Когда началась эвакуация в чернобыле. Хронология эвакуации Припяти - Чернобыль. Реальный мир

Хронология эвакуации Припяти

26.04.1986 г. 8.00-9.00

Запрос директора ЧАЭС об эвакуации населения из Припяти у председателя Правительственной комиссии. Четкого представления о радиационной обстановке на ЧАЭС и в городе нет. Разрешения не последовало

26.04.1986 г. 23.00

Обсуждение в Правительственной комиссии вопроса об эвакуации населения из Припяти (принято решение усилить наблюдения за радиоактивной обстановкой, подтянуть предназначенный дли эвакуации транспорт к окраинам Чернобыля, окончательное решение принять утром 27.04.1986 г.)

27.04.1986 г. 22.30-2.00

Убытие автотранспорта в районы катастрофы и сосредоточение его на рубеже Чернобыля: автобусов - 1225 (на 144 автобусах было установлено транспортно-санитарное оборудование), грузовых автомобилей - 360. Кроме того, на железнодорожной станции Янов были подготовлены два дизель-поезда на 1500 мест.

Председатель Правительственной комиссии на узком совещании объявил, что принял решение об эвакуации во второй половине дня 27.04.1986 г.

10.00-12.00

Председатель Правительственной комиссии дал местным партийным органам указания и объявил порядок эвакуации населения (временем и датой официально объявленного решения Правительственной комиссии о проведении эвакуации Припяти принято считать 12.00 27.04.1986 г.)

Инструктаж начальников эвакуационных секторов, их заместителей и старших нарядов

Инструктаж всего личного состава, задействованного в эвакуации

Передача по местному радио сообщения Припятского горисполкома об эвакуации

до 13.50

Повторный обход домов сотрудниками милиции

Сбор жителей у подъездов своих домов

Подача автобусов к местам сбора (начало эвакуации)

14.00-16.30

Проведение эвакуации: колонны из 20 автобусов и 5 грузовых машин направлялись за людьми и личным имуществом в Припять с интервалом в 10 минут в сопровождении ГАИ

Практическое завершение эвакуации

Поквартирный обход домов сотрудниками милиции (выявлено 20 человек, которые пытались уклониться от эвакуации)

По сведениям официальных источников, транспортных средств было достаточно, и эвакуация населения из Припяти прошла спокойно, без паники. Менее чем через три часа в городе остались только те, кто выполнял свои служебные обязанности. Тогда же, 27 апреля, эвакуировали население из военного городка Чернобыль-2.

В дальнейшем в связи с постоянным ухудшением радиационной обстановки было принято решение о продолжении эвакуации. Третьего мая, за один день (!), эвакуировали 15 сел - Лелёв, Копачи, Чистогаловка, Кокшаровка, Зимовище, Кривая Гора, Кошовка, Машево, Парышев, Староселье, Красное, Новошепеличи, Усов, Бенёвка и Старошепеличи, из которых было выселено около 10 тысяч человек. Все эти села расположены в десятикилометровой зоне отчуждения.

По мере того как в последующие дни поступали новые данные о радиационной обстановке на территориях, удаленных от станции, назревала необходимость проводить поэтапную эвакуацию населения из тридцати километровой зоны. В период с 3 по 7 мая люди покинули еще 43 населенных пункта, в том числе Чернобыль. Были вывезены 28 500 человек. Дополнительно, до середины мая, еще 2000 человек покинули 7 населенных пунктов. Время, необходимое для эвакуации одного поселка, составляло от 4 до 8 часов.

В Чернобыле, в отличие от Припяти, было много частного сектора, а подъезжать к каждому дому не хватало времени. Поэтому люди ожидали отправки на сборных пунктах. И уже 5 мая Чернобыль покинул последний гражданский житель. Рассказывают, что, поспешно покидая дома, чернобыльцы оставляли записки для воров и мародеров, в которых просили ничего не трогать, не курочить имущество, многие письменно разрешали в случае необходимости пожить в их доме, практически все искренне верили в то, что очень скоро вернутся.

