История торговли на руси. Купец – это кто? Русский купец

Происходившие изменения в экономической, социальной и духовной жизни славян привели в IX в. к образованию государства Киевская Русь. Это было раннефеодальное государство, отличавшееся большим количеством городов (иностранцы называли Русь страной «Гордарики»), выгодным геополитическим положением.

Деловая жизнь на Руси, как и в других государствах эпохи раннего средневековья, развивалась в основном в форме торговли, но не столько внутренней, сколько внешней, благодаря выгодному географическому положению страны. В качестве торговцев выступали князья и дружинники. Собрав дань мехами, воском, медом, они отправлялись в Византию и другие страны, где обменивали привезенный товар на вина, шелк, оружие и т.д. Наиболее образно описал их арабский географ и путешественник Ибн Русте, свидетельствующий, что «вооружены они были прекрасно: на боку - стальной меч, в руках - копье. Одеты они очень хорошо», так как занимаются торговлей. Упоминает он и золотые обручи (гривны), шаровары в 100 локтей материи и мечи, пояса, в которые завязываются деньги.

Нередко торговля сочеталась с грабежом и военными нападениями. Грабили в чужих и русских землях, захватывали рабов и меха, грабили и по пути на юг. Это было одной из отличительных черт деловой жизни эпохи раннего средневековья, когда сохранялись и действовали традиции прошлого, когда князь «став государем, как кониг, он как варяг, не переставал еще быть вооруженным купцом».

Лишь в Х в. появились купцы - профессионалы. Среди предпосылок, вызвавших появление купцов, следует выделить накопление в руках феодализирующейся знати значительных излишков продукции сельского хозяйства и лесных промыслов, потребность в их сбыте, а также возникновение торгово-ремесленных поселений вокруг прежних племенных центров, ставших основными пунктами обмена товаров. Из какой же среды происходили первые русские купцы?

Это были, в первую очередь, воины-дружинники (представители «младшей дружины», отроки, которые не вошли в формирующийся класс феодалов), ремесленники, княжеские и боярские слуги, т.е. те люди, которые были связаны с феодальной знатью и которые отличались предприимчивостью, инициативой, смелостью, решительностью.

В далекие путешествия купцы всегда отправлялись целыми отрядами. Военный лагерь-стоянка купцов назывался «товаром». Слово «товарищ» в то время означало «принадлежащий к одному лагерю, к одному отряду». Такой вооруженный отряд, отправляясь в далекий путь, приносил жертвы богу грозы и оружия - Перуну. И на всем дальнейшем пути купцы не забывали своих воинственных богов, клялись их именами при заключении договоров, жертвовали им животных, возили с собой их изображения.

В XI-XII вв. на Руси начинали возникать купеческие организации, аналогичные западноевропейским гильдиям и братствам. Их возникновение диктовалось общими коммерческими интересами купечества, трудностями дальней торговли, усиленным вниманием феодальной знати к торговому капиталу.

По данным источников и литературы, одними из первых на Руси создали свою корпоративную организацию в 1134-1135 гг. купцы Новгорода. Корпорация имела церковь Иоанна Предтечи на Опоках и называлась «Иванское сто». Во главе Иванского купечества стояли пять старост, в число которых входил и тысяцкий. Старостат ведал всеми торговыми и гостиными делами и торговым судом; посадник и бояре не имели права вступать в дела гильдии. Стать полноправным членом Иванского купеческого товарищества мог лишь тот, кто был в состоянии внести в храмовую казну, т.е. в фонд корпорации, пошлину в размере 50 гривен серебра (10 кг), а также преподнести новгородскому тысяцкому рулон дорогого «ипрского сукна», привезенного из Фландрии. Вступивший в корпорацию становился полноправным, пошлым, как тогда говорили (от слова «пошло»), т.е. потомственным купцом (пошлое купечество передавалось от отца к сыну). Иванская община имела свою пристань на берегу Волхова, за право причаливать к которой взималась пошлина. Иванский купеческий староста был видным лицом в Новгороде. Реальные масштабы деятельности «Иванского сто» были достаточно широки. Есть предположения, что корпорация осуществляла руководящие функции в отношении всего новгородского купечества, вершила торговое судопроизводство, обеспечивала сбор пошлин. От имени всего новгородского купечества старосты «Иванского сто» участвовали в переговорах с иностранными купцами.

Помимо Иванского, в Новгороде существовали и другие купеческие организации: Заморские купцы, Югоршина, Низовские купцы. Каждая группа купечества имела храм, который, как правило, закладывался правителем организации.

Подобные организации купечества были и в других русских городах - Киеве, Полоцке, но источники и литература не позволяют в должной мере проиллюстрировать их деятельность. По этим же причинам трудно провести сравнительный анализ между купеческими гильдиями Запада и купеческими объединениями Киевской Руси. Но сам факт их создания и деятельности говорит о том, что в стране появился слой профессиональных деловых людей, в которых пробуждалось корпоративное сознание, которые стремились к консолидации и объединению, чтобы совместно преодолевать трудности, отстаивать и защищать свои интересы.

О том, что купечество утвердилось в древнерусском обществе, выделилось в одно из его сословий и получило признание со стороны государства, свидетельствует «Русская Правда» - первый в истории нашего государства кодекс законов (XI-XII вв.). В нём «цена жизни» купца определялась где-то посередине между «ценой жизни» бояр, с одной стороны, и смердов - с другой. Так, за убийство княжеского тиуна полагалась «вира» (штраф) в 80 гривен, за убийство «людина», простого свободного человека (к этой категории принадлежала, судя по всему, основная часть купцов) - штраф в 40 гривен, за убийство смерда и холопа - 5 гривен.

Власть поддерживала купечество, была заинтересована в его росте. Почему? Во-первых, часть получаемой Великим князем с населения дани в виде продуктов и изделий продавалась гостями. Во-вторых, через купцов устанавливались и поддерживались международные контакты и, в-третьих, пополнялась казна. Внук Ярослава Мудрого Владимир Мономах в 1125 г. после съезда князей издал закон о защите русских купцов от более предприимчивых представителей других национальностей, участвовавших во внутренней торговле. Владимир Мономах завещал своим детям особенно почитать гостя «откуда бы он не пришел: простой ли, именитый ли, или посол».

Но, с другой стороны, государство контролировало и регламентировало торгово-предпринимательскую деятельность купцов, облагало их тяжелыми таможенными налогами. Это прежде всего мыт - старейшая торговая пошлина. «Русская Правда» упоминает о «мытниках» - сборщиках данного налога. Кроме мыта, торговые люди должны были платить налоги с мер и весов. Сборы в денежной форме считались натуральным налогом.

Таким образом, в древнерусском обществе утвердился слой деловых людей - купцов, занимающихся коммерческой деятельностью регулярно и профессионально. Низшую категорию этого слоя составляли торговые (или купчие люди), промышлявшие преимущественно местной торговлей. Высшая - это гости (от древнерусского «гостьба» - торговля), которые вели внешнеторговые операции, а также операции с другими русскими княжествами.

Вернуться назад на

Купечество – социальный слой, занимавшийся торговлей, посредник между производством и рынком. В исторических источниках для обозначения купечества в Древней Руси употреблялись два термина «купец» (горожанин, занимавшийся торговлей) и «гость» (купец, связанный торговыми операциями с другими городами и странами). С XIII в. появляется третий термин «торговец».

Первые упоминания о купцах в Киевской Руси относятся к X в. В XI-XII вв. они составляли особую социальную группу городского населения, занимаясь наряду с торговлей ростовщичеством, пользовались поддержкой княжеской власти. В XII в. в наиболее крупных экономических центрах возникли первые купеческие корпорации. Процесс роста купечества был прерван монголо-татарским нашествием и возобновился в Северо-Восточной Руси на рубеже XIII-XIV вв. Развитие городов и численный рост купечества привели к выделению наиболее богатых и влиятельных групп купцов-гостей в Москве, Новгороде, Пскове, Твери, Нижнем Новгороде, Вологде и др. городах.

Однако объединение русских земель вокруг Москвы сопровождалось ликвидацией податной и иной автономии местных купеческих корпораций, а позднее их разрушением. В период правления Ивана IV Грозного (1533-1584 гг.) многие представители купечества были физически истреблены. Купцы вместе с ремесленниками и мелкими торговцами городов были объединены в одно сословие посадских людей. С XVII в. крупное купечество стало соединять торговлю с предпринимательством в соледобывающей, винокуренной (до 50-х гг. XVIII в.), кожевенной и др. отраслях промышленности, а с XVIII в. в металлургии, текстильной, бумажной, стекольной и др., т.е. начался процесс формирования русской национальной буржуазии. Развитие торговли вне города привело к появлению слоя купцов-крестьян.

С целью расширения социальной опоры самодержавия (в городах, а также в фискальных (сбор налогов) интересах, правительство в 1775 г. пошло на создание привилегированного гильдейского (гильдии - объединения) купечества.

