Что стало с семьей о пеньковского. Олег Пеньковский — нераскрытая тайна. Что привело Пеньковского к сознательной измене
Лишён всех наград
Оле́г Влади́мирович Пенько́вский (23 апреля , Владикавказ - 16 мая ) - полковник (лишён звания в 1963 году) ГРУ Генерального штаба Вооружённых Сил СССР . В 1963 году обвинён в шпионаже (в пользу США и Великобритании) и в измене Родине , расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР . Многие специалисты называют Пеньковского самым результативным агентом Запада из когда-либо работавших против СССР. Так, профессор Кембриджского университета Кристофер Эндрю , известный историк британской разведки, указывает Пеньковского «самым крупным агентом британской разведки в рядах советских спецслужб», а вторым после него - Олега Гордиевского .
Биография
- - окончил среднюю школу № 5 [ ] в Орджоникидзе
- - - обучение во 2-м Киевском артиллерийском училище, окончил учёбу.
- - - политрук батареи (участник Польского похода и Зимней войны)
- - - помощник начальника политотдела по комсомольской работе Московского артиллерийского училища
- - - старший инструктор по комсомольской работе Политуправления Московского военного округа
- - - офицер по особым поручениям Военного совета Московского военного округа
- - - начальник учебного отряда и позднее командир артиллерийского батальона 27-го артиллерийского полка 1-го Украинского фронта
- - - адъютант командующего артиллерией 1-го Украинского фронта. Многолетние служебные и личные отношения, в том числе в послевоенные годы, между Пеньковским и кандидатом в члены ЦК КПСС главным маршалом артиллерии С.С. Варенцовым привели к тому, что после суда над Пеньковским Варенцов был снижен в звании до генерал-майора и лишён звания Героя Советского Союза и всех правительственных наград, хотя в ходе суда и следствия никакие обвинения ему не предъявлялись .
- - командир 51-го гвардейского артиллерийского полка 1-го Украинского фронта
- - - обучался в Военной академии имени М. В. Фрунзе
- - старший офицер мобилизационного управления штаба Московского военного округа
- - - офицер Главного штаба Сухопутных войск
- В - годах обучался в Военно-дипломатической академии Советской Армии (ВАСА) , по окончании учёбы был распределён в 4-е (ближневосточное) управление ГРУ .
- - - старший офицер 4-го управления ГРУ. В середине 1955 года готовится к первой зарубежной командировке в Турцию в качестве военного атташе и резидента ГРУ .
- - - старший помощник военного атташе при посольстве СССР в Турции, исполнял обязанности резидента ГРУ в этой стране. О его деятельности там см. .
- - - старший офицер 5-го управления ГРУ
- - - обучение на высших инженерных курсах Военной академии имени Ф. Э. Дзержинского . По утверждению канд. ист. наук Вилена Люлечника, вторичный приём полковника Пеньковского на службу в военную разведку санкционировал не кто иной, как лично начальник ГРУ Иван Александрович Серов .
- - - старший офицер 4-го управления ГРУ
- - старший офицер специального отдела 3-го (научно-технического) управления ГРУ
- - - работа «под прикрытием» в качестве заместителя начальника Управления внешних сношений Государственного комитета по координации научно-исследовательских работ при Совете Министров СССР .
За всеми английскими дипломатами и англичанами, жившими в Москве, было установлено наблюдение. Один из контактов Пеньковского и вывел на его след
Спустя 10 дней в Будапеште был арестован связник Пеньковского Гревилл Винн . 11 мая 1963 года Военной коллегией Верховного суда СССР О. В. Пеньковский был признан виновным в измене Родине и приговорён к расстрелу (приведён в исполнение 16 мая). Гревил Винн был признан виновным в шпионаже и приговорён к восьми годам лишения свободы: трём годам тюрьмы и пяти годам лагерей. В апреле 1964 года Винн был обменян на советского разведчика Конона Моло́дого , отбывавшего в английской тюрьме 20-летний срок за шпионаж.
Операцией по изобличению и задержанию Пеньковского руководил генерал-полковник П. И. Ивашутин .
История с Пеньковским послужила поводом для снятия с должности начальника ГРУ Ивана Серова
По информации Евгения Иванова, Пеньковский предложил свои услуги британской разведке, выйдя впервые на связь в ноябре 1960 года в канадском посольстве в Москве. Далее сотрудничал с МИ-5 и ЦРУ . Он также отмечал, что «существенный урон (нанесённый Пеньковским) стал возможным не в последнюю очередь из-за особых и отнюдь не только служебных отношений, установившихся между Пеньковским и Серовым » . «Пеньковский сотрудничал всего пару лет, хотя передал огромное количество материалов», - отмечал Олег Гордиевский .