А вот в отдаленных районах далеко не все жители подчинились требованиям властей покинуть свои дома. Ученые экспедиции Радиевого института им. Хлопина, которые в первые месяцы после аварии проводили радиационное обследование брошенных населенных пунктов, неоднократно встречали местных жителей в эвакуированных селах и деревнях. В основном это были пожилые люди, как правило, уговоры и объяснения о вреде радиации на них не действовали.

Так, в деревне Чистогаловка, где в середине мая 1986 года радиационная обстановка была очень тяжелая, проживал пожилой мужчина. Не желая эвакуироваться, он всю живность, включая домашний скот, спрятал в подвале своего дома. Отметим, что в то время уровень радиационного фона в его деревне составлял около 70 мР/ч. Наивный абориген искренне надеялся пересидеть месяц-два в глубоком подполье и дождаться улучшения обстановки. К сожалению, дальнейшая судьба этого человека неизвестна. Вероятно, здравый смысл возобладал, и старик выехал из зоны отчуждения. Позже это село, попавшее под основную струю радиационного выброса из реактора, было разрушено и захоронено. Сегодня только редкие полусгнившие заборчики и жалкие деревца выродившихся яблонь и слив напоминают о существовавшей здесь деревне.

Но, пожалуй, наибольшее упрямство продемонстрировали жители деревни Ковшиловка. При радиационном фоне в 7 мР/ч в 1986 году абсолютно все взрослые жители отказались эвакуироваться. Они лишь вывезли своих детей к родственникам. Впрочем, сегодня этот населенный пункт является нежилым, властям все же удалось переубедить несговорчивых деревенских жителей.

В личных дневниках первых исследователей зоны поражения можно найти откровенные воспоминания об увиденном человеческом горе. На перевалочных пунктах витала гнетущая атмосфера тотальной безнадежности, люди плохо понимали, что происходит, и смиренно ожидали решения своей дальнейшей судьбы.

Вот воспоминания ученых о ситуации в городе Иванков в первые недели мая: «Центральная площадь города была заполнена людьми с посеревшими лицами. Горели костры, возле которых грелись дети и старики, несмотря на календарный май, по ночам случались заморозки. Люди были в замешательстве, взгляды были полны отчаяния. Но тогда они еще верили, что очень скоро, через три дня после выселения, государство поменяет свое решение и их пустят обратно, домой… Эвакуированные толпились возле административных зданий города с надеждой услышать наконец-то хорошую новость. Хоть одну хорошую новость за последние несколько недель».

Этот магический срок - три дня - фигурирует во многих воспоминаниях и хрониках. Жителям города Припять и других населенных пунктов, эвакуированных 27 апреля, обещали возвращение к нормальной жизни через три дня. Даже в известном объявлении, которое прозвучало в Припяти по радио, сообщалось, что выселение будет длиться недолго, брать с собой нужно только документы и самое необходимое.

Откуда взялся этот строк? Вероятно, три дня - это «решение-заготовка» служб гражданской обороны. Если при недостатке информации нужно быстро принять решение, то используют заранее заготовленные шаблоны. Исходя из того, что советская система гражданской обороны была ориентирована на защиту в случае ядерного удара, то эти три дня являются вполне разумным сроком эвакуации. Просто при взрыве уранового заряда образуются радионуклиды, активность которых за три дня снижается примерно в тысячу раз. Но при взрыве реактора на ЧАЭС в окружающую среду поступили другие радионуклиды, они имеют более длительные периоды полураспада. В данном случае измеряется он не днями, а десятилетиями. Поэтому «трехдневная» надежда местных жителей уже скоро была развеяна реальностью.

Всего в 1986 году были эвакуированы 116 тысяч человек из 188 населенных пунктов. Такого массового исхода людей из обжитых территорий человечество в XX веке не знало. Вывезти в такие короткие сроки такое количество дезориентированных людей можно было лишь при наличии мощного технического ресурса и высокого уровня организации. Для сравнения: исход беженцев из Косово в 1999 году охватил свыше 100 тысяч человек, но мировая общественность назвала этот процесс гуманитарной катастрофой.

Впрочем, опыт подобных форс-мажорных отъездов у Советского Союза имелся, и не случайно многие историки называют самой важной операцией Великой Отечественной войны эвакуацию населения и промышленности на восток в 1941 году.