В новую сословную организацию купечества вошла буржуазия русских, украинских и белорусских городов, крупные и средние купцы, представители нарождавшегося банковского и сохранявшегося ростовщического капитала. Остальная масса купеческого сословия, состоявшая из ремесленников, товаропроизводителей, мелких торговцев, образовала сословие мещан, т.е. податное сословие из бывших посадских людей: ремесленников, домовладельцев, торговцев, объединенных по месту жительства в общины с некоторыми правами самоуправления. Организация гильдейского купечества, окончательно оформленная Жалованной грамотой дворянству и Жалованной грамотой городам (1785 г.), просуществовала без изменений до 1861 г.

С отменой крепостного права в 1861 г. купечество стало составной частью буржуазии. В 60-е гг. XIX в. были подорваны и условия для существования в городах замкнутого купеческого сословия, хотя в России вплоть до 1917 г. сохранялись многочисленные сословные привилегии (в том числе и у купечества). С 1863 г. был открыт доступ в купечество для выходцев из всех других сословий. Для этого необходимо было уплатить все повинности по-прежнему сословию (касалось низших сословий), ежегодно платить гильдейский сбор (с 1-й гильдии - 500 рублей, со 2-й - 150 рублей, 3-я гильдия была ликвидирована) и другие виды промыслового налога. В купеческое сословие перешли многие крестьяне, а сословная прослойка крестьян-купцов исчезла, слившись с гильдейским купечеством. В купеческом сословии крестьян привлекали такие его права, как освобождение от телесных наказаний, возможность быть причисленным к категории почетных граждан и др. В XX в. по численности купечество стало незначительной частью буржуазии России. Окончательная ликвидация купечества как сословия была осуществлена в советской России.

7. Иванское сто и другие купеческие объединения

Средневековый город с трудом мыслится без существования купеческих и ремесленных организаций, так как развитие торговли и ремесла во времена феодальной раздробленности властно требовало от ремесленников и купцов объединения. Что касается купеческих организаций, то вопрос об их существовании разрешается бесспорно в положительную сторону, поскольку сохранился устав купеческого объединения при церкви Ивана Предтечи на Опоках. Значительно труднее обстоит дело с вопросом о ремесленных объединениях, прямых указаний на которые мы в наших источниках не имеем. Поэтому мы прежде рассмотрим купеческие корпорации.

Древнейшим купеческим объединением было Иванское сто, возникшее при церкви Ивана Предтечи на Опоках в Новгороде. О нём немало говорилось в нашей исторической литературе; наиболее ценной по выводам и собранному материалу является статья А. Никитского (А. И. Никитский, Очерки из жизни Великого Новгорода (ЖМНП, № 8, 1870 г.) ).

В настоящее время нам известны две редакции «Рукописания», или уставной грамоты, данной Иванскому сту и церкви Ивана Предтечи на Опоках князем Всеволодом Мстиславичем. Первая редакция известна в списках XV в., вторая сохранилась в составе Троицкой летописи, переписанной в середине XVI в («Дополнения к Актам историческим», т. I, стр. 2--5. См. также Новгород. лет., стр. 558-560 ).

Вторая редакция, несомненно, относится к сравнительно позднему времени и возникла не ранее XV в., а возможно и позднее - в XVI в., так как в ней мы находим указание на дары владыке и «князя великого наместником». Наместники же великого князя появляются в Новгороде только с XIV в., а правят Новгородом после его присоединения к Москве. В этой редакции отсутствует указание на торговый суд при церкви Ивана Предтечи на Опоках. Этот пропуск является не случайным, а указывает на время, когда торговый суд был уничтожен, вследствие чего вторая редакция должна быть отнесена к тем временам, когда Новгород потерял свою самостоятельность.

Первая редакция не имеет перечисленных особенностей и, таким образом, является более древней, хотя и она сохранилась лишь в копии XV в., притом в подновлённом виде. Поэтому один издатель устава пишет, что «грамота дошла до нас лишь в поздних списках и, бесспорно, с некоторыми переделками» («Памятники истории Великого Новгорода и Пскова», подг. к печати Г. Е. Кочин, Л. - М. 1935, стр. 40 ).

Важнейшее несоответствие некоторых частей грамоты условиям начала XII в. имеется в словах: «имати с купець тая старина и в векы: с тверского гостя и с новгородского и с бежицкого и с деревского и с всего Помостья». Загадочное слово «Помостье» следует понимать как «Помьстье» (возможно, первоначально в форме Помъстье), т. е. область по реке Мсте, впадающей в озеро Ильмень. Можно сомневаться в существовании Твери в XII в., так как ещё в известиях начала XIII в. не имеем указаний на город Тверь, а только на устье реки. Тверцы, где впоследствии он был основан.

В последнее время А. А. Зимин вообще поставил под подозрение подлинность устава, отнеся его составление к XIV в. При этом за более первоначальный текст он почему-то принял вторую редакцию устава, известную по Троицкой летописи. Во Введении к своему изданию устава А. А. Зимин уже прямо заявляет: ««Рукописание» составлено от имени князя Всеволода Мстиславича (XII в.), хотя по своему содержанию, несомненно, является памятником конца XIV в.» («Памятники русского права», вып. 2, сост. А. А. Зимин, М. 1953, пр. 174 ). Однако это категорическое замечание подтверждено таким комментарием, который внушает очень много сомнений. Так, автор уверяет, что церковь Ивана Предтечи на Опоках полностью сгорела в 1299 г., а ныне существующая церковь поставлена в 1359 г., в связи с чем был подделан и сам устав Иванского ста. Но церковь Ивана Предтечи на Опоках стоит и теперь, и никто не сомневается в том, что она является постройкой XII столетия.

А. А. Зимин замечает далее, что Всеволод говорит о себе «владычествующи ми всею Рускою землею», но никогда не был киевским князем. Но Всеволод сидел в Переяславле Южном, куда его посадил дядя Ярополк после смерти его отца Мстислава («приведе Всеволода Мьстиславича из Новагорода») (Ипат. лет., стр. 212 ). Слова о владычестве над Русскою землёю хорошо характеризуют претензии Всеволода, который, подобно своему отцу Мстиславу, хотел «держать» Русскую землю, т. е. Киевское и Переяславское княжения.

А. А. Зимин считает анахронизмом указание на собор Спаса в Торжке, который был будто бы построен только в 1364 г. Но в летописи под этим годом идёт речь о построении каменного собора в Торжке. Раньше в нём должен был существовать деревянный собор, как во всяком значительном городе. О соборе Спаса в Торжке к тому же говорится в одном летописном отрывке под 1329 г., причём упоминается о «притворянах» св. Спаса, которые хранили у себя реликвию, принесённую из Иерусалима (В. Миллер, Очерки русской народной словесности, т. II, М. 1910, стр. 243 ).

В таком же духе составлен и дальнейший комментарий к тексту Рукописания, изобилующий категорическими суждениями, порой стоящими в резком противоречии с историческими свидетельствами. Так, совершенно непонятно, как Петрятино дворище в комментарии А. А. Зимина связывается с католической церковью св. Петра, находившейся совершенно в стороне от церкви Ивана на Опоках, и пр.

Основная ошибка А. А. Зимина, заслуга которого заключается в том, что он впервые обратил внимание на ряд списков устава, заключается в том, что он не дал анализа Рукописания Всеволода в целом, а обратил внимание только на анахронизмы в его тексте. Но уже существование двух редакций Рукописания показывает, что текст этого документа перерабатывался, в него вносились изменения и дополнения. Такой же переработке подвергались и тексты Русской Правды, но разве это обозначает, что текст Правды был подделан в позднейшее время.

Перенося составление устава Иванского ста в XIV столетие, А. .А. Зимин не обратил внимания даже на то, что торговый суд «на дворе святого Ивана перед посадником, тысяцким и купцами» существовал уже в 1269 г. («Грамоты Великого Новгорода и Пскова», М. - Л. 1949, стр. 60 (в дальнейшем - «Грамоты Великого Новгорода») ), следовательно, задолго до XIV в. и предполагаемого построения церкви в 1364 г. Не обратил А. А. Зимин внимания и на то, что текст устава стоит в ближайшей связи с уставом того же Всеволода о торговых судах, что само появление Рукописания необъяснимо в XIV столетии и прекрасно объясняется событиями начала XII в. Да и сами анахронизмы, указанные А. А. Зиминым, ещё требуют проверки, были ли они действительно анахронизмами («мордки», тверской гость и пр.) или только такими представляются по недостаточному количеству источников. Отдельные подновления устава, таким образом, не мешают нам видеть в нём подлинный документ начала XII в.

В руках Иванского ста находился так называемый Иванский вес, т. е. монопольное право вешать воск и собирать соответствующую пошлину с местных и приезжих купцов, торговавших этим товаром. Размер и значение торговли воском измеряется тем, что в числе «гостей»-вощников названы купцы полоцкие, смоленские, новоторжские и низовские, т. е. суздальские. Но компетенция Иванского ста с самого начала приняла более широкие размеры, чем собирание пошлин за взвешивание воска.

