мог возродиться мир, а нарушителям присяги пришлось бы заплатить своими головами. Поэтому, одного слуха хватило бы, чтобы спровоцировать «помирающую от страха», хмельную массу на расправу.
Тогда бы «разорвали на куски» уже не Трубецкого...
Чтобы предотвратить расправу над свергнутым императором, Екатерина и отправила Петра в сопровождении Алексея Орлова, четырех офицеров и отряда из тщательно отобранных солдат в Ропшу, как она сама писала, «в место… уединенное и весьма приятное»...
Однако ситуация в Петергофе не была единственной причиной, имелось и другое основание для отказа императрицы от встречи с мужем. Петру Фёдоровичу перед его отречением были даны конкретные обещания относительно его будущего.
«Пётр, отдаваясь добровольно в руки своей супруги, был не без надежды» 3 , - заметил секретарь французского посольства Клод Рюльер.
В частности, Петр III полагал, что его отпустят в Голштинию, но сама государыня никаких обещаний не давала и уже 29 июня в Петергофе она приняла решение не отпускать мужа в Германию, а заключить в Шлиссельбург…
Поэтому Екатерина II и не торопилась встречаться с мужем, так как ей бы предстояло или подтвердить обязательства, или отказать. Отказ мог бы возбудить у Петра бурю эмоций, а его следовало как можно быстрее и без скандала отправить из резиденции, где безопасность монарха ничем не гарантировалась.
В это время свергнутый император Петр III находился в крайне тяжёлом состоянии, так как переворот оказал на слабонервного и очень чувствительного Петра ужасное воздействие.
Ни один из наблюдателей, как бы он ни относился к происходящему, не сообщал, что свернутый император вёл себя мужественно или хотя бы достойно.

Австрийский посол граф Марси д’Аржанто сообщал в Вену следующее: «Во всемирной истории не найдется примера, чтобы государь, лишаясь короны и скипетра, выказал так мало мужества и бодрости духа, как он, царь, который всегда старался говорить так высокомерно; при своем же низложении с престола поступил до того мягко и малодушно, что невозможно даже описать.» 2
Мыза Ропша, которую Екатерина II выбрала для содержания свергнутого супруга, принадлежала гетману Кириллу Григорьевичу Разумовскому. Дом был невелик и представлял собой вытянутую анфиладу комнат по обе стороны от центрального зала. Две из них отвели узнику, поместив в его покоях пару офицеров - по одному у каждой двери.
Внешнюю охрану здания несли солдаты.
Есть все основания предполarать, что Екатерина, отправляя сопровождавшую караульную команду, давала наставления ее начальнику и офицерам о необходимости цивилизованноrо обращения с заключенным. 11

Вечером 29 июня 1762 года свергнутый император прибыл к месту заключения. С ним остался только один камер-лакей Алексей Маслов, а двое других, чтобы не сопровождать свергнутого господина, сказались больными.
30 июня у императора на нервной почве начались геморроидальные колики, которыми он страдал давно.
К ним прибавилось расстройство желудка. Накануне он практически ничего не ел, в Петергофе же, по сведениям Шумахера, выпил только стакан вина, смешанного с водой.
«При своём появлении в Ропше он уже был слаб и жалок. У него тотчас же прекратилось сварение пищи, обычно проявлявшееся по несколько раз на дню, и его стали мучить почти непрерывные головные боли» 6 .
У Петра был очень строгий режим содержания: ему не разрешали ни гулять по саду, ни даже выглядывать во двор. Окна постоянно оставались завешанными, выход в смежную комнату также был запрещен.
Даже справлять нужду узник был должен в присутствии часового, что при поносе было особенно тяжело и унизительно...
Далее Шумахер сообщает об очередном случае издевательства над Петром III.
«Однажды вечером... он играл в карты с Орловым. Не имея денег, он попросил Орлова дать ему немного. Орлов достал из кошелька империал и вручил его императору, добавив, что тот может получить их столько, сколько ему потребуется.
Император... тотчас же спросил, нельзя ли ему немного погулять по саду, подышать свежим воздухом. Орлов ответил «да» и пошёл вперёд, как бы для того, чтобы открыть дверь, но при этом мигнул страже, и она тут же штыками загнала императора обратно в комнату.
Это привело государя в такое возбуждение, что он проклял день своего рождения и час прибытия в Россию, а потом стал горько рыдать» 6 .