Из первой поездки в Лондон Пеньковский вернулся 6 мая 1961 года. С собой он привез миниатюрную фотокамеру «Минокс» и транзисторный радиоприемник. На Запад он сумел передать 111 пленок «Минокс», на которых было отснято 5500 документов общим объемом в 7650 страниц. Во время трех командировок в Лондон и Париж его допрашивали в общей сложности 140 часов, отчеты о них заняли 1200 страниц машинописного текста. По его наводке, если верить опубликованным на Западе документам, «погорели» 600 советских разведчиков, из них 50 - офицеры ГРУ.
Оценка событий
Информация о Пеньковском, его работе в ГРУ и сотрудничестве со спецслужбами США и Великобритании до сего дня классифицируется как секретная, поэтому большая часть оценок строится на косвенных фактах, официальной информации, распространённой в своё время СССР, Великобританией и США, и на опубликованных в США в 1965 году автобиографических заметках самого О. В. Пеньковского (авторство часто оспаривается).
Семья
Не подтвердились и рассказы Пеньковского о том, что брат его деда, Валентин Антонович Пеньковский, был начальником штаба военного округа на Дальнем Востоке, а потом в Белоруссии. Такой человек действительно существовал и названные посты занимал. В Великую Отечественную войну он сражался под командованием Родиона Яковлевича Малиновского. Однако тот Пеньковский не имел с нашим „героем“ ничего общего, кроме фамилии. Такой вымысел нужен был Олегу Пеньковскому для того, чтобы усилить свою значимость в глазах западных партнеров…
Награды
- 8 медалей
По приговору суда лишён воинского звания и всех правительственных наград.
Версия о сожжении заживо
Распространено утверждение, что Владимир Резун (псевдоним Виктор Суворов) описывал, будто бы Пеньковский был не расстрелян, а заживо сожжен в печи крематория. Вся процедура снималась на кинопленку и в дальнейшем её показывали будущим разведчикам для устрашения. Хотя в его книге «Аквариум» действительно фигурирует история со сжиганием заживо перебежчика, однако не указывается, что это был Пеньковский. О том, что эта история описывает судьбу именно Пеньковского, вначале говорили Иосиф Бродский в статье, опубликованной журналом The New Republic , руководитель ЦОС СВР России генерал-майор Юрий Кобаладзе , a также косвенно сам Резун и Олег Гордиевский , ссылаясь при этом на того же Бродского и Эрнста Неизвестного как на первоисточник , хотя статья Бродского была опубликована на семь лет позже, чем роман «Аквариум», и явно заимствована из него. Ту же историю воспроизводит (очевидно, позаимствовав у Резуна) Том Клэнси в романе «Красный кролик ». Впоследствии Резун стал прямо отрицать , что описанная история имеет какое-либо отношение к Пеньковскому (не уточняя, впрочем, к кому она может иметь отношение, т.к. Пеньковский - единственный известный казнённый перебежчик ГРУ в звании полковника; другая подходящая кандидатура - подполковник ГРУ П. С. Попов).
См. также
Напишите отзыв о статье "Пеньковский, Олег Владимирович"
Литература
- Судебный процесс по уголовному делу агента английской и американской разведок гражданина СССР Пеньковского О. В. и шпиона-связника подданного Великобритании Винна Г. - М., 7–11 мая 1963 г.. - М .: Политиздат, 1963. - 320 с. - 100 000 экз.
- Дегтярёв К. СМЕРШ. - М .: Яуза Эксмо, 2009. - С. 610-623. - 736 с. - (Энциклопедия спецслужб). - 4000 экз. - ISBN 978-5-699-36775-7 .
- Максимов А.[Б.] Главная тайна ГРУ. - М .: Яуза Эксмо, 2010. - 416 с. - (ГРУ). - 4000 экз. - ISBN 978-5-699-40703-3 .
- Лемехов О.И. , Прохоров Д. П. Перебежчики. Заочно расстреляны. - (Особый архив). - М.: Вече; АРИА-АиФ, 2001. - 464 с. - ISBN 5-7838-0838-5 («Вече»), ISBN5-93229-120-6 (ЗАО «АРИА-АиФ»).