Из устава Всеволода о церковных судах можно заключить, что Иванское сто совместно с новгородским епископом держало в своём ведении «мерила торговаа, скалвы вощеный, пуд медовой, и гривенку рублевую, и локоть еваньскый». Устав всюду говорит о совместном заведовании торговыми мерилами как владыки, так и иванских старост, что, судя по всему, являлось новшеством XII в., так как понадобилась ссылка на церковный устав Владимира: «от бога тако установлено есть, епископу блюсти без пакости, ни умаливати, ни умноживати, а на всякий год извешивати».

Во главе Иванского ста стояли старосты. В дошедших до нас списках устава церкви Ивана Предтечи на Опоках имеется неясная фраза, не дающая возможности точно судить о количестве старост: «три старосты от житьих людей и от черных тысяцкого, а от купцев два старосты». Обычно этот текст понимается в том духе, что во главе Иванского ста находились 6 старост: 3 старосты от житьих людей, тысяцкий от чёрных людей и 2 старосты от купцов. Но В. О. Ключевский, на наш взгляд, правильно понимал этот текст таким образом, что насчитывал только трёх старост, из которых тысяцкий представлял чёрных и житьих людей, а 2 старосты являлись выборными от купцов (В. О. Ключевский, Боярская дума Древней Руси, стр. 540-541 ). Однако такой порядок, возможно, и не был первоначальным, поскольку в уставе Всеволода о мерилах торговых упомянут только один иванский староста Васята, тогда как в том же уставе несколько выше назван без всякого определения староста Болеслав, далее же говорится о 10 сотских и старостах без указания на тысяцкого. Во всяком случае можно сделать один вывод: во главе Иванского ста стояли выборные старосты, имевшие крупное значение в новгородской политической жизни.

Иванское сто помещалось при церкви Ивана Предтечи на Опоках, мощное здание которой сохранилось до последнего времени. В дому св. Ивана запрещалось держать какие-либо предметы, кроме свечей и фимиама; подцерковье было складочным местом, а взвешивание воска производилось в притворе. Богатство купеческого объединения вощников подчёркивается устройством в церкви Ивана Предтечи вседенной, т. е. повседневной, службы, что было редким явлением в средневековом русском городе и придавало храму Ивана на Опоках значение собора. Кроме того, особо отмечался храмовой праздник рождества Ивана Предтечи (24 июня), праздновавшийся в течение трёх дней. Торжественная служба совершалась в церкви в первый день епископом, во второй - юрьевским архимандритом, в третий - игуменом Антоньева монастыря. Надо предполагать, что празднование престольного праздника сопровождалось «братчиной», т. е. большими пирами, память о которых сохранилась в народных былинах. Известно, что братчины совершались долго в поморских уездах Русского государства, где вообще хорошо сохранились в XVII в. некоторые архаические обычаи более раннего времени. Купцы-вощники выполняли и некоторые общественные функции. Так, они мостили на свой счёт часть новгородской территории, прилегавшей к двору Ивана Предтечи («тысячкому до вощник, от вощник посаднику до Великого ряду»). В целом перед нами очень яркая картина средневекового купеческого объединения.

Иванское сто носило характер замкнутой купеческой корпорации. «А кто хочет в купечество вложиться в Иванское, даст купцем пошлым вкладу пятьдесят гривен серебра, а тысяцкому сукно ипьское, ино купцам положить в святый Иван полътретьядцать гривен серебра; а не вложится кто в купечество, не даст пятьдесят гривен серебра, ино то не пошлый купець, а пошлым купцем ити им отчиною и вкладом». Это место устава вызывает невольный вопрос, куда же шли 25 (полътретьядцать) гривен серебра, которые не оставались в доме св. Ивана. Повидимому, они составляли особый фонд купеческого объединения, шедший на содержание патрональнои церкви и на прочие расходы. Высокая сумма вклада объясняется тем, что вкладчик делался наследственным - «пошлым купцом», т. е. получал привилегии не только для себя, но и для потомства.

Нельзя не отметить, что устав купеческого объединения при церкви Ивана Предтечи на Опоках в Новгороде является одним из древнейших уставов средневековых гильдий на севере Европы. В этом смысле интересно привести справку, основанную на работе Дорена о времени возникновения купеческих гильдий в средние века (A. Doren, Untersuchungen zur Geschichte der Kaufmannsgilden des Mittelalters, Leipzig 1893 ). В поле внимания Дорена были города Северной Франции (С. Омер, Валансьен, Париж, Руан) и Германии (Кёльн, Дортмунд, Гослар, Штендаль, Геттинген, Кассель). В основном статуты купеческих гильдий в этих городах возникли в XI-XII вв., причём больше в последнем, чем в первом столетии. Наиболее раннее развитие гильдий встречаем во Фландрии; так, в С. Омере гильдейский статут возник между 1083-1097 гг., а в Валансьене - в 1067 г. В немецких городах гильдейские статуты возникали значительно позже, например в Госларе только в 1200 г. Таким образом, древнерусский гильдейский статут появился не позже статутов соседних немецких городов, а по отношению к некоторым из последних значительно раньше. Этот факт является довольно яркой иллюстрацией к мысли о том, что крупные города на Руси IX-XIII вв. не уступали своим немецким соседям в политическом и в культурном развитии, равняясь скорее не по ним, а по городам Фландрии.

Иванское сто с начала своего возникновения было типичной купеческой гильдией в том её определении, какое даёт Дорен: «Купеческие гильдии - это все те прочные товарищеские организации, в которых купцы объединяются прежде всего для охраны своих особых купеческих целей; в них цель объединения заключается в товарищеском регулировании и поощрении торговли, а не в собственно товарищеско-капиталистических оборотах и процентном участии отдельных членов в общей прибыли; единичное лицо остаётся самостоятельным купцом и ведёт, как и раньше, дела на собственный счёт». Тот же Дорен отмечает, что распространение купеческих гильдий в указанном смысле слова ограничивается только Северной Германией (Niederdeutschland), Северной Францией, Англией и Шотландией, тогда как северные, датские и норвежские гильдии являются «защитными» (Schutzgilden), без собственно специфических купеческих целей.

Иванское сто в основном было самым мощным объединением среди новгородских купцов, но уместно поставить вопрос, существовали ли какие-либо иные купеческие объединения в том же Новгороде. Летописи дают прямые указания на существование других подобных же объединений. В 1156 г. «заморские купцы» построили церковь Пятницы на торгу; вторично о создании этой церкви заморскими купцами говорится в 1207 г (Новгород. лет., стр. 30, 50. Надо думать, что постройка 1156 г. была непрочной и рухнула в 1191 г. Церковь Пятницы, судя по тексту летописи, была деревянной, так как она упоминается после церквей, о которых говорится, как о деревянных («срубиша») ). В сильно испорченном виде эта церковь после нескольких реставраций стоит до сих пор в Новгороде. В заморских купцах естественно видеть объединение новгородских купцов, ездивших и торговавших за морем, предполагать же в заморских купцах летописного известия немцев или других иноземцев совершенно невозможно, так как церковь Пятницы стоит на торгу, рядом с Николо-Дворищенским собором, поблизости от вечевой площади, иными словами, в центре административной и политической жизни Великого Новгорода.

Возможное указание на объединение купцов, торговавших с определённым городом, я видел в летописном известии 1165 г.: «Поставиша церковь святыя Троиця Шетициници» (вариант «Шетиници») (Новгородская летопись по Синодальному Харатейному списку, СПБ 1888, стр. 146; Новгородские летописи, изд. Археографической комиссии, СПБ 1879, указатель, стр. 54 (Щитная улица) ). Гедеонов также видел в «щетиницах» купцов, торговавших со славянским Щетином (Штетином). Но теперь эта догадка не представляется мне достаточно убедительной, так как она основана только на созвучии двух слов.

К тому же текст Синодального пергаменного списка в данном месте сильно испорчен, а варианты из других позднейших списков не позволяют исправить испорченный текст Синодального списка (См. М. Н. Тихомиров, Крестьянские и городские восстания на Руси XI-XIII вв., Госполитиздат, 1955, стр. 258-259 ).

Новгородские купцы, торговавшие за границей, естественно, нуждались в объединениях, и, действительно, существование объединений новгородских купцов, торговавших с другими русскими княжествами и чужеземными странами, доказывается известиями о церквах, принадлежавших новгородцам в некоторых русских и иностранных городах. Подобная церковь должна была являться не столько местом для богомолья приезжавших купцов, сколько складочным местом, своего рода гостиным двором. Поэтому должность «сторожа», скромная по современным понятиям, имела столь крупное значение в Иванском сте, что упоминается в его уставе. Всеволод предлагает иванским старостам заботиться («призирати») наравне с церковным причтом о сторожах при церкви Ивана Предтечи на Опоках.