Официальная версия смерти Петра III была изложена в Манифесте 7 июля 1762 года: «Объявляем через сие всем верным подданным. В седьмой день после принятия Нашего Престола Всероссийского получили Мы известие, что бывший Император Пётр Третий обыкновенным и прежде часто случавшимся ему припадком геморроидическим впал в прежестокую колику...
К крайнему Нашему прискорбию и смущению сердца, вчерашнего дня получили Мы другое [известие], что он волею Всевышнего Бога скончался. Чего ради Мы повелели тело его перевести в монастырь Невский, для погребения».
Что же произошло в Ропше?
«Матушка милостивая Государыня. Как мне изъяснить, описать, что случилось: не поверишь верному своему рабу, но как перед Богом скажу истину.
Матушка! Готов идти на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не милуешь.
Матушка, его нет на свете.
Но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на Государя!
Но, Государыня, свершилась беда. Мы были пьяны, и он тоже. Он заспорил за столом с князем Фёдором, не успели мы разнять, а его уже и не стало.
Сами не помним, что делали; но все до единого виноваты, достойны казни.
Помилуй меня, хотя для брата.
Повинную тебе принёс, и разыскивать нечего.
Прости или прикажи скорее окончить.
Свет не мил, прогневили тебя и погубили души на век» 7 .
Это письмо, якобы написанное Алексеем Орловым Екатерине II из Ропши и сохранившееся только в копии, очень длительное время считалось описанием истинной причины смерти Петра III.
Ведь, на самом деле, это очень эмоциональный текст и Орлов обрисовал сам несчастный случай, явно недопонимая, как тот совершился...
А. Б. Каменский, биограф Екатерины II, реконструировал ход событий следующим образом: во время обеда между подвыпившими караульными и узником завязалась ссора и драка. По своей природе Пётр был труслив и нападение на него здоровенных гвардейцев должно было его смертельно испугать, результатом чего стал апоплексический удар.
Вероятнее всего, сама Екатерина внутренне следовала именно этой версии, отмечая в своем письме к Понятовскому, что на четвёртый день Пётр III «пил непрерывно, ибо у него было всё, кроме свободы».

Может быть, гневные жалобы на заключение, а затем нападки на офицеров: зачем не дают ему гулять и притесняют - и послужили предлогом к драке.
В 1768 году Екатерина II в письме Дени Дидро делала такой вывод о случившемся: «Во всём этом не было коварства, а всему причиною дурное поведение известной личности, без чего, конечно, с ним ничего не могло бы случиться».
Но в этой истории есть один эпизод, который не укладывается в это описание случившегося. Из второго, предыдущего последнему, письма Алексея Орлова от 3 июля можно сделать вывод, что Пётр уже не вставал: «А он сам теперь так болен, что не думаю, чтоб он дожил до вечера, и почти совсем уже в беспамятстве».
А потом вдруг застолье, «непрерывное» питьё. С кем, с человеком в состоянии беспамятства?
Следовательно, вполне справедливо, возникает вопрос: а была ли трапеза?
И вот тут-то на помощь приходит дающая всему объяснение версия Рюльера: Алексей Орлов и статский советник Григорий Николаевич Теплов, приближённый гетмана Разумовского, вначале попробовали отравить Петра III, а вслед за тем задушили его.
Происходило это так: они «пришли вместе к несчастному государю и объявили, что намерены с ним обедать. По обыкновению русскому перед обедом подали рюмку с водкою, и подставленная императору была с ядом.
Потому ли, что они спешили доставить свою новость, или ужас злодеяния понуждал их торопиться, через минуту они налили ему другую.
Уже пламя распространилось по его жилам, и злодейство, изображённое на их лицах, возбудило в нём подозрение - он отказался от другой; они употребили насилие, а он против них оборону...
Обвязав и стянувши салфеткою шею сего несчастного императора (между тем как Орлов обеими коленями давил ему на грудь и запер дыхание), таким образом его душили, и он испустил дух в руках их» 4 .
Это описание стало известно раньше других источников и использовалось гораздо чаще.
Андреас Шумахер в своих «Записках» настаивал на своей версии. По ней получалось, что «один принявший русскую веру швед из бывших лейб-компанцев - Швановиц, человек очень крупный и сильный, с помощью ещё некоторых других людей жестоко задушил императора ружейным ремнём.