- Шектер Дж., Дерябин П. Шпион, который спас мир. Том 1-2. - (Секретные миссии). - М.: Международные отношения, 1993. - 296 с. + 296 с. - ISBN 5-7133-0594-5 .
- - М.: Центрполиграф. - (Секретная папка). - ISBN 5-227-00732-2
Ссылки
Примечания
- Сергей Чертопруд. . Независимая газета (9 июня 2000). Проверено 10 января 2013. .
- Полковник Игорь ПОПОВ: «Тогда за измену полковника Олега Пеньковского с должности начальника ГРУ убрали генерала армии Александра Серова» .
- Елена Авадяева, Леонид Зданович
- Oleg Penkovskiy, The Penkovskiy papers, Garden City, N.Y., Doubleday, 1965, (ошибоч.)
- Семичастный, В. Е. Глава «Дело Пеньковского» // Беспокойное сердце. - М .: Вагриус, 2003. - С. 230.
- Телемост с Виктором Суворовым, Москва-Лондон, трансляция по российскому ТВ, конец 1997
- . Проверено 10 апреля 2013. .
Отрывок, характеризующий Пеньковский, Олег Владимирович
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C"est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей, есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир, [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех. Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
Ровно 50 лет назад полковник ГРУ Олег Пеньковский был арестован по обвинению в сотрудничестве с иностранными разведками
По мнению некоторых экспертов, полковник Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба Вооруженных сил СССР Олег Пеньковский передал английской и американской разведкам информацию о советских ракетах, и это позволило предотвратить третью мировую войну, в которую мог вылиться Карибский кризис начала 60-х годов прошлого века. В Европе даже вышла книга под названием «Шпион, который спас мир». Но в России, как и ранее в СССР, Пеньковского, расстрелянного в 1963 году, по-прежнему считают предателем и изменником Родины. Тем не менее о личности бывшего разведчика до сих пор ходит множество легенд и мифов. Так, еще один перебежчик, бывший офицер ГРУ Владимир Резун, известный под псевдонимом Виктор Суворов, писал в книге «Аквариум», что Олега Пеньковского, якобы, сожгли живьем в крематории.
О самом известном советском агенте иностранных разведок «ФАКТАМ» рассказал эксперт в области истории спецслужб, бывший сотрудник внешней разведки КГБ и СБУ Владимир Паливода .
— Владимир Александрович, Олега Пеньковского действительно сожгли живьем?
— Хочу сразу сказать, что книга Суворова «Аквариум» может смело соперничать с эпопеей Яна Флеминга о Джеймсе Бонде. Оба писателя, без сомнения, обладают литературным даром и в свое время имели отношение к спецслужбам. Но они создали совершенно бредовые романы о разведке. ГРУ — не похоронное бюро, и никаких крематориев там нет. А полковника Пеньковского суд приговорил к смертной казни, которую и привели в исполнение согласно существовавшей тогда процедуре. Не забывайте, что эти события происходили во времена так называемой хрущевской оттепели, когда в стране соблюдалась какая-никакая социалистическая законность.
— Считается, что именно полковник Пеньковский нанес самый значительный урон советскому государству.
— В 1992 году ЦРУ рассекретило более 200 документов по делу Пеньковского. Из них следует, что накануне Карибского кризиса он передал английской разведывательной службе MI-6 и американскому ЦРУ более ста пленок, содержавших пять с половиной тысяч документов, отснятых микрофотокамерой «Минокс». Там была, в частности, секретная информация о советских межконтинентальных баллистических ракетах, степени их боевой готовности, очередности проверок, статистические данные о точности попадания ракет и прочее. Во время трех командировок в Лондон и Париж Пеньковского опрашивали в общей сложности 140 часов, стенограммы его ответов заняли более тысячи страниц машинописного текста. По наводке предателя «погорели» 600 агентов и кадровых сотрудников внешней разведки, из них 50 — офицеры ГРУ.