Мы вправе говорить о существовании новгородских гостиных дворов, аналогичных по назначению Готскому и Немецкому дворам в самом Новгороде. В этом отношении ценно известие о новгородской церкви в Киеве, к тому же сохранившееся в двух редакциях. Рассказав об убийстве Игоря во время киевского восстания 1147 г., Лаврентьевская летопись говорит, что киевский тысяцкий Лазарь велел «взяти Игоря и понести его в церковь святого Михаила в новгородьскую божницю и ту положивша его в гроб, ехаста на Гору; и лежа нощь ту» (Лаврент. лет., стр. 302 ). В Ипатьевской летописи, после слов о распоряжении тысяцкого положить тело Игоря в церкви св. Михаила, замечено: «На ту ночь бог проявил над ним знамение велико: зажглись свечи все над ним в церкви той; наутро же шедше новгородцы поведали митрополиту» (Ипат.лет., стр. 249 ). Таким образом, церковь Михаила была новгородской божницей, находящейся на Подоле поблизости от торговища. Новгородцы жили при церкви, иначе бы они не могли рассказать о знамении, случившемся ночью. Значит, мы вправе говорить о существовании новгородского двора при церкви Михаила в Киеве.

Подобные дворы существовали также в крупных иноземных центрах, с которыми торговали русские купцы. Для позднейшего времени с достоверностью можно говорить о русских дворах в Юрьеве (Дерпте) и Колывани (Ревеле). При дворах находились русские церкви, являвшиеся в то же время, со своими подцерковьями, складами для товаров. Пожалование Фридрихом II (в 1187 г.) русским купцам права беспошлинной торговли в Любеке также предполагает постоянную русскую колонию в Любеке (Н. Аристов, Промышленность Древней Руси, СПБ 1866, стр. 199 ). В городе Висби на Готланде русские купцы имели двор и при нём церковь.

Заинтересованность новгородских купцов в существовании своих гостиных дворов в чужеземных городах рельефно отражена в сказании о варяжской божнице в Новгороде. По сказанию, немцы «от всех седмидесяти городов» (т. е. от Ганзейского союза) просили дать им место посреди Новгорода, где можно было бы поставить божницу. Получив отказ от новгородцев, немецкие послы подкупили посадника Добрыню, который велел немцам говорить старостам купецким и купцам: «только нашей божницы, храму святых апостол Петра и Павла не бытии у вас в Великом Новегороде, и то вашим церквам у нас по нашим городам не быти же». Старосты и «все гости новогородские» выхлопотали немцам право поставить «ропату» (Н. М. Карамзин, История государства Российского, т. III, СПБ 1892, стр. 191, примечание 244; «Памятники старинной русской литературы», изд. Кушелевым-Безбородко, вып. 1, СПБ 1860, стр. 251-253 ).

Рассказанное предание дошло до нас в поздней обработке, едва ли более ранней, чем XVI в., но основа его древняя и покоится не только на устной легенде, но и на письменном источнике. В Новгороде были известны два посадника с именем Добрыни: первый - дядя Владимира Святославича - явно не подходит к нашему рассказу; другой Добрыня умер в 1117г (Новгород. лет., стр. 20 ). Это сказание может иметь в виду только второго Добрыню и рассказывает эпизод начала XII в. Самое, пожалуй, характерное во всём рассказе, - это боязнь новгородцев потерять свои церкви-дворы в чужеземных городах.

Распорядок жизни в русских дворах за границей нам не известен, но в основном он должен был напоминать порядки Готского или Немецкого двора в самом Новгороде. В договоре Смоленска с немцами 1229 г. действительно находим указание на существование старост в русских заграничных дворах («Русину же нельзя приставите детского (дружинника) на нем-чича в Смоленьске, но прежде известив ему старейшему; оже старейший его не уговорит, то может ему детского приставить. Также и немчичю в Риге и на Готском береге, нелзя ему на русина приставите детского» («Русско-ливонские акты», стр. 435; взят наиболее исправный вариант) ).

О существовании купеческих объединений в других русских городах, помимо Новгорода, сказать значительно труднее, хотя в крупных городах, подобных Киеву и Полоцку, их существование не только вероятно, но почти обязательно. Однако историк не может ограничиться только предположениями, а вынужден привести хотя бы некоторые доказательства в защиту своей точки зрения, как бы эти доказательства ни были разрозненны и трудны для того, чтобы сделать по ним выводы.

Некоторые намёки на существование купеческих объединений в Киеве находим в известиях о купцах «гречниках». Летописные сообщения о «гречниках» не оставляют сомнения, что речь идёт о купцах, шедших из Греции с товарами на Русь. Остаётся неясным, кого называли гречниками - русских или греческих купцов, хотя князь Мстислав называет гречников нашими («гречнику нашему») («Се же уведавши половци, оже князи не в любви живуть, шедше в порогы начата пакостити гречником; и посла Ростислав Володислава Ляха с вои, и възведоша гречникы» (Ипат. лет., стр. 360; см. там же, стр. 361, 370) ); сам же термин «гречник» составлен наподобие таких слов, как мучник, хлебник, вощник, в значении торговца определённым товаром.

По подобному образцу создавались прозвища купцов, торговавших с определёнными землями за границей. В. Васильевский справедливо сравнивает термин «гречник» с «рузариями» в Регенсбурге, т. е. купцами, торговавшими с Русью («Обращает на себя внимание слово «рузарии» - оно употребляется в качестве термина, напоминая гречников русской летописи» (В. Васильевский, Древняя торговля Киева с Регенсбургом, ЖМНП, 1888 г., июль, стр. 145) ).

К сожалению, в употреблении слова «гречники» в летописи имеются определённые разногласия. «В се же лето (1084 г.) Давыд зая грькы в Олешью и зая у них именье», - читаем в Лаврентьевской летописи. В Ипатьевском, Радзивиловском и Троицком списках на месте греков находим «гречников». Так как слово «гречники» встречается в летописях гораздо реже, чем термин «греки», то вероятнее предполагать, что греки заменили собой первоначальных гречников, чем наоборот. «Гречников» находим и в Московском своде конца XV в., пользовавшимся более древним источником, чем Ипатьевская летопись (ПСРЛ, т. I, СПБ 1846, стр. 88; т. XXV, стр. 13 ).

К тому же русские купцы действительно торговали в Константинополе и даже имели там постоянную колонию. Так как история русской колонии в Константинополе фактически не освещена в нашей литературе, то несколько подробнее остановимся на этой теме, немало разъясняющей вопрос о характере торговли русских купцов за границей.

Первоначальным местопребыванием русских купцов, по договорам Руси с Греками, была местность у церкви см. Мамы. В Константинополе были две церкви св. Мамы: одна в городе, другая - вне городских стен, на европейском берегу Босфора. Здесь останавливалась княгиня Ольга, когда прибыла в Царьград и осталась недовольной долгим стоянием вне города («Известия Русского археологического института в Константинополе», т. III, вып. 1-2, София 1909, стр. 261-316 ).

Отсутствие упоминаний о церкви св. Мамы у русских паломников, возможно, объясняется тем, что они останавливались в самом городе. Сама резиденция русских в Константинополе переместилась из неукреплённых окрестностей внутрь города в XI-XIII вв. Когда произошла эта перемена, точно неизвестно, но что она произошла, в этом нет никаких сомнений. Вероятно, перемещение русской колонии было связано с крещением Руси и договором Владимира с византийскими императорами, когда из враждебного народа русские сделались союзниками Византии.

О местоположении русского квартала в Константинополе можно судить по рассказу новгородского архиепископа Антония, посетившего византийскую столицу около 1200 г., несколько ранее или позже, во всяком случае до взятия города крестоносцами. В списке Антониева хождения, изданном Савваитовым, читаем: «а оттоле на уболе святаго Георгия святый Леонтей поп русин лежит в теле, велик человек; той бо Леонтий 3-жды во Иеросалим пешь ходил... Конец же Рускаго убола церковь 40 мученик» (П. Савваитов, Путешествие новгородского архиепископа Антония в Царьград в конце 12-го столетия, СПБ 1872, стр. 152-154; поправка по списку А. И. Яцимирского («Известия Отделения русского языка и словесности Академии наук», т. IV, кн. 1, СПБ 1899, стр. 223-264) ). В другом списке после слов о церкви святого Платона добавлено: «и ту мощи его, и святый Иоанн Милостивый, и Борис ту в теле лежит».

Слово «убол» является испорченным греческим embolos. Антоний не случайно оставил это слово без перевода, так как «убол» обозначал не просто русскую улицу, а особый тип городской улицы в Константинополе. Исследователь левантской торговли Гейд следующим образом характеризует византийские кварталы: «В Константинополе византийского времени многие улицы, особенно в наиболее оживлённых частях города, были снабжены аркадами, так что по обеим их сторонам прохожие имели кров для защиты от дождя и солнечных лучей. Непосредственно к аркадам примыкали дома. Такие улицы с аркадами назывались емболос. Так как они особенно годились для торговых помещений, то императоры имели обыкновение отдавать подобный емболос или даже пару их торговой нации, так что лавки и дома купцов частью примыкали к ним непосредственно, частью вокруг них группировались. Весь квартал получал от этого также имя embolos, лат. embolum, если даже он обладал большой группой домов» (W. Heyd, Geschichte des Levantenhandels im Mittelalter, erster Band, Stuttgart 1879 ).