О том, что этот несчастный государь умер именно такой смертью, свидетельствовал вид бездыханного тела, лицо у которого было черно, как это обычно бывает у висельников или задушенных...
Можно уверенно утверждать, что были использованы и другие средства, чтобы сжить его со света, но они не удались. Так, статский советник доктор Крузе приготовил для него отравленный напиток, но император не захотел его пить. Вряд ли я заблуждаюсь, считая этого статского советника и ещё нынешнего кабинет-секретаря императрицы Григория Теплова главными инициаторами это­го убийства...
3 июля этот подлый человек поехал в Ропшу, чтобы подготовить всё к уже решённому убийству императора.
4 июля рано утром лейтенант князь Барятинский прибыл из Ропши и сообщил обер-гофмейстеру Панину, что император мёртв» 6 .
В результате гипотезы о намеренном убийстве свергнутого императора Петра III встал вопрос о причастности Екатерины к произошедшему. Ведь бояться восстановления свергнутого самодержца на троне и отдать приказ об его убийстве - разные вещи.
К тому же, убийство Петра III бросало тень не только на Екатерину, но и на Орловых, ее ближайших помощников, вина которых лишала их любви и доверия, а следовательно, и поддержки солдат…
И уже 31 июля голландский резидент Мейнерцгаген сообщал на родину, что во время очередного ночного волнения Алексей Орлов, который вышел успокаивать разбушевавшихся солдат, был изруган и едва не побит. Его называли «изменником и клялись, что никогда не допустят, чтобы он надел на себя царскую шапку».
Хотя голландец и ошибся - о браке мечтал брат Алексея Григорий – это все-таки показательный пример отношения к Орловым после убийства Петра III: из вчерашних кумиров они превратились в «изменников»...
«Я не верю, - писал Беранже 23 июля, - что принцесса сия столь злосердечна, что­бы быть причастной к смерти царя. Но поелику глубочайшая тайна всегда будет скрывать от общества истинного вдохновителя ужасного сего покушения, подозрения так и останутся на императрице, которой достался плод от содеянного» 8 .
Золотые слова...
Шумахер сделал попытку намекнуть на «вдохновителя»: «Нет, однако, ни малейшей вероятности, что это императрица велела убить своего мужа. Его удушение, вне всякого сомнения, дело некоторых из тех, кто вступил в заговор против императора и теперь желал навсегда застраховаться от опасностей, которые сулила им и всей новой системе его жизнь, если бы она продолжалась» 6 .
По мнению многих современников Екатерины II, смерть Петра была выгодна ей, так как раз и навсегда снимала вопрос о потенциальном перевороте в его пользу.
Однако, как уже было сказано выше, простой и безопасный способ уничтожить бывшего императора был в ходе переворота, особенно 29 июня, после отречения, по прибытии его в Петергоф. Ведь пьяная толпа солдат запросто могла растерзать свергнутого императора, да и винить бы в этом случае было некого – подданные восстали…
Почему же Екатерина не воспользовалась таким удобным и естественным, в плане списания ответственности за убийство, случаем, а наоборот, отправила свергнутого мужа подальше от разъяренной толпы?
Возможно, Екатерина рассчитывала избавиться от Петра попозже, когда пройдет время, войска успокоятся, а она укрепится на престоле?
Списать же все можно было на слабое здоровье свергнутого мужа, не выдержавшего заточения в Шлиссельбурге…
Существует также версия, что Петр III был убит в ситуации, которая грозила его освобождением.
Инструкции по содержанию Петра III не сохранились, но аналогичные документы того времени создавались по подобию предшествующих такого же содержания. Единственным царственным узником до Петра III был Иван Антонович и вследствие этого указы Екатерины Алексею Орлову относительно арестанта в Ропше должны были хотя бы отчасти повторять предписания по присмотру за «безымянным колодником» Иваном Антоновичем...
В именном же указе Петра III капитану князю Чурмантееву прямо говорилось о том, чтобы покончить с Иваном при попытке его захвата: «Буде сверх нашего чаяния кто б отважился арестанта у вас отнять, в таком случае противиться, сколько можно и арестанта живого в руки не отдавать».
Думается, что аналогичный пункт был предусмотрен и в инструкциях Алексею Орлову в отношении Петра III…
А. Б. Каменский рассуждал: «Убивать его... имело бы смысл лишь в одном случае - в случае острой опасности контрпереворота, но такой опасности явно не было» 9 .