Но в Советском Союзе размеры урона, нанесенного Пеньковским, всегда считали сильно преувеличенными. Так, председатель КГБ в 1961-1967 годах Владимир Семичастный, который, кстати, первым допрашивал Пеньковского, написал в мемуарах: «Некоторые выдают его чуть ли не за резидента и координатора всей агентурной сети Запада в СССР. Договорились до того, что он предотвратил атомную войну, выкрав советское сверхсекретное ракетное топливо, после чего США якобы сразу смогли нас догнать в области стратегических ракетных вооружений. Ничего этого не было! Он пользовался всего-навсего библиотекой Главного разведывательного управления. Спрашивается: какие сверхсекретные документы могут храниться в библиотеке, пусть даже в ГРУ? Дело в том, что американской и английской разведкам было просто необходимо раздуть свои успехи о сверхагенте в СССР, чтобы выбить дополнительные финансы на свою деятельность». Это один из мотивов, почему на Западе так раздули мнимые заслуги Пеньковского. А второй заключается в том, что подобной шумихой прикрывали реальную агентуру западных спецслужб в СССР. Ведь перебежчиками в разное время становились куда более высокие и именитые чины. Это и резидент ГРУ в Индии генерал-майор Дмитрий Поляков, сын бывшего министра судостроения СССР, и сотрудник контрразведки Юрий Носенко, личный помощник министра иностранных дел СССР Андрея Громыко, а также заместитель Генерального секретаря ООН Аркадий Шевченко и другие.
— Интересно, какими мотивами руководствовались люди, занимавшие такое высокое положение, когда решались на сотрудничество с потенциальным, как тогда говорили, противником?
— Среди перебежчиков был даже один Герой Советского Союза — сотрудник нью-йоркской резидентуры КГБ Алексей Кулак. Он получил звезду Героя во время войны за «образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом мужество и героизм». А о том, что он предатель, узнали... только после смерти. Кулак работал в США под псевдонимом «Федора», занимался научно-технической разведкой. В том же году, когда арестовали Пеньковского, он добровольно предложил свои услуги ФБР США и работал на Федеральное бюро расследований до 1970 года. После возвращения в Советский Союз вышел в отставку в звании полковника государственной безопасности. Умер в 1984-м и был похоронен с воинскими почестями. А в 1985 году на службу КГБ перешел американский разведчик Олдрич Эймс, он и сообщил, что Кулак работал на ФБР. После этого Алексея Кулака посмертно лишили всех званий и наград, в том числе и звания Героя Советского Союза.
Бывший директор ЦРУ США Ричард Хелмс однажды сказал, что не знает ни одного русского разведчика, который сотрудничал бы с американцами по идеологическим соображениям. То есть и в случае с Пеньковским говорить о каких-то благородных побуждениях и высоких мотивах не приходится. С юридической точки зрения человек, работавший на иностранную разведку, продававший государственные секреты Советского Союза и осужденный по действовавшим тогда законам, до сих пор является предателем и изменником Родины. И сегодня отсутствуют какие-либо основания для его юридического оправдания.
— Читал, что будущий полковник ГРУ героически воевал на фронте. Как такой испытанный кадр стал перебежчиком и предателем?
— Действительно, на фронтах финской и Великой Отечественной войны Пеньковский был награжден двумя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны I степени, Красной Звезды и восемью медалями. В 1945 году, в возрасте 26 лет, Олега Пеньковского назначили командиром артиллерийского полка, а звание полковника он получил в 31 год, когда учился в Военно-дипломатической академии имени Фрунзе. Тогда же женился на дочери заместителя командующего войсками Московского военного округа по политической части генерал-лейтенанта Гапановича, имел дружеские связи с генералитетом Вооруженных Сил и КГБ.
Надо сказать, что он был очень тщеславным и амбициозным человеком. Ему особо покровительствовали начальник Главного разведывательного управления генерал Иван Серов и начальник Главного управления ракетных войск и артиллерии маршал Сергей Варенцов, адъютантом которого Пеньковский был во время войны. Возможно, одной из причин его предательства было то, что в молодости, во время войны, карьера будущего полковника стремительно шла вверх, но потом неожиданно остановилась. Пишут, что виной тому склочный характер и чрезмерный карьеризм Пеньковского. Да и знакомство с генералитетом Вооруженных Сил и КГБ также могло повлиять на формирование мотивов для предательства. Иметь в друзьях маршалов и генералов и быть всего лишь полковником! Обидно ведь. Кроме того, эти генералы рассказывали такие вещи, за которые любая разведка готова была заплатить хорошие деньги.
Кстати, после ареста Пеньковского генерала Серова в феврале 1963 года освободили от должности начальника ГРУ с формулировкой «за потерю бдительности». А маршала артиллерии Варенцова в марте 1963 года лишили звания Героя Советского Союза и понизили в звании до генерал-майора.
— Насколько верна версия, что полковник ГРУ отомстил предательством за своего отца — поручика царской армии, который то ли пропал в сталинских лагерях, то ли погиб в боях против Красной Армии?