Таким образом, название «Русский убол» у Антония обозначает не просто русскую колонию, жившую на определённой улице, но целый квартал, населённый русскими купцами. Русский квартал был расположен в районе церкви Георгия, почитание которого было распространено на Руси. Упоминание о двух местночтимых гробах, т. е. о Леонтии и Борисе, показывает, что русские осели в Константинополе прочно и стали обзаводиться своими святыми. О Леонтии известно, что он был русским. Борис - имя русское и болгарское. Возможно, что Борис, лежавший «в теле», т. е. мощи которого считались целыми, был даже не русским, а болгарином. В Константинополе жил в X в. низверженный болгарский царь Борис II, которого могли почитать славяне. Антоний, во всяком случае, знал, о каком Борисе идёт речь, и оставил текст без пояснений.

Савваитов приводит ещё несколько топографических названий Константинополя, связанных с русскими. Так, Золотые ворота назывались Русскими. Не с этими ли воротами связана легенда об Олеге, который прибил щит к вратам Царьграда. Русским назывался также восточный поворот для колесниц на ипподроме (П. Савваитов, Путешествие новогородского архиепископа Антония в Царьград, стр. 154-155, примеч. 205 ).

Никаких подробностей о» жизни «Русского убола» в Константинополе не имеем, но организованный характер этого «убола» остаётся вне сомнений, и вместе с тем большую вероятность принимает предположение о существовании в Киеве корпорации купцов-гречников, торговавших с Византией.

Существование купеческих организаций в других городах, кроме Киева и Новгорода, прослеживается с большим трудом. Намёком на купеческое объединение в Полоцке можно считать известие о братчине («братьщина»), собиравшейся у старой церкви Богородицу в Полоцке на Петров день. Братчина в Полоцке упоминается под 1159 г., притом с такими подробностями, которые позволяют сделать некоторые выводы об её характере. Полоцкий князь Ростислав был приглашён полочанами на «братыцину к святой Богородици к старой, на Петров день». Получив предупреждение о готовившемся против него заговоре, Ростислав поехал на братчину в броне под верхней одеждой, и поэтому на него не посмели напасть.

Из этого рассказа становится ясным, что братчина в Полоцке собиралась при определённой патрональной церкви - в данном случае «у старой Богородицы», вероятно при старом городском соборе. Временем собрания братчины был выбран Петров день (28 июня), как один из больших церковных праздников. Братчина не была обыкновенным пиром. Это видно из обращения полочан к князю и его ответа на другой день после братчины: «Князь, поезжай к нам, есть у нас к тебе речи»... И сказал Ростислав послам: «А вчера я у вас был, так почему вы не сказали мне, что у вас были за речи?» (Ипат. лет., стр. 340 ) Следовательно, на братчине присутствовали видные представители Полоцка, с которыми князь мог вести переговоры. Торговое значение Полоцка, его связи с Прибалтикой делают вероятным существование в этом городе своего купеческого объединения, подобного Иванскому сту в Новгороде.

О существовании купеческих корпораций в других городах ничего неизвестно. Впрочем, отсутствие указаний на купеческие объединения в других городах ровно ничего не значит. Ведь скудость летописных известий о городской жизни в XII-XIII вв. общеизвестна. Во всяком случае, наличие Иванского ста является бесспорным доказательством существования в Киевской Руси купеческих объединений.

Торговые отношения между людьми возникли в глубокой древности. На Руси они существовали ещё во времена возникновения первых славянских государственных объединений в начале IX века. Ещё во времена князя Олега славяне имели торговые отношения с Византией, подкрепленные соответствующими договорами. Путь “из варяг в греки” проходил по Днепру до Черного моря, далее славяне плыли вдоль берегов до устья Дуная, а оттуда продолжали свой путь до Византии. С собой везли кожи, мёд, рыбу, икру, собольи и горностаевые меха. А в Византии покупали вина, шелковые материи, сафьян, пряности, благовония, золото, жемчужные ожерелья.

С годами русские купцы постепенно расширяли свои торговые отношения и в восточном направлении вплоть до Каспийского моря. В Хазарскую землю русские привозили в основном меха, воск, мёд. В обмен получали драгоценные камни, цепочки, кольца, ткани, вино, овощи, пряности. Особенно большим спросом пользовались арабские монеты, которые служили на Руси меновыми знаками и украшениями.

Ездили славяне и в область рек Волги и Камы, где располагалось Булгарское царство. Его столица город Булгар славился своей торговлей. Оттуда русские купцы вывозили меха, козьи шкуры, рыбу, янтарь, воск, мёд, орехи, рогатый скот, мечи и кольчуги. Приобретенные товары соседних народов в значительной мере сбывались в Западную Европу. Торговые пути на запад шли по Волге, Оке, Днепру, Западной Двине, Неве к Ладожскому озеру.

В 9-10 веках торговые отношения сближали восточных славян с народами Западной Европы, и здесь важную роль в международной торговле имел Новгород. Новгородские купцы регулярно отправлялись на кораблях в Данию и на остров Готланд, где процветала балтийская торговля. В Висби на острове Готланд имелась даже православная церковь, поскольку там постоянно жили русские купцы.

Одновременно развивалась и внутренняя торговля. В 12 веке на Руси было уже почти 300 городов, в которых жили представители разных сословий. Все они нуждались в продуктах питания и хозяйственных товарах. В неплодородные Смоленскую, Псковскую, Полоцкую области хлеб привозили не только пешими, но и водными путями. Зато здесь успешно развивались домашние и кустарные промыслы. Вообще к началу 13 века согласно летописям в Русской земле ремесла находились на довольно значительном уровне. Производили деревянную посуду, сундуки, телеги, колёса, сани, топоры, секиры, ножи, косы, серпы, мечи, щиты, луки, стрелы и многое другое. Все эти изделия сбывали преимущественно на городских и сельских ярмарках. Обычно торги в городах проходили по пятницам, а в селах – несколько раз в году в определенное время. Широко была распространена торговля скотом, лошадьми, гусями, утками, мясом, рыбой, пшеницей, хлебом, солью, овощами орехами, сеном, дровами, бочками, рогожами, горшками, шапками, сукнами, мехами, платьями, оружием, конской сбруей.

Купцы в те времена делились на общины, где были свои староста и свои общинные капиталы. Купцы были в почете у государства, часто они находились в почетных посольствах, принимали участие в торговых переговорах. Вообще в то время торговлей занимались и простой народ, и князья, и духовенство. За продажу своих товаров купец обязан был заплатить пошлину, которая называлась мыто. За переправу через реки взимался перевоз, а за проезд по мостам – мостовщина. За хранение товара в гостиной брали гостиное. С товаров, продаваемых мерою, брали померное, с товаров взвешиваемых – пудовое. Все пошлины не были велики, но всё их суммарное значение было довольно обременительным.

Главным средством сообщения служило судоходство: по рекам совершались и торговое движение, и военные походы. Но значительную часть года, особенно в Северной Руси, реки были покрыты льдом; кроме того, между речными системами залегали так называемые “волоки”, по которым сообщение происходило сухопутьем, то есть перевозили товары и всякие тяжести на колах, или на санях. Самое удобное время для сухопутных обозов, конечно, была зима, когда речки, болота и топи затягивались крепкой корой; во всякое же другое время, особенно весной и осенью, грязи и топи представляли великие препятствия для сообщения. Непроходимые дебри и непроглядные лесные трущобы, обильные хищными зверями, также служили немалым затруднением; в последних легко было заблудиться и погибнуть без вести. Поэтому устройство гатей, мостов, лесных просек и речных переправ на важнейших путях издавна было одной из главных забот правителей и населения. Но и зимой русскому человеку нередко приходилось бороться с жестокими морозами, сильными вьюгами и глубокими снегами. В постоянной борьбе со всеми этими трудностями закалялись энергия и терпение русского народа. Он сумел преодолеть многочисленные естественные препятствия и воспользоваться некоторыми благоприятными условиями, особенно богатой речной сетью, чтобы проникнуть в самые далекие, глухие края Восточной Европы, проторить к ним дороги, завести в них поселения и починки и оживить их своей промышленной и торговой предприимчивостью.
Иловайский Д. И. – «Становление Руси»

В Новгороде процветала международная торговля. По договору новгородцы обязывались охранять и сопровождать иноземных купцов с их товарами до города. Немецкие торговцы имели право свободно ездить по новгородской земле и торговать, где им хочется. Они платили торговые пошлины, которые считали очень низкими и удивлялись великодушию русских людей. Число иноземных купцов в Новгороде доходило до несколько сотен человек, что говорит о значительном размахе торговли. Иностранцы привозили английские, немецкие и польские сукна, красное и белое вино, колокола для церквей, свинцовые и жестяные листы для кровель, медь, олово, а также сафьян, перчатки, пряжу, полотно. Покупали они медь, воск, меха, лен, хмель, кожи, строевой лес.