Однако многие исследователи не согласны с ним: волнения среди полков в то время продолжались и порой принимали угрожающие формы.
Рюльер писал: «Уже прошло 6 дней после революции: и сие великое происшествие казалось конченным так, что никакое насилие не оставило неприятных впечатлений...
Но солдаты удивлялись своему поступку и не понимали, что привело их к тому, что они лишили престола внука Петра Великого и возложили его корону на немку...
Матросы, которых не прельщали ничем во время бунта, упрекали публично в кабачках гвардейцев, что они за пиво продали своего императора...
В одну ночь приверженная к императрице толпа солдат взбунтовалась от пустого страха, говоря, что их матушка в опасности. Надлежало её разбудить, чтобы они её видели.
В следующую ночь новое возмущение, ещё опаснее - одним словом, пока жизнь императора подавала повод к мятежам, то думали, что нельзя ожидать спокойствия» 4 .
Шумахер также сообщал о разногласиях в гвардейских частях в процессе самого переворота: «Между Преображенским и Измайловским полками уже царило сильное соперничество» 6 .
Вернувшись в столицу, многие остыли. Преображенский полк был отодвинут от привычного лидерства, армейские части, флотские экипажи и, как вскоре оказалось, Артиллерийский корпус вообще не высказались.
Ситуация была полна неожиданностями…

Беранже в донесении 10 августа сообщал о решении устранить Петра III: «Это последнее решение было принято по причине раскрытия заговора и особенно потому, что Преображенский полк должен был вызволить Петра III из тюрьмы и восстановить его на престоле». 10
Сегодня мы не имеем информации, соответствовали ли сведения дипломата реальности, но известно, что в то время столицу продолжало лихорадить.
Одного лишь подозрения в намерении преображенцев или иного полка освободить императора было достаточно для решения его участи...
Может быть, заговорщики решили дело между собой, не ставя в известность императрицу. Ведь налицо было волнение в полках, а на руках была инструкция с четкими указаниями.
Теплов отправился с Крузе и Шванвичем в Ропшу, где поставил Алексея Орлова в известность о ситуации в Петербурге, которая соответствовала пункту инструкции «живого в руки не отдавать».
Информация о том, что Преображенский полк якобы готов освободить государя, подтолкнула к развязке...
Но офицеру благородного происхождения понимать руку на царя не годилось и Орлов должен был спросить, кто исполнит дело. Крузе и Шванвич были наготове. Алексей пропустил их к арестанту, в этом и состояла его вина.
Вероятно, с точки зрения убийц было бы проще дать арестанту под видом лекарства медленно действующий яд, а самим уехать, оставив Алексея разбираться с последствиями. Но, видимо, они спешили, потому что, когда не подействовал мгновенный яд, задушили императора.
Такая поспешность говорит об угрозе и, возможно, опасность нападения на Ропшу представлялась тогда все-таки реальной.
Беранже пишет, что он считал, что Екатерина не знала о случившемся 24 часа, Шумахер - трое суток. Сразу же после возвращения из Петергофа Екатерина II 1, 2, 3, 4 и 6 июля принимала участие в заседаниях Сената. Может быть ее отсутствие на заседаниях 5 июля и подтверждает тот факт, что 4 июля она узнала о смерти Петра, а 5 июля она не нашла в себе сил появиться перед Сенатом...
4 июля гетман Разумовский был назначен командовать Петербургским гарнизоном, отсюда можно сделать вывод, что Екатерина продолжала считать Кирилла Григорьевича надёжным и лично преданным ей человеком.
9 августа в письме Станиславу Понятовскому Екатерина сообщала о своих новых статс-секретарях: «Теплов хорошо мне служит», а 12 сентября о Разумовском и Никите Ивановиче: «Гетман всё время со мной, а Панин - самый ловкий, самый рассудительный, самый усердный мой придворный».
И тут же мельком: «Все покойны, прощены, выказывают свою преданность родине».
Следовательно, императрица Екатерина II не считала Теплова, Разумовского и Панина злостными негодяями.
Сложившаяся в тот момент ситуация служила оправданием их действий.
Екатерина II в этой истории получила драгоценный опыт - не на всех документах можно ставить своё имя…
В исторической литературе зафиксировано несколько версий, излагающих обстоятельства убийства rосударя, но самое любопытное заключается в том, что ни один из мемуаристов не был очевидцем сцены убийства.