После завершения чернобыльской эвакуации началось создание собственно зоны отчуждения. В середине мая 1986 года вышло соответствующее постановление Правительства, охранный периметр создавали с намерением запретить свободное посещение территории, регламентировать въезд и выезд из нее. Это позволяло и пресекать попытки вывоза из зоны зараженных вещей и материалов, и минимизировать риск мародерства.

Во вторник, 26 апреля, исполняется 30 лет со дня крупнейшей техногенной катастрофы ХХ века по масштабам ущерба и последствиям — аварии (ЧАЭС).

Непосредственные очевидцы катастрофы в эфире радиостанции Голос Столицы поделились своими воспоминаниями о той страшной трагедии.

"Утро 26 апреля 1986 года началось как обычно: я повела детей в школу и отправилась на работу ", — вспоминает день аварии на Чернобыльской атомной станции жительница Припяти, учительница истории Вера Охрименко .

"26-го встала я, детей отправила в школу. Я должна была прийти на второй урок. Прихожу в школу, на крыльце лежали мокрые одеяла, стояли ученики в повязках. Всем говорили: "Хорошенько вытирайте ноги и идите в медпункт". А я так на них посмотрела, засмеялась и говорю: "О, у нас в школе новые порядки, что-то новенькое". Они мне ничего не ответили, я повернулась и пошла в медпункт. Там давали таблетки. Я говорю: "Что-то случилось, что за таблетки?". Они говорят: "Йод. А вы ничего не знаете?". Я говорю: "Нет, не знаю, а что случилось?". Они говорят: "На ЧАЭС авария. Никак не могут еще затушить". Я зашла в учительскую, паники не было, но все были такие сосредоточенные, как прибитые что ли этим событием. Я взяла журнал и пошла в свой класс. Захожу, уже окна были завешены одеялами. Дети взъерошенные, многих детей не было. Потом сказали, что мы должны быть в классе, никуда не выходить. Детей держали до самого вечера. Директор нас собрал на минутку и сказал: "Не паникуйте, там уже все нормально, и чтоб завтра на 9 все пришли на марафон". Мы пришли на второй день, ничего не сообщалось. Улицы, правда, мыли каким-то желтым раствором пенящимся, а вообще по улицам гуляли люди с детьми, с колясками ", — рассказала она.

"Только на следующий день после аварии нам по радио объявили об эвакуации. Сказали взять только все необходимое. После этого все начали собираться ", — вспоминает день аварии на Чернобыльской атомной станции Вера Охрименко.

"Взять с собой документы. Потом переодеться. На три дня одежду легкую. Ложку, кружку. Паники не было. Подходили автобусы потихоньку, все гуськом входили, садились по местам и затем выезжали. Все мы думали, что через три дня мы вернемся домой. В автобусе шутили, детки веселились, даже пели песни. Прошло лето, и решили поехать в Припять за вещами. Я поехала одна. И мне дали всего пять мешков. Правда, еще Вовка дал пять мешков. И таким образом у меня оказалось десять мешков. Привезли нас. Зашла я в свою квартиру, походила, походила, плачу. Взяла семь мешков книг. А потом три мешка кое-какой посуды, такой хрустальной, дорогой, постельное белье. И начали нас, всех жителей Припяти, начали разбрасывать по городам и весям. Меня, бедную, кидали, кидали. Вначале в Борисполь, потом Жуляны. И потом, значит, все-таки, Фастов.

Нам дали квартиру в октябре месяце. В Фастове нас очень плохо встретили. Во-первых, все со злобой. С ненавистью. И демонстративно вставали некоторые и говорили: "Вы, чернобыльские ежики, приехали, квартиры наши позабирали". Поэтому, это если сравнивать Фастов и сравнивать Припять, это же две обратные медали. Когда приехали в Фастов, оказались, как в мертвой зоне. И, конечно, очень жалко. Там бы, может быть, совсем жизнь по-другому бы сложилась, и судьбы по-другому бы пошли, чем здесь. И, все-таки, люди там были совсем другие. Совсем другие отношения были. Как-то по-другому друг к другу относились ", — добавила женщина.