— Отца Олег Пеньковский, родившийся в 1919 году, знать попросту не мог. Как и того, в какой из армий или банд на Северном Кавказе воевал поручик Владимир Пеньковский. Интересный факт: происхождение не помешало сыну царского офицера поступить в 1937 году, в самый разгар репрессий, в Киевское артиллерийское училище, а потом сделать карьеру в разведке.
— Это правда, что Пеньковский сам вышел на западные разведки?
— Да, он был так называемым инициативником, сам пошел на контакт. Как говорят разведчики, у Пеньковского произошла внутренняя вербовка — он самостоятельно принял решение о сотрудничестве с иностранными разведками. Кстати, первый раз полковник попытался выйти на западные спецслужбы в 1955 году в Турции, но тогда ему не поверили, посчитав «подставой» КГБ, а в 1960 году, когда он уже вышел на ЦРУ, контакт был успешным.
— Как обнаружили измену полковника ГРУ?
— Увы, случайно. В конце 1961 года во время слежки за супругой английского дипломата и по совместительству сотрудником британской разведки Дженет Чизхолм был зафиксирован ее контакт с неизвестным мужчиной, в котором позже опознали сотрудника ГРУ. Тогда его и начали вести. В 1962 году на потолке квартиры Пеньковского установили миниатюрную камеру и зафиксировали, как он пользовался фотоаппаратом, кодами и одноразовыми шифрблокнотами. Когда я работал в КГБ, нам показывали учебный фильм с кадрами операции по задержанию Пеньковского. Чтобы провести в квартире тщательный обыск, стул, на котором он обычно сидел, токсикологи КГБ обработали ядовитым составом, и... предателя увезли в больницу. Нескольких дней, пока его приводили в чувство, хватило для тщательного обыска и конфискации всех шпионских принадлежностей. 22 октября 1962 года, когда президент США Джон Кеннеди объявил блокаду Кубы, Пеньковского арестовали.
Кстати, полковник, видимо, чувствовал, что тучи над ним сгущаются, и готовился бежать за рубеж. На суде Пеньковский рассказал, что иностранные разведки собирались организовать его выезд из Советского Союза. Обсуждались разные варианты: побег на подводной лодке, рыболовецкой шхуне, на самолете. Ему, якобы, даже прислали фальшивый паспорт, чтобы в нужный момент он мог перейти на нелегальное положение. Это так растрогало Пеньковского, что в очередной шифровке он написал: «Мои дорогие друзья! Получил ваше письмо с паспортом и описанием к нему. Крепко жму ваши руки, большое спасибо за заботу обо мне, я всегда чувствую вас рядом с собой. Ваш друг».
— Писали, что Олегу Пеньковскому присвоили звание британского полковника и что он чуть не попал на прием к английской королеве?
— Званий ему никто не присваивал, но, потакая его амбициям, западные кураторы сшили Пеньковскому два полковничьих мундира — британской и американской армий, — в которых он сфотографировался. Это, кстати, один из элементов закрепления вербовки. Потом эти снимки фигурировали в суде как доказательство вины предателя. А на прием к английской королеве Пеньковский действительно просился, но, конечно, не попал. Ему организовали встречу с каким-то лордом, который и передал перебежчику... привет от Елизаветы II.
— Его сотрудничество с западными спецслужбами отразилось на семье?
— Нет, жена и дочь не пострадали. В начале 60-х членов семьи изменника Родины уже не отправляли на Колыму. Кроме того, в годы войны Хрущев и отец супруги Пеньковского, генерал Гапанович, были членами Военных советов нескольких фронтов и поэтому хорошо знали друг друга. Следствие также установило, что ближайшие родственники ничего не знали о его шпионской деятельности. После расстрела Пеньковского его супруга и дочь сменили фамилию на Гапанович и переехали в другую квартиру. Дочь Пеньковского Наталья окончила школу и поступила на филологический факультет МГУ, а затем трудоустроилась в 1-ом Главном управлении КГБ, которое, кстати, занималось внешней разведкой. А супруга работала редактором в одном из издательств иностранной литературы.
Продолжение под катом " />
50 лет назад был расстрелян шпион Пеньковский
45 лет назад, 11 мая 1963 года, в Москве состоялся необычный суд - над полковником Главного разведывательного управления Генштаба Советской армии Олегом Пеньковским. Через некоторое время, если верить официальному сообщению, в судьбе разоблаченного шпиона была поставлена точка - пулей в сердце. Однако так ли это?