Копия же письма А. Орлова появилась на свет через 34 года после смерти Петра III, а о самом подлиннике при жизни Екатерины не было сказано ни слова.
На протяжении более двух веков А. Орлову приписывалось caмовольное злодейское убийство cвepгнyтoгo императора Петра III, но публикации последних лет О.А. Иванова, а также впервые изданная под названием «Браунгшвейское семейство» рукопись историка XIX века М. Корфа, позволяют совершенно по другому посмотреть не только на используемую в качестве историческоrо документа копию письма А. Орлова, в котором он сообщал об убийстве Петра III, но и на последние минуты жизни императора.
В историческом исследовании О.Л. Иванова, которое основано на подлинных архивных материалах, записках, письмах и мемуарах современников, приводится большое количество аргументов, позволяющих утверждать, что наперекор традиционной точке зрения известное письмо А. Орлова, якобы всю жизнь хранившееся в шкатулке Екатерины II, есть не что иное, как фальшивка...
Вот основные доводы О.Л. Иванова:
1. Первоисточник (письмо А. Орлова Екатерине II с сообщением об убийстве императора) якобы уничтожен сразу после смерти Екатерины II, не найдена также и копия письма, снятая Ф. Ростопчиным (существуют списки с нее, принимаемые за ростопчинскую копию).
2. В комментарии, который сопровождает «ростопчинскую копию», умалчивается о двух предыдущих письмах Алексея Орлова, подлинность которых не подлежит сомнению.
3. В период с 29 июня по 2 июля разные источники сообщают о нарастающем болезненном состоянии Петра.
4. На редкость осведомленный датский посланник Шумахер, к словам которого прислушивались именитые историки и который в деле изоляции Петра III был весьма заинтересованным лицом, ведь военные действия против его страны по воле Петра должны были вот-вот начаться, утверждает, что 3 июля в Ропшу был отправлен гоф-хирург Паульсен. Но что самое интересное, у него не было лекарств, зато были «инструменты и предметы, необходимые для вскрытия и бальзамирования мертвого тела»!
5. Орфография «копии Ростопчина» основательно отличается от двух подлинных предыдущих писем А. Орлова. В «копии» вызывает недоумение недопустимо фамильярное обращение к императрице на «ты».
Эта фальшивка, которая была сочинена Ф. Ростопчиным, позволила Павлу I накануне собственной коронации очистить запятнанную кровью отца корону Российской империи.
От чего же в действительности наступила смерть свергнутого императора Петра III теперь вряд ли могли бы сказать специальные медицинские исследования, так как никаких документов о результатах вскрытия не сохранилось, да и не известно, были ли такие документы вообще...
Тело бывшего государя для прощания и поклонения было привезено и выставлено в покоях, которые ранее служили для той же цели при похоронах Анны Леопольдовны и великой княжны мертворожденной Анны Петровны, дочери Екатерины.
Покойный император Петр III, не успевший даже принять необходимый для всех взошедших на российское царство обряд коронования, был одет «в светло-голубой мундир голштинских драгун с белыми отворотами», кисти рук были спрятаны в краги, ордена его решили не показывать публике.
Кое-кто из очевидцев утверждал, что на теле Петра заметны были следы удушения, но останавливаться около гроба было запрещено, дежурившие офицеры поторапливали: «проходите, проходите».
Отпевание совершалось в Благовещенской церкви монастыря 10 июля, здесь же останки Петра предали земле, «против царских дверей, тотчас позади могилы Анны Леопольдовны».
Екатерина II последовала настойчивому совету заботящегося о ее здоровье Сената и на погребении Петра III не присутствовала...

Источники информации:
1. Елисеева «Все покойны, прощены…»
2. Брикнер «История Екатерины Второй»
3. Понятовский «Мемуары»
4. Рюльер «История и анекдоты революции в России в 1762 г.»
5. Сайт «Калейдоскоп тайного, непознанного и загадочного»
6. Шумахер «История низложения и гибели Петра III»
7. «Письма графа А. Г. Орлова Екатерине II»
8. Тургенев «Русский двор в XVIII веке»
9. Каменский «Под сению Екатерины…»
10. Сборник РИО
11. Полушкин «Орлы императрицы»