Жительница Припяти, тогда еще ученица 8-го класса Ирина Колондырец, вспоминает, что на следующий день после аварии жителям Припяти сказали, что их везут в палаточный лагерь в лес на три дня, и что после этого они вернутся домой. По ее словам, они тогда все в это верили, но домой так больше и не вернулись.

"На следующий день, 27 числа, нам сказали, чтобы ждали, что объявят эвакуацию. По радио сообщили, что в 15.00 будет эвакуация в городе Припяти. Сказали взять с собой самое необходимое - это вещи личной гигиены и документы, и продукты на три дня. Мы будем вывезены в лес, что готовится палаточный лагерь, потом дезинфицируют город, и мы вернемся обратно. Мы в это верили, и я была счастлива, потому что думала, что прогуляем школу. Никто, конечно, не думал, что мы никогда не вернемся обратно. Мы уезжали с надеждой, что мы вернемся домой. Единственное, что у меня мама была очень предусмотрительной, она забрала с собой деньги, книжки сберегательные, раньше были в Советском Союзе. Она, наверное, как чувствовала, что мы уезжаем навсегда. И, как оказалось, нас везли не в лес, а так вывезли в Полесское, село Бобер раньше было. Сейчас его тоже с лица земли стерли, потому что это полностью оказалась 30-километровая зона — радиоактивный поселок. Люди встречали очень радушно, ждали, за каждым автобусом был закреплен старший, который был со списками эвакуированных.

Нас вышла и встретила бабушка с дедушкой. Приняли нас очень хорошо, кормили. Мы у них жили, наверное, недели две. А потом ходили в школу там же в селе. А потом, когда мы уже поняли, что не вернемся больше никогда в Припять, нас, детей, пораскидали по всем лагерям Украины. Мы попали в "Молодую гвардию" и были практически все лето, а потом, когда пришла осень, нам надо было куда-то поступать. Так как я была ученицей 8-го класса и знала, что мне надо будет готовиться поступать либо в вуз куда-то, либо в 10-го класс, нас собрали в Пуще Водице, и мы готовились к поступлению там. И там я первый раз за лето увидела маму. Она приехала за нами. В моих воспоминаниях остался мой город, который когда-то, 30 лет назад, утопающий в розах. Я больше там ни разу не была ", — сообщила она.

Ирина Колондырец вспоминает, что когда объявили об эвакуации, сказали взять только необходимые вещи. "Людям, например, запретили забирать своих животных. Сказали, что через три дня все вернутся назад. Поэтому мы все оставляли. И когда-то мне показалось, что я видела на киевских барахолках вещи из Припяти ", — делится воспоминаниями жительница Припяти.

"Когда была подростком, мне было 15 лет, и мне очень хотелось иметь котика. И буквально за несколько месяцев до трагедии я принесла маленького котенка в дом. Он там так и остался. Но мы верили в то, что мы наложили ему еды на три дня, мы верили в то, что мы вернемся. Буквально накануне катастрофы, этой трагедии, я не могла понять, почему мой котик, он как бы взбешенный был. Он бегал с бешеными глазами по комнате и прыгал на шторы, потом спрыгивал обратно и бегал вот по всей квартире. Настолько, наверное, предчувствовал какую-то трагедию. Говорят же, что животные что-то чувствуют. Именно тогда мы, конечно, не понимали. Я думала, что взбесился мой котик.

Когда мама потом попала туда уже в сентябре месяце, приехала за вещами, естественно, не было никакого котика, ничего не было. И я очень сожалела тоже об этом, мне было так жалко, что эта несчастное животное осталось там. А вообще животных нельзя было…. Мы их оставляли. Нам нельзя было их забирать. Когда-то, мы родом из Казахстана, мы привезли с собой персидский ковер. Их было, наверное, не очень много на то время. И когда-то я его в Киеве видела. И маме показывала. "Мама, наверное, это наш ковер", — говорю. Может быть, я ошибаюсь. Но было такое. Вот настолько он похож на наш ковер. И мне казалось, что это наш ковер, который остался в Припяти. Мы его, конечно же, не забирали ", — добавила женщина.