О Пеньковском, проработавшем на англичан и американцев всего ничего -- менее двух лет, написаны тома. В основном на Западе. И в основном как о человеке, сыгравшем едва ли не ключевую роль в предотвращении мировой ядерной войны. Один двухтомник так и назывался -- «Шпион, который спас мир». Лейтмотив книжки прост: если бы Пеньковский не сообщил США об истинном состоянии ракетно-ядерного потенциала Советского Союза, войны было бы не избежать.
Все это казалось мне притянутой за уши выдумкой, чтобы оправдать агента. Но только до поры. Несколько лет назад я редактировал книгу воспоминаний бывшего разведчика Анатолия Максимова. Одиннадцать лет этот человек играл роль «московского агента» канадской контрразведки, то есть был, как говорят разведчики, подставой. Это привело к частичной дезорганизации работы Королевской конной полиции, как именуется канадская контрразведка, не лучшим образом сказалось и на ЦРУ. Как полагается автору и редактору, мы не раз встречались с Анатолием Борисовичем, у нас нашлись общие знакомые. Собеседник стал со мной более откровенен и рассказал о своей версии истории со «шпионом века». По мнению моего знакомого, Пеньковский тоже был подставой КГБ.
В подтверждение этой необычной версии есть хотя и косвенные, но довольно убедительные доказательства. Пеньковский совершенно пренебрегал своей безопасностью, что вовсе не характерно для его тогдашнего положения (если не расценивать его работу как подставную). Контакт с американцами он пытался установить даже в районе Кремля, хотя знал, конечно, как жестко там работает наружное наблюдение. Он передал 5 тыс. кадров фотопленки, и этого было бы достаточно, однако приносил еще и подлинные документы, что в СССР было практически невозможно. Пеньковский как высокопоставленный сотрудник Госкомитета по науке и технике (должность по прикрытию) мог передавать материалы во время зарубежных командировок или через связника (коммерсанта-англичанина), однако делал это через тайники в своей стране.
Вообще-то надо начать с того, что отец Пеньковского был белым офицером. При таком «пятне» в биографии его просто не пустили бы за границу. А если пустили, значит, работал под контролем комитета. Интересно, что родная дочь Пеньковского после разоблачения отца работала в информационной службе Первого главного управления КГБ, как тогда называлась внешняя разведка. Знающие люди рассказывали, что устроиться ей помогали влиятельные лица спецслужб. Вполне возможно, что таковым было условие самого Олега Пеньковского, согласившегося стать подставой.
Теперь о самом главном -- зачем же «Героя» (оперативный псевдоним Пеньковского) подставляли? К 1962 году американцы разработали свой очередной план превентивного ядерного удара по Советскому Союзу. Для подавления Кубы была подготовлена группировка войск численностью почти полмиллиона человек. СССР, по данным ЦРУ, в то время имел около 400 ядерных боеголовок, однако первый американский спутник обнаружил лишь 25 ракетных позиций. Дело в том, что Советский Союз старался прикинуться слабым, чтобы, зная это, американцы не шли вперед в развитии ядерного оружия -- обычно, едва СССР их догонял, они тут же отрывались.
Информация Пеньковского нужна была для того, чтобы показать «слабость» Союза, а СССР бы за этой ширмой продолжал строить свой полноценный ядерный щит (что, кстати, и было сделано впоследствии). По версии тех, кто называет Пеньковского спасителем, картина была похожей: увидев, что СССР слаб и не может причинить американцам вреда, они раздумали воевать. Во время Карибского кризиса, по версии разведчика Максимова, информация Пеньковского о советском военном потенциале на Кубе нужна была, чтобы легализовать сам факт развертывания там советских ракет. Шел большой торг, смысл которого прост: американцы, оставьте в покое Кубу. Для большого торга нужен был большой блеф.
Пеньковского арестовали в середине октября 1962 года, когда Карибский кризис достиг пика. Тогдашний руководитель КГБ Владимир Семичастный уже в наши дни говорил, что арест мог произойти и раньше, однако ему приказали на время оставить Пеньковского в покое. Возможно, это было сделано для того, чтобы не спугнуть работавших с ним американцев. Хотя бы потому, что по задачам, которые ему ставились, можно было определить интересы той стороны, ее информированность о нас. Кроме того, Пеньковский должен был «набрать» побольше компрометирующего материала для мощной политической антиамериканской кампании. Как результат - полтора десятка сотрудников американского посольства были выдворены из СССР.