В Москву в 15 веке приезжало множество европейских купцов из Польши и Германии для покупки мехов. Эта торговля происходила в Гостином дворе - обширном каменном здании, лавки которого поражали иностранцев разнообразием товаров. Каждый торговец, привозивший в Москву товары, обязан был представить их таможенникам, которые регистрировали товары и представляли их на усмотрение государя. Если великий князь хотел купить что-нибудь для себя, то купец не имел права торговать, пока не продаст товары князю.

Продолжалась и торговля с Востоком. На Кавказе торговля проникла даже за Терек. Царь Михаил Федорович принял меры к восстановлению астраханского торга, Алексей Михайлович заключил в 1667 году договор с персидским шахом Аббасом II, в силу которого испанские купцы получили право торговать свободно по всей России с условием уплачивать пошлину со всех товаров, привозимых в Астрахань, Москву и пограничные города.

Со времени освоения Сибири русскими выходцами, она входила в близкие торговые сношения со средней и восточной Азией. Многие сибирские города сделались значительными торговыми центрами. Скоро наши сибирские владения достигли пределов Китая, что привело к возникновению русско-китайской торговли. Первые шаги в этом направлении сделали русские. В 1655 году царскому посланнику Феодору Байкову, отправившемуся из Тобольска в Китай, удалось достичь Пекина. В результате переговоров в 1689 году был заключен торговый трактат о свободной торговле русских в Китае.

Центром торговли в Москве был Китай-Город, в стенах которого в XVII веке располагалось три гостиных двора: Старый, Новый и Персидский. Также были дворы литовский, армянский, греческий, английский. На посольском дворе с русскими вели торговля иностранные купцы, приезжавшие к нам с посольствами. В гостиных дворах торговали только оптом; розничная продажа происходила в рядах, и каждому товару предназначался свой ряд и своё место. На Красной площади находился главный рынок, где можно было закупать всякие предметы домашнего обихода. Было выделено особое место, где женщины продавали изделия своей домашней работы. Рядом с главным рынком находилось до 200 винных погребов. Торги в Москве происходили обыкновенно по средам и пятницам: летом - на большом рынке у церкви Василия Блаженного, а зимою - «на льду». Кроме главного рынка было множество других, главным образом, у пристаней. Были хлебные и сенные торжки, а также лесной рынок, где продавались и готовые срубы - ходовой товар при частых и опустошительных пожарах. На Ивановской площади продавались пленники. Близ города была конная площадь, на которую пригоняли из Астрахани в год до 50000 лошадей.

В 16 веке центром торговли становится Нижний Новгород. Рядом с городом раскинулась знаменитая Макарьевская ярмарка, куда съезжались купцы со многих городов России. Между Нижним Новгородом и Астраханью существовал речной путь, по которому иногда соединялось до 500 торговых судов. Торговое сообщение со Средней Азией происходило по Каспийскому морю. Но плавание здесь было опасным по причине нападения морских разбойников, и поэтому торговля в этих местах развивалась слабо.

Лошади составляли важную отрасль внутренней торговли. Правительство не хотело, чтобы частные лица владели лошадьми, достойными быть в царской конюшне, а потому в городах отбирали для царя лучших лошадей, вознаграждая хозяев. В Сибири торг лошадьми производился свободнее. Хорошую лошадь можно было купить в Новгородской земле за 5 руб.

Скот, мясо и масло продавали только внутри страны. Внешний сбыт его был незначителен, почему скот и мясо были дешевы. В конце XVI века соленое говяжье мясо продавалось в России по 23/4 гривны за пуд. Пуд масла обходился купцу в 26 алтын 4 деньги. Спрос на русские кожи из-за границы был так велик, что Московское государство не в силах было удовлетворить его: торговцы закупали значительные запасы сырых кож в Малороссии и Ливонии.

Озера, моря и реки были обильны рыбой, что можно судить по тогдашним ценам. Бочка переяславских сельдей, в которую входило их 200 штук, стоила 11 алтын 4 деньги; в Астрахани 200 стерлядей можно было купить за 10 алтын; в Москве 20 осетров стоили 8 руб. Товар этот отправлялся в основном в Голландию и Францию. Икра осетровая и белужья отправлялась в Архангельск. Шла она преимущественно в Англию и Нидерланды. Цены на хлеб колебались в зависимости от урожая. В годы царствования Алексея Михайловича пшеница продавалась по 16 алтын 4 деньги за четверть, рожь - по 16 алтын 2 деньги.

Табак в России в то время был запрещен, но всё равно нелегально привозился из-за границы и продавался всем желающим. Лес продавали в основном только в России, за границу шли только мачты. Дубовый стол стоил 10 алтын, сотня ложек – 20 алтын. Смолу покупали иностранцы для корабельных нужд. Стекла производилось в России мало, его закупали в Ливонии и Малороссии. Из Европы привозили зеркала, и по обычаю каждый русский жених считал своей обязанностью подарить невесте зеркальце.

Сукно простого сорта покупали в основном люди сельского класса. Оно продавалось на сельских ярмарках. Тонкие сукна высокого качества привозили из Англии и Голландии и покупали их состоятельные люди.

При Петре I торговые сношения значительно расширились. Для иностранных купцов предусматривались значительные льготы, что способствовало расширению торговых связей между Россией и Западной Европой. Царь пытался ограничить влияние западных купцов и увеличить долю товаров, производимых в России. Покровительство его фабрикантам дошло даже до прикрепления крестьян к фабрикам. Петр задумал послать в Испанию русские корабли для продвижения отечественных товаров. Это было сделано уже при Екатерине I. Корабли, нагруженные салом, пенькою, полотнами, льном, икрою прибыли в испанский порт Кадикс, и здесь весь товар был благополучно распродан. Но в дальнейшем идея не была поддержана властями и сошла на нет. Также не получилось завести устойчивую торговлю с Италией и Францией.

Русская внешняя торговля оставалась в руках голландцев и англичан. В 1734 году между Россией и Англией был заключен договор, согласно которому оба государства имели право свободного плавания и торговли. Аналогичные соглашения были подписаны с Швецией и Пруссией. Развивались торговые отношения и со странами Средней Азии. Екатерина I заключила с Китаем соглашение о свободной торговли между двумя странами. В торговом законодательстве произошли значительные перемены. Были отменены многочисленные пошлины, такие, как мостовая, перевозная и многие другие. Царицы Екатерина II своим указом облегчила торговлю хлебом, мясом, льном, отменив таможенные пошлины.

При Александре I больших успехов достигла наша торговля на Черном море, благодаря выгодному географическому положению Новороссии. Но иностранцы по-прежнему доминировали во внешней торговле. Из всех судов на море только 14 % принадлежало русским, остальные были иностранного происхождения.

Во внутренней торговле годовое производство предметов потребления составляло 9 миллиардов рублей. Около половины всей массы продуктов не поступала на рынки, а потреблялась на местах. Натуральное хозяйство в России тормозило развитие внутреннего рынка и препятствовало развитию торговли.

Русская Правда памятник древнерусского права
- так называется памятник древнего русского права, открытый В. Н. Татищевым в 1738 г. в списке Новгородской летописи, писанном в конце XV в. Татищев списал этот памятник и представил его в Академию Наук, снабдив переводом и примечаниями. Затем был открыт еще целый ряд списков Р. Правды, в новгородских летописях, кормчих книгах, юридических сборниках и др. Теперь их известно более 50. Издана была Р. Правда впервые только в 1767 г., Августом Шлецером, по рукописи Татищева, под заглавием “Правда Русская, данная в XI в. от великих князей Ярослава Владимировича и сына его Изяслава Ярославича”.
Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

«За недостатком собственной монеты торговля Древней Руси была по преимуществу меновая, в особенности с иноземцами, Значительная часть торговых оборотов совершалась на веру, то есть в кредит; о чем ясно свидетельствует Русская Правда, которая посвящает несколько статей порядку взыскания долгов с несостоятельного торговца. На существование кредита указывает и так называемое “резоимание”, то есть ссуда денег или вещей ради “лихвы”, или роста. Духовенство в своих поучениях сильно восставало против высоких процентов, которыми заимодавцы угнетали своих должников, и грозило первым вечной мукой, особенно тем, которые обращали бедных должников в свои холопы. Но в обществе еще мало развитом, при недостатке безопасности и большом риске проценты неизбежно бывают высоки. Судя по Русской Правде, законными, то есть умеренными, резами считалось до 20% в год; но из нее же мы видим, что иногда резы простирались до 40 и даже до 60%.»