(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)

На следующий день после аварии на Чернобыльской АЭС, 27 апреля 1986 года, началась эвакуация населения. Только из города Припять выселили около 50 тысяч человек. Население оповестили об эвакуации по радио в 12 часов дня, а через два с половиной часа город опустел. Полтора дня Припять жила обычной жизнью, не зная об аварии и о радиационной опасности. «Четвертая Власть» пообщалась с научным сотрудником лаборатории ЛВЛ Национального центра радиационной медицины НАНУ Галиной Задорожной. На момент аварии ей было 18 лет, и она жила в Припяти.

Галина Задорожная рассказывает о тех днях 30 лет назад как будто с легкостью. По ее словам, это связано с тем, что прошло много времени. На момент аварии все происходило иначе, но паники среди населения, говорит она, не было.

- Расскажите, какой Припять была до аварии?

Это был молодой, красивый, очень чистый город. У нас в основном жила молодежь. Средний возраст – 28-29 лет. В Припяти, по тем временам, снабжение было намного лучше, чем в других городах. Ко мне друзья приезжали, чтобы что-то купить в магазинах. Я не знаю, как это точно называлось, но город снабжался «по первому списку». Городки, которые строили при станциях, они в советские времена обеспечивались лучше. Народ у нас в основном работал на станции, либо же в садиках, школах, магазинах. Также был радиозавод «Юпитер». Туда было устроиться очень сложно. В Припяти мне нравилось, в Киев я переезжать не хотела. Просто так сложилось.

– А в Припяти были институты, какие-то вузы, куда вы могли поступить?

Мне тогда было 18, я закончила школу, была на распутье. У нас там работало медицинское училище и какое-то ПТУ, а если кто-то собирался поступать в институт, то нужно было уезжать. Высших учебных заведений не было.

- Вы помните день, когда произошла авария? Расскажите о нем.

– В тот день, в субботу утром, мы с подругой собрались идти на базар. Там же рядом белорусская граница и по выходным из Беларуси привозили разные товары. Приходим, а базара нет. Улицы помыты и там, где бордюры – большая пена, даже выше бордюра. Видимо, мыли асфальт с каким-то дизраствором, как я уже потом поняла. Нас это насторожило, мы ведь еще ничего тогда не знали. Мы пошли назад домой. Потом, кажется, нам сказала соседка, что на станции случилась авария, но о радиации никто толком не знал. Что может дать школьный курс физики? Мы подумали, что просто случилась авария, пожар, потому что нам сказали, что были жертвы. Тем не менее, телефонной связи в этот день уже не было. Выехать из города или въехать, как оказалось, было нельзя. Автобусы не ездили. В Прияпти, несмотря на это, шла обыкновенная жизнь. Все гуляли, ходили в магазины, был теплый, хороший день.

- Вы или кто-то из ваших знакомых видел взрыв?

Взрыв мы видели лично сами. Никто ведь не предупреждал, что выходить из дома нельзя. Лишь только в субботу пришла медсестра, сообщила, что на станции случилась авария, а у жителей нет йодной профилактики. Она раздала какие-то таблетки и сказала, что их нужно принять. По всем квартирам она прошлась. Потом, после похода на базар, моя подруга еще пошла в парикмахерскую делать химическую завивку в Доме культуры «Юбилейный». Сделала прическу. Вечером мы пошли гулять и увидели красное зарево над станцией, слышали хлопки.

- Когда началась эвакуация, как вы о ней узнали, были сирены какие-то или еще что-то?

– Никаких сирен, ничего такого. В воскресенье утром к нам зашла соседка и сказала, что будет эвакуация. Что на улице стоят автобусы и все готово. Официально нам никто ничего не говорил. Потом по радио объявили, что начинается эвакуация и нужно уезжать. Все было лишь на слуху. Никто не мог ничего объяснить. Тем не менее, паники не было. Это уже потом всем стал интересен Чернобыль. В 1987 году я пришла работать в Центр радиоционной медицины. Тогда все стало иначе: на работу приходишь – толпа людей из разных областей. Приезжали меряться на радиацию.

- Эвакуация из Припяти проводилась насильно или по собственному желанию?