Таким образом, человек, известный под оперативным псевдонимом "Пеньковский", был не изменником, а профессиональным агентом-дезинформатором. Который успешно выполнил свою роль и был выведен из игры.
Анатолий Максимов уверен, что полковника Пеньковского не расстреляли -- даже при условии, что глобальную игру разведки нужно было доводить до логического конца. Известно немало примеров, когда участники подобных игр исчезали, а спустя долгое время вдруг «всплывали». В операции «Трест» (1921--1927 годы) начальник погранзаставы Тойво Вяхе, который перетащил на себе английского шпиона Сиднея Рейли, был расстрелян. А через 40 лет, в 1965 году, появился на экранах телевизоров под именем Петров, писал затем книги. Целью операции «Снег» (1940--1941 годы) было столкнуть американцев и японцев на Дальнем Востоке. О ней стало известно из книги участника операции генерала Елисея Павлова лишь в середине 90-х, да и то автору попеняли в некорректности. В операции «Монастырь», шедшей всю Великую Отечественную войну, агент «Макс» у немцев считался образцом проникновения абвера в советские спецслужбы. И только в середине 90-х годов прошлого века «главный диверсант страны» генерал Павел Судоплатов рассказал, что это был никакой не «Макс», а советский агент «Гейне».
При подготовке к роли двойного агента Анатолия Максимова спрашивали, готов ли он сыграть и роль предателя - со всеми вытекающими последствиями. Он был готов. И когда канадские спецслужбы потерпели фиаско в этой истории, им навязали такую линию поведения: возьмите все на себя, пусть правительство останется ни при чем. Канадцы до самого конца считали, что их агент Анатолий Максимов работал честно и замучен в подвалах Лубянки.
Пеньковский Олег Владимирович Записки из тайника
Оценка издательством событий и фактов, изложенных в книге, может не совпадать с позицией автора.
За сведения и факты, изложенные в книге, издательство ответственности не несет.
От редактора
Текст этой книги основан на трех документальных источниках: на записках самого Пеньковского в том виде, как они были доставлены из Советского Союза; официальном отчете о процессе Пеньковского - Винна, опубликованном Издательством политической литературы (Москва, 1963 год), а также на сообщениях прессы и материалах дискуссии, связанных с арестом Пеньковского и судом над ним, которые появились в Европе, в Соединенных Штатах и даже в Советском Союзе. Кроме того, я располагал информацией, полученной в результате продолжительных бесед с Гревиллом Винном. Тем не менее, в интересах связного изложения, я воздержался от цитирования этих источников в своих преамбулах к главам книги. Что же касается других источников, к которым приходилось прибегать, то они специально отмечены сносками. Там, где в повествовании Пеньковского встречались незнакомые термины или имена, я давал подстрочные примечания.
В вопросах, касавшихся принципов и методов работы советских разведывательных служб, а также специальной терминологии, я полагался на Петра Дерябина, который в свое время был офицером советской разведки. Именно Дерябину были переданы записи Пеньковского, тайно вывезенные из Советского Союза, - и он сразу же оценил их значение. Дерябин не только перевел их, но его оценки и рекомендации содействовали успешной подготовке рукописи к печати. Он оказал большую помощь в составлении подстрочных примечаний и других сопроводительных материалов.
Фрэнк Гибни
Предисловие к книге
11 мая 1963 года в небольшом, до предела заполненном зале судебных заседаний Верховного суда СССР в Москве 44-летний офицер Советской Армии Олег Пеньковский, полковник военной разведки, был приговорен по обвинению в государственной измене к смертной казни через расстрел. Он обвинялся в тяжком преступлении против Советского государства - шпионаже в пользу Соединенных Штатов и Великобритании. Привлеченный к суду по этому же делу Гревилл Винн, английский бизнесмен, был приговорен к длительному сроку тюремного заключения как его «связник».
На процессе полковник Пеньковский фигурировал как «полковник артиллерии в запасе», занимавший должность «гражданского служащего» в штате Государственного комитета по координации научно-исследовательских работ при Совете Министров СССР. В компетенцию комитета входило планирование технологического развития советской экономики и как часть его функций - руководство всеми научно-техническими связями с зарубежными странами. По свидетельству советских прокуроров, информация, которую Пеньковский передал на Запад, касалась, главным образом, экономических и технических вопросов и лишь в самой минимальной степени содержала сведения секретного военного характера. Однако сам текст обвинительного заключения разоблачал эту ложь, так как содержал формулировки такого, например, типа: «Совершенно секретная информация… отчеты и документы особой важности… экономического, политического и военного характера, а также касающиеся секретных разработок в области космоса… советских войск в Германии… мирного договора с Германией…», «Список генералов и офицеров… командный состав сил противовоздушной обороны… личные фотографии на документы военного руководства… новая советская военная техника… материалы по атомной энергетике, ракетной технологии и исследованию космоса…» и т. д.