Иловайский Д. И. – «Становление Руси»

Организация гильдейского купечества окончательно оформилась в конце XVIII века. К этому времени торговое сословие уже отличалось от членов гостиной и суконной сотен XVII века своей численностью и мощью. Только в Москве проживало не менее 12 тыс. купцов и членов их семей. В стране работало несколько сотен мануфактур, торговые обороты составляли миллионы рублей. Царский Манифест 1775 года освобождал купцов от ненавистной подушной подати. Теперь они платили ежегодный налог в размере 1% с капитала. Купечество было разделено на три гильдии, куда в зависимости от величины капитала приписывались все купцы, имевшие более 500 рублей. Окончательное оформление купеческого сословия завершилось с изданием в 1785 году Городового положения. По этому закону каждый при условии объявления капитала от 1 до 50 тыс. руб., мог записываться в гильдию (1-я гильдия - от 10 до 50 тыс. рублей; II - от 5 до 10 тыс. руб.; 2-я - от 1 до 5 тыс. руб.). Купцы всех трех гильдий освобождались от натуральной рекрутской повинности, а 1-й и 2-й гильдии- от телесного наказания.

Принадлежность к первым двум гильдиям повышала статус купца - они имели право на внутренний оптовый и розничный торг, на устройство заводов и фабрик, освобождались от казенных служб. Причем купцам первой гильдии разрешалось торговать не только в стране, но и за ее пределами, для чего можно было иметь морские суда; членам же 2-й гильдии - только речные. Купцы третьей гильдии могли заниматься только мелким торгом, содержать трактиры, бани, постоялые дворы.

В середине 19 века В России всё большее число крестьян занималось внутренней торговлей, пополняя ряды купечества. Сначала крестьяне продавали только продукты своего производства. Но постепенно наиболее удачливые стали разъезжать по городам и селам и скупать сукна, овчину, пеньку, лён, скот и даже шёлк. Затем на ярмарках они всё это перепродавали с прибылью не только оптом, но и в розницу. Отправляясь в другие селения, эти смелые и ловкие люди скупали у своих собратьев сельскохозяйственные продукты, а потом с лихвой сбывали купцам. В Нижегородской губернии в те годы были уже известны сёла, которые славились своими промыслами. Павловские, лысковские и мурашкинские крестьяне на ярмарках и торгах продавали конскую сбрую, деревянную посуду, слесарные и кузнечные изделия, шапки, обувь. Кроме того, успешно шла торговля разного рода съестными припасами. Некоторые крестьяне, заработав известный капитал, вступали и в крупные торги.

С годами скупая и реализуя товары, крестьяне скапливали крупные суммы денег, нередко догоняя доходы профессиональных купцов. Обладая такими капиталами, они спокойно ездили на крупные ярмарки, возили товары в далёкие сибирские города, передвигаясь как пешим, так и водным путём. Многие крестьяне нередко посылали своих приказчиков закупать товар даже иностранного производства такого, как голландские сукна, шёлковые ткани и краски.

Крестьяне-купцы смело осваивали глухие сибирские местности. Они без страха уверенно продвигались вглубь страны всё дальше от дома по таёжным дорогам, доходя даже до Иркутска и Якутска. В тех местах они закупали меха соболей, лисиц, бобров, песцов, белок и горностаев. Затем возвращались в свои родные пенаты и продавали всё это богатство в огромных количествах, богатея на каждой сделке год от года. Помимо увеличения капиталов важное значение приобретала репутация такого купца. Крупным крестьянам-коммерсантам на ярмарках в гостиных дворах всегда предоставляли лучшие торговые места.

Известны своим торговым размахом заволжские крестьяне, которые не имея пахотной земли, занимались купеческим промыслом. Они строили лодки и даже большие суда, на которых вместе с товарами совершали торговые поездки по Волге от Астрахани до Санкт-Петербурга. Некоторые наиболее ловкие и удачливые даже вывозили хлеб, мёд, воск, масло, само, мясо, кожи за пределы России. Бывало, что от имени купцов крестьяне сбывали отечественные и продавали иноземные товары по всей России.

Так что крестьяне не ограничивались только торговлей российских сельхозпродуктов и изделий кустарных промыслов, но также совершали такие торговые операции, как доставка русских товаров к портам и экспорт их за границу, хотя по законам им это было делать запрещено.

После отмены крепостного права крестьяне всё больше и больше стали заниматься торговым промыслом и участвовать в различного рода финансовых сделках.

С началом развития капитализма в России в среде купечества появились фабриканты-предприниматели. Почти половину этого числа представляли купеческие династии, связанные с царским двором. Они пользовались привилегиями и поддержкой государства, имели в своих руках оборотные средства и доходы от государственных подрядов и могли основывать производства на труде крепостных и приписных крестьян.

Роль русского купечества в развитие торговых связей России огромна. Русская промышленность создавалась не государством, а частными лицами и не дворянского происхождения. Фабрики и заводы построены и оборудованы русским купечеством. Сама промышленность России выросла из торговли. Купеческое слово часто заменяло всякие договора и соглашения, ему верили на 100%. Мелкая и крупная торговля обеспечивала бесперебойное снабжение населения городов и селений продуктами и товарами повседневного спроса. По городам расхаживали мелкие торговцы, предлагая населению всевозможные товары как продуктовые, так и промышленные. А знаменитые торговые ярмарки Нижнего Новгорода, Казани, Москвы собирали несметное количество мелких, средних и крупных предпринимателей, которые выставляли на продажу многочисленные товары. на любой вкус.

Русское купечество всегда было особенным. Купцы и промышленники признавались самым обеспеченным классом Российской империи. Это были смелые, талантливые, щедрые и изобретательные люди, меценаты и ценители искусства.

Бахрушины

Происходят из купцов города Зарайска Рязанской губернии, где их род можно проследить по писцовым книгам до 1722 года. По профессии Бахрушины были «прасолы»: гоняли гуртом скот из Приволжья в большие города. Скот иногда дох по дороге, шкуры сдирали, везли в город и продавали кожевенным заводам - так начиналась история их собственного дела.

Алексей Федорович Бахрушин перебрался в Москву из Зарайска в тридцатых годах позапрошлого столетия. Семья переезжала на телегах, со всем скарбом и младшего сына Александра, будущего почетного гражданина города Москвы, везли в бельевой корзине. Алексей Федорович - стал первым московским купцом Бахрушиным (в московское купечество он занесен с 1835 года).

Александр Алексеевич Бахрушин, тот самый почетный гражданин Москвы, был отцом известного городского деятеля Владимира Александровича, коллекционеров Сергея и Алексея Александровичей и дедом профессора Сергея Владимировича.

Кстати о коллекционерах, это известная страсть к “собирательству” была отличительной чертой рода Бахрушиных. Особенно стоит отметить коллекции Алексея Петровича и Алексея Александровича. Первый собирал русскую старину и, главным образом, книги. По духовному завещанию, библиотеку он оставил Румянцевскому музею, а фарфор и старинные вещи - Историческому, где были две залы его имени. Про него говорили, что он страшно скуп, так как «ходит кажное воскресенье на Сухаревку и торгуется, как еврей». Но вряд ли его можно за это судить, ведь каждый коллекционер знает: самое приятное - самому разыскать подлинно ценную вещь, о достоинствах коей другие не подозревали.

Второй, Алексей Александрович, был большим любителем театра, долгое время председательствовал в Театральном обществе и был весьма популярен в театральных кругах. Поэтому Театральный музей стал единственным в мире богатейшим собранием всего, что имело какое-либо отношение к театру.

И по Москве, и по Зарайску они были почетными гражданами города,- честь весьма редкая. Во время моего пребывания в Городской думе было всего два почетных гражданина города Москвы: Д. А. Бахрушин и князь В. М. Голицын, бывший городской голова.

Цитата: "Одной из самых крупных и богатых фирм в Москве считается Торговый дом братьев Бахрушиных. У них кожевенное дело и суконное. Владельцы - молодые еще люди, с высшим образованием, известные благотворители, жертвующие сотни тысяч. Дело свое они ведут хотя и на новых началах - т. е. пользуясь последними словами науки, но по старинным московским обычаям. Их, например, конторы и приемные заставляют многого желать". "Новое время".

Мамонтовы

Род Мамонтовых ведет свое начало от звенигородского купца Ивана Мамонтова, о котором практически ничего неизвестно, разве что год рождения - 1730, да то, что у него был сын Федор Иванович (1760). Скорее всего, Иван Мамонтов занимался откупным промыслом и составил себе хорошее состояние, так что сыновья его были уже богатыми людьми. Можно догалываться о его благотворительной деятельности: памятник на его могиле в Звенигороде был поставлен благодарными жителями за услуги, оказанные им в 1812 году.

У Федора Ивановича было три сына - Иван, Михаил и Николай. Михаил, видимо, не был женат, во всяком случае, потомства не оставил. Два других брата были родоначальниками двух ветвей почтенной и многочисленной мамонтовской семьи.

Цитата: «Братья Иван и Николай Федоровичи Мамонтовы приехали в Москву богатыми людьми. Николай Федорович купил большой и красивый дом с обширным садом на Разгуляе. К этому времени у него была большая семья”. ("П. М. Третьяков". А. Боткин).