Выезжал, кто хотел. Никого не заставляли, но люди уже были готовы к отъезду. Были ведь слухи, что случилась авария, есть радиация и нужно уезжать. Мы настолько доверяли государству, что нам сказали, то мы и сделали. Сказали по радио, что временная эвакуация, - все, мы готовы. Понимали конечно, что если уже не выпускают из города, не впускают, позвонить нельзя, значит, что-то не так. Все же видели это зарево. Но мы надеялись, что город отмоют, и через какое-то время мы вернемся. Я вообще родом из Чернобыльского района. Я – 1968 года рождения, Припять – 1970 года. Получается, что малой родины у меня нет. Тогда же народ ехал добровольно, не паниковал. Мы сели в автобус, с собой взяли документы, деньги, что-то переодеться, попить, поесть. Все.

- Был какой-то контроль вещей, которые вы с собой брали? Может быть, что-то брать запрещали?

Да, был дозиметрический контроль на выезде. Смотрели и транспорт, и в автобусе. У меня прицепились к туфлям, что они радиоактивные. Пришлось их снять и выбросить. Туфли были новые. Одежду не проверяли.

- Куда вас вывозили?

Из Припяти выехала колонна, которой не было видно ни конца, ни края. Медленно ехали. Нас повезли в Полесский район. Возили по селам, там было так: приезжаем, местная власть выходит и говорят, что они могут взять определенное количество людей. Все 50 тысяч конечно не могли сразу принять в одном Полесском районе. Потом или колонну так направили, или водитель такой попался, но мы начали ехать в Киев. В час ночи мы приехали в столицу. Некоторые семьи с детьми оставались в селах под Киевом – в Старых Петровцах, Новых Петровцах. Остальные приехали на автостанцию «Полесье», нас там выгрузили. Дальше – куда хочешь, туда и езжай. Нас никуда не определили. До утра мы с мамой досидели в коморке у милиции, а потом поехали в Беларусь. Там были родственники. Деваться больше было некуда.

Летом мы приезжали несколько раз в Киев, в областную администрацию ходили, спрашивали: куда нам определиться, мы нигде, нам некуда идти. Там на месте все решалось, звонили, например, в Полтавскую область, спрашивали: примете чернобыльцев? Кто принимал, кто нет. Потом так сложилось, что нам дали квартиру на Харьковском массиве. Осенью 1986 года. Мы пришли в эту квартиру, у нас ничего не было. Сумка и все. Начали все понемногу покупать. Тогда благо, что дали материальную помощь. Причем, неплохую по тем временам, 4 тысячи рублей.

- После аварии вы были в Припяти?

– В 1986 году нас еще раз пустили в город. Давали пропуск, и можно было вернуться, взять какие-то вещи. Мы с мамой съездили, что-то даже взяли. Каждому давали респиратор «Лепесток». Они конечно не защищают, но они были. Кстати, 27 апреля, во время эвакуации, не давали никаких средств защиты. В общем, в эту поездку через несколько месяцев желающих пускали в квартиру. Нам дали около двух часов. В нашей квартире было все также, как мы и оставили. Только электричества не было.

Во второй раз мы ездили в Припять 21 апреля 2016 года, у меня на работе был технический тур. Нас привезли в центр. Дали возможность поснимать отель «Полесье», Дом культуры «Энергетик», детскую площадку показали. Кстати, эти карусели, это колесо обозрения знаменитое, они же не работали, их только собирались запустить на первое мая в 1986 году.

Спустя 30 лет я бы свой дом не нашла в этих зарослях Припяти. Проспект Ленина сейчас - это узенькая полоска, он совсем другой.

30 лет я там не была, хотя поехать давно хотела.

Общалась Виктория Ищенко

Рекомендуем почитать

Служба

Открытый урок "Правописание приставок пре- и при-"6 класс «Правописание приставок при- и пре-«

Воинский учет

Десять открытий российских ученых, которые потрясли мир

Болезни

«Правописание суффиксов причастий

Болезни

Секретные фото луны Загадочные объекты на луне

Служба

Книга: Генри Форд. Моя жизнь. Мои достижения. Генри Форд: Моя жизнь, мои достижения

Военный билет

Как отличаются баллы ЕГЭ по регионам: результаты школьников и региональное неравенство