Открытый суд над Олегом Пеньковским длился всего четыре дня, и в его подготовке явно чувствовались следы спешки. Тем не менее он вызвал бурный поток публикаций в советской прессе. Буквально все советские газеты процитировали гневное выступление военного прокурора генерал-лейтенанта А.Г. Горного: «…Обвиняемый Пеньковский - отступник, карьерист, морально разложившаяся личность, который, став на путь измены и предательства родины, оказался на службе у империалистических разведслужб». Государственное издательство выпустило стотысячным тиражом стенограмму заседаний суда для распространения среди партийного руководства на местах, в военных и государственных учреждениях. Восемь английских дипломатов и пять американских были скопом объявлены персонами нон грата в СССР, якобы связанными с деятельностью Пеньковского.
На Западе процесс Пеньковского и Винна ненадолго привлек внимание прессы - главным образом потому, что британский подданный Винн был приговорен к заключению в советской тюрьме. Лишь несколько особо проницательных журналистов уловили связь между не особенно заметной, но, очевидно, ощутимой принадлежностью Пеньковского к советскому истеблишменту - только самым доверенным должностным лицам разрешалось поддерживать официальные связи с иностранцами и зарубежными организациями - и тем фактом (среди прочих), что вслед за разоблачением Пеньковского последовал целый ряд перемещений и отставок в командном составе Советской Армии, включая и массовый отзыв атташе из зарубежных представительств.
Ни пресса, ни общественность на Западе не получили никаких разъяснений от американских и британских разведслужб, на которые, как можно было предположить, работал Пеньковский. Как подводные лодки времен войны, они соблюдали «режим молчания».
Тем не менее за плотной завесой молчания и безразличия кроется история об удивительном человеке и о еще более удивительных последствиях его поступка, о чем, наконец, можно рассказать. Ибо полковник Пеньковский отнюдь не был заурядным агентом, передававшим полезные сведения о военном и экономическом положении СССР. Его деятельность в пользу Запада по своему масштабу и необычности является самой экстраординарной разведывательной операцией столетия.
Олег Пеньковский в одиночку взломал систему безопасности государства, больше всех в мире озабоченного ее укреплением. Важность работы Пеньковского подтверждается теми мерами, которые были приняты сразу же после его ареста: некий Главный маршал Советского Союза был снят со своего поста и понижен в звании; глава советской военной разведки генерал Иван Серов переведен на другое место работы, а затем понижен в звании; примерно триста офицеров советской разведки были немедленно отозваны в Москву из дипломатических представительств за рубежом.
С апреля 1961 года до конца августа 1962-го Пеньковский снабжал Запад самой оперативной, чрезвычайно важной информацией о сокровеннейших политических и военных секретах Советского Союза. Те шестнадцать месяцев, в течение которых он, так сказать, функционировал, пришлись на самый пик напряженности в отношениях между Хрущевым и новой администрацией Джона Ф. Кеннеди. Возможно, историки в будущем оценят это время как самое «холодное» во время «холодной войны». Именно в тот период, когда в силу необходимости пришлось прервать разведывательные полеты над Советским Союзом самолетов «У-2», Пеньковский поставлял сведения и о новых тенденциях советской политики, и о степени боеготовности советской военной машины на тот момент, что существенно подрывало естественные преимущества СССР, гарантированные секретностью военных данных и скрытностью советской дипломатии. Не следует забывать, что 1961 год был годом, когда встал вопрос о Берлинской стене. Хрущев не уставал повторять, что готов в случае необходимости решить берлинский вопрос военной силой и подписать мирный договор с Восточной Германией. Весь 1962 год был ознаменован берлинским кризисом и отправкой на Кубу советских ракет дальнего радиуса действия; это был год предельно опасного балансирования на грани войны, закончившегося лишь в октябре 1962 года.
Тем не менее «Записки» Пеньковского публикуются отнюдь не для того, чтобы ухудшить отношения с Советским Союзом или подорвать взаимопонимание между двумя народами, которое так необходимо в наш ядерный век. Книга эта предназначена не для