Мамонтовская молодежь, дети Ивана Федоровича и Николая Федоровича, была хорошо образована и разнообразно одарена. Особенно выделялась природная музыкальность Саввы Мамонтова, что сыграло большую роль в его взрослой жизни.

Савва Иванович выдвинет Шаляпина; сделает популярным Мусоргского, забракованного многими знатоками; создаст в своем театре огромный успех опере Римского-Корсакова «Садко». Будет не только меценатом, но советчиком: артисты получали от него ценные указания по вопросам грима, жеста, костюма и даже пения.

С именем Саввы Ивановича тесно связано одно из замечательных начинаний в области русского народного искусства: знаменитое Абрамцево. В новых руках она возродилась и скоро стала одним из самых культурных уголков России.

Цитата: "Мамонтовы прославились на самых разнообразных поприщах: и в области промышленной, и, пожалуй, в особенности в области искусства. Мамонтовская семья была очень велика, и представители второго поколения уже не были так богаты, как их родители, а в третьем раздробление средств пошло еще дальше. Происхождением их богатств был откупщицкий промысел, что сблизило их с небезызвестным Кокоревым. Поэтому, при появлении их в Москве, они сразу вошли в богатую купеческую среду". ("Темное царство", Н. Островский).

Родоначальником этой одной из самых старых торговых фирм в Москве был Василий Петрович Щукин, уроженец города Боровска Калужской губернии. В конце семидесятых годов XVIII века Василий Петрович учредил в Москве торговлю мануфактурным товаром и продолжал ее в течение пятидесяти лет. Его сын его, Иван Васильевич, основал Торговый дом «И. В. Щукин с сыновьями» Сыновья - это Николай, Петр, Сергей и Дмитрий Ивановичи.
Торговый дом вел обширную торговлю: товары отправлялись во все уголки Центральной России, а также в Сибирь, на Кавказ, Урал, в Среднюю Азию и Персию. В последние годы Торговый дом стал продавать не только ситцы, платки, бельевые, одежные товары и бумажные ткани, но и шерстяные, шелковые и льняные изделия.

Братья Щукины известны как большие ценители искусства. Николай Иванович был любителем старины: в его собрании находилось множество старинных рукописей, кружев, различных тканей. Для собранных предметов на Малой Грузинской он выстроил прекрасное здание в русском стиле. По завещанию - вся его коллекция, вместе с домом, поступила в собственность Исторического музея.

Сергей Иванович Щукин занимает особое место среди русских самородков-коллекционеров. Можно сказать, что вся французская живопись начала текущего столетия: Гоген, Ван Гог, Матисс, часть их предшественников, Ренуар, Сезанн, Монэ, Дега - была в коллекции Щукина.

Насмешки, неприятие, непонимание обществом работ того или иного мастера - не имели для него ни малейшего значения. Часто Щукин покупал картины за грош, не по своей скаредности и не из желания притеснить художника, - просто потому что они не продавались и даже цены на них не было.

Рябушинские

Из слободы Ребушинской Пафнутьево-Боровского монастыря Калужской губернии в 1802 году в московское купечество “прибыл” Михаила Яковлев. Торговал он в Холщовом ряду Гостиного двора. Но разорился во время Отечественной войны 1812 года, как и многие купцы. Возрождению его как предпринимателя способствовал переход в “раскол”. В 1820 году основатель дела вступил в сообщество Рогожского кладбища - московской твердыни старообрядчества "поповщинского толка", к которому принадлежали богатейшие купеческие фамилии первопрестольной.

Михаил Яковлевич принимает фамилию Ребушинский (именно так она писалась тогда) в честь своей родной слободы и вступает в купечество. Торгует он теперь "бумажным товаром", заводит несколько ткацких мануфактур в Москве и Калужской губернии, и оставляет детям капитал более 2 миллионов рублей. Так суровый и истовый старообрядец, носивший простонародный кафтан и работавший в качестве “мастера” на своих мануфактурах, заложил основу для будущего процветания семейства.

Цитата: "Меня всегда поражала одна особенность - пожалуй, характерная черта всей семьи, - это внутренняя семейная дисциплина. Не только в делах банковских, но и общественных, каждому было отведено свое место по установленному рангу, и на первом месте был старший брат, с коим другие считались и в известном смысле подчинялись ему". ("Мемуары", П. Бурышкин).

Рябушинские были известными коллекционерами: иконы, картины, предметы искусства, фарфор, мебель... Неудивительно, что Николай Рябушинский, "беспутный Николаша" (1877-1951), выбрал жизненным поприщем мир искусства. Экстравагантный любитель пожить "на широкую ногу" вошел в историю русского искусства как редактор-издатель роскошного литературно-художественного альманаха "Золотое Руно", выходившего в 1906-1909 годах. Альманаху под флагом "чистого искусства" удалось собрать лучшие силы российского "серебряного века": А. Блок, А. Белый, В. Брюсов, среди "искателей золотого руна" значились художники М. Добужинский, П. Кузнецов, Е. Лансере и многие другие. Сотрудничавший в журнале А. Бенуа оценивал его издателя, как "фигуру любопытнейшую, не бездарную, во всяком случае особенную".

Демидовы

Родоначальник династии купцов Демидовых - Никита Демидович Антуфьев, более известный под фамилией Демидов (1656-1725) был тульским кузнецом и выдвинулся при Петре I, получив огромные земли на Урале для строительства металлургических заводов. Никита Демидович имел трех сыновей: Акинфия, Григория и Никиту, между которыми и распределил все свои богатства.

В знаменитых алтайских рудниках, обязанных своим открытием Акинфию Демидову, в 1736 году были найдены богатейшие по содержанию золота и серебра руды, самородное серебро и роговая серебряная руда.

Его старший сын Прокопий Акинфиевич мало обращал внимания на управление своими заводами, которые и помимо его вмешательства приносили огромный доход. Он жил в Москве, и удивлял горожан своими чудачествами и дорого стоившими затеями. Прокопий Демидов немало тратил и на благотворительность: 20 000 рублей на учреждение при Петербургском воспитательном доме госпиталя для бедных родильниц, 20 000 рублей Московскому университету на стипендии беднейшим студентам, 5 000 рублей главному народному училищу в Москве.

Третьяковы

Происходили из старого, но небогатого купеческого рода. Елисей Мартынович Третьяков, прадед Сергея и Павла Михайловичей, прибыл в Москву в 1774 из Малояровславца году семидесятилетним стариком с женой и двумя сыновьями, Захаром и Осипом. В Малоярославце купеческий род Третьяковых существовал еще с 1646 года.
История рода Третьяковых в сущности сводится к жизнеописанию двух братьев, Павла и Сергея Михайловичей. При жизни их объединяли подлинная родственная любовь и дружба. После смерти они навсегда остались в памяти как создатели галереи имени братьев Павла и Сергея Третьяковых.

Оба брата продолжали отцовское дело, сначала торговое, потом промышленное. Они были льнянщики, а лен в России всегда почитался коренным русским товаром. Славянофильствующие экономисты (вроде Кокорева) всегда восхваляли лен и противопоставляли его иноземному американскому хлопку.

Эта семья никогда не считалась одной из самых богатых, хотя их торговые и промышленные дела шли всегда успешно. На создание своей знаменитой галереи и собирание коллекции Павел Михайлович тратил огромные деньги иногда в ущерб благосостоянию своей собственной семьи.

Цитата: "С гидом и картой в руках, ревностно и тщательно, пересмотрел он почти все европейские музеи, переезжая из одной большой столицы в другую, из одного маленького итальянского, голландского и немецкого городка в другой. И он сделался настоящим, глубоким и Стонким знатоком живописи". ("Русская старина").

Солтаденковы

Происходят из крестьян деревни Прокунино Коломенского уезда Московской губернии. Родоначальник рода Солдатенковых, Егор Васильевич, значится в московском купечестве с 1797 года Но известной эта семья стала лишь в половине XIX века, благодаря Кузьме Терентьевичу.

Он снимал лавку в старом Гостином дворе, торговал бумажной пряжей, занимался дисконтом. Впоследствии стал крупным пайщиком ряда мануфактур, банков и страховых обществ.

У Кузьмы Солдатенкова была большая библиотека и ценное собрание картин, которые он завещал Московскому Румянцевскому музею. Это коллекция является одной из самых ранних по времени ее составления и самых замечательных по превосходному и долгому существованию.

Но главным вкладом Солдатенкова в русскую культуру считается издательская деятельность. Его ближайшим сотрудником в этой области был известный в Москве городской деятель Митрофан Щепкин. Под руководством Щепкина было издано много выпусков, посвященных классикам экономической науки, для чего были сделаны специальные переводы. Эта серия издания, носившая название "Щепкинской библиотеки", была ценнейшим пособием для студентов, но уже в мое время - начало этого столетия - многие книжки стали библиографической редкостью.